Те самые, что ещё прошлым вечером соединяли лодыжку одного из экологов с ножкой стола в месте, которого теперь уже не было.
– А теперь пошли!
Кто-то подтолкнул пилота в спину, уперев в пластины брони дуло плазменного ружья, и тот с тяжёлым сердцем направился в середине колонны солдат прочь от своей машины.
Миронов и Зелма остались вдвоём у истребителя.
– Давай ты поведёшь? – предложил подполковник. – А то я даже ни разу на симуляторе не летал, предпочитая этому прокачку мозгов...
– Хорошо. Залезайте следом, – сказала разведчица и первой запрыгнула на крыло машины.
Миронов вслед за ней забрался в кабину истребителя, захлопнул её фонарь, на глазок прикинул объём и получил, что, кроме пилота, здесь могут ценой представимых усилий разместиться ещё три или даже четыре человека. Сказал об этом Зелме.
– Значит, пять машин – от двадцати до двадцати пяти человек, а если учесть, что кто-то из мятежников может согласиться сесть за штурвал... – пробормотала разведчица, запуская программу диагностики. – То есть, если я правильно понимаю, вы хотите отправить на штурм вместе с остатками наших бойцов ещё и... сталков?
– Зелма, пойми, эта планета – их дом, и если на неё нападают, то жители имеют право защищаться. А мы берём эту обязанность на себя и тем самым лишаем их этого права. Думаю, они сами хотели бы побороться за свою свободу. А насчёт того, что они могут погибнуть... Знаешь, на вражеской базе сейчас находится человек двадцать сталков-«повстанцев». Они сами выбрали это и, когда мы прилетим туда, с большой вероятностью обратят против нас оружие, которое им предоставят. Так почему же мы должны мешать «своим» сталкам сражаться вместе с нами?
– Хорошо. Но у меня условие. Когда мы прилетим... давайте не будем стрелять в тех местных? Они заслуживают разве что суда... но не смерти.
– А кто её заслуживает? Пилот, которого мы взяли в плен, ты, я, Матвей, убитый предателями, сталки, погибшие при первом налёте, или, может быть, Фокс?!
При упоминании имени эколога по лицу Зелмы пробежала тень. Миронов понял, что сказал что-то не то, и поспешил сменить тему:
– Ну как, можем уже взлетать?
– Да. – Разведчица движением пальца стёрла с голоэкрана уведомление бортового компьютера об удовлетворительном состоянии всех систем и запустила двигатель. – Товарищ подполковник, прошу вас сообщать мне с точностью до десяти метров местонахождение наших боевых групп и отрядов мятежников, чтобы я знала, куда стрелять.
– Конечно, Зелма.
– Спасибо.
Разведчица надела кислородную маску, тронула рычаг управления двигателем и потянула штурвал на себя.
Истребитель плавно поднялся над верхушками деревьев (изменяемый вектор тяги позволял взлетать в том числе и вертикально) и, набирая скорость, полетел на юг.
А в это время на покинутое им место посадки прибыли пятнадцать боевиков. И, не найдя машины на месте, остановились в недоумении.
Потом кто-то обнаружил в луже растопленного снега оплавленные останки чьего-то шлема и коммуникатора. Всё стало ясно, но изменить ничего было уже нельзя.
Оставалось разве что сообщить об этом начальству.
* * *
Спутник Сталкерры, 14:27.
Фокс вышел из столовой и направился по коридору в свой кабинет, чтобы там включить релакс-программу и на часик выпасть из этого мира. Если повезёт, даже на два, пока сталки видеолекцию смотрят... Остальное придётся восполнять ночью.
В воздухе витал еле уловимый запах металла. Фокс скривился. «М-да... может, надо было поместить Зелму в сектор без стального покрытия стен и пола?..» – подумал он и, вспомнив после этого о своей главной заботе, открыл на ходу голографическую карту нужного района Сталкерры.
На первый взгляд там всё было в порядке: так же – пять крупных точек истребителей, множество мелких точек остававшихся в живых боевиков, маяка разведчицы нет. Фокс собрался было выключить голопроектор браслета, как вдруг заметил, что машина, приземлившаяся в десятке километров на северо-запад от того места, где до этого утра располагалась деревня, неожиданно начала двигаться на юг.
«Хм, уже всё?.. Надо бы проверить», – подумал Фокс, которого в этот момент кольнула лёгкая тревога, и немедленно позвонил на комм пилота того истребителя.
Однако вместо соединения и ответа главарь мятежников получил надпись на плоском дисплейчике браслета: «Номер не существует».
«Это они, – подумал Фокс и неожиданно успокоился. Угроза вновь обрела чёткое материальное выражение и перешла в разряд привычных, а следовательно, устранимых. Гипотетически... – Они живы. Они сумели спастись от ракетного обстрела и лазерной атаки. А это могло удаться им лишь в том случае, если тупо, не разбирая дороги, с включённым экзоскелетом бежать прочь от места первого взрыва. Но первый взрыв был точно там же, где и маяк... значит, они вырезали его и закинули подальше, подарив тем самым себе фору... Черт, надо было два маяка ей всадить! Хотя если резать с минимумом предосторожностей, можно в принципе и оба вынуть за три минуты... а какая у Миронова аптечка, я уже понял на примере экологов... Ну всё, шутки кончились. Игра на уничтожение выходит на новый уровень!»
И Фокс, скрыв карту, зашёл в меню контактов, чтобы связаться с командиром эскадрильи, который вместе с напарником как раз возвращался на орбиту Сталкерры, и отдать приказ сбить захваченный истребитель.
Но внезапно на экране мелькнуло уведомление о полученном сообщении. Фокс нажал пальцем на иконку и пробежал глазами текст.
Ничего необычного. Просто старший группы, стремившейся к прежнему месту посадки той самой машины, доложил о том, что истребителя на месте нет, а пилот на связь не выходит. Обычная формальность, потому что Фокс об этом уже догадался.
Командир мятежников усмехнулся, стёр сообщение и связался-таки со своим главным лётчиком.
Но то, что он после этого увидел на вновь открытой карте, вмиг согнало усмешку с его лица и заставило сжать зубы от досады и злости.
* * *
Сталкерра (3,5 километра к северо-востоку от Сталочной, высота 250 метров), 14:36.
Зелма выпустила очередную ракету и рванула штурвал на себя, уводя машину прочь от сгустков плазмы, которыми с поверхности планеты несмело стреляли выжившие боевики из той десятки, что отправилась охранять самый восточный от места Зелминой посадки истребитель.
Взрыв, произошедший у кормы стоявшей на снегу машины, заодно и нанёс той новые повреждения, которые должны были оттянуть момент их полного исправления ещё на час или два. В идеале – до момента прибытия к тому истребителю одной из групп, на которые разделился отряд федералов со взрослыми в большинстве своём сталками.
С другими тремя вражескими машинами в последние минуты произошло то же самое. Подоспевшие кое-где для охраны мятежники оказались полностью или частично уничтожены, и солдаты со сталками (также кое-где прибывшие, а где-то – ещё нет) получили возможность для захвата техники.
Миронов, следивший за обзорными экранами из-за спины разведчицы, удовлетворённо кивнул и бросил в канал связи короткое распоряжение.
– Всё, теперь наши направляются ко всем машинам, – сказал он затем через внешний динамик. – Думаю, до самой дальней доберутся часа за два... Так, это ещё что?!
Зелма посмотрела на голоэкран с показаниями радара и всё поняла. На карте появились ещё две точки, обозначавшие истребители, и цифра высоты, которая высвечивалась рядом с каждой из них, стремительно бежала вниз от прежнего высокого значения.
– Это те двое, которых я не смогла тогда подбить, – глухо прозвучал из-под кислородной маски голос разведчицы. – Наверное, на базу смотались, чтобы боезапас пополнить... и вот теперь возвращаются... за нами.
– Давай, Зелма, покажи им, что ты можешь.
И она показала.
Устремила свою машину резко вверх, так что перегрузка вдавила в кресло, а Миронова – в заднюю стенку кабины. Один за другим стали набираться километры над поверхностью Сталкерры.
Когда планета стала выглядеть как шар, а враги находились в тридцати – двадцати – пятнадцати километрах сверху, Зелма ушла в сторону, выпустив две ракеты. Так, для пристрелки.
Противники легко их сбили, но самим тоже пришлось вильнуть: после выстрелов Зелма включила и бортовой лазер, чиркнув им по энергощитам врагов, как только ракеты были перехвачены и взорваны.
Мятежники стали палить из ракетомётов в ответ. Казалось, начался обычный бой истребителей – два против одного.
Но Зелма снова немного поломала противникам шаблон. Выпустила перед собой с десяток ракет, направила машину вслед за ними на одного из врагов. Простой расчёт: если даже ни одна не попадёт, то можно самой пойти на таран и увеличить себе вероятность успешной атаки. А чтобы другой не проявлял излишней активности, – постреливать в него лазером, заставляя спасаться от атак и в то же время сбивая в полёте выпущенные им ракеты.
Однако столько труда не понадобилось. Уже восьмая из десяти ракет настигла-таки вражеский истребитель, ударив по энергощиту. Девятая, очевидно, исчерпала заряд щита, а десятая попала точно в цель и превратила машину в облако огня и разлетающиеся оплавленные обломки.
Другой мятежник попытался было применить ту же тактику, но Зелма ушла в сторону от его нескольких ракет и сбила их своими, а затем выпустила ещё три. Одну за другой. С такого расстояния, что автоматический пусковой механизм еле успел бы среагировать.
А когда и вторая машина оказалась уничтожена, Зелма вдруг почувствовала сильную вину, отвращение и стыд, которых не испытывала ни разу с тех пор, как окончила Военный университет.
«В чём были виноваты те двое, которых я только что взорвала? И те пятеро на орбите... и ещё двое на спутнике... – подумала она. – Что, если они уже разочаровались в тех идеях, которые привели их к Фоксу, но поневоле продолжали выполнять его преступные приказы?..»
Должно быть, Миронов что-то заметил по опустившимся плечам Зелмы, потому что разведчица вдруг ощутила на шее лёгкое, можно даже сказать, дружеское прикосновение руки в бронеперчатке.
– Не надо сомнений, – послышался над ухом шёпот подполковника. – Ты всё сделала правильно. Они сами выбрали свой путь, и если бы мы не защищались, они убили бы нас. А так мы просто спасали свои жизни. Поверь, это была необходимая жертва. Мы выжили и скоро обязательно спасём Галактику. Обещаю, что постараемся не убивать без крайней – самой крайней – необходимости. Ты слышишь?
Зелма кивнула. Она всё ещё не могла говорить от нахлынувшего на неё отвращения к себе, к тому, что происходит в этой звёздной системе, и войне как явлению.
– Вот и отлично, – по-своему истолковал её молчание Миронов. – А теперь давай спускаться. Нам надо всё подготовить и всем разъяснить, прежде чем выдвигаться к цели.
Истребитель, истративший почти весь свой боезапас, начал снижение к поверхности планеты. Нос машины смотрел чуть вниз, и казалось, будто она выражает траур по сбитым противникам.
6. Из леса в космос
Деревня Сталочная, 17:12.
Чёрные обгоревшие остовы домов. Белый снег с серо-чёрным налётом гари вблизи пепелища. Лежащие там и сям трупы – нескольких бойцов и пары десятков местных. Тёмно-фиолетовое небо сверху. И чёрный круг луны на фоне ослепительно яркой каймы солнечного диска, смотрящий на всё это, выглядывая из-за деревьев с западной стороны, – страшный символ заката.
Жители в молчаливом потрясении ходили по остаткам селения, которое ещё вчера стояло нетронутым и даже ночью ещё могло кого-то приютить – а теперь будто бы ушло в историю.
У каждого сталка в глазах стояло что-то своё при виде этой картины.
Зор смотрел на угли, оставшиеся от его дома, будто бы с недоумением: столько лет было – и вдруг исчезло?! Как же это так?.. Как же мы могли такое допустить?..
Нурс расхаживал по серому от пепельного налёта снегу и думал: «Хорошо, что Иша этого не видит... А ведь я предполагал, что так случится. Хотя бы Плюща и других спас... Жаль, что на всех меня не хватило бы. Ни при каком раскладе...»
Молодые сталкеры глядели на это кладбище их прежней жизни с северной окраины. И в них поднималась разве что ненависть к тем, кто всё это здесь устроил.
Ксюня стояла, прижавшись к Ласу, и не знала, что думать об увиденном. Такого она просто не могла себе вообразить, поэтому пребывала сейчас в шоке, смешанном со страхом, и не могла облечь в слова свои эмоции.
Лина глядела на остатки деревни с восточной окраины – места, куда сутки назад завела обезумевших от ненависти «повстанцев», – и повторяла про себя одну и ту же мысль: «Но ведь это же всё не я? Не я же?..»
А Омель сидел на снегу и связывал в уме уничтожение деревни с крушением собственных надежд на обычное подростковое счастье.
Солдаты стояли поодаль, ближе к окраинам, и держали под прицелом частокол деревьев, из-за которого, заметив скопление хорошо видимых на тепловизоре человеческих пятен, теоретически могли появиться враги и в самоубийственном отчаянии открыть огонь на поражение.
А на берегу реки в ряд стояли пять истребителей, носами нацеленных на север – туда, где поблизости ходили недобитые боевики, а вдалеке отделение бойцов догоняло спасательный отряд с детьми и Ишей.
Прошло больше двух часов, прежде чем группы, на которые разделились военные со сталками (в каждой – и те, и другие), добрались до всех машин, севших в лесу, захватили их и тем перегнали к Сталочной.
Это была проверка на лояльность для вражеских пилотов: можно ли им будет доверять в предстоящей операции? Тех, кто отказывался вести машины с федералами и сталками на борту, по приказу Миронова оставляли в лесу без оружия, шлемов и средств связи, потому что в плен этих мятежников брать сейчас было бессмысленно: всё равно придётся оставить. А их истребители перебрасывать на место пришлось Зелме.
А с двоими пилотами, которые продемонстрировали свою готовность к сотрудничеству, доставив свои машины и членов отряда на берег Сталки, в данный момент там беседовали подполковник с разведчицей. За время приготовлений они успели рассказать друг другу о том, что каждому было известно, поэтому теперь могли действовать совместно, ничего не утаивая и учитывая все мелкие детали.
И над всей этой большой обгорелой поляной витало в воздухе предчувствие больших действий и больших перемен. Возможно, к лучшему, но это было не точно...
Прошло минут десять, прежде чем сталки, наконец-то в полной мере осознавшие всю глубину свалившегося на них горя, начали собираться на берегу, около истребителей.
Вскоре все местные сошлись в более-менее компактную кучку, и бойцы по команде Миронова отошли от деревьев и окружили всех, кто находился на берегу.
Подполковник удовлетворённо кивнул и заговорил, обращаясь сразу и к сталкам, и к солдатам (для первых, как обычно, синхронно переводил Нурс):
– Товарищи! То, что началось на этой планете прошлым вечером и, как это ни прискорбно, продолжается прямо сейчас, явилось следствием череды недоработок, досадных ошибок и просто просчётов с нашей и в первую очередь с моей стороны. Мятежников на Сталкерру привело не восстание в деревне, которое к тому же было подавлено, и даже не моё неудачное, как я могу видеть, решение уничтожить вчера вечером их гнездо на спутнике этой планеты. Всё это лишь предпосылки, создавшие благоприятные условия для внезапного нападения.
– А теперь пошли!
Кто-то подтолкнул пилота в спину, уперев в пластины брони дуло плазменного ружья, и тот с тяжёлым сердцем направился в середине колонны солдат прочь от своей машины.
Миронов и Зелма остались вдвоём у истребителя.
– Давай ты поведёшь? – предложил подполковник. – А то я даже ни разу на симуляторе не летал, предпочитая этому прокачку мозгов...
– Хорошо. Залезайте следом, – сказала разведчица и первой запрыгнула на крыло машины.
Миронов вслед за ней забрался в кабину истребителя, захлопнул её фонарь, на глазок прикинул объём и получил, что, кроме пилота, здесь могут ценой представимых усилий разместиться ещё три или даже четыре человека. Сказал об этом Зелме.
– Значит, пять машин – от двадцати до двадцати пяти человек, а если учесть, что кто-то из мятежников может согласиться сесть за штурвал... – пробормотала разведчица, запуская программу диагностики. – То есть, если я правильно понимаю, вы хотите отправить на штурм вместе с остатками наших бойцов ещё и... сталков?
– Зелма, пойми, эта планета – их дом, и если на неё нападают, то жители имеют право защищаться. А мы берём эту обязанность на себя и тем самым лишаем их этого права. Думаю, они сами хотели бы побороться за свою свободу. А насчёт того, что они могут погибнуть... Знаешь, на вражеской базе сейчас находится человек двадцать сталков-«повстанцев». Они сами выбрали это и, когда мы прилетим туда, с большой вероятностью обратят против нас оружие, которое им предоставят. Так почему же мы должны мешать «своим» сталкам сражаться вместе с нами?
– Хорошо. Но у меня условие. Когда мы прилетим... давайте не будем стрелять в тех местных? Они заслуживают разве что суда... но не смерти.
– А кто её заслуживает? Пилот, которого мы взяли в плен, ты, я, Матвей, убитый предателями, сталки, погибшие при первом налёте, или, может быть, Фокс?!
При упоминании имени эколога по лицу Зелмы пробежала тень. Миронов понял, что сказал что-то не то, и поспешил сменить тему:
– Ну как, можем уже взлетать?
– Да. – Разведчица движением пальца стёрла с голоэкрана уведомление бортового компьютера об удовлетворительном состоянии всех систем и запустила двигатель. – Товарищ подполковник, прошу вас сообщать мне с точностью до десяти метров местонахождение наших боевых групп и отрядов мятежников, чтобы я знала, куда стрелять.
– Конечно, Зелма.
– Спасибо.
Разведчица надела кислородную маску, тронула рычаг управления двигателем и потянула штурвал на себя.
Истребитель плавно поднялся над верхушками деревьев (изменяемый вектор тяги позволял взлетать в том числе и вертикально) и, набирая скорость, полетел на юг.
А в это время на покинутое им место посадки прибыли пятнадцать боевиков. И, не найдя машины на месте, остановились в недоумении.
Потом кто-то обнаружил в луже растопленного снега оплавленные останки чьего-то шлема и коммуникатора. Всё стало ясно, но изменить ничего было уже нельзя.
Оставалось разве что сообщить об этом начальству.
* * *
Спутник Сталкерры, 14:27.
Фокс вышел из столовой и направился по коридору в свой кабинет, чтобы там включить релакс-программу и на часик выпасть из этого мира. Если повезёт, даже на два, пока сталки видеолекцию смотрят... Остальное придётся восполнять ночью.
В воздухе витал еле уловимый запах металла. Фокс скривился. «М-да... может, надо было поместить Зелму в сектор без стального покрытия стен и пола?..» – подумал он и, вспомнив после этого о своей главной заботе, открыл на ходу голографическую карту нужного района Сталкерры.
На первый взгляд там всё было в порядке: так же – пять крупных точек истребителей, множество мелких точек остававшихся в живых боевиков, маяка разведчицы нет. Фокс собрался было выключить голопроектор браслета, как вдруг заметил, что машина, приземлившаяся в десятке километров на северо-запад от того места, где до этого утра располагалась деревня, неожиданно начала двигаться на юг.
«Хм, уже всё?.. Надо бы проверить», – подумал Фокс, которого в этот момент кольнула лёгкая тревога, и немедленно позвонил на комм пилота того истребителя.
Однако вместо соединения и ответа главарь мятежников получил надпись на плоском дисплейчике браслета: «Номер не существует».
«Это они, – подумал Фокс и неожиданно успокоился. Угроза вновь обрела чёткое материальное выражение и перешла в разряд привычных, а следовательно, устранимых. Гипотетически... – Они живы. Они сумели спастись от ракетного обстрела и лазерной атаки. А это могло удаться им лишь в том случае, если тупо, не разбирая дороги, с включённым экзоскелетом бежать прочь от места первого взрыва. Но первый взрыв был точно там же, где и маяк... значит, они вырезали его и закинули подальше, подарив тем самым себе фору... Черт, надо было два маяка ей всадить! Хотя если резать с минимумом предосторожностей, можно в принципе и оба вынуть за три минуты... а какая у Миронова аптечка, я уже понял на примере экологов... Ну всё, шутки кончились. Игра на уничтожение выходит на новый уровень!»
И Фокс, скрыв карту, зашёл в меню контактов, чтобы связаться с командиром эскадрильи, который вместе с напарником как раз возвращался на орбиту Сталкерры, и отдать приказ сбить захваченный истребитель.
Но внезапно на экране мелькнуло уведомление о полученном сообщении. Фокс нажал пальцем на иконку и пробежал глазами текст.
Ничего необычного. Просто старший группы, стремившейся к прежнему месту посадки той самой машины, доложил о том, что истребителя на месте нет, а пилот на связь не выходит. Обычная формальность, потому что Фокс об этом уже догадался.
Командир мятежников усмехнулся, стёр сообщение и связался-таки со своим главным лётчиком.
Но то, что он после этого увидел на вновь открытой карте, вмиг согнало усмешку с его лица и заставило сжать зубы от досады и злости.
* * *
Сталкерра (3,5 километра к северо-востоку от Сталочной, высота 250 метров), 14:36.
Зелма выпустила очередную ракету и рванула штурвал на себя, уводя машину прочь от сгустков плазмы, которыми с поверхности планеты несмело стреляли выжившие боевики из той десятки, что отправилась охранять самый восточный от места Зелминой посадки истребитель.
Взрыв, произошедший у кормы стоявшей на снегу машины, заодно и нанёс той новые повреждения, которые должны были оттянуть момент их полного исправления ещё на час или два. В идеале – до момента прибытия к тому истребителю одной из групп, на которые разделился отряд федералов со взрослыми в большинстве своём сталками.
С другими тремя вражескими машинами в последние минуты произошло то же самое. Подоспевшие кое-где для охраны мятежники оказались полностью или частично уничтожены, и солдаты со сталками (также кое-где прибывшие, а где-то – ещё нет) получили возможность для захвата техники.
Миронов, следивший за обзорными экранами из-за спины разведчицы, удовлетворённо кивнул и бросил в канал связи короткое распоряжение.
– Всё, теперь наши направляются ко всем машинам, – сказал он затем через внешний динамик. – Думаю, до самой дальней доберутся часа за два... Так, это ещё что?!
Зелма посмотрела на голоэкран с показаниями радара и всё поняла. На карте появились ещё две точки, обозначавшие истребители, и цифра высоты, которая высвечивалась рядом с каждой из них, стремительно бежала вниз от прежнего высокого значения.
– Это те двое, которых я не смогла тогда подбить, – глухо прозвучал из-под кислородной маски голос разведчицы. – Наверное, на базу смотались, чтобы боезапас пополнить... и вот теперь возвращаются... за нами.
– Давай, Зелма, покажи им, что ты можешь.
И она показала.
Устремила свою машину резко вверх, так что перегрузка вдавила в кресло, а Миронова – в заднюю стенку кабины. Один за другим стали набираться километры над поверхностью Сталкерры.
Когда планета стала выглядеть как шар, а враги находились в тридцати – двадцати – пятнадцати километрах сверху, Зелма ушла в сторону, выпустив две ракеты. Так, для пристрелки.
Противники легко их сбили, но самим тоже пришлось вильнуть: после выстрелов Зелма включила и бортовой лазер, чиркнув им по энергощитам врагов, как только ракеты были перехвачены и взорваны.
Мятежники стали палить из ракетомётов в ответ. Казалось, начался обычный бой истребителей – два против одного.
Но Зелма снова немного поломала противникам шаблон. Выпустила перед собой с десяток ракет, направила машину вслед за ними на одного из врагов. Простой расчёт: если даже ни одна не попадёт, то можно самой пойти на таран и увеличить себе вероятность успешной атаки. А чтобы другой не проявлял излишней активности, – постреливать в него лазером, заставляя спасаться от атак и в то же время сбивая в полёте выпущенные им ракеты.
Однако столько труда не понадобилось. Уже восьмая из десяти ракет настигла-таки вражеский истребитель, ударив по энергощиту. Девятая, очевидно, исчерпала заряд щита, а десятая попала точно в цель и превратила машину в облако огня и разлетающиеся оплавленные обломки.
Другой мятежник попытался было применить ту же тактику, но Зелма ушла в сторону от его нескольких ракет и сбила их своими, а затем выпустила ещё три. Одну за другой. С такого расстояния, что автоматический пусковой механизм еле успел бы среагировать.
А когда и вторая машина оказалась уничтожена, Зелма вдруг почувствовала сильную вину, отвращение и стыд, которых не испытывала ни разу с тех пор, как окончила Военный университет.
«В чём были виноваты те двое, которых я только что взорвала? И те пятеро на орбите... и ещё двое на спутнике... – подумала она. – Что, если они уже разочаровались в тех идеях, которые привели их к Фоксу, но поневоле продолжали выполнять его преступные приказы?..»
Должно быть, Миронов что-то заметил по опустившимся плечам Зелмы, потому что разведчица вдруг ощутила на шее лёгкое, можно даже сказать, дружеское прикосновение руки в бронеперчатке.
– Не надо сомнений, – послышался над ухом шёпот подполковника. – Ты всё сделала правильно. Они сами выбрали свой путь, и если бы мы не защищались, они убили бы нас. А так мы просто спасали свои жизни. Поверь, это была необходимая жертва. Мы выжили и скоро обязательно спасём Галактику. Обещаю, что постараемся не убивать без крайней – самой крайней – необходимости. Ты слышишь?
Зелма кивнула. Она всё ещё не могла говорить от нахлынувшего на неё отвращения к себе, к тому, что происходит в этой звёздной системе, и войне как явлению.
– Вот и отлично, – по-своему истолковал её молчание Миронов. – А теперь давай спускаться. Нам надо всё подготовить и всем разъяснить, прежде чем выдвигаться к цели.
Истребитель, истративший почти весь свой боезапас, начал снижение к поверхности планеты. Нос машины смотрел чуть вниз, и казалось, будто она выражает траур по сбитым противникам.
6. Из леса в космос
Деревня Сталочная, 17:12.
Чёрные обгоревшие остовы домов. Белый снег с серо-чёрным налётом гари вблизи пепелища. Лежащие там и сям трупы – нескольких бойцов и пары десятков местных. Тёмно-фиолетовое небо сверху. И чёрный круг луны на фоне ослепительно яркой каймы солнечного диска, смотрящий на всё это, выглядывая из-за деревьев с западной стороны, – страшный символ заката.
Жители в молчаливом потрясении ходили по остаткам селения, которое ещё вчера стояло нетронутым и даже ночью ещё могло кого-то приютить – а теперь будто бы ушло в историю.
У каждого сталка в глазах стояло что-то своё при виде этой картины.
Зор смотрел на угли, оставшиеся от его дома, будто бы с недоумением: столько лет было – и вдруг исчезло?! Как же это так?.. Как же мы могли такое допустить?..
Нурс расхаживал по серому от пепельного налёта снегу и думал: «Хорошо, что Иша этого не видит... А ведь я предполагал, что так случится. Хотя бы Плюща и других спас... Жаль, что на всех меня не хватило бы. Ни при каком раскладе...»
Молодые сталкеры глядели на это кладбище их прежней жизни с северной окраины. И в них поднималась разве что ненависть к тем, кто всё это здесь устроил.
Ксюня стояла, прижавшись к Ласу, и не знала, что думать об увиденном. Такого она просто не могла себе вообразить, поэтому пребывала сейчас в шоке, смешанном со страхом, и не могла облечь в слова свои эмоции.
Лина глядела на остатки деревни с восточной окраины – места, куда сутки назад завела обезумевших от ненависти «повстанцев», – и повторяла про себя одну и ту же мысль: «Но ведь это же всё не я? Не я же?..»
А Омель сидел на снегу и связывал в уме уничтожение деревни с крушением собственных надежд на обычное подростковое счастье.
Солдаты стояли поодаль, ближе к окраинам, и держали под прицелом частокол деревьев, из-за которого, заметив скопление хорошо видимых на тепловизоре человеческих пятен, теоретически могли появиться враги и в самоубийственном отчаянии открыть огонь на поражение.
А на берегу реки в ряд стояли пять истребителей, носами нацеленных на север – туда, где поблизости ходили недобитые боевики, а вдалеке отделение бойцов догоняло спасательный отряд с детьми и Ишей.
Прошло больше двух часов, прежде чем группы, на которые разделились военные со сталками (в каждой – и те, и другие), добрались до всех машин, севших в лесу, захватили их и тем перегнали к Сталочной.
Это была проверка на лояльность для вражеских пилотов: можно ли им будет доверять в предстоящей операции? Тех, кто отказывался вести машины с федералами и сталками на борту, по приказу Миронова оставляли в лесу без оружия, шлемов и средств связи, потому что в плен этих мятежников брать сейчас было бессмысленно: всё равно придётся оставить. А их истребители перебрасывать на место пришлось Зелме.
А с двоими пилотами, которые продемонстрировали свою готовность к сотрудничеству, доставив свои машины и членов отряда на берег Сталки, в данный момент там беседовали подполковник с разведчицей. За время приготовлений они успели рассказать друг другу о том, что каждому было известно, поэтому теперь могли действовать совместно, ничего не утаивая и учитывая все мелкие детали.
И над всей этой большой обгорелой поляной витало в воздухе предчувствие больших действий и больших перемен. Возможно, к лучшему, но это было не точно...
Прошло минут десять, прежде чем сталки, наконец-то в полной мере осознавшие всю глубину свалившегося на них горя, начали собираться на берегу, около истребителей.
Вскоре все местные сошлись в более-менее компактную кучку, и бойцы по команде Миронова отошли от деревьев и окружили всех, кто находился на берегу.
Подполковник удовлетворённо кивнул и заговорил, обращаясь сразу и к сталкам, и к солдатам (для первых, как обычно, синхронно переводил Нурс):
– Товарищи! То, что началось на этой планете прошлым вечером и, как это ни прискорбно, продолжается прямо сейчас, явилось следствием череды недоработок, досадных ошибок и просто просчётов с нашей и в первую очередь с моей стороны. Мятежников на Сталкерру привело не восстание в деревне, которое к тому же было подавлено, и даже не моё неудачное, как я могу видеть, решение уничтожить вчера вечером их гнездо на спутнике этой планеты. Всё это лишь предпосылки, создавшие благоприятные условия для внезапного нападения.
