— Давай не будем ругаться со стражей. Здесь, — веско добавила я, опять кивнув на кабинет.
Он криво усмехнулся, но промолчал, взял меня за руку и вопросительно уставился на стражника.
Тот, кажется, запоздало начал что-то подозревать, но не отступил, велел нам следовать за ним и двинулся по коридору.
Я всю дорогу шла рядом с Шадом и боролась с нервным хихиканьем. Происходящее было настолько нелепо, что я до сих пор не могла поверить в его реальность. Почему-то задумываясь о том, что нас с Шадом могут застукать, я никогда не предполагала, что это может сделать стража. Застукать и оштрафовать за нарушение общественного порядка.
Предки! Я боялась стать героиней грандиозного скандала, но, кажется, имею все шансы войти в анекдоты…
Ушли мы недалеко. Полсотни шагов до узкой винтовой лестницы, пара этажей вниз и ещё полсотни шагов до двери с надписью «Охрана». Наш конвоир открыл дверь и кивком велел заходить. Первым шагнул Шад, опять ненавязчиво прикрывая меня плечами. Но я всё равно заметила, как пара охранников постарше повскакивала со своих мест при его появлении, один даже, бедняга, поперхнулся кофе.
— Что случилось?! — сложным голосом спросил, кажется, самый старший из них, переводя ошарашенный взгляд с Шада на меня, с меня — на молодого охранника, прикрывшего за нами дверь, потом — обратно на Шада.
— Нарушителей поймал. Находились в коридоре возле администрации, нарушали общественный порядок аморальным поведением. Как положено по инструкции, задержал и привёл для составления протокола.
Старший шайтар ощутимо спал с лица, второй, прокашлявшись, почему-то испуганно уставился на меня.
— Документы ваши предъявите! — потребовал молодой, потому что остальные так и не нашли слов.
И вот тут я уже не выдержала — сдавленно захихикала, прикрыв свободной рукой лицо.
— Что в этом смешного? — насупился молодой шайтар.
— Извините, — выдавила я с трудом, пытаясь жестом объяснить, что сейчас успокоюсь и сумею сказать что-то более внятное. Шад, глядя на меня, кривовато усмехнулся.
— Идиот, — тихо, как-то очень устало проговорил старший. — Ты же обедать ушёл?!
— Ну я шёл через… Почему — идиот? — обиделся парень.
— Ну во-первых, откуда уважаемая дара достанет документы? — мрачно пробормотал всё тот же старший шайтар. Взгляды присутствующих мужчин скрестились на мне, и от этого почему-то стало ещё смешнее.
— Алим, налей воды, — глубоко вздохнув, ровно велел Шад.
До сих пор молчавший шайтар метнулся в угол, где на столе стоял кувшин с водой, плеснул в кружку и только потом заглянул в неё, ощутимо побледнел и поставил посуду обратно.
— Я сейчас… Редай, у нас где-то были чистые стаканы!
Старший из них мучительно скривился, помассировал переносицу и тихо буркнул:
— Внизу посмотри, в тумбочке. Командир, прости, мы как-то не ожидали…
Шад молча забрал стакан, почти силком усадил меня на свободный стул у стены и сунул ёмкость в руки, опустившись передо мной на корточки. Я благодарно кивнула и, едва не поперхнувшись, опрокинула воду в себя залпом.
Никогда не думала, что со мной на самом деле может приключиться истерика. Да ещё в таком виде.
— Получше? — заботливо спросил Шад, слегка мазнул по моей щеке костяшками пальцев. Я только в этот момент сообразила, что у меня от хохота выступили слёзы.
— Да, спасибо. Извини, это как-то неожиданно получилось...
— Так что, протокол составлять не будем? — неуверенно подал голос младший стражник. Все взгляды на этот раз скрестились на нём. Шайтар ещё больше растерялся, но всё-таки продолжил: — Жалобу писать тоже?
— На что я должна жалобу писать? — не поняла я.
— На домогательство. Только я дара имел в виду. Судя по вашему социальному…
— Заткнись ты уже, наконец! — не выдержал Редай. — Командир, он у нас тут первый день. Считай, последний! Младший сын дары Мияр, она очень просила…
— Ладно. Посмеялись — и хватит, — проговорил Шад веско, поднялся на ноги. — Формально мальчик прав, нарушение было, так что увольнять мы его не станем. Но мозги вправь, пусть учится ими думать. Это во-первых. А во-вторых… Если хоть кто-то из вас троих, хоть жене, хоть матери, хоть по большому секрету упомянет об этом происшествии, я со всех троих живьём сниму кожу. И, Редай… объясни, пожалуйста, новичку, что это не фигура речи, а дословное обещание. Мне будет очень неловко перед дарой Мияр, но его это не спасёт.
Шад невозмутимо подал мне руку, и я за неё ухватилась, принимая помощь. Комнату охраны мы покидали, провожаемые мёртвой тишиной.
— Глупо как-то получилось, — пробормотала я, когда мы шли обратно к лестнице. — Но главное, почему ты должен был жаловаться на меня за домогательства?! Как он себе это вообще представляет — чтобы я, к тебе, да ещё… хм. Силой?!
— Не знаю, как он, а я — с удовольствием, — ухмыльнулся Шад. Я смерила его в ответ укоризненным взглядом, он насмешливо фыркнул, но всё-таки прекратил дурачиться: — Он формально прав. Но очень формально. Высокопоставленные одарённые женщины нередко злоупотребляли властью, так что пару веков назад были такие законы. И вроде их ещё не отменили. Хотя, конечно, никто уже не пользуется...
— А откуда тогда этот юноша их достал?!
— Идиоты потому что, — поморщился Шад.
— Кто?
— Все, — хмыкнул он, пропуская меня вперёд на лестницу. — У них по рукам ходит какая-то бредовая полушуточная инструкция, которой над новичками издеваются. Но этот, по-моему, первый настолько всерьёз её воспринял. Редай и сам, наверное, не ожидал.
— Этого сложно было ожидать, — я усмехнулась и покачала головой. — Думаешь, они не проговорятся?..
— Будут молчать, не волнуйся.
— Я даже не знаю, чего мне больше хочется, — пробормотала я себе под нос. — Чтобы промолчали или чтобы уже проболтались.
Шад не ответил и впервые подал голос, только когда я попыталась шагнуть в нужную дверь.
— Нам не сюда.
— Да? А я была уверена… — пробормотала растерянно, но спорить не стала: всё же шайтар знал это здание куда лучше меня.
Один виток, ещё один… Лестница всё никак не кончалась, и я уже начала уставать, так что не выдержала и обернулась через плечо:
— Шад, мы явно идём куда-то не туда. Почему вниз мы спускались гораздо меньше?
— Туда мы идём. Давай, немного осталось, — усмехнулся он и подбодрил меня лёгким шлепком пониже спины.
— Шад!
— Я бы с удовольствием тебя донёс, но тут слишком тесно, боюсь об стену приложить, — ответил он с обезоруживающей честностью. Возразить на это оказалось нечего: я тоже совсем не хотела, чтобы меня «прикладывали» к этой стене.
«Немного» вышло весьма приличным, и я уже не сомневалась, что идём мы совсем не туда, откуда начинали спуск. Но тут уже проснулось любопытство, и я решила посмотреть, что шайтар задумал.
И правильно сделала. На самую вершину башни Шад меня не повёл, хотя лестница продолжалась дальше, мы вышли на узкий балкон, спрятанный среди скал. Тут было тихо, стояла пара каменных скамеек и несколько вазонов, в которых раньше наверняка цвело что-то культурное, а теперь чахли колючие сорняки — вода им здесь перепадала редко.
Зато вид открывался такой, что захватывало дух. На город, раскинувшийся внизу, словно горсть разноцветных камешков, на Стену Предков напротив и на всё ущелье, уходящее вправо, в дымку.
Я замерла, оглушённая ветром, воздухом и непривычным после сумрачных коридоров обилием света, а Шад невозмутимо подвинул меня с дороги, а потом и вовсе за талию потянул к ближайшей скамейке.
— Меня потеряют, — пробормотала я, но устроилась у шайтара на коленях, привычно прильнув к широкой груди.
— Они про тебя не вспомнят, у них большие важные дела часа на два.
— А тебя?
— А меня потеряют. Но как-нибудь переживут.
— Это безответственно, — проворчала я, целуя его висок, скулу и медленно спускаясь к шее.
— Ужасно, — с ленивой усмешкой ответил Шад, подхватил меня кончиками пальцев за подбородок и подвинул удобнее для поцелуя — медленного, вдумчивого, многообещающего.
Дальше мы почти не разговаривали. Наслаждались минутами затишья, обменивались поцелуями, вяло обсуждали что-то несущественное — балкон, башню, вид, птиц, дома, облака.
Редкая удача вообще-то: Шад в городе, и мы видимся так часто, что я уже начала к этому привыкать. Опрометчиво, сама же об этом потом пожалею, но… Будь что будет.
Мужчина вернул меня к кабинету Шаисты нескоро. Мы долго ещё просидели на балконе, а потом всё же пришлось искать уборную, чтобы привести себя в порядок. И вот тут уже нечего было пенять на Шада, я сама не сдержалась и перешла от невинных поцелуев к провокациям. Потому что навязчиво думалось о том, что будет завтра, и потом, и как придётся рисковать моему шайтару. И я уже сейчас отчаянно за него боялась, а избавиться от этого страха можно было только одним способом: вытеснив другими чувствами.
Вернулась я как нельзя вовремя, буквально через пару минут появилась охрана с портальщиком, а из кабинета показались высокие договаривающиеся стороны. Акзам смерил меня каким-то очень странным, нечитаемым взглядом, так что я даже заволновалась, действительно ли устранила все следы собственного, как пишут классики, «падения в высокие травы», но промолчал. А Шаиста только задумчиво усмехнулась.
— Дара Шадай, ты хотела что-то у меня спросить, — напомнила я ей.
— Уже поздно. Я выглядывала, но ты куда-то ушла, — невозмутимо сообщила она.
М-да, всё-таки что-то я пропустила. Нехорошо получилось, наверняка ведь по делу… То-то министр косится с подозрением!
— Можно тогда я спрошу? Это быстро.
Они переглянулись с Акзамом, тот кивнул, с интересом слушая разговор.
— На последних раскопках был большой керамический горшок с треугольным сколом, остатками зелёной и синей глазури и узором «дробь». Его продали. Ты не помнишь кому?
— Горшок помню, — кивнула она. — Кому… Не помню, но у меня записано. Это срочно?
— Не очень, но может иметь отношение к нашему культурному обмену.
— Хорошо, я посмотрю и передам запиской, — правильно поняла она.
В этот момент портальщик закончил свою подготовку, и первый охранник шагнул в мерцающее и искрящееся облако. Следом двинулась я, кивнув на прощание Шаисте, сразу за мной — министр.
— И чем примечателен этот горшок? — полюбопытствовал Акзам.
— Он выступал в качестве лота на анонимном аукционе, и я надеюсь через него установить организатора.
— Это по тому вопросу, о котором я думаю?
— Очень на это надеюсь, — честно призналась я.
А дальше министру стало уже не до меня: мы небольшой организованной группой прошли в зал приёмов Внешнего Свода.
Для меня в предстоящей части визита сложность была одна, но грандиозная: требовалось проследить за своевременным появлением сотни запланированных случайностей и непоявлением десятка тысяч незапланированных.
Здесь народу уже было гораздо больше, это не «домашний» приём в посольстве, всё серьёзно. Но знакомых лиц всё равно большинство, из незнакомых — только какие-то жёны и подросшие дети гостей, приведённые ими в качестве спутников. И то многих из них я хоть и не помнила по именам, но определённо встречала. Всё же давно живу в Агифе, так или иначе встречала всех более-менее влиятельных шайтаров.
В какой-то момент неподалёку от себя я заметила Худайназара Альбея, который разговаривал с ещё одним шайтаром из своего Свода. Вот он рассмеялся какой-то шутке, а я испытала навязчивое желание подойти и задать пару вопросов.
Этот шайтар плохо умел держать лицо, и сейчас не нужно было обладать чрезвычайной проницаемостью, чтобы понимать: ему страшно. Смеялся он натужно и очень неискренне, озирался, будто ждал, что за ним придут прямо на этот приём, то и дело утирал потеющий лоб белым платком.
Мгновение поколебавшись, я решила не бороться с собой.
— Добрый вечер, дар Худайназар, — неспешно подошла к нему, удачно подгадав к тому моменту, когда шайтар остался один. — Как твоя стройка?
— Дара Ярая, — фальшиво улыбнулся он. — Какая ещё стройка?
— Ну как же? Дом для дочери. Для которого вы покупали мебель на недавнем аукционе.
— Ах, эта стройка! — ещё больше смешался он. — Прекрасно, прекрасно! Со строительными материалами вот только... беда. Проклятые террористы1! Ты же слышала, наверное, что в воздушном порту несколько аварий? Предки знают, когда теперь башни и краны починят, — он опять утёр лоб платком.
— Стройка — дело продолжительное, неужели пара дней что-то изменят?
— Если бы! — вздохнул он, уже вовсе не беспокоясь о том, какое впечатление производит. — Кто знает, кто будет следующей жертвой? Где они взорвут снова?
— Не думаю, что ваш дом выиграет по привлекательности у других целей, — ободрила его я. — Тем более и дата свадьбы ещё не назначена, разве нет?
— Свадьбы?.. А, да. Не назначена, — вымученно улыбнулся он.
Выходило, что Альбей погорел по всем направлениям: и про свадьбу, и про стройку. И таким образом вырвался на место первого подозреваемого.
Я вполне отдавала себе отчёт, что эти мои подозрения ветром по степи писаны, и даже если этот шайтар пытается вывезти какие-то ценности за границу и мошенничает с накладными, это не делает его похитителем короны. В конце концов, все, кому есть что вывозить, так или иначе пытаются на этом сэкономить, избежать пошлин и обойти запреты, и хотя это преступление, но — совсем другое. Однако других версий у меня всё равно не было, на расследование по всем правилам не хватало ни знаний, ни ресурсов, ни полномочий, поэтому оставалось осложнять жизнь тем, до кого я могла дотянуться. Не корону, но, может, какие-то ещё ценности удастся удержать в Кулаб-тане! Это, конечно, не вопрос моей ответственности, но я не люблю воров и предателей.
Я бы, может, ещё поразвлекалась за счёт Альбея, но в этот момент заметила зарождающуюся катастрофу: моя стажёрка умудрилась где-то потерять Мунира и найти сразу двух эльфов. Что ж они к ней так липнут-то? Чуют?!
Причём не какие-то, отборные! Молоденького атташе, вчерашнего стажёра, я знала плохо, он пока не успел проявить себя чем-то заметным, а вот советник-посланник Солирель — большая и редкая скотина. Достаточно молодой для эльфа на такой должности и борзый, как пятилетний жеребец. Ничего не попишешь, представитель одного из властных кланов Нового Абалона, Неккидель, и это накладывало свой отпечаток. Глубокий, читаемый издалека, несмываемый отпечаток на всю морду, то есть, конечно, светлое лицо.
Впрочем, Табиба держалась пока неплохо, и если уже разозлилась, то ещё не начала демонстрировать это окружающим. Поэтому шла я к ним не прямой наводкой, а вкруг, как будто невзначай. Говорили негромко, поэтому за гулом голосов не удавалось разобрать, о чём.
— Добрый день, сэлы. Как вижу, вы познакомились с нашей новой сотрудницей? — улыбнулась я им. И не увидела, а скорее ощутила плечом, как Табиба с облегчением перевела дух и немного расслабилась.
— Твоя сотрудница, Ярая, уже широко известна, — холодно усмехнулся старший эльф. — Я как раз интересовался, как она посмела показываться в приличном обществе и высунуть нос за пределы Орды.
Интересненько. Кажется, теперь я знаю, к какому клану относился тот злополучный атташе, пострадавший ушами. Табиба удачно попала, ничего не скажешь.
— А я как раз хотела выразить восхищение, насколько этот почтенный эльф неравнодушен к ушам своего сердечного друга, что в другой стране и при такой ответственной должности больше ни о чём не может думать, — сладким тоном отозвалась стажёрка. — Такая преданность дорогого стоит!
Он криво усмехнулся, но промолчал, взял меня за руку и вопросительно уставился на стражника.
Тот, кажется, запоздало начал что-то подозревать, но не отступил, велел нам следовать за ним и двинулся по коридору.
Я всю дорогу шла рядом с Шадом и боролась с нервным хихиканьем. Происходящее было настолько нелепо, что я до сих пор не могла поверить в его реальность. Почему-то задумываясь о том, что нас с Шадом могут застукать, я никогда не предполагала, что это может сделать стража. Застукать и оштрафовать за нарушение общественного порядка.
Предки! Я боялась стать героиней грандиозного скандала, но, кажется, имею все шансы войти в анекдоты…
Ушли мы недалеко. Полсотни шагов до узкой винтовой лестницы, пара этажей вниз и ещё полсотни шагов до двери с надписью «Охрана». Наш конвоир открыл дверь и кивком велел заходить. Первым шагнул Шад, опять ненавязчиво прикрывая меня плечами. Но я всё равно заметила, как пара охранников постарше повскакивала со своих мест при его появлении, один даже, бедняга, поперхнулся кофе.
— Что случилось?! — сложным голосом спросил, кажется, самый старший из них, переводя ошарашенный взгляд с Шада на меня, с меня — на молодого охранника, прикрывшего за нами дверь, потом — обратно на Шада.
— Нарушителей поймал. Находились в коридоре возле администрации, нарушали общественный порядок аморальным поведением. Как положено по инструкции, задержал и привёл для составления протокола.
Старший шайтар ощутимо спал с лица, второй, прокашлявшись, почему-то испуганно уставился на меня.
— Документы ваши предъявите! — потребовал молодой, потому что остальные так и не нашли слов.
И вот тут я уже не выдержала — сдавленно захихикала, прикрыв свободной рукой лицо.
— Что в этом смешного? — насупился молодой шайтар.
— Извините, — выдавила я с трудом, пытаясь жестом объяснить, что сейчас успокоюсь и сумею сказать что-то более внятное. Шад, глядя на меня, кривовато усмехнулся.
— Идиот, — тихо, как-то очень устало проговорил старший. — Ты же обедать ушёл?!
— Ну я шёл через… Почему — идиот? — обиделся парень.
— Ну во-первых, откуда уважаемая дара достанет документы? — мрачно пробормотал всё тот же старший шайтар. Взгляды присутствующих мужчин скрестились на мне, и от этого почему-то стало ещё смешнее.
— Алим, налей воды, — глубоко вздохнув, ровно велел Шад.
До сих пор молчавший шайтар метнулся в угол, где на столе стоял кувшин с водой, плеснул в кружку и только потом заглянул в неё, ощутимо побледнел и поставил посуду обратно.
— Я сейчас… Редай, у нас где-то были чистые стаканы!
Старший из них мучительно скривился, помассировал переносицу и тихо буркнул:
— Внизу посмотри, в тумбочке. Командир, прости, мы как-то не ожидали…
Шад молча забрал стакан, почти силком усадил меня на свободный стул у стены и сунул ёмкость в руки, опустившись передо мной на корточки. Я благодарно кивнула и, едва не поперхнувшись, опрокинула воду в себя залпом.
Никогда не думала, что со мной на самом деле может приключиться истерика. Да ещё в таком виде.
— Получше? — заботливо спросил Шад, слегка мазнул по моей щеке костяшками пальцев. Я только в этот момент сообразила, что у меня от хохота выступили слёзы.
— Да, спасибо. Извини, это как-то неожиданно получилось...
— Так что, протокол составлять не будем? — неуверенно подал голос младший стражник. Все взгляды на этот раз скрестились на нём. Шайтар ещё больше растерялся, но всё-таки продолжил: — Жалобу писать тоже?
— На что я должна жалобу писать? — не поняла я.
— На домогательство. Только я дара имел в виду. Судя по вашему социальному…
— Заткнись ты уже, наконец! — не выдержал Редай. — Командир, он у нас тут первый день. Считай, последний! Младший сын дары Мияр, она очень просила…
— Ладно. Посмеялись — и хватит, — проговорил Шад веско, поднялся на ноги. — Формально мальчик прав, нарушение было, так что увольнять мы его не станем. Но мозги вправь, пусть учится ими думать. Это во-первых. А во-вторых… Если хоть кто-то из вас троих, хоть жене, хоть матери, хоть по большому секрету упомянет об этом происшествии, я со всех троих живьём сниму кожу. И, Редай… объясни, пожалуйста, новичку, что это не фигура речи, а дословное обещание. Мне будет очень неловко перед дарой Мияр, но его это не спасёт.
Шад невозмутимо подал мне руку, и я за неё ухватилась, принимая помощь. Комнату охраны мы покидали, провожаемые мёртвой тишиной.
— Глупо как-то получилось, — пробормотала я, когда мы шли обратно к лестнице. — Но главное, почему ты должен был жаловаться на меня за домогательства?! Как он себе это вообще представляет — чтобы я, к тебе, да ещё… хм. Силой?!
— Не знаю, как он, а я — с удовольствием, — ухмыльнулся Шад. Я смерила его в ответ укоризненным взглядом, он насмешливо фыркнул, но всё-таки прекратил дурачиться: — Он формально прав. Но очень формально. Высокопоставленные одарённые женщины нередко злоупотребляли властью, так что пару веков назад были такие законы. И вроде их ещё не отменили. Хотя, конечно, никто уже не пользуется...
— А откуда тогда этот юноша их достал?!
— Идиоты потому что, — поморщился Шад.
— Кто?
— Все, — хмыкнул он, пропуская меня вперёд на лестницу. — У них по рукам ходит какая-то бредовая полушуточная инструкция, которой над новичками издеваются. Но этот, по-моему, первый настолько всерьёз её воспринял. Редай и сам, наверное, не ожидал.
— Этого сложно было ожидать, — я усмехнулась и покачала головой. — Думаешь, они не проговорятся?..
— Будут молчать, не волнуйся.
— Я даже не знаю, чего мне больше хочется, — пробормотала я себе под нос. — Чтобы промолчали или чтобы уже проболтались.
Шад не ответил и впервые подал голос, только когда я попыталась шагнуть в нужную дверь.
— Нам не сюда.
— Да? А я была уверена… — пробормотала растерянно, но спорить не стала: всё же шайтар знал это здание куда лучше меня.
Один виток, ещё один… Лестница всё никак не кончалась, и я уже начала уставать, так что не выдержала и обернулась через плечо:
— Шад, мы явно идём куда-то не туда. Почему вниз мы спускались гораздо меньше?
— Туда мы идём. Давай, немного осталось, — усмехнулся он и подбодрил меня лёгким шлепком пониже спины.
— Шад!
— Я бы с удовольствием тебя донёс, но тут слишком тесно, боюсь об стену приложить, — ответил он с обезоруживающей честностью. Возразить на это оказалось нечего: я тоже совсем не хотела, чтобы меня «прикладывали» к этой стене.
«Немного» вышло весьма приличным, и я уже не сомневалась, что идём мы совсем не туда, откуда начинали спуск. Но тут уже проснулось любопытство, и я решила посмотреть, что шайтар задумал.
И правильно сделала. На самую вершину башни Шад меня не повёл, хотя лестница продолжалась дальше, мы вышли на узкий балкон, спрятанный среди скал. Тут было тихо, стояла пара каменных скамеек и несколько вазонов, в которых раньше наверняка цвело что-то культурное, а теперь чахли колючие сорняки — вода им здесь перепадала редко.
Зато вид открывался такой, что захватывало дух. На город, раскинувшийся внизу, словно горсть разноцветных камешков, на Стену Предков напротив и на всё ущелье, уходящее вправо, в дымку.
Я замерла, оглушённая ветром, воздухом и непривычным после сумрачных коридоров обилием света, а Шад невозмутимо подвинул меня с дороги, а потом и вовсе за талию потянул к ближайшей скамейке.
— Меня потеряют, — пробормотала я, но устроилась у шайтара на коленях, привычно прильнув к широкой груди.
— Они про тебя не вспомнят, у них большие важные дела часа на два.
— А тебя?
— А меня потеряют. Но как-нибудь переживут.
— Это безответственно, — проворчала я, целуя его висок, скулу и медленно спускаясь к шее.
— Ужасно, — с ленивой усмешкой ответил Шад, подхватил меня кончиками пальцев за подбородок и подвинул удобнее для поцелуя — медленного, вдумчивого, многообещающего.
Дальше мы почти не разговаривали. Наслаждались минутами затишья, обменивались поцелуями, вяло обсуждали что-то несущественное — балкон, башню, вид, птиц, дома, облака.
Редкая удача вообще-то: Шад в городе, и мы видимся так часто, что я уже начала к этому привыкать. Опрометчиво, сама же об этом потом пожалею, но… Будь что будет.
Мужчина вернул меня к кабинету Шаисты нескоро. Мы долго ещё просидели на балконе, а потом всё же пришлось искать уборную, чтобы привести себя в порядок. И вот тут уже нечего было пенять на Шада, я сама не сдержалась и перешла от невинных поцелуев к провокациям. Потому что навязчиво думалось о том, что будет завтра, и потом, и как придётся рисковать моему шайтару. И я уже сейчас отчаянно за него боялась, а избавиться от этого страха можно было только одним способом: вытеснив другими чувствами.
Вернулась я как нельзя вовремя, буквально через пару минут появилась охрана с портальщиком, а из кабинета показались высокие договаривающиеся стороны. Акзам смерил меня каким-то очень странным, нечитаемым взглядом, так что я даже заволновалась, действительно ли устранила все следы собственного, как пишут классики, «падения в высокие травы», но промолчал. А Шаиста только задумчиво усмехнулась.
— Дара Шадай, ты хотела что-то у меня спросить, — напомнила я ей.
— Уже поздно. Я выглядывала, но ты куда-то ушла, — невозмутимо сообщила она.
М-да, всё-таки что-то я пропустила. Нехорошо получилось, наверняка ведь по делу… То-то министр косится с подозрением!
— Можно тогда я спрошу? Это быстро.
Они переглянулись с Акзамом, тот кивнул, с интересом слушая разговор.
— На последних раскопках был большой керамический горшок с треугольным сколом, остатками зелёной и синей глазури и узором «дробь». Его продали. Ты не помнишь кому?
— Горшок помню, — кивнула она. — Кому… Не помню, но у меня записано. Это срочно?
— Не очень, но может иметь отношение к нашему культурному обмену.
— Хорошо, я посмотрю и передам запиской, — правильно поняла она.
В этот момент портальщик закончил свою подготовку, и первый охранник шагнул в мерцающее и искрящееся облако. Следом двинулась я, кивнув на прощание Шаисте, сразу за мной — министр.
— И чем примечателен этот горшок? — полюбопытствовал Акзам.
— Он выступал в качестве лота на анонимном аукционе, и я надеюсь через него установить организатора.
— Это по тому вопросу, о котором я думаю?
— Очень на это надеюсь, — честно призналась я.
А дальше министру стало уже не до меня: мы небольшой организованной группой прошли в зал приёмов Внешнего Свода.
Для меня в предстоящей части визита сложность была одна, но грандиозная: требовалось проследить за своевременным появлением сотни запланированных случайностей и непоявлением десятка тысяч незапланированных.
Здесь народу уже было гораздо больше, это не «домашний» приём в посольстве, всё серьёзно. Но знакомых лиц всё равно большинство, из незнакомых — только какие-то жёны и подросшие дети гостей, приведённые ими в качестве спутников. И то многих из них я хоть и не помнила по именам, но определённо встречала. Всё же давно живу в Агифе, так или иначе встречала всех более-менее влиятельных шайтаров.
В какой-то момент неподалёку от себя я заметила Худайназара Альбея, который разговаривал с ещё одним шайтаром из своего Свода. Вот он рассмеялся какой-то шутке, а я испытала навязчивое желание подойти и задать пару вопросов.
Этот шайтар плохо умел держать лицо, и сейчас не нужно было обладать чрезвычайной проницаемостью, чтобы понимать: ему страшно. Смеялся он натужно и очень неискренне, озирался, будто ждал, что за ним придут прямо на этот приём, то и дело утирал потеющий лоб белым платком.
Мгновение поколебавшись, я решила не бороться с собой.
— Добрый вечер, дар Худайназар, — неспешно подошла к нему, удачно подгадав к тому моменту, когда шайтар остался один. — Как твоя стройка?
— Дара Ярая, — фальшиво улыбнулся он. — Какая ещё стройка?
— Ну как же? Дом для дочери. Для которого вы покупали мебель на недавнем аукционе.
— Ах, эта стройка! — ещё больше смешался он. — Прекрасно, прекрасно! Со строительными материалами вот только... беда. Проклятые террористы1! Ты же слышала, наверное, что в воздушном порту несколько аварий? Предки знают, когда теперь башни и краны починят, — он опять утёр лоб платком.
— Стройка — дело продолжительное, неужели пара дней что-то изменят?
— Если бы! — вздохнул он, уже вовсе не беспокоясь о том, какое впечатление производит. — Кто знает, кто будет следующей жертвой? Где они взорвут снова?
— Не думаю, что ваш дом выиграет по привлекательности у других целей, — ободрила его я. — Тем более и дата свадьбы ещё не назначена, разве нет?
— Свадьбы?.. А, да. Не назначена, — вымученно улыбнулся он.
Выходило, что Альбей погорел по всем направлениям: и про свадьбу, и про стройку. И таким образом вырвался на место первого подозреваемого.
Я вполне отдавала себе отчёт, что эти мои подозрения ветром по степи писаны, и даже если этот шайтар пытается вывезти какие-то ценности за границу и мошенничает с накладными, это не делает его похитителем короны. В конце концов, все, кому есть что вывозить, так или иначе пытаются на этом сэкономить, избежать пошлин и обойти запреты, и хотя это преступление, но — совсем другое. Однако других версий у меня всё равно не было, на расследование по всем правилам не хватало ни знаний, ни ресурсов, ни полномочий, поэтому оставалось осложнять жизнь тем, до кого я могла дотянуться. Не корону, но, может, какие-то ещё ценности удастся удержать в Кулаб-тане! Это, конечно, не вопрос моей ответственности, но я не люблю воров и предателей.
Я бы, может, ещё поразвлекалась за счёт Альбея, но в этот момент заметила зарождающуюся катастрофу: моя стажёрка умудрилась где-то потерять Мунира и найти сразу двух эльфов. Что ж они к ней так липнут-то? Чуют?!
Причём не какие-то, отборные! Молоденького атташе, вчерашнего стажёра, я знала плохо, он пока не успел проявить себя чем-то заметным, а вот советник-посланник Солирель — большая и редкая скотина. Достаточно молодой для эльфа на такой должности и борзый, как пятилетний жеребец. Ничего не попишешь, представитель одного из властных кланов Нового Абалона, Неккидель, и это накладывало свой отпечаток. Глубокий, читаемый издалека, несмываемый отпечаток на всю морду, то есть, конечно, светлое лицо.
Впрочем, Табиба держалась пока неплохо, и если уже разозлилась, то ещё не начала демонстрировать это окружающим. Поэтому шла я к ним не прямой наводкой, а вкруг, как будто невзначай. Говорили негромко, поэтому за гулом голосов не удавалось разобрать, о чём.
— Добрый день, сэлы. Как вижу, вы познакомились с нашей новой сотрудницей? — улыбнулась я им. И не увидела, а скорее ощутила плечом, как Табиба с облегчением перевела дух и немного расслабилась.
— Твоя сотрудница, Ярая, уже широко известна, — холодно усмехнулся старший эльф. — Я как раз интересовался, как она посмела показываться в приличном обществе и высунуть нос за пределы Орды.
Интересненько. Кажется, теперь я знаю, к какому клану относился тот злополучный атташе, пострадавший ушами. Табиба удачно попала, ничего не скажешь.
— А я как раз хотела выразить восхищение, насколько этот почтенный эльф неравнодушен к ушам своего сердечного друга, что в другой стране и при такой ответственной должности больше ни о чём не может думать, — сладким тоном отозвалась стажёрка. — Такая преданность дорогого стоит!
