Так демонстративно, так жестоко, так явно.
Холод поселился где-то внутри. Темный Император все же не спас сестру, иначе Шарот бы так явно не действовал — это была последняя здравая мысль, которая посетила разум Джетты, а потом эльфийка умерла, заледенела. Лес скрыл ее следы, спрятал тайны, похоронил боль.
— Я скучала. В письмах не все можно передать, — вздохнула Эда, прижимаясь к маме. Та ласково перебирала выбившиеся из косы пряди и наверняка улыбалась.
— Не думаю, что вы в будущем еще раз так надолго уедете. Из всех мальчиков Велон больше всего проводит времени в столице. Статус наследника накладывает свои ограничения, ему приходится быть рядом с отцом и часто заменять его.
— Насколько?
— Как часто Вадериону позволяет совесть скидывать на сына свои обязанности.
— Совесть? — переспросила Эда. — Тогда очень часто.
Женщины легко рассмеялись. Мама ласково погладила ее по голове.
— Эда, ты настоящее чудо.
— Мам! — смутилась принцесса. Она, конечно, тоже любила Элиэн, та заменила ей мать, которую она никогда не знала, но от такого явного расположения становилось неудобно. Впрочем, саму Императрицу ничего не смутило: она не позволила Эде встать, продолжая обнимать дочь и поглаживать ее по длинным темным волосам.
— Ты такая счастливая. Ты умничка.
Эда прикрыла глаза, наслаждаясь близостью любимого эльфа. Никогда не думала, что кто-то неродной по крови может стать родным по духу.
— Пап, вот ты себе можешь представить, — раздался голос Велона, — чтобы мы так с тобой миловались?
Насмешка в голосе принца больно била по ушам, но Эда не успела осадить мужа — это сделала Элиэн.
— Не могу, — хмыкнул сдержанно Вадерион, проходя к своему кабинету. От дальнейших рассуждений он отказался, но выражение лица явно говорило о том, что иронию сына он разделяет полностью.
— А вот я могу, — с улыбкой ответила Элиэн и с теплотой вспомнила: — Вадерион его обнимал, целовал в лобик и называл "мой маленький принц".
— ЭЛИЭН! МАМА! — прогрохотало на ползамка. — Такого никогда не было! Ему было полтора года!
Велон глянул на отца.
— Что? — Все отвращение этого мира сейчас воплотилось в выражении лица принца. А мама продолжила подливать масло в огонь.
— Он его так любил, — рассказывала она Эде. — Я после родов Велона видела только когда мне Вадерион его покормить приносил. А как только он говорить и ходить научился, эти двое совсем пропали — все вместе, папа и его любимый маленький принц.
— Так мило, — заметила Эда с улыбкой, поглядывая на мужа. Того аж перекосило. Что интересно, у Вадериона было точно такое же выражение лица.
— Женщины, — с отвращением постановили мужчины и ушли, так и не добившись раскаяния от этих жестоких существ, которые по воле Тьмы были их супругами.
Перо легко порхало по пергаменту, выводя строчки на шаэ'рет. Эда улыбалась. Только переписка с одним эльфом в этом мире могла ее так порадовать.
— Ну и кому ты пишешь с таким выражением лица? — хмыкнул Велон, входя в ее кабинет без стука. Как оказалось, одни покои — это не только совместные ночи, полные любви, но и беспардонность некоторых супругов.
— Вам с мамой не хватает личного общения, решили письма друг другу писать? — продолжал усмехаться муж, подходя.
Эда лишь вздохнула, собираясь напомнить Велону, что даже у любящих друг друга эльфов существуют личные границы, но тут он увидел язык письма, и на лице проступила злость. Нет, ярость.
— Только не говори, что ты пишешь этому пустынному ублюдку, — процедил он.
— Да, я пишу Криару, — отчеканила Эда, многозначительно глядя на мужа. — В этих письмах нет никаких политических секретов, если тебя это волнует. Обычная переписка друзей.
— Друзей? Эда, этот ублюдок — красавец-бабник на полторы сотни лет старше тебя!
— Я буду признательна тебе, если ты перестанешь его оскорблять, — пока еще сдерживаясь, холодно отозвалась Эда.
— Так ты его еще и защищаешь? — страшным голосом переспросил Велон. Сейчас он, как никогда, напоминал темного принца, наследника Императора. На мгновение Эде показалось, что его даже окружило облако сплошной черноты. Словно сама Тьма…
— Он мой друг. Он единственный в Шарэте поддерживал и заботился обо мне. И да, я его защищаю, потому что ты ведешь себя…
— Как я должен реагировать?! Моя жена переписывается с похотливым скотом! Потому что только слепой немощный мужчина не возжелал бы тебя. — Он ловко выхватил из-под рук Эды незаконченное письмо. — Что ты пишешь этому ублюдку?
— Не смей оскорблять его! — закричала она, выходя из себя. — Ты ровняешь по себе! Если кто тут и похотливый скот, так это ты!
Лицо Велона закаменело. Он не глядя скомкал письмо и отправил его в камин, после чего молча вышел.
— Велон!
— Я прекрасно все понял, — тихо и холодно обронил он, не оглядываясь.
Эда бросилась за Велоном, не заметив, как на подоконнике осталась тонкая полоска песка. Она была в смятении. Конечно, он разозлил ее — он последнее время только и делал, что бесил ее, — но сердце разрывалось от боли, когда он отталкивал ее.
К сожалению, Велон передвигался намного быстрее Эды, и ей пришлось перейти на бег, чтобы догнать его — произошло это только у главной лестницы. Широкая — метров пятнадцать, — устеленная черно-алым ковром и с резными позолоченными перилами, она сама по себе являлась произведением искусства. А заодно и местом ссоры.
— Велон, стой! Я не договорила!
— Зато я дослушал, — огрызнулся он, оборачиваясь, и вдруг в его глазах отразился ужас. Эда ничего не успела понять или отреагировать — Велон резко дернул ее на себя, она пролетела мимо него, пытаясь вернуть себе равновесие, но тщетно. Перила промелькнули перед самым лицом, она больно ударилась о ступени, перекувырнулась, успев заметить, как падает на черный ковер Велон, а затем полет продолжился, и она с ужасом поняла, что сейчас разобьется…
Нарастающая боль внизу живота, головокружение, весь мир вертится перед нею, полное ощущение беспомощности — и сильные руки, подхватывающие ее. Запах кофе и крепкого ледзерского — кажется, он въелся под кожу. Вот только Велон остался наверху, а значит…
— Папа, — пробормотала Эда и потеряла сознание от невыносимой боли.
И вот Вадерион стоит с телом жены сына, с которого капает кровь, а на верхних ступенях лежит тот самый сын, и даже отсюда видно, что он не дышит. Обычная ситуация для императорского замка, такие случаются раз в пару десятилетий.
— Вэйзар!
Второй принц, не успевший уйти далеко после нагоняя от отца (всего лишь не вовремя съязвил, с кем не бывает?), примчался за долю секунды — он хорошо научился по интонации папиного ора определять, что тому нужно.
— Отнести ее Сайлу, — приказал Вадерион, передавая Вэйзару бесчувственное тело Эды. Несмотря на природную смуглость, лицо эльфийки побледнело, а на пол уже явно капала почти черная кровь.
Слава Тьме, сыновья прекрасно знали, когда можно, а когда нельзя спорить с отцом, и Вэйзар не стал задавать глупых вопросов или упрямиться, быстро исчезнув с Эдой в направлении покоев лекаря. Вадерион же мгновенно оказался рядом с Велоном, силой Тьмы удерживая душу сына в теле. Оставалось дождаться Сайла, который сначала займется Эдой. Было полно времени подумать о том, выживет ли Велон или нет. Чем еще заняться отцу?
Элиэн сидела в гостиной покоев старшего сына и рассматривала гобелен. Когда она вышивала его, то думала о том, какая судьба уготовлена Велону. Повторит ли он путь своего отца? Хотя бы в любви.
Дверь отворилась, и в гостиную молча зашел Вадерион. Опустившись в соседнее кресло, он несколько минут молчал, а затем напряженно поинтересовался:
— Как она?
— Жива. Велон?
— Сдохнет он, как же! — рыкнул Вадерион. — Получил магическую оплеуху. Заклинание-ловушка, Велону повезло, что рядом был я. Попади он в нее в одиночестве, тогда точно умер бы. А так оклемается. Он, идиот, привычный… Я видел, как все произошло, Элиэн, Велон оттолкнул Эду с линии удара, принимая весь заряд на себя, но, видимо, ей все же досталось?
— Нет, она пострадала от падения, — Элиэн тяжело вздохнула и потерла лоб. — Она ждет ребенка… Ждала… Не знаю. Сайл спас ей жизнь, но за ребенка не поручился. Нужно время, чтобы понять.
Она замолчала, и почти полчаса они просидели в абсолютной тишине.
— Это была ловушка на меня, — неожиданно заявил Вадерион. — Велон с Эдой ссорились и шли почти не глядя — ни один из них должен был появиться на лестнице, я отпустил этого балбеса к жене. Но ему прямо приспичило поругаться с ней на лестнице, — раздраженно произнес мужчина. — А вот я как раз шел в ту сторону после получасового разговора с Вэйзаром.
— Обсуждали методы воспитания?
— Скорее, опробовали на нем.
Элиэн покачала головой, но не успела ничего сказать — из спальни вышел Сайл.
— Что? — первым делом поинтересовалась Императрица, в голосе которой прорывалось неподдельное беспокойство.
— Повезло, что Вадерион поймал принцессу до того, как она пролетела еще пару пролетов. Но ближайший месяц ей придется провести в постели — я прошу вас, ваше величество, донести до ее высочества важность моих указаний. Речь идет о здоровье ее ребенка и ее самой.
— Она очнулась?
— Нет, но думаю, к завтрашнему утру это произойдет. А вот принц еще с неделю проваляется без сознания — в этот раз он превзошел сам себя.
— Тоже так считаю, — вставил свое "важное" замечание Вадерион.
Элиэн больше их не слушала — поднялась и направилась в спальню. Ее мужу оставалось лишь хмуриться: она слишком близко к сердцу принимала проблемы Эды. Словно дочери. Но, с другой стороны, для Вадериона главное было спокойствие Элиэн, и если ей легче рядом с Эдой, то пусть сидит. Женщины.
— Благодарю, — произнес Император, когда они с Сайлриусом остались одни. Лекарь устало опустился в кресло и отозвался:
— Это меньшее, что я могу сделать для тебя.
Сайл по старой привычке воспитанника обращался к Императору на "ты", а тот не поправлял — не видел смысла, ибо дорожил старым приятелем и бывшим учеником.
— К тому же где я еще получу столь обширную практику, как не в твоем замке.
— О да, нигде в Темной Империи не творится столько восхитительной мерзости.
Они все были такими разными — женщины семьи Шелар'рис. Деловая яркая Лисари, спокойная и холодная Шильэт, яростная и резкая Велия, спокойная и мудрая мама. Эде по-своему нравилась каждая из них, благо отношения в семье поддерживались хорошие даже между женщинами. И уж тем более никто не собирался оставлять Эду одну со своими мыслями и проблемами. Самочувствие ее оставляло желать лучшего — она ослабла, мучилась болями и переживала за малыша и Велона, — она даже с постели не поднималась. Поэтому каждый день к ней обязательно кто-нибудь заглядывал. Сегодня собрался аж весь "женский отряд", как любил его называть Вэйзар. Шильэт пересказывала Эде последние новости по покушению. К сожалению, ничего утешительного сообщить было нельзя: все труды принцев и Теней пошли прахом.
— Подозрения, конечно, у нас есть, но чего они дают? — резюмировала Шильэт.
— Нам бы мага… То есть чародея, — протянула Лисари, перебрасывая подруге яблоко. Шильэт одним когтем разрезала его и вернула половинку. Женщины расположились в изножье кровати и периодически перебрасывались то шутками, то яблоками, которых Лисари принесла целую корзину — подкормить Эду и малыша. Только вот они есть не захотели, поэтому пришлось "несчастной" ликанше есть спелые желтые яблочки. Мама лишь улыбалась, глядя на них, и ласково поглаживала Эду по распущенным волосам.
— Да, папа решительно против чародеев, — подтвердила Шильэт. — И знаете, я их видела — папа прав. Магам и темным нельзя доверять, а тут два в одном.
— Да, ты уже говорила, — Лисари многозначительно посмотрела на подругу. — Мы обсудили этот вопрос и подумали, что, может быть, Эда нам поможет?
— Я рассказала все, что видела, — тихо отозвалась эльфийка. — Но как я могу еще помочь?
— Ты же маг. Маг, который был прямо на месте покушения! Разве ты не можешь найти создателя ловушки? Или хотя навести на след?
— Мы спрашивали Сайла, он сказал, что магией тебе заниматься можно, главное не нагружать тело, — добавила Шильэт больше для мамы, чем для Эды.
— Я бы все равно не стала рисковать, — высказала свое мнение Элиэн, но настаивать не стала.
— Я не могу, — все также тихо ответила Эда.
— О, то есть? — удивилась Лисари, даже яблочком поперхнулась.
— Что-то случилось? — нахмурилась Шильэт, не глядя хлопая подружку по спине.
Эда прислонилась к боку мамы и прикрыла глаза. Меньше всего ей хотелось рассказывать другим о своей особенности, почему-то всегда смотрят с осуждением либо жалостью. Но время пришло, Эда знала, что этот момент настанет: когда-нибудь семье понадобятся ее способности мага, а она их разочарует.
— Я больше не маг. Пустынные эльфийки, переставая быть девушками, лишаются дара. Поэтому в моем народе нет женщин-магов.
Так как глаза Эда закрыла, то реакцию подруг видеть не могла, и повисшая тишина ее напрягала.
— Вот вечно из-за этих мужиков что-то теряешь, — трагично вздохнула Лисари.
— Свободу, — поддержала Шильэт.
— Дом.
— Семью.
— Друзей.
— Чувство собственного достоинства.
— Не, это всегда с нами.
Подруги рассмеялись, и даже Эда с мамой позволили себе улыбки.
— Жаль, что ты не сможешь помочь, — честно высказалась Шильэт. — Но пустяки, оставим это расследование мужикам. Надо же им продемонстрировать нам, какие они защитники.
— Да, обязательно, — вроде бы серьезно, но со смешинкой в глазах поддержала мама.
Эда смотрела на них и не знала, как словами выразить всю глубину признательности. За то, что они рядом, что понимают и поддерживают, что существует их семья, которая всегда вместе. Это невозможно описать словами, только почувствовать.
— Велону не лучше?
— Нет, — ответила мама. В отличие от Эды, разместившейся в их покоях, Велон находился на попечении у Сайла, и новости о нем она вынуждена была узнавать от мамы. — Он пока не приходил в себя.
— Не переживай, этот точно не сдохнет, — попыталась успокоить ее Шильэт, но Эда не могла перестать тревожиться.
— Очнулся? — раздался знакомый мужской голос.
— Ага. Ну я сразу тебя позвал, как ты и просил.
«Вэйзар и папа», — определил сонный разум Велона. Думать не хотелось, двигаться — тем более.
Одни шаги отдалились — хлопок двери, а другие приблизились. Велон буквально почувствовал, как отец навис над ним. На этом разум окончательно покинул его, и принц стал парить в какой-то воздушной перине — без тревог и сожалений. А потом папа заговорил.
— Что разлегся?
— Папа, — едва ворочая языком, пробормотал Велон. Сил разлепить глаза не было.
— Папа-папа, — подтвердил тот. — Тебя тоже скоро так будут звать. Что ты разлегся? Тебя там больная беременная жена ждет, не знает, доживет ли ваш ребенок до завтра. А ты тут отдыхаешь.
Вот что папа умел, так это мотивировать своих сыновей. Уже через пять минут в спальню к пытающейся заснуть Эде ввалилось более-менее одетое (что попалось под руку) тело мужа и рухнуло к ней на кровать — правда, предельно осторожно, чтобы не потревожить жену.
— Велон! — Эда обвила его шею руками, прижалась всем телом, чувствуя тепло родного эльфа. — Как ты?
— Нормально, — ответил он на последнем издыхании — больше никакое слово (даже ругательное) не могло отразить его состояние "полумертв".
Холод поселился где-то внутри. Темный Император все же не спас сестру, иначе Шарот бы так явно не действовал — это была последняя здравая мысль, которая посетила разум Джетты, а потом эльфийка умерла, заледенела. Лес скрыл ее следы, спрятал тайны, похоронил боль.
***
— Я скучала. В письмах не все можно передать, — вздохнула Эда, прижимаясь к маме. Та ласково перебирала выбившиеся из косы пряди и наверняка улыбалась.
— Не думаю, что вы в будущем еще раз так надолго уедете. Из всех мальчиков Велон больше всего проводит времени в столице. Статус наследника накладывает свои ограничения, ему приходится быть рядом с отцом и часто заменять его.
— Насколько?
— Как часто Вадериону позволяет совесть скидывать на сына свои обязанности.
— Совесть? — переспросила Эда. — Тогда очень часто.
Женщины легко рассмеялись. Мама ласково погладила ее по голове.
— Эда, ты настоящее чудо.
— Мам! — смутилась принцесса. Она, конечно, тоже любила Элиэн, та заменила ей мать, которую она никогда не знала, но от такого явного расположения становилось неудобно. Впрочем, саму Императрицу ничего не смутило: она не позволила Эде встать, продолжая обнимать дочь и поглаживать ее по длинным темным волосам.
— Ты такая счастливая. Ты умничка.
Эда прикрыла глаза, наслаждаясь близостью любимого эльфа. Никогда не думала, что кто-то неродной по крови может стать родным по духу.
— Пап, вот ты себе можешь представить, — раздался голос Велона, — чтобы мы так с тобой миловались?
Насмешка в голосе принца больно била по ушам, но Эда не успела осадить мужа — это сделала Элиэн.
— Не могу, — хмыкнул сдержанно Вадерион, проходя к своему кабинету. От дальнейших рассуждений он отказался, но выражение лица явно говорило о том, что иронию сына он разделяет полностью.
— А вот я могу, — с улыбкой ответила Элиэн и с теплотой вспомнила: — Вадерион его обнимал, целовал в лобик и называл "мой маленький принц".
— ЭЛИЭН! МАМА! — прогрохотало на ползамка. — Такого никогда не было! Ему было полтора года!
Велон глянул на отца.
— Что? — Все отвращение этого мира сейчас воплотилось в выражении лица принца. А мама продолжила подливать масло в огонь.
— Он его так любил, — рассказывала она Эде. — Я после родов Велона видела только когда мне Вадерион его покормить приносил. А как только он говорить и ходить научился, эти двое совсем пропали — все вместе, папа и его любимый маленький принц.
— Так мило, — заметила Эда с улыбкой, поглядывая на мужа. Того аж перекосило. Что интересно, у Вадериона было точно такое же выражение лица.
— Женщины, — с отвращением постановили мужчины и ушли, так и не добившись раскаяния от этих жестоких существ, которые по воле Тьмы были их супругами.
***
Перо легко порхало по пергаменту, выводя строчки на шаэ'рет. Эда улыбалась. Только переписка с одним эльфом в этом мире могла ее так порадовать.
— Ну и кому ты пишешь с таким выражением лица? — хмыкнул Велон, входя в ее кабинет без стука. Как оказалось, одни покои — это не только совместные ночи, полные любви, но и беспардонность некоторых супругов.
— Вам с мамой не хватает личного общения, решили письма друг другу писать? — продолжал усмехаться муж, подходя.
Эда лишь вздохнула, собираясь напомнить Велону, что даже у любящих друг друга эльфов существуют личные границы, но тут он увидел язык письма, и на лице проступила злость. Нет, ярость.
— Только не говори, что ты пишешь этому пустынному ублюдку, — процедил он.
— Да, я пишу Криару, — отчеканила Эда, многозначительно глядя на мужа. — В этих письмах нет никаких политических секретов, если тебя это волнует. Обычная переписка друзей.
— Друзей? Эда, этот ублюдок — красавец-бабник на полторы сотни лет старше тебя!
— Я буду признательна тебе, если ты перестанешь его оскорблять, — пока еще сдерживаясь, холодно отозвалась Эда.
— Так ты его еще и защищаешь? — страшным голосом переспросил Велон. Сейчас он, как никогда, напоминал темного принца, наследника Императора. На мгновение Эде показалось, что его даже окружило облако сплошной черноты. Словно сама Тьма…
— Он мой друг. Он единственный в Шарэте поддерживал и заботился обо мне. И да, я его защищаю, потому что ты ведешь себя…
— Как я должен реагировать?! Моя жена переписывается с похотливым скотом! Потому что только слепой немощный мужчина не возжелал бы тебя. — Он ловко выхватил из-под рук Эды незаконченное письмо. — Что ты пишешь этому ублюдку?
— Не смей оскорблять его! — закричала она, выходя из себя. — Ты ровняешь по себе! Если кто тут и похотливый скот, так это ты!
Лицо Велона закаменело. Он не глядя скомкал письмо и отправил его в камин, после чего молча вышел.
— Велон!
— Я прекрасно все понял, — тихо и холодно обронил он, не оглядываясь.
Эда бросилась за Велоном, не заметив, как на подоконнике осталась тонкая полоска песка. Она была в смятении. Конечно, он разозлил ее — он последнее время только и делал, что бесил ее, — но сердце разрывалось от боли, когда он отталкивал ее.
К сожалению, Велон передвигался намного быстрее Эды, и ей пришлось перейти на бег, чтобы догнать его — произошло это только у главной лестницы. Широкая — метров пятнадцать, — устеленная черно-алым ковром и с резными позолоченными перилами, она сама по себе являлась произведением искусства. А заодно и местом ссоры.
— Велон, стой! Я не договорила!
— Зато я дослушал, — огрызнулся он, оборачиваясь, и вдруг в его глазах отразился ужас. Эда ничего не успела понять или отреагировать — Велон резко дернул ее на себя, она пролетела мимо него, пытаясь вернуть себе равновесие, но тщетно. Перила промелькнули перед самым лицом, она больно ударилась о ступени, перекувырнулась, успев заметить, как падает на черный ковер Велон, а затем полет продолжился, и она с ужасом поняла, что сейчас разобьется…
Нарастающая боль внизу живота, головокружение, весь мир вертится перед нею, полное ощущение беспомощности — и сильные руки, подхватывающие ее. Запах кофе и крепкого ледзерского — кажется, он въелся под кожу. Вот только Велон остался наверху, а значит…
— Папа, — пробормотала Эда и потеряла сознание от невыносимой боли.
***
И вот Вадерион стоит с телом жены сына, с которого капает кровь, а на верхних ступенях лежит тот самый сын, и даже отсюда видно, что он не дышит. Обычная ситуация для императорского замка, такие случаются раз в пару десятилетий.
— Вэйзар!
Второй принц, не успевший уйти далеко после нагоняя от отца (всего лишь не вовремя съязвил, с кем не бывает?), примчался за долю секунды — он хорошо научился по интонации папиного ора определять, что тому нужно.
— Отнести ее Сайлу, — приказал Вадерион, передавая Вэйзару бесчувственное тело Эды. Несмотря на природную смуглость, лицо эльфийки побледнело, а на пол уже явно капала почти черная кровь.
Слава Тьме, сыновья прекрасно знали, когда можно, а когда нельзя спорить с отцом, и Вэйзар не стал задавать глупых вопросов или упрямиться, быстро исчезнув с Эдой в направлении покоев лекаря. Вадерион же мгновенно оказался рядом с Велоном, силой Тьмы удерживая душу сына в теле. Оставалось дождаться Сайла, который сначала займется Эдой. Было полно времени подумать о том, выживет ли Велон или нет. Чем еще заняться отцу?
***
Элиэн сидела в гостиной покоев старшего сына и рассматривала гобелен. Когда она вышивала его, то думала о том, какая судьба уготовлена Велону. Повторит ли он путь своего отца? Хотя бы в любви.
Дверь отворилась, и в гостиную молча зашел Вадерион. Опустившись в соседнее кресло, он несколько минут молчал, а затем напряженно поинтересовался:
— Как она?
— Жива. Велон?
— Сдохнет он, как же! — рыкнул Вадерион. — Получил магическую оплеуху. Заклинание-ловушка, Велону повезло, что рядом был я. Попади он в нее в одиночестве, тогда точно умер бы. А так оклемается. Он, идиот, привычный… Я видел, как все произошло, Элиэн, Велон оттолкнул Эду с линии удара, принимая весь заряд на себя, но, видимо, ей все же досталось?
— Нет, она пострадала от падения, — Элиэн тяжело вздохнула и потерла лоб. — Она ждет ребенка… Ждала… Не знаю. Сайл спас ей жизнь, но за ребенка не поручился. Нужно время, чтобы понять.
Она замолчала, и почти полчаса они просидели в абсолютной тишине.
— Это была ловушка на меня, — неожиданно заявил Вадерион. — Велон с Эдой ссорились и шли почти не глядя — ни один из них должен был появиться на лестнице, я отпустил этого балбеса к жене. Но ему прямо приспичило поругаться с ней на лестнице, — раздраженно произнес мужчина. — А вот я как раз шел в ту сторону после получасового разговора с Вэйзаром.
— Обсуждали методы воспитания?
— Скорее, опробовали на нем.
Элиэн покачала головой, но не успела ничего сказать — из спальни вышел Сайл.
— Что? — первым делом поинтересовалась Императрица, в голосе которой прорывалось неподдельное беспокойство.
— Повезло, что Вадерион поймал принцессу до того, как она пролетела еще пару пролетов. Но ближайший месяц ей придется провести в постели — я прошу вас, ваше величество, донести до ее высочества важность моих указаний. Речь идет о здоровье ее ребенка и ее самой.
— Она очнулась?
— Нет, но думаю, к завтрашнему утру это произойдет. А вот принц еще с неделю проваляется без сознания — в этот раз он превзошел сам себя.
— Тоже так считаю, — вставил свое "важное" замечание Вадерион.
Элиэн больше их не слушала — поднялась и направилась в спальню. Ее мужу оставалось лишь хмуриться: она слишком близко к сердцу принимала проблемы Эды. Словно дочери. Но, с другой стороны, для Вадериона главное было спокойствие Элиэн, и если ей легче рядом с Эдой, то пусть сидит. Женщины.
— Благодарю, — произнес Император, когда они с Сайлриусом остались одни. Лекарь устало опустился в кресло и отозвался:
— Это меньшее, что я могу сделать для тебя.
Сайл по старой привычке воспитанника обращался к Императору на "ты", а тот не поправлял — не видел смысла, ибо дорожил старым приятелем и бывшим учеником.
— К тому же где я еще получу столь обширную практику, как не в твоем замке.
— О да, нигде в Темной Империи не творится столько восхитительной мерзости.
***
Они все были такими разными — женщины семьи Шелар'рис. Деловая яркая Лисари, спокойная и холодная Шильэт, яростная и резкая Велия, спокойная и мудрая мама. Эде по-своему нравилась каждая из них, благо отношения в семье поддерживались хорошие даже между женщинами. И уж тем более никто не собирался оставлять Эду одну со своими мыслями и проблемами. Самочувствие ее оставляло желать лучшего — она ослабла, мучилась болями и переживала за малыша и Велона, — она даже с постели не поднималась. Поэтому каждый день к ней обязательно кто-нибудь заглядывал. Сегодня собрался аж весь "женский отряд", как любил его называть Вэйзар. Шильэт пересказывала Эде последние новости по покушению. К сожалению, ничего утешительного сообщить было нельзя: все труды принцев и Теней пошли прахом.
— Подозрения, конечно, у нас есть, но чего они дают? — резюмировала Шильэт.
— Нам бы мага… То есть чародея, — протянула Лисари, перебрасывая подруге яблоко. Шильэт одним когтем разрезала его и вернула половинку. Женщины расположились в изножье кровати и периодически перебрасывались то шутками, то яблоками, которых Лисари принесла целую корзину — подкормить Эду и малыша. Только вот они есть не захотели, поэтому пришлось "несчастной" ликанше есть спелые желтые яблочки. Мама лишь улыбалась, глядя на них, и ласково поглаживала Эду по распущенным волосам.
— Да, папа решительно против чародеев, — подтвердила Шильэт. — И знаете, я их видела — папа прав. Магам и темным нельзя доверять, а тут два в одном.
— Да, ты уже говорила, — Лисари многозначительно посмотрела на подругу. — Мы обсудили этот вопрос и подумали, что, может быть, Эда нам поможет?
— Я рассказала все, что видела, — тихо отозвалась эльфийка. — Но как я могу еще помочь?
— Ты же маг. Маг, который был прямо на месте покушения! Разве ты не можешь найти создателя ловушки? Или хотя навести на след?
— Мы спрашивали Сайла, он сказал, что магией тебе заниматься можно, главное не нагружать тело, — добавила Шильэт больше для мамы, чем для Эды.
— Я бы все равно не стала рисковать, — высказала свое мнение Элиэн, но настаивать не стала.
— Я не могу, — все также тихо ответила Эда.
— О, то есть? — удивилась Лисари, даже яблочком поперхнулась.
— Что-то случилось? — нахмурилась Шильэт, не глядя хлопая подружку по спине.
Эда прислонилась к боку мамы и прикрыла глаза. Меньше всего ей хотелось рассказывать другим о своей особенности, почему-то всегда смотрят с осуждением либо жалостью. Но время пришло, Эда знала, что этот момент настанет: когда-нибудь семье понадобятся ее способности мага, а она их разочарует.
— Я больше не маг. Пустынные эльфийки, переставая быть девушками, лишаются дара. Поэтому в моем народе нет женщин-магов.
Так как глаза Эда закрыла, то реакцию подруг видеть не могла, и повисшая тишина ее напрягала.
— Вот вечно из-за этих мужиков что-то теряешь, — трагично вздохнула Лисари.
— Свободу, — поддержала Шильэт.
— Дом.
— Семью.
— Друзей.
— Чувство собственного достоинства.
— Не, это всегда с нами.
Подруги рассмеялись, и даже Эда с мамой позволили себе улыбки.
— Жаль, что ты не сможешь помочь, — честно высказалась Шильэт. — Но пустяки, оставим это расследование мужикам. Надо же им продемонстрировать нам, какие они защитники.
— Да, обязательно, — вроде бы серьезно, но со смешинкой в глазах поддержала мама.
Эда смотрела на них и не знала, как словами выразить всю глубину признательности. За то, что они рядом, что понимают и поддерживают, что существует их семья, которая всегда вместе. Это невозможно описать словами, только почувствовать.
— Велону не лучше?
— Нет, — ответила мама. В отличие от Эды, разместившейся в их покоях, Велон находился на попечении у Сайла, и новости о нем она вынуждена была узнавать от мамы. — Он пока не приходил в себя.
— Не переживай, этот точно не сдохнет, — попыталась успокоить ее Шильэт, но Эда не могла перестать тревожиться.
***
— Очнулся? — раздался знакомый мужской голос.
— Ага. Ну я сразу тебя позвал, как ты и просил.
«Вэйзар и папа», — определил сонный разум Велона. Думать не хотелось, двигаться — тем более.
Одни шаги отдалились — хлопок двери, а другие приблизились. Велон буквально почувствовал, как отец навис над ним. На этом разум окончательно покинул его, и принц стал парить в какой-то воздушной перине — без тревог и сожалений. А потом папа заговорил.
— Что разлегся?
— Папа, — едва ворочая языком, пробормотал Велон. Сил разлепить глаза не было.
— Папа-папа, — подтвердил тот. — Тебя тоже скоро так будут звать. Что ты разлегся? Тебя там больная беременная жена ждет, не знает, доживет ли ваш ребенок до завтра. А ты тут отдыхаешь.
Вот что папа умел, так это мотивировать своих сыновей. Уже через пять минут в спальню к пытающейся заснуть Эде ввалилось более-менее одетое (что попалось под руку) тело мужа и рухнуло к ней на кровать — правда, предельно осторожно, чтобы не потревожить жену.
— Велон! — Эда обвила его шею руками, прижалась всем телом, чувствуя тепло родного эльфа. — Как ты?
— Нормально, — ответил он на последнем издыхании — больше никакое слово (даже ругательное) не могло отразить его состояние "полумертв".
