Вновь взъерошив свои темные волосы, мужчина рухнул в одно из кресел и, обхватив голову руками, стал отчаянно пытаться осмыслить случившееся.
- До сих пор в голове не укладывается, как сестра могла так со мной поступить..., - чуть слышно произнес брюнет, продолжая нервно перебирать пальцами свои короткие волосы, - Конечно, мы с Леной и прежде ссорились, но я даже и помыслить не мог о том, что моя сестра столь черствый и жестокий человек, чтобы заявить в полицию на собственного брата и его беременную супругу...
Наконец опустив руки, Михель громко выругался, после чего так сильно сжал кулаки, что на одной из его ладоней я даже заметила тонкую струйку крови.
Присев в рядом стоявшее кресло, я осторожно коснулась рукой плеча любимого, а затем попыталась выдавить из себя улыбку.
Но, увы.
И мне самой в тот момент это действо оказалось не по силам.
- Mon cher?мой дорогой (фран.), - как можно спокойнее начала я, все еще продолжая поглаживать ладонью плечо супруга, - я и сама даже помыслить не могла о том, что твоя дражайщая сестрица станет наводить обо мне справки. Более того, я даже и подумать не могла, что она весьма преуспеет в этом деле.
На этих словах я иронично усмехнулась, после чего на миг закрыла глаза, вспоминая нашу первую встречу с этой женщиной.
Осенний парк...
Теплые объятья любимого мужа...
Смех детишек, пробегающих неподалеку от нас...
В тот день, казалось бы, ничто и вовсе не предвещало беды, пока на нашем горизонте не возникла эта миловидная особа.
Стоило мне лишь взглянуть в удивленные глаза Елены, как я тотчас поняла - эта особа никогда не примет меня в семью Блювштейн, даже если во мне будет течь кровь царской династии Романовых.
Лишь только увидев меня, Елена тут же воспылала ко мне жгучей ненавистью.
В память прекрасно врезался ее до боли испепеляющий взгляд и стиснутая челюсть.
"Михаил, надеюсь, ты шутишь?" - словно не веря своим глазам, твердила Елена в тот роковой день, - "Ты же не серьезно? Ведь ты же не собираешься жениться на этой дамочке... Не так ли?".
От внезапно нахлынувших эмоций, Елена в тот день едва ли могла контролировать свой гнев и неожиданную вспышку ярости.
Она то смеялась, то неумело демонстрировала к моей персоне полнейшее равнодушие, то, сжав зубы, с показной улыбкой на устах желала своему младшему брату счастья и безграничной любви с молодой супругой.
Но, все же, как женщина не пыталась скрыть свою ненависть и гнев, сделать это в тот момент ей, увы, не удалось.
После той неожиданной встречи она довольно быстро удалилась, сославшись на внезапно образовавшиеся дела, а мы с супругом вскоре продолжили свой путь и, заглянув в одну из ювелирных лавок, вновь устремились в отель.
И как бы Михель не пытался развеселить меня в тот день, после неожиданной встречи с его старшей сестрой мое настроение было окончательно испорченно, и я, наконец, смогла убедиться в том, что семья Блювштейн никогда не примет в семью воровку, коей я являлась уже на протяжении нескольких лет.
Как бы грустно и печально это не звучало, но ни одна благородная семья, вроде родственников моего супруга, никогда не примет такую, как я, как бы я не желала обратного.
На миг зажмурив глаза, я проглотила в горле невидимый ком, после чего вновь покосилась в сторону своего любимого.
Михель все еще продолжал пребывать в состоянии шока и неопределенности.
Вцепившись взглядом в одну из картин, которая висела напротив двери, он продолжал нервно постукивать пальцами по подлокотникам кресла, на котором он все это время сидел.
Чуть приобняв любимого за плечо, я вновь попыталась его приободрить и вселить в него хоть какую-либо надежду, хотя заставить Михаила уверовать в то, что все еще можно наладить и исправить было ужасно сложно.
- Байбут обещал нам помочь, - чуть слышно начала я, прижимаясь к любимому, - На пару месяцев нам с тобой придется залечь на дно. Возможно даже, нам придется на некоторое время перебраться в другой город, пока жандармы ищут нас...
На этих словах я тяжело вздохнула и, выпустив Михеля из объятий, сцепила руки в замок и опустила взгляд.
Умом я понимала, что, сообщив о нашем месте пребывания в полицейский участок, Елена, можно сказать, подписала нам с Михаилом смертельный приговор.
Конечно, я и раньше была осведомлена о том, что полиция уже долгие годы ищет меня и моих товарищей...
Но теперь...
Теперь, "благодаря" коварству и подлости старшей сестры своего возлюбленного, жандармы получили более полную информацию обо мне...
И, я бы даже не удивилась, если бы эта особа помогла им составить мой портрет для ориентировки...
Вновь тяжело вздохнув, я протерла лицо ладонями, после чего чуть слышно выругалась.
Вполне возможно, еще несколько лет назад мы с Михелем могли бы запросто отправиться в другой город, или даже в другую страну, пока жандармы не забудут о нашем существовании.
Вполне возможно, еще бы несколько назад, мы с любимым уже бы сидели в одном из вагонов поезда и, распивая дорогое шампанское, строили бы планы, как облапошить наших незадачливых попутчиков.
Тогда все было бы гораздо проще и легче...
Но, увы, не сейчас.
Сейчас мы с Михелем не одни.
Помимо воровской банды, у нас с любимым есть еще и своя маленькая семья...
Свои две маленькие дочери и, возможно даже, и третья, которую я ношу в своем чреве сейчас.
Чуть дотронувшись ладонью до живота, я почувствовала изнутри небольшой толчок, отчего на моих губах мелькнула легкая улыбка, а в груди стало разливаться тепло.
Заметивший это Михель, также приложил ладонь к моему животу и вновь попытался выдавить из себя улыбку.
- Она толкается, - засмеялась я, накрывая ладонь любимого своей.
Услышав мои слова, супруг удивленно приподнял бровь и хмыкнул.
- Почему ты думаешь, что это девочка? - удивился он, продолжая гладить ладонью мой живот.
В ответ на вопрос мужа я лишь пожала плечами.
- Сама не знаю, почему, но я так чувствую, - вновь улыбнулась я, касаясь пальцами ладони любимого.
- Ну, раз так...
На этих словах Михаил осторожно прижал меня к себе и, нежно коснувшись губами моего лба, чуть слышно произнес:
- Если это снова будет девочка, то у меня, пожалуй, будет одна просьба к тебе.
Он с вызовом посмотрел в мою сторону, а затем едва заметно улыбнулся.
- Какая? - заинтриговано спросила я.
Поднявшись с кресла, Михаил осторожно протянул мне руки, а я, подчинившись ему, соединила наши ладони, а затем также приподнялась со своего кресла, поравнявшись с ним.
Ласково взяв мое лицо за подбородок, Михель осторожно приблизил его к себе, а затем, наконец-то, решил озвучить свою просьбу:
- Я бы очень хотел, чтобы наша младшая дочь носила имя той женщины, которую я люблю всем сердцем. Соня, назови ее Софьей! Это будет лучшим подарком для меня!
Так любимые мною карие глаза прожигали меня насквозь в ожидании ответа.
Приподнявшись на цыпочки, я осторожно коснулась губами губ любимого, а затем ласково улыбнулась.
- Обещаю.
С этими словами я уже собиралась было вновь накрыть губы любимого своими, как внезапно он произнес то, что вновь меня воодушевило:
- Любимая, я придумал, где мы с тобой сможем на некоторое время спрятать своих девочек! И этот человек уж точно не предаст нас с тобой! Я за него, а точнее сказать, за нее, ручаюсь!
Обнимая меня за талию, Михаил продолжал внимательно изучать меня взглядом и ждать какой-либо реакции на собственные слова, а мне в тот момент ничего не оставалось, кроме как целиком и полностью ему довериться.
Все же, как ни крути, но в тот момент у нас с Михелем не было другого выхода.
Нам нужно было любой ценой обеспечить безопасность собственных дочерей, ведь взять девочек с собой, в другой город, нам просто не представлялось возможным.
Нам с любимым только лишь оставалось, как верить в наилучший исход и с нетерпением ждать возвращения в уже полюбившийся нам город к нашим детям, которых я любила сильнее всего на свете и без которых даже и представить себе не могла своего дальнейшего существования.
========== Глава 27 ==========
- Сегодня в самом центре Москвы открылась новая ювелирная лавка! Ты только представь, Сонька! – задыхаясь от восторженных новостей, бормотал Кабанам, в надежде хоть как-то привлечь мое внимание, - Ты только представь!
Все еще сжимая в руках свежий номер «Московских ведомостей» (газета, которая печаталась в Российской Империи до 1917 года), мужчина вновь покосился в мою сторону и снова столкнулся с моим печальным взором, полным безразличия и грусти.
Закинув ногу за ногу, я сидела возле окна, попивая утренний кофе, и безразлично слушая речь своих товарищей.
В тот момент я прекрасно понимала и осознавала, что воры всячески пытаются хоть как-то меня развеселить или уже утешить.
И, признаться честно, добиться этого им было довольно сложно.
Ведь всего лишь пару месяцев назад случилось то, что вновь разделило мою жизнь на «до» и «после».
Ведь всего лишь пару недель назад я лишилась любимого человека, с которым так долго и отчаянно пыталась построить то семейное счастье, о котором мечтала еще с детских лет.
Зажмурив глаза, я на миг отвернулась от товарищей и, прикрыв лицо ладонями, тяжело вздохнула.
Хилый, который все это время стоял неподалеку от меня, заметил мое встревоженное состояние.
Подойдя ко мне ближе, мужчина осторожно положил ладонь на мое плечо и уже собирался было что-то сказать, как внезапно я его опередила:
- Хилый, прошу. Оставь меня, - дрожащим голосом пролепетала я, убирая ладонь друга от своего плеча.
В тот день на душе все еще скребли кошки, сердце разрывалось на части, и мне с огромным трудом удавалось сдерживать тот поток слез и рыданий, который разрывал меня на куски.
Проглотив в горле невидимый ком, я тяжело вздохнула и, опустив взгляд, попыталась было сделать вид, будто бы со мной и вовсе ничего не стряслось.
Но, увы, обмануть своих друзей в тот день мне так и не удалось.
Осторожно коснувшись моей ладони своими теплыми пальцами, Хилый вновь одарил меня грустным взглядом, после чего чуть слышно проговорил:
- Соня, все будет хорошо. Старайся не думать о дурном. Ведь он…
На миг мужчина осекся, словно не решаясь мне о чем-то сказать.
Сделав глубокий вдох и грустно покачав головой, Хилый прикусил губу, после чего посмотрел на меня взглядом нашкодившего ребенка, словно во всей минувшей истории был виноват именно он и никто другой.
Вопросительно изогнув бровь, я смерила друга задумчивым взглядом, после чего, как можно спокойнее, произнесла:
- Что он? Что?
Едва стараясь держать себя в руках, я вмиг вскочила со своего места и, переведя взгляд с Хилого на Кабана, наконец-то осмелилась озвучить всю ту боль, которая до недавних пор все еще теплилась в моей душе.
- Разве вы не понимаете, что случилось? Разве вы не видите, в какой опасности мы все сейчас находимся? Ведь нас с вами в любой момент могут схватить жандармы! Ведь этим синежопым уже давно известно, в какой гостинице мы проживаем, в каком ресторане трапезничаем и даже с кем ведем беседы!
Схватив со стола одну из газет, я гневно отшвырнула ее в сторону, отчего все еще сидящий за столом Кабан громко выругался и чуть было не подпрыгнул на месте.
Подойдя к перепуганному товарищу, я саркастично усмехнулась, после чего уперлась руками в бока и внимательно посмотрела на своего перепуганного товарища.
- Рано или поздно они найдут нас. Это лишь вопрос времени, - выдохнула я, обессиленно падая в одно из кресел, которое располагалось напротив стола.
Внезапно почувствовав резкую боль в животе, я громко вскрикнула, а товарищи, которые все это время не оставляли меня ни на минуту, мгновенно засуетились.
- Соня, ты как? С ребенком все хорошо? – выпалил Хилый, молниеносно подбегая ко мне.
Словно пытаясь убедиться в том, что с моим будущим ребенком ничего не случилось, мужчина осторожно положил ладонь на мой живот, после чего попытался выдавать из себя улыбку.
- Сонька, выпей воды! – выкрикнул Кабан, протягивая мне стакан с неизвестным содержимым.
Поднеся стакан к губам, я уже собиралась было сделать из него пару глотков, как внезапно Кабан выбил бокал из моих рук и громко выругался.
- Соня, прости меня, ради Бога! – схватившись за голову, выпалил мужчина, - Это не вода! Это водка! Вот, я олух! Вот, я дурень!
Совершенно не обращая никакого внимания на осколки, которые красовались на полу после разбитого стакана, мужчина со всех ног помчался к столу и, взяв новый бокал, наполнил его водой из графина, а затем вновь поспешил ко мне.
- Вот, Соня! Выпей! Это вода! Это не водка! Вот, тебе крест!
Все еще сжимая в левой руке бокал с водой, Кабан стал демонстративно креститься, отчего схлопотал мгновенный подзатыльник от своего товарища.
- Не смешно, - сквозь зубы процедил Хилый, прожигая взглядом своего друга.
Снова дотронувшись до моей руки, вор вновь поинтересовался моим самочувствием и, убедившись, что со мной все в порядке, облегченно вздохнул.
- Ребята, вы даже и представить себе не можете, как я вам всем благодарна, - выдохнула я, обнимая своих товарищей, - Главное, что мы все живы и невредимы. И пусть нам и не удалось спасти Михеля…
От воспоминаний о прошлом у меня вновь защемило в сердце, а к горлу подступил невидимый ком.
Все эти годы, когда мы с Михелем были вместе, пролетели, словно в один миг, и я никак не могла поверить в то, что больше никогда не увижу любимого.
Я все еще никак не могла поверить и осознать, что больше никогда не услышу его голос, не почувствую его нежных прикосновений, не смогу ощутить вкус его мягких губ и крепких поцелуев, которые каждый раз сводили меня с ума и опьяняли мой разум.
Я все еще никак не могла поверить в то, что больше никогда не увижу его, впрочем, как и нашу старшую дочь Марию, которую мы с Михелем еще несколько лет назад были вынуждены оставить с Марфой Алексеевной, любимой теткой моего супруга, которой он доверял, как самому себе.
Еще с самого детства Машенька была очень музыкальна и талантлива, и вскоре Марфа Алексеевна любезно предложила нам с Михелем отправить нашу старшую дочь в Германию, к своей давней подруге, супруг которой некоторое время руководил музыкальным театром.
Конечно, нам с Мишей такое решение далось довольно трудно.
Но, все же, страх за будущее наших дочерей вынудил нас согласиться на предложение родственницы Михеля, к тому же я отнюдь не желала своим дочерям такой же незавидной судьбы, которая была у меня самой.
Чтобы то ни было, какой бы не была жестокой по отношению к нашей семье злодейка-судьба, но своих дочерей я очень любила.
Их счастье и возможное счастливое будущее для меня было превыше всего, к тому же мои девочки отнюдь не были бы счастливы с такой матерью, как я.
Ведь еще с юных лет я ходила по лезвию кинжала, а стабильной и размеренной жизни с нелюбимым супругом я предпочла яркую и довольно интересную жизнь аферистки, от которой не могла отказаться ни за какие блага мира.
Постоянный адреналин и чувство опасности, словно захватывали мою душу и одурманивали мой разум, а безумно яркие эмоции приводили меня в самый настоящий экстаз.
