Это грань шаманского дара и в общем-то достаточно точная наука, примерно как теория вероятности. И хороший гадалец, да ещё с поддержкой серьёзного аналитического отдела, отбирающего для него существенную информацию, выдаёт очень точные прогнозы с указанием точек ветвления.
Тут, конечно, есть свои тонкости, потому что настолько хороших гадальцев мало, а уж тем более — тех, кто достоин полного доверия. Но сейчас, под руководством Тайлара Морская Гладь, команда у нас в министерстве собралась отличная. Не знаю подробностей, но они даже, говорят, для разведки что-то там высчитывают в порядке помощи дружественному ведомству.
Табиба после моих слов заметно оживилась. Правда, подозреваю, сильнее всего её взбодрила не собственная причастность к вершению истории, а «позорное эльфийское бегство» и мысль о том, что мы тут побеждаем, а ушастые — проигрывают.
Нет, надо что-то с этим её юношеским эльфоненавистничеством делать. Хуже нет, чем вот такая слепая злость на каких-то разумных просто по признаку принадлежности к определённому виду, ни к чему хорошему она не приводит. Мне срочно нужен Берношаль! Хоть прям бросай всё и иди за ним в эльфийское посольство.
Шутка, конечно. Сначала — дело.
О том, что увязалась с нами, Табиба пожалела очень быстро, потому что почти сразу заскучала. Не знаю, чего она ожидала от совещания по согласованию протокола грядущей встречи, но столкновение с основой нашей работы — рутиной рутин — погрузило её в меланхолию. Стажёрка что-то пыталась записывать и следить за ходом разговора, но хватило её на четверть часа, а после она уже едва не клевала носом: детали протокола были ей совершенно не интересны, да и понимала Табиба очень мало, а отвлекаться на перевод у нас получалось не всегда.
Официально основной целью министерского визита был разговор с главой Внешнего Свода, и именно этот вопрос решался на нашем маленьком совещании. Кто и когда кого встречает, какие флаги куда, во сколько подавать кофе и в каких чашках, сколько будет людей с министром и куда их девать на время приватной беседы… Это всё донельзя формализовано и скучно, там требуется только дотошность, ну и курьерские функции для меня: согласованный список вопросов для обсуждения готовили другие орки, в Златохолмице, в головной части нашего министерства, а мне нужно было только передать их главе Внешнего Свода.
Но деловых встреч у министра запланировано несколько, и не все такие уж простые. Поэтому где-то через час я, удостоверившись, что всё идёт как должно, оставила Мунира утрясать последние детали, а сама отправилась встречаться с другими нужными шайтарами. Табибу, невзирая на её умоляющий взгляд, оставила скучать дальше, чтобы не путалась под ногами. Не доросла она пока до серьёзных дел.
Акзам Знак Победы должен был приехать не один, с ним прибывали другие важные орки, которые будут решать свои важные вопросы, и вот эти встречи устраивала уже лично я: все они были неофициальными.
А ещё ведь надо подать список граждан Красной Орды, связь с которыми на территории Кулаб-тана оказалась потеряна, консул с горем пополам составил его и передал мне утром. Конечно, проку от этой бумажки было чуть, потому что возможностей на захваченных «Байталой» территориях у нынешнего правительства ещё меньше, чем у нас, но официальное прошение о содействии всё равно требовалось.
Шаисте копию этого списка я отдам отдельно, при случае. Или Шаду. Потому что официоз официозом, а сограждан вытаскивать надо. Или хотя бы убедиться, что они в безопасности.
Наверное, в этом потоке разговоров и бумаг я сделала что-то очень правильное, потому что Предки решили меня поощрить: уже возвращаясь к Муниру и стажёрке, я буквально нос к носу столкнулась с тем, кого очень хотела встретить.
— Сэль Берношаль, как я рада тебя видеть! — на общем эльфийском обратилась я к старому знакомому.
— Несравненная сэла Ярая, — учтиво поклонился он, пряча улыбку в уголках губ, по эльфийскому обычаю поцеловал кончики пальцев.
По старому обычаю, а сейчас у них принято жать руки всем, независимо от пола. Но Бель тот ещё ловелас, плевать он хотел на такие мелочи.
То есть он плевать хотел, а я каждый раз лихорадочно вспоминаю, всё ли у меня в порядке с ногтями. Зараза ушастая. Но обаятельная, тут не поспоришь.
Эльфы вообще-то красивы абсолютно все. Некрасивый эльф — это оксюморон, у них всегда очень гармоничные лица и красивые движения. Злые языки поговаривают, что это — результат неких воздействий, которые применяются к детям во время взросления, но мне никогда не было интересно, правда это или вымысел. Живём с тем, что имеем.
Так вот, эльфы красивы, но, на мой вкус, для того, чтобы кого-то считать привлекательным, недостаточно скульптурной правильности лица и отработанной одухотворённости взгляда. В красивом сосуде должно быть что-то ещё. Пусть даже яд, он тоже порой завораживает.
Берношаль в этом смысле — совершенство. Не только красив, но умён, благороден, интересен и тактичен. Достаточно сказать, что в Кулаб-тане он всегда аккуратно собирает волосы и укладывает их так, что они кажутся короткими. А это непросто, я через это тоже прошла в начале карьеры, так что знаю.
— Какими судьбами в этих краях? — полюбопытствовала я
Бель аккуратно подхватил меня под локоть, чтобы освободить проход, потом деловито пристроил мою ладонь у себя на предплечье и повлёк куда-то дальше. Я не возражала, совсем уж в дебри не заведёт, а если заведёт — выберусь.
— Рабочими, — вздохнул он. — Пытаюсь отыскать своих пропавших туристов и контрактных работников, но, боюсь, шансы найти их живыми очень невелики. От местного правительства помощи немного, но хоть что-то. Может, хоть точный список пропавших удастся подбить! А военные, наши и из анклава… не до того им.
Анклавом эльфы Старого Абалона в приватной беседе называли Новый Абалон. По старой памяти.
— А хотя бы предварительный есть? — после короткой паузы всё-таки спросила я.
— Есть, а что?
— Попробую пробить по своим каналам. Если ты, конечно, пообещаешь не задавать вопросов и помалкивать об этом.
— Обещаю, — серьёзно кивнул Бель. — У меня, к сожалению, сейчас нет при себе копии. Я пошлю кого-нибудь и оставлю твоей охране, хорошо?
— Да. Только ничего не обещаю, сами сейчас в подвешенном состоянии, — предупредила я.
— Всё равно. Ты очень обяжешь меня, если хотя бы попытаешься. Где перед эльфом здесь закроют двери, только его увидев, орка встретят как дорогого гостя, — он улыбнулся уголками губ. Этот вопрос мы с ним никогда не обсуждали, Берношаль прекрасно понимал причины такого отношения. Но повлиять на политику своей страны не мог — кланом не вышел, — поэтому просто предпочитал хорошо делать свою работу. За что я его отдельно уважала. — Видел сегодня утром фотографии в газете со вчерашнего торжества. Ты хорошо вышла. Жаль, мне нечего было там делать.
— Что ты рассмотрел в таком формате? — рассмеялась я.
— Всё что нужно, — с мягкой улыбкой возразил он. — Остальное — довоображал по памяти. Ваши вечерние наряды — это незабываемое зрелище, особенно на такой роскошной женщине, как ты. Жаль, что по долгу службы я редко могу ими любоваться.
— Женись на орчанке, будешь заниматься этим совершенно законно и в любых количествах, — весело отозвалась я.
— Ты же знаешь, из всего вашего народа — моё сердце принадлежит только тебе. Недосягаемой и прекрасной, словно звезда в небе.
— Болтун! К слову, о прекрасных орчанках! — опомнилась я. — Бель, я же на самом деле очень хотела тебя встретить, так что столкнулись мы неслучайно.
— Продолжай, мне уже нравится, — эльф растерянно приподнял брови.
— Ты нужен мне как мужчина редкого обаяния и благородства, — проговорила мягко, игриво провела кончиками пальцев по его плечу.
— Для тебя — любой каприз, драгоценная, — он поймал мою руку, коснулся губами кончиков пальцев.
— Нужно обаять одну очень упрямую девушку.
— Ты серьёзно? — изумился Берношаль. — И насколько сильно?
— Да не в этом смысле, — рассмеялась я. — Погоди, мы не туда идём. Поворачиваем, я тебе по дороге расскажу, там ничего сложного.
— Ну я же обещал — любой каприз! — Эльф бросил на меня укоризненный взгляд. — Согласен даже на сложный.
— На сложный не согласна я.
Про Табибу я рассказала всё честно, включая инцидент с ухом невезучего атташе. Бель посмеялся, признавшись с иронией, что у него и самого порой чешутся руки на некоторых сородичей, так что несдержанность юной орчанки он понимал. Понял и мою идею, и воспринял её с искренним воодушевлением, даже немного поворчал, как я могла называть это одолжением, если это его священный долг: объяснить травмированному его несознательными сородичами ребёнку, что эльфийская культура и история не ограничиваются горсткой снобов, кровавыми распрями и колониальными зверствами.
Если бы я знала его чуть меньше и чуть хуже, волновалась бы о том, что он завербует девчонку. Но с разведкой Берношаль не сотрудничал — ни родного Старого Абалона, ни какой-то другой страны. Его проверяли неоднократно и всесторонне и даже зондировали насчёт работы на нас. Но Бель упрямо остаётся в рамках своих служебных обязанностей, благо на его должности есть такая возможность.
Не создан он для политики, вот что. Слишком порядочный, мне даже иногда бывает неловко рядом с ним: я не настолько щепетильна.
Берношаль легко согласился подождать меня снаружи переговорной комнаты, и я очень надеялась, что ждать придётся недолго.
Угадала, к моему возвращению основные вопросы были согласованы, а разговор съехал в какую-то отвлечённую болтовню об истории и особенностях современного дипломатического протокола. Судя по всему, съехал он туда ради Табибы: присутствующие обрадовались новому лицу и охотно принялись развлекать заскучавшую девушку на общем эльфийском.
— Вам, может, не мешать? — с иронией негромко уточнила я, когда Мунир принялся подсовывать мне на подпись документы, а разговор продолжился.
— О чём ты? — не сообразил атташе.
— Вы тут так хорошо сидите, даже неловко прерывать. Табиба вон оживилась. Я хотела познакомить её с Белем в воспитательных целях, но сейчас даже не знаю…
— А где он? — удивился Мунир. — Неужели за дверью ждёт? Нет, в таком случае, конечно, надо сворачиваться. Вот тут ещё подпиши, ага… Мы уже закончили, всё утрясли, большую часть подготовили. Дальше я и без тебя справлюсь.
Он собрал бумаги, окликнул шайтарского коллегу, и все сразу засобирались, вспомнив о важных делах. Повеселевшая Табиба тоже выразила готовность отправляться домой.
— Мне всё больше нравятся шайтары, — тихо поделилась она наблюдением, когда мы выходили. — Знала бы раньше, сразу бы выбрала как специализацию, дались мне эти люди!
— И чем же прелестной юной деве не угодили «эти люди»? — полюбопытствовал Бель, к которому мы подошли.
Табиба растерялась, смешалась, слегка насупилась, но всё же ответила явно не то, что имела в виду:
— Шайтары мне нравятся больше, мы с ними явно ближе.
Я умилилась. Всё-таки не совсем она пропащая.
— Знакомься, Табиба, это консул Старого Абалона в Кулаб-тане, сэль Берношаль. Бель, это та самая юная стажёрка, о которой я говорила, Табиба.
— Счастлив знакомству. Всегда приятно встретить новое лицо, тем более столь очаровательное. — Эльф невозмутимо поймал руку орчанки, которую та не догадалась подать самостоятельно, учтиво склонился, чем деморализовал её ещё больше. Рук ей, кажется, прежде не целовали. И эльф, говорящий на орочьем, был в диковинку, а контраст родного языка с эльфийским формально вежливым обращением и вовсе выбивал из седла. — Прекрасные сэлы, дозволено ли мне проводить вас? Ярая, вы ведь сейчас в посольство?
— Да, конечно, идём, — улыбнулась я и подцепила эльфа под галантно предложенный локоть.
Чего мне стоило не захихикать над выражением лица Табибы — отдельный разговор. Ей поступило то же предложение, и девушку аж перекосило — как же так, взять эльфа под руку, какой ужас! Но и не взять повода нет — этикет-то ей преподавали, должна понимать.
А Бель понимающе улыбался уголками губ и терпеливо ждал, пока вежливость в орчанке победит предрассудки.
Справилась, легонько ухватилась за локоть эльфа, опустила взгляд. Кончики ушей выразительно покраснели, да и щёки тронул заметный румянец — то ли от негодования, то ли от стыда.
Зрелище мы втроём представляли впечатляющее, когда ещё увидишь эльфа с парой орчанок под руку! Поэтому на нас, конечно, поглядывали, хотя и искоса.
— Как твои успехи по поводу перекрёстной выставки и большого фестиваля наследников тролльей культуры? — завёл светский разговор Бель.
— Никак, — вздохнула я. — На словах все согласны, но из-за войны всё откладывается на неопределённый срок. Наши музеи предсказуемо боятся лишиться экспонатов, да и здешние тоже осторожничают — вдруг им потом это не вернут! А о праздниках, ярмарках и прочем вовсе стоит забыть, не то время, чтобы привлекать сюда гостей.
— А корона?
— С короной всё было согласовано раньше, к тому же это ведь окончательная передача, — и бровью не повела я, когда разговор коснулся щекотливой темы. — Мы честно всё отдали, а остальное на совести принимающей стороны. Если они вдруг опять её потеряют, то это будет их проблема.
— Разумно, — улыбнулся он. — Как ты находишь Агифу, сэла Табиба?
— Хорошо. — Стажёрка немного взяла себя в руки, и хотя в голосе по-прежнему ощущалось напряжение, но воспитание окончательно взяло верх. — Я, правда, ещё мало что видела в городе, но он, несмотря на разруху, выглядит красивым.
— Агифа очаровательна, — задумчиво улыбнулся Бель. — Каждый раз, глядя на этот дворец, я жалею, что не застал поры расцвета города. Но надеюсь, что сумею дожить до его возрождения. Агифа достойна, чтобы ею искренне любовались. Попроси кого-нибудь из коллег сопроводить тебя на обзорную площадку над Стеной Предков. Туда ведёт сложная и длинная тропа, но зрелище открывается завораживающее. Особенно, конечно, на рассвете, но для этого там нужно заночевать, это для самых отчаянных.
— А порталы там не работают, да? — уточнила Табиба.
— Не работают. Стена Предков — очень древний некрополь, вблизи неё вообще с магией проблемы, как на наших самых больших кладбищах, — подтвердила я.
Пока мы той же вызывающей изумление компанией дошли до посольства, стажёрка сумела окончательно успокоиться и увлечься разговором. Да у неё и выбора особого не было, у Беля прекрасно подвешенный язык, обширный кругозор, и в этом городе он живёт уже очень давно, так что знает его отлично. А ещё он коллекционирует занятные истории настоящего и прошлого Агифы, отчего становится ещё более ценным рассказчиком.
Раскланялся Бель у дверей, поочерёдно поцеловал нам руки и на прощание повторил предупреждение про список.
В посольство Табиба входила в глубокой задумчивости.
— Ярая, он что, правда эльф?
— Правда. — Её замешательство забавляло. — А ты много эльфов-то видела в жизни? Их в Златохолмице, помнится, не так просто встретить.
— Если честно, совсем нет, — смутилась она. — И они не похожи на него! Он что, так в доверие втирается? На нормальное разумное существо похож, совсем не отмороженный, странно даже! Он какой-нибудь из простого народа, да?
— Пойдём обедать, специалист по отморожениям, — рассмеялась я. — Да будет тебе известно, настоящая, старинная эльфийская аристократия Старого Абалона вполне достойна всех тех красивых эпитетов, которыми награждают эльфов саги.
Тут, конечно, есть свои тонкости, потому что настолько хороших гадальцев мало, а уж тем более — тех, кто достоин полного доверия. Но сейчас, под руководством Тайлара Морская Гладь, команда у нас в министерстве собралась отличная. Не знаю подробностей, но они даже, говорят, для разведки что-то там высчитывают в порядке помощи дружественному ведомству.
Табиба после моих слов заметно оживилась. Правда, подозреваю, сильнее всего её взбодрила не собственная причастность к вершению истории, а «позорное эльфийское бегство» и мысль о том, что мы тут побеждаем, а ушастые — проигрывают.
Нет, надо что-то с этим её юношеским эльфоненавистничеством делать. Хуже нет, чем вот такая слепая злость на каких-то разумных просто по признаку принадлежности к определённому виду, ни к чему хорошему она не приводит. Мне срочно нужен Берношаль! Хоть прям бросай всё и иди за ним в эльфийское посольство.
Шутка, конечно. Сначала — дело.
О том, что увязалась с нами, Табиба пожалела очень быстро, потому что почти сразу заскучала. Не знаю, чего она ожидала от совещания по согласованию протокола грядущей встречи, но столкновение с основой нашей работы — рутиной рутин — погрузило её в меланхолию. Стажёрка что-то пыталась записывать и следить за ходом разговора, но хватило её на четверть часа, а после она уже едва не клевала носом: детали протокола были ей совершенно не интересны, да и понимала Табиба очень мало, а отвлекаться на перевод у нас получалось не всегда.
Официально основной целью министерского визита был разговор с главой Внешнего Свода, и именно этот вопрос решался на нашем маленьком совещании. Кто и когда кого встречает, какие флаги куда, во сколько подавать кофе и в каких чашках, сколько будет людей с министром и куда их девать на время приватной беседы… Это всё донельзя формализовано и скучно, там требуется только дотошность, ну и курьерские функции для меня: согласованный список вопросов для обсуждения готовили другие орки, в Златохолмице, в головной части нашего министерства, а мне нужно было только передать их главе Внешнего Свода.
Но деловых встреч у министра запланировано несколько, и не все такие уж простые. Поэтому где-то через час я, удостоверившись, что всё идёт как должно, оставила Мунира утрясать последние детали, а сама отправилась встречаться с другими нужными шайтарами. Табибу, невзирая на её умоляющий взгляд, оставила скучать дальше, чтобы не путалась под ногами. Не доросла она пока до серьёзных дел.
Акзам Знак Победы должен был приехать не один, с ним прибывали другие важные орки, которые будут решать свои важные вопросы, и вот эти встречи устраивала уже лично я: все они были неофициальными.
А ещё ведь надо подать список граждан Красной Орды, связь с которыми на территории Кулаб-тана оказалась потеряна, консул с горем пополам составил его и передал мне утром. Конечно, проку от этой бумажки было чуть, потому что возможностей на захваченных «Байталой» территориях у нынешнего правительства ещё меньше, чем у нас, но официальное прошение о содействии всё равно требовалось.
Шаисте копию этого списка я отдам отдельно, при случае. Или Шаду. Потому что официоз официозом, а сограждан вытаскивать надо. Или хотя бы убедиться, что они в безопасности.
Наверное, в этом потоке разговоров и бумаг я сделала что-то очень правильное, потому что Предки решили меня поощрить: уже возвращаясь к Муниру и стажёрке, я буквально нос к носу столкнулась с тем, кого очень хотела встретить.
— Сэль Берношаль, как я рада тебя видеть! — на общем эльфийском обратилась я к старому знакомому.
— Несравненная сэла Ярая, — учтиво поклонился он, пряча улыбку в уголках губ, по эльфийскому обычаю поцеловал кончики пальцев.
По старому обычаю, а сейчас у них принято жать руки всем, независимо от пола. Но Бель тот ещё ловелас, плевать он хотел на такие мелочи.
То есть он плевать хотел, а я каждый раз лихорадочно вспоминаю, всё ли у меня в порядке с ногтями. Зараза ушастая. Но обаятельная, тут не поспоришь.
Эльфы вообще-то красивы абсолютно все. Некрасивый эльф — это оксюморон, у них всегда очень гармоничные лица и красивые движения. Злые языки поговаривают, что это — результат неких воздействий, которые применяются к детям во время взросления, но мне никогда не было интересно, правда это или вымысел. Живём с тем, что имеем.
Так вот, эльфы красивы, но, на мой вкус, для того, чтобы кого-то считать привлекательным, недостаточно скульптурной правильности лица и отработанной одухотворённости взгляда. В красивом сосуде должно быть что-то ещё. Пусть даже яд, он тоже порой завораживает.
Берношаль в этом смысле — совершенство. Не только красив, но умён, благороден, интересен и тактичен. Достаточно сказать, что в Кулаб-тане он всегда аккуратно собирает волосы и укладывает их так, что они кажутся короткими. А это непросто, я через это тоже прошла в начале карьеры, так что знаю.
— Какими судьбами в этих краях? — полюбопытствовала я
Бель аккуратно подхватил меня под локоть, чтобы освободить проход, потом деловито пристроил мою ладонь у себя на предплечье и повлёк куда-то дальше. Я не возражала, совсем уж в дебри не заведёт, а если заведёт — выберусь.
— Рабочими, — вздохнул он. — Пытаюсь отыскать своих пропавших туристов и контрактных работников, но, боюсь, шансы найти их живыми очень невелики. От местного правительства помощи немного, но хоть что-то. Может, хоть точный список пропавших удастся подбить! А военные, наши и из анклава… не до того им.
Анклавом эльфы Старого Абалона в приватной беседе называли Новый Абалон. По старой памяти.
— А хотя бы предварительный есть? — после короткой паузы всё-таки спросила я.
— Есть, а что?
— Попробую пробить по своим каналам. Если ты, конечно, пообещаешь не задавать вопросов и помалкивать об этом.
— Обещаю, — серьёзно кивнул Бель. — У меня, к сожалению, сейчас нет при себе копии. Я пошлю кого-нибудь и оставлю твоей охране, хорошо?
— Да. Только ничего не обещаю, сами сейчас в подвешенном состоянии, — предупредила я.
— Всё равно. Ты очень обяжешь меня, если хотя бы попытаешься. Где перед эльфом здесь закроют двери, только его увидев, орка встретят как дорогого гостя, — он улыбнулся уголками губ. Этот вопрос мы с ним никогда не обсуждали, Берношаль прекрасно понимал причины такого отношения. Но повлиять на политику своей страны не мог — кланом не вышел, — поэтому просто предпочитал хорошо делать свою работу. За что я его отдельно уважала. — Видел сегодня утром фотографии в газете со вчерашнего торжества. Ты хорошо вышла. Жаль, мне нечего было там делать.
— Что ты рассмотрел в таком формате? — рассмеялась я.
— Всё что нужно, — с мягкой улыбкой возразил он. — Остальное — довоображал по памяти. Ваши вечерние наряды — это незабываемое зрелище, особенно на такой роскошной женщине, как ты. Жаль, что по долгу службы я редко могу ими любоваться.
— Женись на орчанке, будешь заниматься этим совершенно законно и в любых количествах, — весело отозвалась я.
— Ты же знаешь, из всего вашего народа — моё сердце принадлежит только тебе. Недосягаемой и прекрасной, словно звезда в небе.
— Болтун! К слову, о прекрасных орчанках! — опомнилась я. — Бель, я же на самом деле очень хотела тебя встретить, так что столкнулись мы неслучайно.
— Продолжай, мне уже нравится, — эльф растерянно приподнял брови.
— Ты нужен мне как мужчина редкого обаяния и благородства, — проговорила мягко, игриво провела кончиками пальцев по его плечу.
— Для тебя — любой каприз, драгоценная, — он поймал мою руку, коснулся губами кончиков пальцев.
— Нужно обаять одну очень упрямую девушку.
— Ты серьёзно? — изумился Берношаль. — И насколько сильно?
— Да не в этом смысле, — рассмеялась я. — Погоди, мы не туда идём. Поворачиваем, я тебе по дороге расскажу, там ничего сложного.
— Ну я же обещал — любой каприз! — Эльф бросил на меня укоризненный взгляд. — Согласен даже на сложный.
— На сложный не согласна я.
Про Табибу я рассказала всё честно, включая инцидент с ухом невезучего атташе. Бель посмеялся, признавшись с иронией, что у него и самого порой чешутся руки на некоторых сородичей, так что несдержанность юной орчанки он понимал. Понял и мою идею, и воспринял её с искренним воодушевлением, даже немного поворчал, как я могла называть это одолжением, если это его священный долг: объяснить травмированному его несознательными сородичами ребёнку, что эльфийская культура и история не ограничиваются горсткой снобов, кровавыми распрями и колониальными зверствами.
Если бы я знала его чуть меньше и чуть хуже, волновалась бы о том, что он завербует девчонку. Но с разведкой Берношаль не сотрудничал — ни родного Старого Абалона, ни какой-то другой страны. Его проверяли неоднократно и всесторонне и даже зондировали насчёт работы на нас. Но Бель упрямо остаётся в рамках своих служебных обязанностей, благо на его должности есть такая возможность.
Не создан он для политики, вот что. Слишком порядочный, мне даже иногда бывает неловко рядом с ним: я не настолько щепетильна.
Берношаль легко согласился подождать меня снаружи переговорной комнаты, и я очень надеялась, что ждать придётся недолго.
Угадала, к моему возвращению основные вопросы были согласованы, а разговор съехал в какую-то отвлечённую болтовню об истории и особенностях современного дипломатического протокола. Судя по всему, съехал он туда ради Табибы: присутствующие обрадовались новому лицу и охотно принялись развлекать заскучавшую девушку на общем эльфийском.
— Вам, может, не мешать? — с иронией негромко уточнила я, когда Мунир принялся подсовывать мне на подпись документы, а разговор продолжился.
— О чём ты? — не сообразил атташе.
— Вы тут так хорошо сидите, даже неловко прерывать. Табиба вон оживилась. Я хотела познакомить её с Белем в воспитательных целях, но сейчас даже не знаю…
— А где он? — удивился Мунир. — Неужели за дверью ждёт? Нет, в таком случае, конечно, надо сворачиваться. Вот тут ещё подпиши, ага… Мы уже закончили, всё утрясли, большую часть подготовили. Дальше я и без тебя справлюсь.
Он собрал бумаги, окликнул шайтарского коллегу, и все сразу засобирались, вспомнив о важных делах. Повеселевшая Табиба тоже выразила готовность отправляться домой.
— Мне всё больше нравятся шайтары, — тихо поделилась она наблюдением, когда мы выходили. — Знала бы раньше, сразу бы выбрала как специализацию, дались мне эти люди!
— И чем же прелестной юной деве не угодили «эти люди»? — полюбопытствовал Бель, к которому мы подошли.
Табиба растерялась, смешалась, слегка насупилась, но всё же ответила явно не то, что имела в виду:
— Шайтары мне нравятся больше, мы с ними явно ближе.
Я умилилась. Всё-таки не совсем она пропащая.
— Знакомься, Табиба, это консул Старого Абалона в Кулаб-тане, сэль Берношаль. Бель, это та самая юная стажёрка, о которой я говорила, Табиба.
— Счастлив знакомству. Всегда приятно встретить новое лицо, тем более столь очаровательное. — Эльф невозмутимо поймал руку орчанки, которую та не догадалась подать самостоятельно, учтиво склонился, чем деморализовал её ещё больше. Рук ей, кажется, прежде не целовали. И эльф, говорящий на орочьем, был в диковинку, а контраст родного языка с эльфийским формально вежливым обращением и вовсе выбивал из седла. — Прекрасные сэлы, дозволено ли мне проводить вас? Ярая, вы ведь сейчас в посольство?
— Да, конечно, идём, — улыбнулась я и подцепила эльфа под галантно предложенный локоть.
Чего мне стоило не захихикать над выражением лица Табибы — отдельный разговор. Ей поступило то же предложение, и девушку аж перекосило — как же так, взять эльфа под руку, какой ужас! Но и не взять повода нет — этикет-то ей преподавали, должна понимать.
А Бель понимающе улыбался уголками губ и терпеливо ждал, пока вежливость в орчанке победит предрассудки.
Справилась, легонько ухватилась за локоть эльфа, опустила взгляд. Кончики ушей выразительно покраснели, да и щёки тронул заметный румянец — то ли от негодования, то ли от стыда.
Зрелище мы втроём представляли впечатляющее, когда ещё увидишь эльфа с парой орчанок под руку! Поэтому на нас, конечно, поглядывали, хотя и искоса.
— Как твои успехи по поводу перекрёстной выставки и большого фестиваля наследников тролльей культуры? — завёл светский разговор Бель.
— Никак, — вздохнула я. — На словах все согласны, но из-за войны всё откладывается на неопределённый срок. Наши музеи предсказуемо боятся лишиться экспонатов, да и здешние тоже осторожничают — вдруг им потом это не вернут! А о праздниках, ярмарках и прочем вовсе стоит забыть, не то время, чтобы привлекать сюда гостей.
— А корона?
— С короной всё было согласовано раньше, к тому же это ведь окончательная передача, — и бровью не повела я, когда разговор коснулся щекотливой темы. — Мы честно всё отдали, а остальное на совести принимающей стороны. Если они вдруг опять её потеряют, то это будет их проблема.
— Разумно, — улыбнулся он. — Как ты находишь Агифу, сэла Табиба?
— Хорошо. — Стажёрка немного взяла себя в руки, и хотя в голосе по-прежнему ощущалось напряжение, но воспитание окончательно взяло верх. — Я, правда, ещё мало что видела в городе, но он, несмотря на разруху, выглядит красивым.
— Агифа очаровательна, — задумчиво улыбнулся Бель. — Каждый раз, глядя на этот дворец, я жалею, что не застал поры расцвета города. Но надеюсь, что сумею дожить до его возрождения. Агифа достойна, чтобы ею искренне любовались. Попроси кого-нибудь из коллег сопроводить тебя на обзорную площадку над Стеной Предков. Туда ведёт сложная и длинная тропа, но зрелище открывается завораживающее. Особенно, конечно, на рассвете, но для этого там нужно заночевать, это для самых отчаянных.
— А порталы там не работают, да? — уточнила Табиба.
— Не работают. Стена Предков — очень древний некрополь, вблизи неё вообще с магией проблемы, как на наших самых больших кладбищах, — подтвердила я.
Пока мы той же вызывающей изумление компанией дошли до посольства, стажёрка сумела окончательно успокоиться и увлечься разговором. Да у неё и выбора особого не было, у Беля прекрасно подвешенный язык, обширный кругозор, и в этом городе он живёт уже очень давно, так что знает его отлично. А ещё он коллекционирует занятные истории настоящего и прошлого Агифы, отчего становится ещё более ценным рассказчиком.
Раскланялся Бель у дверей, поочерёдно поцеловал нам руки и на прощание повторил предупреждение про список.
В посольство Табиба входила в глубокой задумчивости.
— Ярая, он что, правда эльф?
— Правда. — Её замешательство забавляло. — А ты много эльфов-то видела в жизни? Их в Златохолмице, помнится, не так просто встретить.
— Если честно, совсем нет, — смутилась она. — И они не похожи на него! Он что, так в доверие втирается? На нормальное разумное существо похож, совсем не отмороженный, странно даже! Он какой-нибудь из простого народа, да?
— Пойдём обедать, специалист по отморожениям, — рассмеялась я. — Да будет тебе известно, настоящая, старинная эльфийская аристократия Старого Абалона вполне достойна всех тех красивых эпитетов, которыми награждают эльфов саги.
