– Ну ничего себе!
– Знаешь, мне кажется, что его к сталочкам вообще подпускать нельзя. Надеюсь, я – хотя бы на время – отвадил его от них. Но… с таким придурком ничего нельзя знать наверняка…
– Я буду следить за ним, – пообещал Стан и взглянул на Ласа, как бы добавляя: «И за тобой тоже».
– Мы будем, – поправил его Лас. И подумал: «Я Ксюню в обиду не дам. Никому».
– А как ты сам к ней относишься? – вдруг спросил Стан. Причём без подсказок было понятно, о ком он говорит.
– Если ты о Ксюне, – ответил Лас, изо всех сил стараясь сохранять твёрдость в голосе, – то она мне нравится. И я хочу, чтобы в будущем она была моей.
– А если я хочу того же? Ты уверен, что сможешь мне помешать?
– Не знаю, – честно сказал Лас. – В конце концов, у Ксюни по этому вопросу может иметься собственное мнение. Да и вообще – есть ещё Лина. У кого не удастся с Ксюней, у того будет запасная возможность. И мне не хотелось бы, чтобы это был я.
– Ну смотри: я за Ксюню буду готов на всё, – проговорил напоследок Стан, собираясь уходить.
– Я тоже, – тихо ответил Лас. – Я тоже.
* * *
После той истории Квильд снова начал тренироваться отдельно от остальных подсталкров; этому способствовало и то, что велк Круз закончил свои дела, связанные с охотой на мутов в целях обеспечения деревни мясом накануне праздника.
Кроме того, Квильд перестал по вечерам появляться на берегу реки и общаться с другими юношами и девочками. Лина не приходила всего два–три дня: болезнь матери оказалась неопасной и не очень тяжёлой, так что постоянный уход уже не требовался. Лас, Стан и Ксюня молчали о том случае, и поэтому Плющ с Линой пребывали в счастливом неведении насчёт того, что едва не случилось и всё не разрушило.
Всё – в смысле складывающиеся отношения между парнями и сталочками, уже имевшие под собой некоторый фундамент. Ксюня со всё большей теплотой смотрела на Ласа, а он – на неё. Стан тоже заглядывался на Ксюню, а Лина – на Ласа, но вот это результата не приносило, зато имело последствия, которые открыто пока не проявлялись.
К примеру, Стан начинал ненавидеть Ласа. Мало того, что тот бегал и плавал быстрее его, так ещё и девочку как-то умудрялся постепенно охмурять! В общем, грядущий конфликт становился не только неизбежным, но и скорым.
А Лина стала как-то по-другому относиться к Ксюне – за то, что той больше благоволил Лас, которого тонкая черноволосая вредина мечтала сделать своим. Так что и между девчонками назревало выяснение отношений.
А случай вскоре представился и для того, и для другого.
4. Испорченный праздник
Деревня Сталочная, 29-й год после Звездопада, 100-й день весны (праздник Конца года).
С самого утра в деревне царило радостное оживление. В тот день все (по крайней мере, большинство) встали пораньше, чтобы побыстрее разобраться со своими делами и предаться заслуженному отдыху.
Праздник Конца года… Созданный в память о трагическом событии почти тридцатилетней давности, он за несколько лет превратился во всеобщее гулянье, как будто Звездопада, о котором следовало помнить, не случалось вовсе. Конечно, в «программе» праздника была и памятная речь велка Зора о том страшном событии, но лишь как символ, отличающий это празднество от остальных. А вообще Конец года отмечался с огромным размахом по сравнению с остальными особыми датами. Обильная еда, напитки, в том числе и самогон, и связанное с этим неудержимое веселье делали его фактически одним из главнейших событий года. Сталки, предаваясь радости перед сезоном тяжёлой работы, совершали иногда самые важные, а иногда и самые безрассудные – впрочем, одно другому не мешало – поступки в своей жизни. В этот день и, естественно, ночь создавались и распадались семьи, находились и терялись друзья; это было время больших дел и больших перемен.
…Утро и день у подсталкров прошли как обычно: Лас, Стан и Плющ бегали и кидали мачеты на северной окраине деревни ближе к востоку, Квильд занимался тем же самым немного западнее. Велк Зор сообщил им, что боями и загадками они займутся через несколько дней, когда наступление нового, тридцатого, года окончательно станет прошлым.
«Бои без правил – это будет жёстко, – думал Лас, пока его «ножик» раз за разом летел к цели. – Стан не упустит возможности отыграться за то, что я стою у него на пути к сердцу Ксюни. А если подключится и Квильд… ох… Непросто будет… непросто…»
Тренировка в тот день закончилась пораньше – примерно между полднем и закатом, чтобы подсталкры, да и велки-наставники тоже, не сильно отстали от других жителей в начинавшемся веселье. И вскоре Лас, Стан и Плющ, помывшиеся и переодевшиеся в праздничные красные и синие рубахи, присоединились к остальной деревне.
Между домами и даже кое-где на окраинах уже стояли вынесенные из домов столы, на которых тесно было от свежего хлеба и горшков – деревянных, конечно же – с кусками мяса мутов: варёного, жареного, с приправами – на любой вкус. Также на каждом столе находился кувшин с водой, а на двух (правда, их стерегли велки Ыйим и Айфад) и со спиртным, чтобы всё не было всухомятку. Сталки ходили туда-сюда, брали что-нибудь со столов, болтали и увлечённо предавались радости. И это было куда менее масштабно и разгульно, чем обещало стать после наступления ночи.
Подсталкры сразу втянулись в этот шумный водоворот веселья. Подошли к столам, взяли немного еды и стали прогуливаться, как всегда, с неизменной дружеской беседой.
– Да, давно мы так не отрывались… – сказал Стан, жуя хлеб с засунутым внутрь мясом. – Жалко, что это всего на один день…
– Не последний же раз в жизни, – возразил Плющ.
– Какая разница?! Главное, что хорошо, – проговорил Лас, откровенно наслаждаясь обстановкой. Вдруг его блуждающий вокруг взгляд наткнулся на знакомые до боли фигурки. – О, смотрите, это они!
Невдалеке, в нескольких сагнях от юношей, спиной к ним стояли Ксюня и Лина.
– Вперёд, – решительно произнёс Стан, и троица направилась к сталочкам.
Ксюня вдруг обернулась, заметила приближающихся подсталкров, улыбнулась им («В основном – мне», – показалось Ласу), толкнула Лину, показала ей на них; девочки повернулись к юношам, подошли к ним – и все вместе стали прогуливаться дальше.
– Как жизнь, как настроение? – спросил Лас у сталочек, внутренне обращаясь к одной Ксюне.
– Не жалуемся, – пожала плечиками Лина и выжидательно посмотрела на Ласа. Тот отвернулся.
– Что думаете делать после заката? – поинтересовался Стан, напряжённо глядя на Ласа.
– Что получится, – сказала Ксюня, чем вызвала у Стана обаятельную и одновременно чуть страшноватую улыбку.
– Мне это нравится, – пробормотал Плющ. С помощью своего интеллекта он давно разгадал чувства каждого подсталкра и каждой из девочек, то есть понял, что по-настоящему для него там места нет, и поэтому решил ограничиваться такими осторожными намёками и замечаниями.
– Как у нас с погодой? – спросил у Плюща Стан. – Надеюсь, дождя не будет?
– За последние дни велки у меня это спрашивали раз пятьдесят, наверное, – улыбнулся тот. – Могу тебя обрадовать: сегодня закат будет таким рыжим, как ещё никогда до этого, а ночь – такой же ясной и звёздной, только чуть прохладней.
– Это нам и нужно, – оскалился Стан и как бы невзначай приобнял Ксюню за плечи.
Та вздрогнула, но вырываться не стала, успокаивая себя мыслью, что у всех на виду ничего сверх этого не последует.
– Эй, Лас! – неожиданно донёсся до ушей подсталкра голос велка Зора.
Лас покрутил головой по сторонам и вскоре увидел наставника. Тот стоял у одного из ближайших столов и смотрел на своих подопечных, выбравших для себя приятный, но довольно рискованный вид досуга.
– На два слова, – сказал велк, указывая пальцем на Ласа, и поманил того к себе.
– Я быстро, – предупредил друзей подсталкр и, лавируя между празднующими, подошёл к учителю.
– Лас, тебе надо быть более осторожным, – негромко заговорил тот – так, чтобы его слова мог услышать только Лас. – У тебя есть три сврестника , и из них – два врага. Ты понимаешь, чем это может грозить тебе.
– Откуда вы знаете? – быстро спросил Лас.
Велк усмехнулся:
– Я заметил твой покрасневший кулак, потом узнал о фингале Квильда и сопоставил два этих обстоятельства. А совместно с Крузом провёл расследование – разумеется, чтобы никто посторонний не знал. В итоге Квильд сейчас дома сидит, его там Круз караулит, чтобы ещё чего-нибудь не натворил… А тебе я так скажу: поступаешь ты, в целом, правильно, вот только хлопот себе столько добавляешь, что хоть в лес уходи.
– И что же мне делать?
– Будь собой. Покажи всем, на что ты способен. Я знаю: у тебя это получится. Но это будет очень трудно. Приготовься к этому. Всё, можешь идти.
– Спасибо, велк, – ответил Лас и повернулся, чтобы пойти обратно к друзьям.
Совет наставника вмиг вылетел у него из головы, когда он увидел, что Стан уже уверенно одной рукой обнимает Ксюню, которой это дело не очень нравится, а Лина бросает злорадные взгляды на неё и мечтательные – на Ласа.
«Я же говорил тебе, урод, что Ксюня должна быть моей!» – подумал Лас и решительно направился к своей компании.
– Что он хотел от тебя? – спросил Стан, словно не зная, что делает его левая рука на торсе Ксюни.
– Да так, ничего особенного… Можно и тебя на два слова? – сказал Лас, буравя недобрым взором глаза Стана.
Тот, похоже, кое о чём догадался, но не подал виду, будто это его обеспокоило. Кивнул:
– Хорошо. – Сказал Плющу и девочкам: – Побудьте чуток без нас, ладно? – и вслед за Ласом направился к ближайшим деревьям: в данный момент компания находилась на юго-западной окраине селения, где от столов до леса было от силы сагней десять.
Когда двое подсталкров углубились в лес сагни на три, Стан остановился и спросил у притормозившего следом Ласа:
– Ну, чего хотел?
– Не лезь к Ксюне, – без обиняков заговорил Лас. – По-хорошему тебя прошу. Ей нравлюсь я, и ты это знаешь.
– Тебе кажется, – агрессивно ответил Стан. – И вообще чё ты тут разважничался? Чё ты мне сделаешь?
– Ты пожалеешь об этом, – холодно казал Лас.
«Будь осторожнее», – прозвучал внутри него голос велка Зора, но Лас мысленно отмахнулся: «Не сейчас. Мне это по-настоящему важно».
– Да чё ты из себя строишь, а? – вспылил Стан, разозлённый таким отношением, и толкнул Ласа в грудь, заставив отступить на шаг.
Подсталкр не остался в долгу – толкнул в ответ. Стан не сдержался и дал Ласу в челюсть. В следующее мгновение оба катались по траве, отвешивая друг другу удары.
Вскоре начал одолевать Стан. Сцепившись с Ласом и оставаясь сверху, он стал дубасить недавнего друга по морде, сквозь зубы говоря в ритме наносимых ударов:
– Это… ты… пожалеешь!.. Ксюня… моя… моя… понимаешь?!.. Ей!.. Нужен!.. Я!.. Понятно?!..
Дерущиеся не услышали негромкие торопливые шаги, недалеко от них перешедшие в бег, поэтому для Стана полнейшей неожиданностью оказались крепкая отрезвляющая оплеуха и выкрик вдруг очутившейся рядом Ксюни:
– Да не нужен ты мне, урод! Отвали от Ласа, ты, подлая тварь! Мне он нужен, а не ты!
Мягко говоря, обалдевший от этого Стан повернулся к сталочке, отвлёкшись от Ласа, и тут же получил сразу два удара: босой ногой Ксюни в нос и кулаком Ласа – в челюсть.
– Он мой, слышишь?! – крикнула Ксюня, вслед за этим выбив Стану пяткой пару зубов, – и получила по шее от подбежавшей Лины.
– Твой?! Да как ты смеешь?! Я люблю Ласа, а не ты?! – не менее громко провизжала та и, расквасив Ксюне нос, умчалась прочь.
Тем временем Лас и Стан (оба – немного в шоке от увиденного) встали на ноги и теперь, тяжело дыша, пытались испепелить друг друга взглядами; но это, естественно, у них не получалось. Кулаки их всё ещё были сжаты, но повторно пускать их в ход ни один из подсталкров не решался, не желая ещё больше злить Ксюню. А она, не сумев догнать свою тоже уже бывшую подругу, подошла к Ласу и, приобняв его, с такой же неприязнью посмотрела на Стана.
– Да идите вы все к Первосталку!.. – проговорил тот, видя такое к нему отношение, и, то и дело злобно оглядываясь, побрёл прочь.
На месте только что завершённой битвы остались лишь Лас, Ксюня и Плющ. Какое-то время они не находили слов, осмысливая случившееся.
– А ты что скажешь? – спросил вскоре Лас у Плюща, погрузившегося в раздумья, которые вообще-то следовало назвать «анализом ситуации».
Плющ пожал плечами:
– А что тут говорить?.. Мы стали ждать вас, услышали какую-то возню, девчонки пошли проверить, что там у вас, я – следом… Ну, и всё.
– На чьей ты стороне? – спросил Лас, обнимая плачущую Ксюню и не замечая крови из её носа, всё равно незаметной на его красной клыповой рубахе.
– Да ни на чьей, – ответил Плющ. – Мне все ваши разборки до одного места… Оба хороши: до чего докатились – из-за девчонок драться…
– Это было необходимо.
– Возможно. И вместе с тем просто глупо.
Лас не ответил. Он только высморкал кровь из собственного разбитого носа, вытер физиономию, а ладонь в тёмно-красных, почти чёрных в лучах заходящего солнца каплях обтёр о штаны. Потом посмотрел на Ксюню сверху вниз, поскольку она была на добрых шесть или семь врехов ниже его, и стал вытирать от крови и её лицо.
А Ксюня подняла голову и взглянула Ласу в глаза – благодарно и преданно, и это стало той цепью, которая и сковала этих двоих.
– Не плачь. Всё хорошо… – произнёс Лас, одной рукой обнимая Ксюню за талию – не властно, как Стан, а нежно и естественно, – и они вышли из леса вслед за Плющом, который в своей синей одежде растворился в наступающих сумерках, и пошли под углом к скоплению домов, маячившему перед ними, желая и дальше не уходить с окраины.
– Погуляем до полуночи? – спросила успокоившаяся Ксюня. – Сегодня на закате всё только начинается…
– Давай погуляем, – устало ответил Лас. Та драка почему-то так его вымотала…
И они пошли по сухой жёсткой траве – две тени в постепенно надвигающемся на деревню ночном мраке.
* * *
Деревня Сталочная, 29-й год после Звездопада, ночь Конца года.
Наступала удивительная ночь. На чёрном небе яркими белыми точками сияли звёзды, хорошо видные сталкам с их острым зрением; но на небо мало кто обращал внимание.
Сталкеры уединялись со своими жёнами в домах – или где-то в тёмных закоулках деревни, если дома спали дети. Одинокие люди проводили время в компании кувшинов с самогоном.
А Лас и Ксюня просто гуляли – наедине друг с другом, и им не было дела ни до чего другого.
– Ты как, в порядке? – спросил Лас.
Ксюня кивнула и ещё сильнее прижалась щекой к боку Ласа.
– Спасибо тебе, – прошептала она.
– За что? Это я должен благодарить тебя за ту пощёчину Стану… М-да, глупо всё как-то получилось… Зато хотя бы отношения с этими выяснили…
– Мы оба потеряли по одному другу, – сказала Ксюня, – ты – Стана, я – Лину… Даже Плющ, кажется, от тебя отвернулся…
– У меня есть ты, а у тебя – я, – ответил Лас и положил свободную ладонь на руку Ксюни, обнимавшую его спереди. – И поэтому нас двое, а они все – по одном. А значит, мы сильнее их.
Ксюня довольно прикрыла глаза.
Внезапно из темноты перед гуляющей парочкой вынырнул Старик – вдрызг пьяный, размахивающий пустым кувшином.
– Эт-то ещё кто тут гуляет?! – невнятно проговорил он, пошатываясь и воняя перегаром. Всмотрелся в тех, кто ему встретился: – К-ксюня, т-ты, что ли? Быстро домой: уже п-поздно… А эт-то что за хм-хмырь, а? – спросил он, глядя на Ласа. – А ну ж-живо от-отвали от неё, к-кому с-сказал!
– Знаешь, мне кажется, что его к сталочкам вообще подпускать нельзя. Надеюсь, я – хотя бы на время – отвадил его от них. Но… с таким придурком ничего нельзя знать наверняка…
– Я буду следить за ним, – пообещал Стан и взглянул на Ласа, как бы добавляя: «И за тобой тоже».
– Мы будем, – поправил его Лас. И подумал: «Я Ксюню в обиду не дам. Никому».
– А как ты сам к ней относишься? – вдруг спросил Стан. Причём без подсказок было понятно, о ком он говорит.
– Если ты о Ксюне, – ответил Лас, изо всех сил стараясь сохранять твёрдость в голосе, – то она мне нравится. И я хочу, чтобы в будущем она была моей.
– А если я хочу того же? Ты уверен, что сможешь мне помешать?
– Не знаю, – честно сказал Лас. – В конце концов, у Ксюни по этому вопросу может иметься собственное мнение. Да и вообще – есть ещё Лина. У кого не удастся с Ксюней, у того будет запасная возможность. И мне не хотелось бы, чтобы это был я.
– Ну смотри: я за Ксюню буду готов на всё, – проговорил напоследок Стан, собираясь уходить.
– Я тоже, – тихо ответил Лас. – Я тоже.
* * *
После той истории Квильд снова начал тренироваться отдельно от остальных подсталкров; этому способствовало и то, что велк Круз закончил свои дела, связанные с охотой на мутов в целях обеспечения деревни мясом накануне праздника.
Кроме того, Квильд перестал по вечерам появляться на берегу реки и общаться с другими юношами и девочками. Лина не приходила всего два–три дня: болезнь матери оказалась неопасной и не очень тяжёлой, так что постоянный уход уже не требовался. Лас, Стан и Ксюня молчали о том случае, и поэтому Плющ с Линой пребывали в счастливом неведении насчёт того, что едва не случилось и всё не разрушило.
Всё – в смысле складывающиеся отношения между парнями и сталочками, уже имевшие под собой некоторый фундамент. Ксюня со всё большей теплотой смотрела на Ласа, а он – на неё. Стан тоже заглядывался на Ксюню, а Лина – на Ласа, но вот это результата не приносило, зато имело последствия, которые открыто пока не проявлялись.
К примеру, Стан начинал ненавидеть Ласа. Мало того, что тот бегал и плавал быстрее его, так ещё и девочку как-то умудрялся постепенно охмурять! В общем, грядущий конфликт становился не только неизбежным, но и скорым.
А Лина стала как-то по-другому относиться к Ксюне – за то, что той больше благоволил Лас, которого тонкая черноволосая вредина мечтала сделать своим. Так что и между девчонками назревало выяснение отношений.
А случай вскоре представился и для того, и для другого.
4. Испорченный праздник
Деревня Сталочная, 29-й год после Звездопада, 100-й день весны (праздник Конца года).
С самого утра в деревне царило радостное оживление. В тот день все (по крайней мере, большинство) встали пораньше, чтобы побыстрее разобраться со своими делами и предаться заслуженному отдыху.
Праздник Конца года… Созданный в память о трагическом событии почти тридцатилетней давности, он за несколько лет превратился во всеобщее гулянье, как будто Звездопада, о котором следовало помнить, не случалось вовсе. Конечно, в «программе» праздника была и памятная речь велка Зора о том страшном событии, но лишь как символ, отличающий это празднество от остальных. А вообще Конец года отмечался с огромным размахом по сравнению с остальными особыми датами. Обильная еда, напитки, в том числе и самогон, и связанное с этим неудержимое веселье делали его фактически одним из главнейших событий года. Сталки, предаваясь радости перед сезоном тяжёлой работы, совершали иногда самые важные, а иногда и самые безрассудные – впрочем, одно другому не мешало – поступки в своей жизни. В этот день и, естественно, ночь создавались и распадались семьи, находились и терялись друзья; это было время больших дел и больших перемен.
…Утро и день у подсталкров прошли как обычно: Лас, Стан и Плющ бегали и кидали мачеты на северной окраине деревни ближе к востоку, Квильд занимался тем же самым немного западнее. Велк Зор сообщил им, что боями и загадками они займутся через несколько дней, когда наступление нового, тридцатого, года окончательно станет прошлым.
«Бои без правил – это будет жёстко, – думал Лас, пока его «ножик» раз за разом летел к цели. – Стан не упустит возможности отыграться за то, что я стою у него на пути к сердцу Ксюни. А если подключится и Квильд… ох… Непросто будет… непросто…»
Тренировка в тот день закончилась пораньше – примерно между полднем и закатом, чтобы подсталкры, да и велки-наставники тоже, не сильно отстали от других жителей в начинавшемся веселье. И вскоре Лас, Стан и Плющ, помывшиеся и переодевшиеся в праздничные красные и синие рубахи, присоединились к остальной деревне.
Между домами и даже кое-где на окраинах уже стояли вынесенные из домов столы, на которых тесно было от свежего хлеба и горшков – деревянных, конечно же – с кусками мяса мутов: варёного, жареного, с приправами – на любой вкус. Также на каждом столе находился кувшин с водой, а на двух (правда, их стерегли велки Ыйим и Айфад) и со спиртным, чтобы всё не было всухомятку. Сталки ходили туда-сюда, брали что-нибудь со столов, болтали и увлечённо предавались радости. И это было куда менее масштабно и разгульно, чем обещало стать после наступления ночи.
Подсталкры сразу втянулись в этот шумный водоворот веселья. Подошли к столам, взяли немного еды и стали прогуливаться, как всегда, с неизменной дружеской беседой.
– Да, давно мы так не отрывались… – сказал Стан, жуя хлеб с засунутым внутрь мясом. – Жалко, что это всего на один день…
– Не последний же раз в жизни, – возразил Плющ.
– Какая разница?! Главное, что хорошо, – проговорил Лас, откровенно наслаждаясь обстановкой. Вдруг его блуждающий вокруг взгляд наткнулся на знакомые до боли фигурки. – О, смотрите, это они!
Невдалеке, в нескольких сагнях от юношей, спиной к ним стояли Ксюня и Лина.
– Вперёд, – решительно произнёс Стан, и троица направилась к сталочкам.
Ксюня вдруг обернулась, заметила приближающихся подсталкров, улыбнулась им («В основном – мне», – показалось Ласу), толкнула Лину, показала ей на них; девочки повернулись к юношам, подошли к ним – и все вместе стали прогуливаться дальше.
– Как жизнь, как настроение? – спросил Лас у сталочек, внутренне обращаясь к одной Ксюне.
– Не жалуемся, – пожала плечиками Лина и выжидательно посмотрела на Ласа. Тот отвернулся.
– Что думаете делать после заката? – поинтересовался Стан, напряжённо глядя на Ласа.
– Что получится, – сказала Ксюня, чем вызвала у Стана обаятельную и одновременно чуть страшноватую улыбку.
– Мне это нравится, – пробормотал Плющ. С помощью своего интеллекта он давно разгадал чувства каждого подсталкра и каждой из девочек, то есть понял, что по-настоящему для него там места нет, и поэтому решил ограничиваться такими осторожными намёками и замечаниями.
– Как у нас с погодой? – спросил у Плюща Стан. – Надеюсь, дождя не будет?
– За последние дни велки у меня это спрашивали раз пятьдесят, наверное, – улыбнулся тот. – Могу тебя обрадовать: сегодня закат будет таким рыжим, как ещё никогда до этого, а ночь – такой же ясной и звёздной, только чуть прохладней.
– Это нам и нужно, – оскалился Стан и как бы невзначай приобнял Ксюню за плечи.
Та вздрогнула, но вырываться не стала, успокаивая себя мыслью, что у всех на виду ничего сверх этого не последует.
– Эй, Лас! – неожиданно донёсся до ушей подсталкра голос велка Зора.
Лас покрутил головой по сторонам и вскоре увидел наставника. Тот стоял у одного из ближайших столов и смотрел на своих подопечных, выбравших для себя приятный, но довольно рискованный вид досуга.
– На два слова, – сказал велк, указывая пальцем на Ласа, и поманил того к себе.
– Я быстро, – предупредил друзей подсталкр и, лавируя между празднующими, подошёл к учителю.
– Лас, тебе надо быть более осторожным, – негромко заговорил тот – так, чтобы его слова мог услышать только Лас. – У тебя есть три сврестника , и из них – два врага. Ты понимаешь, чем это может грозить тебе.
– Откуда вы знаете? – быстро спросил Лас.
Велк усмехнулся:
– Я заметил твой покрасневший кулак, потом узнал о фингале Квильда и сопоставил два этих обстоятельства. А совместно с Крузом провёл расследование – разумеется, чтобы никто посторонний не знал. В итоге Квильд сейчас дома сидит, его там Круз караулит, чтобы ещё чего-нибудь не натворил… А тебе я так скажу: поступаешь ты, в целом, правильно, вот только хлопот себе столько добавляешь, что хоть в лес уходи.
– И что же мне делать?
– Будь собой. Покажи всем, на что ты способен. Я знаю: у тебя это получится. Но это будет очень трудно. Приготовься к этому. Всё, можешь идти.
– Спасибо, велк, – ответил Лас и повернулся, чтобы пойти обратно к друзьям.
Совет наставника вмиг вылетел у него из головы, когда он увидел, что Стан уже уверенно одной рукой обнимает Ксюню, которой это дело не очень нравится, а Лина бросает злорадные взгляды на неё и мечтательные – на Ласа.
«Я же говорил тебе, урод, что Ксюня должна быть моей!» – подумал Лас и решительно направился к своей компании.
– Что он хотел от тебя? – спросил Стан, словно не зная, что делает его левая рука на торсе Ксюни.
– Да так, ничего особенного… Можно и тебя на два слова? – сказал Лас, буравя недобрым взором глаза Стана.
Тот, похоже, кое о чём догадался, но не подал виду, будто это его обеспокоило. Кивнул:
– Хорошо. – Сказал Плющу и девочкам: – Побудьте чуток без нас, ладно? – и вслед за Ласом направился к ближайшим деревьям: в данный момент компания находилась на юго-западной окраине селения, где от столов до леса было от силы сагней десять.
Когда двое подсталкров углубились в лес сагни на три, Стан остановился и спросил у притормозившего следом Ласа:
– Ну, чего хотел?
– Не лезь к Ксюне, – без обиняков заговорил Лас. – По-хорошему тебя прошу. Ей нравлюсь я, и ты это знаешь.
– Тебе кажется, – агрессивно ответил Стан. – И вообще чё ты тут разважничался? Чё ты мне сделаешь?
– Ты пожалеешь об этом, – холодно казал Лас.
«Будь осторожнее», – прозвучал внутри него голос велка Зора, но Лас мысленно отмахнулся: «Не сейчас. Мне это по-настоящему важно».
– Да чё ты из себя строишь, а? – вспылил Стан, разозлённый таким отношением, и толкнул Ласа в грудь, заставив отступить на шаг.
Подсталкр не остался в долгу – толкнул в ответ. Стан не сдержался и дал Ласу в челюсть. В следующее мгновение оба катались по траве, отвешивая друг другу удары.
Вскоре начал одолевать Стан. Сцепившись с Ласом и оставаясь сверху, он стал дубасить недавнего друга по морде, сквозь зубы говоря в ритме наносимых ударов:
– Это… ты… пожалеешь!.. Ксюня… моя… моя… понимаешь?!.. Ей!.. Нужен!.. Я!.. Понятно?!..
Дерущиеся не услышали негромкие торопливые шаги, недалеко от них перешедшие в бег, поэтому для Стана полнейшей неожиданностью оказались крепкая отрезвляющая оплеуха и выкрик вдруг очутившейся рядом Ксюни:
– Да не нужен ты мне, урод! Отвали от Ласа, ты, подлая тварь! Мне он нужен, а не ты!
Мягко говоря, обалдевший от этого Стан повернулся к сталочке, отвлёкшись от Ласа, и тут же получил сразу два удара: босой ногой Ксюни в нос и кулаком Ласа – в челюсть.
– Он мой, слышишь?! – крикнула Ксюня, вслед за этим выбив Стану пяткой пару зубов, – и получила по шее от подбежавшей Лины.
– Твой?! Да как ты смеешь?! Я люблю Ласа, а не ты?! – не менее громко провизжала та и, расквасив Ксюне нос, умчалась прочь.
Тем временем Лас и Стан (оба – немного в шоке от увиденного) встали на ноги и теперь, тяжело дыша, пытались испепелить друг друга взглядами; но это, естественно, у них не получалось. Кулаки их всё ещё были сжаты, но повторно пускать их в ход ни один из подсталкров не решался, не желая ещё больше злить Ксюню. А она, не сумев догнать свою тоже уже бывшую подругу, подошла к Ласу и, приобняв его, с такой же неприязнью посмотрела на Стана.
– Да идите вы все к Первосталку!.. – проговорил тот, видя такое к нему отношение, и, то и дело злобно оглядываясь, побрёл прочь.
На месте только что завершённой битвы остались лишь Лас, Ксюня и Плющ. Какое-то время они не находили слов, осмысливая случившееся.
– А ты что скажешь? – спросил вскоре Лас у Плюща, погрузившегося в раздумья, которые вообще-то следовало назвать «анализом ситуации».
Плющ пожал плечами:
– А что тут говорить?.. Мы стали ждать вас, услышали какую-то возню, девчонки пошли проверить, что там у вас, я – следом… Ну, и всё.
– На чьей ты стороне? – спросил Лас, обнимая плачущую Ксюню и не замечая крови из её носа, всё равно незаметной на его красной клыповой рубахе.
– Да ни на чьей, – ответил Плющ. – Мне все ваши разборки до одного места… Оба хороши: до чего докатились – из-за девчонок драться…
– Это было необходимо.
– Возможно. И вместе с тем просто глупо.
Лас не ответил. Он только высморкал кровь из собственного разбитого носа, вытер физиономию, а ладонь в тёмно-красных, почти чёрных в лучах заходящего солнца каплях обтёр о штаны. Потом посмотрел на Ксюню сверху вниз, поскольку она была на добрых шесть или семь врехов ниже его, и стал вытирать от крови и её лицо.
А Ксюня подняла голову и взглянула Ласу в глаза – благодарно и преданно, и это стало той цепью, которая и сковала этих двоих.
– Не плачь. Всё хорошо… – произнёс Лас, одной рукой обнимая Ксюню за талию – не властно, как Стан, а нежно и естественно, – и они вышли из леса вслед за Плющом, который в своей синей одежде растворился в наступающих сумерках, и пошли под углом к скоплению домов, маячившему перед ними, желая и дальше не уходить с окраины.
– Погуляем до полуночи? – спросила успокоившаяся Ксюня. – Сегодня на закате всё только начинается…
– Давай погуляем, – устало ответил Лас. Та драка почему-то так его вымотала…
И они пошли по сухой жёсткой траве – две тени в постепенно надвигающемся на деревню ночном мраке.
* * *
Деревня Сталочная, 29-й год после Звездопада, ночь Конца года.
Наступала удивительная ночь. На чёрном небе яркими белыми точками сияли звёзды, хорошо видные сталкам с их острым зрением; но на небо мало кто обращал внимание.
Сталкеры уединялись со своими жёнами в домах – или где-то в тёмных закоулках деревни, если дома спали дети. Одинокие люди проводили время в компании кувшинов с самогоном.
А Лас и Ксюня просто гуляли – наедине друг с другом, и им не было дела ни до чего другого.
– Ты как, в порядке? – спросил Лас.
Ксюня кивнула и ещё сильнее прижалась щекой к боку Ласа.
– Спасибо тебе, – прошептала она.
– За что? Это я должен благодарить тебя за ту пощёчину Стану… М-да, глупо всё как-то получилось… Зато хотя бы отношения с этими выяснили…
– Мы оба потеряли по одному другу, – сказала Ксюня, – ты – Стана, я – Лину… Даже Плющ, кажется, от тебя отвернулся…
– У меня есть ты, а у тебя – я, – ответил Лас и положил свободную ладонь на руку Ксюни, обнимавшую его спереди. – И поэтому нас двое, а они все – по одном. А значит, мы сильнее их.
Ксюня довольно прикрыла глаза.
Внезапно из темноты перед гуляющей парочкой вынырнул Старик – вдрызг пьяный, размахивающий пустым кувшином.
– Эт-то ещё кто тут гуляет?! – невнятно проговорил он, пошатываясь и воняя перегаром. Всмотрелся в тех, кто ему встретился: – К-ксюня, т-ты, что ли? Быстро домой: уже п-поздно… А эт-то что за хм-хмырь, а? – спросил он, глядя на Ласа. – А ну ж-живо от-отвали от неё, к-кому с-сказал!
