ПРОЛОГ. Береги соседа своего, он тебе ещё пригодится
Беряна, столица Ольбада
7 горешняка 8151 г. [1]
Закрыть
Горешняк — ольбадск. июль месяц
— Придержите лифт! — Окрик заставил девушку дёрнуться. Рука на рычаге дрогнула, но пассажирка не сразу сообразила, что именно от неё требуется: раннее утро было для Чарген самым мучительным временем суток, и скорость реакции страдала вместе с остальными положительными качествами.
К счастью спешащего, он влетел в крошечную клетушку лифта почти сразу за своим криком. Врезался в стоявшую там Чару, сбил с ног, но сам же успел поймать, не позволив отлететь к стенке. Как девушка не выронила при этом сумку — она и сама не смогла бы ответить. Всё-таки сосед слишком твёрдый и костлявый, чтобы столкновение прошло безболезненно.
— Привет, мышка! Прости, — кривовато улыбнулся он, аккуратно выпустив попутчицу. — Вниз?
— Доброе утро, господин Сыщик! Конечно, вниз, — охотно отозвалась Чара.
Рычаг скрежетнул металлом, створки с лязгом сомкнулись и лифт медленно поплыл. С пятого этажа он всегда полз еле-еле.
Такое вроде бы уничижительное обращение соседа совсем не задевало Чарген. Наверное, потому, что в нём не было никакого личного отношения или пренебрежения, просто констатация внешнего сходства: острый носик, тёмные глаза, смуглая как у всех южан кожа, тёмно-русые волосы — вроде бы длинные, вроде бы густые, но очень невыразительные и тусклые.
Чёрная юбка, белая блузка, серый приталенный жакет, удобные ботиночки на низком каблуке — аккуратная, по размеру одежда, не цепляющая взгляд ни яркостью, ни нарочитой небрежностью.
Действительно — мышка. Скромная, осторожная, неприметная — не красивая, не отталкивающая, совершенно обычная и при ближайшем рассмотрении довольно миловидная девушка. Обычная. Именно такая, какой должна быть приличная горожанка.
А ещё это прозвище давало возможность немного расслабиться: можно не так пристально следить за словами собеседника. Отзываться на «мышку» было гораздо проще, чем на имя.
Над ответным прозвищем даже задумываться не пришлось: профессия и одна из масок мадирского театра спаялись в этом человеке воедино и настолько тесно, как будто старые драматурги списывали Сыщика непосредственно со следователя Стевана Шешеля. Правда, комедийные амплуа маски, когда её надевали на непутёвого, ленивого или жадного служителя закона, ему совсем не подходили, но это уже детали. Главное, самого соседа такое прозвище только забавляло и совсем не обижало.
— К тётушке? — он выразительно кивнул на сумку, которую Чарген, устав держать, поставила на пол.
— Да, поеду, — подтвердила девушка. — Каникулы, в библиотеке сейчас тихо, а ей с огородом надо помочь. Сами понимаете, в деревне рабо... Ой!
На этом месте, обрывая пояснения, лифт вдруг резко дёрнулся, уронив Чару на соседа, и замер. Мигнув, погас осветительный шар под потолком, и воцарилась мёртвая тишина, особенно пронзительная из-за чернильного мрака вокруг и стихшего гудения, с которым ехал лифт.
— Только не это! — простонала девушка, судорожно вцепившись в лацканы пиджака мужчины. Зажмурилась. Темнота неприятно давила, но сейчас — не так сильно, как могла бы. Всё же здорово, что сосед решил догнать лифт и разделил с ней приключение, в одиночестве пережидать подобное было бы труднее.
— Ты боишься темноты? — сделал Шешель логичный вывод, даже приобнял девушку за плечи — неожиданное, но приятное проявление сочувствия.
— Боюсь, особенно когда тесное пространство. Но главное, меня такси ждёт, до дирижабля меньше часа! — пожаловалась Чарген.
Следователь молча отправил куда-то вверх и вбок лёгкий магический импульс жёлтого спектра, совсем рядом в темноте тихо ухнуло, заставив Чару вздрогнуть от неожиданности. А через мгновение клетку лифта залил тусклый, слабый желтоватый свет — шар горел еле-еле, но этого было вполне достаточно для успокоения.
— А сдвинуть с места его так не получится? — неуверенно спросила девушка, не спеша покидать надёжные объятья и с трудом удерживаясь от того, чтобы воспользоваться случаем и ощупать мужчину. Её давно мучил вопрос: господин Сыщик под пиджаком крепкий и жилистый или тощий и костлявый? Склонялась к первому варианту, но найти подтверждение этому никак не удавалось.
— Да легко! — отозвался следователь. — Но сыскаря ноги кормят, поэтому они мне ещё дороги как память.
— То есть?
— Если лифт грохнется с высоты третьего этажа, кости мы, конечно, соберём, но вряд ли целые, — доходчиво пояснил мужчина. Продолжая придерживать соседку одной рукой, — привык уже, что ли? — вторую вытянул в сторону, освобождая из-под манжета наручные часы. — М-да. Забежал переодеться. Садись, мы здесь надолго. — Он небрежно махнул рукой и, всё же выпустив Чару, спиной по стене стёк на пол.
— Но, может быть, позвать на помощь? Или двери попробовать открыть? Вы же сможете, и это, наверное, не так опасно, как...
— Садись, не надо ломать технику, — отмахнулся Шешель. — Или у тебя там в сумке ломик есть? Нет? Мне, конечно, льстит такая вера в мои силы, но руками я эти двери не открою. Даже если бы собирался.
— А что насчёт помощи? — Чарген не готова была сдаться так быстро и всё ещё надеялась, что это недоразумение вскоре разрешится. Опаздывать на дирижабль совсем не хотелось, от этого все планы летели псу под хвост. Она ведь действительно собиралась для начала заехать к маме!
— Кричи, — пожал плечами следователь, невозмутимо глядя снизу вверх.
Чара неуверенно покосилась на двери, потом на мужчину. Потом прислонилась к стене напротив соседа и медленно, придерживая юбку, съехала по ней, опустившись на корточки.
— Что, не будешь? — ухмыльнулся Шешель через пару секунд.
— Лучше вы, господин Сыщик, у вас голос громче, — вежливо уступила девушка.
— Жаль, — неопределённо хмыкнул сосед и слегка стукнулся затылком о стенку лифта. Прикрыл глаза.
— Это тоже бесполезно, да? — спросила Чара тихо.
— Сегодня воскресенье, половина пятого утра, — невнятно пробормотал Шешель. — Нормальные люди спят. В здании достаточно толстые стены, чтобы шум на лестнице не беспокоил жильцов. И лифт у нас новый, тихий, — закончил со смешком.
— Я не успею на дирижабль, да? — вздохнула девушка и тоже сползла на пол. Несколько часов она в прежней позе всё равно не высидит, куда уж тут юбку беречь!
— Не успеешь.
Несколько минут они посидели в тишине, которую нарушил жалобный стон. Чарген растерянно покосилась на соседа, который вряд ли мог издать такой звук.
— Что это было?
— Надо было позавтракать, — отозвался следователь.
— У меня есть бутерброды. Хотите? — предложила девушка и полезла в сумку ещё до того, как закончила фразу.
— Хочу! — Шешель не стал скромничать, тут же заметно ожил, выпрямился и открыл глаза. Получив внушительных размеров бутерброд из пары поджаристых хлебных треугольников с начинкой между ними, уткнулся носом в хлеб, с шумом втянул запах и выдохнул со сладострастным стоном. Чара при виде этого не удержалась от хихиканья. — Спасительница! Благословите боги мышиную домовитость и запасливость! — нашёл он в себе силы поблагодарить и с упоением впился зубами в хрустящий бок бутерброда. Блаженно замычал, закатив глаза, и девушка засмеялась в голос.
— Ешьте-ешьте, вы вон какой худой, вам надо, — с умилением сказала она. Шешель угукнул, не в силах оторваться от еды. Которая исчезала с пугающей скоростью. — Господин Сыщик, вы когда последний раз ели? — озадачилась Чарген.
— Не помню, — честно ответил тот, кивком благодаря за следующий бутерброд.
— А спали?.. — продолжила любопытствовать девушка, разглядывая соседа внимательней.
Сейчас, в тусклом тревожном свете, лицо следователя, и в лучшие дни кажущееся слишком худым, даже измождённым, вовсе напоминало обтянутый сухой кожей череп. Тёмные круги под глазами, тени от скул на впалых щеках — зловещий вид.
— Примерно тогда же, — отозвался Шешель, прожевав второй бутерброд и встретивший появление третьего с отчётливой нежностью во взгляде. Правда, на этот уже не набросился, как дворовый пёс на кусок парного мяса, даже попытался разглядеть в тусклом свете, что там внутри. — Очень вкусно!
— Вы просто голодный, — улыбнулась Чара.
— Не скажи, — качнул головой следователь. — Это шедевр бутербродостроения! Говорю как старый холостяк, знающий толк в ленивой еде. — Он прервался на укус, прожевал гораздо тщательней с совершенно блаженным видом. — Чтоб мне посереть, ты точно добавляешь туда какой-то секретный ингредиент! Давай я на тебе женюсь, а? И ты будешь меня кормить!
— Не стоит идти на такие жертвы, — девушка рассмеялась в ответ. — Можем договориться о сдельной оплате.
Глаза следователя жутковато сверкнули, показавшись белыми бельмами, и в выражении его лица почудилось что-то опасно-хищное. Чарген мысленно ругнулась на себя за то, как непозволительно расслабилась и выбилась из образа, и поспешила сменить тему.
— Что-то случилось? — участливо спросила она. — Вы, мне кажется, обычно выходите из дома несколько позже и в чуть более здоровом виде.
— А, у нас всегда что-то случается, — расслабленно махнул он рукой, и Чара перевела дух: никаких вопросов и подозрений не последовало. — Газет не читаешь?
— Читаю... А, вы о том артефакторе? — припомнила девушка последнее громкое дело, о котором уже три дня трубили на каждом углу. Одного из известнейших зелёных магов города убили в собственном доме вместе с женой и сыном-подростком, всё перевернули и вынесли кучу ценностей. — Расследуете его смерть?
— Вроде того, — чему-то недовольно поморщился Шешель.
— Надеюсь, у вас получится поймать этих чудовищ. — Хмурясь, Чарген зябко поёжилась. — Представить не могу, кем надо быть, чтобы на такое пойти! Ради денег убить ребёнка...
— Биологически — человеком, как и мы с вами, что не может не радовать, — спокойно пожал плечами мужчина. — А мораль — понятие субъективное.
— И чем вас это радует? — растерялась девушка.
— Повадки людей мне неплохо знакомы. Окажись он кем-то другим — это существенно осложнило бы дело, — усмехнулся следователь. В повисшей тишине окинул взглядом тёмную клетушку лифта, поднялся на ноги, потянулся всем телом и, шагнув, прислонился к стене уже рядом с Чарой. — Подвинься немного, пожалуйста... да всё, достаточно. В сумке ничего хрупкого нет?
— Зависит от того, что вы собираетесь с ней делать.
— Я собираюсь на ней спать, — честно ответил следователь, пытаясь устроиться на квадратном метре площади поудобнее.
Девушка сначала опешила от такой прямолинейности, но сразу возмутиться не успела, а потом вдруг поняла, что идея не лишена остроумия.
— Сейчас, погодите только, я себе куртку достану, а то сидеть холодно. Горешняк в этом году не задался, — вздохнула она.
— А пледа у тебя там случайно нет? — со смешком спросил следователь, с интересом заглядывая в сумку. Но скрывать Чаре было нечего, она везла в сумке только пару сменных платьев, бельё и ещё кое-какие мелочи.
— Увы, нет, — виновато пожала плечами она, наблюдая за тем, как следователь пытается угнездиться в тесноте лифта. — Может, вам не стоит лежать на холодном полу? — всё-таки спросила она.
— Не могу спать сидя. Иногда получается, но до обмороков я пока ещё не устал.
Наконец он кое-как устроился, подложив сумку под голову и свернувшись калачиком, так что Чаре было некуда даже вытянуть ноги.
— Разбуди, когда кому-то понадобится лифт и нас начнут спасать, — проговорил Шешель, сквозь зевок, который даже не попытался прикрыть ладонью. И отключился, кажется, в следующее мгновение, не дожидаясь ответа.
Чарген несколько секунд напряжённо прислушивалась: почему-то казалось, что сосед непременно должен храпеть. Но нет, сытый Сыщик оказался пугающе тих, почти как выключившийся лифт.
Это было забавно — вот так сидеть рядом со Стеваном Шешелем, грозой преступного мира Беряны, а порой даже всего Ольбада. Мужчина не особенно распространялся о собственной жизни, но соседи, на чьих глазах он вырос, могли много чего порассказать про одинокого следователя. И, конечно, рассказали, когда пять лет назад в давно пустующую квартиру въехала новая хозяйка.
И поначалу, обнаружив такого соседа, Чара не на шутку испугалась и задумалась, не поменять ли адрес. Но стало жаль квартиру, где она ещё такую найдёт! Жильё досталось ей вполне легальным, хотя и неожиданным способом: по завещанию от давнего друга матери. Точнее, досталось не совсем ей, а маме, но...
Чарген жила тут под именем и личиной Биляны Белич, мышки, которая являлась дочкой покойной лучшей подруги квартирной хозяйки. Женщины одинокой, больной и сердобольной, которую жиличка регулярно навещала. Так было безопаснее и разумней, чем светить настоящее имя, да и от некоторых проблем оберегало. Например, надёжно избавляло от желающих облапошить наивную одинокую дурочку и заполучить хорошую квартиру в престижном районе столицы. Будь она хозяйкой, непременно кто-то попытался бы, а так — что с сиротки-приживалки возьмёшь!
А потом Чара оценила иронию ситуации и аккуратно сошлась с легендарным следователем. Ну так, слегка, по-соседски. Здоровалась, скромно и немного смущённо улыбалась, иногда перебрасывалась какими-то общими фразами. Рассказывала про работу в библиотеке, про тётушку, какая она чудесная, добрая и одинокая.
Всем рассказывала. И со всеми сходилась примерно одинаково: глупо недооценивать наблюдательность и внимательность соседей и уж точно не стоит ими пренебрегать. Просто с Шешелем это ещё и щекотало нервы.
Хотя вот так тесно они общались впервые. И Чарген, хотя испытывала любопытство и азарт, всё равно сердилась на себя за то, что непозволительно расслабилась и отошла от выбранного образа. Мало того, что позорно и непрофессионально, так ещё и опасно! Господин Сыщик — въедливый тип, не нужно будить в нём лишние подозрения.
Девушка ещё раз мрачно покосилась на тусклый световой шар, потом — на свернувшегося трогательным клубочком следователя. Со смешком вспомнила его замечание о женитьбе, окинула мужчину новым критическим взглядом.
Следователь Чаре нравился. Худой, конечно, как щепка, она предпочитала более ладные фигуры. Но лицо приятное, выразительное, особенно глаза — холодные, светлые. Взгляд цепкий, бодрит. А ещё ей нравилось его чувство юмора, обаяние, хладнокровие. И блондинов она любила, хотя никак не могла понять: белобрысый Шешель или это ранняя седина, уж очень странный цвет.
Ну и, главное, это была бы шутка, способная рассмешить богов: она — замужем за высококлассным сыщиком из Следственного комитета, вероятным сотрудником контрразведки Ольбада. Даже жаль, что ближайшая свадьба уже запланирована.
И Чара, притулившись в углу, тоже задремала. Спешить ей было уже некуда, такси наверняка уехало, а дирижабль — улетел.
Прода от 03.11.2020, 19:12
ГЛАВА 1. Замужество как прыжок с парашютом: первый раз страшно, потом увлекаешься
Беряна, столица Ольбада
5 серпеня 8151 г. [2]
Закрыть
Серпень — ольбадск. август месяц
Быть «прелесть какой дурочкой», не скатываясь до «ужас какой дуры», — искусство сложное, но жизненно необходимое. Этот бесценный талант Чарген, увы, от матери не передался, пришлось нарабатывать долгими тренировками. Острой на язык Чаре сложнее всего далось именно это, даже смирение и послушание не вызывали столько проблем.
Но если бы мама могла сейчас видеть свою старшую и, безусловно, любимую дочь, очень бы ею гордилась.
