- Рискованно, - покачал головой Данте. - Тебя могли запомнить. Хотя… у нас в самом деле некоторые проблемы. Нам надо, чтобы согласились по меньшей мере три человека. Для чистоты эксперимента, так сказать.
- Ставлю на Луи, - Гранде зевнул. – Закончить бы поскорее. У меня дела в Париже. Идем уже.
Данте расплатился за поганое местное пиво, подаваемое к тому же в не слишком чистых стаканах, вышел и подождал приятеля в конце улицы. Отсюда можно было уже не таясь идти вдвоем.
- Одна почтенная Grande Dame*, - продолжил Гранде невозмутимо, словно и не было десятиминутной паузы, - хочет, чтобы я отыскал и вернул домой ее внука.
Данте приподнял брови и хмыкнул.
- И с каких это пор ты гоняешься за детьми?
- Это мутная история, да и вообще, ребенку уже лет тридцать, - Гранде махнул рукой. – Сперва закончим здесь.
- Завтра попробуем уговорить Питера, в баре Луи, раз ты считаешь, что это он.
Данте Луи нравился больше прочих местных кабатчиков, но за четверть века она привык полагаться на интуицию Гранде больше, чем на собственные чувства. У друга было потрясающее чутье, совершенно кошачье, а вдобавок к тому кошачьи же манеры. Хотя иногда, вот как сейчас, он напоминал скорее игривого бестолкового котенка, гоняющегося за бантиком на веревочке.
- Что считаешь? – с ошарашивающей радостью, которая никак не вязалась с прежним его мрачным настроением, Гранде бросился к сувенирному ларьку, торгующему бусами, магнитами и прочей ерундой.
- Открытка с пингвинами? – Данте закатил глаза.
- Да, ты прав. Тогда гепард или слон? – с присущей ему порой трогательной детской непосредственностью Гранде продемонстрировал сразу две чудовищно пошлые открытки. Весь фокус был как раз в том, чтобы выбрать наиболее пошлую. У Эвы, утонченной, изысканной и мудрой жены Гранде, был кое в чем своеобразный вкус.
- Бери гепарда. Он… ужасен.
- А по-моему слон, - Гранде повертел открытки в руках, рассматривая их со всех сторон. – Может, стоит взять две? Или не надо ее баловать?
«Баловать» Эву по мнению Данте было исключительно мудрым решением. Мелкие нелепые подарки всегда радовали ее, а счастливая Эва была чуть менее опасна и разрушительна, чем обычно. Данте машинально потер левое плечо; при упоминании Эвы часто начинались фантомные боли.
- Возьму обе, - решил Гранде. – Завтра у Луи?
Похлопав Данте по плечу, тому самому, разболевшемуся, и явно нарочно, Гранде смешался с толпой и в мгновение ока исчез. Да завтра, кивнул Данте пустоте. До завтра.
У него оставалась до вечера куча времени, не было родственников, которым требовалось отсылать открытки из каждого города и звонить с ежевечерними отчетами, поэтому Данте отправился в неспешную прогулку по Касабланке. Были такие места, о которых он читал или смотрел фильмы, которые намертво врезались в память, и даже реальность не могла их испортить. У него был даже, кажется, список в детстве, и Касабланка с Марселем занимали в нем первые строки.
Наконец, уже ближе к закату, окрашивающему городские стены в теплый медово-желтый, он добрался до бара Луи, находящегося в старой части города. Мальчишка – ему было лет двадцать пять – еще один романтик, открыл заведение нарочито дешевое, будто бы сбежавшее из старых кинофильмов или приключенческих книг, но очень недурное по сравнению с прочими барами. Честное слово, будет очень обидно, если Гранде прав, и жто Луи.
Несмотря на время, народу сегодня было немного. Туристы обходили паб Луи стороной, считая его дешевой забегаловкой, а местные должны были подойти ближе к ночи.
- Вина, красного. С водой, льдом и ломтиком лимона.
- А, мсье Росси, - Луи щегольски подбросил стакан, уронил его и разбил вдребезги. Барменское искусство ему пока не давалось. – Упс. Вас ожидают.
- Кто? – Данте бегло оглядел бар, но не заметил ни одного знакомого лица. Ему не нравилось, когда его «ожидают». И, пришло в голову, с самого начала все в этой истории шло прахом.
- Вон, за столиком у окна, - Луи совладал наконец с нехитрым коктейлем, выставил стакан на стойку и ткнул пальцем. – Симпатичная малышка.
Данте, прислонившись к стойке, оглядел бар уже куда спокойнее. «Симпатичная малышка» оказалась единственной женщиной в баре, и это было для нее далеко не лучшее место. Что здесь забыл этот хорошенький конопатый ребенок? На вид девушке было лет двадцать, тоненькая, рыженькая, вся в веснушках и до смерти напуганная. Ей, похоже, никто не сказал, что детям в такие места лучше не ходить в одиночку. Им лучше сюда вообще не ходить.
Данте взял свой стакан, прошел через зал и сел напротив.
- Итак. Вы искали меня?
- Что, дочка сыскалась? – хихикнул кто-то из посетителей.
Данте высмотрел его в полумраке и улыбнулся. Мужчина сглотнул и заткнулся. Девушка тем временем подняла испуганный взгляд от записной книжки и спросила после некоторой паузы тихим, чуть хрипловатым голосом:
- Фамилия «Лэнгдон» вам что-то говорит? Помните Марию Лэнгдон?
- Нет, - спокойно и совершенно честно ответил Данте. Он не понимал, чего хочет от него этот ребенок, но в одном мог быть совершенно спокоен: если бы у него были дети, он бы об этом знал.
- Значит, - ледяным тоном сказала девчушка, - вы не помните Марию Лэнгдон, которая была убита четырнадцать лет назад, и за убийство которой мой отец сидит все эти годы? Марию Лэнгдон, вашу любовницу?
Данте потер висок.
- Луи, - крикнул он после краткой паузы, - налей мне чего-нибудь покрепче. И чего же вы от меня хотите, Piccola Bambina*?
* * *
Маргарита была не сильна в языках, но даже ее скудных познаний в итальянском хватило, чтобы понять что означает это «piccola bambina» и обидеться.
- Маргарита, - сказала она сухо, - меня зовут Маргарита.
Росси задумчиво кивнул, глядя на нее поверх стакана с каким-то крепким местным пойлом. До носа Маргариты доносился резкий запах алкоголя, от которого хотелось чихать и морщиться. А от взгляда, делавшегося все пристальнее — спрятаться куда-нибудь. Затея уже не казалась ей такой уж удачной. Говоря по правде, более всего ей хотелось бежать без оглядки.
- Так о чем вы поговорить хотели, Маргарита? – спросил Росси по-английски с едва уловимым акцентом. – Надеюсь, я не должен признать свое отцовство?
Маргарита подавила желание перекреститься. Вырвав из блокнота заранее подготовленный лист с именами, она протянула его через стол. Росси бегло прочитал его и безразлично пожал плечами.
- Четырнадцать лет назад вы и еще шесть мужчин, чьи имена записаны здесь, были любовниками моей матери, Марии Лэнгдон. Шестнадцатого мая 1996 года она была убита в нашем доме в Аркадии, штат Калифорния. Тело так и не было найдено, но количество… количество крови… - Маргарита сделала быстрый глоток, пытаясь промочить пересохшее, спазмом перехваченное горло. – Количество крови не оставляло… сомнений. Что она мертва. Отец, Элиас Лэнгдон, был арестован, осужден и последние четырнадцать лет провел в ожидании… ожидании… смертной казни…
Стакан с рутбиром опустел как-то сам собой, Маргарита схватила с блюдца ломтик апельсина и разжевала его, надеясь убрать изо рта, с языка горечь и железистый привкус крови. Росси вертел свой, все еще почти полный, стакан в пальцах, задумчиво ее разглядывая своими до невозможного голубыми холодными глазами.
- Очень грустная история, Piccolа, но при чем тут я?
Что ж, у него было, должно быть, несколько сотен любовниц, при такой то внешности. Где уж всех упомнить. Маргарита прикусила губу.
- Мою мать, - сказала она со всей возможной твердостью, - убил один из вас.
- Не я, это уж точно, - покачал головой Росси. – Шестнадцатого мая меня даже в Штатах не было.
Какая память! Маргарита сжала кулаки.
- Чего ты от меня хочешь, Piccola? - спросил Росси с утомленным вздохом. - Ты приехала сюда, на самый край света, чтобы рассказать мне эту грустную историю? Что тебе нужно? Деньги?
Конечно! Маргарита с трудом сдержала смех. Все всегда решается деньгами. Даже Жером, который неплохо знал ее, полагал, что Маргарита желает… компенсации, но ничто и никогда не сможет компенсировать потерю. Тем более такую.
- Я хочу правду, - сказала Маргарита срывающимся голосом.
Росси подпер щеку рукой, задумчиво глядя на нее. Маргарита невольно почувствовала себя поросенком, которого готовится съесть очень злой волк. Или же – маленькой Красной Шапочкой, безнадежно заблудившейся в лесу. Потом Росси вдруг улыбнулся, но одними губами, глаза оставались серьезными и такими же холодными.
- Если я убил твою мать, то большая глупость приезжать и заявлять об этом. Если же нет, то дела обстоят не лучше: я ничего не смогу тебе помочь.
Маргарита почти прокусила губу насквозь.
- Я смогла найти только вас. Остальные шесть имен…. Я не представляю, где искать их. Помогите мне!
Прозвучало это жалко. Еще хуже, чем в воображении Маргариты, когда она пыталась отрепетировать предстоящую встречу. Данте Росси в ее воображении не был таким большим, взрослым и страшным.
Он еще раз взглянул на список и покачал головой.
- Вы ведь наемник, или типа того! - пробормотала Маргарита, в отчаянии хватаясь за какие-то обрывки идей и мыслей. - Так я вас нанимаю!
- Типа того… - согласился Росси с усмешкой. - Поезжай домой, Piccola, и забудь обо всем.
- Речь идет о… моей матери! – Маргарита вцепилась обеими руками в край стола, так что заныли почти сведенные судорогой пальцы. – И о моем отце!
- И ты, очевидно, теряешь рассудок, когда речь заходит о них, - Росси поднялся, крепко взял ее за локоть и тоже заставил встать. На мгновение все тело Маргариты парализовало от ужаса из-за этого в общем-то почти невинного прикосновения. Она не могла сопротивляться, и Росси с легкостью дотащил ее до двери и вытолкнул на улицу. – Возвращайся домой и забудь обо всем. Ясно?
Против своей воли, все еще парализованная ужасом, Маргарита медленно кивнула.
- Умничка, - Росси, вызывая новую волну ужаса и паралича, потрепал ее по голове. – Счастливой дороги.
Маргарита, одеревеневшая, развернулась на каблуках и едва не побежала. И до самой гостиницы лопатками она ощущала враждебный взгляд. Она попыталась смыть под душем этот взгляд, эти прикосновения, но лучше не становилось. Тубус с таблетками выскочил из рук, и его содержимое рассыпалось по полу. Истерика комком застряла в горле.
Не надо паники.
Не надо паники.
Наконец Маргарита сумела проглотить лекарство, и минут десять лежала на полу, прислушиваясь к своему сердцебиению. Оно, ужасающе громкое, похожее на грохот прибоя, заглушало все, даже шум машин за окном. Понемногу Маргарита нашла в себе силы подняться, завернулась в покрывало и подошла к окну. Совсем стемнело, и Марокко подмигивал ей заговорщически огнями. Мол, не сдавайся, Маргарита Лэнгдон.
Да, - кивнула она. Я еще выведу тебя на чистую воду, Данте Росси.
* * *
Сивилла Кумская тонула в дыму, из которого весьма смутно проглядывали очертания ее худого породистого лица.
- Спасибо за открытки, сердце мое. Слон и гепард ужасны.
- Гранде все-таки не сдержался и показал их тебе? - хмыкнул Данте. – Лично я голосовал за гепарда.
- Подлинный ужас!
- Ты, кстати, в курсе: видеосвязь придумали, чтобы собеседники могли видеть друг друга.
Эва разогнала немного дым, так что ее удалось разглядеть чуть подробнее. В пижаме, конечно, и со своей ужасной сигариллой меж пальцев. Лицо было бледнее обычного, а под глазами появились синяки, которые Данте совершенно не понравились.
- Ты слишком много работаешь.
- Я могу сказать то же самое о вас, - Эва ткнула пальцем в экран для наглядности. – Вы – пара авантюристов. И, что уж тут, мы все трое любим нашу работу.
- Гранде вернется скоро, - пообещал Данте. – Мы почти закончили. Но… не окажешь мне услугу? Нужно найти сведения об одном человеке.
Эва протянула руку и жестом фокусника достала откуда-то планшет в чехле веселенькой, психоделической расцветки. Ее страсть к китчу была неистребима ничем.
- Имя?
- Маргарита Лэнгдон, - Данте прикинул. – Лет двадцать с небольшим. Где живет сейчас, не знаю, но четырнадцать лет назад жила с родителями в Калифорнии, в Аркадии. Мать, Марию, тогда убили, а отец, Элиас, сидит в тюрьме.
- Откуда интерес? – отрывисто спросила Эва, из-за зажатой в зубах сигариллы вопрос прозвучал невнятно. Она к тому же уже колдовала над планшетом, и речь ее становилась все резче.
- Так, - клонился от ответа Данте.
- Гм. Есть одна подходящая Маргарита Лэнгдон, здесь, в Париже, но ей уже двадцать шесть.
- Рыженькая, конопатая? – уточнил Данте. Эва кивнула задумчиво. – Ну, для женщины большая удача, выглядеть моложе своих лет, верно? Чем занимается?
- Реставратор средневековой живописи. Работает в частном институте Жульена Верне.
- Институт Верне? – медленно уточнил Данте. В совпадения он не верил.
- Сомнительное заведение, если хочешь знать мое мнение. Трезор, с которым я сотрудничаю уже много лет, отказался иметь с ними какое-либо дело. И должна сказать, я доверяю суждениям Рене Ренара о людях.
- Можешь прислать мне сведения об этой девочке? – попросил Данте.
- Можешь прислать мне мужа? – хмыкнула в ответ Эва. – Или на худой конец, знойного двухметрового африканца, лучше зулуса. Жди все утром, мне нужно время чтобы проверить и систематизировать информацию.
С этими словами, не прощаясь, Эва отключилась. Данте поднялся, сварил себе кофе и на всякий случай открыл окно настежь. Хотя номер его и располагался на четвертом этаже, Гранде это редко останавливало. Вот и сейчас он воспользовался именно этим путем, вместо того, чтобы воспользоваться лестницей, как все адекватные люди. Лестница, впрочем имелась — пожарная, но это едва ли был нормальный способ навещать друзей.
- Займись уже альпинизмом, - проворчал Данте, протягивая чашку кофе.
- Как там моя девочка? – поинтересовался Гранде, усаживаясь на край кровати.
- Мечтает о знойном африканце, - Данте вновь сел к компьютеру и включил поисковик. Лэнгдон, Мария Лэнгдон. Маргарита… - Я помню ее! Смешная девчонка с косичками, все время таскала с собой альбом для рисунков!
- Что? – опешил Гранде.
- Ничего особенного, просто меня нагнало мое прошлое, - Данте кликнул на ссылку. Интернет, падкий на кровавые подробности, как почти любое человеческое творение, изобиловал фотографиями с места преступления.
С грохотом, мало заботясь о жильцах снизу, Гранде подтащил стул к столу и сел верхом.
- Убийство в Калифорнии в 1996 году? С чего вдруг?
Данте сделал глоток, но у кофе был удивительно неприятный вкус. Он отдавал кровью. Место преступления обнаружила двенадцатилетняя дочь Марии Лэнгдон, девочка госпитализирована. Муж убитой, Элиас Лэнгдон, арестован по горячим следам.
- Четырнадцать лет назад в Америке я познакомился с женщиной…
- Алилуйя!- Гранде зааплодировал. – А я уж было подумал, ты у нас монах!
Его всегда проще было проигнорировать, с его-то сомнительным чувством юмора.
- Мария Лэнгдон, так ее звали. Работала официанткой в дешевой забегаловке, продавала жареную курицу. Заурядная женщина, и не сказать, чтобы привлекательная. Но кое-чем она меня заинтриговала. Эта Мария Лэнгдон была совершенно точно убеждена, что ее хотят убить.
- Занятная девушка, - хмыкнул Гранде.
- Ей было уже под тридцать, этой девушке. И шестнадцатого мая, - Данте еще раз пробежал глазами заметку, - ее по всей видимости действительно убили. А теперь меня нашла ее дочь, конопатое недоразумение, и утверждает, что это я убийца.
- Ставлю на Луи, - Гранде зевнул. – Закончить бы поскорее. У меня дела в Париже. Идем уже.
Данте расплатился за поганое местное пиво, подаваемое к тому же в не слишком чистых стаканах, вышел и подождал приятеля в конце улицы. Отсюда можно было уже не таясь идти вдвоем.
- Одна почтенная Grande Dame*, - продолжил Гранде невозмутимо, словно и не было десятиминутной паузы, - хочет, чтобы я отыскал и вернул домой ее внука.
Данте приподнял брови и хмыкнул.
- И с каких это пор ты гоняешься за детьми?
- Это мутная история, да и вообще, ребенку уже лет тридцать, - Гранде махнул рукой. – Сперва закончим здесь.
- Завтра попробуем уговорить Питера, в баре Луи, раз ты считаешь, что это он.
Данте Луи нравился больше прочих местных кабатчиков, но за четверть века она привык полагаться на интуицию Гранде больше, чем на собственные чувства. У друга было потрясающее чутье, совершенно кошачье, а вдобавок к тому кошачьи же манеры. Хотя иногда, вот как сейчас, он напоминал скорее игривого бестолкового котенка, гоняющегося за бантиком на веревочке.
- Что считаешь? – с ошарашивающей радостью, которая никак не вязалась с прежним его мрачным настроением, Гранде бросился к сувенирному ларьку, торгующему бусами, магнитами и прочей ерундой.
- Открытка с пингвинами? – Данте закатил глаза.
- Да, ты прав. Тогда гепард или слон? – с присущей ему порой трогательной детской непосредственностью Гранде продемонстрировал сразу две чудовищно пошлые открытки. Весь фокус был как раз в том, чтобы выбрать наиболее пошлую. У Эвы, утонченной, изысканной и мудрой жены Гранде, был кое в чем своеобразный вкус.
- Бери гепарда. Он… ужасен.
- А по-моему слон, - Гранде повертел открытки в руках, рассматривая их со всех сторон. – Может, стоит взять две? Или не надо ее баловать?
«Баловать» Эву по мнению Данте было исключительно мудрым решением. Мелкие нелепые подарки всегда радовали ее, а счастливая Эва была чуть менее опасна и разрушительна, чем обычно. Данте машинально потер левое плечо; при упоминании Эвы часто начинались фантомные боли.
- Возьму обе, - решил Гранде. – Завтра у Луи?
Похлопав Данте по плечу, тому самому, разболевшемуся, и явно нарочно, Гранде смешался с толпой и в мгновение ока исчез. Да завтра, кивнул Данте пустоте. До завтра.
У него оставалась до вечера куча времени, не было родственников, которым требовалось отсылать открытки из каждого города и звонить с ежевечерними отчетами, поэтому Данте отправился в неспешную прогулку по Касабланке. Были такие места, о которых он читал или смотрел фильмы, которые намертво врезались в память, и даже реальность не могла их испортить. У него был даже, кажется, список в детстве, и Касабланка с Марселем занимали в нем первые строки.
Наконец, уже ближе к закату, окрашивающему городские стены в теплый медово-желтый, он добрался до бара Луи, находящегося в старой части города. Мальчишка – ему было лет двадцать пять – еще один романтик, открыл заведение нарочито дешевое, будто бы сбежавшее из старых кинофильмов или приключенческих книг, но очень недурное по сравнению с прочими барами. Честное слово, будет очень обидно, если Гранде прав, и жто Луи.
Несмотря на время, народу сегодня было немного. Туристы обходили паб Луи стороной, считая его дешевой забегаловкой, а местные должны были подойти ближе к ночи.
- Вина, красного. С водой, льдом и ломтиком лимона.
- А, мсье Росси, - Луи щегольски подбросил стакан, уронил его и разбил вдребезги. Барменское искусство ему пока не давалось. – Упс. Вас ожидают.
- Кто? – Данте бегло оглядел бар, но не заметил ни одного знакомого лица. Ему не нравилось, когда его «ожидают». И, пришло в голову, с самого начала все в этой истории шло прахом.
- Вон, за столиком у окна, - Луи совладал наконец с нехитрым коктейлем, выставил стакан на стойку и ткнул пальцем. – Симпатичная малышка.
Данте, прислонившись к стойке, оглядел бар уже куда спокойнее. «Симпатичная малышка» оказалась единственной женщиной в баре, и это было для нее далеко не лучшее место. Что здесь забыл этот хорошенький конопатый ребенок? На вид девушке было лет двадцать, тоненькая, рыженькая, вся в веснушках и до смерти напуганная. Ей, похоже, никто не сказал, что детям в такие места лучше не ходить в одиночку. Им лучше сюда вообще не ходить.
Данте взял свой стакан, прошел через зал и сел напротив.
- Итак. Вы искали меня?
- Что, дочка сыскалась? – хихикнул кто-то из посетителей.
Данте высмотрел его в полумраке и улыбнулся. Мужчина сглотнул и заткнулся. Девушка тем временем подняла испуганный взгляд от записной книжки и спросила после некоторой паузы тихим, чуть хрипловатым голосом:
- Фамилия «Лэнгдон» вам что-то говорит? Помните Марию Лэнгдон?
- Нет, - спокойно и совершенно честно ответил Данте. Он не понимал, чего хочет от него этот ребенок, но в одном мог быть совершенно спокоен: если бы у него были дети, он бы об этом знал.
- Значит, - ледяным тоном сказала девчушка, - вы не помните Марию Лэнгдон, которая была убита четырнадцать лет назад, и за убийство которой мой отец сидит все эти годы? Марию Лэнгдон, вашу любовницу?
Данте потер висок.
- Луи, - крикнул он после краткой паузы, - налей мне чего-нибудь покрепче. И чего же вы от меня хотите, Piccola Bambina*?
* * *
Маргарита была не сильна в языках, но даже ее скудных познаний в итальянском хватило, чтобы понять что означает это «piccola bambina» и обидеться.
- Маргарита, - сказала она сухо, - меня зовут Маргарита.
Росси задумчиво кивнул, глядя на нее поверх стакана с каким-то крепким местным пойлом. До носа Маргариты доносился резкий запах алкоголя, от которого хотелось чихать и морщиться. А от взгляда, делавшегося все пристальнее — спрятаться куда-нибудь. Затея уже не казалась ей такой уж удачной. Говоря по правде, более всего ей хотелось бежать без оглядки.
- Так о чем вы поговорить хотели, Маргарита? – спросил Росси по-английски с едва уловимым акцентом. – Надеюсь, я не должен признать свое отцовство?
Маргарита подавила желание перекреститься. Вырвав из блокнота заранее подготовленный лист с именами, она протянула его через стол. Росси бегло прочитал его и безразлично пожал плечами.
- Четырнадцать лет назад вы и еще шесть мужчин, чьи имена записаны здесь, были любовниками моей матери, Марии Лэнгдон. Шестнадцатого мая 1996 года она была убита в нашем доме в Аркадии, штат Калифорния. Тело так и не было найдено, но количество… количество крови… - Маргарита сделала быстрый глоток, пытаясь промочить пересохшее, спазмом перехваченное горло. – Количество крови не оставляло… сомнений. Что она мертва. Отец, Элиас Лэнгдон, был арестован, осужден и последние четырнадцать лет провел в ожидании… ожидании… смертной казни…
Стакан с рутбиром опустел как-то сам собой, Маргарита схватила с блюдца ломтик апельсина и разжевала его, надеясь убрать изо рта, с языка горечь и железистый привкус крови. Росси вертел свой, все еще почти полный, стакан в пальцах, задумчиво ее разглядывая своими до невозможного голубыми холодными глазами.
- Очень грустная история, Piccolа, но при чем тут я?
Что ж, у него было, должно быть, несколько сотен любовниц, при такой то внешности. Где уж всех упомнить. Маргарита прикусила губу.
- Мою мать, - сказала она со всей возможной твердостью, - убил один из вас.
- Не я, это уж точно, - покачал головой Росси. – Шестнадцатого мая меня даже в Штатах не было.
Какая память! Маргарита сжала кулаки.
- Чего ты от меня хочешь, Piccola? - спросил Росси с утомленным вздохом. - Ты приехала сюда, на самый край света, чтобы рассказать мне эту грустную историю? Что тебе нужно? Деньги?
Конечно! Маргарита с трудом сдержала смех. Все всегда решается деньгами. Даже Жером, который неплохо знал ее, полагал, что Маргарита желает… компенсации, но ничто и никогда не сможет компенсировать потерю. Тем более такую.
- Я хочу правду, - сказала Маргарита срывающимся голосом.
Росси подпер щеку рукой, задумчиво глядя на нее. Маргарита невольно почувствовала себя поросенком, которого готовится съесть очень злой волк. Или же – маленькой Красной Шапочкой, безнадежно заблудившейся в лесу. Потом Росси вдруг улыбнулся, но одними губами, глаза оставались серьезными и такими же холодными.
- Если я убил твою мать, то большая глупость приезжать и заявлять об этом. Если же нет, то дела обстоят не лучше: я ничего не смогу тебе помочь.
Маргарита почти прокусила губу насквозь.
- Я смогла найти только вас. Остальные шесть имен…. Я не представляю, где искать их. Помогите мне!
Прозвучало это жалко. Еще хуже, чем в воображении Маргариты, когда она пыталась отрепетировать предстоящую встречу. Данте Росси в ее воображении не был таким большим, взрослым и страшным.
Он еще раз взглянул на список и покачал головой.
- Вы ведь наемник, или типа того! - пробормотала Маргарита, в отчаянии хватаясь за какие-то обрывки идей и мыслей. - Так я вас нанимаю!
- Типа того… - согласился Росси с усмешкой. - Поезжай домой, Piccola, и забудь обо всем.
- Речь идет о… моей матери! – Маргарита вцепилась обеими руками в край стола, так что заныли почти сведенные судорогой пальцы. – И о моем отце!
- И ты, очевидно, теряешь рассудок, когда речь заходит о них, - Росси поднялся, крепко взял ее за локоть и тоже заставил встать. На мгновение все тело Маргариты парализовало от ужаса из-за этого в общем-то почти невинного прикосновения. Она не могла сопротивляться, и Росси с легкостью дотащил ее до двери и вытолкнул на улицу. – Возвращайся домой и забудь обо всем. Ясно?
Против своей воли, все еще парализованная ужасом, Маргарита медленно кивнула.
- Умничка, - Росси, вызывая новую волну ужаса и паралича, потрепал ее по голове. – Счастливой дороги.
Маргарита, одеревеневшая, развернулась на каблуках и едва не побежала. И до самой гостиницы лопатками она ощущала враждебный взгляд. Она попыталась смыть под душем этот взгляд, эти прикосновения, но лучше не становилось. Тубус с таблетками выскочил из рук, и его содержимое рассыпалось по полу. Истерика комком застряла в горле.
Не надо паники.
Не надо паники.
Наконец Маргарита сумела проглотить лекарство, и минут десять лежала на полу, прислушиваясь к своему сердцебиению. Оно, ужасающе громкое, похожее на грохот прибоя, заглушало все, даже шум машин за окном. Понемногу Маргарита нашла в себе силы подняться, завернулась в покрывало и подошла к окну. Совсем стемнело, и Марокко подмигивал ей заговорщически огнями. Мол, не сдавайся, Маргарита Лэнгдон.
Да, - кивнула она. Я еще выведу тебя на чистую воду, Данте Росси.
* * *
Сивилла Кумская тонула в дыму, из которого весьма смутно проглядывали очертания ее худого породистого лица.
- Спасибо за открытки, сердце мое. Слон и гепард ужасны.
- Гранде все-таки не сдержался и показал их тебе? - хмыкнул Данте. – Лично я голосовал за гепарда.
- Подлинный ужас!
- Ты, кстати, в курсе: видеосвязь придумали, чтобы собеседники могли видеть друг друга.
Эва разогнала немного дым, так что ее удалось разглядеть чуть подробнее. В пижаме, конечно, и со своей ужасной сигариллой меж пальцев. Лицо было бледнее обычного, а под глазами появились синяки, которые Данте совершенно не понравились.
- Ты слишком много работаешь.
- Я могу сказать то же самое о вас, - Эва ткнула пальцем в экран для наглядности. – Вы – пара авантюристов. И, что уж тут, мы все трое любим нашу работу.
- Гранде вернется скоро, - пообещал Данте. – Мы почти закончили. Но… не окажешь мне услугу? Нужно найти сведения об одном человеке.
Эва протянула руку и жестом фокусника достала откуда-то планшет в чехле веселенькой, психоделической расцветки. Ее страсть к китчу была неистребима ничем.
- Имя?
- Маргарита Лэнгдон, - Данте прикинул. – Лет двадцать с небольшим. Где живет сейчас, не знаю, но четырнадцать лет назад жила с родителями в Калифорнии, в Аркадии. Мать, Марию, тогда убили, а отец, Элиас, сидит в тюрьме.
- Откуда интерес? – отрывисто спросила Эва, из-за зажатой в зубах сигариллы вопрос прозвучал невнятно. Она к тому же уже колдовала над планшетом, и речь ее становилась все резче.
- Так, - клонился от ответа Данте.
- Гм. Есть одна подходящая Маргарита Лэнгдон, здесь, в Париже, но ей уже двадцать шесть.
- Рыженькая, конопатая? – уточнил Данте. Эва кивнула задумчиво. – Ну, для женщины большая удача, выглядеть моложе своих лет, верно? Чем занимается?
- Реставратор средневековой живописи. Работает в частном институте Жульена Верне.
- Институт Верне? – медленно уточнил Данте. В совпадения он не верил.
- Сомнительное заведение, если хочешь знать мое мнение. Трезор, с которым я сотрудничаю уже много лет, отказался иметь с ними какое-либо дело. И должна сказать, я доверяю суждениям Рене Ренара о людях.
- Можешь прислать мне сведения об этой девочке? – попросил Данте.
- Можешь прислать мне мужа? – хмыкнула в ответ Эва. – Или на худой конец, знойного двухметрового африканца, лучше зулуса. Жди все утром, мне нужно время чтобы проверить и систематизировать информацию.
С этими словами, не прощаясь, Эва отключилась. Данте поднялся, сварил себе кофе и на всякий случай открыл окно настежь. Хотя номер его и располагался на четвертом этаже, Гранде это редко останавливало. Вот и сейчас он воспользовался именно этим путем, вместо того, чтобы воспользоваться лестницей, как все адекватные люди. Лестница, впрочем имелась — пожарная, но это едва ли был нормальный способ навещать друзей.
- Займись уже альпинизмом, - проворчал Данте, протягивая чашку кофе.
- Как там моя девочка? – поинтересовался Гранде, усаживаясь на край кровати.
- Мечтает о знойном африканце, - Данте вновь сел к компьютеру и включил поисковик. Лэнгдон, Мария Лэнгдон. Маргарита… - Я помню ее! Смешная девчонка с косичками, все время таскала с собой альбом для рисунков!
- Что? – опешил Гранде.
- Ничего особенного, просто меня нагнало мое прошлое, - Данте кликнул на ссылку. Интернет, падкий на кровавые подробности, как почти любое человеческое творение, изобиловал фотографиями с места преступления.
С грохотом, мало заботясь о жильцах снизу, Гранде подтащил стул к столу и сел верхом.
- Убийство в Калифорнии в 1996 году? С чего вдруг?
Данте сделал глоток, но у кофе был удивительно неприятный вкус. Он отдавал кровью. Место преступления обнаружила двенадцатилетняя дочь Марии Лэнгдон, девочка госпитализирована. Муж убитой, Элиас Лэнгдон, арестован по горячим следам.
- Четырнадцать лет назад в Америке я познакомился с женщиной…
- Алилуйя!- Гранде зааплодировал. – А я уж было подумал, ты у нас монах!
Его всегда проще было проигнорировать, с его-то сомнительным чувством юмора.
- Мария Лэнгдон, так ее звали. Работала официанткой в дешевой забегаловке, продавала жареную курицу. Заурядная женщина, и не сказать, чтобы привлекательная. Но кое-чем она меня заинтриговала. Эта Мария Лэнгдон была совершенно точно убеждена, что ее хотят убить.
- Занятная девушка, - хмыкнул Гранде.
- Ей было уже под тридцать, этой девушке. И шестнадцатого мая, - Данте еще раз пробежал глазами заметку, - ее по всей видимости действительно убили. А теперь меня нашла ее дочь, конопатое недоразумение, и утверждает, что это я убийца.
