— Вы сказали…
— Что я сказал? — фальшиво удивился супруг.
— Наверное, мне показалось, — неуверенно произнесла я и сделала шаг вперед.
— Наверное, — пожал плечами диар, глядя на мое вытянувшееся лицо. После рассмеялся, подхватил меня за талию и увлек к карете.
— Или не показалось? — уточнила я, вновь замирая на подножке и оборачиваясь к мужу.
— Или не показалось, — согласился Аристан. — Может, да, а может, и нет, как знать…
Это живо напомнило мне, как мой жених застал меня на полу после знакомства с инаром Рабаном. Фыркнув, я все-таки забралась в карету и исподлобья взглянула на мужа, устраивавшегося напротив.
— Какой же вы все-таки скользкий человек, ваше сиятельство, — проворчала я.
— А вы недоверчивая наивность, — усмехнулся диар. — Или наивная недоверчивость…
— Ну, вот опять! — воскликнула я, нацеливая на супруга палец. — Или-или. Вы опять виляете. Говорите прямо, в конце концов!
— Что сказать? — живо заинтересовался его сиятельство.
— Влюблены или нет, — выпалила я и смутилась.
— А вы как думаете?
— Вы невозможны, — всплеснула я руками. — Неужели так сложно не вилять, а ответить прямо…
— Я люблю вас, — перевал меня супруг, и я порывисто обернулась.
Гулко сглотнув, я медленно выдохнула.
— Вы сказали, что… любите меня? — шепотом переспросила я. — Или мне послышалось…
— Какой же вы все-таки скользкий человек, ваше сиятельство, — передразнил меня диар. — Все виляете: послышалось, не послышалось. Вы уж решите для себя, а потом меня обличайте.
Я вспыхнула и отвернулась к окошку. Конечно, я все слышала и, наверное, даже подозревала, просто… Поверить в то, что брак, который начинался со слов: «Мое сердце не бьется чаще, когда я вижу вас», — вдруг пришел к тому, от чего мой супруг хотел уйти — к чувствам, было сложно, несмотря на все, что между нами происходило. Или же просто страшно поверить в то, что такой человек, как Аристан Альдис, может полюбить невзрачную бесприданницу. Я мечтала о любви, но никогда не верила, что смогу стать объектом чьей-то страсти.
— Так куда же завели вас ваши размышления? — голос мужа раздался неожиданно близко.
Я развернулась и охнула, оказавшись с ним лицо к лицу. Его глаза, такие же серые, как небо за окошком кареты, смотрели на меня испытующе, и все же я уловила смешинки.
— Так вы смеетесь надо мной! — воскликнула я, чувствуя прилив жгучей обиды. Глаза защипало, но я сердито мотнула головой. — Это бесчестно, ваше сиятельство.
Он поймал мое лицо в ладони и ответил с легкой грустью:
— Если над кем и стоит смеяться в этой карете, то только над самоуверенным дураком, который решил, что все знает об этой жизни. Он возомнил, что властен над своими чувствами, но проиграл схватку, едва она началась. Нет, Фло, вам не послышалось. И я не смеюсь над вами. Говорю прямо, как вы хотели, а вы слушайте внимательно, иначе я подумаю, что вы попросту издеваетесь надо мной. — И закончил с улыбкой: — Я люблю тебя, моя недоверчивая наивность.
— Правда? — выдохнула я. — Вы…
— О, Богиня, — закатил глаза Арис, после снова посмотрел на меня. — Вы со мной не разговариваете до возвращения в поместье.
Я рассеянно кивнула, соглашаясь.
— Вот и отлично. Вы бываете такой очаровательной, когда молчите, — широко улыбнулся диар и завладел моими губами. И пока он целовал меня, я подумала: «И я вас люблю», — но вслух, разумеется, ничего не сказала. Мне велели молчать до поместья, а я послушная жена...
В поместье нас уже ждала агнара Данкир с отчетом о поездке в Берси — городок, находившийся ближе всего к Кольберну. Он был нашей следующей целью. Пока же агнара Данкир проехалась по городу, поговорила с жителями, узнавая, где наша помощь нужна в первую очередь. Мои шпионы в юбках распределили между собой несколько городков и поселений и теперь объезжали их, собирая сведения. Это было необходимо для того, чтобы смотрители казенных заведений, прознав о начавшейся инспекции, не вздумали пускать пыль в глаза. Хотелось знать настоящее положение дел, а не то, что нам будут преподносить.
Однако разговор сегодня клеился плохо. Я изо всех сил старалась быть внимательной, даже задавала какие-то вопросы, но мысли разбегались, устремляясь к обратной поездке от Кольберна до поместья, и слова супруга в моей голове звучали громче слов агнары Данкир.
— Ваше сиятельство, — наконец не выдержала женщина. — Да что с вами сегодня? Вы сама не своя. Совсем меня не слушаете.
— Я слушаю, — попыталась я уверить ее.
— Нет же, д’агнара Флоретта, вы витаете в облаках, — пожурила меня визитерша и погрозила пальцем. Затем улыбнулась: — Понимаю, ваши мысли сейчас витают вокруг празднества. И это так понятно. — Она мечтательно улыбнулась: — Ах, как же и для меня все было ярко в мои двадцать лет. Вы еще так молоды, и развлечения привлекают вас больше, чем дела.
— Вы ошибаетесь, агнара Данкир, — попыталась я возразить, но дама с улыбкой погрозила мне пальцем.
— Этот спор ни к чему, ваше сиятельство, — мягко улыбнулась агнара Данкир. — Мы с вами еще все успеем обсудить. Не буду досаждать вам сейчас. Вы не должны лишать себя удовольствия помечтать о скором будущем.
— Возможно, вы и правы, — сдалась я, решив, что настаивать на своей правоте не буду. Не объяснять же почтенной даме, что в моих ушах все еще звучат признания моего мужа, в самом деле.
Агнара Данкир откланялась и покинула поместье все с той же загадочной улыбкой на устах. Похоже, о моем празднике она сейчас думала гораздо больше меня. Проводив ее, я вернулась в гостиную, где беседовала с визитершей и подошла к окну. Мне открылась унылая панорама поздней осени. Парк, видневшийся из этих окон, уже полностью облетел, и теперь деревья возвышались голыми скелетами, царапая серое небо черными костяками веток. Дворники успели очистить аллеи от опавшей листвы, но ветер собирал листья, собранные в кучи, и гнал снова по дорожкам, запуская в лужах пожухлые кораблики. От прежнего тепла ничего не осталось, все дышало близившейся зимой.
Вздохнув, я отвернулась от окна и улыбнулась. Тягость уходящей осени не трогала меня, душа пела, и хотелось пуститься в пляс. И скорый праздник в честь моего дня рождения был вовсе не причем. Пискнув и хлопнув в ладоши, я подобрала подол платья и закружилась по гостиной, радуясь очередным переменам в своей жизни. Мужчина, любимый мной, полюбил меня, и сомневаться в его словах я не видела повода.
— Ла-ла-ла, — напевала я мелодию вальса, продолжая кружиться. — Ох…
Я открыла глаза и изумленно посмотрела на Эйна, чьи руки вдруг прервали мой танец. Он приобнимал меня за талию одной рукой, вторую заложил за спину и весело улыбнулся:
— Могу я составить вам пару? — спросил молодой человек. — Вы мне должны, если помните, дорогая тетушка.
— Вы спрашивали о бале, — ответила я, улыбаясь в ответ, и освободилась от поддержки младшего Альдиса.
— Какая вы все-таки жадина, д’агнара Флоретта, — фыркнул Эйнор. — Тогда хотя бы позвольте разделить с вами вашу радость. Вы вся сияете. Что хорошего произошло?
— Все чудесно, Эйн, — рассмеялась я. — Мир чудесен, жизнь прекрасна, и я счастливейшая из женщин!
— Это видно невооруженным взглядом, — хмыкнул молодой человек. — Так что же произошло?
Я пожала плечами и нашла самый очевидный ответ, который мне подсказала агнара Данкир:
— Что еще делать в двадцать лет, как не радоваться самой жизни? К тому же скоро состоится бал-маскарад, а я никогда не была на маскараде.
— И только-то? — рассмеялся Эйн.
Я махнула на него рукой в деланном возмущении:
— Вы бездушный человек, д’агнар Альдис, и ничего не понимаете. Я ухожу от вас.
И направилась на выход из гостиной. Уже в дверях я обернулась и встретилась с пристальным взглядом молодого человека. Почувствовав себя неуютно, я поспешила покинуть младшего Альдиса. А через мгновение уже забыла обо всем на свете, потому что навстречу мне шел супруг.
Что-то скользит по моей щеке, едва касаясь, легкое, будто крылышки проказливой бабочки. Бабочка спускается к губам, неспешно ползет по ним, спускается на подбородок, ползет по шее и вдруг исчезает, чтоб появиться на моем носу. Ее крылышки трепещут, щекочут ноздри…
— Апчхи!
Я открыла глаза и встретилась с веселой улыбкой своего супруга. Он лежал на животе, подперев одной рукой подбородок, второй продолжал щекотать меня моим же собственным локоном.
— Вы проснулись? — тон его сиятельства был совершенно невинен, будто и не он так настойчиво будил меня.
— Нет, — буркнула я, отнимая у него свои волосы.
После перевернулась на живот и зарылась лицом в подушку, спеша догнать ускользающий сон.
— Врушка, — хмыкнул диар. — Вы не меняетесь.
— Вы тоже, — ответила я, пряча улыбку. — Все тот же испорченный тип без стыда и совести.
— Обожаю постоянство, — раздалось у самого моего уха, и супруг перевернул меня одним движением. — Однако…
Задумчивый возглас его сиятельства относился к подушке, которую я так и не выпустила из рук, и теперь хранительница моих сладких снов оказалась в моих объятьях, прижатая к лицу. Диар попытался отнять подушку, но встретил упорное сопротивление.
— Ваше сиятельство, я буду вынужден применить силу, — равнодушно произнес Аристан.
— Вы не обидите женщины, — отозвалась я, осторожно выглядывая из-под своего укрытия.
— Разумеется, обижу, — фыркнул его сиятельство. — У меня нет ни стыда, ни совести.
— Поищите, — попросила я, еще крепче сжимая подушку. — Хоть что-то да должно было остаться. Меня устроит и малая толика.
Диар уселся мне на бедра, пригвоздив к постели, и под мой возмущенный писк вырвал из рук последний оплот сна. Подушка отлетела на другой конец кровати, а лишенный всякого благородства мужчина скрестил на груди руки, с интересом следя за моими попытками вырваться на свободу.
— Фло, вы похожи на таракана, — констатировал его сиятельство. — На очень милого, взлохмаченного, пыхтящего таракана.
— Тогда я первый таракан-революционер, — продолжая сражаться за свою свободу, сопела я.
— Таракан-вольнодумец? — приподнял брови диар. — Тогда, как верный слуга Его Величества, я обязан подавить бунт в зародыше.
— Тогда вы, знаете, кто? — я на мгновение остановилась и с вызовом посмотрела на супруга.
— Кто? — полюбопытствовал он.
— Вы тапок-тиран, вот вы кто, — обличила я истребителя милых тараканов и возобновила попытки освободиться.
— Ну, знаете, так меня еще никто не называл, — оскорбился его сиятельство и навис сверху, поймав мои руки за запястья.
— Тараканом мне тоже быть не доводилось, — парировала я. — Но если я таракан, а вы сверху и грозите меня подавить, стало быть, вы тапок. А так как желания бедного насекомого вами остались не замечены, то вы тапок-тиран. Все логично.
— Порой и вы бываете логичны, ваше сиятельство, — отметил Аристан, заводя мне руки за голову и склоняясь к самому лицу. — Должно быть, тому причиной ваше взросление. С днем рождения, душа моя. И с добрым утром.
— С добрым утром, — прошептала я и прикрыла глаза, принимая приветствие и поцелуй супруга.
Разомкнув наши уста, диар, наконец, поднялся с кровати, отпуская меня на свободу. Он подошел к туалетному столику и взял с него футляр, обтянутый бархатом. Я зарделась, принимая подарок супруга. В футляре оказался очаровательный гарнитур, состоявший из серег и броши. Тонкая работа ювелира привела меня в восторг, и я некоторое время потратила на то, чтобы рассмотреть сверкающий шедевр.
— Непременно надену сегодня, — решила я.
— Знаете, дорогая, что меня неизменно в вас восхищает? — диар присел на край кровати. Я подняла на него взгляд, и его сиятельство закончил: — Вы никогда не интересуетесь, из каких камней состоит украшение, во сколько оно обошлось. Порой мне кажется, что вы были бы не меньше довольны и дешевым подношением из медной проволоки, если оно окажется сотворено настоящим мастером. Вы цените не стоимость, а работу. За это вас обожает инар Рабан, этим вы нравитесь и мне. И этот румянец, с которым вы принимаете мои подношения, он не перестает меня умилять. Подарок для вас остается подарком, а не данностью, которую вы ожидаете.
— Должно быть, всему виной то, что в нашем бедственном положении сам подарок был настоящим чудом, и мы радовались не его стоимости, а наличию, — потупившись, ответила я.
— Больше вы не познаете нужды, — супруг наклонился, целуя мне руку. После бросил взгляд на футляр, все еще находившийся в моих руках. — Это первый подарок, — сказал Аристан. — Надеюсь, и остальные вам понравятся.
— У меня нет в том сомнений, — улыбнулась я. Поднялась на колени и обняла мужа со спины, он накрыл мои руки своими ладонями, и я, перевесившись вперед, поцеловала его в висок. — Вы мой дар, Арис.
Он отрицательно покачал головой и полуобернулся, ловя мой взгляд.
— Это вы мой дар, Фло. А я…
Диар замолчал, так и не закончив фразы.
— А вы? — спросила я, перебираясь к нему на колени.
— А я просто любящий вас мужчина, — улыбнулся Аристан, поцеловал меня в кончик носа и ссадил с колен. — Приводите себя в порядок, у нас еще много дел. К обеду начнут съезжаться гости.
— Тиран, — фыркнула я, но послушно направилась к ванной комнате. Однако остановилась и обернулась к нему. — Арис, вы могли бы разбудить меня под звуки скрипки. Это было бы мило.
— Помилосердствуйте, драгоценная моя! — воскликнул супруг. — Вы каждую ночь засыпаете под ее звуки. Если еще и начнете просыпаться под мою игру, опасаюсь, я разлюблю этот инструмент.
— Какой вы вредный, — я задрала нос и удалилась из спальни, улыбнувшись, когда до меня долетел смешок диара.
Немногим позже, уже одетая и причесанная, я спустилась к завтраку. Аристан ожидал меня, стоя у окна. Он обернулся, и губы его тронула улыбка, однако мне показалось, что глаз эта улыбка не задела. Мой муж был чем-то угнетен, и это отозвалось в моей душе тревогой. Но вот он делает шаг ко мне, и глаза его вновь искрятся уже привычным теплом. Я так и не смогла сказать точно, показалась ли мне печаль, или она на самом деле таилась в душе его сиятельства. Решив посмотреть, что будет дальше, я успокоилась, а вскоре и вовсе забыла о том, что мне привиделось, потому что удрученным диар не выглядел вовсе.
Когда мы закончили завтрак и уже готовились покинуть столовую, открылась дверь, и к нам ворвался Эйнор. Младший Альдис успел уже скинуть плащ и шляпу, но на руках его все еще были перчатки, и на сапогах виднелись грязные брызги. Стало ясно, что молодой человек с утра покинул поместье, но сейчас вернулся и теперь нес в одной руке корзину с цветами, а во второй бордовый футляр. Значит, успел съездить до Кольберна…
— Дядюшка, — кивнул он Аристану, — позвольте поздравить д’агнару Флоретту.
Диар кивнул, как мне показалось, с неохотой, и молодой человек с ходу опустился передо мной на одно колено, поставив к ногам корзину, стянул зубами перчатку с одной руки, откинул ее и поймал мою руку. Все это было проделано стремительно, с каким-то особым бравым задором, что я не смогла не улыбнуться, глядя в горящие глаза племянника моего мужа.
— Позвольте поздравить вас, д’агнара Флоретта, со столь знаменательным днем. Безмерно рад, что в этот день вы появились на свет. Без вас он был бы не столь ярок. Окажите любезность и примите мой скромный дар, дорогая тетушка. Выбирая его, я думал о вас. Смею надеяться, что эта безделушка не оставит вас равнодушной.
— Что я сказал? — фальшиво удивился супруг.
— Наверное, мне показалось, — неуверенно произнесла я и сделала шаг вперед.
— Наверное, — пожал плечами диар, глядя на мое вытянувшееся лицо. После рассмеялся, подхватил меня за талию и увлек к карете.
— Или не показалось? — уточнила я, вновь замирая на подножке и оборачиваясь к мужу.
— Или не показалось, — согласился Аристан. — Может, да, а может, и нет, как знать…
Это живо напомнило мне, как мой жених застал меня на полу после знакомства с инаром Рабаном. Фыркнув, я все-таки забралась в карету и исподлобья взглянула на мужа, устраивавшегося напротив.
— Какой же вы все-таки скользкий человек, ваше сиятельство, — проворчала я.
— А вы недоверчивая наивность, — усмехнулся диар. — Или наивная недоверчивость…
— Ну, вот опять! — воскликнула я, нацеливая на супруга палец. — Или-или. Вы опять виляете. Говорите прямо, в конце концов!
— Что сказать? — живо заинтересовался его сиятельство.
— Влюблены или нет, — выпалила я и смутилась.
— А вы как думаете?
— Вы невозможны, — всплеснула я руками. — Неужели так сложно не вилять, а ответить прямо…
— Я люблю вас, — перевал меня супруг, и я порывисто обернулась.
Гулко сглотнув, я медленно выдохнула.
— Вы сказали, что… любите меня? — шепотом переспросила я. — Или мне послышалось…
— Какой же вы все-таки скользкий человек, ваше сиятельство, — передразнил меня диар. — Все виляете: послышалось, не послышалось. Вы уж решите для себя, а потом меня обличайте.
Я вспыхнула и отвернулась к окошку. Конечно, я все слышала и, наверное, даже подозревала, просто… Поверить в то, что брак, который начинался со слов: «Мое сердце не бьется чаще, когда я вижу вас», — вдруг пришел к тому, от чего мой супруг хотел уйти — к чувствам, было сложно, несмотря на все, что между нами происходило. Или же просто страшно поверить в то, что такой человек, как Аристан Альдис, может полюбить невзрачную бесприданницу. Я мечтала о любви, но никогда не верила, что смогу стать объектом чьей-то страсти.
— Так куда же завели вас ваши размышления? — голос мужа раздался неожиданно близко.
Я развернулась и охнула, оказавшись с ним лицо к лицу. Его глаза, такие же серые, как небо за окошком кареты, смотрели на меня испытующе, и все же я уловила смешинки.
— Так вы смеетесь надо мной! — воскликнула я, чувствуя прилив жгучей обиды. Глаза защипало, но я сердито мотнула головой. — Это бесчестно, ваше сиятельство.
Он поймал мое лицо в ладони и ответил с легкой грустью:
— Если над кем и стоит смеяться в этой карете, то только над самоуверенным дураком, который решил, что все знает об этой жизни. Он возомнил, что властен над своими чувствами, но проиграл схватку, едва она началась. Нет, Фло, вам не послышалось. И я не смеюсь над вами. Говорю прямо, как вы хотели, а вы слушайте внимательно, иначе я подумаю, что вы попросту издеваетесь надо мной. — И закончил с улыбкой: — Я люблю тебя, моя недоверчивая наивность.
— Правда? — выдохнула я. — Вы…
— О, Богиня, — закатил глаза Арис, после снова посмотрел на меня. — Вы со мной не разговариваете до возвращения в поместье.
Я рассеянно кивнула, соглашаясь.
— Вот и отлично. Вы бываете такой очаровательной, когда молчите, — широко улыбнулся диар и завладел моими губами. И пока он целовал меня, я подумала: «И я вас люблю», — но вслух, разумеется, ничего не сказала. Мне велели молчать до поместья, а я послушная жена...
В поместье нас уже ждала агнара Данкир с отчетом о поездке в Берси — городок, находившийся ближе всего к Кольберну. Он был нашей следующей целью. Пока же агнара Данкир проехалась по городу, поговорила с жителями, узнавая, где наша помощь нужна в первую очередь. Мои шпионы в юбках распределили между собой несколько городков и поселений и теперь объезжали их, собирая сведения. Это было необходимо для того, чтобы смотрители казенных заведений, прознав о начавшейся инспекции, не вздумали пускать пыль в глаза. Хотелось знать настоящее положение дел, а не то, что нам будут преподносить.
Однако разговор сегодня клеился плохо. Я изо всех сил старалась быть внимательной, даже задавала какие-то вопросы, но мысли разбегались, устремляясь к обратной поездке от Кольберна до поместья, и слова супруга в моей голове звучали громче слов агнары Данкир.
— Ваше сиятельство, — наконец не выдержала женщина. — Да что с вами сегодня? Вы сама не своя. Совсем меня не слушаете.
— Я слушаю, — попыталась я уверить ее.
— Нет же, д’агнара Флоретта, вы витаете в облаках, — пожурила меня визитерша и погрозила пальцем. Затем улыбнулась: — Понимаю, ваши мысли сейчас витают вокруг празднества. И это так понятно. — Она мечтательно улыбнулась: — Ах, как же и для меня все было ярко в мои двадцать лет. Вы еще так молоды, и развлечения привлекают вас больше, чем дела.
— Вы ошибаетесь, агнара Данкир, — попыталась я возразить, но дама с улыбкой погрозила мне пальцем.
— Этот спор ни к чему, ваше сиятельство, — мягко улыбнулась агнара Данкир. — Мы с вами еще все успеем обсудить. Не буду досаждать вам сейчас. Вы не должны лишать себя удовольствия помечтать о скором будущем.
— Возможно, вы и правы, — сдалась я, решив, что настаивать на своей правоте не буду. Не объяснять же почтенной даме, что в моих ушах все еще звучат признания моего мужа, в самом деле.
Агнара Данкир откланялась и покинула поместье все с той же загадочной улыбкой на устах. Похоже, о моем празднике она сейчас думала гораздо больше меня. Проводив ее, я вернулась в гостиную, где беседовала с визитершей и подошла к окну. Мне открылась унылая панорама поздней осени. Парк, видневшийся из этих окон, уже полностью облетел, и теперь деревья возвышались голыми скелетами, царапая серое небо черными костяками веток. Дворники успели очистить аллеи от опавшей листвы, но ветер собирал листья, собранные в кучи, и гнал снова по дорожкам, запуская в лужах пожухлые кораблики. От прежнего тепла ничего не осталось, все дышало близившейся зимой.
Вздохнув, я отвернулась от окна и улыбнулась. Тягость уходящей осени не трогала меня, душа пела, и хотелось пуститься в пляс. И скорый праздник в честь моего дня рождения был вовсе не причем. Пискнув и хлопнув в ладоши, я подобрала подол платья и закружилась по гостиной, радуясь очередным переменам в своей жизни. Мужчина, любимый мной, полюбил меня, и сомневаться в его словах я не видела повода.
— Ла-ла-ла, — напевала я мелодию вальса, продолжая кружиться. — Ох…
Я открыла глаза и изумленно посмотрела на Эйна, чьи руки вдруг прервали мой танец. Он приобнимал меня за талию одной рукой, вторую заложил за спину и весело улыбнулся:
— Могу я составить вам пару? — спросил молодой человек. — Вы мне должны, если помните, дорогая тетушка.
— Вы спрашивали о бале, — ответила я, улыбаясь в ответ, и освободилась от поддержки младшего Альдиса.
— Какая вы все-таки жадина, д’агнара Флоретта, — фыркнул Эйнор. — Тогда хотя бы позвольте разделить с вами вашу радость. Вы вся сияете. Что хорошего произошло?
— Все чудесно, Эйн, — рассмеялась я. — Мир чудесен, жизнь прекрасна, и я счастливейшая из женщин!
— Это видно невооруженным взглядом, — хмыкнул молодой человек. — Так что же произошло?
Я пожала плечами и нашла самый очевидный ответ, который мне подсказала агнара Данкир:
— Что еще делать в двадцать лет, как не радоваться самой жизни? К тому же скоро состоится бал-маскарад, а я никогда не была на маскараде.
— И только-то? — рассмеялся Эйн.
Я махнула на него рукой в деланном возмущении:
— Вы бездушный человек, д’агнар Альдис, и ничего не понимаете. Я ухожу от вас.
И направилась на выход из гостиной. Уже в дверях я обернулась и встретилась с пристальным взглядом молодого человека. Почувствовав себя неуютно, я поспешила покинуть младшего Альдиса. А через мгновение уже забыла обо всем на свете, потому что навстречу мне шел супруг.
Глава 15
Что-то скользит по моей щеке, едва касаясь, легкое, будто крылышки проказливой бабочки. Бабочка спускается к губам, неспешно ползет по ним, спускается на подбородок, ползет по шее и вдруг исчезает, чтоб появиться на моем носу. Ее крылышки трепещут, щекочут ноздри…
— Апчхи!
Я открыла глаза и встретилась с веселой улыбкой своего супруга. Он лежал на животе, подперев одной рукой подбородок, второй продолжал щекотать меня моим же собственным локоном.
— Вы проснулись? — тон его сиятельства был совершенно невинен, будто и не он так настойчиво будил меня.
— Нет, — буркнула я, отнимая у него свои волосы.
После перевернулась на живот и зарылась лицом в подушку, спеша догнать ускользающий сон.
— Врушка, — хмыкнул диар. — Вы не меняетесь.
— Вы тоже, — ответила я, пряча улыбку. — Все тот же испорченный тип без стыда и совести.
— Обожаю постоянство, — раздалось у самого моего уха, и супруг перевернул меня одним движением. — Однако…
Задумчивый возглас его сиятельства относился к подушке, которую я так и не выпустила из рук, и теперь хранительница моих сладких снов оказалась в моих объятьях, прижатая к лицу. Диар попытался отнять подушку, но встретил упорное сопротивление.
— Ваше сиятельство, я буду вынужден применить силу, — равнодушно произнес Аристан.
— Вы не обидите женщины, — отозвалась я, осторожно выглядывая из-под своего укрытия.
— Разумеется, обижу, — фыркнул его сиятельство. — У меня нет ни стыда, ни совести.
— Поищите, — попросила я, еще крепче сжимая подушку. — Хоть что-то да должно было остаться. Меня устроит и малая толика.
Диар уселся мне на бедра, пригвоздив к постели, и под мой возмущенный писк вырвал из рук последний оплот сна. Подушка отлетела на другой конец кровати, а лишенный всякого благородства мужчина скрестил на груди руки, с интересом следя за моими попытками вырваться на свободу.
— Фло, вы похожи на таракана, — констатировал его сиятельство. — На очень милого, взлохмаченного, пыхтящего таракана.
— Тогда я первый таракан-революционер, — продолжая сражаться за свою свободу, сопела я.
— Таракан-вольнодумец? — приподнял брови диар. — Тогда, как верный слуга Его Величества, я обязан подавить бунт в зародыше.
— Тогда вы, знаете, кто? — я на мгновение остановилась и с вызовом посмотрела на супруга.
— Кто? — полюбопытствовал он.
— Вы тапок-тиран, вот вы кто, — обличила я истребителя милых тараканов и возобновила попытки освободиться.
— Ну, знаете, так меня еще никто не называл, — оскорбился его сиятельство и навис сверху, поймав мои руки за запястья.
— Тараканом мне тоже быть не доводилось, — парировала я. — Но если я таракан, а вы сверху и грозите меня подавить, стало быть, вы тапок. А так как желания бедного насекомого вами остались не замечены, то вы тапок-тиран. Все логично.
— Порой и вы бываете логичны, ваше сиятельство, — отметил Аристан, заводя мне руки за голову и склоняясь к самому лицу. — Должно быть, тому причиной ваше взросление. С днем рождения, душа моя. И с добрым утром.
— С добрым утром, — прошептала я и прикрыла глаза, принимая приветствие и поцелуй супруга.
Разомкнув наши уста, диар, наконец, поднялся с кровати, отпуская меня на свободу. Он подошел к туалетному столику и взял с него футляр, обтянутый бархатом. Я зарделась, принимая подарок супруга. В футляре оказался очаровательный гарнитур, состоявший из серег и броши. Тонкая работа ювелира привела меня в восторг, и я некоторое время потратила на то, чтобы рассмотреть сверкающий шедевр.
— Непременно надену сегодня, — решила я.
— Знаете, дорогая, что меня неизменно в вас восхищает? — диар присел на край кровати. Я подняла на него взгляд, и его сиятельство закончил: — Вы никогда не интересуетесь, из каких камней состоит украшение, во сколько оно обошлось. Порой мне кажется, что вы были бы не меньше довольны и дешевым подношением из медной проволоки, если оно окажется сотворено настоящим мастером. Вы цените не стоимость, а работу. За это вас обожает инар Рабан, этим вы нравитесь и мне. И этот румянец, с которым вы принимаете мои подношения, он не перестает меня умилять. Подарок для вас остается подарком, а не данностью, которую вы ожидаете.
— Должно быть, всему виной то, что в нашем бедственном положении сам подарок был настоящим чудом, и мы радовались не его стоимости, а наличию, — потупившись, ответила я.
— Больше вы не познаете нужды, — супруг наклонился, целуя мне руку. После бросил взгляд на футляр, все еще находившийся в моих руках. — Это первый подарок, — сказал Аристан. — Надеюсь, и остальные вам понравятся.
— У меня нет в том сомнений, — улыбнулась я. Поднялась на колени и обняла мужа со спины, он накрыл мои руки своими ладонями, и я, перевесившись вперед, поцеловала его в висок. — Вы мой дар, Арис.
Он отрицательно покачал головой и полуобернулся, ловя мой взгляд.
— Это вы мой дар, Фло. А я…
Диар замолчал, так и не закончив фразы.
— А вы? — спросила я, перебираясь к нему на колени.
— А я просто любящий вас мужчина, — улыбнулся Аристан, поцеловал меня в кончик носа и ссадил с колен. — Приводите себя в порядок, у нас еще много дел. К обеду начнут съезжаться гости.
— Тиран, — фыркнула я, но послушно направилась к ванной комнате. Однако остановилась и обернулась к нему. — Арис, вы могли бы разбудить меня под звуки скрипки. Это было бы мило.
— Помилосердствуйте, драгоценная моя! — воскликнул супруг. — Вы каждую ночь засыпаете под ее звуки. Если еще и начнете просыпаться под мою игру, опасаюсь, я разлюблю этот инструмент.
— Какой вы вредный, — я задрала нос и удалилась из спальни, улыбнувшись, когда до меня долетел смешок диара.
Немногим позже, уже одетая и причесанная, я спустилась к завтраку. Аристан ожидал меня, стоя у окна. Он обернулся, и губы его тронула улыбка, однако мне показалось, что глаз эта улыбка не задела. Мой муж был чем-то угнетен, и это отозвалось в моей душе тревогой. Но вот он делает шаг ко мне, и глаза его вновь искрятся уже привычным теплом. Я так и не смогла сказать точно, показалась ли мне печаль, или она на самом деле таилась в душе его сиятельства. Решив посмотреть, что будет дальше, я успокоилась, а вскоре и вовсе забыла о том, что мне привиделось, потому что удрученным диар не выглядел вовсе.
Когда мы закончили завтрак и уже готовились покинуть столовую, открылась дверь, и к нам ворвался Эйнор. Младший Альдис успел уже скинуть плащ и шляпу, но на руках его все еще были перчатки, и на сапогах виднелись грязные брызги. Стало ясно, что молодой человек с утра покинул поместье, но сейчас вернулся и теперь нес в одной руке корзину с цветами, а во второй бордовый футляр. Значит, успел съездить до Кольберна…
— Дядюшка, — кивнул он Аристану, — позвольте поздравить д’агнару Флоретту.
Диар кивнул, как мне показалось, с неохотой, и молодой человек с ходу опустился передо мной на одно колено, поставив к ногам корзину, стянул зубами перчатку с одной руки, откинул ее и поймал мою руку. Все это было проделано стремительно, с каким-то особым бравым задором, что я не смогла не улыбнуться, глядя в горящие глаза племянника моего мужа.
— Позвольте поздравить вас, д’агнара Флоретта, со столь знаменательным днем. Безмерно рад, что в этот день вы появились на свет. Без вас он был бы не столь ярок. Окажите любезность и примите мой скромный дар, дорогая тетушка. Выбирая его, я думал о вас. Смею надеяться, что эта безделушка не оставит вас равнодушной.
