Кому-то из моих клиентов нравилось, если его сопровождала серьезная молчаливая девушка, оттеняющая его чувство юмора. Я смеялась исключительно на его шутках, что повышало в клиентских глазах собственное остроумие, весьма, надо сказать, посредственное, но вполне искупаемое ложей в Ла Скала. Другому типу нравилось беспечное щебетание, и я как-то ухитрилась выщебетать у него поездку на премьеру русского балета. Но что могло бы прийтись по вкусу старшему Ренару... теряюсь в догадках! Никогда больше не буду заключать контракт через посредника! Торжественно клянусь, о, Мантрейя, Будда грядущего.
Моя проблема сидела напротив и преспокойно пила кофе. Потом он посмотрел на часы.
- О, какая досада! У меня тоже встреча...
Ну вот, кажется, я лишилась своего заработка и придется снова мозолить глаза Квинни и Жюли... черт!
Он поднялся и замер, положив руку на спинку стула. Я обратила внимание на часы. Простые. Но дорогие. С той простотой, без вычурных украшений или столь модных сейчас на всем сваровски, что говорит об их исключительно высокой цене. Совсем плохо - Ренар действительно не дурак и обладает отличным вкусом. Одна надежда, что у него просто хороший имиджмейкер.
- В это воскресенье открывается для посетителей коллекция N, там великолепные папирусы, - он улыбнулся чуть шире. - Не согласитесь составить мне компанию? Мои дети, к сожалению, не считают нужным ходить в подобные места. На чем вы, кстати, специализируетесь?
Мне показалось, что вопрос был с подковыркой - как последний способ вывести меня на чистую воду. Какой, честное слово, недоверчивый господин.
- Английский романтизм. Пишу курсовую работу по живописи на мифологические сюжеты. Король Артур, Тристан и Изольда и все в том же духе, - вновь почти не соврала я. Подобную работу я писала курсе на четвертом и защитила с блеском.
- Какой странный выбор для француженки...
- Моя мать канадка. В пятом поколении, - теперь уже была моя очередь улыбаться. Годами вытравливала акцент, и все принимали меня не просто за коренную француженку — за девушку, окончившую какой-нибудь привилегированный пансион. Оставалось только освоить королевский английский. - И, искренне благодарю и принимаю ваше приглашение, мьсе Ренар. Папирусы мне будут интересны.
Ренар выпустил спинку и подал мне руку.
- Я подвезу вас, мадемуазель Флёри.
Кхм, как удачно, что на полученный аванс я сняла квартиру в респектабельном, скромном районе. Ах, какая я предусмотрительная!
Рене
Приглашая мадмуазель стипендиатку на выставку, я невольно иду на поводу у Рауля, но спохватываться уже поздно. Она соглашается с очаровательной улыбкой, и я невольно улыбаюсь в ответ. Она очаровательна. Но место, где она живет, весьма заурядно: квартирка в респектабельном, скромном районе, на четвертом этаже достаточно нового здания. Она поднимается по лестнице, скрывается за дверью, и я еще некоторое время стою в раздумье. Потом сажусь за руль.
В ситроене мне всегда некомфортно, но сегодня я подвозил Рауля, а он не выносит сааб. Есть в нем что-от от дикаря, или скорее — от ковбоя. Рауль искренне считает, что у мужчине судят по его скакуну. Дорогому. Хромированному. Спортивному. При этом, Рауль панически боится скорости и водит хуже, чем делала когда-то моя нервическая тетушка Маржетта.
Брис ждет меня на условленном месте.
Это маленький бар, скромный, тихий, по-своему уютный. И дешевый, в такие места не заходят люди нашего круга. И нечасто — нашего возраста. Мы, я по крайней мере, всегда себя чувствуем динозаврами в царстве млекопитающих. Но среди достоинств бара ранние американские блюзы и хорошее ирландское пиво.
Брис салютует мне стаканом и возвращается к разглядыванию официантки, ее коротких шортиков, обтягивающих аппетитную попу, маленькой маечки, татуировки, пирсинга в пупке. Брис выглядит, как безобидная сдобная булочка, и это сбивает с толку женщин. Он смотрит пристально, официантка краснеет (в такой одежде каждый день, и не утратила это чудесное свойство! Прелесть!) и поспешно скрывается за стойкой.
- Брис!
Если его не отвлечь, он так и будет заниматься с девушкой сексом глазами, а потом дело непременно закончится в его шикарной холостяцкой квартире. Девушка возможно останется довольна, Брис — так точно останется в выигрыше, а я опять буду себя чувствовать, как обманутый отец.
Но вот Брис оставляет девушку в покое, поворачивается ко мне, разглядывает с головы до ног.
- Прекрасно выглядишь. Как самочувствие?
- Скверно. Думаю, мне скоро надо будет пройти полное обследование в больнице. А не то — приступ. Ужасный.
Бровки Бриса ползут вверх.
- Что так? - он прихлебывает пиво, и взгляд его точно магнитом тянет к девушке, вновь вышедшей в зал.
- Рауль решил подсунуть мне девицу.
Это отвлекает Бриса от обтянутой джинсой попки. Приятно, что я все еще в приоритете.
- В каком это смысле?
- Едва ли в метафорическом.
- Что за девица?
Я восстанавливаю в памяти облик Шанталь Флёри.
- Хорошенькая, - признаю. - Думаю, что профессионалка. Умеет казаться невинной. Чисто — овечка.
- Блондинка? - живо уточняет Брис, он питает к блондинкам слабость.
- Скорее — рыженькая. Лисичка.
- Ты по крайней мере должен оценить, - хмыкает Брис. - Мальчик учел твои вкусы. Ведь не брюнетка!
Верно, брюнетки меня с некоторых пор не привлекают.
- Вот только я не могу быть уверен, что эта лисичка не…
- Отравит тебя? Прирежет? - Брис закатывает глаза. - Рене, черт тебя побери, ну почему нельзя смотреть на хорошенькую женщину и видеть перед собой хорошенькую женщину: глазки, губки, грудки? Почему нужно обязательно воображать всякую ересь?!
Я не напоминаю ему о Энжи, Брис и сам все знает. С Энжи меня познакомила Жени, и я испытывал страшную неловкость, потому что спал с учительницей собственной дочери. Хорошо, не учительницей, инструктором по скалолазанию, но едва ли это меняло дело. В тот раз я почти потерял голову, и хорошо, что не буквально. Официальной версией так и остался несчастный случай, плохая дорога, ужасная видимость, лужи и еще какая-то душеспасительная ерунда. Я до сих пор уверен, что специалистка по экстремальному вождению не могла попасть в аварию случайно.
Энжи сестре порекомендовал Рауль.
- Ты — параноик, - ворчит Брис.
- Реалист.
- Хорошо, завтра организуем тебе палату, осмотр… В обморок упасть сможешь?
- Найду повод.
Брис ухмыляется во все свои белые зубы, шедевр дантиста-миллионера.
- И держи лисичку поближе. Как знать, может от нее никакого вреда не будет? А так — сплошное удовольствие.
Глядя на него, сложно поверить, что это один из самых талантливых медиков своего поколения.
- Жди завтра, - говорю я, допиваю пиво и поднимаюсь.
- Адью, - Брис машет рукой, его вниманием уже полностью завладела официантка.
Когда я их оставляю, Брис уже вовсю пушит перед ней хвост.
Шанталь
Я рухнула в кресло перед моей обожаемой Евлалией и с наслаждением скинула туфли.
- Эва! Мне нужно знать все о Рене Ренаре.
Евлалия только один раз подняла на меня глаза и вернулась к планшету, в котором просматривала какие-то фотоснимки. Краем глаза я могла видеть, что это разнообразные экзотические виды. Требовать от нее внимания, пока Эва не изучит всю обширную галерею, было бесполезно, поэтому я терпеливо ждала, наблюдая за тем, как лениво плавают в овальном аквариуме вуалехвосты, а когда мне и это наскучило, стала рассматривать ее чудовищную коллекцию почтовых открыток. Уж не знаю, кто посылал ей этот безумный кич, но, кажется, на столе присутствовали образцы дурновкусия со всего мира. Наконец Эва закрыла планшет и откинулась на спинку кресла.
- Ренар, дорогая? Тебе удалось заарканить столь крупную рыбу?
- Не совсем, - честно ответила я. - Но я над этим работаю. Поэтому и спрашиваю тебя.
Евлалия потянулась за своими сигариллами - вонючими, едкими, испускающими черный дым, и за секунду скрылась в этом индустриальном смоге. Я переместилась к открытому окну, где и присела на подоконник. Для таких вот страждущих, неделикатно сбегающих от смолящей Эвы, здесь была положена подушка.
- За кого ты меня принимаешь, а? - вопросила Евлалия патетически после трех затяжек. - По-твоему у меня на всех мировых толстосумов досье имеется?
- О мировых, милая, я молчу. Я же не прошу у тебя адрес какого-нибудь... ну... Абрамовича! - что-то тянет меня в последнее время на русских. Подозрительно.
- Он, кстати, развелся, - вставила Эва.
- Мне он, кстати, без надобности. Рене Ренар! Черт побери, он живет в этом городе, у него бизнес в этом городе. Я хочу знать о нем как можно больше. Может он извращенец, маньяк убийца, Жиль де Рэ, какой-нибудь.!
- Суинни Тодд, Джек Потрошитель и Тэд Банди в одном лице, - ухмыльнулась Евлалия, откидывая крышку своего ноутбука. - Не кипятись, дорогая.
Она проворно затрещала клавишами. Я открыла свой портсигар, сунула в рот корицу и, чтобы как-то занять время, принялась энергично ее грызть.
- Не чавкай. Это раздражает, - осадила меня Эва. - Кое-что есть.
Она резким движением раздавила окурок в своей любимой чугунной пепельнице — еще один сувенир из дальних странствий. Посмотрела бы я на человека, рискнувшего привезти Эве этот подарок. Подвинув кресло, я села и стала через ее плечо посматривать на экран.
Рене Эмануэл Ренар, 51 год
Компания Trеsor, двадцать три года на рынке
Ничего себе.
Разведен...
- Там был какой-то скандал, но, знаешь, это было уже лет 20 назад, толком я ничего не нашла, - пожаловалась Евлалия.
Так, опустим. Не суть важно.
Состояние...
- Интересно, старушка, а откуда ты берешь такие красивые цифры? - поинтересовалась я, подсчитывая нули.
- Секрет моего бизнеса, дорогая, - сладко улыбнулась Эва.
- Он действительно так богат?
Евлалия пожала плечами.
- Я не производитель, чтобы давать тебе гарантии. По всему выходит, что да.
- Тогда вопрос: почему он до сих пор не женат? И почему у него сынок такой жмот?
Я откинулась на спинку кресла.
- Что-нибудь потенциально опасное?
Евлалия вновь пожала плечами.
- Дорогая, однажды ты чуть не скормила меня крокодилу! - возмутилась я.
- Ты про того чудика с БДСМом? - поинтересовалась невинным тоном Эва и потянулась за своей сигариллой.
Я одним прыжком оказалась на подоконнике и оттуда, с безопасного места, скорчила ей рожу.
- Нет, я про того идиота, у которого оказалась ревнивая жена, две любовницы и озабоченная теща. Я еле унесла ноги, пока эти достойные дамы делили бедолагу. Могли и меня порвать в клочья.
Эва закатила глаза и вновь застучала по клавишам. Судя по всему, информация была, но она добавляла к чеку какую-нибудь интересную циферку. Ладно, здоровье - душевное и телесное - много дороже денег. С меня же, честное слово, не убудет.
- Ох, ладно, дорогая... - Эва отмахнулась от дыма и посмотрела на меня со всей серьезность. - Он болен. Это, конечно, не афишируется, но - тоже мне секрет Полишинеля! И еще какая-то чертовщина была три года назад, когда он, не справившись с управлением, попал в аварию. Сильно пострадала его, гм, знакомая, но...
- Толком ты ничего не нашла, - язвительно закончила я.
- Почему же? Куча свидетелей, разбирательство, журналисты. Вроде как, он был пьян. Или тормоза отказали. Версий много, но докопаться до истины невозможно. В любом случае, его признали невиновным в аварии. Этой девушке было оплачено лечение, и в конце концов вся эта история заглохла и перестала интересовать журналистов. Ну что, напугала я тебя?
Прищурив один глаз, Эва насмешливо посмотрела на меня.
- Не особо, - я спрыгнула с подоконника. - Мне понравилось, как он водит машину. Уверенно.
- Ну, я счастлива угодить. Если найдется что-нибудь еще, я позвоню тебе, дорогая.
Продолжая улыбаться, Евлалия нацарапала на клочке тетрадного листа в клеточку сумму. Четырехзначную.
Рене
Друзья и враги перемешались, и все они одинаково близко от меня. Я добираюсь до дома и звоню сыну. Его голос дрожит от возбуждения, и только чудом, должно быть, мальчик удерживается от расспросов. У меня уже не остается ни малейших сомнений, что прелестная мадмуазель Флёри — его идея. Вернее, не его, мой мальчик в сущности — простачок. Идея Иоланты. И, выбрав время, я вскользь упоминаю, что пригласил девушку на выставку. Рауль довольно пыхтит в трубку и отключается. Я пытаюсь понять, где именно ошибся в воспитании сына.
Походи он на свою мать — похотливую стерву — и я бы еще понял. Евгения, в каком-то смысле, ее копия, разве что чуть более приятная в общении. Жени пока не испорчена, и все ее попытки вывести из себя меня и весь мир выглядят затянувшимся подростковым бунтом. В равной степени она напоминает и меня в двадцать лет: с растрепанным хвостом, в кожаной куртке, на мотоцикле. Но Рауль, он у нас ни на кого не похож, и иногда думается, его подкинули эльфы. За ненадобностью.
Иногда — что это моя ошибка, и я должен был уделять мальчику больше внимания.
В доме удивительно тихо. За несколько дней, проведенных в «имении» я привык к постоянному шуму и присутствию людей, и несколько мгновений тишина кажется почти неприятной. Перестроиться все сложнее, старею, должно быть.
Я варю кофе, наконец-то могу пить его в желанных количествах, закуриваю и с полчаса просматриваю бумаги, присланные из офиса. Рауль, так ничему и не научившийся, все еще пытается проворачивать у меня за спиной сомнительные операции. Отклоняю, закуриваю новую сигарету — курить мне в «имении» тоже не позволялось под предлогом заботы о моем здоровье. Предложения Кристиана, за которые я берусь во вторую очередь, не лишены привлекательности, смысла, но я испытываю к ним недоверие. Брис, черт его побери, прав, когда называет меня параноиком!
Звонок в дверь.
В первую секунду меня невероятно злит это вмешательство в мою жизнь. Этот дом — место мое, и только мое. Иногда его посещает Жени, реже — Рауль, никогда — Иоланта, которую я до сих пор стараюсь не видеть членом семьи. Мне хочется посидеть и подумать о выходе из замкнутого круга.
Звонок повторяется.
Мои дети, не дай бог, могут всполошиться и вызвать скорую, или полицию, или пожарных. Я до сих пор не могу понять, в какой степени они искренни.
Когда звонок раздается в третий раз, я спускаюсь и открываю дверь.
На пороге стоит садовник, новоявленый мистер Гэмджи, и мне очень хочется сказать, что сад в полном порядке и розы в подрезке не нуждаются. Я в состоянии и сам позаботиться о цветах. Садовник — совсем молодой парень, года на три-четыре старше Жени — переминается с ноги на ногу.
- Мсье, - выдавливает он наконец. - Нам нужно поговорить. Можно?
Он кивает на дверь. Отхожу в сторону.
- Я… - мальчик мнется на одном месте, а потом вдруг резко, словно передумать боится, протягивает руку. - Джерри Майерс, сэр. Рад знакомству.
Его американский акцент в этот момент звучит резче, чем обычно. Руку я пожимаю и жду, что последует за этим. Для чего юный Джерри Майерс заявился в мой дом.
- Я… я пришел, чтобы…
- Короче, мсье Майерс, - прошу я.
- Япришлепроситьрукивашейдочери! - выпаливает мальчишка.
Минуты полторы я разбираю этот вопль на отдельные слова, и примерно столько же пытаюсь осознать сказанное.
Моя проблема сидела напротив и преспокойно пила кофе. Потом он посмотрел на часы.
- О, какая досада! У меня тоже встреча...
Ну вот, кажется, я лишилась своего заработка и придется снова мозолить глаза Квинни и Жюли... черт!
Он поднялся и замер, положив руку на спинку стула. Я обратила внимание на часы. Простые. Но дорогие. С той простотой, без вычурных украшений или столь модных сейчас на всем сваровски, что говорит об их исключительно высокой цене. Совсем плохо - Ренар действительно не дурак и обладает отличным вкусом. Одна надежда, что у него просто хороший имиджмейкер.
- В это воскресенье открывается для посетителей коллекция N, там великолепные папирусы, - он улыбнулся чуть шире. - Не согласитесь составить мне компанию? Мои дети, к сожалению, не считают нужным ходить в подобные места. На чем вы, кстати, специализируетесь?
Мне показалось, что вопрос был с подковыркой - как последний способ вывести меня на чистую воду. Какой, честное слово, недоверчивый господин.
- Английский романтизм. Пишу курсовую работу по живописи на мифологические сюжеты. Король Артур, Тристан и Изольда и все в том же духе, - вновь почти не соврала я. Подобную работу я писала курсе на четвертом и защитила с блеском.
- Какой странный выбор для француженки...
- Моя мать канадка. В пятом поколении, - теперь уже была моя очередь улыбаться. Годами вытравливала акцент, и все принимали меня не просто за коренную француженку — за девушку, окончившую какой-нибудь привилегированный пансион. Оставалось только освоить королевский английский. - И, искренне благодарю и принимаю ваше приглашение, мьсе Ренар. Папирусы мне будут интересны.
Ренар выпустил спинку и подал мне руку.
- Я подвезу вас, мадемуазель Флёри.
Кхм, как удачно, что на полученный аванс я сняла квартиру в респектабельном, скромном районе. Ах, какая я предусмотрительная!
Рене
Приглашая мадмуазель стипендиатку на выставку, я невольно иду на поводу у Рауля, но спохватываться уже поздно. Она соглашается с очаровательной улыбкой, и я невольно улыбаюсь в ответ. Она очаровательна. Но место, где она живет, весьма заурядно: квартирка в респектабельном, скромном районе, на четвертом этаже достаточно нового здания. Она поднимается по лестнице, скрывается за дверью, и я еще некоторое время стою в раздумье. Потом сажусь за руль.
В ситроене мне всегда некомфортно, но сегодня я подвозил Рауля, а он не выносит сааб. Есть в нем что-от от дикаря, или скорее — от ковбоя. Рауль искренне считает, что у мужчине судят по его скакуну. Дорогому. Хромированному. Спортивному. При этом, Рауль панически боится скорости и водит хуже, чем делала когда-то моя нервическая тетушка Маржетта.
Брис ждет меня на условленном месте.
Это маленький бар, скромный, тихий, по-своему уютный. И дешевый, в такие места не заходят люди нашего круга. И нечасто — нашего возраста. Мы, я по крайней мере, всегда себя чувствуем динозаврами в царстве млекопитающих. Но среди достоинств бара ранние американские блюзы и хорошее ирландское пиво.
Брис салютует мне стаканом и возвращается к разглядыванию официантки, ее коротких шортиков, обтягивающих аппетитную попу, маленькой маечки, татуировки, пирсинга в пупке. Брис выглядит, как безобидная сдобная булочка, и это сбивает с толку женщин. Он смотрит пристально, официантка краснеет (в такой одежде каждый день, и не утратила это чудесное свойство! Прелесть!) и поспешно скрывается за стойкой.
- Брис!
Если его не отвлечь, он так и будет заниматься с девушкой сексом глазами, а потом дело непременно закончится в его шикарной холостяцкой квартире. Девушка возможно останется довольна, Брис — так точно останется в выигрыше, а я опять буду себя чувствовать, как обманутый отец.
Но вот Брис оставляет девушку в покое, поворачивается ко мне, разглядывает с головы до ног.
- Прекрасно выглядишь. Как самочувствие?
- Скверно. Думаю, мне скоро надо будет пройти полное обследование в больнице. А не то — приступ. Ужасный.
Бровки Бриса ползут вверх.
- Что так? - он прихлебывает пиво, и взгляд его точно магнитом тянет к девушке, вновь вышедшей в зал.
- Рауль решил подсунуть мне девицу.
Это отвлекает Бриса от обтянутой джинсой попки. Приятно, что я все еще в приоритете.
- В каком это смысле?
- Едва ли в метафорическом.
- Что за девица?
Я восстанавливаю в памяти облик Шанталь Флёри.
- Хорошенькая, - признаю. - Думаю, что профессионалка. Умеет казаться невинной. Чисто — овечка.
- Блондинка? - живо уточняет Брис, он питает к блондинкам слабость.
- Скорее — рыженькая. Лисичка.
- Ты по крайней мере должен оценить, - хмыкает Брис. - Мальчик учел твои вкусы. Ведь не брюнетка!
Верно, брюнетки меня с некоторых пор не привлекают.
- Вот только я не могу быть уверен, что эта лисичка не…
- Отравит тебя? Прирежет? - Брис закатывает глаза. - Рене, черт тебя побери, ну почему нельзя смотреть на хорошенькую женщину и видеть перед собой хорошенькую женщину: глазки, губки, грудки? Почему нужно обязательно воображать всякую ересь?!
Я не напоминаю ему о Энжи, Брис и сам все знает. С Энжи меня познакомила Жени, и я испытывал страшную неловкость, потому что спал с учительницей собственной дочери. Хорошо, не учительницей, инструктором по скалолазанию, но едва ли это меняло дело. В тот раз я почти потерял голову, и хорошо, что не буквально. Официальной версией так и остался несчастный случай, плохая дорога, ужасная видимость, лужи и еще какая-то душеспасительная ерунда. Я до сих пор уверен, что специалистка по экстремальному вождению не могла попасть в аварию случайно.
Энжи сестре порекомендовал Рауль.
- Ты — параноик, - ворчит Брис.
- Реалист.
- Хорошо, завтра организуем тебе палату, осмотр… В обморок упасть сможешь?
- Найду повод.
Брис ухмыляется во все свои белые зубы, шедевр дантиста-миллионера.
- И держи лисичку поближе. Как знать, может от нее никакого вреда не будет? А так — сплошное удовольствие.
Глядя на него, сложно поверить, что это один из самых талантливых медиков своего поколения.
- Жди завтра, - говорю я, допиваю пиво и поднимаюсь.
- Адью, - Брис машет рукой, его вниманием уже полностью завладела официантка.
Когда я их оставляю, Брис уже вовсю пушит перед ней хвост.
Шанталь
Я рухнула в кресло перед моей обожаемой Евлалией и с наслаждением скинула туфли.
- Эва! Мне нужно знать все о Рене Ренаре.
Евлалия только один раз подняла на меня глаза и вернулась к планшету, в котором просматривала какие-то фотоснимки. Краем глаза я могла видеть, что это разнообразные экзотические виды. Требовать от нее внимания, пока Эва не изучит всю обширную галерею, было бесполезно, поэтому я терпеливо ждала, наблюдая за тем, как лениво плавают в овальном аквариуме вуалехвосты, а когда мне и это наскучило, стала рассматривать ее чудовищную коллекцию почтовых открыток. Уж не знаю, кто посылал ей этот безумный кич, но, кажется, на столе присутствовали образцы дурновкусия со всего мира. Наконец Эва закрыла планшет и откинулась на спинку кресла.
- Ренар, дорогая? Тебе удалось заарканить столь крупную рыбу?
- Не совсем, - честно ответила я. - Но я над этим работаю. Поэтому и спрашиваю тебя.
Евлалия потянулась за своими сигариллами - вонючими, едкими, испускающими черный дым, и за секунду скрылась в этом индустриальном смоге. Я переместилась к открытому окну, где и присела на подоконник. Для таких вот страждущих, неделикатно сбегающих от смолящей Эвы, здесь была положена подушка.
- За кого ты меня принимаешь, а? - вопросила Евлалия патетически после трех затяжек. - По-твоему у меня на всех мировых толстосумов досье имеется?
- О мировых, милая, я молчу. Я же не прошу у тебя адрес какого-нибудь... ну... Абрамовича! - что-то тянет меня в последнее время на русских. Подозрительно.
- Он, кстати, развелся, - вставила Эва.
- Мне он, кстати, без надобности. Рене Ренар! Черт побери, он живет в этом городе, у него бизнес в этом городе. Я хочу знать о нем как можно больше. Может он извращенец, маньяк убийца, Жиль де Рэ, какой-нибудь.!
- Суинни Тодд, Джек Потрошитель и Тэд Банди в одном лице, - ухмыльнулась Евлалия, откидывая крышку своего ноутбука. - Не кипятись, дорогая.
Она проворно затрещала клавишами. Я открыла свой портсигар, сунула в рот корицу и, чтобы как-то занять время, принялась энергично ее грызть.
- Не чавкай. Это раздражает, - осадила меня Эва. - Кое-что есть.
Она резким движением раздавила окурок в своей любимой чугунной пепельнице — еще один сувенир из дальних странствий. Посмотрела бы я на человека, рискнувшего привезти Эве этот подарок. Подвинув кресло, я села и стала через ее плечо посматривать на экран.
Рене Эмануэл Ренар, 51 год
Компания Trеsor, двадцать три года на рынке
Ничего себе.
Разведен...
- Там был какой-то скандал, но, знаешь, это было уже лет 20 назад, толком я ничего не нашла, - пожаловалась Евлалия.
Так, опустим. Не суть важно.
Состояние...
- Интересно, старушка, а откуда ты берешь такие красивые цифры? - поинтересовалась я, подсчитывая нули.
- Секрет моего бизнеса, дорогая, - сладко улыбнулась Эва.
- Он действительно так богат?
Евлалия пожала плечами.
- Я не производитель, чтобы давать тебе гарантии. По всему выходит, что да.
- Тогда вопрос: почему он до сих пор не женат? И почему у него сынок такой жмот?
Я откинулась на спинку кресла.
- Что-нибудь потенциально опасное?
Евлалия вновь пожала плечами.
- Дорогая, однажды ты чуть не скормила меня крокодилу! - возмутилась я.
- Ты про того чудика с БДСМом? - поинтересовалась невинным тоном Эва и потянулась за своей сигариллой.
Я одним прыжком оказалась на подоконнике и оттуда, с безопасного места, скорчила ей рожу.
- Нет, я про того идиота, у которого оказалась ревнивая жена, две любовницы и озабоченная теща. Я еле унесла ноги, пока эти достойные дамы делили бедолагу. Могли и меня порвать в клочья.
Эва закатила глаза и вновь застучала по клавишам. Судя по всему, информация была, но она добавляла к чеку какую-нибудь интересную циферку. Ладно, здоровье - душевное и телесное - много дороже денег. С меня же, честное слово, не убудет.
- Ох, ладно, дорогая... - Эва отмахнулась от дыма и посмотрела на меня со всей серьезность. - Он болен. Это, конечно, не афишируется, но - тоже мне секрет Полишинеля! И еще какая-то чертовщина была три года назад, когда он, не справившись с управлением, попал в аварию. Сильно пострадала его, гм, знакомая, но...
- Толком ты ничего не нашла, - язвительно закончила я.
- Почему же? Куча свидетелей, разбирательство, журналисты. Вроде как, он был пьян. Или тормоза отказали. Версий много, но докопаться до истины невозможно. В любом случае, его признали невиновным в аварии. Этой девушке было оплачено лечение, и в конце концов вся эта история заглохла и перестала интересовать журналистов. Ну что, напугала я тебя?
Прищурив один глаз, Эва насмешливо посмотрела на меня.
- Не особо, - я спрыгнула с подоконника. - Мне понравилось, как он водит машину. Уверенно.
- Ну, я счастлива угодить. Если найдется что-нибудь еще, я позвоню тебе, дорогая.
Продолжая улыбаться, Евлалия нацарапала на клочке тетрадного листа в клеточку сумму. Четырехзначную.
Рене
Друзья и враги перемешались, и все они одинаково близко от меня. Я добираюсь до дома и звоню сыну. Его голос дрожит от возбуждения, и только чудом, должно быть, мальчик удерживается от расспросов. У меня уже не остается ни малейших сомнений, что прелестная мадмуазель Флёри — его идея. Вернее, не его, мой мальчик в сущности — простачок. Идея Иоланты. И, выбрав время, я вскользь упоминаю, что пригласил девушку на выставку. Рауль довольно пыхтит в трубку и отключается. Я пытаюсь понять, где именно ошибся в воспитании сына.
Походи он на свою мать — похотливую стерву — и я бы еще понял. Евгения, в каком-то смысле, ее копия, разве что чуть более приятная в общении. Жени пока не испорчена, и все ее попытки вывести из себя меня и весь мир выглядят затянувшимся подростковым бунтом. В равной степени она напоминает и меня в двадцать лет: с растрепанным хвостом, в кожаной куртке, на мотоцикле. Но Рауль, он у нас ни на кого не похож, и иногда думается, его подкинули эльфы. За ненадобностью.
Иногда — что это моя ошибка, и я должен был уделять мальчику больше внимания.
В доме удивительно тихо. За несколько дней, проведенных в «имении» я привык к постоянному шуму и присутствию людей, и несколько мгновений тишина кажется почти неприятной. Перестроиться все сложнее, старею, должно быть.
Я варю кофе, наконец-то могу пить его в желанных количествах, закуриваю и с полчаса просматриваю бумаги, присланные из офиса. Рауль, так ничему и не научившийся, все еще пытается проворачивать у меня за спиной сомнительные операции. Отклоняю, закуриваю новую сигарету — курить мне в «имении» тоже не позволялось под предлогом заботы о моем здоровье. Предложения Кристиана, за которые я берусь во вторую очередь, не лишены привлекательности, смысла, но я испытываю к ним недоверие. Брис, черт его побери, прав, когда называет меня параноиком!
Звонок в дверь.
В первую секунду меня невероятно злит это вмешательство в мою жизнь. Этот дом — место мое, и только мое. Иногда его посещает Жени, реже — Рауль, никогда — Иоланта, которую я до сих пор стараюсь не видеть членом семьи. Мне хочется посидеть и подумать о выходе из замкнутого круга.
Звонок повторяется.
Мои дети, не дай бог, могут всполошиться и вызвать скорую, или полицию, или пожарных. Я до сих пор не могу понять, в какой степени они искренни.
Когда звонок раздается в третий раз, я спускаюсь и открываю дверь.
На пороге стоит садовник, новоявленый мистер Гэмджи, и мне очень хочется сказать, что сад в полном порядке и розы в подрезке не нуждаются. Я в состоянии и сам позаботиться о цветах. Садовник — совсем молодой парень, года на три-четыре старше Жени — переминается с ноги на ногу.
- Мсье, - выдавливает он наконец. - Нам нужно поговорить. Можно?
Он кивает на дверь. Отхожу в сторону.
- Я… - мальчик мнется на одном месте, а потом вдруг резко, словно передумать боится, протягивает руку. - Джерри Майерс, сэр. Рад знакомству.
Его американский акцент в этот момент звучит резче, чем обычно. Руку я пожимаю и жду, что последует за этим. Для чего юный Джерри Майерс заявился в мой дом.
- Я… я пришел, чтобы…
- Короче, мсье Майерс, - прошу я.
- Япришлепроситьрукивашейдочери! - выпаливает мальчишка.
Минуты полторы я разбираю этот вопль на отдельные слова, и примерно столько же пытаюсь осознать сказанное.
