ГЛАВА 1
Лес наполняли ароматы весны. Они пьянили, кружили голову, заставляли кровь нестись по венам. Она кипела в жилах от предвкушения чего-то невероятного, нового, неожиданного и приятного. Моя первая взрослая весна, когда я смогу найти свою пару и устроить собственное логово.
Я вновь вдохнула полной грудью и шагнула на тропу. Мелкий камешек впился в босую стопу. Стряхнув его, я сделала первый шаг. Желтая пыльная лента вела меня за порог отчего дома — родительского логова. Я оглянулась, чтобы еще раз втянуть носом знакомые с детства запахи, зажмурилась и побежала по извилистой тропе, загадав, чтобы мой первый взрослый день принес мне удачу.
От платья я освободилась, как только покинула поселение. Оно легко скользнуло по плечам, упало к ногам, и я перешагнула его. Опустилась на четвереньки и позволила Первородной Cиле, заструившейся по телу, изменить его, укрепить мышцы и превратить меня из слабого и уязвимого человека в Зверя. В рыжую волчицу сильную и стремительную, как сама смерть.
Запахи, звуки, окружавшие меня, хлынули полноводной рекой, на мгновение оглушив и сбив с крепких лап. Я тряхнула головой, принюхалась, и щенячий восторг затопил все мое существо. Лесной Дух, как же я обожаю свою суть! И не устаю благодарить тебя, что даровал мне Силу. Я оборотень, ОБОРОТЕНЬ! И это настоящий дар судьбы.
Взвизгнув от переполнявшего меня восторга, я устремилась в гущу леса, ловя влажным носом ароматы весны. Куда бегу? Какая разница? Ветер бьет в морду, сушит вываленный из пасти язык. Это наслаждение! Кажется, я сейчас готова носиться наперегонки с бабочками и валяться в ромашках, бестолково дергать лапами и повизгивать от счастья. Но нельзя! Я не дворовая шавка, и даже не волчонок, я волчица! Взрослая, полная сил. Я… Лесной Дух, я счастлива!!!
Я все-таки упала на спину и перекатилась с боку на бок, дергая лапами, да-да, как дворовая шавка, а не как волчица. Я упивалась своей свободой. Потом вытянулась в полный рост и клацнула зубами, ловя зазевавшуюся бабочку. Она вспорхнула с цветка, и я, вскочив, грозно рыкнула на вертлявое создание. Она, словно дразня меня, уселась на другой цветок. Пригнув голову, я начала подкрадываться к ней. Припала к земле так низко, что из травы выглядывали лишь глаза и остроконечные уши. Подползла, прицелилась и бросила тело вперед. Челюсти сомкнулись на цветке, но бабочка вновь упорхнула, и я высунула язык, пытаясь избавиться от цветка. Тьфу, тьфу, гадость какая. Тьфу. Я сердито подпрыгнула на месте, ударила лапами по земле и затрясла головой.
Неожиданно обоняния коснулся чужой запах. Я резко обернулась и увидела огромного самца. Его желто-карие глаза с интересом следили за мной, в них плескалось веселье. Даже в волчьей личине оно читалось так ясно, словно бы чужак смеялся в полный голос. Стыд затопил меня. Я взрослая самка, сильная и стремительная, как сама смерть! Но меня увидели резвящейся, словно я глупый щенок… Он должен умереть. Определенно.
Вздыбив шерсть, я широко расставила лапы и зарычала. Серебристо-белый волк неспешно вышел из-за деревьев и склонил голову набок, продолжая наблюдать за мной. Продолжая скалиться, я наскочила на него. Бойся меня, бойся! Самец открыл пасть, и мне показалось, что он улыбается. Вне себя от бешенства и так и не исчезнувшего стыда, я развернулась в прыжке и метнулась в гущу леса, спеша скрыться от своего позора.
Я бежала, мечтая, чтобы ветер выдул из моей головы воспоминания о поляне, моей глупости и о самце, который даже из вежливости не сделал вид, что опасается моего гнева. Повернув голову, я едва не полетела кубарем на землю. Он бежал вровень со мной, не сводя пристального взгляда. Злость затопила меня, полностью уничтожив стыд. Я прибавила в скорости. Но когда повернула голову, серебристая молния все также летела недалеко от меня. Волк поглядывал в мою сторону и продолжал улыбаться в своем оскале. Он забавлялся!
Я выскочила на берег лесного озера, не успела затормозить, и лапы поехали по влажной траве. Лесной Дух, за что?! Взвизгнув, я полетела в воду, и она накрыла меня с головой. Я вынырнула, бестолково забила лапами, вздымая кучу брызг, но сделала только хуже и снова ушла вниз, нахлебавшись воды, хлынувшей в нос и в распахнутую пасть.
Сильная рука ухватила меня за шкирку и рванула наверх. Кто-то подхватил меня, как шелудивую собачонку, на руки и потащил на берег. Даже сейчас гордость заставила меня слабо дернуться и клацнуть зубами.
— Да, ты грозная и опасная, — услышала я незнакомый мужской голос. — И можешь считать, что напугала меня, а сейчас не мешай мне тебя спасать.
Я почувствовала себя оскорбленной. Меня не боялись. Совсем. И врали. Не терплю ложь! Но дергаться перестала и, когда меня положили на берег, вздохнула и прикрыла глаза.
— Обернись, — не попросил, а приказал спаситель.
Я негромко зарычала. Он опустился рядом, и мужская ладонь прошлась по судорожно вздрагивающему боку.
— Испугалась? — спросил он. Мой ответ был прежним. — Ты забавная.
Я приподняла голову и смерила его презрительным взглядом. Волк оказался светловолосым: это было ожидаемо. Высокий, мощный и сильный в обеих личинах. Он смотрел на меня карими человеческими глазами и улыбался. Это раздражало.
— Обернись, пожалуйста, — теперь попросил мужчина. — Я хочу поговорить с тобой.
Я не разделяла его желания. Поднявшись на лапы, Злорадно оскалившись, я встряхнулась и обдала своего спасителя ворохом брызг. Он прикрылся рукой и рассмеялся. Дернув задней лапой, я отправила в него ком земли и вырванные травинки, еще раз встряхнулась и неспешной рысцой направилась к деревьям.
— Вредина! — весело крикнул он мне вслед.
Фыркнув, я припустила со всех лап, спеша вернуться в поселение и спрятаться в логове. Это был чужой волк, не из моей стаи, и я надеялась, что он не сунется к нам. Пока бежала, несколько раз оборачивалась, но самец больше не преследовал меня. Подхватив в зубы свое платье, я побежала домой, заранее представляя, как меня будет ругать мама за то, что явилась в волчьей личине, мокрая и грязная.
— Айя!
Я вздрогнула, прижала уши к голове и засеменила на полусогнутых лапах в свою комнату, но когти предательски стучали по деревянному полу. Встав за задние лапы, я надавила на дверь и, спрятавшись, поспешила принять человеческий облик. Но дверь тут же снова распахнулась, и на пороге появилась мама. Она уперла руки в бока и грозно посмотрела на меня.
— Айнара!
Я припала брюхом к полу и, постукивая хвостом по полу, заискивающе посмотрела в глаза маме.
— У тебя совесть есть?
Есть! У меня все есть! И совесть, и стыд, только я сказать об этом пока не могу. Я подползла к маме и положила голову ей на ногу.
— Айя, мы не оборачиваемся в поселении. К нам иногда заходят люди, а ты знаешь, как люди относятся к оборотням. Нельзя привлекать к себе внимание. Вожак опять будет ругаться.
Я заскулила и завиляла хвостом.
— Ты похожа на собаку, — фыркнула мама.
Я задрала голову и протестующе зарычала.
— Не рычи на мать, — сказала мама, потрясла пальцем перед моей мордой и ушла.
Я вздохнула, и Сила вновь побежала по телу, возвращая слабую человеческую оболочку. Поднявшись с колен, я тряхнула мокрыми волосами и потянулась за полотенцем.
— Айя!
— Иду, мам, — отозвалась я.
Натянула платье и покинула комнату. Мама сидела на нашей маленькой кухоньке и разговаривала с соседкой. Заметив меня, волчица улыбнулась. Я поздоровалась и замерла, ожидая, что скажет родительница.
— Айна совсем взрослая стала, — заметила соседка. — Красавица.
— Угу, — кивнула мама, перебирая крупу. — Первая взрослая весна. Золотое время.
Она вздохнула и подперла щеку кулаком. Глаза соседки затянуло мечтательной поволокой, похоже, обе волчицы вспоминали свою молодость.
— Сегодня возвращаются молодые самцы: время выбора, — сказала соседка и многозначительно посмотрела на меня.
— А ты никак на своего сына намекаешь? — усмехнулась мама и внимательно посмотрела на волчицу. — Айя у меня достойна того, чтобы за нее лучшие из лучших бились. Это у нее сейчас еще ветер в голове свищет. — Я покраснела и потупилась, глядя на свои босые ноги. Сразу вспомнился луг и моя щенячья радость. — Со временем заматереет, будет сильная волчица.
— Так я же и не спорю, — захлопала ресницами соседка. — Мой Тар тоже не из последних будет. Самцы возмужали за эти три года, что их не было в стае. Вы его просто еще не видели.
— Ты и сама его еще не видела, — отмахнулась мама. — Ночь многое покажет.
Я покраснела еще больше. Ночь Выбора — главный весенний праздник, когда самцы и самки могут по достоинству оценить друг друга. Там будут все те, кто не нашел свою самку раньше, и те, кто будет участвовать впервые. Окрепший молодняк, который уводят в горы, чтобы они свободно учились охотиться, сражаться и защищать, возвращается к Ночи Выбора. Уже взрослых самцов я знала — они жили в стае. На меня посматривали, это мне было известно. Впрочем, как и на других взрослеющих самок. Иногда волки заговаривали с нами, приносили подарки, показывая тем самым свое расположение. Мне тоже дарили, но ни один мне не нравился. И я очень хотела взглянуть на тех, кто сегодня вернется в стаю.
— Принеси воды, — велела мама, насмешливо глядя на меня. — До ночи недолго осталось, скоро все сама узнаешь.
Я подхватила ведра и поспешила к колодцу.
— Айна! — окликнул и догнал меня совсем юный волчонок, которому только предстояло уйти в горы. — Айна, не ходи сегодня ночью в лес.
— С чего бы это?
Я окинула его насмешливым взглядом.
— Подожди меня. Я через три года вернусь, за тебя биться буду, — горячо говорил волчонок. — Все для тебя сделаю, не ходи.
— Три года — долгий срок, — ответила я, набирая воду. — И ты можешь передумать, и я подурнеть.
— Не-ет, — протянул он. — За три года ты еще краше станешь, а я сильней. Вот увидишь: тебе лучше меня не найти.
Я подхватила ведра и направилась к дому.
— Айна…
Неожиданно его оттеснил взрослый волк, пытавшийся ухаживать за мной. Он забрал у меня ведра и окинул ироничным взглядом волчонка:
— Мед девушкам в уши лить каждый может, а вот позаботиться…
Волчонок вспыхнул и сжал кулаки. Из его груди понесся глухой рык, но взрослого самца это только позабавило. Я пожала плечами, глядя на пунцового юнца, и поспешила за своим помощником.
— Сегодня Священная Ночь, — сказал тот с намеком, когда я поравнялась с ним. — Теперь ты от меня никуда не денешься.
— А вдруг еще охотники найдутся? — подмигнула я. — Говорят, я лакомый кусочек.
— Сладкая, как нектар, — улыбнулся мне волк. — Нежная, как ветерок летней ночью. Моей будешь.
— Уж больно ты скор, Ори, — рассмеялась я. — Я еще молодых самцов не видела.
— Сопляки, — зарычал волк. — Мне не соперники.
— Ночь покажет, — ответила я, забирая у него ведра перед дверью.
Мужчина показал крепкие зубы, но я лишь снова рассмеялась.
— Ох, и сожму я тебя сегодня ночью в руках, Айна, — пообещал он, прищурившись. — Криком задохнешься, как сладко любить буду.
— Рано ты пируешь, олень твой еще по лесу бегает, — сказала мама, появившись в дверях. — Иди, Ори, иди. Коли Лесной Дух на твоей стороне будет, да Айя благосклонна, завтра зятем назову. А сейчас нечего пустыми словами кидаться.
— Могу за одну ночь и не выбрать, месяц себе пару искать можно, — подлила я масла в огонь.
— Слыхал, Ори? — сказала мама.
— Моей будет, — упрямо повторил волк и ушел.
Мама некоторое время смотрела ему вслед.
— Хорош, — сказала она. — И красив, и силен, от тебя совсем голову потерял. Чем не пара?
Я пожала плечами и понесла воду на кухню.
— Молодая еще, глупая, — вздохнула мама и закрыла дверь…
Молодые волки появились в поселении ближе к вечеру, и сразу наступило оживление. Вся стая высыпала на улицу встречать вчерашних волчат. Сколько раз я видела это шествие, и каждый раз оно меня неизменно восхищало. Я ведь помнила, какими они уходили. Нескладные юнцы, взволнованные и нетерпеливые в ожидания будущих испытаний, полные щенячьего восторга. А возвращались заматеревшими мощными самцами с гордо поднятыми головами и таким высокомерием, написанным на лицах, словно познали все секреты мира. Волчата смотрели на них с нескрываемой завистью, волчицы — с интересом, взрослые волки — насмешливо, но с пониманием: сами так же входили в поселение, гордо неся на широких плечах свои буйные головы.
Но в этот раз я не праздно рассматривала молодых волков. Возможно, среди них была моя пара, и мне хотелось увидеть их сейчас, оценить и презрительно фыркнуть, если на мне остановится чей-то взгляд, чтобы знали: так просто им не получить рыжую волчицу. Подобное настроение было у всех самок, кому предстояло сегодня идти в лес. Я бросила взгляд на Райну, мою подругу. Она стояла рядом со мной, гордо вздернув подбородок. И если бы не ее горящие глаза, я бы поверила в то, что ей безразличны те, кто входил в поселение.
В этом году вернулись двенадцать волков. Среди них был младший из трех моих братьев. Наран шел третьим, а это значило, что он один из сильнейших. Несмотря на желание казаться холодной и безразличной, заметив брата, я широко улыбнулась. Наран, увидев меня, махнул рукой, расслабляясь на одно короткое мгновение, но тут же на его лице вновь застыла маска горделивого превосходства. Так и захотелось отвесить ему подзатыльник, но нельзя. Мы уже не волчата.
— Это же твой брат, — шепнула Райна, и я расслышала в ее голосе восхищение. — До чего же хорош. А первый кто? Это же сын вожака, да? Это Ран? Ох, ну и красавец.
Я скользнула взглядом по Рану, который так же безразлично скользил взглядом по рядам соплеменников. Я не могла не согласиться с ней. Сын вожака был действительно красив и статен. Даже в человеческом обличье в его глазах легко угадывался зверь. Не удивлюсь, если однажды именно он возглавит стаю. Интересно посмотреть на него нынешнего в волчьей личине… Окинув Рана еще одним коротким взглядом, я потеряла интерес к шествию. Особого внимания стоила первая пятерка, остальные, как более слабые особи, уже были неинтересны. Развернувшись, я направилась к дому, куда сейчас войдет мой брат, и можно будет его потискать, не опасаясь уронить авторитет волка среди соплеменников.
Моя спина неожиданно привлекла внимание: редко кто уходил, не дожидаясь окончания шествия. Райна зашипела мне в спину, кто-то проворчал про неучтивую молодежь. И когда я обернулась, на меня смотрели все молодые волки, даже ушедшие вперед. Я поймала укоризненный взгляд брата, передернула плечами и помчалась к дому.
— Айка, балбеска!
Наран, степенно вошедший в двери логова, теперь стряхнул с себя спесь. Я с визгом бросилась ему на шею, забыв в одно мгновение о собственной заносчивости. Брат подхватил меня на руки и закружил с громким хохотом.
— Сам ты балбес, — ответила я, лохматя его рыжие волосы.
— Конечно, балбеска, — сказал отец, перешагнув порог, и Наран спешно поставил меня на пол. — Ты самцов оскорбила своим пренебрежением. Теперь либо ночью они отвернут от тебя носы, либо будут доказывать, что ты ошиблась, посчитав их недостойными своего внимания. И то, и другое тебе не понравится. Еще и Ори будет крутиться рядом.
— Ори? — округлил глаза Наран. — Он еще без подруги? И ему наша Айка по душе? Ничего себе!
