— Я расспросил леди Рисанэ. Она не могла не ответить мне. Знаешь, у доли короля все же есть преимущества.
— Да иди ты в Глубины, Лоренс. Нечего здесь обсуждать, — мрачно ответил Лидэль. — Попался я. Всего пятнадцать плетей. Меня, между прочим, однажды огромный скорпион за ногу цапнул. Вот там было больно!
Однако взгляд брата ясно показал, что его так просто с истинного пути не собьешь.
— Лидэль, я знаю, что чувствует пленник, привязанный к столбу, когда кожу рассекает хлыст. Страх, беспомощность, боль…
— Было страшно, — неожиданно — в первую очередь для самого себя — признался Лидэль, встречаясь взглядом с Лоренсом. — Они мне руку хотели отрубить, — одними губами прошептал он. — А потом пятнадцать раз… Я вырваться не мог…
— Но теперь ты дома. — Уверенный и теплый взгляд темно-зеленых глаз успокаивал. — Тебя больше никто не тронет. Ты сам распоряжаешься своей жизнью.
Лоренс не сказал ничего нового или удивительного, но Лидэль ясно ощутил, что одна из старых ран стала затягиваться. Он и не знал о ее существовании, ведь почти перестал чувствовать. Но возвращаясь домой, к семье и к себе, он начинал жить заново. А с жизнью приходила и боль.
Невольно вспомнился давний случай, когда Лидэль случайно застал Лоренса, разбивающего зеркало. У него тогда был такой взгляд — проникновенный, уязвимый. Тогда, Лидэль это ясно понял, он помог брату подняться, а не упасть еще глубже. Всего лишь молча перевязал окровавленную ладонь, принимая и помогая преодолеть страхи, которые терзали Лоренса. Так вот сейчас у Лидэля было такое чувство, что брат уже ему перевязал ладонь. И собрал осколки разбитого зеркала.
Лидэль, идя на поводу у своей натуры и полностью оправдывая возложенные на него обязанности, помимо бесед с Лоренсом ухитрялся трепаться едва ли не со всем войском, начиная с Нейлина и заканчивая походным кашеваром. Именно благодаря своему длинному носу, он донес брату о том, что лорд Феланэ успел растрепать всем о видении, посетившем короля в ночь перед последним сражением — тем самым, которое не состоялось по воле Света и их правителя.
— У тебя действительно было видение? — первым делом выпалил Лидэль после того, как выложил все Лоренсу. Тот устало потер виски и кивнул головой. — Да-а, потрясающе… И что ты видел?
— Сражение. Не совершившееся.
— Кстати, удивлен твоей миролюбивости, — с оттенком неодобрения заметил Лидэль. — Я бы вырезал всех орков. Эти твари столько лет насиловали, пытали и убивали нас, а ты их просто отпустил!
— Думаешь, я не хотел их уничтожить?! — выпалил Лоренс. Лидэль встретился с ним взглядом и затих: он никогда еще не видел брата таким злым, ненавидящим. — Они на моих глазах истязали беззащитных эльфов и эльфиек. Они заслужили смерти, и я очень хотел самолично вырезать большую их часть. Но видение… Лес показал мне будущее, где мы побеждаем, орки убиты, но и мы… никто бы не выжил, я похоронил бы всех своих воинов… Это ведь был не сон, не просто картина. Я прожил этот бой, смотрел в безжизненные глаза Адериэля…
Лидэль сглотнул, представляя эту картину. Чтобы хоть как-то отвлечься, он спросил:
— И что, все-все, кроме тебя, погибли бы?
— Ну, генерал Рисанэ выжил, — припомнил Лоренс, нахмурившись, а Лидэль подавился смешком. — Что?
— Старик Рисанэ на диво живуч. Ты посмотри, скольких он пережил и, предчувствую, еще переживет.
А вот весть о своем очередном возвышении — ведь эльфы стали еще больше благоговеть перед своим королем-Зрячим — Лоренс воспринял с досадой. Его попытки стянуть королевский венец и пожить "нормальной жизнью" Лидэль воспринимал со смехом. Но с Адериэлем все равно переговорил: и чтобы в следующий раз держал язык за зубами, и насчет Маи. О девушке Лидэль не то что бы беспокоился — скорее, он слишком хорошо знал повадки вот таких вот знатных холостых лордов. Для них служанки были никем. Лидэль, конечно, всегда приютит Маю в своих теневых рядах — агентом она была хорошим, — но все же чуточку заботы о своих эльфах не помешает. Уже на примере брата он понял, что одними приказами преданность не удержать. Так что к Феланэ он зашел. Благо, Лоренс успел уже дать понять всем, что Лидэль скоро получит должность наблюдающего за тенями, и слушаться его приказов есть их долг. Правда, выражение лица Адериэля явственно подсказывало, что он думает о своем кузене.
— Нашептала мне тут одна птичка, что вы ею заинтересовались, лорд Феланэ.
— Птичка? Предпочитаю эльфиек, — осклабился Адериэль, вот только карие глаза его смотрели пристально. Охотник.
— Ваши предпочтения мне теперь известны. — Лидэль прошелся по палатке. — Так значит, собираетесь жениться?
— Собираюсь. А вам какое дело?
— Простое. Мне судьба Маи небезразлична, и я предпочел бы быть уверенным в чистоте ваших помыслов, — протянул Лидэль, а потом хитро поинтересовался: — Неужели влюбился, Адери?
— Еще раз так меня назовешь — и попрощаешься с жизнью! — рыкнул Адериэль, вскакивая со стула так, что тот упал. — А к Мае у тебя не может быть никаких дел. Она — моя. Точка. Я не отдам ее тебе. Думаешь, я не догадался, что она непростая служанка? Такая эльфийка будет кем-то особенным… А она, значит, твоя подручная. И что, не отпустишь? Я и так заберу.
— А ее мнение? — Лидэль облокотился о стол, сложив руки на груди: он оставался спокоен, наблюдая за тем, как Адериэль сам ставит себя в невыгодное положение. Хорошо еще, что ему от этого дурака ничего не нужно. Лидэль уже понял, что он типично, по-фелановски, влюбился и теперь, как баран, прет на ворота. Вернее, на своего собеседника.
— Хочешь ее переубедить? Она меня любит!
— А ты?
Адериэль пожал плечами.
— Глупость спрашиваешь. Феланэ иначе не женятся.
«Скажи это моей матери», — подумал Лидэль, а вслух ответил:
— Тогда забирай. Мая хорошо послужила. Но я тебе не завидую.
— Сам-то на Рисанэ женишься.
— Согласен, — усмехнулся Лидэль и, пройдя к выходу из палатки, остановился у маленького складного столика, на котором горела одинокая свеча. Достав нож, он протянул его лезвие к пламени, нагревая металл.
— На будущее, лорд Феланэ. Если вы еще раз позволите распускать себе язык, разбалтывая тайны короны, которые — неважно как — стали вам известны, то я отрежу вам его.
Лидэль произнес все это спокойно, размерено, но когда встретился взглядом с Адериэлем, то понял, что охотник почуял предупреждение волка. Да, сильного хищника надо слушать: можно огрызаться, можно рычать, но никогда — переходить ему дорогу. Феланэ понял. Все же он не такой дурак, каким казался. Не зря Мая выбрала именно его.
Три четверти армии светлых эльфов вернулось в Рассветный Лес. Израненные войной и болью потерь они все равно смотрели с надеждой в будущее.
Прибытие в Листерэль короля стало радостным событием не только для его семьи, но и для всей столицы. Встреча Лоренса, Лидэля и Нейлина с их любимыми и родными женщинам и детьми была полна тепла, а глаза всех светились от счастья. Вопреки опасениям брата-близнеца (он всю дорогу ворчал на эту тему) Линэль именно его выбрала объектом своей любви, едва не задушив в нежных сестринских объятиях. Ее дорогой супруг тоже не остался без внимания, когда весь дворец прогремело:
— Папа! — и Наэвиль бросился на шею отцу в лучших традициях своей матери.
Приветствие Лоренса и Ирэйны было менее бурным, но им не нужны были слова и красивые жесты, чтобы понять друг друга. А момент, когда они вечером укачивали близнецов и молодой отец впервые взял на руки Лаэна, стал для него незабываемым. На следующее утро в люльку еще спящих принцев Наэвиль положил двух деревянных зайчиков.
— Растите счастливыми, — пожелал маленький лорд Миратэ, с любопытством рассматривая своих маленьких кузенов, пока взрослые обсуждали свои важные дела.
А дела действительно были важные, хотя Лоренс не рассказал близким о главном — о том, что будет происходить на публичной аудиенции в королевском дворце через неделю. И если назначению Лидэля наблюдающим за тенями никто не удивился — это было очевидно, — то вот бедный Нейлин, когда до него дошла очередь, очень удивился и смутился.
— Лорд Миратэ проявил недюжинную храбрость в этой войне. Он справился с поручениями короны и не подвел свое королевство. За его заслуги я передаю ему и его роду во владение земли предателей Виранэ.
После приема Ирэйна еще долго подсмеивалась над Линэль, что "вы, леди Миратэ, удачно вышли замуж". На что счастливая жена задирала повыше нос и с деланным высокомерием кивала.
Не успел Лидэль вдоволь поныть, как подошло время его свадьбы. Лоренс сдержал обещание и при помощи Ирэйны и Линэль обеспечил по-настоящему шикарное торжество. Свадьбу леди Рисанэ потом вспоминали долго, но перед ней — о чем не знали досужие столичные сплетники — был небольшой семейный пир, где собралась вся семья: Лоренс с Ирэйной, Линэль с Нейлином и Лидэль с приехавшей совсем недавно Эстель. Младший брат короля больше не выглядел, как оборванец из трущоб Рестании, и вновь мог покорять женские сердца одним своим взглядом льдистых глаз, которые, вот незадача, теперь чаще всего обращались к его невесте.
Несмотря на подавленный вид большинства членов семьи (никакая свадьба одного брата не могла помочь забыть Линэль гибель другого), Лоренс встал произносить тост, который, Свет свидетель, смог зародить надежду в сердцах тех, кто сидел за столом.
— Я хочу поднять этот бокал за наших близких. За братьев и сестер, за возлюбленных и, самое главное, за наших детей, уже родившихся и только ожидаемых. Я хочу надеяться — и я буду надеяться, — что мы еще не раз соберемся вместе за этим столом и поднимем бокалы друг за друга, чтобы когда-нибудь настал момент, когда наши дети не поняли, что такое потеря и боль. Я пью за это будущее, которое нам предстоит построить.
На небольшой поляне в саду возле дворца щебетали птицы, садясь прямо на скатерть и важно вышагивая между блюдами, а шестеро светлых эльфов сидели и слушали их переливы и голоса друг друга, радуясь, что у них есть надежда. Надежда на счастье, на жизнь и на будущее. То самое, за которое они только что подняли бокалы.
Прошло 20 лет
4886 год от Великого Нашествия
Рассветный Лес
— Игать! Игать! Игать!
— Отдай!
— Пусти!
— Игать! Игать!
— Опять ты!
— Ай, отпусти!
— Нет!
— Игать!!!
Линэль перевернулась на другой бок и накрыла голову подушкой. Не помогло.
— Если ты сейчас их не угомонишь, это сделаю я, — отчеканила леди Миратэ, даже не открыв глаза. Нейлин тяжело вздохнул и поднялся с постели, бросив мимолетный взгляд на небо. День за окном еще даже не начинался, солнце едва показалось из-за горизонта. Еще раз вздохнув, "несчастный" отец отправился успокаивать сыновей, пока это не сделала Линэль: если к делу подключится она, то ор будет стоять до вечера.
А внизу два светловолосых мальчишки, десяти и одиннадцати весен от роду, сцепились не на шутку, катаясь по полу и пуская в стороны всполохи искр. И Намелин, и Нивес унаследовали от матери магический дар, но драться предпочитали по старинке — на кулаках. Что поделать, третий и четвертый сын лорда Миратэ никогда не ладили, при этом их было невозможно разлучить: где находился Намелин, там же тут же появлялся Нивес.
— Не-ет! — прокричал один из драчунов, оттягивая за волосы второго: тот успел укусить его. А рядом, на диване, прыгал Нейшэль и радостно вопил "Игать!". В свои четыре весны он до сих пор плохо выговаривал слова, но его это не останавливало. Заразная энергия Намелина и Нивеса передалась младшему брату, который визжал, не останавливаясь, и махал в воздухе тряпичным волчонком.
— Замолчите, сейчас родители придут, — попытался призвать к порядку младших Наэвиль, но потерпел полное и сокрушительное поражение. Разнять дерущихся у него не получилось — магия легко откинула его в сторону, — а заткнуть Нейшэля мог только поднос с медовыми пирожными. И, естественно, на словесные увещевания никто из братьев не повелся.
— Тихо, отец! — прошипел вихрем слетевший с лестницы Нориэн — единственный из всех младших Миратэ унаследовавший от отца половину ликаньей крови. Наверное, именно поэтому он выглядел старше и серьезнее даже Наэвиля.
Подхватив Нейшэля, он повалил его на диван, пытаясь заглушить пронзительный визг брата, пока Намелин и Нивес поднимались с пола, а Наэвиль делал вид, что это не они тут на рассвете орут на все поместье — надо сказать, очень большое поместье. Старый дом Миратэ был давно разрушен: после того, как король пожаловал Нейлину соседние с ним земли Виранэ, молодой лорд построил новое поместье, в самом центре своих расширившихся владений. Так что теперь размер фамильного дома Миратэ вполне соответствовал их увеличившемуся семейству. А вот их буйному нраву — нет.
— Что опять случилось? — устало спросил Нейлин, спускаясь вниз, в гостиную. Учитывая количество детей и темперамент собственной супруги, ему редко удавалось высыпаться — и это без учета его обязанностей, как лорда Миратэ!
— Ничего, — нестройным хором ответили сыновья.
Намелин и Нивес насупились и то и дело бросали друг на друга недовольные взгляды и пытались ущипнуть, а Нориэн все еще зажимал рот Нейшэлю, который пытался прокусить его ладонь. Один Наэвиль выглядел почти прилично, но виноватый взгляд выдавал его с потрохами.
Нейлин попытался придать себе грозный вид строгого родителя и принялся "отчитывать" детей:
— Что вы тут устроили? Неужели нельзя поиграть в тихие, спокойные игры…
— Мы не дети!
— Он ребенок!
— Нет!
— Папа, не слушай их!
— Ай!
— Игать!!!
И в завершении всего сверху раздалось по-настоящему грозное "Нейлин!". Спустя минуту в гостиную спустилась Линэль, в одном халате, домашних туфлях и с распущенными волосами, зато с горящим взглядом, под которым присмирели все: и муж, и дети.
— Еще. Раз. Вы. Разбудите. Меня. Так. Рано. И. Пожалеете, — отчеканила она, жестом отправив Наэвиля прочь, потом обернулась к Намелину и Нивесу: — Два дополнительных урока. Без магии будете помогать на кухне.
Одним легким магическим импульсом, она наложила щит-блокиратор на способности сыновей и посмотрела на Нориэна, "незаметно" вытирающего окровавленную ладонь о штаны, и довольного Нейшэля, тискающего фамильного волчонка — с ним играли все братья.
— Позаботься о сыне, — рыкнула Линэль на тихо стоящего у стены Нейлина и подошла к дивану: — Нейшэль, малыш мой, иди к маме!
— Игать!
— Играть! — со смехом подтвердила леди Миратэ, унося младшего сына наверх. Два ликана-полукровки облегченно вздохнули: уж они-то знали, что сегодня им повезло. Линэль могла быть крута с домашними, если они серьезно провинились. Но сегодня гроза прошла стороной, и Нейлин с Нориэном, легко поняв друг друга по взгляду, отправились на охоту. Пусть проказники Намелин и Нивес поработают, а бедняга Наэвиль наконец-то почитает в тишине: очень скоро их поместье вновь наполнится криками и ссорами, ведь завтра они отправляются в столицу. Совсем скоро в Листерэле будут давать бал в честь совершеннолетия кронпринца.
— Пап.
— Пап!
— Ну папочка!
— Папуль, вставай.
— Пап, пора уже.
— Ну-у пап, ну-у ты самый лучший, только проснись.
— Пап!
Лидэль что-то невнятно промычал из-под одеяла, лишь сильнее закутываясь в него.
— Да иди ты в Глубины, Лоренс. Нечего здесь обсуждать, — мрачно ответил Лидэль. — Попался я. Всего пятнадцать плетей. Меня, между прочим, однажды огромный скорпион за ногу цапнул. Вот там было больно!
Однако взгляд брата ясно показал, что его так просто с истинного пути не собьешь.
— Лидэль, я знаю, что чувствует пленник, привязанный к столбу, когда кожу рассекает хлыст. Страх, беспомощность, боль…
— Было страшно, — неожиданно — в первую очередь для самого себя — признался Лидэль, встречаясь взглядом с Лоренсом. — Они мне руку хотели отрубить, — одними губами прошептал он. — А потом пятнадцать раз… Я вырваться не мог…
— Но теперь ты дома. — Уверенный и теплый взгляд темно-зеленых глаз успокаивал. — Тебя больше никто не тронет. Ты сам распоряжаешься своей жизнью.
Лоренс не сказал ничего нового или удивительного, но Лидэль ясно ощутил, что одна из старых ран стала затягиваться. Он и не знал о ее существовании, ведь почти перестал чувствовать. Но возвращаясь домой, к семье и к себе, он начинал жить заново. А с жизнью приходила и боль.
Невольно вспомнился давний случай, когда Лидэль случайно застал Лоренса, разбивающего зеркало. У него тогда был такой взгляд — проникновенный, уязвимый. Тогда, Лидэль это ясно понял, он помог брату подняться, а не упасть еще глубже. Всего лишь молча перевязал окровавленную ладонь, принимая и помогая преодолеть страхи, которые терзали Лоренса. Так вот сейчас у Лидэля было такое чувство, что брат уже ему перевязал ладонь. И собрал осколки разбитого зеркала.
***
Лидэль, идя на поводу у своей натуры и полностью оправдывая возложенные на него обязанности, помимо бесед с Лоренсом ухитрялся трепаться едва ли не со всем войском, начиная с Нейлина и заканчивая походным кашеваром. Именно благодаря своему длинному носу, он донес брату о том, что лорд Феланэ успел растрепать всем о видении, посетившем короля в ночь перед последним сражением — тем самым, которое не состоялось по воле Света и их правителя.
— У тебя действительно было видение? — первым делом выпалил Лидэль после того, как выложил все Лоренсу. Тот устало потер виски и кивнул головой. — Да-а, потрясающе… И что ты видел?
— Сражение. Не совершившееся.
— Кстати, удивлен твоей миролюбивости, — с оттенком неодобрения заметил Лидэль. — Я бы вырезал всех орков. Эти твари столько лет насиловали, пытали и убивали нас, а ты их просто отпустил!
— Думаешь, я не хотел их уничтожить?! — выпалил Лоренс. Лидэль встретился с ним взглядом и затих: он никогда еще не видел брата таким злым, ненавидящим. — Они на моих глазах истязали беззащитных эльфов и эльфиек. Они заслужили смерти, и я очень хотел самолично вырезать большую их часть. Но видение… Лес показал мне будущее, где мы побеждаем, орки убиты, но и мы… никто бы не выжил, я похоронил бы всех своих воинов… Это ведь был не сон, не просто картина. Я прожил этот бой, смотрел в безжизненные глаза Адериэля…
Лидэль сглотнул, представляя эту картину. Чтобы хоть как-то отвлечься, он спросил:
— И что, все-все, кроме тебя, погибли бы?
— Ну, генерал Рисанэ выжил, — припомнил Лоренс, нахмурившись, а Лидэль подавился смешком. — Что?
— Старик Рисанэ на диво живуч. Ты посмотри, скольких он пережил и, предчувствую, еще переживет.
А вот весть о своем очередном возвышении — ведь эльфы стали еще больше благоговеть перед своим королем-Зрячим — Лоренс воспринял с досадой. Его попытки стянуть королевский венец и пожить "нормальной жизнью" Лидэль воспринимал со смехом. Но с Адериэлем все равно переговорил: и чтобы в следующий раз держал язык за зубами, и насчет Маи. О девушке Лидэль не то что бы беспокоился — скорее, он слишком хорошо знал повадки вот таких вот знатных холостых лордов. Для них служанки были никем. Лидэль, конечно, всегда приютит Маю в своих теневых рядах — агентом она была хорошим, — но все же чуточку заботы о своих эльфах не помешает. Уже на примере брата он понял, что одними приказами преданность не удержать. Так что к Феланэ он зашел. Благо, Лоренс успел уже дать понять всем, что Лидэль скоро получит должность наблюдающего за тенями, и слушаться его приказов есть их долг. Правда, выражение лица Адериэля явственно подсказывало, что он думает о своем кузене.
— Нашептала мне тут одна птичка, что вы ею заинтересовались, лорд Феланэ.
— Птичка? Предпочитаю эльфиек, — осклабился Адериэль, вот только карие глаза его смотрели пристально. Охотник.
— Ваши предпочтения мне теперь известны. — Лидэль прошелся по палатке. — Так значит, собираетесь жениться?
— Собираюсь. А вам какое дело?
— Простое. Мне судьба Маи небезразлична, и я предпочел бы быть уверенным в чистоте ваших помыслов, — протянул Лидэль, а потом хитро поинтересовался: — Неужели влюбился, Адери?
— Еще раз так меня назовешь — и попрощаешься с жизнью! — рыкнул Адериэль, вскакивая со стула так, что тот упал. — А к Мае у тебя не может быть никаких дел. Она — моя. Точка. Я не отдам ее тебе. Думаешь, я не догадался, что она непростая служанка? Такая эльфийка будет кем-то особенным… А она, значит, твоя подручная. И что, не отпустишь? Я и так заберу.
— А ее мнение? — Лидэль облокотился о стол, сложив руки на груди: он оставался спокоен, наблюдая за тем, как Адериэль сам ставит себя в невыгодное положение. Хорошо еще, что ему от этого дурака ничего не нужно. Лидэль уже понял, что он типично, по-фелановски, влюбился и теперь, как баран, прет на ворота. Вернее, на своего собеседника.
— Хочешь ее переубедить? Она меня любит!
— А ты?
Адериэль пожал плечами.
— Глупость спрашиваешь. Феланэ иначе не женятся.
«Скажи это моей матери», — подумал Лидэль, а вслух ответил:
— Тогда забирай. Мая хорошо послужила. Но я тебе не завидую.
— Сам-то на Рисанэ женишься.
— Согласен, — усмехнулся Лидэль и, пройдя к выходу из палатки, остановился у маленького складного столика, на котором горела одинокая свеча. Достав нож, он протянул его лезвие к пламени, нагревая металл.
— На будущее, лорд Феланэ. Если вы еще раз позволите распускать себе язык, разбалтывая тайны короны, которые — неважно как — стали вам известны, то я отрежу вам его.
Лидэль произнес все это спокойно, размерено, но когда встретился взглядом с Адериэлем, то понял, что охотник почуял предупреждение волка. Да, сильного хищника надо слушать: можно огрызаться, можно рычать, но никогда — переходить ему дорогу. Феланэ понял. Все же он не такой дурак, каким казался. Не зря Мая выбрала именно его.
***
Три четверти армии светлых эльфов вернулось в Рассветный Лес. Израненные войной и болью потерь они все равно смотрели с надеждой в будущее.
Прибытие в Листерэль короля стало радостным событием не только для его семьи, но и для всей столицы. Встреча Лоренса, Лидэля и Нейлина с их любимыми и родными женщинам и детьми была полна тепла, а глаза всех светились от счастья. Вопреки опасениям брата-близнеца (он всю дорогу ворчал на эту тему) Линэль именно его выбрала объектом своей любви, едва не задушив в нежных сестринских объятиях. Ее дорогой супруг тоже не остался без внимания, когда весь дворец прогремело:
— Папа! — и Наэвиль бросился на шею отцу в лучших традициях своей матери.
Приветствие Лоренса и Ирэйны было менее бурным, но им не нужны были слова и красивые жесты, чтобы понять друг друга. А момент, когда они вечером укачивали близнецов и молодой отец впервые взял на руки Лаэна, стал для него незабываемым. На следующее утро в люльку еще спящих принцев Наэвиль положил двух деревянных зайчиков.
— Растите счастливыми, — пожелал маленький лорд Миратэ, с любопытством рассматривая своих маленьких кузенов, пока взрослые обсуждали свои важные дела.
А дела действительно были важные, хотя Лоренс не рассказал близким о главном — о том, что будет происходить на публичной аудиенции в королевском дворце через неделю. И если назначению Лидэля наблюдающим за тенями никто не удивился — это было очевидно, — то вот бедный Нейлин, когда до него дошла очередь, очень удивился и смутился.
— Лорд Миратэ проявил недюжинную храбрость в этой войне. Он справился с поручениями короны и не подвел свое королевство. За его заслуги я передаю ему и его роду во владение земли предателей Виранэ.
После приема Ирэйна еще долго подсмеивалась над Линэль, что "вы, леди Миратэ, удачно вышли замуж". На что счастливая жена задирала повыше нос и с деланным высокомерием кивала.
Не успел Лидэль вдоволь поныть, как подошло время его свадьбы. Лоренс сдержал обещание и при помощи Ирэйны и Линэль обеспечил по-настоящему шикарное торжество. Свадьбу леди Рисанэ потом вспоминали долго, но перед ней — о чем не знали досужие столичные сплетники — был небольшой семейный пир, где собралась вся семья: Лоренс с Ирэйной, Линэль с Нейлином и Лидэль с приехавшей совсем недавно Эстель. Младший брат короля больше не выглядел, как оборванец из трущоб Рестании, и вновь мог покорять женские сердца одним своим взглядом льдистых глаз, которые, вот незадача, теперь чаще всего обращались к его невесте.
Несмотря на подавленный вид большинства членов семьи (никакая свадьба одного брата не могла помочь забыть Линэль гибель другого), Лоренс встал произносить тост, который, Свет свидетель, смог зародить надежду в сердцах тех, кто сидел за столом.
— Я хочу поднять этот бокал за наших близких. За братьев и сестер, за возлюбленных и, самое главное, за наших детей, уже родившихся и только ожидаемых. Я хочу надеяться — и я буду надеяться, — что мы еще не раз соберемся вместе за этим столом и поднимем бокалы друг за друга, чтобы когда-нибудь настал момент, когда наши дети не поняли, что такое потеря и боль. Я пью за это будущее, которое нам предстоит построить.
На небольшой поляне в саду возле дворца щебетали птицы, садясь прямо на скатерть и важно вышагивая между блюдами, а шестеро светлых эльфов сидели и слушали их переливы и голоса друг друга, радуясь, что у них есть надежда. Надежда на счастье, на жизнь и на будущее. То самое, за которое они только что подняли бокалы.
Эпилог
Прошло 20 лет
4886 год от Великого Нашествия
Рассветный Лес
— Игать! Игать! Игать!
— Отдай!
— Пусти!
— Игать! Игать!
— Опять ты!
— Ай, отпусти!
— Нет!
— Игать!!!
Линэль перевернулась на другой бок и накрыла голову подушкой. Не помогло.
— Если ты сейчас их не угомонишь, это сделаю я, — отчеканила леди Миратэ, даже не открыв глаза. Нейлин тяжело вздохнул и поднялся с постели, бросив мимолетный взгляд на небо. День за окном еще даже не начинался, солнце едва показалось из-за горизонта. Еще раз вздохнув, "несчастный" отец отправился успокаивать сыновей, пока это не сделала Линэль: если к делу подключится она, то ор будет стоять до вечера.
А внизу два светловолосых мальчишки, десяти и одиннадцати весен от роду, сцепились не на шутку, катаясь по полу и пуская в стороны всполохи искр. И Намелин, и Нивес унаследовали от матери магический дар, но драться предпочитали по старинке — на кулаках. Что поделать, третий и четвертый сын лорда Миратэ никогда не ладили, при этом их было невозможно разлучить: где находился Намелин, там же тут же появлялся Нивес.
— Не-ет! — прокричал один из драчунов, оттягивая за волосы второго: тот успел укусить его. А рядом, на диване, прыгал Нейшэль и радостно вопил "Игать!". В свои четыре весны он до сих пор плохо выговаривал слова, но его это не останавливало. Заразная энергия Намелина и Нивеса передалась младшему брату, который визжал, не останавливаясь, и махал в воздухе тряпичным волчонком.
— Замолчите, сейчас родители придут, — попытался призвать к порядку младших Наэвиль, но потерпел полное и сокрушительное поражение. Разнять дерущихся у него не получилось — магия легко откинула его в сторону, — а заткнуть Нейшэля мог только поднос с медовыми пирожными. И, естественно, на словесные увещевания никто из братьев не повелся.
— Тихо, отец! — прошипел вихрем слетевший с лестницы Нориэн — единственный из всех младших Миратэ унаследовавший от отца половину ликаньей крови. Наверное, именно поэтому он выглядел старше и серьезнее даже Наэвиля.
Подхватив Нейшэля, он повалил его на диван, пытаясь заглушить пронзительный визг брата, пока Намелин и Нивес поднимались с пола, а Наэвиль делал вид, что это не они тут на рассвете орут на все поместье — надо сказать, очень большое поместье. Старый дом Миратэ был давно разрушен: после того, как король пожаловал Нейлину соседние с ним земли Виранэ, молодой лорд построил новое поместье, в самом центре своих расширившихся владений. Так что теперь размер фамильного дома Миратэ вполне соответствовал их увеличившемуся семейству. А вот их буйному нраву — нет.
— Что опять случилось? — устало спросил Нейлин, спускаясь вниз, в гостиную. Учитывая количество детей и темперамент собственной супруги, ему редко удавалось высыпаться — и это без учета его обязанностей, как лорда Миратэ!
— Ничего, — нестройным хором ответили сыновья.
Намелин и Нивес насупились и то и дело бросали друг на друга недовольные взгляды и пытались ущипнуть, а Нориэн все еще зажимал рот Нейшэлю, который пытался прокусить его ладонь. Один Наэвиль выглядел почти прилично, но виноватый взгляд выдавал его с потрохами.
Нейлин попытался придать себе грозный вид строгого родителя и принялся "отчитывать" детей:
— Что вы тут устроили? Неужели нельзя поиграть в тихие, спокойные игры…
— Мы не дети!
— Он ребенок!
— Нет!
— Папа, не слушай их!
— Ай!
— Игать!!!
И в завершении всего сверху раздалось по-настоящему грозное "Нейлин!". Спустя минуту в гостиную спустилась Линэль, в одном халате, домашних туфлях и с распущенными волосами, зато с горящим взглядом, под которым присмирели все: и муж, и дети.
— Еще. Раз. Вы. Разбудите. Меня. Так. Рано. И. Пожалеете, — отчеканила она, жестом отправив Наэвиля прочь, потом обернулась к Намелину и Нивесу: — Два дополнительных урока. Без магии будете помогать на кухне.
Одним легким магическим импульсом, она наложила щит-блокиратор на способности сыновей и посмотрела на Нориэна, "незаметно" вытирающего окровавленную ладонь о штаны, и довольного Нейшэля, тискающего фамильного волчонка — с ним играли все братья.
— Позаботься о сыне, — рыкнула Линэль на тихо стоящего у стены Нейлина и подошла к дивану: — Нейшэль, малыш мой, иди к маме!
— Игать!
— Играть! — со смехом подтвердила леди Миратэ, унося младшего сына наверх. Два ликана-полукровки облегченно вздохнули: уж они-то знали, что сегодня им повезло. Линэль могла быть крута с домашними, если они серьезно провинились. Но сегодня гроза прошла стороной, и Нейлин с Нориэном, легко поняв друг друга по взгляду, отправились на охоту. Пусть проказники Намелин и Нивес поработают, а бедняга Наэвиль наконец-то почитает в тишине: очень скоро их поместье вновь наполнится криками и ссорами, ведь завтра они отправляются в столицу. Совсем скоро в Листерэле будут давать бал в честь совершеннолетия кронпринца.
***
— Пап.
— Пап!
— Ну папочка!
— Папуль, вставай.
— Пап, пора уже.
— Ну-у пап, ну-у ты самый лучший, только проснись.
— Пап!
Лидэль что-то невнятно промычал из-под одеяла, лишь сильнее закутываясь в него.
