Грязный бастард — что бы там не говорил его отец — никогда не получил бы в жены чистокровную знатную дроу. Нелья была красивой, видной эльфийкой, и многие лорды Мерейской Косы мечтали составить ей удачную партию, войти в ее семью и принять ее имя — только чтобы заполучить ее. А когда Нелья стала хозяйкой западных земель, от предложений не было отбоя. Причем ее поклонники даже не учитывали мужа! Как говорят орки — не обидится, подвинется. Так что теперь Нелья каждый день напоминала себе, что Марет — это ее мостик к Вилеше. Только сестра Императора могла помочь ей отомстить, и если ради этого придется периодически терпеть лицо златокудрого оборотня, то так тому и быть. Но постель она с ним делить не намерена! И не интересует ее возможность появления наследника! Она больше не унизит себя, не ляжет под бастарда.
Примерно так она мысленно ответила Вилеше, когда та зашла поинтересоваться ее самочувствием. Эта удивительная темная эльфийка с непроницаемым багровым взглядом умела парализовать волю. Она словно пробиралась под кожу, беря под контроль тело, и вот уже ее собеседник с удивлением замечал, как соглашается с каждым ее словом.
— Марет слишком настойчив, у Бурошкуров это в крови, — распевала соловьем Вилеша, а у Нельи из головы не шли золотые кудри мужа, так непохожие на темно-каштановые волосы оборотней-медведей. И все же она внимательно слушала леди Бурошкур.
— Тебе не нужна поддержка, женщины-дроу куда сильнее, чем думают мужчины других рас, — понимающе улыбнулась Вилеша, и Нельи даже захотелось с ней согласиться. Действительно, у них много общего.
Неожиданно сильная женская рука сжимала ее плечо, даря уверенность. Тихий мелодичный голос продолжал говорить и говорить… Нелья сама не заметила, как согласилась еще отдохнуть и заодно простить Марета за вчерашнюю ссору. А леди Вилеша пока позаботится о поддержании порядка в замке.
Шорох подола был единственным звуком в мрачной тишине коридоров замка Лар'Шера. За прошедшие три года слуги научились быть исполнительными и незаметными и не мешать новой хозяйке. Вилеша медленно плыла по направлению к галереям. Три года назад их пришлось отстраивать заново — темный принц играючи разрушил не только жизнь семьи Лар'Шера, но и их крепость. Холодный морской воздух ударил в лицо — даже летом он не щадил жителей Мерейской Косы. Вилеша, привыкшая к теплому солнцу над зелеными кущами долины Бурошкуров, поежилась. Тонкое шелковое платье не справлялось, и она бы не отказалась сейчас от плаща или хотя бы шали. Но все эти мысли текли где-то рядом с сознанием, не затрагивая ее серьезно. Разве мог холод тела сравниться с холодом души. Жизнь долго калечила Вилешу, чтобы она почти забыла чувство тепла. С самого детства ее словно преследовал злой рок — так иногда говорили жены братьев ее мужа, но сама леди Бурошкур знала, что у ее судьбы было вполне определенное лицо — лицо темного эльфа, сверкающего своими багровыми глазами, полными злобы. Он никогда не знал милосердия и любви — ее старший брат, разрушивший жизнь их семьи, ее, ее детей… Сначала он убил мать с сестрами, отнял их у Вилеши. Потом была война, холод и страшное одиночество. Вилеша так ждала и одновременно боялась возвращения брата, но когда он все же победил светлых и провозгласил себя Темным Императором, стало еще хуже. Брат оказался жестоким, кровавым и безразличным чудовищем, прятавшимся под маской величия. Он возвел свою Империю, но вернуть Вилеше семью был не в силах — и даже не старался. Она жила взаперти, под гнетом его тени, поглощающей всю Меладу — да и Темную Империю тоже. Много, слишком много лет это длилось: Вилеша успела позабыть свет солнца. Вадерион умел лишь одно — подавлять. Она видела, как тускнеет взгляд дерзкого Ринера, превращающегося в безликого Советника, как все больше уходит в Тени Тейнол. Все вокруг Темного Императора становились на колени, склоняли головы, учились лишь одному — молчать. Вилеша была такой же бледной тенью собственного брата, как и остальные. Но она умела видеть то, что не замечали другие. Как злой и жестокий Вадерион, способный убить любого, обречь его на муки ради своей Империи, вдруг проявляет милосердие к нищему, но одаренному мальчишке или юноше-полукровке. Безразличный к собственной сестре, он проявлял необычайное участие в судьбе многих темных, постепенно составляя из них свое новое окружение. Так в замке появились Шэд, Сайлриус и многие другие. Вилеша смотрела на то, как ее брат пестует свою Империю, свою Меладу, как заботится о тех, кто строит его государство — и внутри нее разгоралась злоба. Ненависть. Вадерион ни разу не попытался искупить перед ней вину за тот вред, что причинил. Его интересовал лишь он сам и его детище. Но не сестра. Иногда ей казалось, что лучше бы он убил ее тогда вместе с матерью и старшими сестрами. Однако это желание быстро проходило, стоило Вилеше увидеть величие Темной Империи. Власть пьянила не хуже вина, но для того, чтобы ее получить, нужно было идти на поклон к брату, которого она так ненавидела… Гордость — вот, что помогло ей выжить, не сломиться под гнетом Вадериона. А потом Вилеша встретила Олана. Добрый, милый медведь, который подарил ей то, чего она желала больше всего — свободу, веру в себя и, наконец, семью. Долгое время они были счастливы, особенно когда появились дети — они оба ждали их. Материнство стало для Вилеши маленьким кусочком счастья, позволившим забыть о брате — и одновременно вспомнить, что теперь его наследниками были ее сыновья. Эта мысль не давала покоя, и она совершила ошибку. За нее заплатил Цериан. Ее маленькое золотоволосое чудо: самый спокойный, самый светлый и улыбчивый ребенок — его обожали все в семье Бурошкуров. Это маленькое чудовище — Элиэн — знало, кого забирать. Вадерион вновь все уничтожил. Он отнял у нее ребенка, забрал, похитил. Единственное, что было для Вилеши важнее власти и мести — это дети. А брат лишил ее Цериана. Да, у нее остались Марет и Этарий, потом родился Риген, а совсем недавно — единственная дочь, прекрасная Джетта. Но разве могли одни заменить другого? Нет.
Время шло, умер старик Церин Бурошкур и его супруга, главой рода стал Олан, но по факту семью повела Вилеша. Она выжидала, наблюдала и копила силы для решающего удара. Месть ее настигнет Вадериона. Наконец один из сыновей брата совершил ошибку, поставив под удар корону, и Вилеша использовала этот шанс. Она начала делать это еще за много лет до смерти лорда Нивегиона — когда маленькое чудовище убило Нельгеллу. Однако Лар'Шера оказался хитрецом и скользким угрем: он долго не соглашался на сотрудничество. Вилеша не отступала, и ее настойчивость дала плоды. Когда погибли внучки Нивегиона, тот решил-таки пойти на сделку. Он искал любые способы отомстить за семью, но Империя не была расположена помогать ему решать личные дела. Принц-выскочка лишь мешал лорду, и тогда отчаявшийся дроу побежал к той, кто обещала ему все, что он пожелает — ей нужен был лишь брак, чтобы старший сын породнился с представительницей второго древнего рода, кроме Шелар'рис. У нее были грандиозные планы, о которых обезумевший Лар'Шера не знал, но Судьба сделала ей поистине императорский подарок, когда принц казнил Нивегиона и женился на убийце его внучек. Теперь Вилеша не только имела дополнительную мотивацию для Нельи, чтобы бороться с Темным Императором, но и получала свободу действий. Лорд Лар'Шера сгорел в пламени похоронного костра, а молодая и неопытная Нелья была легкоуправляемой девчонкой. Вспыльчивой, конечно, чересчур строптивой, но слабой. Всю жизнь она провела за спиной властного деда, матери и тетки. Она не умела бороться по-настоящему — до крови вгрызаться в шею врагу, вырывая куски мяса и жил. Так, как делала эта Вилеша.
Развалившись на кровати, как разморенная солнцем пантера, Вадерион лениво наблюдал за Элиэн, плавно кружащей по спальне. Каждое ее действие было исполнено грации и женственности — он мог любоваться ею вечность.
— Ты что-то хотел? — мелодично поинтересовалась хес'си, ловя его взгляд.
— Нет, — с усмешкой бросил он и добавил с нескрываемым удовольствием: — Наслаждаюсь.
Элиэн звонко рассмеялась и, оставив в покое свои многочисленные безделушки у зеркала, прошла к кровати. Как только она села рядом, Вадерион завладел ее тонкой ручкой, целуя бледное запястье.
— Какое у тебя хорошее настроение, — заметила Элиэн, склоняясь к мужу.
— Оно у меня отвратительное, только ты и радуешь, котенок.
Она поцеловала его, уводя все дальше от реальности и позволяя забыть то, что его беспокоило. Хотя бы на несколько мгновений.
— Что еще случилось? — прямо спросила Элиэн, когда истекли те редкие минуты, что они могли потратить лишь на себя. Бремя родителей и правителей давило сильнее каменной плиты.
Вадерион криво усмехнулся и сел, помогая подняться и ей. Естественно, ручку своей хес'си он не отпустил — это было выше его сил.
— Скоро к нам в замок пожалует леди Нелья, столь долго кричащая о виновности моего сына. Я пригласил ее для тебя.
— Любопытно.
— Хочу, чтобы ты посмотрела на нее. Мне нужны некоторые ответы, и я убежден, что лишь ты в силах мне помочь. Это… не совсем наша с Тейнолом область действий.
— Признаюсь, заинтриговал. Значит, договориться с Лар'Шера не получилось?
— Увы. Я отправлял Тейнола самолично сделать ей предложение — молчание в обмен на жизнь. Ответ не устроил даже моего терпеливого брата. Так что теперь мы готовимся разыграть партию против нее. Раз девочка не желает слушать голос разума… Во что превратился один из древнейших родов дроу? — деланно посетовал Вадерион и добавил деловито: — Сегодня вечером у нас с Тейнолом совещание как раз по этому вопросу. Буду рад твоему присутствию. Я как раз расскажу план действий, возможно, он нуждается в корректировке.
— Ты и Тейнол? Не хочешь позвать еще Велона? — осторожно предложила Элиэн: это была территория Вадериона — воспитание сыновей, — и она редко заступала на нее. — Он может пригодиться в работе Тени. Ты ведь сам хотел его натаскивать.
— Верно, но после того раз, когда он чуть не погиб, я не рискну жизнью сына. Тьма пока не приняла его.
— Ты думаешь, он не попробовал еще раз?
— Он не настолько глуп, хес'си.
— Признайся, Вадерион, как ты сам открыл дорогу в мир Тьмы?
— Случайно. На тот момент силы Тьмы уже пропитывали меня, я стал ее избранным. А потом мне срочно нужно было уйти из ловушки, и я открыл тропу. Естественно, заинтересовался. Второй раз я влез основательно, за что поплатился — едва не умер.
— Когда попробовал в следующий раз?
— Как только перестал харкать кровью.
— И после этого ты действительно веришь, что Велон за эти три года больше не влезал во Тьму? — с улыбкой поинтересовалась Элиэн. Вадерион поджал губы, явно подбирая ругательства.
— Убью, — пообещал он. — Позову его, если придет, тогда пусть сидит слушает.
Элиэн хмыкнула.
— Или будет лезть со своим "важным" мнением, — поправился Вадерион, причем яд так и сочился через слова.
— Когда мы ждем Нелью? — перевела тему Элиэн, наблюдая за ярящимся мужем и продолжая улыбаться.
— Через месяц. И приедет не только она, — вновь помрачнел Вадерион. — С ней будет Вилеша со всей своей семьей: детьми и мужем. Хорошо, хоть без любовника. Хоть так неполный комплект.
— Они нам нужны? — нахмурилась Элиэн, пропуская мимо ушей остроты супруга.
— Нам никто из Бурошкуров не нужен, но если я запрещу собственной сестре посетить меня, то это вызовет подозрения — в первую очередь у самой Вилеши. Придется терпеть.
Теперь Элиэн в полной мере разделила недовольство мужа. К Вилеши она питала не самые приятные чувства. Пусть Элиэн была не столь злопамятна, как Вадерион, однако пощечину она так и не забыла. Да и покушение на свою жизнь сложно было вычеркнуть из памяти. И все же неприязнь к сестре мужа оставалась не столь сильна, как ненависть, существовавшая между двумя Шелар'рис. Элиэн оставалось только гадать, как довольно прагматичная и холодная Вилеша допустила, чтобы родной брат, испытывающий чувство вины, полностью избавился от своей зависимости и стал чужим для нее. Ведь если бы леди Шелар'рис постаралась, она бы могла стать важной женщиной в жизни Вадериона. А после этого перед ней открылись бы удивительные возможности. Элиэн до сих пор с содроганием думала о том, что вместо ледяного свалга и злой управляющей ее могла на крыльце замка ждать сестра будущего мужа, которая была по-женски хитра и имела бы влияние на Императора. Тогда бы никакие интриги Элиэн не помогли бы. Ее бы утопили. То, что не получилось у Ринера и Алесы, легко бы осуществила Вилеша. Но, к счастью, Шелар'рис были слишком горды, чтобы научиться прощать и любить без зла. Теперь Вилеша лишь мешала Вадериону, причем с каждым годом все сильнее. Он так и не простил ей покушения на свою хес'си. Элиэн знала, что сестра даже на расстоянии ухитрялась строить свои козни брату, но история с Лар'Шера выводила все интриги Вилеши на новый уровень. Теперь главным оставался вопрос: как быстро падет последняя преграда, останавливающая Вадериона от убийства собственной сестры? Только память об отце вынуждала его терпеть ее. Наверное, одна Элиэн знала, что Темный Император и властитель самого могущественного государства в мире, до сих пор мучается чувством вины. Это было похоже на загнивающую рану, которая вроде бы закрылась, даже поросла рубцами, но под шрамом все равно ныло. Так и Вадерион, совершивший — без преувеличения — множество страшных преступлений, в делах семейных, личных, был куда более милосердным и уязвимым. Как Император он давно мог бы расправиться с Вилешей — благо было достаточно даже одного повода, к примеру, покушения на Элиэн. Однако в память об отце и считая себя виноватым перед ним, что не смог помочь, Вадерион сохранял жизнь его дочери. Это была высшая награда эльфийке, которую он не любил и не уважал. Однако последние события на Мерейской Косе могли поколебать убеждения Вадериона. Элиэн знала простую истину: между сыном и сестрой он выберет первого, а уж покушение на собственную власть он не потерпит ни от кого.
— Она решила подложить своего бастарда к последней представительницы рода Лар'Шера. Все надеется оспорить мою власть. Жадная шакалиха.
Милый комплимент, как и все в исполнении Вадериона.
— Это будет не самый приятный обед, согласна, — более спокойно, чем стоило произнесла Элиэн.
— Да, и чтобы наша жизнь была еще прекраснее, помимо взбалмошной девицы, моей стервозной сестры, ее своры бастардов и бесхребетного мужа, к нам едет Вал'Акэш!
В ярости Вадерион поднялся и прошелся по спальне. Глаза его чуть тлели алым, а на лице блуждала та самая ледяная улыбка Темного Императора.
— Зачем?
— Хороший вопрос, хес'си. Зная этого поборника святых принципов и кодекса чести, причина может быть любой. Меня, по правде говоря, не интересует, причина, по которой он решил оторваться от дел и почтить меня своим присутствием. Главное, что он мешается. Сейчас в столице мне совсем не нужен Вал'Акэш и его постная мина. Он прибудет как раз через месяц.
— Обед будет очень неприятным? — понятливо произнесла Элиэн.
— Да, котенок. Он будет отвратительным.
Вечером того же дня в гостиной императорских покоев собрались четверо: непоколебимый (и единственный светоч адекватности) Тейнол, едва сдерживающая улыбку Элиэн и злые Вадерион с Велоном.
Примерно так она мысленно ответила Вилеше, когда та зашла поинтересоваться ее самочувствием. Эта удивительная темная эльфийка с непроницаемым багровым взглядом умела парализовать волю. Она словно пробиралась под кожу, беря под контроль тело, и вот уже ее собеседник с удивлением замечал, как соглашается с каждым ее словом.
— Марет слишком настойчив, у Бурошкуров это в крови, — распевала соловьем Вилеша, а у Нельи из головы не шли золотые кудри мужа, так непохожие на темно-каштановые волосы оборотней-медведей. И все же она внимательно слушала леди Бурошкур.
— Тебе не нужна поддержка, женщины-дроу куда сильнее, чем думают мужчины других рас, — понимающе улыбнулась Вилеша, и Нельи даже захотелось с ней согласиться. Действительно, у них много общего.
Неожиданно сильная женская рука сжимала ее плечо, даря уверенность. Тихий мелодичный голос продолжал говорить и говорить… Нелья сама не заметила, как согласилась еще отдохнуть и заодно простить Марета за вчерашнюю ссору. А леди Вилеша пока позаботится о поддержании порядка в замке.
***
Шорох подола был единственным звуком в мрачной тишине коридоров замка Лар'Шера. За прошедшие три года слуги научились быть исполнительными и незаметными и не мешать новой хозяйке. Вилеша медленно плыла по направлению к галереям. Три года назад их пришлось отстраивать заново — темный принц играючи разрушил не только жизнь семьи Лар'Шера, но и их крепость. Холодный морской воздух ударил в лицо — даже летом он не щадил жителей Мерейской Косы. Вилеша, привыкшая к теплому солнцу над зелеными кущами долины Бурошкуров, поежилась. Тонкое шелковое платье не справлялось, и она бы не отказалась сейчас от плаща или хотя бы шали. Но все эти мысли текли где-то рядом с сознанием, не затрагивая ее серьезно. Разве мог холод тела сравниться с холодом души. Жизнь долго калечила Вилешу, чтобы она почти забыла чувство тепла. С самого детства ее словно преследовал злой рок — так иногда говорили жены братьев ее мужа, но сама леди Бурошкур знала, что у ее судьбы было вполне определенное лицо — лицо темного эльфа, сверкающего своими багровыми глазами, полными злобы. Он никогда не знал милосердия и любви — ее старший брат, разрушивший жизнь их семьи, ее, ее детей… Сначала он убил мать с сестрами, отнял их у Вилеши. Потом была война, холод и страшное одиночество. Вилеша так ждала и одновременно боялась возвращения брата, но когда он все же победил светлых и провозгласил себя Темным Императором, стало еще хуже. Брат оказался жестоким, кровавым и безразличным чудовищем, прятавшимся под маской величия. Он возвел свою Империю, но вернуть Вилеше семью был не в силах — и даже не старался. Она жила взаперти, под гнетом его тени, поглощающей всю Меладу — да и Темную Империю тоже. Много, слишком много лет это длилось: Вилеша успела позабыть свет солнца. Вадерион умел лишь одно — подавлять. Она видела, как тускнеет взгляд дерзкого Ринера, превращающегося в безликого Советника, как все больше уходит в Тени Тейнол. Все вокруг Темного Императора становились на колени, склоняли головы, учились лишь одному — молчать. Вилеша была такой же бледной тенью собственного брата, как и остальные. Но она умела видеть то, что не замечали другие. Как злой и жестокий Вадерион, способный убить любого, обречь его на муки ради своей Империи, вдруг проявляет милосердие к нищему, но одаренному мальчишке или юноше-полукровке. Безразличный к собственной сестре, он проявлял необычайное участие в судьбе многих темных, постепенно составляя из них свое новое окружение. Так в замке появились Шэд, Сайлриус и многие другие. Вилеша смотрела на то, как ее брат пестует свою Империю, свою Меладу, как заботится о тех, кто строит его государство — и внутри нее разгоралась злоба. Ненависть. Вадерион ни разу не попытался искупить перед ней вину за тот вред, что причинил. Его интересовал лишь он сам и его детище. Но не сестра. Иногда ей казалось, что лучше бы он убил ее тогда вместе с матерью и старшими сестрами. Однако это желание быстро проходило, стоило Вилеше увидеть величие Темной Империи. Власть пьянила не хуже вина, но для того, чтобы ее получить, нужно было идти на поклон к брату, которого она так ненавидела… Гордость — вот, что помогло ей выжить, не сломиться под гнетом Вадериона. А потом Вилеша встретила Олана. Добрый, милый медведь, который подарил ей то, чего она желала больше всего — свободу, веру в себя и, наконец, семью. Долгое время они были счастливы, особенно когда появились дети — они оба ждали их. Материнство стало для Вилеши маленьким кусочком счастья, позволившим забыть о брате — и одновременно вспомнить, что теперь его наследниками были ее сыновья. Эта мысль не давала покоя, и она совершила ошибку. За нее заплатил Цериан. Ее маленькое золотоволосое чудо: самый спокойный, самый светлый и улыбчивый ребенок — его обожали все в семье Бурошкуров. Это маленькое чудовище — Элиэн — знало, кого забирать. Вадерион вновь все уничтожил. Он отнял у нее ребенка, забрал, похитил. Единственное, что было для Вилеши важнее власти и мести — это дети. А брат лишил ее Цериана. Да, у нее остались Марет и Этарий, потом родился Риген, а совсем недавно — единственная дочь, прекрасная Джетта. Но разве могли одни заменить другого? Нет.
Время шло, умер старик Церин Бурошкур и его супруга, главой рода стал Олан, но по факту семью повела Вилеша. Она выжидала, наблюдала и копила силы для решающего удара. Месть ее настигнет Вадериона. Наконец один из сыновей брата совершил ошибку, поставив под удар корону, и Вилеша использовала этот шанс. Она начала делать это еще за много лет до смерти лорда Нивегиона — когда маленькое чудовище убило Нельгеллу. Однако Лар'Шера оказался хитрецом и скользким угрем: он долго не соглашался на сотрудничество. Вилеша не отступала, и ее настойчивость дала плоды. Когда погибли внучки Нивегиона, тот решил-таки пойти на сделку. Он искал любые способы отомстить за семью, но Империя не была расположена помогать ему решать личные дела. Принц-выскочка лишь мешал лорду, и тогда отчаявшийся дроу побежал к той, кто обещала ему все, что он пожелает — ей нужен был лишь брак, чтобы старший сын породнился с представительницей второго древнего рода, кроме Шелар'рис. У нее были грандиозные планы, о которых обезумевший Лар'Шера не знал, но Судьба сделала ей поистине императорский подарок, когда принц казнил Нивегиона и женился на убийце его внучек. Теперь Вилеша не только имела дополнительную мотивацию для Нельи, чтобы бороться с Темным Императором, но и получала свободу действий. Лорд Лар'Шера сгорел в пламени похоронного костра, а молодая и неопытная Нелья была легкоуправляемой девчонкой. Вспыльчивой, конечно, чересчур строптивой, но слабой. Всю жизнь она провела за спиной властного деда, матери и тетки. Она не умела бороться по-настоящему — до крови вгрызаться в шею врагу, вырывая куски мяса и жил. Так, как делала эта Вилеша.
***
Развалившись на кровати, как разморенная солнцем пантера, Вадерион лениво наблюдал за Элиэн, плавно кружащей по спальне. Каждое ее действие было исполнено грации и женственности — он мог любоваться ею вечность.
— Ты что-то хотел? — мелодично поинтересовалась хес'си, ловя его взгляд.
— Нет, — с усмешкой бросил он и добавил с нескрываемым удовольствием: — Наслаждаюсь.
Элиэн звонко рассмеялась и, оставив в покое свои многочисленные безделушки у зеркала, прошла к кровати. Как только она села рядом, Вадерион завладел ее тонкой ручкой, целуя бледное запястье.
— Какое у тебя хорошее настроение, — заметила Элиэн, склоняясь к мужу.
— Оно у меня отвратительное, только ты и радуешь, котенок.
Она поцеловала его, уводя все дальше от реальности и позволяя забыть то, что его беспокоило. Хотя бы на несколько мгновений.
— Что еще случилось? — прямо спросила Элиэн, когда истекли те редкие минуты, что они могли потратить лишь на себя. Бремя родителей и правителей давило сильнее каменной плиты.
Вадерион криво усмехнулся и сел, помогая подняться и ей. Естественно, ручку своей хес'си он не отпустил — это было выше его сил.
— Скоро к нам в замок пожалует леди Нелья, столь долго кричащая о виновности моего сына. Я пригласил ее для тебя.
— Любопытно.
— Хочу, чтобы ты посмотрела на нее. Мне нужны некоторые ответы, и я убежден, что лишь ты в силах мне помочь. Это… не совсем наша с Тейнолом область действий.
— Признаюсь, заинтриговал. Значит, договориться с Лар'Шера не получилось?
— Увы. Я отправлял Тейнола самолично сделать ей предложение — молчание в обмен на жизнь. Ответ не устроил даже моего терпеливого брата. Так что теперь мы готовимся разыграть партию против нее. Раз девочка не желает слушать голос разума… Во что превратился один из древнейших родов дроу? — деланно посетовал Вадерион и добавил деловито: — Сегодня вечером у нас с Тейнолом совещание как раз по этому вопросу. Буду рад твоему присутствию. Я как раз расскажу план действий, возможно, он нуждается в корректировке.
— Ты и Тейнол? Не хочешь позвать еще Велона? — осторожно предложила Элиэн: это была территория Вадериона — воспитание сыновей, — и она редко заступала на нее. — Он может пригодиться в работе Тени. Ты ведь сам хотел его натаскивать.
— Верно, но после того раз, когда он чуть не погиб, я не рискну жизнью сына. Тьма пока не приняла его.
— Ты думаешь, он не попробовал еще раз?
— Он не настолько глуп, хес'си.
— Признайся, Вадерион, как ты сам открыл дорогу в мир Тьмы?
— Случайно. На тот момент силы Тьмы уже пропитывали меня, я стал ее избранным. А потом мне срочно нужно было уйти из ловушки, и я открыл тропу. Естественно, заинтересовался. Второй раз я влез основательно, за что поплатился — едва не умер.
— Когда попробовал в следующий раз?
— Как только перестал харкать кровью.
— И после этого ты действительно веришь, что Велон за эти три года больше не влезал во Тьму? — с улыбкой поинтересовалась Элиэн. Вадерион поджал губы, явно подбирая ругательства.
— Убью, — пообещал он. — Позову его, если придет, тогда пусть сидит слушает.
Элиэн хмыкнула.
— Или будет лезть со своим "важным" мнением, — поправился Вадерион, причем яд так и сочился через слова.
— Когда мы ждем Нелью? — перевела тему Элиэн, наблюдая за ярящимся мужем и продолжая улыбаться.
— Через месяц. И приедет не только она, — вновь помрачнел Вадерион. — С ней будет Вилеша со всей своей семьей: детьми и мужем. Хорошо, хоть без любовника. Хоть так неполный комплект.
— Они нам нужны? — нахмурилась Элиэн, пропуская мимо ушей остроты супруга.
— Нам никто из Бурошкуров не нужен, но если я запрещу собственной сестре посетить меня, то это вызовет подозрения — в первую очередь у самой Вилеши. Придется терпеть.
Теперь Элиэн в полной мере разделила недовольство мужа. К Вилеши она питала не самые приятные чувства. Пусть Элиэн была не столь злопамятна, как Вадерион, однако пощечину она так и не забыла. Да и покушение на свою жизнь сложно было вычеркнуть из памяти. И все же неприязнь к сестре мужа оставалась не столь сильна, как ненависть, существовавшая между двумя Шелар'рис. Элиэн оставалось только гадать, как довольно прагматичная и холодная Вилеша допустила, чтобы родной брат, испытывающий чувство вины, полностью избавился от своей зависимости и стал чужим для нее. Ведь если бы леди Шелар'рис постаралась, она бы могла стать важной женщиной в жизни Вадериона. А после этого перед ней открылись бы удивительные возможности. Элиэн до сих пор с содроганием думала о том, что вместо ледяного свалга и злой управляющей ее могла на крыльце замка ждать сестра будущего мужа, которая была по-женски хитра и имела бы влияние на Императора. Тогда бы никакие интриги Элиэн не помогли бы. Ее бы утопили. То, что не получилось у Ринера и Алесы, легко бы осуществила Вилеша. Но, к счастью, Шелар'рис были слишком горды, чтобы научиться прощать и любить без зла. Теперь Вилеша лишь мешала Вадериону, причем с каждым годом все сильнее. Он так и не простил ей покушения на свою хес'си. Элиэн знала, что сестра даже на расстоянии ухитрялась строить свои козни брату, но история с Лар'Шера выводила все интриги Вилеши на новый уровень. Теперь главным оставался вопрос: как быстро падет последняя преграда, останавливающая Вадериона от убийства собственной сестры? Только память об отце вынуждала его терпеть ее. Наверное, одна Элиэн знала, что Темный Император и властитель самого могущественного государства в мире, до сих пор мучается чувством вины. Это было похоже на загнивающую рану, которая вроде бы закрылась, даже поросла рубцами, но под шрамом все равно ныло. Так и Вадерион, совершивший — без преувеличения — множество страшных преступлений, в делах семейных, личных, был куда более милосердным и уязвимым. Как Император он давно мог бы расправиться с Вилешей — благо было достаточно даже одного повода, к примеру, покушения на Элиэн. Однако в память об отце и считая себя виноватым перед ним, что не смог помочь, Вадерион сохранял жизнь его дочери. Это была высшая награда эльфийке, которую он не любил и не уважал. Однако последние события на Мерейской Косе могли поколебать убеждения Вадериона. Элиэн знала простую истину: между сыном и сестрой он выберет первого, а уж покушение на собственную власть он не потерпит ни от кого.
— Она решила подложить своего бастарда к последней представительницы рода Лар'Шера. Все надеется оспорить мою власть. Жадная шакалиха.
Милый комплимент, как и все в исполнении Вадериона.
— Это будет не самый приятный обед, согласна, — более спокойно, чем стоило произнесла Элиэн.
— Да, и чтобы наша жизнь была еще прекраснее, помимо взбалмошной девицы, моей стервозной сестры, ее своры бастардов и бесхребетного мужа, к нам едет Вал'Акэш!
В ярости Вадерион поднялся и прошелся по спальне. Глаза его чуть тлели алым, а на лице блуждала та самая ледяная улыбка Темного Императора.
— Зачем?
— Хороший вопрос, хес'си. Зная этого поборника святых принципов и кодекса чести, причина может быть любой. Меня, по правде говоря, не интересует, причина, по которой он решил оторваться от дел и почтить меня своим присутствием. Главное, что он мешается. Сейчас в столице мне совсем не нужен Вал'Акэш и его постная мина. Он прибудет как раз через месяц.
— Обед будет очень неприятным? — понятливо произнесла Элиэн.
— Да, котенок. Он будет отвратительным.
Вечером того же дня в гостиной императорских покоев собрались четверо: непоколебимый (и единственный светоч адекватности) Тейнол, едва сдерживающая улыбку Элиэн и злые Вадерион с Велоном.
