- Проблема в том, что я не табуретка! Я человек! Ты меня даже гипотетического шанса на нормальную жизнь лишаешь! Ты не имеешь никакого права решать за меня, как, с кем и сколько мне жить! Да, впрочем, наверняка там есть какие-нибудь возможности всё это расторгнуть, - пытаясь взять себя в руки, медленно выдохнула я. - Думаю, Её Величество...
Но договорить мне не дали. Мгновение, и сын Тора угрожающе навис надо мной, а его ладонь крепко обхватила сзади мою шею и затылок.
- Ты никуда не уйдёшь, женщина, - процедил он. - Никогда. Поняла меня?
От страха у меня затряслись колени; Ульвар в этот момент выглядел по-настоящему жутко. В голубых глазах сверкала ледяная, полубезумная ярость. Казалось, ещё немного, и он сломает мне шею. Только, похоже, копившаяся во мне обида достигла критической массы, и остановиться я уже не могла.
- А то что? - скривив губы в подобии улыбки, выдавила я и дёрнула головой, пытаясь освободить её. Удивительно, но мужчина разжал руку, и даже перестал надо мной нависать, откинулся в своём кресле. - Ударишь? Убьёшь? Так бей! А не сделаешь ты — я сама справлюсь, в конце концов, у тебя там много скал, даже ваши доктора не соберут. Зачем было отменять смертный приговор? Чтобы заменить на пожизненное заключение? Нет, спасибо! А что ты будешь делать, когда я тебе надоем? Точно так же вышвырнешь на помойку? Тебе же на меня плевать — кто я, что я, я для тебя живая игрушка! А я человек, понимаешь ты это или нет? У меня тоже чувства есть, желания, и я не могу постоянно жить, как предмет мебели! Ты про меня вообще ничего не знаешь, я тебе только в постели интересна, да как мать для будущего наследника. Хорошо, я согласна, но жизнь-то у меня зачем отнимать? Даже не жизнь; надежду на неё?! Зачем я тебе понадобилась, я же тебя только нервирую тем фактом, что умею разговаривать и имею наглость иногда быть чем-то недовольной?!
- Я НЕ ЗНАЮ, ПОБЕРИ ТЕБЯ ХЕЛЬ! - рявкнул он так, что вздрогнул весь летательный аппарат.
ХРЯСЬ!
Кулак полубога с грохотом впечатался в светлый пластик стены. Кулак оказался крепче, по обшивке зазмеилась трещина. В кабине ощутимо похолодало. Кажется, именно это называется «разгерметизация». Какие-то огоньки на передней панели тревожно замелькали, и машинка начала поспешно снижаться; не падать, а опускаться вниз, и это было ясно, так что я даже не очень испугалась. Было не до того.
Меня можно было поздравить: я таки довела долго назревавший конфликт до взрыва, а Ульвара сына Тора — до точки кипения. Похоже, норманн был в ярости; той самой, которая слепая, игнорирующая всё вокруг. Например, он даже не обратил внимания на наше замедленное падение.
- Предначертание, шизофрения, проклятие, - я не знаю как это называется! - прорычал он. Но меня почему-то не ударил, вместо этого судорожно вцепившись в подлокотники кресла; те скрипнули и ощутимо промялись. - Ладно, хочешь подробностей — будут тебе подробности, - процедил он, прикрыв глаза и явно отчаянно пытаясь справиться с собой. - Ты спрашивала, что случилось вчера. Вчера мне приказали тебя убить. Вот только когда я выстрелил тебе в голову, у меня создалось впечатление, что это меня только что пристрелили. Мне было больно, Фенрир тебя разорви! И пусто. Я это ощущение, когда ты на самом деле лежишь мёртвый, но при этом ходишь и смотришь на собственный труп, до конца жизни буду помнить, - с трудом проталкивая слова сквозь стиснутые зубы, проговорил он. - Не знаю, что мне пыталась доказать этим Её Величество — что я дурак, слабак, что я ошибся; что я был не прав, а она — права. Но я не хочу проверять, смогу ли я не застрелиться, если что-то подобное случится ещё раз. Поэтому, - хочешь ты того или нет, - ты будешь рядом и живая.
В кабине повисла тишина, нарушаемая только тихим свистом воздуха. Леталка уже приближалась к земле; судя по всему, мы падали-садились в каком-то лесу.
А я пыталась разобраться в сказанном и собственных чувствах. И было мне больно, страшно и почему-то немного смешно. Причём больно и страшно совсем не за себя. Всё-таки Её Величество оказалась очень жестокой женщиной...
Когда в дно машинки сильно ткнулась земля, я, наконец, приняла решение. Не знаю, правильное или нет; но оно было моим. И от этого почему-то стало спокойней, хоть и принято оно было... мягко говоря, под давлением.
Выпутавшись из фиксирующих ремней, я неловко перебралась на колени к мужчине. Причём когда я опёрлась о его колено для сохранения равновесия, он ощутимо вздрогнул от неожиданности, и только тогда открыл глаза, как будто прежней моей возни не замечал.
Встав на колени на его бёдра — втиснуться в сиденье с боков не получалось чисто физически, - я обхватила обеими ладонями его лицо.
- Глупый мой, бедный мой глупый грозный варвар, - зашептала я, чувствуя, что по щекам текут слёзы, но даже не пытаясь их остановить. - Хороший мой, что же они все с тобой сделали? Это не ты чудовище, это они... как же так можно с живым человеком?!
Очень к месту мне вспомнились слова Веры про цепного пса Императора. Не хочу знать, каким тот был человеком; хорошо, что уже умер. А Ариадна... Это не Ульвар избалованный, это они. Как так можно с человеческой жизнью? Захотел — сделал из человека маньяка, захотел — с размаху головой об стену!
Нет, где-то в глубине моей души по-прежнему сидел маленький логичный человечек, порой здорово отравлявший мне жизнь, и очень рассудительно возражал, что не тот человек — сын Тора, чтобы сделать из него что-то против его воли. Значит, устраивало всё, и Ульвар не возражал. Ещё этот человечек утверждал, что я здорово намучаюсь с таким мужем, и надо было разругаться окончательно, и всё-таки пожаловаться Императрице.
Только в данный момент я его игнорировала. Сейчас мне было слишком больно за этого сурового молчаливого великана. А ещё я даже представлять не хотела, что может придумать Императрица для «воспитания» сына Тора, если я ей пожалуюсь. Воспитатели, тоже мне... Нашли себе собаку для развлечения; захотели — на «фас» натаскали, захотели — избили до полной потери ориентации в пространстве.
- Милый мой, родной, да никуда я от тебя не денусь, кто мне ещё кроме тебя нужен! - всхлипывая, я продолжала целовать его лоб, губы, щёки, глаза; легко и торопливо, как будто он вот-вот должен был исчезнуть. Гладила по голове, обеими руками зарывалась в его волосы, одновременно пытаясь покрепче прижаться.
Ульвар в этот момент выглядел очень... озадаченным. Даже, скорее, шокированным. Видимо, он ожидал от меня любой реакции, кроме полученной. Да, впрочем, откуда ему было знать, что так бывает?
В конце концов он, видимо, что-то понял. Оставив в покое кресло, неуверенно переложил ладони мне на спину, осторожно погладил. А потом, - не то окончательно разобравшись, не то плюнув на что-то, не то решившись, - вдруг крепко прижал меня к себе, так что я только пискнула от неожиданности. Обнял; так, будто пытался разом обхватить меня всю целиком. И у него даже почти получилось.
- Почему ты теперь плачешь? - устало вздохнул он.
- Да всё потому же, - тихо хмыкнула я. - Тебе плохо, и мне плохо вместе с тобой, - как могла доступно разъяснила я.
- То есть, это всё-таки не психическое отклонение? - в усталом голосе Ульвара отчётливо зазвучала ирония.
- Как сказать, - не удержалась я от хихиканья. - Кто-то когда-то пошутил, что любовь — это единственное психическое заболевание, передающееся половым путём.
- Любовь? - озадаченно переспросил он.
- Ну, я тоже не специалист, - вновь немного нервно хихикнула я. - Но симптомы похожи. Желание быть рядом, боязнь потерять, желание сделать приятно и позаботиться.
- Это всё... странно, - глубоко вздохнул он.
- Человеческое существование — вообще довольно странный процесс, - продолжила я веселиться. - Ничего, привыкнешь. Твоими стараниями у нас теперь нет другого выбора, кроме как привыкать друг к другу. Так что с этой дурацкой женитьбой ты сам себя в угол загнал, не меня.
- А почему ты тогда ругалась? - логично усмехнулся он.
Мечты сбываются. Мы сидим и разговариваем; чудеса, да и только!
- Потому что иногда поругаться полезно: можно узнать, что на самом деле думает оппонент. Вот видишь, мы с тобой очень плодотворно сейчас пообщались. Не знаю, как тебе, а мне полегчало от осознания, что я тебе нужна всё-таки чуть больше, чем резиновая кукла.
- Что такое резиновая кукла? - уточнил сын Тора.
- Неважно, - поморщилась я, не желая вдаваться в подробности. - Лучше расскажи мне, грозный сокрушитель летательных аппаратов, как мы будем отсюда выбираться? Ты совсем машину сломал, или она ещё сможет как-нибудь на честном слове и на одном крыле довезти нас до цивилизации?
Судя по реакции, тот факт, что мы уже никуда не летим, сын Тора заметил только что. Потому что он тихо буркнул себе под нос какое-то ругательство и поспешно пересадил меня в моё кресло, а сам принялся колдовать. То есть, что-то там выяснять с помощью цали. У меня тоже мелькнула мысль попрактиковаться в работе с этим полезным приспособлением, но в итоге стало лень, и я предпочла понаблюдать за действиями сына Тора.
- Через пятнадцать минут нас отсюда заберут, - проворчал он, откидываясь на спинку кресла. Ага. Значит, всё-таки совсем сломал.
- Я всё время задаюсь вопросом: у твоей силы есть хоть какой-нибудь предел, или ты при наличии точки опоры можешь перевернуть мир? - поинтересовалась я. Разразившийся скандал оказал на меня крайне благотворное и умиротворяющее воздействие: я вдруг перестала бояться говорить мужчине то, что считаю нужным.
Да и вообще... стало легче от осознания, что он боится меня потерять и не хочет без меня жить. Наверное, это было эгоистично, но очень согревало. Невероятно, но, похоже, факт: мужчина всё-таки меня любит. Что любовь у него такая перекошенная и странная... В свете всех обстоятельств его жизни, чудо, что хоть какая-то есть!
А что мне с ним будет тяжело, это я сразу подозревала, это не новость. Ульвара сложно назвать мужчиной «моего типа»; но, пожалуй, я даже готова постараться привыкнуть. Даже, наверное, смогу когда-нибудь спокойно реагировать на его молчаливую сдержанную холодность и без успокоительного. Потому что дождаться от него ласковых слов будет не-ре-аль-но. Если даже такие сбивчивые объяснения пришлось выколачивать ценой скандала и разбитого транспортного средства, пожалуй, следующий раз, когда мне захочется вызвать его на откровенный разговор о чувствах, наступит ещё очень не скоро.
- Есть, - мрачно откликнулся на мой вопрос сын Тора и замолчал, явно давая понять, что болтать ему надоело. Нет, ну как можно с ним спокойно сосуществовать, а? Придётся неспокойно!
- А тот мужик, которого ты придушил, кем был? Тоже твой родственник? - продолжила допытываться я.
- Да. Кузен, - нехотя буркнул он.
- А который в дом приходил? Я ведь правильно поняла, что это был Тор? Почему у вас с ним такие натянутые отношения? Он тоже совершил какую-нибудь гадость?
- Ты можешь помолчать? - недовольно нахмурившись, посмотрел на меня норманн.
- Не-а, - злорадно усмехнулась я в ответ. - Я полгода молчала, боялась тебе лишнее слово сказать. Извини, но сейчас я тебе за всё это воздам сторицей... Нет, ты не волнуйся, я вообще не слишком болтливая, - поспешила утешить его я. - Просто мне действительно слишком многое надо у тебя спросить, а теперь я окончательно перестала тебя бояться, - я бесшабашно улыбнулась. - Но я постараюсь тебя не злить.
- И почему это случилось именно теперь? - видимо, смиряясь с моим словесным поносом, мрачно поинтересовался варвар.
- Потому что теперь я поверила, что ты не убьёшь меня за какой-то глупый вопрос. И мне стало легче жить, зная, что я тебе небезразлична. А ещё говорят, любой ангел после свадьбы волшебным образом превращается в мегеру, - я захихикала. - Но ты как-то очень странно себя повёл; обычно мужчины от женитьбы бегают как от огня, а ты добровольно обрёк себя на эту страшную участь. Я, честно говоря, до сих пор в шоке. Главное, когда ты успел назначить меня женой?
- О тебе нет никаких данных, - нехотя сознался он. - Точнее, не было. Кацалиоцли — это отчасти удостоверение личности. Удостоверяя твою личность, я сообщил, что ты — ярла Ольга Йенсен, моя жена.
- Полный абзац, - вздохнула я. То есть, меня замуж не просто без согласия забрали, а ещё и без процесса собственно женитьбы. Задним числом. Через подлог документов. Я с ума с этим мужчиной сойду! Причём даже быстрее, чем ожидалось. - Но это же незаконно?!
- Да, - спокойно согласился он. Я несколько секунд помолчала, но, так и не дождавшись комментариев, решила так просто тему не оставлять.
- А что ты будешь делать, если обман раскроется?
- Он не раскроется, - так же спокойно отмахнулся Ульвар.
- Почему ты так думаешь?
- Потому что о том, что это обман, знаем ты и я, - иронично хмыкнул он. - И в случае выяснения обстоятельств будет твоё слово против моего.
- Но должны же быть какие-то ещё документы, свидетельства там, какие-нибудь отпечатки пальцев, подписи, согласия...
- А почему ты думаешь, что их нет? - насмешливо ухмыльнулся мужчина.
Я поперхнулась вопросом.
Действительно. С кем я спорить пытаюсь?!
- Ты всё предусмотрел, да? - проворчала я.
- Да, - улыбка стала спокойной и очень довольной. Вот когда он так улыбается, он удивительно милый и даже почти не грозный. Или просто я просто очень предвзята, да и притерпелась.
- Ладно, всё, сдаюсь, - вздохнула я. - Так что там с Тором-то?
- Ничего, - отмахнулся он, вновь делая рожу кирпичом. - Я вообще не люблю богов.
Я чувствовала себя эсэсовцем, допрашивающим советского партизана. Ужасное ощущение. С одной стороны, потому что я в принципе не люблю быть плохой и расстраивать людей. А с другой, потому что я, похоже, начала тем самым эсэсовцам сочувствовать, а это вообще уже клиника...
- А, вот ещё что мне объясни! Почему этот твой родственничек начал обзываться? Я запуталась. То у вас вроде бы всякие инстинкты, и женщина — существо чуть ли не священное; я ещё помню, как на меня смотрели на корабле, до сих пор не по себе. А тут мало того, что хамят на ровном месте, так он ещё, похоже, и твоё присутствие игнорировал. И вообще, у вас что, они тоже есть? Ну, эти самые, древнейшей профессии, которые шлюхи. Я так поняла, бабы у вас лет с восемнадцати замужем с кучей детей, откуда им взяться? Не в промежутках же между родами развлекаются... Ульвар, - подбодрила его я, потому что мужчина молчал и явно не горел желанием делиться информацией. - Я от тебя не отстану, ты сам об этом позаботился, - захихикала я.
- Выродки есть всегда, - скривился мужчина. - Не просто же так Ингвилд, когда поняла, что от мужа толку не будет, спуталась с богом.
- Погоди, а всякие там искусственные способы? Это даже в моё время было.
- Для ярлы это был бы позор. В довоенное время.
- Но ведь никто не узнал бы! Есть же у вас понятие секретности? - продолжила я недоумевать.
- Она бы — знала, - поморщился сын Тора.
- Ага, а от бога залететь — это, значит, уже не бесчестье?
- Ребёнок бога? Напротив.
- Но если она таким образом хотела заполучить наследника, но при этом знала, что с большой долей вероятности у тебя не будет детей, это какая-то временная мера, разве нет?
Он тяжело вздохнул, смерив меня раздражённым взглядом, и... начал лекцию. Неужели я его дожала?!
Но договорить мне не дали. Мгновение, и сын Тора угрожающе навис надо мной, а его ладонь крепко обхватила сзади мою шею и затылок.
- Ты никуда не уйдёшь, женщина, - процедил он. - Никогда. Поняла меня?
От страха у меня затряслись колени; Ульвар в этот момент выглядел по-настоящему жутко. В голубых глазах сверкала ледяная, полубезумная ярость. Казалось, ещё немного, и он сломает мне шею. Только, похоже, копившаяся во мне обида достигла критической массы, и остановиться я уже не могла.
- А то что? - скривив губы в подобии улыбки, выдавила я и дёрнула головой, пытаясь освободить её. Удивительно, но мужчина разжал руку, и даже перестал надо мной нависать, откинулся в своём кресле. - Ударишь? Убьёшь? Так бей! А не сделаешь ты — я сама справлюсь, в конце концов, у тебя там много скал, даже ваши доктора не соберут. Зачем было отменять смертный приговор? Чтобы заменить на пожизненное заключение? Нет, спасибо! А что ты будешь делать, когда я тебе надоем? Точно так же вышвырнешь на помойку? Тебе же на меня плевать — кто я, что я, я для тебя живая игрушка! А я человек, понимаешь ты это или нет? У меня тоже чувства есть, желания, и я не могу постоянно жить, как предмет мебели! Ты про меня вообще ничего не знаешь, я тебе только в постели интересна, да как мать для будущего наследника. Хорошо, я согласна, но жизнь-то у меня зачем отнимать? Даже не жизнь; надежду на неё?! Зачем я тебе понадобилась, я же тебя только нервирую тем фактом, что умею разговаривать и имею наглость иногда быть чем-то недовольной?!
- Я НЕ ЗНАЮ, ПОБЕРИ ТЕБЯ ХЕЛЬ! - рявкнул он так, что вздрогнул весь летательный аппарат.
ХРЯСЬ!
Кулак полубога с грохотом впечатался в светлый пластик стены. Кулак оказался крепче, по обшивке зазмеилась трещина. В кабине ощутимо похолодало. Кажется, именно это называется «разгерметизация». Какие-то огоньки на передней панели тревожно замелькали, и машинка начала поспешно снижаться; не падать, а опускаться вниз, и это было ясно, так что я даже не очень испугалась. Было не до того.
Меня можно было поздравить: я таки довела долго назревавший конфликт до взрыва, а Ульвара сына Тора — до точки кипения. Похоже, норманн был в ярости; той самой, которая слепая, игнорирующая всё вокруг. Например, он даже не обратил внимания на наше замедленное падение.
- Предначертание, шизофрения, проклятие, - я не знаю как это называется! - прорычал он. Но меня почему-то не ударил, вместо этого судорожно вцепившись в подлокотники кресла; те скрипнули и ощутимо промялись. - Ладно, хочешь подробностей — будут тебе подробности, - процедил он, прикрыв глаза и явно отчаянно пытаясь справиться с собой. - Ты спрашивала, что случилось вчера. Вчера мне приказали тебя убить. Вот только когда я выстрелил тебе в голову, у меня создалось впечатление, что это меня только что пристрелили. Мне было больно, Фенрир тебя разорви! И пусто. Я это ощущение, когда ты на самом деле лежишь мёртвый, но при этом ходишь и смотришь на собственный труп, до конца жизни буду помнить, - с трудом проталкивая слова сквозь стиснутые зубы, проговорил он. - Не знаю, что мне пыталась доказать этим Её Величество — что я дурак, слабак, что я ошибся; что я был не прав, а она — права. Но я не хочу проверять, смогу ли я не застрелиться, если что-то подобное случится ещё раз. Поэтому, - хочешь ты того или нет, - ты будешь рядом и живая.
В кабине повисла тишина, нарушаемая только тихим свистом воздуха. Леталка уже приближалась к земле; судя по всему, мы падали-садились в каком-то лесу.
А я пыталась разобраться в сказанном и собственных чувствах. И было мне больно, страшно и почему-то немного смешно. Причём больно и страшно совсем не за себя. Всё-таки Её Величество оказалась очень жестокой женщиной...
Когда в дно машинки сильно ткнулась земля, я, наконец, приняла решение. Не знаю, правильное или нет; но оно было моим. И от этого почему-то стало спокойней, хоть и принято оно было... мягко говоря, под давлением.
Выпутавшись из фиксирующих ремней, я неловко перебралась на колени к мужчине. Причём когда я опёрлась о его колено для сохранения равновесия, он ощутимо вздрогнул от неожиданности, и только тогда открыл глаза, как будто прежней моей возни не замечал.
Встав на колени на его бёдра — втиснуться в сиденье с боков не получалось чисто физически, - я обхватила обеими ладонями его лицо.
- Глупый мой, бедный мой глупый грозный варвар, - зашептала я, чувствуя, что по щекам текут слёзы, но даже не пытаясь их остановить. - Хороший мой, что же они все с тобой сделали? Это не ты чудовище, это они... как же так можно с живым человеком?!
Очень к месту мне вспомнились слова Веры про цепного пса Императора. Не хочу знать, каким тот был человеком; хорошо, что уже умер. А Ариадна... Это не Ульвар избалованный, это они. Как так можно с человеческой жизнью? Захотел — сделал из человека маньяка, захотел — с размаху головой об стену!
Нет, где-то в глубине моей души по-прежнему сидел маленький логичный человечек, порой здорово отравлявший мне жизнь, и очень рассудительно возражал, что не тот человек — сын Тора, чтобы сделать из него что-то против его воли. Значит, устраивало всё, и Ульвар не возражал. Ещё этот человечек утверждал, что я здорово намучаюсь с таким мужем, и надо было разругаться окончательно, и всё-таки пожаловаться Императрице.
Только в данный момент я его игнорировала. Сейчас мне было слишком больно за этого сурового молчаливого великана. А ещё я даже представлять не хотела, что может придумать Императрица для «воспитания» сына Тора, если я ей пожалуюсь. Воспитатели, тоже мне... Нашли себе собаку для развлечения; захотели — на «фас» натаскали, захотели — избили до полной потери ориентации в пространстве.
- Милый мой, родной, да никуда я от тебя не денусь, кто мне ещё кроме тебя нужен! - всхлипывая, я продолжала целовать его лоб, губы, щёки, глаза; легко и торопливо, как будто он вот-вот должен был исчезнуть. Гладила по голове, обеими руками зарывалась в его волосы, одновременно пытаясь покрепче прижаться.
Ульвар в этот момент выглядел очень... озадаченным. Даже, скорее, шокированным. Видимо, он ожидал от меня любой реакции, кроме полученной. Да, впрочем, откуда ему было знать, что так бывает?
В конце концов он, видимо, что-то понял. Оставив в покое кресло, неуверенно переложил ладони мне на спину, осторожно погладил. А потом, - не то окончательно разобравшись, не то плюнув на что-то, не то решившись, - вдруг крепко прижал меня к себе, так что я только пискнула от неожиданности. Обнял; так, будто пытался разом обхватить меня всю целиком. И у него даже почти получилось.
- Почему ты теперь плачешь? - устало вздохнул он.
- Да всё потому же, - тихо хмыкнула я. - Тебе плохо, и мне плохо вместе с тобой, - как могла доступно разъяснила я.
- То есть, это всё-таки не психическое отклонение? - в усталом голосе Ульвара отчётливо зазвучала ирония.
- Как сказать, - не удержалась я от хихиканья. - Кто-то когда-то пошутил, что любовь — это единственное психическое заболевание, передающееся половым путём.
- Любовь? - озадаченно переспросил он.
- Ну, я тоже не специалист, - вновь немного нервно хихикнула я. - Но симптомы похожи. Желание быть рядом, боязнь потерять, желание сделать приятно и позаботиться.
- Это всё... странно, - глубоко вздохнул он.
- Человеческое существование — вообще довольно странный процесс, - продолжила я веселиться. - Ничего, привыкнешь. Твоими стараниями у нас теперь нет другого выбора, кроме как привыкать друг к другу. Так что с этой дурацкой женитьбой ты сам себя в угол загнал, не меня.
- А почему ты тогда ругалась? - логично усмехнулся он.
Мечты сбываются. Мы сидим и разговариваем; чудеса, да и только!
- Потому что иногда поругаться полезно: можно узнать, что на самом деле думает оппонент. Вот видишь, мы с тобой очень плодотворно сейчас пообщались. Не знаю, как тебе, а мне полегчало от осознания, что я тебе нужна всё-таки чуть больше, чем резиновая кукла.
- Что такое резиновая кукла? - уточнил сын Тора.
- Неважно, - поморщилась я, не желая вдаваться в подробности. - Лучше расскажи мне, грозный сокрушитель летательных аппаратов, как мы будем отсюда выбираться? Ты совсем машину сломал, или она ещё сможет как-нибудь на честном слове и на одном крыле довезти нас до цивилизации?
Судя по реакции, тот факт, что мы уже никуда не летим, сын Тора заметил только что. Потому что он тихо буркнул себе под нос какое-то ругательство и поспешно пересадил меня в моё кресло, а сам принялся колдовать. То есть, что-то там выяснять с помощью цали. У меня тоже мелькнула мысль попрактиковаться в работе с этим полезным приспособлением, но в итоге стало лень, и я предпочла понаблюдать за действиями сына Тора.
- Через пятнадцать минут нас отсюда заберут, - проворчал он, откидываясь на спинку кресла. Ага. Значит, всё-таки совсем сломал.
- Я всё время задаюсь вопросом: у твоей силы есть хоть какой-нибудь предел, или ты при наличии точки опоры можешь перевернуть мир? - поинтересовалась я. Разразившийся скандал оказал на меня крайне благотворное и умиротворяющее воздействие: я вдруг перестала бояться говорить мужчине то, что считаю нужным.
Да и вообще... стало легче от осознания, что он боится меня потерять и не хочет без меня жить. Наверное, это было эгоистично, но очень согревало. Невероятно, но, похоже, факт: мужчина всё-таки меня любит. Что любовь у него такая перекошенная и странная... В свете всех обстоятельств его жизни, чудо, что хоть какая-то есть!
А что мне с ним будет тяжело, это я сразу подозревала, это не новость. Ульвара сложно назвать мужчиной «моего типа»; но, пожалуй, я даже готова постараться привыкнуть. Даже, наверное, смогу когда-нибудь спокойно реагировать на его молчаливую сдержанную холодность и без успокоительного. Потому что дождаться от него ласковых слов будет не-ре-аль-но. Если даже такие сбивчивые объяснения пришлось выколачивать ценой скандала и разбитого транспортного средства, пожалуй, следующий раз, когда мне захочется вызвать его на откровенный разговор о чувствах, наступит ещё очень не скоро.
- Есть, - мрачно откликнулся на мой вопрос сын Тора и замолчал, явно давая понять, что болтать ему надоело. Нет, ну как можно с ним спокойно сосуществовать, а? Придётся неспокойно!
- А тот мужик, которого ты придушил, кем был? Тоже твой родственник? - продолжила допытываться я.
- Да. Кузен, - нехотя буркнул он.
- А который в дом приходил? Я ведь правильно поняла, что это был Тор? Почему у вас с ним такие натянутые отношения? Он тоже совершил какую-нибудь гадость?
- Ты можешь помолчать? - недовольно нахмурившись, посмотрел на меня норманн.
- Не-а, - злорадно усмехнулась я в ответ. - Я полгода молчала, боялась тебе лишнее слово сказать. Извини, но сейчас я тебе за всё это воздам сторицей... Нет, ты не волнуйся, я вообще не слишком болтливая, - поспешила утешить его я. - Просто мне действительно слишком многое надо у тебя спросить, а теперь я окончательно перестала тебя бояться, - я бесшабашно улыбнулась. - Но я постараюсь тебя не злить.
- И почему это случилось именно теперь? - видимо, смиряясь с моим словесным поносом, мрачно поинтересовался варвар.
- Потому что теперь я поверила, что ты не убьёшь меня за какой-то глупый вопрос. И мне стало легче жить, зная, что я тебе небезразлична. А ещё говорят, любой ангел после свадьбы волшебным образом превращается в мегеру, - я захихикала. - Но ты как-то очень странно себя повёл; обычно мужчины от женитьбы бегают как от огня, а ты добровольно обрёк себя на эту страшную участь. Я, честно говоря, до сих пор в шоке. Главное, когда ты успел назначить меня женой?
- О тебе нет никаких данных, - нехотя сознался он. - Точнее, не было. Кацалиоцли — это отчасти удостоверение личности. Удостоверяя твою личность, я сообщил, что ты — ярла Ольга Йенсен, моя жена.
- Полный абзац, - вздохнула я. То есть, меня замуж не просто без согласия забрали, а ещё и без процесса собственно женитьбы. Задним числом. Через подлог документов. Я с ума с этим мужчиной сойду! Причём даже быстрее, чем ожидалось. - Но это же незаконно?!
- Да, - спокойно согласился он. Я несколько секунд помолчала, но, так и не дождавшись комментариев, решила так просто тему не оставлять.
- А что ты будешь делать, если обман раскроется?
- Он не раскроется, - так же спокойно отмахнулся Ульвар.
- Почему ты так думаешь?
- Потому что о том, что это обман, знаем ты и я, - иронично хмыкнул он. - И в случае выяснения обстоятельств будет твоё слово против моего.
- Но должны же быть какие-то ещё документы, свидетельства там, какие-нибудь отпечатки пальцев, подписи, согласия...
- А почему ты думаешь, что их нет? - насмешливо ухмыльнулся мужчина.
Я поперхнулась вопросом.
Действительно. С кем я спорить пытаюсь?!
- Ты всё предусмотрел, да? - проворчала я.
- Да, - улыбка стала спокойной и очень довольной. Вот когда он так улыбается, он удивительно милый и даже почти не грозный. Или просто я просто очень предвзята, да и притерпелась.
- Ладно, всё, сдаюсь, - вздохнула я. - Так что там с Тором-то?
- Ничего, - отмахнулся он, вновь делая рожу кирпичом. - Я вообще не люблю богов.
Я чувствовала себя эсэсовцем, допрашивающим советского партизана. Ужасное ощущение. С одной стороны, потому что я в принципе не люблю быть плохой и расстраивать людей. А с другой, потому что я, похоже, начала тем самым эсэсовцам сочувствовать, а это вообще уже клиника...
- А, вот ещё что мне объясни! Почему этот твой родственничек начал обзываться? Я запуталась. То у вас вроде бы всякие инстинкты, и женщина — существо чуть ли не священное; я ещё помню, как на меня смотрели на корабле, до сих пор не по себе. А тут мало того, что хамят на ровном месте, так он ещё, похоже, и твоё присутствие игнорировал. И вообще, у вас что, они тоже есть? Ну, эти самые, древнейшей профессии, которые шлюхи. Я так поняла, бабы у вас лет с восемнадцати замужем с кучей детей, откуда им взяться? Не в промежутках же между родами развлекаются... Ульвар, - подбодрила его я, потому что мужчина молчал и явно не горел желанием делиться информацией. - Я от тебя не отстану, ты сам об этом позаботился, - захихикала я.
- Выродки есть всегда, - скривился мужчина. - Не просто же так Ингвилд, когда поняла, что от мужа толку не будет, спуталась с богом.
- Погоди, а всякие там искусственные способы? Это даже в моё время было.
- Для ярлы это был бы позор. В довоенное время.
- Но ведь никто не узнал бы! Есть же у вас понятие секретности? - продолжила я недоумевать.
- Она бы — знала, - поморщился сын Тора.
- Ага, а от бога залететь — это, значит, уже не бесчестье?
- Ребёнок бога? Напротив.
- Но если она таким образом хотела заполучить наследника, но при этом знала, что с большой долей вероятности у тебя не будет детей, это какая-то временная мера, разве нет?
Он тяжело вздохнул, смерив меня раздражённым взглядом, и... начал лекцию. Неужели я его дожала?!
