Некоторое время ушло на обновление базы шимки и закачку туда всякого развлекательного в количестве «сколько влезет», потому что работа не вечна и её нельзя делать двадцать четыре часа в сутки, надо на что-то отвлекаться, помимо сна, а мало ли что там за программист! Может, он настолько зануден, что с ним и не поговоришь. Да и, если не так, не будет же он меня постоянно развлекать. С экипажем вместе.
Потом я оповестила родителей о планах, выслушала напутствия от матери и спокойное «принял» от отца, отписалась всем сёстрам по весточке, что ближайшую неделю могу быть доступна с перебоями — в поясе астероидов вообще со связью, насколько знаю, нехорошо, постоянные помехи, а уж свободный доступ в галанет тем более никто не даст.
И вроде не так много сделала, обошлась без заминок, но времени после сборов хватило в обрез — быстро поужинать и вызвать авион, а то до космопорта ещё лететь и лететь, а потом до Луны, а потом там…
Подкинуло начальство задачку, да. Сложнее не сделать что надо, а добраться до места!
С тех пор, как человечество задумалось о выходе в космос, на единственный спутник Земле каких только планов ни строили. И колонизировать хотели, и исследовательские станции строили, и бурили, и зеркала для фокусировки солнечного света городили. Но окончательно две основных функции Луны определились не так уж давно: перевалочная база для дальнего сообщения и промышленный центр.
Современные корабли, точнее, те из них, кому позволяли размеры, способны садиться в атмосферу, не причиняя ей особого вреда и не подвергая опасности пассажиров, но это дорого и по затратам топлива, и обшивка быстрее изнашивается. То ли дело посадки на Луну: гравитация существенно меньше, атмосферы нет, одно удовольствие! А с Земли на спутник и обратно мотаются маленькие и лёгкие челноки. Пересадочных станций там много, только гражданских несколько десятков, и между ними курсируют аналоги земных авионов, так что при желании можно без особых затруднений добраться куда угодно. На других планетах, лишённых такого удобного перевалочного узла, челноки стыковались прямо к висящим на низкой орбите кораблям, но это, опять же, дороже и не так удобно.
Что до промышленности, на Луне расположено множество автоматических комплексов, производящих уйму всего полезного. Туда проще доставлять добытые на астероидах металлы, чем тащить их на Землю, отсутствие атмосферы создаёт для многих процессов очень удобные условия, в том числе, для требующих специфических условий чистоты — защититься от частиц пыли проще, чем обеспечить вакуум в земной атмосфере. Да и низкая гравитация открыла новые возможности, например, в выращивании чистых биоэлектронных структур.
Конечно, за автоматикой нужен присмотр, и людей на Луне немало, но это не жители в полном смысле, а вахтовики-контрактники, которые очень редко сидят там безвылазно дольше года-двух, куда чаще вахта длится три месяца. На обитаемых станциях гравитация поддерживается больше лунной, но она всё равно ниже, чем на Земле, и это не полезно: ладно жить при ней, но когда-то же придётся вернуться в нормальные условия! Кроме того, повышенный радиационный фон, и, несмотря на все защитные ухищрения, это сказывается. Как и отсутствие естественного освещения, стерильный воздух и десяток других неблагоприятных факторов, вплоть до психологического давления. Даже для очень здорового и выносливого человека постоянное пребывание в замкнутом пространстве, отделённом от крайне враждебной среды тонкой стеной, является серьёзным испытанием.
То есть человек способен пережить и не такое, иной раз на космических станциях растут и сменяются поколения, не видевшие нормального солнечного света, но имперские законы строги.
Во время перелёта я вполглаза дремала — уснуть мешали перепады гравитации, вибрации, разговоры и капризы ребёнка на соседнем ряду. Родители пытались его унять, но пятилетний сорванец то ли хотел спать, то ли маялся от скуки. А заглушать всё это шимкой не хотелось, ещё наслушаюсь. Не так уж и раздражали посторонние звуки.
Зал ожидания, в который пассажиры попадали из стыковочного коридора, оказался небольшим и непритязательным. Посередине стойка информации, возле неё несколько автоматов — с напитками и «вечной» едой, остальное пространство почти пустое, если не считать островков сидений для тех, кто ожидал своего рейса. Станция из числа самых маленьких и дешёвых — ни кафе, ни гостиничных номеров, ни развлечений для ожидающих рейса.
Гравитационных компенсаторов тут тоже не было, поэтому шла я очень осторожно и медленно, пытаясь привыкнуть к новым условиям. Другие пассажиры вели себя по-разному: кто-то особенно осторожничал и охал, кто-то посмеивался, кто-то восхищался, а мальчишка, который капризничал всю дорогу, забыл о своих страданиях и звонко хохотал, подпрыгивая выше мамы, бдительно державшей его за руку.
По периметру располагалась пара десятков выходов стыковочных коридоров, над каждым из которых горело табло с указанием рейса и типа транспорта. В одном месте длинный однообразный ряд прерывался дверьми с характерными пиктограммами — пункт связи, туалет, штатный медик.
Я отошла с прохода, увлекая следом громоздкий баулом на колёсиках, рассматривая выведенную шимкой схему лунных маршрутов и прикидывая, куда именно и как стоит добираться. Потом вспомнила, что Сашка обещал трансфер, и заозиралась. В этот момент ко мне подошёл незнакомый мужчина средних лет, одетый в лётный комбинезон без знаков различия.
— Здравствуйте! Вы Иванова Алла?
— Здравствуйте, а вы кто? — насторожилась я.
— Лётчик, можете называть меня Максом, — улыбнулся он уголками губ. — Я должен встретить вас и отвезти к нужному терминалу. Он не гражданский, так что общественным транспортом не добраться.
— О! Интересно, — слегка растерялась я. — Тогда полетели, Макс, я действительно Алла.
Сашка говорил только про трансфер, а не про секретный терминал, но выказывать подозрения, спорить, требовать документы и доказательства я не стала: не надо распространять любовь к приключенческим и фантастическим историям на реальность, вряд ли меня собираются похитить. Ну в самом деле, не ради же секретных сведений!
— Давайте помогу, — он забрал багаж и уверенным мягким шагом привычного к низкой гравитации человека направился к одному из коридоров, над которым горела максимально неинформативная надпись «Луна — Луна». Оставалось только осторожно и неуверенно семенить следом, тоскуя о магнитных ботинках скафандра.
Аппарат, которому предстояло доставить меня к следующему перевалочному пункту, был небольшим и с ручным управлением, что говорило о многом. Например, о том, что по поводу места назначения Макс не соврал, стандартный транспорт наверняка его не знал. Или что дело моё можно уверенно считать ИСБшным, потому что вот этот Макс явно не из военных, я их нюхом чую, но, совершенно точно, не простой пилот.
— Долго нам лететь? — спросила, осматриваясь.
Одно кресло впереди, предназначенное для управления аппаратом, и два — позади, для пассажиров. Багажный отсек находился сразу за сиденьями, туда и отправился мой баул, а рюкзак с самым необходимым занял свободное кресло.
— Не очень, около часа.
Я едва не присвистнула от этого «не очень». Скоростных ограничений и регулируемых потоков, как в городах, тут нет, а расстояния существенно меньше земных. За час можно добраться до противоположной точки Луны и успеть позавтракать.
Но спрашивать, почему так долго, я не стала. Устроилась в удобном кресле, которое с мягким жужжанием прогнулось и вспучилось, подстраиваясь под мои габариты и фигуру, застегнула фиксирующие ремни, которые аккуратно вжали меня в мягкое сиденье, и широко зевнула, прикрыв лицо обеими ладонями. Беззвучно не получилось, пилот услышал, обернулся через плечо и проговорил сочувственно:
— Да вы поспите, кресло шимкой можно отрегулировать, чтобы удобнее было.
— Много ли наспишь за час сидя! — не сдержала трагического вздоха. — Спасибо. Вы не отвлекайтесь, обещаю вести себя прилично.
Он неопределённо хмыкнул в ответ, но больше ничего не сказал, а я не стала пытаться его расспрашивать. Пилота вообще лучше не отвлекать, тем более когда он рулит в ручном режиме, а этот ещё небось ничего по делу не скажет — не положено.
Заложился Макс с большим запасом, на место мы прибыли через сорок минут. Им оказалась ещё одна узловая станция раз в десять меньше прошлой, всего с тремя стыковочными коридорами, без информационной стойки, без автоматов и почти без людей, если не считать кого-то в чёрном в дальнем конце. Зато гораздо более уютная и совсем не безликая.
Небольшой круглый зал, по периметру — низкие мягкие диваны, на полу упругое покрытие приятного кофейного цвета. На низкий купол проецировались картины морского дна, и качество изображения впечатляло. Над головой проплывали разноцветные рыбки, вокруг пестрели камни и кораллы, поверхность воды казалась близкой-близкой и цедила под купол яркие солнечные лучи. Создавалось полное ощущение нахождения не на Луне, а на коралловом рифе, или уж как минимум — в большом океанариуме. А ещё на гравитационной установке тут не экономили.
Макс принёс баул, поставил его рядом с ближайшим диваном и пожелал счастливого пути, а сам нырнул обратно в стыковочный коридор. Я только и успела, что поблагодарить и попрощаться с его спиной, которая в следующее мгновение скрылась за шлюзовой дверью.
Спросить, сколько и кого ждать, было не у кого: единственное живое существо, незнакомый тип в чёрном, всем своим видом сигнализировало о том, что общаться не настроено.
Одет незнакомец был в высокие ботинки на магнитной застёжке, узкие тёмные штаны и бесформенную длинную чёрную толстовку с капюшоном, натянутым на самый нос, с другой стороны к которому был подтянут высокий воротник, так что виднелась лишь тонкая щёлочка. Судя по расслабленно вытянутым ногам и общей позе, он, кажется, дремал. Рядом на сиденье лежал небольшой тёмный рюкзак.
Вообще, с тем же успехом этот некто мог оказаться и женского пола, но всё же чутьё утверждало, что это мужчина, причём я готова была спорить, что знала его имя. Потому что кем ещё, кроме программиста Богдана Тихонова, он мог оказаться? На службиста, в отличие от пилота Макса, не похож, а вот на гениального кодера или хакера — очень даже.
До обещанного старта в шесть утра оставалось ещё чуть меньше часа — ни туда ни сюда. И не поспать, и не заняться чем-то, и не так-то просто убить такое количество времени в одиночестве и отрыве от галасети. А я проверила первым делом — никаких сетей, даже закрытых. Девственная чистота.
Я опять зевнула, прикрыв лицо ладонью. Бессонная ночь сказывалась, голова была тяжёлой, а мысли — вялыми, и никак не удавалось определиться, что делать дальше. Если просто сесть и задремать, то когда придут и позовут лететь дальше — будет только хуже, ненавижу сон урывками. Если не просто… На что-то полезное я в таком состоянии совершенно не способна, бесполезное — опять же, засну и смотри пункт первый. Самой привлекательной казалась идея познакомиться с будущим напарником, но совесть протестовала. Он явно сидел здесь давно и удобно, не будить же человека просто потому, что мне скучно!
Но тут тип в капюшоне разрешил сомнения: потянул к себе рюкзак и достал из него бутылку воды, после чего частично вынул лицо из воротника, чтобы сделать пару глотков. Заодно выяснилось, что он носил не только капюшон, но ещё и перчатки.
Очень странный тип. Мёрзнет, что ли? Вообще во всех космопортах поддерживается комфортная температура двадцать два градуса, мне вот в лёгких кроссовках, свободных штанах милитаристского кроя и футболке очень комфортно.
— Привет, — поздоровалась я, вместе со своим багажом приблизившись к сидящему, который как раз убирал бутылку. — Ты Богдан Тихонов, верно? Я Алла, Алла Иванова, — и протянула ему ладонь.
— Привет. — Он вскинул взгляд. Не встал, но после короткой заминки ответил на приветственный жест, только как-то странно: на мгновение очень легко, едва коснувшись, сжал кончики моих пальцев и тут же убрал руку в большой карман на животе толстовки. — Да.
— Давно тут скучаешь? — спросила и, поколебавшись, села на диван — рядом, но на вежливом расстоянии, с запасом.
— Часа два, — отозвался он.
Голос у Тихонова оказался неподходящим для худощавого и сравнительно невысокого парня, но приятным — негромким, немного вкрадчивым, низким и слегка хрипловатым. А ещё, когда он на меня взглянул, стало очевидно, что правый глаз — ненастоящий, имплант, целиком чёрный с бледно-голубыми светящимися прожилками. Да и со всей правой стороной лица что-то было не так, но рассмотреть не хватило времени.
— А ты из киберманов? — уточнила осторожно.
— Нет, — ответил Тихонов быстро и резко, как будто даже с раздражением.
— Извини! — поспешила исправить оплошность и переменить тему: — А ты знаешь что-нибудь про станцию, на которую мы отправляемся? Никто толком ничего не объяснил, сказали только — оборудование монтировать. Ни чертежей, ни схем, ни обстановки, вообще ничего не дали. Непонятно, с чего такая спешка и секретность...
Он поколебался пару мгновений, кажется, решая, заслуживаю я доверия или нет, но в конце концов признал вопрос достаточно непраздным и ответил:
— Могу на шимку кинуть.
— Давай! — охотно согласилась я.
Богдан стянул левую перчатку, легко коснулся шимки на моём лице — простейший способ обменяться контактами с незнакомым человеком, — и поспешил натянуть перчатку обратно. Тонкие, чёрные, он носил их явно не для тепла, но для чего — не понятно. Рука как рука, с очень светлой кожей человека, редко выходящего из дома, и пальцы как пальцы — тонкие, длинные, что называется — музыкальные. Даже, кажется, красивые, но он слишком быстро спрятался обратно, чтобы утверждать уверенно.
После этого Богдан закуклился в свою толстовку и демонстративно закрыл глаза, давая понять, что на дальнейшее общение не настроен.
М-да. Программист оказался достаточно молодым, но совсем уж нелюдимым. Не того я боялась, не того! Командировка обещала быть нудно. Одна надежда на экипаж станции, что он окажется повеселее: обычно вахтовики искренне радовались новым лицам, и кое с кем я после таких командировок сдружилась. А пока осталось только тяжело вздохнуть над общей мировой несправедливостью и уткнуться в груду информации, которую вывалил напарник.
И грустить дальше. Лениво просматривая документы и модели, сброшенные коллегой, я понимала, что ничего не понимаю: сказывался недосып. А ещё гораздо сильнее работы сейчас занимал Богдан, муки совести и попытки придумать способ исправить первое впечатление о себе. Проклятый язык, который за зубами не держится! Вечно он дёргается, когда не надо...
Киберманы представляли собой особую субкультуру и закрытое сообщество. Они восхищались современными биотехнологиями, считали кибернетические организмы следующей ступенью эволюции человека, и дать бы им волю — полностью переделывали бы собственные тела. Но, к их разочарованию, законодательство строго ограничивало подобные порывы.
Использование биоимплантов в нашем обществе под жёстким контролем. Без лишней волокиты устанавливается только в больнице и только то, что требуется по медицинским показателям — пересаживают органы, ставят протезы конечностей, заменяют кожу при обширных поверхностных повреждениях, вроде ожогов.
Потом я оповестила родителей о планах, выслушала напутствия от матери и спокойное «принял» от отца, отписалась всем сёстрам по весточке, что ближайшую неделю могу быть доступна с перебоями — в поясе астероидов вообще со связью, насколько знаю, нехорошо, постоянные помехи, а уж свободный доступ в галанет тем более никто не даст.
И вроде не так много сделала, обошлась без заминок, но времени после сборов хватило в обрез — быстро поужинать и вызвать авион, а то до космопорта ещё лететь и лететь, а потом до Луны, а потом там…
Подкинуло начальство задачку, да. Сложнее не сделать что надо, а добраться до места!
Прода от 14.03.2023, 21:12
С тех пор, как человечество задумалось о выходе в космос, на единственный спутник Земле каких только планов ни строили. И колонизировать хотели, и исследовательские станции строили, и бурили, и зеркала для фокусировки солнечного света городили. Но окончательно две основных функции Луны определились не так уж давно: перевалочная база для дальнего сообщения и промышленный центр.
Современные корабли, точнее, те из них, кому позволяли размеры, способны садиться в атмосферу, не причиняя ей особого вреда и не подвергая опасности пассажиров, но это дорого и по затратам топлива, и обшивка быстрее изнашивается. То ли дело посадки на Луну: гравитация существенно меньше, атмосферы нет, одно удовольствие! А с Земли на спутник и обратно мотаются маленькие и лёгкие челноки. Пересадочных станций там много, только гражданских несколько десятков, и между ними курсируют аналоги земных авионов, так что при желании можно без особых затруднений добраться куда угодно. На других планетах, лишённых такого удобного перевалочного узла, челноки стыковались прямо к висящим на низкой орбите кораблям, но это, опять же, дороже и не так удобно.
Что до промышленности, на Луне расположено множество автоматических комплексов, производящих уйму всего полезного. Туда проще доставлять добытые на астероидах металлы, чем тащить их на Землю, отсутствие атмосферы создаёт для многих процессов очень удобные условия, в том числе, для требующих специфических условий чистоты — защититься от частиц пыли проще, чем обеспечить вакуум в земной атмосфере. Да и низкая гравитация открыла новые возможности, например, в выращивании чистых биоэлектронных структур.
Конечно, за автоматикой нужен присмотр, и людей на Луне немало, но это не жители в полном смысле, а вахтовики-контрактники, которые очень редко сидят там безвылазно дольше года-двух, куда чаще вахта длится три месяца. На обитаемых станциях гравитация поддерживается больше лунной, но она всё равно ниже, чем на Земле, и это не полезно: ладно жить при ней, но когда-то же придётся вернуться в нормальные условия! Кроме того, повышенный радиационный фон, и, несмотря на все защитные ухищрения, это сказывается. Как и отсутствие естественного освещения, стерильный воздух и десяток других неблагоприятных факторов, вплоть до психологического давления. Даже для очень здорового и выносливого человека постоянное пребывание в замкнутом пространстве, отделённом от крайне враждебной среды тонкой стеной, является серьёзным испытанием.
То есть человек способен пережить и не такое, иной раз на космических станциях растут и сменяются поколения, не видевшие нормального солнечного света, но имперские законы строги.
Во время перелёта я вполглаза дремала — уснуть мешали перепады гравитации, вибрации, разговоры и капризы ребёнка на соседнем ряду. Родители пытались его унять, но пятилетний сорванец то ли хотел спать, то ли маялся от скуки. А заглушать всё это шимкой не хотелось, ещё наслушаюсь. Не так уж и раздражали посторонние звуки.
Зал ожидания, в который пассажиры попадали из стыковочного коридора, оказался небольшим и непритязательным. Посередине стойка информации, возле неё несколько автоматов — с напитками и «вечной» едой, остальное пространство почти пустое, если не считать островков сидений для тех, кто ожидал своего рейса. Станция из числа самых маленьких и дешёвых — ни кафе, ни гостиничных номеров, ни развлечений для ожидающих рейса.
Гравитационных компенсаторов тут тоже не было, поэтому шла я очень осторожно и медленно, пытаясь привыкнуть к новым условиям. Другие пассажиры вели себя по-разному: кто-то особенно осторожничал и охал, кто-то посмеивался, кто-то восхищался, а мальчишка, который капризничал всю дорогу, забыл о своих страданиях и звонко хохотал, подпрыгивая выше мамы, бдительно державшей его за руку.
По периметру располагалась пара десятков выходов стыковочных коридоров, над каждым из которых горело табло с указанием рейса и типа транспорта. В одном месте длинный однообразный ряд прерывался дверьми с характерными пиктограммами — пункт связи, туалет, штатный медик.
Я отошла с прохода, увлекая следом громоздкий баулом на колёсиках, рассматривая выведенную шимкой схему лунных маршрутов и прикидывая, куда именно и как стоит добираться. Потом вспомнила, что Сашка обещал трансфер, и заозиралась. В этот момент ко мне подошёл незнакомый мужчина средних лет, одетый в лётный комбинезон без знаков различия.
— Здравствуйте! Вы Иванова Алла?
— Здравствуйте, а вы кто? — насторожилась я.
— Лётчик, можете называть меня Максом, — улыбнулся он уголками губ. — Я должен встретить вас и отвезти к нужному терминалу. Он не гражданский, так что общественным транспортом не добраться.
— О! Интересно, — слегка растерялась я. — Тогда полетели, Макс, я действительно Алла.
Сашка говорил только про трансфер, а не про секретный терминал, но выказывать подозрения, спорить, требовать документы и доказательства я не стала: не надо распространять любовь к приключенческим и фантастическим историям на реальность, вряд ли меня собираются похитить. Ну в самом деле, не ради же секретных сведений!
— Давайте помогу, — он забрал багаж и уверенным мягким шагом привычного к низкой гравитации человека направился к одному из коридоров, над которым горела максимально неинформативная надпись «Луна — Луна». Оставалось только осторожно и неуверенно семенить следом, тоскуя о магнитных ботинках скафандра.
Аппарат, которому предстояло доставить меня к следующему перевалочному пункту, был небольшим и с ручным управлением, что говорило о многом. Например, о том, что по поводу места назначения Макс не соврал, стандартный транспорт наверняка его не знал. Или что дело моё можно уверенно считать ИСБшным, потому что вот этот Макс явно не из военных, я их нюхом чую, но, совершенно точно, не простой пилот.
— Долго нам лететь? — спросила, осматриваясь.
Одно кресло впереди, предназначенное для управления аппаратом, и два — позади, для пассажиров. Багажный отсек находился сразу за сиденьями, туда и отправился мой баул, а рюкзак с самым необходимым занял свободное кресло.
— Не очень, около часа.
Я едва не присвистнула от этого «не очень». Скоростных ограничений и регулируемых потоков, как в городах, тут нет, а расстояния существенно меньше земных. За час можно добраться до противоположной точки Луны и успеть позавтракать.
Но спрашивать, почему так долго, я не стала. Устроилась в удобном кресле, которое с мягким жужжанием прогнулось и вспучилось, подстраиваясь под мои габариты и фигуру, застегнула фиксирующие ремни, которые аккуратно вжали меня в мягкое сиденье, и широко зевнула, прикрыв лицо обеими ладонями. Беззвучно не получилось, пилот услышал, обернулся через плечо и проговорил сочувственно:
— Да вы поспите, кресло шимкой можно отрегулировать, чтобы удобнее было.
— Много ли наспишь за час сидя! — не сдержала трагического вздоха. — Спасибо. Вы не отвлекайтесь, обещаю вести себя прилично.
Он неопределённо хмыкнул в ответ, но больше ничего не сказал, а я не стала пытаться его расспрашивать. Пилота вообще лучше не отвлекать, тем более когда он рулит в ручном режиме, а этот ещё небось ничего по делу не скажет — не положено.
Прода от 15.03.2023 20:26
Заложился Макс с большим запасом, на место мы прибыли через сорок минут. Им оказалась ещё одна узловая станция раз в десять меньше прошлой, всего с тремя стыковочными коридорами, без информационной стойки, без автоматов и почти без людей, если не считать кого-то в чёрном в дальнем конце. Зато гораздо более уютная и совсем не безликая.
Небольшой круглый зал, по периметру — низкие мягкие диваны, на полу упругое покрытие приятного кофейного цвета. На низкий купол проецировались картины морского дна, и качество изображения впечатляло. Над головой проплывали разноцветные рыбки, вокруг пестрели камни и кораллы, поверхность воды казалась близкой-близкой и цедила под купол яркие солнечные лучи. Создавалось полное ощущение нахождения не на Луне, а на коралловом рифе, или уж как минимум — в большом океанариуме. А ещё на гравитационной установке тут не экономили.
Макс принёс баул, поставил его рядом с ближайшим диваном и пожелал счастливого пути, а сам нырнул обратно в стыковочный коридор. Я только и успела, что поблагодарить и попрощаться с его спиной, которая в следующее мгновение скрылась за шлюзовой дверью.
Спросить, сколько и кого ждать, было не у кого: единственное живое существо, незнакомый тип в чёрном, всем своим видом сигнализировало о том, что общаться не настроено.
Одет незнакомец был в высокие ботинки на магнитной застёжке, узкие тёмные штаны и бесформенную длинную чёрную толстовку с капюшоном, натянутым на самый нос, с другой стороны к которому был подтянут высокий воротник, так что виднелась лишь тонкая щёлочка. Судя по расслабленно вытянутым ногам и общей позе, он, кажется, дремал. Рядом на сиденье лежал небольшой тёмный рюкзак.
Вообще, с тем же успехом этот некто мог оказаться и женского пола, но всё же чутьё утверждало, что это мужчина, причём я готова была спорить, что знала его имя. Потому что кем ещё, кроме программиста Богдана Тихонова, он мог оказаться? На службиста, в отличие от пилота Макса, не похож, а вот на гениального кодера или хакера — очень даже.
До обещанного старта в шесть утра оставалось ещё чуть меньше часа — ни туда ни сюда. И не поспать, и не заняться чем-то, и не так-то просто убить такое количество времени в одиночестве и отрыве от галасети. А я проверила первым делом — никаких сетей, даже закрытых. Девственная чистота.
Я опять зевнула, прикрыв лицо ладонью. Бессонная ночь сказывалась, голова была тяжёлой, а мысли — вялыми, и никак не удавалось определиться, что делать дальше. Если просто сесть и задремать, то когда придут и позовут лететь дальше — будет только хуже, ненавижу сон урывками. Если не просто… На что-то полезное я в таком состоянии совершенно не способна, бесполезное — опять же, засну и смотри пункт первый. Самой привлекательной казалась идея познакомиться с будущим напарником, но совесть протестовала. Он явно сидел здесь давно и удобно, не будить же человека просто потому, что мне скучно!
Но тут тип в капюшоне разрешил сомнения: потянул к себе рюкзак и достал из него бутылку воды, после чего частично вынул лицо из воротника, чтобы сделать пару глотков. Заодно выяснилось, что он носил не только капюшон, но ещё и перчатки.
Очень странный тип. Мёрзнет, что ли? Вообще во всех космопортах поддерживается комфортная температура двадцать два градуса, мне вот в лёгких кроссовках, свободных штанах милитаристского кроя и футболке очень комфортно.
— Привет, — поздоровалась я, вместе со своим багажом приблизившись к сидящему, который как раз убирал бутылку. — Ты Богдан Тихонов, верно? Я Алла, Алла Иванова, — и протянула ему ладонь.
— Привет. — Он вскинул взгляд. Не встал, но после короткой заминки ответил на приветственный жест, только как-то странно: на мгновение очень легко, едва коснувшись, сжал кончики моих пальцев и тут же убрал руку в большой карман на животе толстовки. — Да.
— Давно тут скучаешь? — спросила и, поколебавшись, села на диван — рядом, но на вежливом расстоянии, с запасом.
— Часа два, — отозвался он.
Голос у Тихонова оказался неподходящим для худощавого и сравнительно невысокого парня, но приятным — негромким, немного вкрадчивым, низким и слегка хрипловатым. А ещё, когда он на меня взглянул, стало очевидно, что правый глаз — ненастоящий, имплант, целиком чёрный с бледно-голубыми светящимися прожилками. Да и со всей правой стороной лица что-то было не так, но рассмотреть не хватило времени.
— А ты из киберманов? — уточнила осторожно.
— Нет, — ответил Тихонов быстро и резко, как будто даже с раздражением.
— Извини! — поспешила исправить оплошность и переменить тему: — А ты знаешь что-нибудь про станцию, на которую мы отправляемся? Никто толком ничего не объяснил, сказали только — оборудование монтировать. Ни чертежей, ни схем, ни обстановки, вообще ничего не дали. Непонятно, с чего такая спешка и секретность...
Он поколебался пару мгновений, кажется, решая, заслуживаю я доверия или нет, но в конце концов признал вопрос достаточно непраздным и ответил:
— Могу на шимку кинуть.
— Давай! — охотно согласилась я.
Богдан стянул левую перчатку, легко коснулся шимки на моём лице — простейший способ обменяться контактами с незнакомым человеком, — и поспешил натянуть перчатку обратно. Тонкие, чёрные, он носил их явно не для тепла, но для чего — не понятно. Рука как рука, с очень светлой кожей человека, редко выходящего из дома, и пальцы как пальцы — тонкие, длинные, что называется — музыкальные. Даже, кажется, красивые, но он слишком быстро спрятался обратно, чтобы утверждать уверенно.
После этого Богдан закуклился в свою толстовку и демонстративно закрыл глаза, давая понять, что на дальнейшее общение не настроен.
М-да. Программист оказался достаточно молодым, но совсем уж нелюдимым. Не того я боялась, не того! Командировка обещала быть нудно. Одна надежда на экипаж станции, что он окажется повеселее: обычно вахтовики искренне радовались новым лицам, и кое с кем я после таких командировок сдружилась. А пока осталось только тяжело вздохнуть над общей мировой несправедливостью и уткнуться в груду информации, которую вывалил напарник.
И грустить дальше. Лениво просматривая документы и модели, сброшенные коллегой, я понимала, что ничего не понимаю: сказывался недосып. А ещё гораздо сильнее работы сейчас занимал Богдан, муки совести и попытки придумать способ исправить первое впечатление о себе. Проклятый язык, который за зубами не держится! Вечно он дёргается, когда не надо...
Киберманы представляли собой особую субкультуру и закрытое сообщество. Они восхищались современными биотехнологиями, считали кибернетические организмы следующей ступенью эволюции человека, и дать бы им волю — полностью переделывали бы собственные тела. Но, к их разочарованию, законодательство строго ограничивало подобные порывы.
Использование биоимплантов в нашем обществе под жёстким контролем. Без лишней волокиты устанавливается только в больнице и только то, что требуется по медицинским показателям — пересаживают органы, ставят протезы конечностей, заменяют кожу при обширных поверхностных повреждениях, вроде ожогов.
