Удивительно, однако ничего особо страшного не произошло за время, прошедшее с нашего вылета. Местные органы внутренних дел заявили о проведении служебного расследования и выяснении обстоятельств действий своих сотрудников (имена не сообщались). А самолёт, заснятый видеорегистраторами, скорее всего, был угнан с одного из пригородных аэродромов...
Про семью не было ничего. Это само по себе ни о чём не говорило, но с ними, вероятно, всё было в порядке. И хорошо: хватит им уже бед – больше, наверное, не выдержат...
А вот одна из пяти «горячих» новостей на главной странице поисковика «Ындекс» заставила прям зацепиться за неё глазами: «На восточной границе России при невыясненных обстоятельствах сбит военный самолёт».
Я тут же нажал на ссылку, перешёл на страницу самой новости, а с неё – на один из источников, где она подробно освещалась.
Как сообщало оборонное ведомство, буквально пару часов назад на связь перестал выходить выполнявший плановый тренировочный полёт истребитель-перехватчик. Но, судя по записи переговоров пилотов, автоматически переданной на базу, в последние секунды перед отключением систем экипаж заметил какую-то опасность, которая и привела к крушению самолёта.
Вчитываясь в текст, я подумал, что, наверное, на самом деле известно больше, чем это «почти ничего» – просто обстоятельства происшествия было решено засекретить.
И я даже уже догадывался, что же там на самом деле такого случилось.
Наши драконы вылетели, наконец, за пределы России. И, сами того не осознавая, замутили такую бучу, что теперь будет чудом, если устоит Пакт о секретности, который драконники, как могли, соблюдали последние пятьсот с лишним лет.
Я ещё поискал в Сети информацию по теме – и обнаружил, что в ответ на это заявление сообщили о таких же странных атаках вооружённые силы и ряда других стран и потребовали от нашего государства объяснений.
Вот не могли спокойно пролететь, называется... Теперь такой кризис начнётся, что нам войнушка прошедшей зимы покажется не очень серьёзным событием...
Чтобы отвлечься от преждевременных волнений, я вышел из обычного Инета и подключился к сети драконников. «Ну слава Великому Дракону, Космосу или чему там принято молиться, – подумал я. – Хотя бы Космические драконы со своим суперинтеллектом не поддались гипнозу и продолжили кружить по орбите, обеспечивая нам связь. Вот у них наверняка есть какой-нибудь стелс, потому что их до сих пор никакой спутник не увидел...»
Тут был вообще полный... я даже не знал, как и сказать-то. Все в «Dragether'е» были озабочены одним – поскорее вернуть своих драконов. Усилилось давление на Совет и конкретно на госпожу Шалот: от них требовали немедленных действий. В ответ пока слышались настойчивые заверения о том, что работа идёт. И у меня, как и у всей Федерации, возникал резонный вопрос: а где она идёт? Пока не видно!
Чую, долго не усидеть мастеру обещаний во главе Совета. И очень интересно, кто же ей придёт на смену.
Я проверил переписку с Недом, с которым по пути не получилось полноценного диалога, потому что печатать, сидя на спине на спине летящего как стрела дракона, я немного побаивался, а кричать по аудиосвязи, как зимой, или слать голосовые мне не хотелось.
В чате было одно голосовое сообщение от Неда, помеченное ещё дневным временем отправки. В нём наш друг и товарищ, перекрикивая высотный ветер, передал, что у него садится батарея драконофона и он отключается, чтобы сохранить последние крохи энергии и потом, когда его «довезут» до места, устроить короткий стрим того, что там будет.
Я отбил ему краткий текстовый ответ: мол, понял, тоже постараюсь поменьше тратить заряд, – хотя и знал, что Нед в ближайшее время его не прочитает.
А затем я вышел из мессенджера и переключился на новостные порталы.
В Д-нете тоже была своя свежайшая сенсационная новость. И для меня она сейчас была важнее, чем какие-либо пограничные инциденты, – потому что напрямую касалась цели нашего путешествия.
«Покинутая Башня атакована ракетой!» – кричал заголовок. К нему прилагалось видео с одного из журналистских беспилотников, где было видно, как небо неожиданно прорезает светлый дымный след и боеснаряд влетает точно в основание Башни. Взрыв, обломки во все стороны, огонь, дым, пыль!.. Башня падает в море, заставляя разбегаться на берегу каких-то людей в камуфляже и сбивая квадрокоптеры, которым не повезло!..
Погодите-ка. Люди в камуфляже? Я, похоже, чего-то не знаю...
С приоткрытым ртом я читал репортаж, словно книгу, в которой добрался до момента в стиле «вотэтоповорот». Да так оно почти что и было: такого поворота я точно не ожидал.
Оказывается, в зале заседаний Покинутой Башни всё то время, пока мы готовились к выступлению, сражались с бандитами и летели, главнокомандующий армией викингов Юлиус Бергер удерживал Герхарда Штинка! Журналистов к ним не пускали, и автор статьи в своём неведении метался между «захватом заложника» и «государственным переворотом», не зная, как назвать происходящее.
Я тоже не знал, что думать. Пока неизвестно, погиб Штинк или нет, мы ещё могли направляться туда, и если он таки останется жив, то и нам придётся прорываться к нему, чтобы задать интересующие нас вопросы. А если нет, то можно будет сразу поворачивать вслед за Настоящими драконами...
Может, и Бергер хотел кое-что выяснить, когда запирался в зале вдвоём с врио президента? А тот упирался, вот и просидели так долго... Интересно, соизволил ли Штинк что-нибудь рассказать перед атакой, что мы сможем в худшем случае узнать у Бергера?..
Вопросы, вопросы... А всего-то надо узнать три вещи: «а» – жив ли Бергер, «б» – жив ли Штинк и «в» – что у второго успел выпытать первый. И пока выход один – лететь до точки назначения, чтобы докопаться до правды, предъявить Штинку свои обвинения и двинуться спасать драконов.
Мне в бок ткнулась вытянутая чешуйчатая красная морда. Я обернулся к Нанке, он посмотрел на меня и коротко взрыкнул.
– На охоту хочешь? Ну давай, только недолго. И старайся быть незаметнее, ладно?
Для доходчивости я дублировал свои слова жестами, язык которых уже год как вдалбливал Сказочным драконам, не имевших собственной второй сигнальной системы.
Нанка снова взрыкнул (надеюсь, хоть что-то он понял), расправил крылья и вспорхнул в воздух, в наступающей темноте вдруг показавшись мне похожим на огромную летучую мышь. Секунда – и я потерял его из виду в тёмно-синем небе, которое на западе всё ещё догорало розовым.
Ко мне подошёл Вилле и спросил:
– Ну и зачем ты его отпустил? Как утром дальше полетишь?
– Он вернётся. Думаю, ему хватит трёх-четырёх часов, чтобы поймать себе какой-нибудь дичи, а если что, на нём ошейник с маячком... И вообще – каким утром? Ночью! К утру по времени Покинутой Башни мы уже должны быть там!
– Но ведь мы поспать не успеем...
– Что тебе дороже: поспать или драконы?
Вопрос заставил Вилле ненадолго заткнуться и, зажмурившись, покачать головой.
– Нет, – выдавил он спустя какое-то время. – Не надо так сравнивать: это же совсем разные вещи...
– Если одна из моих версий верна, то нам всё равно потом придётся лететь за драконами и, скорее всего, отсыпаться прямо в воздухе. И ещё: о себе мы хоть как-то позаботились – а о них? – Я указал рукой на Хонну, Лойсо и Жёлтого дракона Ульяны. – Им ведь тоже надо есть, а дремать они и в полёте могут... Если что, сделаем передышку около Башни... точнее, того, что от неё осталось...
Похоже, я его убедил.
Вилле повернулся, под эмоциями широко взмахнул рукой, и ещё два «бэтмена»-переростка растворились в небе. Вскоре к ним присоединился последний, и мы, люди, остались на песчаном берегу вчетвером – но как минимум двое из нас были в этот момент одиноки.
5
Вилле отошёл к Элизе, а ко мне с другого конца маленького «пляжа» подошла Ульяна. Остановилась, как Вилле, рядом, но потом всё-таки села около меня. Какое-то время молчала, рассматривая подтянутые к груди колени.
Я не стремился нарушать молчание первым. Ведь в тишине порой бывает слышно такую музыку, до которой словам, какими бы красивыми они ни были, – как отсюда до края Вселенной.
Ну и вдобавок мы так долго друг друга знаем, что должны вроде уметь понимать всё и без слов. Но, наверное, этому мешает как раз накопившийся между нами социальный словесный мусор.
Ульяна сидела молча примерно минуту, затем тихо спросила:
– О чём ты сейчас думаешь?
– О том, что это можно было бы спросить одним взглядом.
– В смысле?
– Понимаешь... мы через столько всего вдвоём прошли, столько повидали... а тут вдруг цепляемся друг к другу, как если бы вместе поскользнулись на ледяной горке. Вроде должны взяться за руки и попробовать подняться – а ведём себя как дети, для которых всегда виноват кто-то другой, кто рядом.
– Скажи, тебе драконы в самом деле важнее Севы?
– А что для Севы важнее: драконы или я? Думаю, он выбрал бы драконов: я ему уже сто раз надоел до чёртиков, а драконы – это то, что наполнит его жизнь новым смыслом, позволит поскорее найти себя. Да и смогла бы ли ты, – на этих словах я повернулся к ней, – отказаться от чего-нибудь одного: близкого человека или своего занятия? Любого из двух?
– Не знаю... – прошептала Ульяна.
– Для меня и то, и другое одинаково ценно, как я понял сегодня, – продолжил я, – и разница лишь в том, что с драконами всегда всё более-менее ровно, а вот с людьми надо постоянно как-то лавировать, искать подход... Да ещё если они сами не собираются учитывать мнение других!
– Строишь из себя обиженного?
– Вот про это я и говорю. Мне же каждую секунду надо думать, что сказать, чтобы улучшить или хотя бы не так сильно ухудшить свой имидж. Я хотел бы быть проще – но не получается! Вот скажи, что во мне не так? Я же так стараюсь... так стараюсь...
– А в ту ли сторону? Ты просто думаешь по-своему – и этим отличаешься от остальных чуть сильнее, чем те – друг от друга. Пытаешься вникать в их мысли – но так ли уж часто, чтобы думать, будто знаешь их? Если тебя не понимают, – объясняйся. Ты же умеешь. Но только старайся так, чтобы тебя действительно поняли. Иначе ты не уживёшься ни с семьёй, ни с нами.
– С семьёй-то понятно, а вот с нами – это с кем? Ульяна, драконники редко живут семьями. Большинство из них – разрозненные одиночки, объединённые родом занятий и чисто формальной властью президента...
– Но указы президента и Совета должны выполняться! И по нашей конституции 1777 года, раз мы выбираем правителя, то, по идее, следует подчиняться...
– Вот именно – по идее. Конституцию в бумажном виде можно использовать по одному из назначений или удалить по прочтении электронный файл с устройства. А на присылаемые на драконофон указы – наплевать, сказав: «А пошли вы все! У меня есть бизнес и, кроме комиссий и налогов Дракон-банка, я больше никому ничего не должен...»
– Дракон-банк может прекратить обслуживание клиента по требованию руководства Федерации...
– А если так, то можно продать ферму по частям: драконов, жилища, украшения, дорожки... всё! Убрать рекламу из соцсетей, на ограду повесить бумажку «Мы закрыты!» и уехать в город...
– Но ты этого делать не собираешься.
– Угадала. Драконы для меня – всё... в той части жизни, которую я считаю полностью своей. Драконники, семья и прочие люди – в другой. И обе не должны разъединяться. Но мы чуть раньше ушли в сторону, и я не закончил свою мысль. Драконники почти все одиночки, как видно по статусам в «Dragether'е». Известные мне исключения – вы с Недом (чисто как родственники!) да Вилле с Элизой. И мы с Дашей как одинокие электроны на внешнем уровне атомов в молекуле, на которую смахивает наша компания...
– Вижу, оба мы обожаем наукообразные сравнения. Но атомы потому и собираются в молекулу, что соединены химическими связями с помощью свободных электронов. И драконы – это просто одна из связей, либо как одинарная, либо в составе двойной или тройной вместе с родством или прочими отношениями... Та, которая обычно не рвётся при разложении всего вещества. И мы все ею накрепко связаны.
– Скованные одной цепью... То есть ты сама предлагаешь нам всем держаться вместе? Почему тогда летела чуть не в километре от нас?
– Не преувеличивай – метрах в двухстах максимум. По пути я думала. Ты, надеюсь, тоже... Да, вместе. Всем, кто может. Но каждому надо заглянуть в себя и отбросить все иллюзии насчёт своей личности. Электрон может думать, что он бозон Хиггса, но на деле придавать другим частицам массу не будет...
– Если я правильно понял, на что ты намекаешь, то я себя и так не считал идеальным. Ты просто помогла мне понять, насколько я неидеален в реальности. Я ещё в школе находил в себе отрицательные по меркам того странного общества черты – но подбирал к ним не оправдания, а логическое обоснование. Поверь, это разные вещи.
– Опять же – каждый считает по-своему. Но никто не принимает других такими, какие они есть. Потому что они суть не то, что думают о себе. И вот поэтому надо посмотреть на себя со стороны и попробовать измениться.
– Поддерживаю при условии, что меняться придётся не одному только мне. Ладно, давай вздремнём. Будильник на драконофоне я поставил на полтретьего ночи по местному времени. Сейчас отдохнём – и будем догонять утро...
МЫ ОБВИНЯЕМ
1
Глаза открываются...
«Небо? Какое-то странное...» – пришла первая мысль.
Присмотревшись, он понял, что это тёмно-зелёное над ним – всего лишь полог армейской палатки.
«Где я? Что произошло? Меня должны были спасти... Я кинул в этого генерала креслом – а что потом?.. Может, меня как раз уже вытащили оттуда?..»
Он попытался повернуться на койке – но тут же застонал от боли. Колыхнулась трубка, спускающаяся к вене на руке от капельницы.
«Всё тело ломит... Это отчего? Драконы же мягко летают... Может, меня по пути или по прибытии отдубасили? А что, с неё станется...»
– Что, очнулись? – прилетел сбоку в ухо негромкий знакомый голос.
«Нет! Неужели?..» – в секундной панике подумал поражённый Штинк и, всё ещё отказываясь верить собственным ушам, повернул голову в сторону звука.
На соседней койке лежал, также глядя на своего визави, генерал Юлиус Бергер. Ему в вену тоже что-то понемногу капало, а шея была зафиксирована специальным медицинским валиком, облегавшим её.
После слов Бергера один из стоявших в палатке бойцов в камуфляже двинулся было к Штинку, но генерал еле заметно мотнул головой и сказал:
– Не надо. Дайте нам спокойно поговорить.
– Только не очень долго, господин генерал. Помните, что сказал врач, – ответил солдат и отступил к внешней стенке «помещения».
– Что это было? – спросил Штинк.
Губы двигались ещё плохо, да и сознание не было таким же ясным, как обычно. Наверное, остаточное действие препаратов...
Сказав эти три слова, Штинк закашлялся. «Это ещё что? Воды, что ли, наглотался?..»
Произнесённый вопрос мог относиться к чему угодно, однако Бергер понял.
– Ракета. Судя по направлению, с которого прилетела, и маркировке на одном из найденных обломков, норвежская... Как видно, ваши заморские «друзья» решили вам помочь наоборот. Подкинули нам сюрприз... и повод для разбирательства в «реальном» мире...
– Но... почему? Я же делал всё...
Штинк замолк, понимая, что проговорился. А также – что ему уже не хочется, как раньше, «по делам» и он с генералом одеты в одинаковые белые пижамы.
Про семью не было ничего. Это само по себе ни о чём не говорило, но с ними, вероятно, всё было в порядке. И хорошо: хватит им уже бед – больше, наверное, не выдержат...
А вот одна из пяти «горячих» новостей на главной странице поисковика «Ындекс» заставила прям зацепиться за неё глазами: «На восточной границе России при невыясненных обстоятельствах сбит военный самолёт».
Я тут же нажал на ссылку, перешёл на страницу самой новости, а с неё – на один из источников, где она подробно освещалась.
Как сообщало оборонное ведомство, буквально пару часов назад на связь перестал выходить выполнявший плановый тренировочный полёт истребитель-перехватчик. Но, судя по записи переговоров пилотов, автоматически переданной на базу, в последние секунды перед отключением систем экипаж заметил какую-то опасность, которая и привела к крушению самолёта.
Вчитываясь в текст, я подумал, что, наверное, на самом деле известно больше, чем это «почти ничего» – просто обстоятельства происшествия было решено засекретить.
И я даже уже догадывался, что же там на самом деле такого случилось.
Наши драконы вылетели, наконец, за пределы России. И, сами того не осознавая, замутили такую бучу, что теперь будет чудом, если устоит Пакт о секретности, который драконники, как могли, соблюдали последние пятьсот с лишним лет.
Я ещё поискал в Сети информацию по теме – и обнаружил, что в ответ на это заявление сообщили о таких же странных атаках вооружённые силы и ряда других стран и потребовали от нашего государства объяснений.
Вот не могли спокойно пролететь, называется... Теперь такой кризис начнётся, что нам войнушка прошедшей зимы покажется не очень серьёзным событием...
Чтобы отвлечься от преждевременных волнений, я вышел из обычного Инета и подключился к сети драконников. «Ну слава Великому Дракону, Космосу или чему там принято молиться, – подумал я. – Хотя бы Космические драконы со своим суперинтеллектом не поддались гипнозу и продолжили кружить по орбите, обеспечивая нам связь. Вот у них наверняка есть какой-нибудь стелс, потому что их до сих пор никакой спутник не увидел...»
Тут был вообще полный... я даже не знал, как и сказать-то. Все в «Dragether'е» были озабочены одним – поскорее вернуть своих драконов. Усилилось давление на Совет и конкретно на госпожу Шалот: от них требовали немедленных действий. В ответ пока слышались настойчивые заверения о том, что работа идёт. И у меня, как и у всей Федерации, возникал резонный вопрос: а где она идёт? Пока не видно!
Чую, долго не усидеть мастеру обещаний во главе Совета. И очень интересно, кто же ей придёт на смену.
Я проверил переписку с Недом, с которым по пути не получилось полноценного диалога, потому что печатать, сидя на спине на спине летящего как стрела дракона, я немного побаивался, а кричать по аудиосвязи, как зимой, или слать голосовые мне не хотелось.
В чате было одно голосовое сообщение от Неда, помеченное ещё дневным временем отправки. В нём наш друг и товарищ, перекрикивая высотный ветер, передал, что у него садится батарея драконофона и он отключается, чтобы сохранить последние крохи энергии и потом, когда его «довезут» до места, устроить короткий стрим того, что там будет.
Я отбил ему краткий текстовый ответ: мол, понял, тоже постараюсь поменьше тратить заряд, – хотя и знал, что Нед в ближайшее время его не прочитает.
А затем я вышел из мессенджера и переключился на новостные порталы.
В Д-нете тоже была своя свежайшая сенсационная новость. И для меня она сейчас была важнее, чем какие-либо пограничные инциденты, – потому что напрямую касалась цели нашего путешествия.
«Покинутая Башня атакована ракетой!» – кричал заголовок. К нему прилагалось видео с одного из журналистских беспилотников, где было видно, как небо неожиданно прорезает светлый дымный след и боеснаряд влетает точно в основание Башни. Взрыв, обломки во все стороны, огонь, дым, пыль!.. Башня падает в море, заставляя разбегаться на берегу каких-то людей в камуфляже и сбивая квадрокоптеры, которым не повезло!..
Погодите-ка. Люди в камуфляже? Я, похоже, чего-то не знаю...
С приоткрытым ртом я читал репортаж, словно книгу, в которой добрался до момента в стиле «вотэтоповорот». Да так оно почти что и было: такого поворота я точно не ожидал.
Оказывается, в зале заседаний Покинутой Башни всё то время, пока мы готовились к выступлению, сражались с бандитами и летели, главнокомандующий армией викингов Юлиус Бергер удерживал Герхарда Штинка! Журналистов к ним не пускали, и автор статьи в своём неведении метался между «захватом заложника» и «государственным переворотом», не зная, как назвать происходящее.
Я тоже не знал, что думать. Пока неизвестно, погиб Штинк или нет, мы ещё могли направляться туда, и если он таки останется жив, то и нам придётся прорываться к нему, чтобы задать интересующие нас вопросы. А если нет, то можно будет сразу поворачивать вслед за Настоящими драконами...
Может, и Бергер хотел кое-что выяснить, когда запирался в зале вдвоём с врио президента? А тот упирался, вот и просидели так долго... Интересно, соизволил ли Штинк что-нибудь рассказать перед атакой, что мы сможем в худшем случае узнать у Бергера?..
Вопросы, вопросы... А всего-то надо узнать три вещи: «а» – жив ли Бергер, «б» – жив ли Штинк и «в» – что у второго успел выпытать первый. И пока выход один – лететь до точки назначения, чтобы докопаться до правды, предъявить Штинку свои обвинения и двинуться спасать драконов.
Мне в бок ткнулась вытянутая чешуйчатая красная морда. Я обернулся к Нанке, он посмотрел на меня и коротко взрыкнул.
– На охоту хочешь? Ну давай, только недолго. И старайся быть незаметнее, ладно?
Для доходчивости я дублировал свои слова жестами, язык которых уже год как вдалбливал Сказочным драконам, не имевших собственной второй сигнальной системы.
Нанка снова взрыкнул (надеюсь, хоть что-то он понял), расправил крылья и вспорхнул в воздух, в наступающей темноте вдруг показавшись мне похожим на огромную летучую мышь. Секунда – и я потерял его из виду в тёмно-синем небе, которое на западе всё ещё догорало розовым.
Ко мне подошёл Вилле и спросил:
– Ну и зачем ты его отпустил? Как утром дальше полетишь?
– Он вернётся. Думаю, ему хватит трёх-четырёх часов, чтобы поймать себе какой-нибудь дичи, а если что, на нём ошейник с маячком... И вообще – каким утром? Ночью! К утру по времени Покинутой Башни мы уже должны быть там!
– Но ведь мы поспать не успеем...
– Что тебе дороже: поспать или драконы?
Вопрос заставил Вилле ненадолго заткнуться и, зажмурившись, покачать головой.
– Нет, – выдавил он спустя какое-то время. – Не надо так сравнивать: это же совсем разные вещи...
– Если одна из моих версий верна, то нам всё равно потом придётся лететь за драконами и, скорее всего, отсыпаться прямо в воздухе. И ещё: о себе мы хоть как-то позаботились – а о них? – Я указал рукой на Хонну, Лойсо и Жёлтого дракона Ульяны. – Им ведь тоже надо есть, а дремать они и в полёте могут... Если что, сделаем передышку около Башни... точнее, того, что от неё осталось...
Похоже, я его убедил.
Вилле повернулся, под эмоциями широко взмахнул рукой, и ещё два «бэтмена»-переростка растворились в небе. Вскоре к ним присоединился последний, и мы, люди, остались на песчаном берегу вчетвером – но как минимум двое из нас были в этот момент одиноки.
5
Вилле отошёл к Элизе, а ко мне с другого конца маленького «пляжа» подошла Ульяна. Остановилась, как Вилле, рядом, но потом всё-таки села около меня. Какое-то время молчала, рассматривая подтянутые к груди колени.
Я не стремился нарушать молчание первым. Ведь в тишине порой бывает слышно такую музыку, до которой словам, какими бы красивыми они ни были, – как отсюда до края Вселенной.
Ну и вдобавок мы так долго друг друга знаем, что должны вроде уметь понимать всё и без слов. Но, наверное, этому мешает как раз накопившийся между нами социальный словесный мусор.
Ульяна сидела молча примерно минуту, затем тихо спросила:
– О чём ты сейчас думаешь?
– О том, что это можно было бы спросить одним взглядом.
– В смысле?
– Понимаешь... мы через столько всего вдвоём прошли, столько повидали... а тут вдруг цепляемся друг к другу, как если бы вместе поскользнулись на ледяной горке. Вроде должны взяться за руки и попробовать подняться – а ведём себя как дети, для которых всегда виноват кто-то другой, кто рядом.
– Скажи, тебе драконы в самом деле важнее Севы?
– А что для Севы важнее: драконы или я? Думаю, он выбрал бы драконов: я ему уже сто раз надоел до чёртиков, а драконы – это то, что наполнит его жизнь новым смыслом, позволит поскорее найти себя. Да и смогла бы ли ты, – на этих словах я повернулся к ней, – отказаться от чего-нибудь одного: близкого человека или своего занятия? Любого из двух?
– Не знаю... – прошептала Ульяна.
– Для меня и то, и другое одинаково ценно, как я понял сегодня, – продолжил я, – и разница лишь в том, что с драконами всегда всё более-менее ровно, а вот с людьми надо постоянно как-то лавировать, искать подход... Да ещё если они сами не собираются учитывать мнение других!
– Строишь из себя обиженного?
– Вот про это я и говорю. Мне же каждую секунду надо думать, что сказать, чтобы улучшить или хотя бы не так сильно ухудшить свой имидж. Я хотел бы быть проще – но не получается! Вот скажи, что во мне не так? Я же так стараюсь... так стараюсь...
– А в ту ли сторону? Ты просто думаешь по-своему – и этим отличаешься от остальных чуть сильнее, чем те – друг от друга. Пытаешься вникать в их мысли – но так ли уж часто, чтобы думать, будто знаешь их? Если тебя не понимают, – объясняйся. Ты же умеешь. Но только старайся так, чтобы тебя действительно поняли. Иначе ты не уживёшься ни с семьёй, ни с нами.
– С семьёй-то понятно, а вот с нами – это с кем? Ульяна, драконники редко живут семьями. Большинство из них – разрозненные одиночки, объединённые родом занятий и чисто формальной властью президента...
– Но указы президента и Совета должны выполняться! И по нашей конституции 1777 года, раз мы выбираем правителя, то, по идее, следует подчиняться...
– Вот именно – по идее. Конституцию в бумажном виде можно использовать по одному из назначений или удалить по прочтении электронный файл с устройства. А на присылаемые на драконофон указы – наплевать, сказав: «А пошли вы все! У меня есть бизнес и, кроме комиссий и налогов Дракон-банка, я больше никому ничего не должен...»
– Дракон-банк может прекратить обслуживание клиента по требованию руководства Федерации...
– А если так, то можно продать ферму по частям: драконов, жилища, украшения, дорожки... всё! Убрать рекламу из соцсетей, на ограду повесить бумажку «Мы закрыты!» и уехать в город...
– Но ты этого делать не собираешься.
– Угадала. Драконы для меня – всё... в той части жизни, которую я считаю полностью своей. Драконники, семья и прочие люди – в другой. И обе не должны разъединяться. Но мы чуть раньше ушли в сторону, и я не закончил свою мысль. Драконники почти все одиночки, как видно по статусам в «Dragether'е». Известные мне исключения – вы с Недом (чисто как родственники!) да Вилле с Элизой. И мы с Дашей как одинокие электроны на внешнем уровне атомов в молекуле, на которую смахивает наша компания...
– Вижу, оба мы обожаем наукообразные сравнения. Но атомы потому и собираются в молекулу, что соединены химическими связями с помощью свободных электронов. И драконы – это просто одна из связей, либо как одинарная, либо в составе двойной или тройной вместе с родством или прочими отношениями... Та, которая обычно не рвётся при разложении всего вещества. И мы все ею накрепко связаны.
– Скованные одной цепью... То есть ты сама предлагаешь нам всем держаться вместе? Почему тогда летела чуть не в километре от нас?
– Не преувеличивай – метрах в двухстах максимум. По пути я думала. Ты, надеюсь, тоже... Да, вместе. Всем, кто может. Но каждому надо заглянуть в себя и отбросить все иллюзии насчёт своей личности. Электрон может думать, что он бозон Хиггса, но на деле придавать другим частицам массу не будет...
– Если я правильно понял, на что ты намекаешь, то я себя и так не считал идеальным. Ты просто помогла мне понять, насколько я неидеален в реальности. Я ещё в школе находил в себе отрицательные по меркам того странного общества черты – но подбирал к ним не оправдания, а логическое обоснование. Поверь, это разные вещи.
– Опять же – каждый считает по-своему. Но никто не принимает других такими, какие они есть. Потому что они суть не то, что думают о себе. И вот поэтому надо посмотреть на себя со стороны и попробовать измениться.
– Поддерживаю при условии, что меняться придётся не одному только мне. Ладно, давай вздремнём. Будильник на драконофоне я поставил на полтретьего ночи по местному времени. Сейчас отдохнём – и будем догонять утро...
Глава 17
МЫ ОБВИНЯЕМ
1
Глаза открываются...
«Небо? Какое-то странное...» – пришла первая мысль.
Присмотревшись, он понял, что это тёмно-зелёное над ним – всего лишь полог армейской палатки.
«Где я? Что произошло? Меня должны были спасти... Я кинул в этого генерала креслом – а что потом?.. Может, меня как раз уже вытащили оттуда?..»
Он попытался повернуться на койке – но тут же застонал от боли. Колыхнулась трубка, спускающаяся к вене на руке от капельницы.
«Всё тело ломит... Это отчего? Драконы же мягко летают... Может, меня по пути или по прибытии отдубасили? А что, с неё станется...»
– Что, очнулись? – прилетел сбоку в ухо негромкий знакомый голос.
«Нет! Неужели?..» – в секундной панике подумал поражённый Штинк и, всё ещё отказываясь верить собственным ушам, повернул голову в сторону звука.
На соседней койке лежал, также глядя на своего визави, генерал Юлиус Бергер. Ему в вену тоже что-то понемногу капало, а шея была зафиксирована специальным медицинским валиком, облегавшим её.
После слов Бергера один из стоявших в палатке бойцов в камуфляже двинулся было к Штинку, но генерал еле заметно мотнул головой и сказал:
– Не надо. Дайте нам спокойно поговорить.
– Только не очень долго, господин генерал. Помните, что сказал врач, – ответил солдат и отступил к внешней стенке «помещения».
– Что это было? – спросил Штинк.
Губы двигались ещё плохо, да и сознание не было таким же ясным, как обычно. Наверное, остаточное действие препаратов...
Сказав эти три слова, Штинк закашлялся. «Это ещё что? Воды, что ли, наглотался?..»
Произнесённый вопрос мог относиться к чему угодно, однако Бергер понял.
– Ракета. Судя по направлению, с которого прилетела, и маркировке на одном из найденных обломков, норвежская... Как видно, ваши заморские «друзья» решили вам помочь наоборот. Подкинули нам сюрприз... и повод для разбирательства в «реальном» мире...
– Но... почему? Я же делал всё...
Штинк замолк, понимая, что проговорился. А также – что ему уже не хочется, как раньше, «по делам» и он с генералом одеты в одинаковые белые пижамы.
