— Да. Мы поддержим тебя. Я смещу де Нарата в Рестании, Уорон встанет в Фелин'Сене. Мы прикроем тебя и постепенно вытесним из совета де Нарата.
У Джерета так и вертелся на языке вопрос, почему же Энид сама не хочет возглавить Орден, однако потом его захватила мысль стать Верховным паладином, и он, признаться, уже не мог думать ни о чем другом.
— Это заговор, — произнес Джерет, хотя душа его ликовала. Постыдная радость, но кто же откажется от величайшей милости Света, кто не пожелает стать самим Верховным паладином?
— Это необходимо, — твердо напомнила Энид. — Пора признать очевидное: лорд де Гор больше не справляется со своими обязанностями. Мы не можем допустить, чтобы судьбу Ордена Света решал человек, у которого темные убили всю семью. Он будет предубежден, разбит и в горе. Его боль заслуживает уважения и жалости, мы должны с пониманием отнестись к его утрате и помочь ему.
— Как мило ты назвала наш заговор, — усмехнулся Уорон. — Я согласен. Когда?
— На ближайшем же совете. Через неделю.
— Договорились. Главное, чтобы кто-нибудь не струсил, — намекнул Уорон.
— Не сомневайся, — отозвался Джерет, мигом поняв, куда ветер дует.
Еще с десяток минут потратив на обсуждение мелких деталей, они разошлись. Джерет закутался в серый плащ и незамеченным покинул поместье Энид. Он думал лишь о грядущем повышении, милости Света и блестящих перспективах. Конечно, лорд Аверин понимал, что Энид с Уороном будут во всем его контролировать, и, по сути, это будет правление на троих. Но его это не волновало, он был согласен даже на такое, потому что в иных обстоятельствах его кандидатуру не стали бы даже рассматривать. Дарес де Гор, Валем Хэстворд, Энид Рид, Гарет де Нарат — все они были лучше него и намного больше заслуживали титул Верховного паладина. Даже Вайран… Вайран…
Мысли о друге немного притупили радость Джерета. Ему вновь стало стыдно, еще и это чувство вины… Как он теперь жалел, что не ходатайствовал перед Верховным паладином! Может быть, тогда Вайран был бы жив, а Анабель не стала бы вдовой.
Энид дождалась, когда Джерет вышел, и повернулась к Уорону. Тот помрачнел. Видно было, что ему что-то не нравится.
— Мерзкое дело, хотя это необходимо.
— Ты ведь был тогда с ним?
— Да. Вы все разъехались после совета, а я задержался из-за Лета, коня моего. Упрямился, не давал себя оседлать. А тут как раз де Гор выходит. На самом лица нет, но идет уверенно. Я к нему подошел, он меня даже не услышал, вскочил на свою Белку и пришпорил. Мне сразу неспокойно на душе стало. Тут же Кори вышел, ну, один из послушников, что в резиденции прислуживает. Его тоже потряхивает. Я к нему, а он мне рассказывает, что пришло письмо из поместья лорда де Гора. Содержание, естественно, Кори не знал, но заподозрил, что новости плохие, так как Верховный паладин, прочитав послание, изменился в лице и быстро вышел. Я уже тогда понял, что что-то нехорошее случилось. Седлал Лето и вслед за де Гором поехал, нагнал его, а он даже слова не сказал. Так мы и ехали. Я в Рестании отряд послушников с парой паладинов прихватил, а то едем совсем без охраны. А де Гор и это не заметил. Он почти без остановок скакал, мы за ним едва поспевали. Через два дня уже были у поместья… Страшно это было… Дом весь разгромили, слуг убили. Все стены в крови. Даже двое послушников, что в поместье оказались, мертвыми лежали.
Уорон на мгновение замолчал, а потом заставил себя продолжить:
— Нас встретил другой отряд. Как оказалось, де Гор их отправил в свое поместье, чтобы они за женой и сыном присмотрели. Словно чувствовал, что что-то должно случиться… Мы вместе в комнату поднялись. Там все чисто было, словно и не бушевали в поместье ликаны. Только у дальней стены лежало два тела, а над ними надпись… Твари! — прорычал Уорон. — Ты бы видела, во что они превратили леди де Гор и ее сына. Они на них живого места не оставили, искромсали. Даже ребенка не пощадили!
Уорон замолчал. Ноздри его гневно раздувались, а губы сжались до тонкой белой полосы. Лорд Карт редко выходил из себя, в чем-то он был еще более спокойным и уравновешенным, чем леди Рид, однако зрелище искалеченных тел женщин и детей лишило его привычной невозмутимости.
Несколько минут они молчали, а потом Энид тихо спросила:
— Он держался?
— Да, — нехотя ответил Уорон. — Тяжело было, но он не сорвался, хотя, видит Свет, иногда мне казалось, что он прямо сейчас вскачет на свою кобылу и с мечом наголо отправиться убивать темных.
Вновь повисла тягостная тишина. Противно все это было. Энид уважала лорда де Гора, но не могла не признать, что его пребывание на посту Верховного паладина подошло к концу. Орден должен возглавлять человек с холодным разумом, а не горюющий отец и муж.
Тишина давила, обступала, нависала. Тишина стала проклятием, как и сон. В тишине он слышал мольбу Найли. Свет словно решил проклясть его — он подарил Даресу видение последних минут жизни жены и сына. Теперь каждую секунду он слышал крики Найли, плач Рики.
Дарес сидел в кресле и смотрел на деревянную лошадку. Ее когда-то купил Рики Валем. Дарес знал, что Рики очень любил эту игрушку, берег, как память о дяде.
Найли умоляла отпустить их, не трогать, но ликаны пришли убивать. Они сказали, что это месть. Месть… Да, теперь месть стала смыслом жизни Дареса. Боль была слишком нестерпима, невозможно было сидеть в тишине и смотреть на игрушечную лошадку, которую больше никогда не возьмет в руки ее маленький хозяин. Слишком больно. Только мысли о мести темным позволяли Даресу жить. Он медленно восставал из могилы, чувствуя себя дряхлым стариком. Он представлял, как обезглавит всех ликанов, как сотрет с лица земли всю их поганую расу.
Руки разжались, и лошадка упала на пол. Дарес этого даже не заметил…
…В отличие от лорда де Гора, полностью поглощенного своими горестями, лорд де Нарат времени зря не терял и смотрел в оба глаза. Он чуял, что настали опасные времена. Когда один из его осведомителей донес, что лорд Карт и лорд Аверин собирались в поместье леди Рид, он понял: началось. Как же не вовремя сдохла эта Найли со своим щенком! Гарету было абсолютно плевать на душевное состояние своего главы, он откровенно радовался смерти Рэлина (своего идейного противника в борьбе за влияние на Дареса) и Валема (хитрого лиса, постоянно ломающего безупречные планы). Эти двое умерли очень вовремя, именно благодаря их кончине Гарет наконец смог подобраться к де Гору. Все шло хорошо, они заключили взаимовыгодный союз. Гарет понимал, что Даресу надоело изображать из себя правильного паладина — а может, он попросту сходил с ума после смерти любимого брата. Де Нарата это не волновало, главное — де Гор был на его стороне, он дал ему власть… А теперь все грозило рухнуть. Даже простой послушник понял бы, что трое паладинов из совета собирались не просто так, а уж Гарет с его опытом дворцовых (и не только) интриг сразу осознал масштабы проблемы. Эта проклятая троица решила устроить заговор — дело обычное для Ордена. Верховного паладина, по сути, назначал совет. Сам Дарес де Гор пришел к власти через своих людей — на момент, когда он стал главой Ордена, его поддерживали все паладины-представители, включая Энид и Вайрана, которые уже тогда входили в совет. Де Нарат, естественно, был против, но его один голос против пяти… Еще и Валем активно продвигал дружка. Так Дарес стал Верховным паладином — он устраивал всех, а некоторые и вовсе были полностью на его стороне и служили ему верой и правдой. А с виду — все честно. Честно!
Но сейчас все изменилось. Энид протащила в совет своего любовничка вместо пары погибших лордов. Пришел Аверин — его посоветовал почивший на костре де Весор. Совет был уже не тот. Их всего пятеро. С Бьёрном ничего не понятно — его мог поставить де Гор, а могла и Энид. Но даже если Гофрей работает на Дареса, то вдвоем им троих не одолеть. Если Энид, Уорон и Джерет выступят со словом недоверия к Верховному паладину… Нет, де Гор не должен пасть. Если он уйдет, на его место встанет Энид, и останется только гадать, как скоро Гарета вышвырнут из Ордена. Эту гадюку нельзя было пускать впереди себя. Еще рано свергать де Гора. Вот когда Гарет укрепит свое положение, переманит на свою сторону всех людей из совета, тогда можно объявлять Дареса де Гора безумцем и снимать с места Верховного паладина. А пока рано, слишком рано. Надо что-то делать, бороться!
Несколько дней Гарет пытался придумать план, который спас бы его шаткое положение. Ничего, кроме очевидного, не приходило в голову, но нанимать убийц для Энид было слишком рискованно. Наконец Гарет понял, что надо идти тормошить де Гора. Пусть сделает хоть что-нибудь, пока они оба не вылетели из Ордена! Дарес умел находить выход из любых ситуаций (как и Валем, к слову), но особенно Гарета поражала способность главы Ордена вызывать доверие и уважение всех вокруг. Де Нарат и сам умел склонять людей на свою сторону, но то были привычные уловки, а Дарес буквально приковывал к себе всеобщее внимание и почтение. Ему хватало взгляда, чтобы ему верили. Вот пусть и постарается. Хотя что он может сделать, Гарет не представлял. Но не сидеть же сложа руки!
И лорд де Нарат отправился в рестанийский особняк лорда де Гора, где тот уже вторую неделю предавался скорби…
…Слуги сновали по дому бесшумными и безликими тенями, боясь потревожить своего хозяина. И в лучшие времена лорд де Гор отличался крутым нравом, а сейчас и вовсе выглядел страшно. Казалось, он убьет первого, кто с ним заговорит. Даже старшие слуги — дворецкий и экономка — не подходили к господину, обходясь своими силами. Так что можно представить, в какой ужас они пришли, когда в особняк ворвался лорд де Нарат и потребовал встречи с лордом де Гором. Его не интересовали некоторые сложности, он желал одного — увидеть Верховного паладина. Наплевав на все нормы приличия, всклокоченный и какой-то чересчур дерганый лорд де Нарат сам отправился на поиски лорда Дареса. Слуги забились по углам, моля Свет, чтобы хозяин несильно гневался на них.
— Милорд, светлого дня. Вы срочно должны что-то предпринять, иначе следующий совет закончится весьма плачевно! — слишком эмоционально начал Гарет. От былой самоуверенности не осталось и следа — он здорово перетрусил. Все изменилось слишком быстро, он не был готов. Необходимо было что-то предпринять, но обычными методами трех влиятельных паладинов не уберешь. За ними стояла немалая часть Ордена. Это только крестьяне думают, что все паладины безгрешны, а на самом деле среди них идут настоящие войны за желанные титулы. В совет входят лишь шестеро, за место каждого десятки лордов передерутся. И уж тем более никто не оставит без внимания смерть высокопоставленных паладинов — здесь и честь Ордена надо отстоять, наказав виновного, и устранить неугодных можно. В общем, даже не брезгующий ничем Гарет не рискнул бы расправляться с Энид и ее союзниками по старинке. А как по-другому пресечь заговор, он не представлял. Рид точно не будет его слушать — не простит эту принцессу и резню в Рестании. Уорон во всем следует за своей любовницей, а Джерет горит желанием отомстить за де Весора, в смерти которого он вполне заслуженно подозревает де Нарата. Как при таких условиях договариваться с ними?! Вот и получалось, что у Гарета из союзников остался лишь лорд де Гор, усиленно изображающий статую скорби. Впечатляющие перспективы! Неудивительно, что де Нарат уже не держал себя в руках, начиная истерить. Все могло пойти прахом! Годы и десятилетия пути к вершине вот-вот окончатся сокрушительным падением!
Дарес долго не мог понять, о чем толкует Гарет. Де Нарат совсем потерял контроль над собой, вопил об Энид, о заговоре, о горящем помосте под ними…
— Замолчи, — холодно приказал лорд де Гор, и Гарет, вздрогнув, мгновенно заткнулся. Наконец-то. — По порядку. Что сделала Энид?
— Собрала Уорона и Джерета у себя в особняке. Тайно, — многозначительно добавил де Нарат, нервно сжимая и разжимая кулаки. Он походил на паука в дрожащей паутине.
— Когда?
— Шесть дней назад. Они…
— Ты должен был прийти раньше, — отчеканил лорд де Гор.
— Да, милорд. Но я…
— Свободен, — небрежно бросил Дарес, поднимаясь и проходя из гостиной в кабинет.
Дверь закрылась, и Гарет, просверлив темный дуб с несколько минут, заторопился прочь. Неизвестно, что произойдет завтра на совете, но, кажется, лорд де Гор решил-таки вернуться к жизни. Очень вовремя!
А Дарес в это время сидел в своем кабинете и смотрел на книжные полки, но видел лишь изуродованное тело сына. Он знал, понял после смерти брата, что только одна вещь может притупить боль — месть. Кровь темных должна пролиться, затопить их тела. Их дети должны лежать такими же изуродованными телами. Они должны познать сполна ярость людей, которых они калечили, у которых отнимали самое дорогое.
Дарес жил этой идеей, этой мыслью, не в силах сконцентрироваться на чем-нибудь другом. Только месть придавала ему сил, наполняла его душу огнем жизни. И вдруг все это оказалось под угрозой. Даже умирая от невыносимой боли, сходя с ума от набирающего силу безумия, Дарес де Гор оставался Верховным паладином, лордом, главой могущественного Ордена Света. Он сразу понял истинный смысл слов Гарета — его собрались сместить. Он стал слаб — так считала Энид и ее приспешники. Он позволил показать свою слабость. Это неправильно. Нельзя!
Еще секунду назад Дарес думал лишь о боли и мести, но сейчас им овладел дикий страх — нарисованное в мечтах будущее, где он наполняет мир кровью и криками темных, рушился. Единственное, что у него осталось — это месть. И именно это желала отнять Энид. Нет! Нельзя!
Как зверь, загнанный в угол, он ощетинился, готовясь драться до последнего вздоха. Но так бы поступило неразумное животное, а Дарес не собирался вопить и бросаться на всех. Ярость его была лишь в его разуме. Она придавала сил, заставляла думать быстрее, на несколько шагов вперед. Он знал, что ему нужно любой ценой удержать власть — это путь к мести, к освобождению от оков боли. А значит, надо переиграть тех, кто решил отнять у него желанное будущее. Единственное будущее.
Неофициальный роман, о котором все и так знали, несильно портил репутацию Энид, зато позволял видеться с Уороном наедине, не вызывая при этом подозрений. Учитывая нынешние обстоятельства, это было важно.
— Скоро в Фелин'Сене будет свадьба, — задумчиво произнесла Энид, смотря в ночное небо с балкона в своем особняке в Рестании.
Уорон сидел за небольшим столом позади нее и открывал бутылку с вином.
— Точно, ты ведь рассказывала про Тилину, — довольно равнодушно заметил он — его судьба какой-то там принцессы не очень волновала. Гарет, конечно, тот еще наглец, но это его дело. — Не переживай. Если мы сместим завтра де Гора и поставим на его место Аверина, то и с де Наратом скоро можно будет решить вопрос. Введем в совет двух новых людей, своих людей, и выкинем этого кровавого фанатика. Уверен, как только де Нарат лишится места в Ордене, он перестанет быть интересен королю Фелин'Сена.
— За Гарета выходит замуж Тилина, а нее отец.
— Но решает-то он, — проницательно заметил Уорон, разливая вино по бокалам. — Честно говоря, я ожидал, что пост Верховного паладина займешь ты. А так… Джерет? — неверяще произнес лорд Карт и протянул бокал любовнице.
У Джерета так и вертелся на языке вопрос, почему же Энид сама не хочет возглавить Орден, однако потом его захватила мысль стать Верховным паладином, и он, признаться, уже не мог думать ни о чем другом.
— Это заговор, — произнес Джерет, хотя душа его ликовала. Постыдная радость, но кто же откажется от величайшей милости Света, кто не пожелает стать самим Верховным паладином?
— Это необходимо, — твердо напомнила Энид. — Пора признать очевидное: лорд де Гор больше не справляется со своими обязанностями. Мы не можем допустить, чтобы судьбу Ордена Света решал человек, у которого темные убили всю семью. Он будет предубежден, разбит и в горе. Его боль заслуживает уважения и жалости, мы должны с пониманием отнестись к его утрате и помочь ему.
— Как мило ты назвала наш заговор, — усмехнулся Уорон. — Я согласен. Когда?
— На ближайшем же совете. Через неделю.
— Договорились. Главное, чтобы кто-нибудь не струсил, — намекнул Уорон.
— Не сомневайся, — отозвался Джерет, мигом поняв, куда ветер дует.
Еще с десяток минут потратив на обсуждение мелких деталей, они разошлись. Джерет закутался в серый плащ и незамеченным покинул поместье Энид. Он думал лишь о грядущем повышении, милости Света и блестящих перспективах. Конечно, лорд Аверин понимал, что Энид с Уороном будут во всем его контролировать, и, по сути, это будет правление на троих. Но его это не волновало, он был согласен даже на такое, потому что в иных обстоятельствах его кандидатуру не стали бы даже рассматривать. Дарес де Гор, Валем Хэстворд, Энид Рид, Гарет де Нарат — все они были лучше него и намного больше заслуживали титул Верховного паладина. Даже Вайран… Вайран…
Мысли о друге немного притупили радость Джерета. Ему вновь стало стыдно, еще и это чувство вины… Как он теперь жалел, что не ходатайствовал перед Верховным паладином! Может быть, тогда Вайран был бы жив, а Анабель не стала бы вдовой.
***
Энид дождалась, когда Джерет вышел, и повернулась к Уорону. Тот помрачнел. Видно было, что ему что-то не нравится.
— Мерзкое дело, хотя это необходимо.
— Ты ведь был тогда с ним?
— Да. Вы все разъехались после совета, а я задержался из-за Лета, коня моего. Упрямился, не давал себя оседлать. А тут как раз де Гор выходит. На самом лица нет, но идет уверенно. Я к нему подошел, он меня даже не услышал, вскочил на свою Белку и пришпорил. Мне сразу неспокойно на душе стало. Тут же Кори вышел, ну, один из послушников, что в резиденции прислуживает. Его тоже потряхивает. Я к нему, а он мне рассказывает, что пришло письмо из поместья лорда де Гора. Содержание, естественно, Кори не знал, но заподозрил, что новости плохие, так как Верховный паладин, прочитав послание, изменился в лице и быстро вышел. Я уже тогда понял, что что-то нехорошее случилось. Седлал Лето и вслед за де Гором поехал, нагнал его, а он даже слова не сказал. Так мы и ехали. Я в Рестании отряд послушников с парой паладинов прихватил, а то едем совсем без охраны. А де Гор и это не заметил. Он почти без остановок скакал, мы за ним едва поспевали. Через два дня уже были у поместья… Страшно это было… Дом весь разгромили, слуг убили. Все стены в крови. Даже двое послушников, что в поместье оказались, мертвыми лежали.
Уорон на мгновение замолчал, а потом заставил себя продолжить:
— Нас встретил другой отряд. Как оказалось, де Гор их отправил в свое поместье, чтобы они за женой и сыном присмотрели. Словно чувствовал, что что-то должно случиться… Мы вместе в комнату поднялись. Там все чисто было, словно и не бушевали в поместье ликаны. Только у дальней стены лежало два тела, а над ними надпись… Твари! — прорычал Уорон. — Ты бы видела, во что они превратили леди де Гор и ее сына. Они на них живого места не оставили, искромсали. Даже ребенка не пощадили!
Уорон замолчал. Ноздри его гневно раздувались, а губы сжались до тонкой белой полосы. Лорд Карт редко выходил из себя, в чем-то он был еще более спокойным и уравновешенным, чем леди Рид, однако зрелище искалеченных тел женщин и детей лишило его привычной невозмутимости.
Несколько минут они молчали, а потом Энид тихо спросила:
— Он держался?
— Да, — нехотя ответил Уорон. — Тяжело было, но он не сорвался, хотя, видит Свет, иногда мне казалось, что он прямо сейчас вскачет на свою кобылу и с мечом наголо отправиться убивать темных.
Вновь повисла тягостная тишина. Противно все это было. Энид уважала лорда де Гора, но не могла не признать, что его пребывание на посту Верховного паладина подошло к концу. Орден должен возглавлять человек с холодным разумом, а не горюющий отец и муж.
***
Тишина давила, обступала, нависала. Тишина стала проклятием, как и сон. В тишине он слышал мольбу Найли. Свет словно решил проклясть его — он подарил Даресу видение последних минут жизни жены и сына. Теперь каждую секунду он слышал крики Найли, плач Рики.
Дарес сидел в кресле и смотрел на деревянную лошадку. Ее когда-то купил Рики Валем. Дарес знал, что Рики очень любил эту игрушку, берег, как память о дяде.
Найли умоляла отпустить их, не трогать, но ликаны пришли убивать. Они сказали, что это месть. Месть… Да, теперь месть стала смыслом жизни Дареса. Боль была слишком нестерпима, невозможно было сидеть в тишине и смотреть на игрушечную лошадку, которую больше никогда не возьмет в руки ее маленький хозяин. Слишком больно. Только мысли о мести темным позволяли Даресу жить. Он медленно восставал из могилы, чувствуя себя дряхлым стариком. Он представлял, как обезглавит всех ликанов, как сотрет с лица земли всю их поганую расу.
Руки разжались, и лошадка упала на пол. Дарес этого даже не заметил…
…В отличие от лорда де Гора, полностью поглощенного своими горестями, лорд де Нарат времени зря не терял и смотрел в оба глаза. Он чуял, что настали опасные времена. Когда один из его осведомителей донес, что лорд Карт и лорд Аверин собирались в поместье леди Рид, он понял: началось. Как же не вовремя сдохла эта Найли со своим щенком! Гарету было абсолютно плевать на душевное состояние своего главы, он откровенно радовался смерти Рэлина (своего идейного противника в борьбе за влияние на Дареса) и Валема (хитрого лиса, постоянно ломающего безупречные планы). Эти двое умерли очень вовремя, именно благодаря их кончине Гарет наконец смог подобраться к де Гору. Все шло хорошо, они заключили взаимовыгодный союз. Гарет понимал, что Даресу надоело изображать из себя правильного паладина — а может, он попросту сходил с ума после смерти любимого брата. Де Нарата это не волновало, главное — де Гор был на его стороне, он дал ему власть… А теперь все грозило рухнуть. Даже простой послушник понял бы, что трое паладинов из совета собирались не просто так, а уж Гарет с его опытом дворцовых (и не только) интриг сразу осознал масштабы проблемы. Эта проклятая троица решила устроить заговор — дело обычное для Ордена. Верховного паладина, по сути, назначал совет. Сам Дарес де Гор пришел к власти через своих людей — на момент, когда он стал главой Ордена, его поддерживали все паладины-представители, включая Энид и Вайрана, которые уже тогда входили в совет. Де Нарат, естественно, был против, но его один голос против пяти… Еще и Валем активно продвигал дружка. Так Дарес стал Верховным паладином — он устраивал всех, а некоторые и вовсе были полностью на его стороне и служили ему верой и правдой. А с виду — все честно. Честно!
Но сейчас все изменилось. Энид протащила в совет своего любовничка вместо пары погибших лордов. Пришел Аверин — его посоветовал почивший на костре де Весор. Совет был уже не тот. Их всего пятеро. С Бьёрном ничего не понятно — его мог поставить де Гор, а могла и Энид. Но даже если Гофрей работает на Дареса, то вдвоем им троих не одолеть. Если Энид, Уорон и Джерет выступят со словом недоверия к Верховному паладину… Нет, де Гор не должен пасть. Если он уйдет, на его место встанет Энид, и останется только гадать, как скоро Гарета вышвырнут из Ордена. Эту гадюку нельзя было пускать впереди себя. Еще рано свергать де Гора. Вот когда Гарет укрепит свое положение, переманит на свою сторону всех людей из совета, тогда можно объявлять Дареса де Гора безумцем и снимать с места Верховного паладина. А пока рано, слишком рано. Надо что-то делать, бороться!
Несколько дней Гарет пытался придумать план, который спас бы его шаткое положение. Ничего, кроме очевидного, не приходило в голову, но нанимать убийц для Энид было слишком рискованно. Наконец Гарет понял, что надо идти тормошить де Гора. Пусть сделает хоть что-нибудь, пока они оба не вылетели из Ордена! Дарес умел находить выход из любых ситуаций (как и Валем, к слову), но особенно Гарета поражала способность главы Ордена вызывать доверие и уважение всех вокруг. Де Нарат и сам умел склонять людей на свою сторону, но то были привычные уловки, а Дарес буквально приковывал к себе всеобщее внимание и почтение. Ему хватало взгляда, чтобы ему верили. Вот пусть и постарается. Хотя что он может сделать, Гарет не представлял. Но не сидеть же сложа руки!
И лорд де Нарат отправился в рестанийский особняк лорда де Гора, где тот уже вторую неделю предавался скорби…
…Слуги сновали по дому бесшумными и безликими тенями, боясь потревожить своего хозяина. И в лучшие времена лорд де Гор отличался крутым нравом, а сейчас и вовсе выглядел страшно. Казалось, он убьет первого, кто с ним заговорит. Даже старшие слуги — дворецкий и экономка — не подходили к господину, обходясь своими силами. Так что можно представить, в какой ужас они пришли, когда в особняк ворвался лорд де Нарат и потребовал встречи с лордом де Гором. Его не интересовали некоторые сложности, он желал одного — увидеть Верховного паладина. Наплевав на все нормы приличия, всклокоченный и какой-то чересчур дерганый лорд де Нарат сам отправился на поиски лорда Дареса. Слуги забились по углам, моля Свет, чтобы хозяин несильно гневался на них.
— Милорд, светлого дня. Вы срочно должны что-то предпринять, иначе следующий совет закончится весьма плачевно! — слишком эмоционально начал Гарет. От былой самоуверенности не осталось и следа — он здорово перетрусил. Все изменилось слишком быстро, он не был готов. Необходимо было что-то предпринять, но обычными методами трех влиятельных паладинов не уберешь. За ними стояла немалая часть Ордена. Это только крестьяне думают, что все паладины безгрешны, а на самом деле среди них идут настоящие войны за желанные титулы. В совет входят лишь шестеро, за место каждого десятки лордов передерутся. И уж тем более никто не оставит без внимания смерть высокопоставленных паладинов — здесь и честь Ордена надо отстоять, наказав виновного, и устранить неугодных можно. В общем, даже не брезгующий ничем Гарет не рискнул бы расправляться с Энид и ее союзниками по старинке. А как по-другому пресечь заговор, он не представлял. Рид точно не будет его слушать — не простит эту принцессу и резню в Рестании. Уорон во всем следует за своей любовницей, а Джерет горит желанием отомстить за де Весора, в смерти которого он вполне заслуженно подозревает де Нарата. Как при таких условиях договариваться с ними?! Вот и получалось, что у Гарета из союзников остался лишь лорд де Гор, усиленно изображающий статую скорби. Впечатляющие перспективы! Неудивительно, что де Нарат уже не держал себя в руках, начиная истерить. Все могло пойти прахом! Годы и десятилетия пути к вершине вот-вот окончатся сокрушительным падением!
Дарес долго не мог понять, о чем толкует Гарет. Де Нарат совсем потерял контроль над собой, вопил об Энид, о заговоре, о горящем помосте под ними…
— Замолчи, — холодно приказал лорд де Гор, и Гарет, вздрогнув, мгновенно заткнулся. Наконец-то. — По порядку. Что сделала Энид?
— Собрала Уорона и Джерета у себя в особняке. Тайно, — многозначительно добавил де Нарат, нервно сжимая и разжимая кулаки. Он походил на паука в дрожащей паутине.
— Когда?
— Шесть дней назад. Они…
— Ты должен был прийти раньше, — отчеканил лорд де Гор.
— Да, милорд. Но я…
— Свободен, — небрежно бросил Дарес, поднимаясь и проходя из гостиной в кабинет.
Дверь закрылась, и Гарет, просверлив темный дуб с несколько минут, заторопился прочь. Неизвестно, что произойдет завтра на совете, но, кажется, лорд де Гор решил-таки вернуться к жизни. Очень вовремя!
А Дарес в это время сидел в своем кабинете и смотрел на книжные полки, но видел лишь изуродованное тело сына. Он знал, понял после смерти брата, что только одна вещь может притупить боль — месть. Кровь темных должна пролиться, затопить их тела. Их дети должны лежать такими же изуродованными телами. Они должны познать сполна ярость людей, которых они калечили, у которых отнимали самое дорогое.
Дарес жил этой идеей, этой мыслью, не в силах сконцентрироваться на чем-нибудь другом. Только месть придавала ему сил, наполняла его душу огнем жизни. И вдруг все это оказалось под угрозой. Даже умирая от невыносимой боли, сходя с ума от набирающего силу безумия, Дарес де Гор оставался Верховным паладином, лордом, главой могущественного Ордена Света. Он сразу понял истинный смысл слов Гарета — его собрались сместить. Он стал слаб — так считала Энид и ее приспешники. Он позволил показать свою слабость. Это неправильно. Нельзя!
Еще секунду назад Дарес думал лишь о боли и мести, но сейчас им овладел дикий страх — нарисованное в мечтах будущее, где он наполняет мир кровью и криками темных, рушился. Единственное, что у него осталось — это месть. И именно это желала отнять Энид. Нет! Нельзя!
Как зверь, загнанный в угол, он ощетинился, готовясь драться до последнего вздоха. Но так бы поступило неразумное животное, а Дарес не собирался вопить и бросаться на всех. Ярость его была лишь в его разуме. Она придавала сил, заставляла думать быстрее, на несколько шагов вперед. Он знал, что ему нужно любой ценой удержать власть — это путь к мести, к освобождению от оков боли. А значит, надо переиграть тех, кто решил отнять у него желанное будущее. Единственное будущее.
***
Неофициальный роман, о котором все и так знали, несильно портил репутацию Энид, зато позволял видеться с Уороном наедине, не вызывая при этом подозрений. Учитывая нынешние обстоятельства, это было важно.
— Скоро в Фелин'Сене будет свадьба, — задумчиво произнесла Энид, смотря в ночное небо с балкона в своем особняке в Рестании.
Уорон сидел за небольшим столом позади нее и открывал бутылку с вином.
— Точно, ты ведь рассказывала про Тилину, — довольно равнодушно заметил он — его судьба какой-то там принцессы не очень волновала. Гарет, конечно, тот еще наглец, но это его дело. — Не переживай. Если мы сместим завтра де Гора и поставим на его место Аверина, то и с де Наратом скоро можно будет решить вопрос. Введем в совет двух новых людей, своих людей, и выкинем этого кровавого фанатика. Уверен, как только де Нарат лишится места в Ордене, он перестанет быть интересен королю Фелин'Сена.
— За Гарета выходит замуж Тилина, а нее отец.
— Но решает-то он, — проницательно заметил Уорон, разливая вино по бокалам. — Честно говоря, я ожидал, что пост Верховного паладина займешь ты. А так… Джерет? — неверяще произнес лорд Карт и протянул бокал любовнице.
