А скинув и эту заботу на чужие плечи, занялась привычными вещами.
Конечно, первым делом сообщила обстоятельства кражи начальнику. Герей ответил быстро, он предпочитал вечерами работать с документами и застать его на месте было проще всего, и первым делом спросил, насколько прикрыты наши тылы. Я заверила, что полностью: все документы о передаче и о подлинности короны подписали обе стороны. Он тут же совершенно успокоился и заявил, что я пытаюсь найти проблему и работу там, где их нет: мы корону отдали в целости и сохранности, не уберегла принимающая сторона, и совершенно справедливо, что поисками займётся именно она. На этом связь прервалась: экстренный канал, он на то и экстренный, чтобы сработать коротко, но эффективно. И засечь нельзя. При обилии современных средств связи, самое важное доверяли именно этому.
Помимо общей, или классической, магии, которая едина для всех разумных наряду с физикой, химией и другими науками, у каждого народа есть свои секреты. Все потомки троллей унаследовали в той или иной мере два умения: шаманизм и сродство к земле.
Последнее проявляется по-разному, или, вернее, у одного дара сильнее выражены разные грани. Гномы, например, превосходные рудознатцы. Как это проявляется у шайтаров, я точно не знаю, я вообще плохо разбираюсь в магии, но применение у этой способности исключительно боевое — то ли они умеют трясти горы и обрушивать камнепады, то ли хорошо маскируются, то ли всё вместе. Шад точно очень талантлив в этом, но я, конечно, ни разу не видела его в деле и предпочла бы никогда не увидеть.
Мы же умеем «слушать степь» — так это называлось раньше, в далёком кочевом прошлом. Название прижилось, хотя используем мы это умение уже иначе. Прежде оно позволяло находить в степях и на склонах холмов скот и предвидеть нападение врагов, теперь хорошие поисковики на вес золота в милиции, а кроме того, одарённые родовой магией служат связистами в широком смысле слова. И лично, портальщики из них получаются прекрасные — такой вот побочный эффект, и создавая особые артефакты.
У меня такой лежит на столе и выглядит как пресс-папье из змеевика. Если капнуть на него немного крови и после написать карандашом послание на гладкой поверхности, оно появится у адресата, запомненного артефактом. Не самый удобный способ, тем более много текста не влезает и общее его количество ограниченно, зато — надёжно.
У меня нужного таланта, конечно, нет, но магический резерв есть у любого разумного существа, им артефакт и питается. У таких, как я, неумёх в магии он невелик, но на подобное хватает. Правда, в обрез, так что ощущения после сеанса неприятные — слабость, головокружение, и час-другой после лучше посидеть и никуда не бегать, потому что на это попросту нет сил. Мне, к счастью, и не понадобилось: бумажная работа — наше всё.
Перед ней я, правда, воспользовалась телекристаллом в личных целях и связалась с Сагирой. Это основное средство быстрого дальнего сообщения в наши просвещённые времена. Хорошая штука. Энергии, правда, жрёт много, поэтому ей стараются не злоупотреблять, и подслушать такие переговоры нетрудно — всё же общая магия на то и общая. А телекристаллы ещё и сообщаются не напрямую, у них для этого слишком маленький радиус действия, а через местные концентраторные станции, передающие сигнал на расстояние от нескольких километров и дальше. На станции можно слушать что угодно, поэтому насчёт переговоров есть строгие инструкции.
Но болтовня с подругой, конечно, под запрет не попадала, только под недовольное ворчание Герея о моём расточительстве. Ничего нового из разговора я, впрочем, не узнала, подруга просто подтвердила мои подозрения. Эльфы и люди разогнали возмущённую шумиху из-за поступка девушки, отправлять её куда-то в Элисию было глупо, только подставлять под травлю, да и разрешение на въезд могли не дать. А из остальных направлений пришёл в голову только Кулаб-тан: да, обстановка нервная, но лишний скандал с эльфами никому уже не навредит, да и на мою опеку Сагира рассчитывала. Совсем встреч с эльфами тут тоже не избежать, но они хотя бы навредить не смогут.
После этого мы немного поболтали о женском, поделились последними мелкими новостями — больше, конечно, Сагира, потому что Шада я держала в тайне даже от неё, — и распрощались, чтобы не вводить посольство в разорение. Всё же дальняя связь — штука затратная.
Зарядившись от этого разговора хорошим настроением, я вернулась к своим обязанностям.
Вечерние газеты опять рапортовали о победах. В очередной раз мелькнула заметка о Духе Перевала — легендарном неуловимом разведчике правительственных войск, который в одиночку, если верить газетам, положил уже половину «Байталы». Если верить другим источникам — выдумал его один из репортёров, а редактору понравилось. А утренняя «Агифа сегодня» разродилась обширной статьёй о том, как успешно и героически правительственные войска обороняют Гарданак — крупный город на западе. Который Байтала полностью контролирует уже несколько месяцев.
С эльфийской подачи даже самую малость независимых газет в Агифе давно не осталось, а официальные в своих заявлениях солидарны и очень оптимистичны: эльфы организованно выводят войска, наученная ими национальная армия Кулаб-тана уверенно теснит бандитов и вот-вот очистит от них те немногочисленные земли, на которых ютятся остатки повстанцев.
Я люблю сравнивать эти фантастические истории со сводками, которыми посольство снабжают сверху каждый вечер или уж хотя бы — через день. Соседние ведомства работают, делятся с нашим министерством, а оно уже — с нами. И связь с разведкой нам не пришить, и персонал в курсе происходящего. Для полноценной оценки ситуации в стране нужны разные источники, вот и приходится решать эти вопросы.
По сводкам «Байтала» занимала три четверти территории страны и могла похвастаться многочисленными трофеями, захваченными в панически брошенных эльфами гарнизонах.
Две параллельных, взаимоисключающих действительности вполне уживались на бумаге, чего не скажешь о территории многострадального Кулаб-тана.
Мне было искренне жаль шайтаров, не имевших других источников информации, для которых неизбежный штурм Агифы, которую уже крепко обложили с трёх сторон, вскоре окажется неприятным сюрпризом, но их просвещение не входило в круг моих обязанностей. Больше того, я не имела никакого права в это лезть, даже если бы хотела.
Гораздо сильнее сейчас заботили наши упрямые соотечественники, которые охотнее верили местным газетам, чем нашим официальным заявлениям. Консульский отдел сбивался с ног, пытаясь отыскать в хаосе гражданской войны тех орков, которых, несмотря на все предупреждения, понесло в дальние провинции Кулаб-тана, а те, кто оставался в Агифе, только отмахивались от предупреждений. Не все, конечно, но существенная часть. Нормальной связи с теми землями не было, коммуникации, отступая, уничтожали эльфы, пытаясь сдержать слухи, и лишь немного утешало лояльное отношение шайтаров к оркам. «Байтале» вообще был дан приказ не трогать инородцев, кроме эльфов и примкнувших к ним людей, но приказ приказом, а шальной камень, пуля или взрыв паспорт не проверит.
В этом есть прекрасная ирония судьбы. Ушастые, конечно, ни за что в этом не признаются, но «Байтала» — их дитя. Взращенная на клановых противоречиях, призванная расколоть страну ещё больше, она на тот момент, конечно, сослужила свою службу, вот только утилизировать это оружие вовремя эльфы не сумели. И его подобрали другие шайтары с иными целями, и нынешняя «Байтала» — совсем не та, что была полвека назад.
Вечер мой закончился разговором с консулом и его сжатым докладом, следующее утро — началось с завтрака с ним же, благо для этого не надо было никуда ходить: все сотрудники посольства жили тут же, в этом самом здании, места в нём более чем достаточно. Вдобавок к двум надземным этажам тут ещё три яруса вниз, под землю, — обычная ситуация для шайтарских домов. И разобраться, на каком ярусе находишься сейчас, очень трудно без привычки, потому что окон нет даже в надземных этажах.
Зато имеется уютный сад на самом верху, скрытый от посторонних глаз. Очень удобно устраивать посиделки на свежем воздухе, когда выдаётся свободное время. Там же мы организуем небольшие приёмы для своих, когда на улице хорошая погода.
После завтрака у меня осталось полчаса на то, чтобы просмотреть утренние газеты и настроиться на сегодняшний день. По серьёзным вопросам в прессе не было ничего полезного — всё те же надоевшие до оскомины грандиозные успехи на фронте, начиная с решительной победы четвёртой бригады (которая перестала существовать первой, ещё на излёте прошлого года) над «Байталой». Зато нашлось несколько статей о «Глазе Матери». Большинство изданий ограничилось короткой заметкой, некоторые разбавили это исторической справкой и собственными фантазиями. Про кражу — ни слова.
Интересненько.
Ещё не время обнародовать информацию и её решили приберечь на момент штурма? Или эльфы и правда не в курсе?
За этими размышлениями я занялась сборами. Нужно было переплести косы и одеться построже: блузка с ненавязчивым узором, юбка до колен с косым подолом, лёгкие туфли. Сегодняшний день, а вернее, существенную его часть мне предстояло провести во Внешнем Своде, утрясая последние детали визита Акзама. Который — о ужас! — состоится уже послезавтра. Папка с материалами к этому визиту сильно распухла и здорово оттягивала руки, так что я с нетерпением ждала момента, когда смогу подшить все эти бумажки в архив и выдохнуть.
Атташе по вопросам протокола уже ожидал меня в фойе, что-то оживлённо обсуждая с парой скучающих охранников и, неожиданно, стажёркой. Мунир — чрезвычайно, я бы даже сказала, чрезмерно педантичный для орка орк — был словно создан для этой службы. Он старше меня лет на двадцать и, когда я только приехала в Кулаб-тан, занимал именно эту должность. Более серьёзной карьеры с тех пор не сделал, но как будто и не стремился к ней. Меня это всегда немного пугало, но ему на самом деле нравилось обговаривать всякие мелочи вроде правильного подбора цвета салфеток на дипломатическом обеде, тонкостей расстановки стульев и посекундного хронометража встреч.
Дверь в комнату отдыха охраны была приоткрыта, и оттуда тихо бубнила трещалка. Кажется, читали по ролям какую-то пьесу.
Это сравнительно недавнее изобретение обещало со временем занять свою нишу в качестве средства связи, но пока нашло гражданское применение: через специальный артефакт транслировали музыку, новости и прочее, а трещалкой «широковещательную систему» называли из-за тихого потрескивания, которым сопровождались все передачи. В Кулаб-тане, правда, есть одна-единственная линия, которая не отличается разнообразием и яркостью репертуара, но охрана слушает у себя в каморке — им нравится.
— Доброе утро, — поприветствовала я всех. — В честь чего собрание? Табиба?
— Девочка хочет пойти с нами, — спокойно ответил Мунир, а предмет обсуждения потупился, с крайне благообразным видом сложив ладошки поверх строгой юбки. Сама скромность, ну ты подумай!
— И с какой целью? — хмыкнула я. — А главное, зачем она нам там нужна?
— Не будь так строга к девочке, ей же интересно. Пусть осваивается, надо же ей привыкать.
— А язык она уже выучила? — насмешливо фыркнула я. — Ладно, пойдём, всё веселее. Только держи её подальше от эльфов.
Табиба не сдержала облегчённого вздоха — явно боялась, что я разверну её обратно. Стоило бы конечно, всё-таки не развлекаться идём. Но если она даже Мунира уболтала, то — заслужила. К тому же он отчасти прав, ей надо привыкать, хотя бы даже к местным лицам и архитектуре.
— Ярая, а можно я спрошу? — неуверенно начала она, когда мы вышли на улицу. И продолжила, дождавшись моего поощрительного кивка. — А почему визит министра не отменили? Тут же опасно, а вдруг случится что?..
— Ты как спросишь, — пробормотала я, качнув головой, а Мунир рядом усмехнулся.
— Хороший же вопрос.
— Да хороший-то он хороший, но на полчаса. А сама как думаешь?
— Я себе всю голову уже сломала! — охотно призналась Табиба. — Я плохо понимаю, что на самом деле тут происходит, но понятно же, что нынешнее правительство посажено эльфами. А мы ведь с ними не то чтобы враги, но, скорее, соперники… Мы что, будем поддерживать эльфийское правительство в этой гражданской войне? Оно лучше террористов и бандитов… Наверное. Но они же на эльфов работают! А с другой стороны, если местные всё-таки разберутся с мятежом, всё равно придётся работать с ними...
— Восемнадцать к одному, что с «Байталой» они не справятся, — насмешливо вставил Мунир. — И это я им ещё польстил.
— Тогда я вообще ничего не понимаю! Зачем разговаривать с теми, кого скоро сместят?!
— Вот и эльфы тоже задаются этим вопросом, — ещё немного поддразнила я, но сжалилась. — На самом деле всё просто. Даже если правительство сменится, не обязательно оно сменится целиком, до последнего шайтара. Несмотря на все усилия эльфов выдавить из Совета оппозицию, в местных слишком сильна неприязнь к ушастым, и многие искренне их ненавидят, пусть и улыбаются в лицо. Разумно сыграть именно на этом и дать понять нужным нам шайтарам, что они могут рассчитывать на поддержку Орды в дальнейшем.
— Так это даже логично выглядит, — рассеянно кивнула Табиба. — Но я никогда не привыкну, что мы официально как будто поддерживаем эльфов!
— Значит, никогда не станешь дипломатом, — спокойно ответила я. Стажёрка обиженно надулась, явно услышав это не впервые, а я продолжила. — Можно сколь угодно люто ненавидеть собеседника, но показать это ты не имеешь права. Теряет лицо и проигрывает тот, кто поддаётся эмоциям.
— Неужели без лицемерия не обойтись?
— Скорее, без лицедейства, — с усмешкой вставил Мунир. Его явно забавляла юношеская горячность стажёрки.
— Необязательно. Не демонстрировать ненависти — не значит демонстрировать любовь. Для нас придумали прекрасное оружие: формальная вежливость. Если не владеешь искусством иронии, как наш министр, просто не давай собеседнику понять, что ты о нём думаешь на самом деле — ни хорошего, ни плохого. Ну неужели вам всё это не рассказывали?
— Да рассказывали конечно, — страдальчески вздохнула она.
— А следующим поколениям будут про этот визит рассказывать, — со смешком сказала я и попыталась приободрить девушку: — Держи уши торчком, на твоих глазах творится история! Это же очень красиво. Мы даём понять, что Орде не страшны здешние распри, и лично наш министр показывает себя настоящим орком, презирающим опасность. Кроме того, мы официально поддерживаем игру эльфов во «всё идёт по плану Нового Абалона» и демонстрируем им мирные намерения. И под этим всем — решаем собственные задачи. По-моему, красивый ход. Не удивлюсь, если визит специально подгадали к этому позорному эльфийскому бегству, аналитики с гадальцами в нашем департаменте не зря пьют свой кумыс.
Наши западные соседи к предсказаниям всегда относились скептически. Их можно понять, потому что общая магия не имеет ничего общего с видением будущего, а видовые таланты у людей, эльфов и прочих народов, не связанных с троллями, совсем иные. Гадалки и гадатели там тоже существуют, но это смесь знания психологии и шарлатанства.
Иное дело — гадальцы и гадалицы, которые даже называются иначе.
Конечно, первым делом сообщила обстоятельства кражи начальнику. Герей ответил быстро, он предпочитал вечерами работать с документами и застать его на месте было проще всего, и первым делом спросил, насколько прикрыты наши тылы. Я заверила, что полностью: все документы о передаче и о подлинности короны подписали обе стороны. Он тут же совершенно успокоился и заявил, что я пытаюсь найти проблему и работу там, где их нет: мы корону отдали в целости и сохранности, не уберегла принимающая сторона, и совершенно справедливо, что поисками займётся именно она. На этом связь прервалась: экстренный канал, он на то и экстренный, чтобы сработать коротко, но эффективно. И засечь нельзя. При обилии современных средств связи, самое важное доверяли именно этому.
Помимо общей, или классической, магии, которая едина для всех разумных наряду с физикой, химией и другими науками, у каждого народа есть свои секреты. Все потомки троллей унаследовали в той или иной мере два умения: шаманизм и сродство к земле.
Последнее проявляется по-разному, или, вернее, у одного дара сильнее выражены разные грани. Гномы, например, превосходные рудознатцы. Как это проявляется у шайтаров, я точно не знаю, я вообще плохо разбираюсь в магии, но применение у этой способности исключительно боевое — то ли они умеют трясти горы и обрушивать камнепады, то ли хорошо маскируются, то ли всё вместе. Шад точно очень талантлив в этом, но я, конечно, ни разу не видела его в деле и предпочла бы никогда не увидеть.
Мы же умеем «слушать степь» — так это называлось раньше, в далёком кочевом прошлом. Название прижилось, хотя используем мы это умение уже иначе. Прежде оно позволяло находить в степях и на склонах холмов скот и предвидеть нападение врагов, теперь хорошие поисковики на вес золота в милиции, а кроме того, одарённые родовой магией служат связистами в широком смысле слова. И лично, портальщики из них получаются прекрасные — такой вот побочный эффект, и создавая особые артефакты.
У меня такой лежит на столе и выглядит как пресс-папье из змеевика. Если капнуть на него немного крови и после написать карандашом послание на гладкой поверхности, оно появится у адресата, запомненного артефактом. Не самый удобный способ, тем более много текста не влезает и общее его количество ограниченно, зато — надёжно.
У меня нужного таланта, конечно, нет, но магический резерв есть у любого разумного существа, им артефакт и питается. У таких, как я, неумёх в магии он невелик, но на подобное хватает. Правда, в обрез, так что ощущения после сеанса неприятные — слабость, головокружение, и час-другой после лучше посидеть и никуда не бегать, потому что на это попросту нет сил. Мне, к счастью, и не понадобилось: бумажная работа — наше всё.
Перед ней я, правда, воспользовалась телекристаллом в личных целях и связалась с Сагирой. Это основное средство быстрого дальнего сообщения в наши просвещённые времена. Хорошая штука. Энергии, правда, жрёт много, поэтому ей стараются не злоупотреблять, и подслушать такие переговоры нетрудно — всё же общая магия на то и общая. А телекристаллы ещё и сообщаются не напрямую, у них для этого слишком маленький радиус действия, а через местные концентраторные станции, передающие сигнал на расстояние от нескольких километров и дальше. На станции можно слушать что угодно, поэтому насчёт переговоров есть строгие инструкции.
Но болтовня с подругой, конечно, под запрет не попадала, только под недовольное ворчание Герея о моём расточительстве. Ничего нового из разговора я, впрочем, не узнала, подруга просто подтвердила мои подозрения. Эльфы и люди разогнали возмущённую шумиху из-за поступка девушки, отправлять её куда-то в Элисию было глупо, только подставлять под травлю, да и разрешение на въезд могли не дать. А из остальных направлений пришёл в голову только Кулаб-тан: да, обстановка нервная, но лишний скандал с эльфами никому уже не навредит, да и на мою опеку Сагира рассчитывала. Совсем встреч с эльфами тут тоже не избежать, но они хотя бы навредить не смогут.
После этого мы немного поболтали о женском, поделились последними мелкими новостями — больше, конечно, Сагира, потому что Шада я держала в тайне даже от неё, — и распрощались, чтобы не вводить посольство в разорение. Всё же дальняя связь — штука затратная.
Зарядившись от этого разговора хорошим настроением, я вернулась к своим обязанностям.
Вечерние газеты опять рапортовали о победах. В очередной раз мелькнула заметка о Духе Перевала — легендарном неуловимом разведчике правительственных войск, который в одиночку, если верить газетам, положил уже половину «Байталы». Если верить другим источникам — выдумал его один из репортёров, а редактору понравилось. А утренняя «Агифа сегодня» разродилась обширной статьёй о том, как успешно и героически правительственные войска обороняют Гарданак — крупный город на западе. Который Байтала полностью контролирует уже несколько месяцев.
С эльфийской подачи даже самую малость независимых газет в Агифе давно не осталось, а официальные в своих заявлениях солидарны и очень оптимистичны: эльфы организованно выводят войска, наученная ими национальная армия Кулаб-тана уверенно теснит бандитов и вот-вот очистит от них те немногочисленные земли, на которых ютятся остатки повстанцев.
Я люблю сравнивать эти фантастические истории со сводками, которыми посольство снабжают сверху каждый вечер или уж хотя бы — через день. Соседние ведомства работают, делятся с нашим министерством, а оно уже — с нами. И связь с разведкой нам не пришить, и персонал в курсе происходящего. Для полноценной оценки ситуации в стране нужны разные источники, вот и приходится решать эти вопросы.
По сводкам «Байтала» занимала три четверти территории страны и могла похвастаться многочисленными трофеями, захваченными в панически брошенных эльфами гарнизонах.
Две параллельных, взаимоисключающих действительности вполне уживались на бумаге, чего не скажешь о территории многострадального Кулаб-тана.
Мне было искренне жаль шайтаров, не имевших других источников информации, для которых неизбежный штурм Агифы, которую уже крепко обложили с трёх сторон, вскоре окажется неприятным сюрпризом, но их просвещение не входило в круг моих обязанностей. Больше того, я не имела никакого права в это лезть, даже если бы хотела.
Гораздо сильнее сейчас заботили наши упрямые соотечественники, которые охотнее верили местным газетам, чем нашим официальным заявлениям. Консульский отдел сбивался с ног, пытаясь отыскать в хаосе гражданской войны тех орков, которых, несмотря на все предупреждения, понесло в дальние провинции Кулаб-тана, а те, кто оставался в Агифе, только отмахивались от предупреждений. Не все, конечно, но существенная часть. Нормальной связи с теми землями не было, коммуникации, отступая, уничтожали эльфы, пытаясь сдержать слухи, и лишь немного утешало лояльное отношение шайтаров к оркам. «Байтале» вообще был дан приказ не трогать инородцев, кроме эльфов и примкнувших к ним людей, но приказ приказом, а шальной камень, пуля или взрыв паспорт не проверит.
В этом есть прекрасная ирония судьбы. Ушастые, конечно, ни за что в этом не признаются, но «Байтала» — их дитя. Взращенная на клановых противоречиях, призванная расколоть страну ещё больше, она на тот момент, конечно, сослужила свою службу, вот только утилизировать это оружие вовремя эльфы не сумели. И его подобрали другие шайтары с иными целями, и нынешняя «Байтала» — совсем не та, что была полвека назад.
Вечер мой закончился разговором с консулом и его сжатым докладом, следующее утро — началось с завтрака с ним же, благо для этого не надо было никуда ходить: все сотрудники посольства жили тут же, в этом самом здании, места в нём более чем достаточно. Вдобавок к двум надземным этажам тут ещё три яруса вниз, под землю, — обычная ситуация для шайтарских домов. И разобраться, на каком ярусе находишься сейчас, очень трудно без привычки, потому что окон нет даже в надземных этажах.
Зато имеется уютный сад на самом верху, скрытый от посторонних глаз. Очень удобно устраивать посиделки на свежем воздухе, когда выдаётся свободное время. Там же мы организуем небольшие приёмы для своих, когда на улице хорошая погода.
После завтрака у меня осталось полчаса на то, чтобы просмотреть утренние газеты и настроиться на сегодняшний день. По серьёзным вопросам в прессе не было ничего полезного — всё те же надоевшие до оскомины грандиозные успехи на фронте, начиная с решительной победы четвёртой бригады (которая перестала существовать первой, ещё на излёте прошлого года) над «Байталой». Зато нашлось несколько статей о «Глазе Матери». Большинство изданий ограничилось короткой заметкой, некоторые разбавили это исторической справкой и собственными фантазиями. Про кражу — ни слова.
Интересненько.
Ещё не время обнародовать информацию и её решили приберечь на момент штурма? Или эльфы и правда не в курсе?
За этими размышлениями я занялась сборами. Нужно было переплести косы и одеться построже: блузка с ненавязчивым узором, юбка до колен с косым подолом, лёгкие туфли. Сегодняшний день, а вернее, существенную его часть мне предстояло провести во Внешнем Своде, утрясая последние детали визита Акзама. Который — о ужас! — состоится уже послезавтра. Папка с материалами к этому визиту сильно распухла и здорово оттягивала руки, так что я с нетерпением ждала момента, когда смогу подшить все эти бумажки в архив и выдохнуть.
Атташе по вопросам протокола уже ожидал меня в фойе, что-то оживлённо обсуждая с парой скучающих охранников и, неожиданно, стажёркой. Мунир — чрезвычайно, я бы даже сказала, чрезмерно педантичный для орка орк — был словно создан для этой службы. Он старше меня лет на двадцать и, когда я только приехала в Кулаб-тан, занимал именно эту должность. Более серьёзной карьеры с тех пор не сделал, но как будто и не стремился к ней. Меня это всегда немного пугало, но ему на самом деле нравилось обговаривать всякие мелочи вроде правильного подбора цвета салфеток на дипломатическом обеде, тонкостей расстановки стульев и посекундного хронометража встреч.
Дверь в комнату отдыха охраны была приоткрыта, и оттуда тихо бубнила трещалка. Кажется, читали по ролям какую-то пьесу.
Это сравнительно недавнее изобретение обещало со временем занять свою нишу в качестве средства связи, но пока нашло гражданское применение: через специальный артефакт транслировали музыку, новости и прочее, а трещалкой «широковещательную систему» называли из-за тихого потрескивания, которым сопровождались все передачи. В Кулаб-тане, правда, есть одна-единственная линия, которая не отличается разнообразием и яркостью репертуара, но охрана слушает у себя в каморке — им нравится.
— Доброе утро, — поприветствовала я всех. — В честь чего собрание? Табиба?
— Девочка хочет пойти с нами, — спокойно ответил Мунир, а предмет обсуждения потупился, с крайне благообразным видом сложив ладошки поверх строгой юбки. Сама скромность, ну ты подумай!
— И с какой целью? — хмыкнула я. — А главное, зачем она нам там нужна?
— Не будь так строга к девочке, ей же интересно. Пусть осваивается, надо же ей привыкать.
— А язык она уже выучила? — насмешливо фыркнула я. — Ладно, пойдём, всё веселее. Только держи её подальше от эльфов.
Табиба не сдержала облегчённого вздоха — явно боялась, что я разверну её обратно. Стоило бы конечно, всё-таки не развлекаться идём. Но если она даже Мунира уболтала, то — заслужила. К тому же он отчасти прав, ей надо привыкать, хотя бы даже к местным лицам и архитектуре.
— Ярая, а можно я спрошу? — неуверенно начала она, когда мы вышли на улицу. И продолжила, дождавшись моего поощрительного кивка. — А почему визит министра не отменили? Тут же опасно, а вдруг случится что?..
— Ты как спросишь, — пробормотала я, качнув головой, а Мунир рядом усмехнулся.
— Хороший же вопрос.
— Да хороший-то он хороший, но на полчаса. А сама как думаешь?
— Я себе всю голову уже сломала! — охотно призналась Табиба. — Я плохо понимаю, что на самом деле тут происходит, но понятно же, что нынешнее правительство посажено эльфами. А мы ведь с ними не то чтобы враги, но, скорее, соперники… Мы что, будем поддерживать эльфийское правительство в этой гражданской войне? Оно лучше террористов и бандитов… Наверное. Но они же на эльфов работают! А с другой стороны, если местные всё-таки разберутся с мятежом, всё равно придётся работать с ними...
— Восемнадцать к одному, что с «Байталой» они не справятся, — насмешливо вставил Мунир. — И это я им ещё польстил.
— Тогда я вообще ничего не понимаю! Зачем разговаривать с теми, кого скоро сместят?!
— Вот и эльфы тоже задаются этим вопросом, — ещё немного поддразнила я, но сжалилась. — На самом деле всё просто. Даже если правительство сменится, не обязательно оно сменится целиком, до последнего шайтара. Несмотря на все усилия эльфов выдавить из Совета оппозицию, в местных слишком сильна неприязнь к ушастым, и многие искренне их ненавидят, пусть и улыбаются в лицо. Разумно сыграть именно на этом и дать понять нужным нам шайтарам, что они могут рассчитывать на поддержку Орды в дальнейшем.
— Так это даже логично выглядит, — рассеянно кивнула Табиба. — Но я никогда не привыкну, что мы официально как будто поддерживаем эльфов!
— Значит, никогда не станешь дипломатом, — спокойно ответила я. Стажёрка обиженно надулась, явно услышав это не впервые, а я продолжила. — Можно сколь угодно люто ненавидеть собеседника, но показать это ты не имеешь права. Теряет лицо и проигрывает тот, кто поддаётся эмоциям.
— Неужели без лицемерия не обойтись?
— Скорее, без лицедейства, — с усмешкой вставил Мунир. Его явно забавляла юношеская горячность стажёрки.
— Необязательно. Не демонстрировать ненависти — не значит демонстрировать любовь. Для нас придумали прекрасное оружие: формальная вежливость. Если не владеешь искусством иронии, как наш министр, просто не давай собеседнику понять, что ты о нём думаешь на самом деле — ни хорошего, ни плохого. Ну неужели вам всё это не рассказывали?
— Да рассказывали конечно, — страдальчески вздохнула она.
— А следующим поколениям будут про этот визит рассказывать, — со смешком сказала я и попыталась приободрить девушку: — Держи уши торчком, на твоих глазах творится история! Это же очень красиво. Мы даём понять, что Орде не страшны здешние распри, и лично наш министр показывает себя настоящим орком, презирающим опасность. Кроме того, мы официально поддерживаем игру эльфов во «всё идёт по плану Нового Абалона» и демонстрируем им мирные намерения. И под этим всем — решаем собственные задачи. По-моему, красивый ход. Не удивлюсь, если визит специально подгадали к этому позорному эльфийскому бегству, аналитики с гадальцами в нашем департаменте не зря пьют свой кумыс.
Наши западные соседи к предсказаниям всегда относились скептически. Их можно понять, потому что общая магия не имеет ничего общего с видением будущего, а видовые таланты у людей, эльфов и прочих народов, не связанных с троллями, совсем иные. Гадалки и гадатели там тоже существуют, но это смесь знания психологии и шарлатанства.
Иное дело — гадальцы и гадалицы, которые даже называются иначе.
