А примерно через полчаса все пять женщин до изумления прилично и достойно сидели в гостиной с рукоделием. К удивлению королевы, ожидавшей от экстравагантной накари Фаль некого протеста или бунта, та тоже преспокойно вышивала, явно не питая к этому занятию отвращения.
Когда оказались исчерпаны приличные темы погоды и любимых рукоделий, Амея Саварди завела серьёзный разговор. Любопытства женщин Олира ждала давно, поэтому переход не застал её врасплох.
— Вы так спокойно и достойно держитесь, ваше величество, — заметила лаккари. — Восхищаюсь вашей решимостью и преданностью сыну. Я бы точно так не смогла…
— Не наговаривайте на себя, Амея, — спокойно возразила Лора. — Мать ради ребёнка способна на невозможное, даже если сама в этом сомневается. А вы, насколько я знаю, очень любящая мать для своих девочек.
— Да, возможно, — неуверенно согласилась та. — И всё равно это так страшно — остаться без опоры в жизни. Не представляю, что со мной было бы, случись что-то с Барасом!
— Вы настолько любите своего мужа? — не удержалась Даршарай, постаравшись однако, чтобы в голосе звучало только искреннее и вежливое любопытство, а не недоверие и сомнения в умственных способностях женщины. На громогласного лакката Саварди перевёртыш насмотрелась достаточно, чтобы сделать выводы.
— Разумеется, он же мой муж, — отозвалась Амея с недоумением. — Барас надёжный и заботливый, из тех мужчин, за которыми как за каменной стеной. Он защищает меня и наших дочек.
— От чего? — озадачилась и Наяна.
— От зловредного влияния современного общества, полагаю, — ровно ответила Лора, и уголки её губ едва заметно дёрнулись, выдав тщательно сдерживаемое веселье.
— И от него тоже, — невозмутимо согласилась лаккари. — Нынче действительно появилось очень много опасных и вредных вещей. Например, ещё двадцать лет назад ни одна достойная женщина не позволила бы себе выехать верхом в штанах, и уж тем более — выйти в люди, только самые взбалмошные магички и наёмницы. А сейчас это уже становится едва ли не обычным делом. Больше того, некоторые аристократки полагают нормальным водить мотор!
— А что плохого в штанах? И вождении? — спросила Даршарай, которая как раз давно собиралась научиться последнему.
— Боги! Это же неприлично! Женщина, будущая мать, сосуд жизни — и вдруг выставляет на всеобщее обозрение то, что должно быть скрыто!
— Вы так говорите, как будто они без штанов выезжают, — улыбнулась Лора.
— Скоро начнут, — неодобрительно поджав губы, предрекла Амея. — Нет, хвала богам, в нашей семье, благодаря моему дорогому Барасу, такое невозможно, мои девочки достойны своего положения в обществе и никогда не позволяют себе ничего этакого.
— И почти не выходят в свет по той же причине? — продолжила рена Фаль.
— Моим девочкам нет необходимости вертеться перед мужчинами, им и так поступает много брачных предложений, — отмахнулась лаккари. — Да и в тех нет нужды, отец уже подобрал всем трём достойную партию.
— И как же они сами смотрят на то, что им... подобрали партию? — со сдерживаемой неприязнью спросила Дая.
— Как положено достойным послушным дочерям, они спокойно ожидают того момента, когда познакомятся с супругами и должны будут покинуть отчий дом.
— А как же чувства? — расстроилась Наяна. — Любовь?
— Чувства не помогут выбрать достойного спутника на всю жизнь. Мужчина должен быть разумным, надёжным и способным достойно обеспечить семью, также быть настоящим дворянином, беречь жену и не распускать руки, не играть и не злоупотреблять алкоголем. А женщина — верной, преданной, достойной матерью и хозяйкой, слушаться мужа и воспитывать детей. Тогда и любовь придёт.
— А если женщина желает заниматься каким-то своим делом? Да вот хотя бы наукой! — продолжила допытываться Марник.
— Наукой?! Боги, откуда у вас такие мысли!.. Пусть подобными глупостями развлекаются мужчины, а у женщины есть предназначение: быть женой и матерью!
— Одно другого совершенно не исключает, — возразила Лора Фаль. — Я, смею надеяться, неплохая жена для своего мужа и мать для детей, однако это совсем не мешает ещё и преподавать.
— Ну, если вам хочется так выматывать себя и растрачивать на подобные глупости... — неодобрительно качнула головой Амея.
Разговор продолжался в таком ключе достаточно долго. Олира рассеянно вышивала, не принимая участия в споре, но очень внимательно слушала. И никак не могла отделаться от неприятного холодка где-то в затылке и кома в горле: слишком созвучна была эта тема вчерашним рассуждениям Ильнара Тавьера. Настолько, что королева подозревала какой-то умысел или даже заговор, хотя и понимала, насколько это нелепо и походит на паранойю. Не надо было смотреть на артефакт, чтобы понимать искренность женщин, затеяли они эту беседу не по чьему-то поручению. И всё же...
Всё же вот они, в явном виде, два пути, предложенных безопасником. Быть матерью, жить за каменной стеной одобренного Советом мужчины — не то замка, не то темницы, — и не задумываться о сложных вещах. Или быть кем-то кроме. Выматывать себя и тратить на... что-то ещё, что-то, что считаешь достаточно важным. Позволить принимать решения кому-то, как было и раньше, или взять это на себя.
Ради чего отказываться от тихой, спокойной жизни? Тавьер ясно дал понять, что и без Олиры найдётся кому справиться с управлением страной. Ей даже разрешат самостоятельно выбрать консорта, пусть и из ограниченного круга лиц, но ведь это уже заметно больше, чем позволялось раньше! Зачем рваться куда-то ещё? Это чужая страна. Править ей — наживать себе множество проблем и врагов. Олиру станут обвинять в том, что подыгрывает Фоссе, и ещё в тысяче разных грехов.
Ради сына? Пожалуй. Вряд ли Совет, распробовав власть, так легко с ней расстанется, передав бразды подросшему наследнику.
Но страшно. Поднять голову, выпрямиться, заявить о себе, подставиться под удар… Стоит об этом подумать, и в ушах звучит грохот близкого взрыва, потом мгновение оглушающей, страшной тишины, и — нарастающий тревожный гул, словно где-то рядом рокочет обвал, и надрывный детский плач. Слышится запах пыли, деревянной трухи, крови и смерти. Перед глазами — видение искорёженных тел на полу. Чья-то крепкая рука, твёрдо поддержавшая под локоть и потащившая прочь…
Как оказалось потом — рука начальника Тайной канцелярии, так и таскавшего за собой насмерть перепуганную королеву весь тот страшный и очень долгий день, кусками вовсе выпавший из памяти.
Готова ли она рискнуть и, возможно, пройти через этот кошмар повторно? И это если повезёт снова, а ведь куда выше риск оказаться на полу среди трупов. Ведь тот, кто убил короля, явно расчищал дорогу к трону не Олире.
Глупый вопрос. Конечно, нет! К такому невозможно подготовиться! Но...
Заманчиво. До чего же это заманчиво — наконец взять судьбу в свои руки. Не подчиняться чужой воле, а делать то, что сама считаешь нужным. Расправить крылья и шагнуть с обрыва. Разобьёшься, взлетишь — не угадать. Но всё будет зависеть только от тебя.
За рукоделием и разговором женщины провели пару часов, и Олиру уже вовсю мучила совесть и беспокойство. Ведь там, за пределами этих покоев, кипит жизнь. Плетутся интриги, люди Тавьера идут по следу преступника, вершится судьба всего Турана и его королевы. А она сидит тут, словно ничего не произошло, и расшивает шёлк цветами…
Олира понимала, что ничем не сумеет помочь: она не то что преступников ловить не умела, даже в настроениях здешней знати почти не разбиралась! Поначалу, конечно, внимательно наблюдала за собственным окружением, но тяжёлая беременность забрала все силы и все мысли. Однако бездействие в четырёх стенах всё равно сводило с ума — пустыми разговорами, медленным маятником иголки в руках и полным неведением. Королева словно щепка в яростном горном потоке, которая несётся невесть куда — и не может ни сопротивляться, ни даже узнать, тихая заводь впереди или бездонная пропасть.
Когда внутреннее напряжение достигло пика и женщина поняла, что вот-вот сорвётся — куда-то или на сидящих рядом женщин, — в дверь постучали.
— Ваше величество, к вам арлаккат Мисори. Желаете принять? — невозмутимо спросил охранник.
— Да, конечно! — кивнула Олира, откладывая вышивку и прилагая все усилия к тому, чтобы умерить неприличную радость. — Пригласите.
Посетитель вошёл стремительно. Порывисто преодолел полкомнаты, направляясь к королеве, но потом вспомнил о приличиях и замер на месте, учтиво поклонился:
— Ваше величество, прекрасные сарты...
— Доброе утро, Деналь. — Олира всё же не удержалась от искренней, радостной улыбки. — Вы с дороги?
— Прошу простить мой внешний вид, — он виновато развёл руками, подразумевая запылённые сапоги и несвежую рубашку. — До той глуши, где я был, только поздней ночью дошли новости, и я спешил убедиться лично, что вы действительно не пострадали. И так пришлось отложить отъезд до утра, тратить ещё несколько минут на смену одежды было выше моих сил.
— Ну что вы, не стоило, — вежливо ответила королева, хотя, что скрывать, спешка мужчины доставила ей удовольствие. А оставшаяся прозрачной капелька артефакта породила тепло в груди и заставила буквально сиять от радости. Он действительно искренне переживал. Приятно.
Деналь Мисори был весьма хорош собой: типичный местный уроженец, темноволосый и темноглазый, рослый, с военной выправкой — сильный дар мага воздуха определил его судьбу. Точнее, сделать это пытался его отец, но единственный наследник оказался упрям и удрал из отчего дома. Поступил на учёбу в ближайшее отделение Сечения Сферы, заключил контракт с короной: десять лет службы боевым магом в обмен на оплату обучения, после которых молодой маг надолго задержался на границе. Насколько Олира знала, этим поступком Деналь вбил огромный клин между собой и отцом, они до сих пор толком не общались.
Знала арлакката Мисори и Даршарай, но, конечно, не как сотрудник Тайной канцелярии, а как воспитанница каяра Лестри: этот маг был дружен с Граем и нередко становился гостем его дома. «Нередко» — в тех исключительных случаях, когда Тагренай задерживался там дольше нескольких дней.
Вот о чём перевёртыш не знала, так это о близости воздушника с королевой.
— Садитесь, Деналь. И познакомьтесь, наконец, с этими достойными сартами, которые теперь составляют мою свиту.
— Благодарю, ваше величество, — мужчина опустился в ближайшее к Олире свободное кресло. — Что до знакомства — я имею честь знать всех присутствующих здесь прекрасных сарт и восхищён вашим выбором, — не вставая с кресла, он уважительно склонил голову, обращаясь ко всем сразу. — Искренне надеюсь, что уж теперь-то у вас появятся здесь настоящие и преданные подруги.
— Почему-то все мужчины, с которыми мне доводится разговаривать в последнее время, проявляют обескураживающую прямолинейность, — вздохнула Олира. — И вы, Деналь, тоже подхватили этот недуг.
— Ну что вы, я страдаю им с детства, — улыбнулся тот. — Простите, если невольно обидел, я не хотел проявить неуважение. Но вы в самом деле не пострадали? И наследник?
— Нам повезло, — ответила королева.
— Хвала богам! Надеюсь, этого безумца скоро поймают, — мрачно проговорил Деналь.
— Почему именно безумца? — с иронией уточнила Лора Фаль. — Безумцы, конечно, не обязательно дураки, но сваливать это происшествие на одного больного человека, мне кажется, опрометчиво. Даже я могу с ходу назвать несколько групп людей, которым выгодна была смерть королевской семьи Турана, а я в последние годы не особенно тщательно слежу за политикой.
— Ваша правда, накари Фаль, — досадливо поморщился мужчина. — Просто тяжело принять, что на такое зверство способен нормальный, здоровый человек. Пытаться убить взрослого мужчину одно, но младенца?!
— Просто вы офицер и дворянин современной формации, — пожала плечами Лора. — А если обратиться к истории, можно найти и не такое.
— Избавьте нас всех боги от таких ужасов, — Амея сотворила охранное знамение. — Я всё же надеюсь, что рен Тавьер и его люди найдут того, кто это сделал.
— Лучше бы они предотвратили всё заранее, но — что уж там, — заметил арлаккат. — Увы, в Тайной канцелярии служат люди, а не боги, которым ведомо будущее.
— Люди или нет, а от сара Тавьера у меня мороз по коже, просто отродье Белого, — пожаловалась Наяна, поёжившись. — Как глянет — и я буквально цепенею!
— Ну он же не зовёт вас замуж, — невозмутимо заметила Лора. — А своей должности он полностью соответствует. Начальник Тайной канцелярии не может быть обаятельным добряком.
— Боги, Лора, вы как скажете! — ужаснулась девушка. — Замуж... я вообще не представляю женщины, которая сумела бы его терпеть!
— Сарты, прошу прощения, но я вынужден откланяться, — Деналь со смешком прервал разговор, принимающий очень личный оборот, и поднялся. — Боюсь, моё присутствие здесь изначально было неуместно. В первый момент его ещё как-то оправдывало беспокойство за жизнь её величества, а теперь я уже злоупотребляю вашим обществом.
Сарты, конечно, на разные лады заверили, что арлаккат появился исключительно вовремя и его общество приятно всем, но он наверняка устал с дороги, и было бы невежливо с их стороны мешать ему отдыхать. На этом мужчина окончательно распрощался, и на некоторое время в комнате повисла тишина: женщины вернулись к оставленному рукоделию.
— Вообще, говорят, он был женат много лет назад, — задумчиво сказала Лора и пояснила в ответ на озадаченные взгляды: — Сар Тавьер. Только там произошла некая трагическая история, вроде бы жена его погибла, и с тех пор он как будто не заводил продолжительных романов.
— Какое несчастье! Это так печально, — с искренним сочувствием проговорила Наяна, несколько секунд назад называвшая начальника Тайной канцелярии отродьем Белого. — Но потрясающе романтично. Наверное, он её очень любил, и это стало для него серьёзным ударом. И потому он так заледенел и замкнулся, но по сей день хранит верность...
— Ну, про верность речи не было, — с сарказмом пробормотала себе под нос перевёртыш. — Сказано было, что у него продолжительных романов нет.
Молодую сотрудницу Тайной канцелярии разбирал нервный смех от попыток втиснуть начальника на место героя-любовника в одной из книжек того же сорта, что и похищенный Тагренаем роман. Она с трудом верила, что даже исключительно трагическая любовная история в прошлом могла всерьёз повлиять на Тавьера.
— Даршарай, очень неприлично юной девушке обсуждать подобное и делать такие намёки, — попеняла ей Амея и добавила, чуть краснея: — Но речь ведь о чувствах, а не о... естественных потребностях, свойственных мужчинам. Вполне возможно, сар Тавьер — однолюб, как и наш покойный король... Ой! Простите, ваше величество!
— Ничего страшного, Амея, — отозвалась та, стараясь скрыть заинтересованность. Всё же сплетни — это ужасно неприлично, но откуда ещё одинокой вдове черпать информацию? Да и... любопытно же! — Его величество был хорошим человеком, но весьма сдержанным в эмоциях. Я слышала, что в их отношениях с королевой Дайрой тоже не было особенного тепла, разве нет?
— Да, насколько можно судить об этом со стороны, — ответила лаккари и печально вздохнула: — Бедняжка. Боги оказались к ней жестоки. Лишили главного женского счастья, счастья материнства, а потом забрали к себе такой молодой...
Когда оказались исчерпаны приличные темы погоды и любимых рукоделий, Амея Саварди завела серьёзный разговор. Любопытства женщин Олира ждала давно, поэтому переход не застал её врасплох.
— Вы так спокойно и достойно держитесь, ваше величество, — заметила лаккари. — Восхищаюсь вашей решимостью и преданностью сыну. Я бы точно так не смогла…
— Не наговаривайте на себя, Амея, — спокойно возразила Лора. — Мать ради ребёнка способна на невозможное, даже если сама в этом сомневается. А вы, насколько я знаю, очень любящая мать для своих девочек.
— Да, возможно, — неуверенно согласилась та. — И всё равно это так страшно — остаться без опоры в жизни. Не представляю, что со мной было бы, случись что-то с Барасом!
— Вы настолько любите своего мужа? — не удержалась Даршарай, постаравшись однако, чтобы в голосе звучало только искреннее и вежливое любопытство, а не недоверие и сомнения в умственных способностях женщины. На громогласного лакката Саварди перевёртыш насмотрелась достаточно, чтобы сделать выводы.
— Разумеется, он же мой муж, — отозвалась Амея с недоумением. — Барас надёжный и заботливый, из тех мужчин, за которыми как за каменной стеной. Он защищает меня и наших дочек.
— От чего? — озадачилась и Наяна.
— От зловредного влияния современного общества, полагаю, — ровно ответила Лора, и уголки её губ едва заметно дёрнулись, выдав тщательно сдерживаемое веселье.
— И от него тоже, — невозмутимо согласилась лаккари. — Нынче действительно появилось очень много опасных и вредных вещей. Например, ещё двадцать лет назад ни одна достойная женщина не позволила бы себе выехать верхом в штанах, и уж тем более — выйти в люди, только самые взбалмошные магички и наёмницы. А сейчас это уже становится едва ли не обычным делом. Больше того, некоторые аристократки полагают нормальным водить мотор!
— А что плохого в штанах? И вождении? — спросила Даршарай, которая как раз давно собиралась научиться последнему.
— Боги! Это же неприлично! Женщина, будущая мать, сосуд жизни — и вдруг выставляет на всеобщее обозрение то, что должно быть скрыто!
— Вы так говорите, как будто они без штанов выезжают, — улыбнулась Лора.
— Скоро начнут, — неодобрительно поджав губы, предрекла Амея. — Нет, хвала богам, в нашей семье, благодаря моему дорогому Барасу, такое невозможно, мои девочки достойны своего положения в обществе и никогда не позволяют себе ничего этакого.
— И почти не выходят в свет по той же причине? — продолжила рена Фаль.
— Моим девочкам нет необходимости вертеться перед мужчинами, им и так поступает много брачных предложений, — отмахнулась лаккари. — Да и в тех нет нужды, отец уже подобрал всем трём достойную партию.
— И как же они сами смотрят на то, что им... подобрали партию? — со сдерживаемой неприязнью спросила Дая.
— Как положено достойным послушным дочерям, они спокойно ожидают того момента, когда познакомятся с супругами и должны будут покинуть отчий дом.
— А как же чувства? — расстроилась Наяна. — Любовь?
— Чувства не помогут выбрать достойного спутника на всю жизнь. Мужчина должен быть разумным, надёжным и способным достойно обеспечить семью, также быть настоящим дворянином, беречь жену и не распускать руки, не играть и не злоупотреблять алкоголем. А женщина — верной, преданной, достойной матерью и хозяйкой, слушаться мужа и воспитывать детей. Тогда и любовь придёт.
— А если женщина желает заниматься каким-то своим делом? Да вот хотя бы наукой! — продолжила допытываться Марник.
— Наукой?! Боги, откуда у вас такие мысли!.. Пусть подобными глупостями развлекаются мужчины, а у женщины есть предназначение: быть женой и матерью!
— Одно другого совершенно не исключает, — возразила Лора Фаль. — Я, смею надеяться, неплохая жена для своего мужа и мать для детей, однако это совсем не мешает ещё и преподавать.
— Ну, если вам хочется так выматывать себя и растрачивать на подобные глупости... — неодобрительно качнула головой Амея.
Разговор продолжался в таком ключе достаточно долго. Олира рассеянно вышивала, не принимая участия в споре, но очень внимательно слушала. И никак не могла отделаться от неприятного холодка где-то в затылке и кома в горле: слишком созвучна была эта тема вчерашним рассуждениям Ильнара Тавьера. Настолько, что королева подозревала какой-то умысел или даже заговор, хотя и понимала, насколько это нелепо и походит на паранойю. Не надо было смотреть на артефакт, чтобы понимать искренность женщин, затеяли они эту беседу не по чьему-то поручению. И всё же...
Всё же вот они, в явном виде, два пути, предложенных безопасником. Быть матерью, жить за каменной стеной одобренного Советом мужчины — не то замка, не то темницы, — и не задумываться о сложных вещах. Или быть кем-то кроме. Выматывать себя и тратить на... что-то ещё, что-то, что считаешь достаточно важным. Позволить принимать решения кому-то, как было и раньше, или взять это на себя.
Ради чего отказываться от тихой, спокойной жизни? Тавьер ясно дал понять, что и без Олиры найдётся кому справиться с управлением страной. Ей даже разрешат самостоятельно выбрать консорта, пусть и из ограниченного круга лиц, но ведь это уже заметно больше, чем позволялось раньше! Зачем рваться куда-то ещё? Это чужая страна. Править ей — наживать себе множество проблем и врагов. Олиру станут обвинять в том, что подыгрывает Фоссе, и ещё в тысяче разных грехов.
Ради сына? Пожалуй. Вряд ли Совет, распробовав власть, так легко с ней расстанется, передав бразды подросшему наследнику.
Но страшно. Поднять голову, выпрямиться, заявить о себе, подставиться под удар… Стоит об этом подумать, и в ушах звучит грохот близкого взрыва, потом мгновение оглушающей, страшной тишины, и — нарастающий тревожный гул, словно где-то рядом рокочет обвал, и надрывный детский плач. Слышится запах пыли, деревянной трухи, крови и смерти. Перед глазами — видение искорёженных тел на полу. Чья-то крепкая рука, твёрдо поддержавшая под локоть и потащившая прочь…
Как оказалось потом — рука начальника Тайной канцелярии, так и таскавшего за собой насмерть перепуганную королеву весь тот страшный и очень долгий день, кусками вовсе выпавший из памяти.
Готова ли она рискнуть и, возможно, пройти через этот кошмар повторно? И это если повезёт снова, а ведь куда выше риск оказаться на полу среди трупов. Ведь тот, кто убил короля, явно расчищал дорогу к трону не Олире.
Глупый вопрос. Конечно, нет! К такому невозможно подготовиться! Но...
Заманчиво. До чего же это заманчиво — наконец взять судьбу в свои руки. Не подчиняться чужой воле, а делать то, что сама считаешь нужным. Расправить крылья и шагнуть с обрыва. Разобьёшься, взлетишь — не угадать. Но всё будет зависеть только от тебя.
За рукоделием и разговором женщины провели пару часов, и Олиру уже вовсю мучила совесть и беспокойство. Ведь там, за пределами этих покоев, кипит жизнь. Плетутся интриги, люди Тавьера идут по следу преступника, вершится судьба всего Турана и его королевы. А она сидит тут, словно ничего не произошло, и расшивает шёлк цветами…
Олира понимала, что ничем не сумеет помочь: она не то что преступников ловить не умела, даже в настроениях здешней знати почти не разбиралась! Поначалу, конечно, внимательно наблюдала за собственным окружением, но тяжёлая беременность забрала все силы и все мысли. Однако бездействие в четырёх стенах всё равно сводило с ума — пустыми разговорами, медленным маятником иголки в руках и полным неведением. Королева словно щепка в яростном горном потоке, которая несётся невесть куда — и не может ни сопротивляться, ни даже узнать, тихая заводь впереди или бездонная пропасть.
Когда внутреннее напряжение достигло пика и женщина поняла, что вот-вот сорвётся — куда-то или на сидящих рядом женщин, — в дверь постучали.
— Ваше величество, к вам арлаккат Мисори. Желаете принять? — невозмутимо спросил охранник.
— Да, конечно! — кивнула Олира, откладывая вышивку и прилагая все усилия к тому, чтобы умерить неприличную радость. — Пригласите.
Посетитель вошёл стремительно. Порывисто преодолел полкомнаты, направляясь к королеве, но потом вспомнил о приличиях и замер на месте, учтиво поклонился:
— Ваше величество, прекрасные сарты...
— Доброе утро, Деналь. — Олира всё же не удержалась от искренней, радостной улыбки. — Вы с дороги?
— Прошу простить мой внешний вид, — он виновато развёл руками, подразумевая запылённые сапоги и несвежую рубашку. — До той глуши, где я был, только поздней ночью дошли новости, и я спешил убедиться лично, что вы действительно не пострадали. И так пришлось отложить отъезд до утра, тратить ещё несколько минут на смену одежды было выше моих сил.
— Ну что вы, не стоило, — вежливо ответила королева, хотя, что скрывать, спешка мужчины доставила ей удовольствие. А оставшаяся прозрачной капелька артефакта породила тепло в груди и заставила буквально сиять от радости. Он действительно искренне переживал. Приятно.
Деналь Мисори был весьма хорош собой: типичный местный уроженец, темноволосый и темноглазый, рослый, с военной выправкой — сильный дар мага воздуха определил его судьбу. Точнее, сделать это пытался его отец, но единственный наследник оказался упрям и удрал из отчего дома. Поступил на учёбу в ближайшее отделение Сечения Сферы, заключил контракт с короной: десять лет службы боевым магом в обмен на оплату обучения, после которых молодой маг надолго задержался на границе. Насколько Олира знала, этим поступком Деналь вбил огромный клин между собой и отцом, они до сих пор толком не общались.
Знала арлакката Мисори и Даршарай, но, конечно, не как сотрудник Тайной канцелярии, а как воспитанница каяра Лестри: этот маг был дружен с Граем и нередко становился гостем его дома. «Нередко» — в тех исключительных случаях, когда Тагренай задерживался там дольше нескольких дней.
Вот о чём перевёртыш не знала, так это о близости воздушника с королевой.
— Садитесь, Деналь. И познакомьтесь, наконец, с этими достойными сартами, которые теперь составляют мою свиту.
— Благодарю, ваше величество, — мужчина опустился в ближайшее к Олире свободное кресло. — Что до знакомства — я имею честь знать всех присутствующих здесь прекрасных сарт и восхищён вашим выбором, — не вставая с кресла, он уважительно склонил голову, обращаясь ко всем сразу. — Искренне надеюсь, что уж теперь-то у вас появятся здесь настоящие и преданные подруги.
— Почему-то все мужчины, с которыми мне доводится разговаривать в последнее время, проявляют обескураживающую прямолинейность, — вздохнула Олира. — И вы, Деналь, тоже подхватили этот недуг.
— Ну что вы, я страдаю им с детства, — улыбнулся тот. — Простите, если невольно обидел, я не хотел проявить неуважение. Но вы в самом деле не пострадали? И наследник?
— Нам повезло, — ответила королева.
— Хвала богам! Надеюсь, этого безумца скоро поймают, — мрачно проговорил Деналь.
— Почему именно безумца? — с иронией уточнила Лора Фаль. — Безумцы, конечно, не обязательно дураки, но сваливать это происшествие на одного больного человека, мне кажется, опрометчиво. Даже я могу с ходу назвать несколько групп людей, которым выгодна была смерть королевской семьи Турана, а я в последние годы не особенно тщательно слежу за политикой.
— Ваша правда, накари Фаль, — досадливо поморщился мужчина. — Просто тяжело принять, что на такое зверство способен нормальный, здоровый человек. Пытаться убить взрослого мужчину одно, но младенца?!
— Просто вы офицер и дворянин современной формации, — пожала плечами Лора. — А если обратиться к истории, можно найти и не такое.
— Избавьте нас всех боги от таких ужасов, — Амея сотворила охранное знамение. — Я всё же надеюсь, что рен Тавьер и его люди найдут того, кто это сделал.
— Лучше бы они предотвратили всё заранее, но — что уж там, — заметил арлаккат. — Увы, в Тайной канцелярии служат люди, а не боги, которым ведомо будущее.
— Люди или нет, а от сара Тавьера у меня мороз по коже, просто отродье Белого, — пожаловалась Наяна, поёжившись. — Как глянет — и я буквально цепенею!
— Ну он же не зовёт вас замуж, — невозмутимо заметила Лора. — А своей должности он полностью соответствует. Начальник Тайной канцелярии не может быть обаятельным добряком.
— Боги, Лора, вы как скажете! — ужаснулась девушка. — Замуж... я вообще не представляю женщины, которая сумела бы его терпеть!
— Сарты, прошу прощения, но я вынужден откланяться, — Деналь со смешком прервал разговор, принимающий очень личный оборот, и поднялся. — Боюсь, моё присутствие здесь изначально было неуместно. В первый момент его ещё как-то оправдывало беспокойство за жизнь её величества, а теперь я уже злоупотребляю вашим обществом.
Сарты, конечно, на разные лады заверили, что арлаккат появился исключительно вовремя и его общество приятно всем, но он наверняка устал с дороги, и было бы невежливо с их стороны мешать ему отдыхать. На этом мужчина окончательно распрощался, и на некоторое время в комнате повисла тишина: женщины вернулись к оставленному рукоделию.
— Вообще, говорят, он был женат много лет назад, — задумчиво сказала Лора и пояснила в ответ на озадаченные взгляды: — Сар Тавьер. Только там произошла некая трагическая история, вроде бы жена его погибла, и с тех пор он как будто не заводил продолжительных романов.
— Какое несчастье! Это так печально, — с искренним сочувствием проговорила Наяна, несколько секунд назад называвшая начальника Тайной канцелярии отродьем Белого. — Но потрясающе романтично. Наверное, он её очень любил, и это стало для него серьёзным ударом. И потому он так заледенел и замкнулся, но по сей день хранит верность...
— Ну, про верность речи не было, — с сарказмом пробормотала себе под нос перевёртыш. — Сказано было, что у него продолжительных романов нет.
Молодую сотрудницу Тайной канцелярии разбирал нервный смех от попыток втиснуть начальника на место героя-любовника в одной из книжек того же сорта, что и похищенный Тагренаем роман. Она с трудом верила, что даже исключительно трагическая любовная история в прошлом могла всерьёз повлиять на Тавьера.
— Даршарай, очень неприлично юной девушке обсуждать подобное и делать такие намёки, — попеняла ей Амея и добавила, чуть краснея: — Но речь ведь о чувствах, а не о... естественных потребностях, свойственных мужчинам. Вполне возможно, сар Тавьер — однолюб, как и наш покойный король... Ой! Простите, ваше величество!
— Ничего страшного, Амея, — отозвалась та, стараясь скрыть заинтересованность. Всё же сплетни — это ужасно неприлично, но откуда ещё одинокой вдове черпать информацию? Да и... любопытно же! — Его величество был хорошим человеком, но весьма сдержанным в эмоциях. Я слышала, что в их отношениях с королевой Дайрой тоже не было особенного тепла, разве нет?
— Да, насколько можно судить об этом со стороны, — ответила лаккари и печально вздохнула: — Бедняжка. Боги оказались к ней жестоки. Лишили главного женского счастья, счастья материнства, а потом забрали к себе такой молодой...
