— Она, действительно, родилась на ходу, ваше сиятельство. — Я сняла шляпку, и супруг поднялся с кресла, помогая мне снять плащ. Меж тем я продолжила отвечать на его вопрос. — Слова про скачки вырвались у меня сами собой, а дальше стоило продолжать лгать, или же все начали считать, что женитьба на мне стала ценой проигрыша. Это было бы еще неприятней, чем покупка.
— Не могу не согласиться, — кивнул диар, возвращаясь на кресло и укладывая мой плащ себе на колени. — Подобный поворот мне также не понравился. Вы умница, сумели превратить историю нашей женитьбы в целый роман. Мой вариант был проще.
— Правда? — я с интересом посмотрела на мужа. — У вас была заготовлена своя история? Расскажете?
Диар хмыкнул и похлопал ладонью по подлокотнику кресла. Я послушно подошла и присела на предложенное место. Супруг взял меня за руку, поднес ее к своим губам, после накрыл второй ладонью.
— Моя история не отличалась оригинальностью и была более слащавой. Влюбленность с первого взгляда в девушку, случайно встреченную во время прогулки. Но ваша история острей и интересней. Я рад, что вы не растерялись в нужный момент и не пошли на поводу у привычной вам застенчивости. Вы должны знать, что грубость Его Величества растворится в нашей с вами истории. Подобные отповеди получает каждый первый при дворе, а вот диара Данбьерга упечь в монастырь еще никому не удавалось. Я горжусь вами, дорогая.
Я удивленно приподняла брови, глядя на супруга. Он снова поцеловал мне руку и встал с кресла, отложив мой плащ.
— Вечером дают представление в королевской опере, я хотел бы пригласить вас, драгоценная моя, — на губах его сиятельства появилась лукавая улыбка, и я подскочила на ноги, хлопнув в ладоши. — Счастлив, что угодил вам, Флоретта.
— Благодарю, — я прижала руки к груди.
— И все? Инара Рабана вы хотя бы обнимали, — супруг поджал губы, но я видела, что в глазах его притаился все тот же лукавый блеск.
— А можно? — спросила я.
— Ну, раз я сам напрашиваюсь, — он все-таки улыбнулся, и я, не сдержав восторга, прыгнула мужу на шею.
Руки его сжались вокруг моего тела, приподняв над полом, и наши лица оказались друг напротив друга.
— И все? — чуть охрипшим голосом спросил диар.
Смутившись, я кивнула, после помотала головой и потянулась к щеке супруга. Он развернулся навстречу, и наши губы встретились. Томительно долгое мгновение его сиятельство удерживал меня, не целуя, и не предлагая мне поцеловать его, как женщина целует мужчину. После поставил на ноги и развернулся на каблуках.
— Встретимся за обедом, — произнес он, не оборачиваясь, но мне отчего-то показалось, что на лице Аристана мелькнуло смятение.
Супруг покинул мои комнаты, а я растерянно посмотрела на закрывшуюся дверь, после на вещи его сиятельства, так и оставленные на кресле. Хотела отнести их следом, даже толком не понимая, что толкает меня догнать мужа и заглянуть ему в глаза. Однако дверь открылась, и вошли горничные. Плащ, шляпу и перчатки передала камердинеру его сиятельства одна из моих женщин, а я постаралась не придумывать себе того, что могло мне всего лишь показаться.
Обед проходил необычайно тихо. Арти, чрезвычайно оживлявшего наши застолья, рядом не было. Диар казался рассеянным и погруженным в свои думы, и я не мешала ему. Я заняла себя воспоминаниями о выступлении оперной дивы на нашей свадьбе. Как же славно она пела, а теперь мне предстояло оказаться в королевской опере и увидеть настоящее представление. Ох, Богиня, как же это прекрасно!
Я подняла взор на супруга и тут же потупилась, поймав его ответный пристальный взгляд, а в следующее мгновение его сиятельство уже смотрел в свою тарелку и не обращал на меня внимания, оставив наедине с моими мечтами. И я бы вернулась к ним, но невольно вспомнилось то, что произошло в моих покоях. Не удержавшись, я бросила взгляд на супруга. Он промокнул губы салфеткой и встал из-за стола.
— Я буду в малой гостиной, — сказал он. — Если пожелаете, присоединяйтесь ко мне, Флоретта.
— Благодарю, непременно, — кивнула я и проводила Аристана взглядом до двери.
Аппетит окончательно пропал, и я поспешила за супругом, отбросив салфетку на стол. Кивнув лакеям, ожидавшим окончания обеда, я покинула столовую. Диар нашелся там, где и сказал. Когда я вошла, мой муж стоял у окна, держа в руках скрипку. Он провел смычком по струнам, и я тихонечко устроилась на удобном диване, не сводя взгляда с его сиятельства. При мне он еще ни разу не музицировал, хоть иногда я и слышала звуки музыки. Впрочем, это был не единственный инструмент, которым владел мой муж, однако скрипку предпочитал всему прочему.
Смычок снова коснулся струн, и я затаила дыхание, слушая тягучую красивую мелодию. Даже прикрыла глаза, чтобы лучше прочувствовать музыку. Мысли мои перенеслись к отчему дому, где резвились сестры, где строгий папенька отчитывал Арти, где я вышивала у окна, время от времени поглядывая на улицу, когда близнецы играли в мяч. Отчего-то мне представился и диар, игравший вместе с моими Мели и Тирли. Картина была столь милой, что на губах моих сама собой появилась мечтательная улыбка.
Мелодия оборвалась резким неприятным звуком. Я вздрогнула и открыла глаза. Супруг опустил скрипку и теперь, не отрываясь, смотрел в окно. Мне была видна одна сторона его лица, и я заметила, как желваки ходят на скулах. Его сиятельство злился. Это немного напугало непониманием его вспышки, но я все-таки поднялась на ноги и направилась к нему. Протянула руки и положила ладони на напряженную спину мужа. Он обернулся, ускользнув от моего прикосновения. Затем и вовсе отошел, чтобы вернуть скрипку в раскрытый футляр.
— Вы чудесно играли, — решилась заметить я.
— Благодарю, — сухо ответил он. — Простите, я немного раздражен. Не принимайте это на свой счет.
Неожиданно из коридора послышался шум. Мы с мужем одновременно обернулись к дверям. Диар нахмурился, прислушиваясь. Вдруг дверь распахнулась, и в гостиную влетела незнакомая мне женщина. Она бы всего на полголовы ниже его сиятельства, в то время как я едва возвышалась над его плечом. Незнакомка имела яркие черты, и я бы сказала, что более красивой женщины не видела, однако лицо ее было искажено гневом, и это портило бесцеремонную гостью.
— Арис, за каким Проклятым Духом, ты женился?! — выкрикнула она. — Ты говорил, что никогда не женишься! И что же? Для чего ты расторгал нашу помолвку, если все-таки женился на этой… — она бросила на меня испепеляющий взгляд и закончила, — на этой невзрачной особе? За каким Проклятым Духом, я тебя спрашиваю?!
— Рин, — мой супруг поморщился, — ты ведешь себя недопустимо. Возьми себя в руки и прекрати орать.
— А кого же мне стыдиться, дорогой? — женщина все-таки немного успокоилась и окинула меня насмешливым пренебрежительным взглядом. — Уж не твоей ли мыши-жены?
— Прекрати! — я вздрогнула от громового раската голоса своего супруга. — Ты в моем доме и оскорбляешь диару Данбьерга.
— Диару? Диару?! — незнакомка вновь вспылила. — Это я должна была стать диарой, я!
— Так тебя волнует упущенный титул? — насмешливо изломил бровь его сиятельство. — За пятнадцать лет уже можно было удовлетвориться тем, что ты имеешь…
— Проклятье, Арис, что ты несешь? Чем я могла удовлетвориться? Мужем-идиотом? Ты…
— Этот идиот больше десяти лет терпит твои истерики и скандальность. Уже из чувства благодарности ты могла бы говорить о нем более уважительно, — спокойно заметил Аристан, закрывая футляр со скрипкой.
— Аристан, кто эта женщина? — я, наконец, стряхнула оторопь.
— Смотрите-ка, а мышь умеет говорить, — зло рассмеялась визитерша.
— Хватит! — рявкнул диар, и вздрогнула не только я. Он направился ко мне, взял под локоть и развернул к двери. — Флоретта, мы поговорим позже. Сейчас я улажу дела с этой дамой…
— Дамой? — неприятная особа снова рассмеялась. — Говори прямо — с любовницей. Впрочем, можешь добавить — с твоей любимой женщиной. Не так ли ты назвал меня, Арис?
Я вскинула глаза на мужа. Его губы превратились в тонкую линию, на меня его сиятельство не смотрел вовсе. Он довел меня до двери, открыл ее и выпроводил меня прочь.
— Аристан…
— Мы поговорим позже, — отчеканил диар. — Дождитесь меня в своей комнате.
— Все верно, мыши должны сидеть в норе и не высовывать носа, — прозвучал голос незнакомки, наполненный злым весельем. — Ты всегда так нежен со своей женой? Или она твоя внебрачная дочь, и меня неверно уведомили?
Диар теперь смотрел мне в глаза.
— Ваше сиятельство, пожалуйста, — произнес он и закрыл дверь перед моим носом.
— Какая милая семейная сцена, — услышала я голос любовницы своего мужа, так ведь она себя назвала.
— Р-рин! — вновь пророкотал его сиятельство. — Ты испытываешь мое терпение!
— Ну так заставь меня замолчать, как ты умеешь это делать, — издевательски отозвалась женщина. — Впрочем, тогда твоя мышь перепугается наших стонов…
— Д’агнара Альдис, приемлемо именование — ее сиятельство, и никак иначе, — отчеканил мой муж ледяным тоном. — Если продолжишь разговор в прежнем тоне, я отправлю тебя за ворота сию минуту.
— Ты знаешь, чем будет тебе грозить подобная глупость, — она не была ни взволнована, ни испугана. Затем я услышала шорох ткани, и голос женщины наполнился иными нотами, став гораздо тише, но я все-таки разобрала: — Арис, милый, ты сделал мне больно.
Что ответил диар, я не слышала, потому что появился лакей, и я бросилась прочь. Не хватало еще, чтобы меня застали подслушивающей под дверями гостиной, где мой муж разговаривает со своей любовницей. Ох, Богиня…
— Мать Покровительница, дай мне сил, — прошептала я, пытаясь смирить стремительный бег моего сердца.
Кому было больней в это мгновение, не могу сказать. Любовнице моего мужа, на глазах которой выпроводили жену, или же жене, чей муж изгнал ее и заперся со своей любовницей. Впрочем, эта Рин утверждала, что она возлюбленная диара… Возможно и так. Глядя на нее, я понимала недоумение лакея и шпильки Его Величества. Рядом с этой уже не юной, но все еще прекрасной женщиной, я казалась, действительно, мышкой.
Наверное, стоило потребовать у супруга изгнать эту женщину, но его взгляд и поджатые губы, как и металл в голосе давали понять, что добилась бы я еще большего унижения. Радовало только одно, что оскорбления моего достоинства диар не оставил без внимания, хотя… тут же и растоптал его, прогнав меня в мою комнату. И вправду, как дитя.
— Ваше сиятельство, — я обернулась и посмотрела на свою горничную, встретившую меня перед дверью покоев. — Вам нехорошо? Вы бледны.
— Принесите мне воды, — попросила я и вошла к себе.
Оглядевшись, я невесело усмехнулась. Вот и очередное унижение. Сколько же мне предстоит еще хлебнуть грязи, в которую меня окунают с момента сватовства его сиятельства? Переплетя пальцы, я прошлась по будуару, ненадолго остановилась у окна, но внутри все больше клокотали обида и горечь, и я отправилась в бессмысленный поход по своим комнатам. В голове столько всего роилось, и каждая мысль жалила, словно рассерженная оса.
Значит, на вашу верность я могу рассчитывать, дорогой супруг, и вы никогда не унизите меня? Идите в свою комнату? Да? Да?! Волна жгучего протеста затопила меня. Кровь вскипела, затмевая разум, и я огляделась снова. На глаза попалась ваза с цветами из оранжереи, и я стремительно направилась к ней. Схватила, размахнулась, а после достала цветы и положила их на стол. Снова замахнулась и кинула вазу в стену. Отшвырнула ногой стул, бросила на пол статуэтку, но успокоение не приходило, и я продолжила громить свои покои.
Прибежали горничные, в том числе и та, что принесла мне стакан с водой. Я забрала стакан, с жадностью выпила воду, и стакан тоже полетел в стену.
— Ваше сиятельство! — испуганно воскликнула одна из женщин.
Я обернулась к ней, тряхнула волосами и велела:
— Соберите мои вещи, я ни одной лишней минуты не останусь в этом гадком городе.
— Но, ваше си…
— Соберите мои вещи! — закричала я, топнув ногой. — Ох, Богиня, да что же это?
Я схватилась за пылающие щеки, испытывая стыд от осознания, что вытворяю на глазах прислуги. И это я! Да я ведь мухи не обижу, а тут вдруг устроила погром… Запал прошел так же неожиданно, как вспыхнул. Я оглядела беспорядок, после бросила хмурый взгляд на горничных и стремительно покинула покои. Что мне хотелось сделать? Я уже сама не знала. Но больше всего я желала держаться, как можно дальше от своего супруга. Слезы, наконец, прорвали плотину моего гнева и побежали по щекам. Но я снова топнула ногой, уже на себя, смахнула их и направилась к дворецкому, примеченному мною.
— Визитерша еще с его сиятельством? — спросила я.
— Д-да, ваше сиятельство, — чуть запнувшись, ответил дворецкий.
— Велите закладывать карету, — приказала я.
— Но его сиятельство…
— Довольно! — снова взвилась я. — А я кто? Я пустое место? Я — диара Данбьерга и ваша хозяйка. Велите закладывать карету!
— Слушаюсь, ваше сиятельство, — опешивший мужчина, гулко сглотнул, после поклонился и поспешил исполнять мое распоряжение.
Удовлетворенная маленькой победой, я вернулась в свои комнаты, посмотрела на горничных и приказала:
— Принесите плащ и шляпку.
Одна из женщин поспешила за плащом, вторая хотела поправить мне прическу, но я вытащила из волос все шпильки, тряхнула головой, давая прядям рассыпаться по плечам. Очередная детская выходка, но она принесла мне толику удовлетворения, и я слегка расслабилась. После взяла плащ и шляпку и вновь покинула покои. Карета ждала меня уже парадной лестницы.
— В Данбьерг, — велела я кучеру на глазах ошеломленных лакеев.
Лошади тронулись с места, и я выглянула в окошко. Однако мой супруг был слишком занят своей визитершей, чтобы заметить творившееся под его носом. Откинувшись на спинку сиденья, я дала волю своему воображению, и оно нарисовало мне такие возмутительные картины творившегося в малой гостиной, что это живо напомнило папенькину книгу со срамными иллюстрациями. Закусив губу, я постаралась не расплакаться, но вскоре рыдала в голос, размазывая слезы по лицу сжатыми кулаками.
Когда карета неожиданно остановилась, я уже жалела себя гораздо тише, и была увлечена своим занятием столь сильно, что не заметила, ни остановки, ни распахнувшейся дверцы. И только голос его сиятельства заставил меня взвизгнуть.
— Флоретта, что вы творите, позвольте вас спросить? — сухо спросил меня супруг, свесившись с лошади и заглядывая в карету.
— А что я творю, по-вашему, Аристан? — спросила я ядовито.
— Какое-то возмутительное непотребство, — последовал ответ.
— Ах, это я возмутительна? — воскликнула я, подаваясь вперед. — Не вы ведете себя непотребно, а я? Уж не знаю, в чем вы клялись вашей отвратительной даме, но мне вы обещали, что я не буду унижена. Однако именно это вы и сделали, так что же я творю, ваше сиятельство?
— Валяете дурака и оскорбляете меня недоверием, — отчеканил диар. — Я же сказал, что все объясню вам. Вы же разгромили наш дом, перепугали прислугу, угнали кучера вместе с каретой…
— Ни дня не останусь в этом ужасном городе! — ожесточенно ответила я. — Сунула нос в королевский дворец, и меня унизили. Вернулась в дом своего супруга, считая его надежной крепостью, но даже там оказалось небезопасно. Приду в оперу, и там надают оплеух? Да что я такого сделала, чтобы меня оскорбляли на каждом шагу?! Всего лишь вышла за вас замуж, Аристан, вот что я сделала…
— Не могу не согласиться, — кивнул диар, возвращаясь на кресло и укладывая мой плащ себе на колени. — Подобный поворот мне также не понравился. Вы умница, сумели превратить историю нашей женитьбы в целый роман. Мой вариант был проще.
— Правда? — я с интересом посмотрела на мужа. — У вас была заготовлена своя история? Расскажете?
Диар хмыкнул и похлопал ладонью по подлокотнику кресла. Я послушно подошла и присела на предложенное место. Супруг взял меня за руку, поднес ее к своим губам, после накрыл второй ладонью.
— Моя история не отличалась оригинальностью и была более слащавой. Влюбленность с первого взгляда в девушку, случайно встреченную во время прогулки. Но ваша история острей и интересней. Я рад, что вы не растерялись в нужный момент и не пошли на поводу у привычной вам застенчивости. Вы должны знать, что грубость Его Величества растворится в нашей с вами истории. Подобные отповеди получает каждый первый при дворе, а вот диара Данбьерга упечь в монастырь еще никому не удавалось. Я горжусь вами, дорогая.
Я удивленно приподняла брови, глядя на супруга. Он снова поцеловал мне руку и встал с кресла, отложив мой плащ.
— Вечером дают представление в королевской опере, я хотел бы пригласить вас, драгоценная моя, — на губах его сиятельства появилась лукавая улыбка, и я подскочила на ноги, хлопнув в ладоши. — Счастлив, что угодил вам, Флоретта.
— Благодарю, — я прижала руки к груди.
— И все? Инара Рабана вы хотя бы обнимали, — супруг поджал губы, но я видела, что в глазах его притаился все тот же лукавый блеск.
— А можно? — спросила я.
— Ну, раз я сам напрашиваюсь, — он все-таки улыбнулся, и я, не сдержав восторга, прыгнула мужу на шею.
Руки его сжались вокруг моего тела, приподняв над полом, и наши лица оказались друг напротив друга.
— И все? — чуть охрипшим голосом спросил диар.
Смутившись, я кивнула, после помотала головой и потянулась к щеке супруга. Он развернулся навстречу, и наши губы встретились. Томительно долгое мгновение его сиятельство удерживал меня, не целуя, и не предлагая мне поцеловать его, как женщина целует мужчину. После поставил на ноги и развернулся на каблуках.
— Встретимся за обедом, — произнес он, не оборачиваясь, но мне отчего-то показалось, что на лице Аристана мелькнуло смятение.
Супруг покинул мои комнаты, а я растерянно посмотрела на закрывшуюся дверь, после на вещи его сиятельства, так и оставленные на кресле. Хотела отнести их следом, даже толком не понимая, что толкает меня догнать мужа и заглянуть ему в глаза. Однако дверь открылась, и вошли горничные. Плащ, шляпу и перчатки передала камердинеру его сиятельства одна из моих женщин, а я постаралась не придумывать себе того, что могло мне всего лишь показаться.
Обед проходил необычайно тихо. Арти, чрезвычайно оживлявшего наши застолья, рядом не было. Диар казался рассеянным и погруженным в свои думы, и я не мешала ему. Я заняла себя воспоминаниями о выступлении оперной дивы на нашей свадьбе. Как же славно она пела, а теперь мне предстояло оказаться в королевской опере и увидеть настоящее представление. Ох, Богиня, как же это прекрасно!
Я подняла взор на супруга и тут же потупилась, поймав его ответный пристальный взгляд, а в следующее мгновение его сиятельство уже смотрел в свою тарелку и не обращал на меня внимания, оставив наедине с моими мечтами. И я бы вернулась к ним, но невольно вспомнилось то, что произошло в моих покоях. Не удержавшись, я бросила взгляд на супруга. Он промокнул губы салфеткой и встал из-за стола.
— Я буду в малой гостиной, — сказал он. — Если пожелаете, присоединяйтесь ко мне, Флоретта.
— Благодарю, непременно, — кивнула я и проводила Аристана взглядом до двери.
Аппетит окончательно пропал, и я поспешила за супругом, отбросив салфетку на стол. Кивнув лакеям, ожидавшим окончания обеда, я покинула столовую. Диар нашелся там, где и сказал. Когда я вошла, мой муж стоял у окна, держа в руках скрипку. Он провел смычком по струнам, и я тихонечко устроилась на удобном диване, не сводя взгляда с его сиятельства. При мне он еще ни разу не музицировал, хоть иногда я и слышала звуки музыки. Впрочем, это был не единственный инструмент, которым владел мой муж, однако скрипку предпочитал всему прочему.
Смычок снова коснулся струн, и я затаила дыхание, слушая тягучую красивую мелодию. Даже прикрыла глаза, чтобы лучше прочувствовать музыку. Мысли мои перенеслись к отчему дому, где резвились сестры, где строгий папенька отчитывал Арти, где я вышивала у окна, время от времени поглядывая на улицу, когда близнецы играли в мяч. Отчего-то мне представился и диар, игравший вместе с моими Мели и Тирли. Картина была столь милой, что на губах моих сама собой появилась мечтательная улыбка.
Мелодия оборвалась резким неприятным звуком. Я вздрогнула и открыла глаза. Супруг опустил скрипку и теперь, не отрываясь, смотрел в окно. Мне была видна одна сторона его лица, и я заметила, как желваки ходят на скулах. Его сиятельство злился. Это немного напугало непониманием его вспышки, но я все-таки поднялась на ноги и направилась к нему. Протянула руки и положила ладони на напряженную спину мужа. Он обернулся, ускользнув от моего прикосновения. Затем и вовсе отошел, чтобы вернуть скрипку в раскрытый футляр.
— Вы чудесно играли, — решилась заметить я.
— Благодарю, — сухо ответил он. — Простите, я немного раздражен. Не принимайте это на свой счет.
Неожиданно из коридора послышался шум. Мы с мужем одновременно обернулись к дверям. Диар нахмурился, прислушиваясь. Вдруг дверь распахнулась, и в гостиную влетела незнакомая мне женщина. Она бы всего на полголовы ниже его сиятельства, в то время как я едва возвышалась над его плечом. Незнакомка имела яркие черты, и я бы сказала, что более красивой женщины не видела, однако лицо ее было искажено гневом, и это портило бесцеремонную гостью.
— Арис, за каким Проклятым Духом, ты женился?! — выкрикнула она. — Ты говорил, что никогда не женишься! И что же? Для чего ты расторгал нашу помолвку, если все-таки женился на этой… — она бросила на меня испепеляющий взгляд и закончила, — на этой невзрачной особе? За каким Проклятым Духом, я тебя спрашиваю?!
— Рин, — мой супруг поморщился, — ты ведешь себя недопустимо. Возьми себя в руки и прекрати орать.
— А кого же мне стыдиться, дорогой? — женщина все-таки немного успокоилась и окинула меня насмешливым пренебрежительным взглядом. — Уж не твоей ли мыши-жены?
— Прекрати! — я вздрогнула от громового раската голоса своего супруга. — Ты в моем доме и оскорбляешь диару Данбьерга.
— Диару? Диару?! — незнакомка вновь вспылила. — Это я должна была стать диарой, я!
— Так тебя волнует упущенный титул? — насмешливо изломил бровь его сиятельство. — За пятнадцать лет уже можно было удовлетвориться тем, что ты имеешь…
— Проклятье, Арис, что ты несешь? Чем я могла удовлетвориться? Мужем-идиотом? Ты…
— Этот идиот больше десяти лет терпит твои истерики и скандальность. Уже из чувства благодарности ты могла бы говорить о нем более уважительно, — спокойно заметил Аристан, закрывая футляр со скрипкой.
— Аристан, кто эта женщина? — я, наконец, стряхнула оторопь.
— Смотрите-ка, а мышь умеет говорить, — зло рассмеялась визитерша.
— Хватит! — рявкнул диар, и вздрогнула не только я. Он направился ко мне, взял под локоть и развернул к двери. — Флоретта, мы поговорим позже. Сейчас я улажу дела с этой дамой…
— Дамой? — неприятная особа снова рассмеялась. — Говори прямо — с любовницей. Впрочем, можешь добавить — с твоей любимой женщиной. Не так ли ты назвал меня, Арис?
Я вскинула глаза на мужа. Его губы превратились в тонкую линию, на меня его сиятельство не смотрел вовсе. Он довел меня до двери, открыл ее и выпроводил меня прочь.
— Аристан…
— Мы поговорим позже, — отчеканил диар. — Дождитесь меня в своей комнате.
— Все верно, мыши должны сидеть в норе и не высовывать носа, — прозвучал голос незнакомки, наполненный злым весельем. — Ты всегда так нежен со своей женой? Или она твоя внебрачная дочь, и меня неверно уведомили?
Диар теперь смотрел мне в глаза.
— Ваше сиятельство, пожалуйста, — произнес он и закрыл дверь перед моим носом.
— Какая милая семейная сцена, — услышала я голос любовницы своего мужа, так ведь она себя назвала.
— Р-рин! — вновь пророкотал его сиятельство. — Ты испытываешь мое терпение!
— Ну так заставь меня замолчать, как ты умеешь это делать, — издевательски отозвалась женщина. — Впрочем, тогда твоя мышь перепугается наших стонов…
— Д’агнара Альдис, приемлемо именование — ее сиятельство, и никак иначе, — отчеканил мой муж ледяным тоном. — Если продолжишь разговор в прежнем тоне, я отправлю тебя за ворота сию минуту.
— Ты знаешь, чем будет тебе грозить подобная глупость, — она не была ни взволнована, ни испугана. Затем я услышала шорох ткани, и голос женщины наполнился иными нотами, став гораздо тише, но я все-таки разобрала: — Арис, милый, ты сделал мне больно.
Что ответил диар, я не слышала, потому что появился лакей, и я бросилась прочь. Не хватало еще, чтобы меня застали подслушивающей под дверями гостиной, где мой муж разговаривает со своей любовницей. Ох, Богиня…
— Мать Покровительница, дай мне сил, — прошептала я, пытаясь смирить стремительный бег моего сердца.
Кому было больней в это мгновение, не могу сказать. Любовнице моего мужа, на глазах которой выпроводили жену, или же жене, чей муж изгнал ее и заперся со своей любовницей. Впрочем, эта Рин утверждала, что она возлюбленная диара… Возможно и так. Глядя на нее, я понимала недоумение лакея и шпильки Его Величества. Рядом с этой уже не юной, но все еще прекрасной женщиной, я казалась, действительно, мышкой.
Наверное, стоило потребовать у супруга изгнать эту женщину, но его взгляд и поджатые губы, как и металл в голосе давали понять, что добилась бы я еще большего унижения. Радовало только одно, что оскорбления моего достоинства диар не оставил без внимания, хотя… тут же и растоптал его, прогнав меня в мою комнату. И вправду, как дитя.
— Ваше сиятельство, — я обернулась и посмотрела на свою горничную, встретившую меня перед дверью покоев. — Вам нехорошо? Вы бледны.
— Принесите мне воды, — попросила я и вошла к себе.
Оглядевшись, я невесело усмехнулась. Вот и очередное унижение. Сколько же мне предстоит еще хлебнуть грязи, в которую меня окунают с момента сватовства его сиятельства? Переплетя пальцы, я прошлась по будуару, ненадолго остановилась у окна, но внутри все больше клокотали обида и горечь, и я отправилась в бессмысленный поход по своим комнатам. В голове столько всего роилось, и каждая мысль жалила, словно рассерженная оса.
Значит, на вашу верность я могу рассчитывать, дорогой супруг, и вы никогда не унизите меня? Идите в свою комнату? Да? Да?! Волна жгучего протеста затопила меня. Кровь вскипела, затмевая разум, и я огляделась снова. На глаза попалась ваза с цветами из оранжереи, и я стремительно направилась к ней. Схватила, размахнулась, а после достала цветы и положила их на стол. Снова замахнулась и кинула вазу в стену. Отшвырнула ногой стул, бросила на пол статуэтку, но успокоение не приходило, и я продолжила громить свои покои.
Прибежали горничные, в том числе и та, что принесла мне стакан с водой. Я забрала стакан, с жадностью выпила воду, и стакан тоже полетел в стену.
— Ваше сиятельство! — испуганно воскликнула одна из женщин.
Я обернулась к ней, тряхнула волосами и велела:
— Соберите мои вещи, я ни одной лишней минуты не останусь в этом гадком городе.
— Но, ваше си…
— Соберите мои вещи! — закричала я, топнув ногой. — Ох, Богиня, да что же это?
Я схватилась за пылающие щеки, испытывая стыд от осознания, что вытворяю на глазах прислуги. И это я! Да я ведь мухи не обижу, а тут вдруг устроила погром… Запал прошел так же неожиданно, как вспыхнул. Я оглядела беспорядок, после бросила хмурый взгляд на горничных и стремительно покинула покои. Что мне хотелось сделать? Я уже сама не знала. Но больше всего я желала держаться, как можно дальше от своего супруга. Слезы, наконец, прорвали плотину моего гнева и побежали по щекам. Но я снова топнула ногой, уже на себя, смахнула их и направилась к дворецкому, примеченному мною.
— Визитерша еще с его сиятельством? — спросила я.
— Д-да, ваше сиятельство, — чуть запнувшись, ответил дворецкий.
— Велите закладывать карету, — приказала я.
— Но его сиятельство…
— Довольно! — снова взвилась я. — А я кто? Я пустое место? Я — диара Данбьерга и ваша хозяйка. Велите закладывать карету!
— Слушаюсь, ваше сиятельство, — опешивший мужчина, гулко сглотнул, после поклонился и поспешил исполнять мое распоряжение.
Удовлетворенная маленькой победой, я вернулась в свои комнаты, посмотрела на горничных и приказала:
— Принесите плащ и шляпку.
Одна из женщин поспешила за плащом, вторая хотела поправить мне прическу, но я вытащила из волос все шпильки, тряхнула головой, давая прядям рассыпаться по плечам. Очередная детская выходка, но она принесла мне толику удовлетворения, и я слегка расслабилась. После взяла плащ и шляпку и вновь покинула покои. Карета ждала меня уже парадной лестницы.
— В Данбьерг, — велела я кучеру на глазах ошеломленных лакеев.
Лошади тронулись с места, и я выглянула в окошко. Однако мой супруг был слишком занят своей визитершей, чтобы заметить творившееся под его носом. Откинувшись на спинку сиденья, я дала волю своему воображению, и оно нарисовало мне такие возмутительные картины творившегося в малой гостиной, что это живо напомнило папенькину книгу со срамными иллюстрациями. Закусив губу, я постаралась не расплакаться, но вскоре рыдала в голос, размазывая слезы по лицу сжатыми кулаками.
Когда карета неожиданно остановилась, я уже жалела себя гораздо тише, и была увлечена своим занятием столь сильно, что не заметила, ни остановки, ни распахнувшейся дверцы. И только голос его сиятельства заставил меня взвизгнуть.
— Флоретта, что вы творите, позвольте вас спросить? — сухо спросил меня супруг, свесившись с лошади и заглядывая в карету.
— А что я творю, по-вашему, Аристан? — спросила я ядовито.
— Какое-то возмутительное непотребство, — последовал ответ.
— Ах, это я возмутительна? — воскликнула я, подаваясь вперед. — Не вы ведете себя непотребно, а я? Уж не знаю, в чем вы клялись вашей отвратительной даме, но мне вы обещали, что я не буду унижена. Однако именно это вы и сделали, так что же я творю, ваше сиятельство?
— Валяете дурака и оскорбляете меня недоверием, — отчеканил диар. — Я же сказал, что все объясню вам. Вы же разгромили наш дом, перепугали прислугу, угнали кучера вместе с каретой…
— Ни дня не останусь в этом ужасном городе! — ожесточенно ответила я. — Сунула нос в королевский дворец, и меня унизили. Вернулась в дом своего супруга, считая его надежной крепостью, но даже там оказалось небезопасно. Приду в оперу, и там надают оплеух? Да что я такого сделала, чтобы меня оскорбляли на каждом шагу?! Всего лишь вышла за вас замуж, Аристан, вот что я сделала…
