– Зелма... я уже давно... точнее, недели две – ещё с луны – думал кое над чем...
На лице теперь уже бывшей разведчицы впервые за годы отразилось неподдельное недоумение.
– В общем, что бы ты сказала... если... мы бы... с тобой...
Миронов смущённо замолчал, видимо, не зная, в какие слова облечь свои мысли.
Но Зелма поняла, что он имеет в виду, и так. «Всё же кое-что от капитана специальной разведки во мне останется навсегда», – подумала она и ответила:
– Нет, товарищ подполковник. Не сейчас... я ещё не отошла от гибели Матвея. Пожалуйста, поймите меня правильно... я пока не готова к такому варианту событий. Может, через год, два... но не сегодня.
– Понимаю, – быстро сказал Миронов и опять повернулся к голодисплею компьютера.
На несколько секунд в палатке настала тишина. Разговаривать неожиданно стало не о чем и незачем, как будто что-то подошло в этот момент к своему концу.
– Ладно, я пойду тогда, – сказала Зелма, поднялась со стула и направилась к выходу.
Миронов встал, чтобы её проводить.
– Удачи в работе, – пожелал он, откидывая в сторону полог палатки.
– Спасибо. И вам тоже, – ответила Зелма и вышла наружу.
Холодный ветер, в котором, однако, уже чувствовалось что-то предвесеннее, обдул её непокрытую голову, но под тёплую куртку, надетую Видевской взамен сданного вместе с удостоверением капитана разведки серебристого комбинезона, пробраться не смог.
Зелма окинула взглядом палатки по обоим берегам реки, вдохнула полной грудью воздух Сталкерры – и побежала.
В четыре прыжка перемахнула покрытую льдом Сталку – специально в стороне от перекинутого через реку мостика – и повернула направо, к тому месту, где раньше располагался лагерь экологов, а теперь одиноко стоял реактор со множеством подключённых к нему проводов и лежали в земле останки Матвея, Астрид и всех погибших при налёте на деревню сталков.
Зелма остановилась перед одним из простых деревянных надгробий, на котором голопроектор высвечивал изображение улыбающегося лидера группы экологов с датами жизни. Матвей был на голограмме как живой, и Видевская с трудом удержалась от того, чтобы заговорить с ним.
Она постояла молча несколько минут, затем подняла глаза к небу, которое проявляло в этот день особенно необычное буйство красок.
Мёртвых не вернуть, подумала бывшая разведчица, а ныне просто федеральный наблюдатель. Но почему-то, когда умирает кто-то другой, ты сам продолжаешь жить. Значит, надо жить так, чтобы умершим не было за тебя стыдно.
И она, Зелма, будет дальше жить именно так. И первым же делом направится в свою палатку в «деревне» и проведёт какое-нибудь занятие с местными.
Она была уверена, что Матвей бы это одобрил.
КОНЕЦ
21 апреля – 19 июля 2020,
Красноярск.
На лице теперь уже бывшей разведчицы впервые за годы отразилось неподдельное недоумение.
– В общем, что бы ты сказала... если... мы бы... с тобой...
Миронов смущённо замолчал, видимо, не зная, в какие слова облечь свои мысли.
Но Зелма поняла, что он имеет в виду, и так. «Всё же кое-что от капитана специальной разведки во мне останется навсегда», – подумала она и ответила:
– Нет, товарищ подполковник. Не сейчас... я ещё не отошла от гибели Матвея. Пожалуйста, поймите меня правильно... я пока не готова к такому варианту событий. Может, через год, два... но не сегодня.
– Понимаю, – быстро сказал Миронов и опять повернулся к голодисплею компьютера.
На несколько секунд в палатке настала тишина. Разговаривать неожиданно стало не о чем и незачем, как будто что-то подошло в этот момент к своему концу.
– Ладно, я пойду тогда, – сказала Зелма, поднялась со стула и направилась к выходу.
Миронов встал, чтобы её проводить.
– Удачи в работе, – пожелал он, откидывая в сторону полог палатки.
– Спасибо. И вам тоже, – ответила Зелма и вышла наружу.
Холодный ветер, в котором, однако, уже чувствовалось что-то предвесеннее, обдул её непокрытую голову, но под тёплую куртку, надетую Видевской взамен сданного вместе с удостоверением капитана разведки серебристого комбинезона, пробраться не смог.
Зелма окинула взглядом палатки по обоим берегам реки, вдохнула полной грудью воздух Сталкерры – и побежала.
В четыре прыжка перемахнула покрытую льдом Сталку – специально в стороне от перекинутого через реку мостика – и повернула направо, к тому месту, где раньше располагался лагерь экологов, а теперь одиноко стоял реактор со множеством подключённых к нему проводов и лежали в земле останки Матвея, Астрид и всех погибших при налёте на деревню сталков.
Зелма остановилась перед одним из простых деревянных надгробий, на котором голопроектор высвечивал изображение улыбающегося лидера группы экологов с датами жизни. Матвей был на голограмме как живой, и Видевская с трудом удержалась от того, чтобы заговорить с ним.
Она постояла молча несколько минут, затем подняла глаза к небу, которое проявляло в этот день особенно необычное буйство красок.
Мёртвых не вернуть, подумала бывшая разведчица, а ныне просто федеральный наблюдатель. Но почему-то, когда умирает кто-то другой, ты сам продолжаешь жить. Значит, надо жить так, чтобы умершим не было за тебя стыдно.
И она, Зелма, будет дальше жить именно так. И первым же делом направится в свою палатку в «деревне» и проведёт какое-нибудь занятие с местными.
Она была уверена, что Матвей бы это одобрил.
КОНЕЦ
21 апреля – 19 июля 2020,
Красноярск.
