Потолок местами обрушился, и приходилось преодолевать завалы, но Жозефин-во-сне это мало беспокоило. Приблизившись к проповеднической кафедре, она надавила на голову химерического чудовища и начала спускаться в открывшийся лаз.
Подземелье - черное, сочащееся водой - уже было ей знакомо. Все так же звучала музыка, и вторил ей красивый, богатый на полутона баритон. С некоторым удивлением Жозефин узнала арию Тамино. Немецкий она знала еще хуже, чем испанский, и слов не разобрала.
В этом сне также ничего особенно страшного не было, но Жозефин проснулась в холодном поту. Было еще темно, словно комнату затопило чернилами. Даже сквозь задернутые шторы проникал в комнату аромат проклятых роз. страх выскользнул из сна следом за девушкой и с тихим шорохом ходил по комнате.
- На дворе XXI век! - внятно и громко произнесла Жозефин. - Ты не можешь всерьез всего этого бояться, Жозефин Габриэль Ланглез-Кре!
Ответом ей был хохот, рассыпавшийся горохом по комнате. Белый лунный свет и розовый запах сквозь распахнутое окно затопили комнату, и возле платяного шкафа Жозефин увидела своего давешнего ночного посетителя - зловещий черный силуэт, обведенный алой каймой. В тот момент она ни на секунду не усомнилась, что это именно призрак. Рука потянулась к выключателю, но свет так и не зажегся. Вскочив с кровати, Жозефин щелкнула выключателем у двери. Безрезультатно. Подгоняемая хохотом, она бросилась из комнаты, и вниз по лестнице. Споткнулась и кубарем покатилась вниз, ударяясь то о стену, то о точеные балясины перил. Что-то хрустнуло. Шея? Жозефин упала навзничь поверх кровавого пятна, раскинув изломанные конечности, неестественно вывернув шею, глядя в сторону распахнутой двери в подвал. Из темноты на нее смотрели злые, полные голода красные глаза.
Жозефин проснулась на кухне на столе. Последнее место, где стал бы спать нормальный человек. От пережитого ужаса все еще сдавливало горло. Жозефин села, боясь спускать ноги на пол. День был солнечный, теплый, и преступно было тратить его на дешевый страх и прочие глупости. Однако, сон был слишком материален, слишком реалистичен, совершенно, непередаваемо ужасен.
- Надо сменить обстановку, - решила Жозефин.
Виной всему, несомненно, был Бесуан, архитектор которого чересчур увлекся идеями мрачной готики. Поразительно неуютное, непригодное для жизни место. И к тому же электричество опять вырубилось.
Жозефин заказала гостиницу в городе, покидала в сумку самые необходимые вещи и без сожаления оставила дом. Нет, она вернется сюда, конечно вернется. Когда нелюбезный электрик разберется со светом. И когда Рэйчел решит проблемы со своим непризнанным гением, новейшим Эдом Вудом, и сможет погостить у подруги пару недель.
Возвращаться в Бесуан одна Жозефин не хотела, и окружающие вольны были считать это малодушием и глупостью.
Весь день и вечер прошли на удивление спокойно. В Париже такие дни не выпадали вовсе. Жозефин созвонилась с родителями, написала страниц десять своего диплома и посмотрела несколько старых голливудских комедий, вроде «Девушек Зигфилда»*. Часов в девять ее начало клонить в сон. Жозефин приняла душ с ежевичным гелем, переоделась в пижаму и забралась под одеяло, наслаждаясь ароматом ягод. Никаких тебе роз. Жозефин выключила свет и закрыла глаза.
Беднягу Моцарта она возненавидела люто. Тамино в первую очередь. Нашла бы обладателя красивого баритона и придушила собственными руками. Жозефин открыла глаза. Кровать покачивалась в чернильно-черной пустоте, и где-то далеко внизу бушевало море, ощерившееся острыми скалами. В воздухе, вспыхивая то и дело ярче, бежала строка «Говорит и показывает Дом под Камнем». Она привносила в заурядный кошмар пряную нотку сюрреализма. Жозефин упала лицом в подушку, накрылась одеялом и принялась уговаривать себя проснуться.
- Жозефин Габриэль Ланглез-Кре, пройдите к стойке регистрации, - прозвенел неживой металлический голос. - Жозефин Габриэль…
Жозефин откинула одеяло и села. Теперь помимо кровати в пустоте висело окно с голубоватыми тюлевыми занавесками, и от него шла дорожка светящейся пыли.
- Жозефин Габриэль Ланглез-Кре, повторяем, пройдите к стойке регистрации.
Со вздохом Жозефин откинула одеяло и ступила на тропу. На ней была надета длинная сорочка, отделанная воланами и кружевом, а ноги были босы. На левой щиколотке позвякивали бубенчики. Жозефин сроду такое не носила. Видать, сон распорядился. Подбирая подол сорочки, она пошла по упругой, мягко пружинящей серебряной тропе и вылезла в окно.
Под огромной круглой луной, похожей на сладкий медовый пряник, раскинулось темно-зеленое поле, усыпанное звездочками белых цветов. Легкий ветер трепал их головки и доносил тихую, нежную музыку.
Cuando sale la luna
de cien rostros iguales,
la moneda de plata
solloza en el bolsillo.*
Сны Жозефин питали явное пристрастие к испанской поэзии и к поэзии вообще. На этот раз она узнала стихотворение. Лорка.
- Мадмуазель Ланглез-Кре?
Жозефин обернулась. Прямо перед ней на траве среди цветов стояла старомодная конторка, обтянутая зеленым сукном и заваленная бумагами. За конторкой сидел худощавый неопределенного возраста клерк в белых нарукавниках и пенсне на остром длинном носу и с остервенением листал огромный ветхий гроссбух.
- Why is a raven like a writing desk?*
- Простите? - переспросила Жозефин.
- Ох, не то! - смутился клерк, вновь переходя на французский. - Вы Жозефин Габриэль Ланглез-Кре 19** года рождения?
- Я, - кивнула Жозефин.
- Распишитесь здесь.
Жозефин послушно поставила закорючку в указанном месте. Клерк порылся в ящике стола и выудил небольшую костяную табличку с непонятными символами.
- Ваш талон. Грезы пятого уровня.
- Грезы? - уточнила Жозефин. - Не сон?
- Сны у тех, кто снит, - невозмутимо ответил клерк, - а вы грезите.
- А есть такое слово «снить»?
- Специальный термин.
- И, кстати, есть разница?
- Огромная, мадмуазель. Вас ждут на скамейке возле церкви.
Время и пространство во снах не подчиняются никаким законам, кроме своих собственных. Сделав один небольшой шажок в сторону, Жозефин оказалась у главного портала N-ской церкви. На скамье, где она в первый раз сидела, уже поджидал элегантный мужчина, поигрывающий цепочкой своих золотых часов. У него были длинные очень белые (но ни в коем случае не седые!) волосы и мелкие острые зубы чудовища из детских кошмаров.
- Жозэ, - фамильярно сказал он и похлопал по скамье рядом с собой. - Садитесь.
Жозефин опустилась на самый край, искоса поглядывая на жутковатого незнакомца. Снится же всякая дрянь!
- Ну почему же снится? - усмехнулся мужчина. - И почему сразу дрянь? Вам, между прочим, очень повезло. Обычно я не занимаюсь благотворительностью, однако за вас попросили.
- Кто?
- Одна заинтересованная особа, - отмахнулся беловолосый. - Это несущественно. Важнее ваша проблема.
- Моя проблема? - бесшабашно хмыкнула Жозефин. - А которая из? У меня их всегда дочерта.
Мужчина с задумчивым видом подцепил ногтем лунный луч и принялся накручивать его на палец, как нить.
- Вы не особе серьезны, верно? Склонны к аналитике, авантюрам и черному юмору. Копия прадеда. Я имел в виду, конечно же, Бусуан. Он… - беловолосый сощурился, подбирая слова, - он хочет вас. Он жаждет вас. И получит, если вы не примете мою исключительно своевременную помощь.
- Дом меня хочет, - Жозэ скептично хмыкнула. - Дом.
- Я мог бы, конечно, прочитать вам лекцию о тупиках и перекрестках, - пожал плечами мужчина. - Только это немного не мой профиль. Отыщите лучше Натаниэля и беседуйте с ним на подобные темы, сколько влезет. Все, что вам сейчас требуется знать: домам нужны жильцы. Люди оправдывают само существование домов. Брауни, домовые, и прочие кикиморы прекрасно обходились без стен в прежние времена. Дома деспотичны, особенно такие, как Бесуан.
- Какие? - спросила Жозефин, поймавшая себя на том, что глупо и мерно кивает.
- Найдите жильца, - беловолосый оказался вдруг совсем рядом. От него пахло вкусной выпечкой. - Найдите жильца, которого Ронг привез с востока. Без него дом - только камни и дерево.
Выпрямившись, беловолосый вытащил из кармана часы и изучил слабо светящийся циферблат.
- Только не это! - слегка побледнел он. - Я опаздываю к чаю! Ее Величество уже напекла плюшек. Если они остынут, Королева будет в ярости! Всего доброго, Жозэ, и запомните: Венгрия. Венгрия.
Жозефин потянулась и посмотрела в окно. Дождь лупил по карнизу. Голубоватые тюлевые занавески покачивались на сквозняке. Нет, она не собиралась потакать снам. Сны - материя тонкая и (как учит нас наука, дамочка скучная и чопорная) они не более, чем отражение наших дневных переживаний. Тем не менее, доедая третий рогалик, Жозефин приняла решение сходить в архив и почитать о Бесуане и его архитекторе. В конце концов, чтобы назначить дому хорошую цену, надо знать его подноготную.
Архив располагался в готическом здании неподалеку от церкви, вкупе с мемориальной библиотекой какого-то местного мецената и с маленьким нумизматическим музеем. Жозефин оставила заявку, выпила кофе в соседнем кафе и к полудню уже засела за стол у окна и обложилась папками.
Только треть бумаг относилась к Бесуану. Большая часть была посвящена архитектору, и тут можно было набрать материал на целый роман. Готический. Жозефин включила плеер, подвинула к себе блокнот и погрузилась в любимую работу. Недаром в университете у нее было прозвище: Крыса Архивная.
Фредерик Леруа Ронг родился 5 мая 1823 года в Калькутте, где служил его отец, и в возрасте пяти лет из-за вредоносного климата начал страдать астмой и был отправлен в Англию. С точки зрения Жозефин, которой довелось в детстве погостить у английских родственников, еще неизвестно было, где климат хуже. Воспитывала Ронга бабушка со стороны отца – Элеонора Амалия Ронг, по отзывам современников - сумасшедшая особа. Учился архитектор у Чарльза Барри*, однако очень рано увлекся довольно-таки странной эклектикой (по свидетельству других учеников). Женился он тоже довольно рано, на молодой девице Маргарет Стоун, скончавшейся от анемии три года спустя. Детей, по крайней мере законных, у него не было. После смерти жены Ронг посвятил себя архитектуре и путешествиям. Всего им построено двадцать четыре жилых дома по всей Европе и даже за ее пределами – в Новой Англии*, а также собственный мавзолей на острове N у берегов Англии. Все дома отличал необычный внешний вид и готическая мрачность. Судя по вложенным эскизам и фотографиям, Бесуан был по сравнению с другими просто милейшим домиком. Его Ронг построил для себя в середине пятидесятых и называл своей «дипломной работой». Он на протяжении всей своей жизни проводил там многие месяцы, а по смерти завещал кому-то из немногочисленных друзей с необычным условием: в доме должно всегда находиться больше одного человека. А еще он запретил перестраивать винный погреб. Тут Ронга можно было понять. Судя по описи, составленной 5 мая 1896 года, в день его смерти, там хранились вина, которые Жозефин видела только на картинках в Интернете.
Еще одной странностью Ронга были его путешествия. Он ни разу не навестил могилу отца в Калькутте, равно как фамильный склеп матери в Эссексе. Зато он дважды посещал долину Нила; побывал в Конго, проехавшись от поста Нкуна* вверх по реке Конго; съездил в Вермонт. Наконец он совершил поездку по Восточной Европе, особо задержавшись в Румынии и Венгрии. Определенно, запахло Дракулой. Согласно счетам, из Венгрии Ронг привез что-то, но описание посылки Жозефин разочаровало. Никакого судна без команды, никакого гроба, никаких ящиков с землей. Посылка была размером с коробку от пылесоса, и по мнению друзей Ронга (то есть «благородных джентльменов из клуба Р. В Лондоне») в посылке были вывезенные контрабандой вина. Не так романтично.
Умер Ронг в другом своем доме – коттедже Эмеральд в Эссексе. Похоронен в мавзолее.
- Мадмуазель, мы закрываемся.
Жозефин посмотрела на часы. Шесть. Время пролетело незаметно. В блокноте почти не осталось чистых страниц.
- Я уже закончила. Скажите, кто-то специально подбирал эти бумаги?
Служительница наморщила носик.
- Сейчас спрошу…
Свалив папки на тележку, она скрылась за стеллажами. Впрочем, вернулась она очень быстро.
- Занятно, сколько всего помнит мадам Рюле. У нас тут жил один человек, сильно интересующийся домом и архитектором. Жером его фамилия. Его вдова - наша местная дурочка.
Ясно. Мадам Клопетта Жером. Жозефин это нисколько не удивило. Сразу было ясно, что у старухи какой-то зуб на особняк. но почему, скажите на милость, беловолосый во сне говорил, что Ронг привез что-то с Востока? Откуда взялась Венгрия? Потирая виски, Жозефин покинула душный архив и вышла на площадь. Воздух после дождя посвежел, но прохожих пока было совсем немного. Только сидела на скамейке под каштанами мадам Жером. Помяни черта! Жозефин подошла.
Мадам Жером ела пирог. С тарелочки с цветочной каемкой. Изящно отставив мизинец.
- Добрый вечер, - сказала Жозефин.
- Здравствуй, деточка. Выглядишь гораздо лучше. Читала в архиве про Ронго?
Жозефин оглянулась. С этого места дверь архива увидеть было невозможно. Впрочем, у старушки могли ведь быть дедуктивные способности.
- Ваш муж собрал внушительный объем сведений. Почему он интересовался Ронгом?
Старушка покачала головой.
- Не хотите говорить?
- Тото не был мне мужем.
Жозефин предпочла проигнорировать эту пикантную подробность.
- Он был моим правнуком.
На лице девушки было написано такое изумление, что мадам Жером расхохоталась, утирая слезы. Затем достала из складок юбки пакет с уже знакомой эмблемой.
- Так сложно поверить, что родившись в тридцатые, мой правнук умер в шестидесятые? Он, увы, был еще очень молод.
- Извините, но да, - качнула головой Жозефин. - А иначе, сколько же вам лет?
Мадам Жером внимательно изучила печенье.
- Луи, мой муж, увлекался историями о судах над ведьмами. Наша рациональная, просвещенная страна дала маловато материала, и Луи уехал в Новую Англию, где в Бостоне познакомился с этим Ронгом. Мне архитектор сразу не понравился, но Луи было не переупрямить. Узнав, что у Ронга здесь дом, он стал подолгу гостить в особняке. И я и одной ночи не выдержала: мучили кошмары. Но Луи так восхищался и домом, и его хозяином. Надеюсь, мой дорогой не подозревал, насколько Ронг отвратителен на самом деле. Надеюсь, он заблуждался. Что это была глупость, а не подлость. Этот Ронг, деточка, заигрывал с темными злыми силами и, полагаю, в конце концов доигрался.
Жозефин хрюкнула.
- А что Ронг привез из Венгрии? Вампира?
Мадам Жером укоризненно покачала головой.
- Относись серьезнее ко злу, поселившемуся в доме.
- Знать бы еще, где,- хмыкнула Жозефин.
- Вероятно, в винном погребе, - старушка помрачнела. - Именно там умер мой Луи, когда однажды решился переночевать в доме в одиночестве.
Жером выдержала великолепную паузу, достойную мастеров сцены.
- На него со сводов упал топор.
Тут Жозефин не выдержала и расхохоталась, утирая слезы.
- Ка-какое воображение! Бра-братья Гримм!
- Дом сожрет тебя, - сухо сказала мадам Жером. - И я не буду сожалеть об этом.
Бросив скомканный пакет в урну, она удалилась, как и прежде за церковь, в Страну Эльфов.
- Подавится! - пообещала Жозефин.
Подземелье - черное, сочащееся водой - уже было ей знакомо. Все так же звучала музыка, и вторил ей красивый, богатый на полутона баритон. С некоторым удивлением Жозефин узнала арию Тамино. Немецкий она знала еще хуже, чем испанский, и слов не разобрала.
В этом сне также ничего особенно страшного не было, но Жозефин проснулась в холодном поту. Было еще темно, словно комнату затопило чернилами. Даже сквозь задернутые шторы проникал в комнату аромат проклятых роз. страх выскользнул из сна следом за девушкой и с тихим шорохом ходил по комнате.
- На дворе XXI век! - внятно и громко произнесла Жозефин. - Ты не можешь всерьез всего этого бояться, Жозефин Габриэль Ланглез-Кре!
Ответом ей был хохот, рассыпавшийся горохом по комнате. Белый лунный свет и розовый запах сквозь распахнутое окно затопили комнату, и возле платяного шкафа Жозефин увидела своего давешнего ночного посетителя - зловещий черный силуэт, обведенный алой каймой. В тот момент она ни на секунду не усомнилась, что это именно призрак. Рука потянулась к выключателю, но свет так и не зажегся. Вскочив с кровати, Жозефин щелкнула выключателем у двери. Безрезультатно. Подгоняемая хохотом, она бросилась из комнаты, и вниз по лестнице. Споткнулась и кубарем покатилась вниз, ударяясь то о стену, то о точеные балясины перил. Что-то хрустнуло. Шея? Жозефин упала навзничь поверх кровавого пятна, раскинув изломанные конечности, неестественно вывернув шею, глядя в сторону распахнутой двери в подвал. Из темноты на нее смотрели злые, полные голода красные глаза.
Жозефин проснулась на кухне на столе. Последнее место, где стал бы спать нормальный человек. От пережитого ужаса все еще сдавливало горло. Жозефин села, боясь спускать ноги на пол. День был солнечный, теплый, и преступно было тратить его на дешевый страх и прочие глупости. Однако, сон был слишком материален, слишком реалистичен, совершенно, непередаваемо ужасен.
- Надо сменить обстановку, - решила Жозефин.
Виной всему, несомненно, был Бесуан, архитектор которого чересчур увлекся идеями мрачной готики. Поразительно неуютное, непригодное для жизни место. И к тому же электричество опять вырубилось.
Жозефин заказала гостиницу в городе, покидала в сумку самые необходимые вещи и без сожаления оставила дом. Нет, она вернется сюда, конечно вернется. Когда нелюбезный электрик разберется со светом. И когда Рэйчел решит проблемы со своим непризнанным гением, новейшим Эдом Вудом, и сможет погостить у подруги пару недель.
Возвращаться в Бесуан одна Жозефин не хотела, и окружающие вольны были считать это малодушием и глупостью.
Весь день и вечер прошли на удивление спокойно. В Париже такие дни не выпадали вовсе. Жозефин созвонилась с родителями, написала страниц десять своего диплома и посмотрела несколько старых голливудских комедий, вроде «Девушек Зигфилда»*. Часов в девять ее начало клонить в сон. Жозефин приняла душ с ежевичным гелем, переоделась в пижаму и забралась под одеяло, наслаждаясь ароматом ягод. Никаких тебе роз. Жозефин выключила свет и закрыла глаза.
Беднягу Моцарта она возненавидела люто. Тамино в первую очередь. Нашла бы обладателя красивого баритона и придушила собственными руками. Жозефин открыла глаза. Кровать покачивалась в чернильно-черной пустоте, и где-то далеко внизу бушевало море, ощерившееся острыми скалами. В воздухе, вспыхивая то и дело ярче, бежала строка «Говорит и показывает Дом под Камнем». Она привносила в заурядный кошмар пряную нотку сюрреализма. Жозефин упала лицом в подушку, накрылась одеялом и принялась уговаривать себя проснуться.
- Жозефин Габриэль Ланглез-Кре, пройдите к стойке регистрации, - прозвенел неживой металлический голос. - Жозефин Габриэль…
Жозефин откинула одеяло и села. Теперь помимо кровати в пустоте висело окно с голубоватыми тюлевыми занавесками, и от него шла дорожка светящейся пыли.
- Жозефин Габриэль Ланглез-Кре, повторяем, пройдите к стойке регистрации.
Со вздохом Жозефин откинула одеяло и ступила на тропу. На ней была надета длинная сорочка, отделанная воланами и кружевом, а ноги были босы. На левой щиколотке позвякивали бубенчики. Жозефин сроду такое не носила. Видать, сон распорядился. Подбирая подол сорочки, она пошла по упругой, мягко пружинящей серебряной тропе и вылезла в окно.
Под огромной круглой луной, похожей на сладкий медовый пряник, раскинулось темно-зеленое поле, усыпанное звездочками белых цветов. Легкий ветер трепал их головки и доносил тихую, нежную музыку.
Cuando sale la luna
de cien rostros iguales,
la moneda de plata
solloza en el bolsillo.*
Сны Жозефин питали явное пристрастие к испанской поэзии и к поэзии вообще. На этот раз она узнала стихотворение. Лорка.
- Мадмуазель Ланглез-Кре?
Жозефин обернулась. Прямо перед ней на траве среди цветов стояла старомодная конторка, обтянутая зеленым сукном и заваленная бумагами. За конторкой сидел худощавый неопределенного возраста клерк в белых нарукавниках и пенсне на остром длинном носу и с остервенением листал огромный ветхий гроссбух.
- Why is a raven like a writing desk?*
- Простите? - переспросила Жозефин.
- Ох, не то! - смутился клерк, вновь переходя на французский. - Вы Жозефин Габриэль Ланглез-Кре 19** года рождения?
- Я, - кивнула Жозефин.
- Распишитесь здесь.
Жозефин послушно поставила закорючку в указанном месте. Клерк порылся в ящике стола и выудил небольшую костяную табличку с непонятными символами.
- Ваш талон. Грезы пятого уровня.
- Грезы? - уточнила Жозефин. - Не сон?
- Сны у тех, кто снит, - невозмутимо ответил клерк, - а вы грезите.
- А есть такое слово «снить»?
- Специальный термин.
- И, кстати, есть разница?
- Огромная, мадмуазель. Вас ждут на скамейке возле церкви.
Время и пространство во снах не подчиняются никаким законам, кроме своих собственных. Сделав один небольшой шажок в сторону, Жозефин оказалась у главного портала N-ской церкви. На скамье, где она в первый раз сидела, уже поджидал элегантный мужчина, поигрывающий цепочкой своих золотых часов. У него были длинные очень белые (но ни в коем случае не седые!) волосы и мелкие острые зубы чудовища из детских кошмаров.
- Жозэ, - фамильярно сказал он и похлопал по скамье рядом с собой. - Садитесь.
Жозефин опустилась на самый край, искоса поглядывая на жутковатого незнакомца. Снится же всякая дрянь!
- Ну почему же снится? - усмехнулся мужчина. - И почему сразу дрянь? Вам, между прочим, очень повезло. Обычно я не занимаюсь благотворительностью, однако за вас попросили.
- Кто?
- Одна заинтересованная особа, - отмахнулся беловолосый. - Это несущественно. Важнее ваша проблема.
- Моя проблема? - бесшабашно хмыкнула Жозефин. - А которая из? У меня их всегда дочерта.
Мужчина с задумчивым видом подцепил ногтем лунный луч и принялся накручивать его на палец, как нить.
- Вы не особе серьезны, верно? Склонны к аналитике, авантюрам и черному юмору. Копия прадеда. Я имел в виду, конечно же, Бусуан. Он… - беловолосый сощурился, подбирая слова, - он хочет вас. Он жаждет вас. И получит, если вы не примете мою исключительно своевременную помощь.
- Дом меня хочет, - Жозэ скептично хмыкнула. - Дом.
- Я мог бы, конечно, прочитать вам лекцию о тупиках и перекрестках, - пожал плечами мужчина. - Только это немного не мой профиль. Отыщите лучше Натаниэля и беседуйте с ним на подобные темы, сколько влезет. Все, что вам сейчас требуется знать: домам нужны жильцы. Люди оправдывают само существование домов. Брауни, домовые, и прочие кикиморы прекрасно обходились без стен в прежние времена. Дома деспотичны, особенно такие, как Бесуан.
- Какие? - спросила Жозефин, поймавшая себя на том, что глупо и мерно кивает.
- Найдите жильца, - беловолосый оказался вдруг совсем рядом. От него пахло вкусной выпечкой. - Найдите жильца, которого Ронг привез с востока. Без него дом - только камни и дерево.
Выпрямившись, беловолосый вытащил из кармана часы и изучил слабо светящийся циферблат.
- Только не это! - слегка побледнел он. - Я опаздываю к чаю! Ее Величество уже напекла плюшек. Если они остынут, Королева будет в ярости! Всего доброго, Жозэ, и запомните: Венгрия. Венгрия.
Жозефин потянулась и посмотрела в окно. Дождь лупил по карнизу. Голубоватые тюлевые занавески покачивались на сквозняке. Нет, она не собиралась потакать снам. Сны - материя тонкая и (как учит нас наука, дамочка скучная и чопорная) они не более, чем отражение наших дневных переживаний. Тем не менее, доедая третий рогалик, Жозефин приняла решение сходить в архив и почитать о Бесуане и его архитекторе. В конце концов, чтобы назначить дому хорошую цену, надо знать его подноготную.
Архив располагался в готическом здании неподалеку от церкви, вкупе с мемориальной библиотекой какого-то местного мецената и с маленьким нумизматическим музеем. Жозефин оставила заявку, выпила кофе в соседнем кафе и к полудню уже засела за стол у окна и обложилась папками.
Только треть бумаг относилась к Бесуану. Большая часть была посвящена архитектору, и тут можно было набрать материал на целый роман. Готический. Жозефин включила плеер, подвинула к себе блокнот и погрузилась в любимую работу. Недаром в университете у нее было прозвище: Крыса Архивная.
Фредерик Леруа Ронг родился 5 мая 1823 года в Калькутте, где служил его отец, и в возрасте пяти лет из-за вредоносного климата начал страдать астмой и был отправлен в Англию. С точки зрения Жозефин, которой довелось в детстве погостить у английских родственников, еще неизвестно было, где климат хуже. Воспитывала Ронга бабушка со стороны отца – Элеонора Амалия Ронг, по отзывам современников - сумасшедшая особа. Учился архитектор у Чарльза Барри*, однако очень рано увлекся довольно-таки странной эклектикой (по свидетельству других учеников). Женился он тоже довольно рано, на молодой девице Маргарет Стоун, скончавшейся от анемии три года спустя. Детей, по крайней мере законных, у него не было. После смерти жены Ронг посвятил себя архитектуре и путешествиям. Всего им построено двадцать четыре жилых дома по всей Европе и даже за ее пределами – в Новой Англии*, а также собственный мавзолей на острове N у берегов Англии. Все дома отличал необычный внешний вид и готическая мрачность. Судя по вложенным эскизам и фотографиям, Бесуан был по сравнению с другими просто милейшим домиком. Его Ронг построил для себя в середине пятидесятых и называл своей «дипломной работой». Он на протяжении всей своей жизни проводил там многие месяцы, а по смерти завещал кому-то из немногочисленных друзей с необычным условием: в доме должно всегда находиться больше одного человека. А еще он запретил перестраивать винный погреб. Тут Ронга можно было понять. Судя по описи, составленной 5 мая 1896 года, в день его смерти, там хранились вина, которые Жозефин видела только на картинках в Интернете.
Еще одной странностью Ронга были его путешествия. Он ни разу не навестил могилу отца в Калькутте, равно как фамильный склеп матери в Эссексе. Зато он дважды посещал долину Нила; побывал в Конго, проехавшись от поста Нкуна* вверх по реке Конго; съездил в Вермонт. Наконец он совершил поездку по Восточной Европе, особо задержавшись в Румынии и Венгрии. Определенно, запахло Дракулой. Согласно счетам, из Венгрии Ронг привез что-то, но описание посылки Жозефин разочаровало. Никакого судна без команды, никакого гроба, никаких ящиков с землей. Посылка была размером с коробку от пылесоса, и по мнению друзей Ронга (то есть «благородных джентльменов из клуба Р. В Лондоне») в посылке были вывезенные контрабандой вина. Не так романтично.
Умер Ронг в другом своем доме – коттедже Эмеральд в Эссексе. Похоронен в мавзолее.
- Мадмуазель, мы закрываемся.
Жозефин посмотрела на часы. Шесть. Время пролетело незаметно. В блокноте почти не осталось чистых страниц.
- Я уже закончила. Скажите, кто-то специально подбирал эти бумаги?
Служительница наморщила носик.
- Сейчас спрошу…
Свалив папки на тележку, она скрылась за стеллажами. Впрочем, вернулась она очень быстро.
- Занятно, сколько всего помнит мадам Рюле. У нас тут жил один человек, сильно интересующийся домом и архитектором. Жером его фамилия. Его вдова - наша местная дурочка.
Ясно. Мадам Клопетта Жером. Жозефин это нисколько не удивило. Сразу было ясно, что у старухи какой-то зуб на особняк. но почему, скажите на милость, беловолосый во сне говорил, что Ронг привез что-то с Востока? Откуда взялась Венгрия? Потирая виски, Жозефин покинула душный архив и вышла на площадь. Воздух после дождя посвежел, но прохожих пока было совсем немного. Только сидела на скамейке под каштанами мадам Жером. Помяни черта! Жозефин подошла.
Мадам Жером ела пирог. С тарелочки с цветочной каемкой. Изящно отставив мизинец.
- Добрый вечер, - сказала Жозефин.
- Здравствуй, деточка. Выглядишь гораздо лучше. Читала в архиве про Ронго?
Жозефин оглянулась. С этого места дверь архива увидеть было невозможно. Впрочем, у старушки могли ведь быть дедуктивные способности.
- Ваш муж собрал внушительный объем сведений. Почему он интересовался Ронгом?
Старушка покачала головой.
- Не хотите говорить?
- Тото не был мне мужем.
Жозефин предпочла проигнорировать эту пикантную подробность.
- Он был моим правнуком.
На лице девушки было написано такое изумление, что мадам Жером расхохоталась, утирая слезы. Затем достала из складок юбки пакет с уже знакомой эмблемой.
- Так сложно поверить, что родившись в тридцатые, мой правнук умер в шестидесятые? Он, увы, был еще очень молод.
- Извините, но да, - качнула головой Жозефин. - А иначе, сколько же вам лет?
Мадам Жером внимательно изучила печенье.
- Луи, мой муж, увлекался историями о судах над ведьмами. Наша рациональная, просвещенная страна дала маловато материала, и Луи уехал в Новую Англию, где в Бостоне познакомился с этим Ронгом. Мне архитектор сразу не понравился, но Луи было не переупрямить. Узнав, что у Ронга здесь дом, он стал подолгу гостить в особняке. И я и одной ночи не выдержала: мучили кошмары. Но Луи так восхищался и домом, и его хозяином. Надеюсь, мой дорогой не подозревал, насколько Ронг отвратителен на самом деле. Надеюсь, он заблуждался. Что это была глупость, а не подлость. Этот Ронг, деточка, заигрывал с темными злыми силами и, полагаю, в конце концов доигрался.
Жозефин хрюкнула.
- А что Ронг привез из Венгрии? Вампира?
Мадам Жером укоризненно покачала головой.
- Относись серьезнее ко злу, поселившемуся в доме.
- Знать бы еще, где,- хмыкнула Жозефин.
- Вероятно, в винном погребе, - старушка помрачнела. - Именно там умер мой Луи, когда однажды решился переночевать в доме в одиночестве.
Жером выдержала великолепную паузу, достойную мастеров сцены.
- На него со сводов упал топор.
Тут Жозефин не выдержала и расхохоталась, утирая слезы.
- Ка-какое воображение! Бра-братья Гримм!
- Дом сожрет тебя, - сухо сказала мадам Жером. - И я не буду сожалеть об этом.
Бросив скомканный пакет в урну, она удалилась, как и прежде за церковь, в Страну Эльфов.
- Подавится! - пообещала Жозефин.
