Полагаю, ближайшие одну-две охоты ему придётся пропустить, зато вы снова будете вместе.
– Отлично! Спасибо вам! – расплылся в радостной улыбке Лас и скосил глаза на Ксюню. – Ладно, извините, но нам надо заниматься...
– Поняла. Пойдём, – потянула она за руку Матвея, так и не сказавший встреченным молодым людям ни слова, и могучий русский эколог послушно и даже как-то растерянно последовал за ней.
– Знаешь, что меня в тебе привлекает? – сказал он разведчице, когда они оставили Ласа и Ксюня позади. – Что ты всегда берёшь на себя инициативу. Вообще-то я привык делать это сам, но тебе могу позволить обходить меня в этом.
– Придётся позволить, – ответила с улыбкой Зелма. – На другое я не согласна. У меня ведь работа такая, что без этого никак. А ты тоже ничего; мне в тебе нравится, что ты всегда хочешь сделать как лучше...
– И у меня часто получается, – ухмыльнулся Матвей, взял Видевскую за руку, остановился и повернулся к ней лицом. – Надеюсь, получится и теперь.
– Не сомневаюсь. – Зелма сжала его ладонь своей, и они продолжили прогулку. – Не сомневаюсь...
...Когда они уже дважды обошли деревню и успели вдоволь поговорить на разные темы, а Матвей подумывал о том, что пора бы ему возвращаться в лагерь, у Зелмы вдруг пискнул коммуникатор.
– Что, по работе? – осведомился Туманов, глядя на то, как разведчица вводит с голографической клавиатуры код доступа для прочтения полученного сообщения. Однако пальцы Зелмы двигались слишком быстро и запутанно, чтобы эколог мог распознать, а тем более запомнить сегодняшний пароль.
– Угу, – ответила та, набирая последний символ. Палец её завис над кнопкой ввода на прозрачном дисплее. – Можешь, пожалуйста, отвернуться?
– Конечно.
Пока Матвей стоял спиной к ней, Зелма быстро прочитала сообщение.
Отлично. Опять Миронов к себе вызывает. Значит, прогулку придётся временно отложить...
Зелма не вздохнула, что мог услышать Матвей и сделать выводы: она всё ещё владела собой, как настоящий капитан специальной разведки. Впрочем, выводы эколог всё же сделал.
– Тебе надо куда-то идти? – спросил он, поворачиваясь лицом к ней после её разрешения.
На этот раз Зелма всё-таки вздохнула.
– Угу...
– Ну что ж, тогда до встречи. Спасибо за прогулку, – сказал Матвей и, помахав ей на прощание, направился к лагерю.
А разведчица проводила его взглядом, в котором читалось то самое не до конца осознанное чувство, испытываемое ею по отношению к Матвею, и, вспомнив вскоре о полученном сообщении, пошла в сторону военной базы, на ходу включая экзоскелет комбинезона.
Сегодня она узнает, как обстоят дела с анализом обломков.
* * *
Военная база Федерации (9 километров к югу от Сталочной), примерно через час.
– Есть новости? – спросила Зелма, когда Миронов, как обычно, выглянувший, чтобы проверить, идёт ли она, впустил её в свой кабинет и предложил садиться.
– Есть, – хмуро ответил подполковник.
Разведчица внимательно вгляделась в его лицо. Судя по всему, новости были не очень хорошими.
– Ну, говорите. Что-то обнаружили?
Внутри Зелмы нарастало какое-то предчувствие. Она начинала догадываться о том, что сейчас услышит, но чёткое осознание ещё не пришло. По крайней мере, пока Миронов не заговорил.
– Да, обнаружили. Лучше бы этого не было... В общем, на нескольких обломках были найдены следы гравитационного искривления. Почти незаметные, ведь уже лет тридцать прошло, но картина произошедшего не предполагает иного объяснения.
– Подробнее, пожалуйста, – попросила Зелма, стараясь внутренне свыкнуться с услышанным.
– Значит, так... – Подполковник включил проектор, и на стену стала высвечиваться новая анимация хода давней катастрофы. – Вот смотри: в корабль врезалось несколько метеоров, – как мы предполагаем, в эти места на корпусе. – Он лазерной указкой подсветил те точки на картинке, куда в замедленной анимации врезались космические камни. – Конфигурация попаданий могла быть немного другой, но – ты подумай, Зелма! – ни один из вариантов не предполагает именно такого разрушения конструкции, какой имел место быть тогда. К тому же, удар от попадания метеора в некоторых местах не мог вызвать настолько сильную деформацию и фрагментацию корпуса. Единственное объяснение – гравитационное искривление, причём направленное. Возможно, выстрел из гравидеструктора или другого оружия подобного типа... Но точно это мы установить не можем. Слишком много времени прошло...
– А может так случиться, что разрушение всё-таки было вызвано какими-то естественными причинами? – спросила Зелма. – Возможно, метеоры всё же сделали, образно говоря, своё дело – или ещё что?..
Миронов ответил не сразу:
– Не знаю, Зелма. Теоретически всё может быть; в нынешнем своём заключении специалисты уверены максимум на семьдесят процентов. Ведь гравитация – это вам не уран или там антиматерия, так легко не фиксируется... В принципе ты можешь попробовать раскопать что-нибудь об этом. И если у тебя получится, то я буду безмерно этому рад. По крайней мере, мы тогда будем знать, что делать... А то мы мечемся в догадках: стрелял ли кто-то из гравидеструктора тридцать лет назад, не стрелял, кто, зачем, почему?.. Да и со спутником планеты непонятно: если стреляли, то, скорее всего, с той стороны, однако опять загадка – с самой луны или же с какого-нибудь корабля? В общем, мы запутываемся всё сильнее. И разве что ты можешь пролить свет на те события...
– Есть, товарищ подполковник. – Зелма поднялась со стула, встала по стойке «смирно» и отдала честь. – Я попробую.
* * *
Лагерь экологов, примерно в это же время.
Расставшись с Зелмой, Матвей не сразу вернулся в лагерь, а ещё с час погулял по окраинам деревни, сопровождаемый любопытными взглядами сталков, и по лесу, проверяя местность вокруг себя дозиметром и держа руку на кобуре с парализатором, которую предусмотрительно повесил на бедро. Но всё обошлось.
Сам эколог в это время размышлял насчёт своих вроде как зарождающихся отношений с разведчицей.
«Что мы чувствуем друг к другу? – думал он. – Разве что взаимную симпатию и уважение... К чему всё это может привести? Я улечу отсюда самое позднее осенью, – смотря как пойдёт с дезактивацией северного кратера... а ей придётся быть наблюдателем на этой планетке и до, и после вхождения в Федерацию, пока здесь не установится устойчивая федеральная власть. Рано или поздно нам надо будет расстаться. Да и как отнесутся к нам мои коллеги?.. Впрочем, это уже не так существенно. Ладно, пусть всё идёт, как идёт. В любом случае, пока мы готовимся к очищению леса, можно не волноваться...»
С этой мыслью он вернулся на поляну, собираясь пообедать, а затем внести в карту загрязнения леса кое-какие поправки на основе сегодняшних измерений. Судя по всему, Зелма собирала данные летом, причём не полгода, а полтора или даже два с половиной года назад; фон снизился: дожди ранее смыли часть радиоактивных частиц, а выпавший зимой снег скрыл под собой их остатки.
Матвей прошагал по заснеженной поляне к стоявшим кучкой домикам, вошёл в жилой блок. Увидел, что Астрид и Джордж возятся у электроплитки, готовя обед, улыбнулся, направился к ним, стягивая куртку.
– О, привет. Как продвигается?..
– Привет, – ответил Джордж, бросая в воду кубик концентрированного супа. – Скоро будет готово. Мики и Рауль, если что, в рабочем помещении на компе играют.
– И не стыдно использовать наше высокотехнологичное оборудование для всяких развлечений? – полюбопытствовал Матвей, повесил куртку на крючок у входа, подошёл к своей кровати и растянулся на ней, удовлетворённо улыбнувшись.
– А что делать? – Джордж отошёл от плитки и сел на кровать напротив Туманова. – Стратегию мы уже разработали, работать ещё не начали... так что остаётся пока лишь скучать. Или разгонять скуку играми и прочими подобными штуками.
– Джордж, а ты не хочешь сам пойти и заняться тем, о чём только что сказал? – спросила Астрид, подходя к мужчинам и останавливась около них, свободно развалившихся на койках.
– А что такое? – поинтересовался американец.
– Пожалуйста.
По тону шведки было понятно, что лучше сделать то, о чём она просит. До Джорджа дошло, и он, растерянно взглянув на Матвея, направился к выходу.
Когда он ушёл, Астрид села на его место и посмотрела на повернувшегося к ней Матвея.
– Ну и о чём ты так хотела со мной поговорить, что присутствие Джорджа тебя напрягало? – спросил неформальный лидер группы.
– О тебе... и этой...
Последнее слово Астрид выплюнула со смесью неприязни и презрения в голосе.
– Не надо так, – сказал Матвей. – Ты не понимаешь... Между мной и Зелмой ничего такого нет, мы просто друзья... Да и с чего я тут перед тобой оправдываюсь? Почему ты так к нам с ней относишься? Что мы тебе такого сделали?
– Вы, русские, такие странные... ни на кого внимания не обращаете, только на самих себя... – Шведка говорила с такой интонацией, что Матвей взглянул на неё с изумлением. Нет, ему не показалось: Астрид сидела, склонив голову, а в её опущенных глазах кроме прочего была видна и печаль. – Я не могу объяснить, почему так поступаю – то есть почему стараюсь вам помешать. Наверное, я тоже что-то испытываю к тебе... может, страсть, замаскированную под ненависть, а может, неприязнь из-за того, что ты просто-напросто русский... – Последние слова Астрид чуть ли не прорычала. – Как бы там ни было, у тебя есть два варианта: или остаться с ней, и тогда я и дальше буду вам гадить, или же перестать так тесно с ней общаться. Во втором случае я хотя бы буду знать, что вы разобщены...
– Нет, – ответил Матвей.
– Что, прости?
– Нет. – В голосе эколога сквозила решительность. – Ты не можешь решать, встречаться мне с Зелмой или нет. Тебе может не нравиться наша национальность, может быть, даже наши характеры – но это всё. Мы сами вольны творить свою судьбу, и ты нам в этом помешать не сможешь. Даже если моё знакомство с Зелмой не зайдёт дальше дружеских прогулок.
– Что ж, ты выбрал, – произнесла Астрид и встала. – А ты всё же поразмышляй. Может, и передумаешь... Присмотри за обедом, – бросила она напоследок, прежде чем горделивой походкой дойти до двери и выйти наружу.
Матвей вздохнул, подумал: «Как же я устал от её дурацких выходок!..» – поднялся с кровати и выключил электроплитку. А затем опёрся на неё рукой и простоял иак несколько минут, занятый внезапно нахлынувшими мыслями.
Дальше так продолжаться не может. Надо что-то менять. Но что?
Матвей думал. И не находил ответа.
* * *
Деревня Сталочная, этим же вечером.
...Нурс долго молчал, переваривая услышанное от Зелмы. Информация требовала тщательного обдумывания, чем велк сейчас и был занят.
Сама разведчица стояла рядом и молча ждала его ответа. Она в принципе могла поискать разгадку в одиночку, но на это ушло бы больше времени. Одна голова – не очень хорошо, две – уже лучше.
Стояли сумерки. Всё вокруг сливалось в единую светло-серую мглу: лежащий снег и темнеющее облачное небо. Плюс ещё начался снегопад, делавший стоящих у входа в дом людей не видимыми даже с относительно близкого расстояния.
Нурс думал. Зелма ждала. Шёл снег. Медленно подступала темнота.
Наконец, велк поднял голову, взглянул на Зелму и сказал:
– Расклад не очень приятный. Если кто-то всё-таки стрелял по «Би-202», то он – или она, или они – может выстрелить ещё по чему-нибудь. Другой вопрос – откуда. Если метеоры двигались от нашей луны и стреляли, вероятно, тоже оттуда, то поток мог быть прикрытием для луча гравидеструктора. Значит, всё было подготовлено; за уничтожением корабля стоят большие силы; следовательно, те пустоты на спутнике планеты вполне могли быть базой для тех, кто это устроил. Такой вариант хуже всего: есть возможность, что они всё ещё там, под поверхностью луны. И неизвестно, что они могут сделать теперь...
Если, как предполагаете вы с подполковником, выстрел был произведён с какого-нибудь корабля, то это тоже плохо, но уже не настолько. Может, это были какие-то пираты, террористы или ещё кто-то, решившие отсидеться в этой звёздной системе, и это значит, что их тут, скорее всего, давным-давно нет. Хотя данный вариант теоретически не исключает первого, так что радоваться всё равно не стоит.
Ну и, может статься, все эти угрозы надуманны, и тогда нам ничего не угрожает. Но вероятность этого я бы определил как низкую. Очень низкую. Нам известно слишком мало, чтобы знать наверняка. Уж извини, Зелма.
По мере того, как Нурс говорил, лицо разведчицы всё больше мрачнело. Она-то понимала, в отличие от велка, чем грозил планете первый (да и, вероятно, второй) вариант, озвученный им. И перспективы этого её совсем не радовали.
Постоянная угроза нападения. Возможность скрытого влияния. Необходимость введения федеральных войск в полную боевую готовность. И – в наихудшем случае – боевые действия на планете. Может, и с участием сталков.
Но она понимала, что этого могло и не произойти. Она действительно знала слишком мало, чтобы утверждать что-нибудь точно. А следовательно, должна была продолжить расследование.
И Нурс должен был ей в этом помочь.
– Что ж, спасибо, товарищ велк, – наконец, сказала Зелма. – Ты мне очень помог, и я обязательно отплачу тебе за это... потом, когда пойму – чем. Можешь поразмышлять над нашим делом и потом, а? Пожалуйста.
– Хорошо, Зелма. Мы вместе дойдём до разгадки. А там уж решим... – ответил Нурс, поднял напоследок руку ладонью к разведчице, вернулся в дом и плотно закрыл за собой дверь.
А Зелма постояла ещё немного на месте, погрузившись в свои мысли, и отправилась к себе. Ей нужно было кое-что проверить.
Придя в дом, который она занимала в деревне, разведчица первым делом включила компьютер с погибшего корабля. Открыла бортовой архив, где последние записи датировались сроком тридцатилетней давности – временем, когда аппарат потерял соединение со звездолётом, обломки которого разлетелись на сотни квадратных километров. Пролистала чуть-чуть – и уставилась в плоский стеклопластовый дисплей, подперев подбородок кулаком и словно не замечая того, что сидит на полу, а в приоткрытое окно задувает холодный ветер.
Эти записи за годы работы она просматривала много раз, но особого внимания им не уделяла: вдруг это был сбой сенсоров, или они чувствовали приближение к планете и по каким-либо причинам выдавали такие цифры, или ещё что-нибудь...
За полминуты до разрушения корпуса датчики корабля зафиксировали изменение гравитационного поля, постепенно нараставшее и достигшее максимума в момент разрыва связи с автоматикой реактора. Мог ли это быть выстрел из гравиоружия? Зелме теперь казалось, что мог: плавное увеличение мощности импульса создавало эффект маскировки под приближение к какому-нибудь массивному объекту, этакой маленькой чёрной дыре...
Проблема была в том, что чёрных дыр в системе Сталкерры не было. А вот гравитационные аномалии, связанные с неравномерным распределением тёмной материи, в этом секторе Галактики встречались довольно часто.
И в данном случае с ходу нельзя было определить, что собой представлял этот всплеск поля тяготения. Надо было это выяснить – тем или иным способом.
«Надо будет у Миронова поспрашивать... и у Матвея...» – подумала разведчица, выключила компьютер, поднялась на ноги и принялась готовить себе ужин.
– Отлично! Спасибо вам! – расплылся в радостной улыбке Лас и скосил глаза на Ксюню. – Ладно, извините, но нам надо заниматься...
– Поняла. Пойдём, – потянула она за руку Матвея, так и не сказавший встреченным молодым людям ни слова, и могучий русский эколог послушно и даже как-то растерянно последовал за ней.
– Знаешь, что меня в тебе привлекает? – сказал он разведчице, когда они оставили Ласа и Ксюня позади. – Что ты всегда берёшь на себя инициативу. Вообще-то я привык делать это сам, но тебе могу позволить обходить меня в этом.
– Придётся позволить, – ответила с улыбкой Зелма. – На другое я не согласна. У меня ведь работа такая, что без этого никак. А ты тоже ничего; мне в тебе нравится, что ты всегда хочешь сделать как лучше...
– И у меня часто получается, – ухмыльнулся Матвей, взял Видевскую за руку, остановился и повернулся к ней лицом. – Надеюсь, получится и теперь.
– Не сомневаюсь. – Зелма сжала его ладонь своей, и они продолжили прогулку. – Не сомневаюсь...
...Когда они уже дважды обошли деревню и успели вдоволь поговорить на разные темы, а Матвей подумывал о том, что пора бы ему возвращаться в лагерь, у Зелмы вдруг пискнул коммуникатор.
– Что, по работе? – осведомился Туманов, глядя на то, как разведчица вводит с голографической клавиатуры код доступа для прочтения полученного сообщения. Однако пальцы Зелмы двигались слишком быстро и запутанно, чтобы эколог мог распознать, а тем более запомнить сегодняшний пароль.
– Угу, – ответила та, набирая последний символ. Палец её завис над кнопкой ввода на прозрачном дисплее. – Можешь, пожалуйста, отвернуться?
– Конечно.
Пока Матвей стоял спиной к ней, Зелма быстро прочитала сообщение.
Отлично. Опять Миронов к себе вызывает. Значит, прогулку придётся временно отложить...
Зелма не вздохнула, что мог услышать Матвей и сделать выводы: она всё ещё владела собой, как настоящий капитан специальной разведки. Впрочем, выводы эколог всё же сделал.
– Тебе надо куда-то идти? – спросил он, поворачиваясь лицом к ней после её разрешения.
На этот раз Зелма всё-таки вздохнула.
– Угу...
– Ну что ж, тогда до встречи. Спасибо за прогулку, – сказал Матвей и, помахав ей на прощание, направился к лагерю.
А разведчица проводила его взглядом, в котором читалось то самое не до конца осознанное чувство, испытываемое ею по отношению к Матвею, и, вспомнив вскоре о полученном сообщении, пошла в сторону военной базы, на ходу включая экзоскелет комбинезона.
Сегодня она узнает, как обстоят дела с анализом обломков.
* * *
Военная база Федерации (9 километров к югу от Сталочной), примерно через час.
– Есть новости? – спросила Зелма, когда Миронов, как обычно, выглянувший, чтобы проверить, идёт ли она, впустил её в свой кабинет и предложил садиться.
– Есть, – хмуро ответил подполковник.
Разведчица внимательно вгляделась в его лицо. Судя по всему, новости были не очень хорошими.
– Ну, говорите. Что-то обнаружили?
Внутри Зелмы нарастало какое-то предчувствие. Она начинала догадываться о том, что сейчас услышит, но чёткое осознание ещё не пришло. По крайней мере, пока Миронов не заговорил.
– Да, обнаружили. Лучше бы этого не было... В общем, на нескольких обломках были найдены следы гравитационного искривления. Почти незаметные, ведь уже лет тридцать прошло, но картина произошедшего не предполагает иного объяснения.
– Подробнее, пожалуйста, – попросила Зелма, стараясь внутренне свыкнуться с услышанным.
– Значит, так... – Подполковник включил проектор, и на стену стала высвечиваться новая анимация хода давней катастрофы. – Вот смотри: в корабль врезалось несколько метеоров, – как мы предполагаем, в эти места на корпусе. – Он лазерной указкой подсветил те точки на картинке, куда в замедленной анимации врезались космические камни. – Конфигурация попаданий могла быть немного другой, но – ты подумай, Зелма! – ни один из вариантов не предполагает именно такого разрушения конструкции, какой имел место быть тогда. К тому же, удар от попадания метеора в некоторых местах не мог вызвать настолько сильную деформацию и фрагментацию корпуса. Единственное объяснение – гравитационное искривление, причём направленное. Возможно, выстрел из гравидеструктора или другого оружия подобного типа... Но точно это мы установить не можем. Слишком много времени прошло...
– А может так случиться, что разрушение всё-таки было вызвано какими-то естественными причинами? – спросила Зелма. – Возможно, метеоры всё же сделали, образно говоря, своё дело – или ещё что?..
Миронов ответил не сразу:
– Не знаю, Зелма. Теоретически всё может быть; в нынешнем своём заключении специалисты уверены максимум на семьдесят процентов. Ведь гравитация – это вам не уран или там антиматерия, так легко не фиксируется... В принципе ты можешь попробовать раскопать что-нибудь об этом. И если у тебя получится, то я буду безмерно этому рад. По крайней мере, мы тогда будем знать, что делать... А то мы мечемся в догадках: стрелял ли кто-то из гравидеструктора тридцать лет назад, не стрелял, кто, зачем, почему?.. Да и со спутником планеты непонятно: если стреляли, то, скорее всего, с той стороны, однако опять загадка – с самой луны или же с какого-нибудь корабля? В общем, мы запутываемся всё сильнее. И разве что ты можешь пролить свет на те события...
– Есть, товарищ подполковник. – Зелма поднялась со стула, встала по стойке «смирно» и отдала честь. – Я попробую.
* * *
Лагерь экологов, примерно в это же время.
Расставшись с Зелмой, Матвей не сразу вернулся в лагерь, а ещё с час погулял по окраинам деревни, сопровождаемый любопытными взглядами сталков, и по лесу, проверяя местность вокруг себя дозиметром и держа руку на кобуре с парализатором, которую предусмотрительно повесил на бедро. Но всё обошлось.
Сам эколог в это время размышлял насчёт своих вроде как зарождающихся отношений с разведчицей.
«Что мы чувствуем друг к другу? – думал он. – Разве что взаимную симпатию и уважение... К чему всё это может привести? Я улечу отсюда самое позднее осенью, – смотря как пойдёт с дезактивацией северного кратера... а ей придётся быть наблюдателем на этой планетке и до, и после вхождения в Федерацию, пока здесь не установится устойчивая федеральная власть. Рано или поздно нам надо будет расстаться. Да и как отнесутся к нам мои коллеги?.. Впрочем, это уже не так существенно. Ладно, пусть всё идёт, как идёт. В любом случае, пока мы готовимся к очищению леса, можно не волноваться...»
С этой мыслью он вернулся на поляну, собираясь пообедать, а затем внести в карту загрязнения леса кое-какие поправки на основе сегодняшних измерений. Судя по всему, Зелма собирала данные летом, причём не полгода, а полтора или даже два с половиной года назад; фон снизился: дожди ранее смыли часть радиоактивных частиц, а выпавший зимой снег скрыл под собой их остатки.
Матвей прошагал по заснеженной поляне к стоявшим кучкой домикам, вошёл в жилой блок. Увидел, что Астрид и Джордж возятся у электроплитки, готовя обед, улыбнулся, направился к ним, стягивая куртку.
– О, привет. Как продвигается?..
– Привет, – ответил Джордж, бросая в воду кубик концентрированного супа. – Скоро будет готово. Мики и Рауль, если что, в рабочем помещении на компе играют.
– И не стыдно использовать наше высокотехнологичное оборудование для всяких развлечений? – полюбопытствовал Матвей, повесил куртку на крючок у входа, подошёл к своей кровати и растянулся на ней, удовлетворённо улыбнувшись.
– А что делать? – Джордж отошёл от плитки и сел на кровать напротив Туманова. – Стратегию мы уже разработали, работать ещё не начали... так что остаётся пока лишь скучать. Или разгонять скуку играми и прочими подобными штуками.
– Джордж, а ты не хочешь сам пойти и заняться тем, о чём только что сказал? – спросила Астрид, подходя к мужчинам и останавливась около них, свободно развалившихся на койках.
– А что такое? – поинтересовался американец.
– Пожалуйста.
По тону шведки было понятно, что лучше сделать то, о чём она просит. До Джорджа дошло, и он, растерянно взглянув на Матвея, направился к выходу.
Когда он ушёл, Астрид села на его место и посмотрела на повернувшегося к ней Матвея.
– Ну и о чём ты так хотела со мной поговорить, что присутствие Джорджа тебя напрягало? – спросил неформальный лидер группы.
– О тебе... и этой...
Последнее слово Астрид выплюнула со смесью неприязни и презрения в голосе.
– Не надо так, – сказал Матвей. – Ты не понимаешь... Между мной и Зелмой ничего такого нет, мы просто друзья... Да и с чего я тут перед тобой оправдываюсь? Почему ты так к нам с ней относишься? Что мы тебе такого сделали?
– Вы, русские, такие странные... ни на кого внимания не обращаете, только на самих себя... – Шведка говорила с такой интонацией, что Матвей взглянул на неё с изумлением. Нет, ему не показалось: Астрид сидела, склонив голову, а в её опущенных глазах кроме прочего была видна и печаль. – Я не могу объяснить, почему так поступаю – то есть почему стараюсь вам помешать. Наверное, я тоже что-то испытываю к тебе... может, страсть, замаскированную под ненависть, а может, неприязнь из-за того, что ты просто-напросто русский... – Последние слова Астрид чуть ли не прорычала. – Как бы там ни было, у тебя есть два варианта: или остаться с ней, и тогда я и дальше буду вам гадить, или же перестать так тесно с ней общаться. Во втором случае я хотя бы буду знать, что вы разобщены...
– Нет, – ответил Матвей.
– Что, прости?
– Нет. – В голосе эколога сквозила решительность. – Ты не можешь решать, встречаться мне с Зелмой или нет. Тебе может не нравиться наша национальность, может быть, даже наши характеры – но это всё. Мы сами вольны творить свою судьбу, и ты нам в этом помешать не сможешь. Даже если моё знакомство с Зелмой не зайдёт дальше дружеских прогулок.
– Что ж, ты выбрал, – произнесла Астрид и встала. – А ты всё же поразмышляй. Может, и передумаешь... Присмотри за обедом, – бросила она напоследок, прежде чем горделивой походкой дойти до двери и выйти наружу.
Матвей вздохнул, подумал: «Как же я устал от её дурацких выходок!..» – поднялся с кровати и выключил электроплитку. А затем опёрся на неё рукой и простоял иак несколько минут, занятый внезапно нахлынувшими мыслями.
Дальше так продолжаться не может. Надо что-то менять. Но что?
Матвей думал. И не находил ответа.
* * *
Деревня Сталочная, этим же вечером.
...Нурс долго молчал, переваривая услышанное от Зелмы. Информация требовала тщательного обдумывания, чем велк сейчас и был занят.
Сама разведчица стояла рядом и молча ждала его ответа. Она в принципе могла поискать разгадку в одиночку, но на это ушло бы больше времени. Одна голова – не очень хорошо, две – уже лучше.
Стояли сумерки. Всё вокруг сливалось в единую светло-серую мглу: лежащий снег и темнеющее облачное небо. Плюс ещё начался снегопад, делавший стоящих у входа в дом людей не видимыми даже с относительно близкого расстояния.
Нурс думал. Зелма ждала. Шёл снег. Медленно подступала темнота.
Наконец, велк поднял голову, взглянул на Зелму и сказал:
– Расклад не очень приятный. Если кто-то всё-таки стрелял по «Би-202», то он – или она, или они – может выстрелить ещё по чему-нибудь. Другой вопрос – откуда. Если метеоры двигались от нашей луны и стреляли, вероятно, тоже оттуда, то поток мог быть прикрытием для луча гравидеструктора. Значит, всё было подготовлено; за уничтожением корабля стоят большие силы; следовательно, те пустоты на спутнике планеты вполне могли быть базой для тех, кто это устроил. Такой вариант хуже всего: есть возможность, что они всё ещё там, под поверхностью луны. И неизвестно, что они могут сделать теперь...
Если, как предполагаете вы с подполковником, выстрел был произведён с какого-нибудь корабля, то это тоже плохо, но уже не настолько. Может, это были какие-то пираты, террористы или ещё кто-то, решившие отсидеться в этой звёздной системе, и это значит, что их тут, скорее всего, давным-давно нет. Хотя данный вариант теоретически не исключает первого, так что радоваться всё равно не стоит.
Ну и, может статься, все эти угрозы надуманны, и тогда нам ничего не угрожает. Но вероятность этого я бы определил как низкую. Очень низкую. Нам известно слишком мало, чтобы знать наверняка. Уж извини, Зелма.
По мере того, как Нурс говорил, лицо разведчицы всё больше мрачнело. Она-то понимала, в отличие от велка, чем грозил планете первый (да и, вероятно, второй) вариант, озвученный им. И перспективы этого её совсем не радовали.
Постоянная угроза нападения. Возможность скрытого влияния. Необходимость введения федеральных войск в полную боевую готовность. И – в наихудшем случае – боевые действия на планете. Может, и с участием сталков.
Но она понимала, что этого могло и не произойти. Она действительно знала слишком мало, чтобы утверждать что-нибудь точно. А следовательно, должна была продолжить расследование.
И Нурс должен был ей в этом помочь.
– Что ж, спасибо, товарищ велк, – наконец, сказала Зелма. – Ты мне очень помог, и я обязательно отплачу тебе за это... потом, когда пойму – чем. Можешь поразмышлять над нашим делом и потом, а? Пожалуйста.
– Хорошо, Зелма. Мы вместе дойдём до разгадки. А там уж решим... – ответил Нурс, поднял напоследок руку ладонью к разведчице, вернулся в дом и плотно закрыл за собой дверь.
А Зелма постояла ещё немного на месте, погрузившись в свои мысли, и отправилась к себе. Ей нужно было кое-что проверить.
Придя в дом, который она занимала в деревне, разведчица первым делом включила компьютер с погибшего корабля. Открыла бортовой архив, где последние записи датировались сроком тридцатилетней давности – временем, когда аппарат потерял соединение со звездолётом, обломки которого разлетелись на сотни квадратных километров. Пролистала чуть-чуть – и уставилась в плоский стеклопластовый дисплей, подперев подбородок кулаком и словно не замечая того, что сидит на полу, а в приоткрытое окно задувает холодный ветер.
Эти записи за годы работы она просматривала много раз, но особого внимания им не уделяла: вдруг это был сбой сенсоров, или они чувствовали приближение к планете и по каким-либо причинам выдавали такие цифры, или ещё что-нибудь...
За полминуты до разрушения корпуса датчики корабля зафиксировали изменение гравитационного поля, постепенно нараставшее и достигшее максимума в момент разрыва связи с автоматикой реактора. Мог ли это быть выстрел из гравиоружия? Зелме теперь казалось, что мог: плавное увеличение мощности импульса создавало эффект маскировки под приближение к какому-нибудь массивному объекту, этакой маленькой чёрной дыре...
Проблема была в том, что чёрных дыр в системе Сталкерры не было. А вот гравитационные аномалии, связанные с неравномерным распределением тёмной материи, в этом секторе Галактики встречались довольно часто.
И в данном случае с ходу нельзя было определить, что собой представлял этот всплеск поля тяготения. Надо было это выяснить – тем или иным способом.
«Надо будет у Миронова поспрашивать... и у Матвея...» – подумала разведчица, выключила компьютер, поднялась на ноги и принялась готовить себе ужин.
