Третий сын мелкого купчишки боялся упустить удачу, так что отпирался долго: а ну как Премудрая разберётся, да и завернут его с этой службой? Выйдет-то уже известно что! Пришлось подключать царя, тому он перечить не отважился, но бумагу с печатью всё-таки стребовал.
Хваткий парень, Владимир уже прикидывал, куда его к делу пристроить.
На след загадочной вещицы Алёша напал благодаря каменцам, купцам с Четвёртого Колеса — вездесущим и всеведущим. Долго находиться здесь, на Третьем Колесе, они по законам природы не могли, но дела всё равно вели охотно, а ещё охотнее собирали сказки везде, куда заносила их судьба. Долгоживущие, неторопливые, они страшно любили необычные, загадочные истории.
Легенда о «том — не знаю чём» бродила по миру долго, очень долго, и вещица эта тоже немало попутешествовала. Владыка Тривторого царства был далеко не первым его хозяином. Безделушку покупали и крали, выбрасывали и находили — боги знают, сколько лет. Кое-кто уверял, что вещицу эту некий ловкий вор умыкнул у самого Кощея Бессмертного. Кто про век говорил, кто — и на тысячи лет замахивался, но Северина с трудом в это верила. Время неумолимо, и как бы старательно мастер ни работал над вещицей, тысячу лет ей не прожить. Не кусок камня же, тонкий механизм! Да и Кощей…
Старушечьи сказки всё это, малышей зимними вечерами стращать у печи, чтобы мамок слушали. Только Северину и в детстве они не пугали, а вызывали град вопросов — как из худого мешка. Отчего он бессмертный, есть ли у него вообще время? А остров Буян — он на каком Колесе находится? А дуб? А как утка в зайце помещается?
Впрочем, девица Горюнова быстро поняла, что ничем хорошим эти расспросы не заканчиваются: старуха всё равно не знает ответов, только сердится, а потом другие дети ругаются за испорченную сказку — и братья с сёстрами, и соседские, прибегавшие послушать.
Бабка Щука, главная в деревне сказочница, уже тогда говорила родителям: не останутся близнецы в отчем доме, пойдут другой доли искать. Прозорливая оказалась, они и правда подались в город. Сестру взял в ученики один мастер, и сейчас она уже с заслуженной гордостью величалась Премудрой, а брат снискал удачи на царской службе. До сотника уже дослужился, в свои-то двадцать пять и без покровителей!
Сказки сказками, но и приплетение к делу бессмертного зла не сделало штуковину понятнее: ничего, кроме тихого пощёлкивания, от неё в известном прошлом не слышали и не знали. Но и это пощёлкивание Алёша посчитал болтовнёй, сейчас она ничего подобного не умела. У прошлого владельца диковинка лежала мёртвым грузом в сокровищнице, и избавился он от неё без сожаления.
Рассказ не пролил света на работу устройства, но подозрения разбудил, и Северина засела в светёлке разбирать добычу. Что это такое — она по-прежнему не понимала, но одно знала твёрдо: если что-то щёлкало, а потом перестало, значит, его уже сломали.
И точно.
Поломка нашлась на третий день, когда получилось аккуратно снять кожух и некоторые внешние детали, да какая! Кто-то умудрился обломать зубы паре шестерёнок поменьше и подчистую свернуть собачку одного храпового зацепления, так что не враз разберёшься, где она вообще находилась. Пострадал и длинный пружинный язычок, щёлкавший по тонкой рабочей нити, которая, однако, выглядела целой. Вернее, один из десятка, и тут непонятно, умелец какой-то постарался или время.
Несколько дней ушло на поиски замены. Язычок выправить ничего не стоило, подходящие шестерёнки по счастью нашлась у знакомого мастера и тот уступил без подлостей. А вот с храповиком пришлось повозиться, из заготовки руками доводить.
Шла Дажьбогова неделя — середина лета. Благодарили богов за солнце и тепло, просили об урожае, гадали-веселились. Сегодня главный день гуляний, и Северьян уговаривал сестру пойти, но — где там! Увлечённой делом, Северине было не до развлечений, она бы извелась от любопытства и думала об оставленной игрушке, а никак не о празднике. Зная в ней эту черту, брат и пытаться перестал, благо случалось подобное нечасто. При всей любви к механике, девушка не забывала ради этого о еде и сне, что порой случалось с её наставником.
Упрямый Елисей проявил куда большую настойчивость и ходил к Северине нудеть о празднике каждый день, благо хватало ума делать это издалека, не лезть под руку работающей мастерице. Та скрипела зубами, но — терпела. А что с ним сделаешь? Царь наверняка с сыном поговорил, он очень выразительно кривился в ответ на вопросы о родителе, но тут разве что под замок сажать, иное не поможет. Клещом вцепился, как будто других девиц нет!
Сегодня обязательную повинность он уже отбыл, приходил вскоре после полудня и бормотал что-то о подарках и зверях, Северина не вслушивалась. Надеялась только, что наконец сможет спокойно поработать.
— Ну что, Дымок, попробуем завести? — спросила она у соседского кота, который стекал с подоконника и порой поглядывал на девушку жёлтым глазом.
Дымок, большой и лохматый серый кот, порой искал у Северины политического убежища. Нрав зверь имел ленивый и вороватый, мышей не ловил, а вот как стянуть чего вкусненького у зазевавшейся бабы — так это всегда пожалуйста. Терпели его только за то, что с детьми ладил: у соседки было пятеро мал мала меньше, и у Дымка прекрасно выходило их убаюкивать. Забирался в колыбель, оглашал горницу басовитым урчанием, и хнычущий ребёнок моментом унимался.
К Горюновым он сбегал, когда услуги баюна не требовались, зато кто-то из старших детей начинал ловить «кису», заинтересовавшись пышным хвостом, или когда его опять застукали на воровстве. Сегодня был второй случай: через открытое окно светёлки Северина слышала ругань с соседского двора, Дымку явно перепало полотенцем, так что вскоре после скандала он возник на окне. А ей что? Кот делу не мешал.
И она коту не мешала. Сегодня по металлу работала только напильниками, небольшой визгливый станок помалкивал в углу, а это тихое шорканье не беспокоило чуткие уши.
«То — не знаю что» яснее не стало даже после того, как Северина целиком его разобрала. В нём не было сложных управляющих сетей, и вообще-то по своему устройству механизм лежал где-то между простыми часами и музыкальной шкатулкой. Что именно мастер нашептал на единственную нить — не угадать, но что-то сложное она делать точно не могла.
Пока Северина собирала, сверяясь с заметками, устройство, она больше задавалась другим вопросом: отчего у царя никто не попытался вскрыть игрушку и не заметил поломку? Всё же дураки редко получали звание Премудрых, и в царском окружении таких не было — Владимир их издалека видел. Может, с назначением подарочка они бы не разобрались, но сломанные колёса точно заметили!
Выходило, что до Северины никто эту штуковину не разбирал. А почему? Да потому, что никто такой задачи не ставил — очевидно же. Прошлый владелец о ней и думать забыл, а Владимир...
— Царь наш — тот ещё фрукт, — проворчала она. — Знал ведь, что я дуться долго буду, а прощения попросить — это ж надо Елисея урезонить. А он — нате! — выдумал способ, знал, чем купить. А вот возьму и не вернусь! Мне, может, на вольных хлебах раздольнее живётся… Ну как так можно с живыми людьми, а? Вот и я не знаю… ну вот вроде бы и всё, — решила она, оборвав бормотание. — Что, Дымок, попробуем послушать, что она там щёлкает?
— Северинушка, удели мне минутку! — оборвал её робкий голос.
Девушка устало закатила глаза и обернулась ко входу. Двери в Тридевятом царстве отродясь не запирали, разве что в богатых теремах да в царских палатах, тем более этим не вспоминала озаботиться Горюнова. Если мастерскую в светёлке она бы ещё подумала запереть, уходя, то сейчас…
— Елисей, я говорила уже — работаю! — проворчала Северина, но жалость подвела. — Что там у тебя, только быстро.
Елисей у царя уродился… никаким. Через минуту после расставания лица не вспомнишь! Волосы не густые и не жидкие, русые, худшего сорта — не прямые и не кудрявые, не волнами — а так, кривенькие. Лицом похож на Владимира, но у того ум в глазах и обаяние, а у меньшего сына полбеды черты невыразительные, так ещё выражение козье, взгляд пустой, того и гляди — жвачку начнёт пережёвывать. Борода росла жидкая, клочками, так что он её сбривал, и к лучшему. Ростом тоже не удался, худой, нескладный… Если бы он не преследовал Северину так настойчиво, она бы даже посочувствовала, что боги так небрежно состряпали. Ведь не сказать же, что совсем плохой — не злой, не подлый. Даже в этом никакой! Ну как не пожалеть?
— Вот! — оживился царевич и поставил на стол небольшую клетку.
— Это что за крыса? — растерялась Северина, разглядывая насупившегося зверька.
— Это диковинка из Трипятого царства, и не крыса вовсе, — с удовольствием объяснил Елисей. — Златобелка! Помесь обычной белки и одной зверушки из Второго колеса, грызлы.
— И зачем ты её приволок? — Девушка насторожённо покосилась на надувшийся меховой комок, который глядел в ответ с подозрением.
— В подарок! Они ручные совсем, ласковые очень. Ты животных любишь, Дымок же соседский, а так у тебя своя зверушка будет… Посмотри, какая славная! — он полез открывать клетку.
Северина о своей любви к животным слышала первый раз. Она переглянулась с котом, который сквозь ленивый прищур наблюдал за происходящим.
— Елисей, мне не нужна дома грызла! Одно только название нехорошо о ней говорит, и даже обычная белка не нужна, не говоря уже о плоде их противоестественной любви...
— Да ты просто с ней ещё не познакомилась! — упрямый царевич уже вытряхнул золотистый меховой комок на ладонь и положил на стол. — Смотри, какая славная! Погладь её!
— Воздержусь, — насторожённо заверила девушка.
Зверёк был поменьше обычной белки, но зато хвост имел роскошный — оказалось, в него он до сих пор кутался, оттого и походил на шарик. А теперь… Хвост листовидный, вроде бобриного по форме, но лохматый, лапки беличьи, зубы как будто острее, но белок Северина никогда не разглядывала.
Зверёк на столе принялся быстро осваиваться. Блестяшки не хватал, обнюхивал, фыркал и перебирался к следующей. При этом напрочь игнорировал Дымка, который на своём подоконнике замер и медленно-медленно, незаметно начал собираться в кучку. То, что ловить мышей он брезгал, ещё не значило, что не умел.
— Елисей, спасибо тебе, конечно, но верни лучше эту штуку хозяевам. Или отцу в зверинец отнеси, всё равно она именно там окажется… А мне работать надо!
— А ты уже разобралась с «тем — не знаю чем»? — сумел он найти повод для разговора. — А заведи его! Интересно же!
— Я бы предпочла сделать это в тишине, — прозрачно намекнула Северина.
— Я буду молчать, — заверил незваный гость и закрыл ладонями рот.
— Ладно, леший с тобой, — смирилась девушка. Тем более смотрел он на заводную штуковину как будто с искренним интересом, а ей и без свидетеля пальцы жгло.
Маленький ключик повернулся без усилия раз, другой, третий. Коробочка, подумав пару мгновений, закрутила шестерёнками и действительно начала тихо пощёлкивать. Дымок на окне навострил уши, но больше никак не отреагировал. То ли дело — белка.
До этого момента она сидела и умильно умывалась, начищая тупоносую лохматую мордочку. Повороты ключа заставили её разве что приподнять вислые треугольные уши, но не отвлечься от важного дела.
Зато когда «то — не знаю что» защёлкало, зверька буквально подкинуло. Опустившись на четыре лапы, он встопорщился, распушил хвост, вздыбил шерсть и в ужасе уставился на коробочку. Ни Северина, ни тем более Елисей не успели даже руку протянуть к зверю, когда тот с истеричным стрёкотом метнулся прочь со стола. Пущенной стрелой обогнув светёлку, что-то смахнув хвостом и уронив, дарёный зверь вылетел в окно, проскакав по опешившему от такой наглости коту, который едва не сверзился с подоконника.
Пронзительный визг подарка и грохот падающих предметов стих, и жидкая повисшая тишина показалась оглушительной. Хреновина на столе продолжала тихо стрекотать.
— Мра? — потрясённо уточнил кот.
— Сама не ожидала, — призналась Северина. — Ну, одно свойство этой штуки мы теперь знаем: она грызлов отпугивает. То есть этих самых, как её… Златобелок. Что за дурное животное!
— Прости, — смущённо пробормотал Елисей, залившийся краской, и неловко сгрёб со стола клетку. — Пойду, поищу. Жалко же, пропадёт!
Кот на подоконнике начал остервенело вылизываться — особенно там, где серую шубу осквернили чужие лапы. Он явно не возражал против пропажи чужака.
— Пойдём, помогу, — вздохнула Северина. — Один ты её до сварожьего пришествия будешь искать…
Елисей просиял. Девушка поняла, что с ответом погорячилась, но дурную зверушку и правда было жаль, тем более поверхностный взгляд показал, что вреда она особого не причинила. Так, уронила кое-что по мелочи. А царевич… Да он и так не отвяжется, какая разница?
Другого бы зверя, вроде белки, она бы и не подумала искать — это иголка в стоге сена, но яркая, блестящая золотом на солнце шёрстка грызлы горела издалека. Выглянув через голову Дымка, Северина высмотрела зверька на ветке яблоньки в конце улицы.
Накинув лёгкий полушалок, чтобы прикрыть потрёпанную домашнюю рубашку, Северина решительно двинулась к выходу как была босиком, даже в лапти ноги совать поленилась. По такой погоде весь город, не считая служилых людей, обувью пренебрегал.
— Что эта зараза ест?
— Говорили, как белка… Сыр вот ещё уважает. — Воодушевлённый Елисей следовал за ней по пятам, то и дело порываясь то ли под локоток взять, то ли за косу поймать.
Царевич был настолько неравнодушен к её косе, что Северина рассматривала даже кощунственный вариант её отрезать. Он был заметно падок на красивые длинные волосы, да и к ней прицепился как раз после какого-то праздника, где увидел простоволосой, с расплетённой косой ниже пояса. Но вдруг теперь это уже дело принципа? Жалко же красоту, а уж если ещё и не поможет — совсем беда.
Северьян постоянно поддразнивал за эти рассуждения, приговаривая, что внимание царевича льстит, а она только хвостом вертит и дразнит парня. На что сестра неизменно возражала, что она ему уже всё сказала, что могла, а если брат предлагает попробовать единственное оставшееся средство — протянуть Елисея гаечным ключом по хребту, — тот её ещё не настолько умучил, чтобы живого человека бить. Это для витязей обычное дело, царевич же, поди, рассыплется от такого обращения, а её царь в острог за это. Нет уж.
Имелся надёжный способ его отвадить: выйти замуж за другого, но пока сердце ни к кому не лежало, больше увлечённое железками.
На улице было пустынно и тихо, только лениво брехала через несколько дворов старая сварливая псина. Народ ушёл на капище к реке, там проходили гулянья, а в городе, кажется, и не осталось никого. К лучшему, некому белку спугнуть.
Пока шли вдоль улицы, Елисей сбивчиво и вдохновенно рассказывал, как и у кого он достал зверька и до чего тот хороший и сообразительный. Северина шагала молча и гадала: то ли умён зверёк только в словах купца, которые сейчас в меру своего косноязычия повторял царевич, а то ли напротив — быстро сообразил, что подальше от мастерской ему будет лучше. Неразрешимая дилемма: прямо-то не спросишь!
А ещё Елисей сказал, сколько заплатил за диковинку — не хвастался, заболтался просто, — и в голове принялись сменять друг друга полезные вещи, которые можно выменять на златобелку.
Хваткий парень, Владимир уже прикидывал, куда его к делу пристроить.
На след загадочной вещицы Алёша напал благодаря каменцам, купцам с Четвёртого Колеса — вездесущим и всеведущим. Долго находиться здесь, на Третьем Колесе, они по законам природы не могли, но дела всё равно вели охотно, а ещё охотнее собирали сказки везде, куда заносила их судьба. Долгоживущие, неторопливые, они страшно любили необычные, загадочные истории.
Легенда о «том — не знаю чём» бродила по миру долго, очень долго, и вещица эта тоже немало попутешествовала. Владыка Тривторого царства был далеко не первым его хозяином. Безделушку покупали и крали, выбрасывали и находили — боги знают, сколько лет. Кое-кто уверял, что вещицу эту некий ловкий вор умыкнул у самого Кощея Бессмертного. Кто про век говорил, кто — и на тысячи лет замахивался, но Северина с трудом в это верила. Время неумолимо, и как бы старательно мастер ни работал над вещицей, тысячу лет ей не прожить. Не кусок камня же, тонкий механизм! Да и Кощей…
Старушечьи сказки всё это, малышей зимними вечерами стращать у печи, чтобы мамок слушали. Только Северину и в детстве они не пугали, а вызывали град вопросов — как из худого мешка. Отчего он бессмертный, есть ли у него вообще время? А остров Буян — он на каком Колесе находится? А дуб? А как утка в зайце помещается?
Впрочем, девица Горюнова быстро поняла, что ничем хорошим эти расспросы не заканчиваются: старуха всё равно не знает ответов, только сердится, а потом другие дети ругаются за испорченную сказку — и братья с сёстрами, и соседские, прибегавшие послушать.
Бабка Щука, главная в деревне сказочница, уже тогда говорила родителям: не останутся близнецы в отчем доме, пойдут другой доли искать. Прозорливая оказалась, они и правда подались в город. Сестру взял в ученики один мастер, и сейчас она уже с заслуженной гордостью величалась Премудрой, а брат снискал удачи на царской службе. До сотника уже дослужился, в свои-то двадцать пять и без покровителей!
Сказки сказками, но и приплетение к делу бессмертного зла не сделало штуковину понятнее: ничего, кроме тихого пощёлкивания, от неё в известном прошлом не слышали и не знали. Но и это пощёлкивание Алёша посчитал болтовнёй, сейчас она ничего подобного не умела. У прошлого владельца диковинка лежала мёртвым грузом в сокровищнице, и избавился он от неё без сожаления.
Рассказ не пролил света на работу устройства, но подозрения разбудил, и Северина засела в светёлке разбирать добычу. Что это такое — она по-прежнему не понимала, но одно знала твёрдо: если что-то щёлкало, а потом перестало, значит, его уже сломали.
И точно.
Поломка нашлась на третий день, когда получилось аккуратно снять кожух и некоторые внешние детали, да какая! Кто-то умудрился обломать зубы паре шестерёнок поменьше и подчистую свернуть собачку одного храпового зацепления, так что не враз разберёшься, где она вообще находилась. Пострадал и длинный пружинный язычок, щёлкавший по тонкой рабочей нити, которая, однако, выглядела целой. Вернее, один из десятка, и тут непонятно, умелец какой-то постарался или время.
Несколько дней ушло на поиски замены. Язычок выправить ничего не стоило, подходящие шестерёнки по счастью нашлась у знакомого мастера и тот уступил без подлостей. А вот с храповиком пришлось повозиться, из заготовки руками доводить.
Шла Дажьбогова неделя — середина лета. Благодарили богов за солнце и тепло, просили об урожае, гадали-веселились. Сегодня главный день гуляний, и Северьян уговаривал сестру пойти, но — где там! Увлечённой делом, Северине было не до развлечений, она бы извелась от любопытства и думала об оставленной игрушке, а никак не о празднике. Зная в ней эту черту, брат и пытаться перестал, благо случалось подобное нечасто. При всей любви к механике, девушка не забывала ради этого о еде и сне, что порой случалось с её наставником.
Упрямый Елисей проявил куда большую настойчивость и ходил к Северине нудеть о празднике каждый день, благо хватало ума делать это издалека, не лезть под руку работающей мастерице. Та скрипела зубами, но — терпела. А что с ним сделаешь? Царь наверняка с сыном поговорил, он очень выразительно кривился в ответ на вопросы о родителе, но тут разве что под замок сажать, иное не поможет. Клещом вцепился, как будто других девиц нет!
Сегодня обязательную повинность он уже отбыл, приходил вскоре после полудня и бормотал что-то о подарках и зверях, Северина не вслушивалась. Надеялась только, что наконец сможет спокойно поработать.
— Ну что, Дымок, попробуем завести? — спросила она у соседского кота, который стекал с подоконника и порой поглядывал на девушку жёлтым глазом.
Дымок, большой и лохматый серый кот, порой искал у Северины политического убежища. Нрав зверь имел ленивый и вороватый, мышей не ловил, а вот как стянуть чего вкусненького у зазевавшейся бабы — так это всегда пожалуйста. Терпели его только за то, что с детьми ладил: у соседки было пятеро мал мала меньше, и у Дымка прекрасно выходило их убаюкивать. Забирался в колыбель, оглашал горницу басовитым урчанием, и хнычущий ребёнок моментом унимался.
К Горюновым он сбегал, когда услуги баюна не требовались, зато кто-то из старших детей начинал ловить «кису», заинтересовавшись пышным хвостом, или когда его опять застукали на воровстве. Сегодня был второй случай: через открытое окно светёлки Северина слышала ругань с соседского двора, Дымку явно перепало полотенцем, так что вскоре после скандала он возник на окне. А ей что? Кот делу не мешал.
И она коту не мешала. Сегодня по металлу работала только напильниками, небольшой визгливый станок помалкивал в углу, а это тихое шорканье не беспокоило чуткие уши.
Прода от 09.04.2025, 21:14
«То — не знаю что» яснее не стало даже после того, как Северина целиком его разобрала. В нём не было сложных управляющих сетей, и вообще-то по своему устройству механизм лежал где-то между простыми часами и музыкальной шкатулкой. Что именно мастер нашептал на единственную нить — не угадать, но что-то сложное она делать точно не могла.
Пока Северина собирала, сверяясь с заметками, устройство, она больше задавалась другим вопросом: отчего у царя никто не попытался вскрыть игрушку и не заметил поломку? Всё же дураки редко получали звание Премудрых, и в царском окружении таких не было — Владимир их издалека видел. Может, с назначением подарочка они бы не разобрались, но сломанные колёса точно заметили!
Выходило, что до Северины никто эту штуковину не разбирал. А почему? Да потому, что никто такой задачи не ставил — очевидно же. Прошлый владелец о ней и думать забыл, а Владимир...
— Царь наш — тот ещё фрукт, — проворчала она. — Знал ведь, что я дуться долго буду, а прощения попросить — это ж надо Елисея урезонить. А он — нате! — выдумал способ, знал, чем купить. А вот возьму и не вернусь! Мне, может, на вольных хлебах раздольнее живётся… Ну как так можно с живыми людьми, а? Вот и я не знаю… ну вот вроде бы и всё, — решила она, оборвав бормотание. — Что, Дымок, попробуем послушать, что она там щёлкает?
— Северинушка, удели мне минутку! — оборвал её робкий голос.
Девушка устало закатила глаза и обернулась ко входу. Двери в Тридевятом царстве отродясь не запирали, разве что в богатых теремах да в царских палатах, тем более этим не вспоминала озаботиться Горюнова. Если мастерскую в светёлке она бы ещё подумала запереть, уходя, то сейчас…
— Елисей, я говорила уже — работаю! — проворчала Северина, но жалость подвела. — Что там у тебя, только быстро.
Елисей у царя уродился… никаким. Через минуту после расставания лица не вспомнишь! Волосы не густые и не жидкие, русые, худшего сорта — не прямые и не кудрявые, не волнами — а так, кривенькие. Лицом похож на Владимира, но у того ум в глазах и обаяние, а у меньшего сына полбеды черты невыразительные, так ещё выражение козье, взгляд пустой, того и гляди — жвачку начнёт пережёвывать. Борода росла жидкая, клочками, так что он её сбривал, и к лучшему. Ростом тоже не удался, худой, нескладный… Если бы он не преследовал Северину так настойчиво, она бы даже посочувствовала, что боги так небрежно состряпали. Ведь не сказать же, что совсем плохой — не злой, не подлый. Даже в этом никакой! Ну как не пожалеть?
— Вот! — оживился царевич и поставил на стол небольшую клетку.
— Это что за крыса? — растерялась Северина, разглядывая насупившегося зверька.
— Это диковинка из Трипятого царства, и не крыса вовсе, — с удовольствием объяснил Елисей. — Златобелка! Помесь обычной белки и одной зверушки из Второго колеса, грызлы.
— И зачем ты её приволок? — Девушка насторожённо покосилась на надувшийся меховой комок, который глядел в ответ с подозрением.
— В подарок! Они ручные совсем, ласковые очень. Ты животных любишь, Дымок же соседский, а так у тебя своя зверушка будет… Посмотри, какая славная! — он полез открывать клетку.
Северина о своей любви к животным слышала первый раз. Она переглянулась с котом, который сквозь ленивый прищур наблюдал за происходящим.
— Елисей, мне не нужна дома грызла! Одно только название нехорошо о ней говорит, и даже обычная белка не нужна, не говоря уже о плоде их противоестественной любви...
— Да ты просто с ней ещё не познакомилась! — упрямый царевич уже вытряхнул золотистый меховой комок на ладонь и положил на стол. — Смотри, какая славная! Погладь её!
— Воздержусь, — насторожённо заверила девушка.
Зверёк был поменьше обычной белки, но зато хвост имел роскошный — оказалось, в него он до сих пор кутался, оттого и походил на шарик. А теперь… Хвост листовидный, вроде бобриного по форме, но лохматый, лапки беличьи, зубы как будто острее, но белок Северина никогда не разглядывала.
Зверёк на столе принялся быстро осваиваться. Блестяшки не хватал, обнюхивал, фыркал и перебирался к следующей. При этом напрочь игнорировал Дымка, который на своём подоконнике замер и медленно-медленно, незаметно начал собираться в кучку. То, что ловить мышей он брезгал, ещё не значило, что не умел.
— Елисей, спасибо тебе, конечно, но верни лучше эту штуку хозяевам. Или отцу в зверинец отнеси, всё равно она именно там окажется… А мне работать надо!
— А ты уже разобралась с «тем — не знаю чем»? — сумел он найти повод для разговора. — А заведи его! Интересно же!
— Я бы предпочла сделать это в тишине, — прозрачно намекнула Северина.
— Я буду молчать, — заверил незваный гость и закрыл ладонями рот.
— Ладно, леший с тобой, — смирилась девушка. Тем более смотрел он на заводную штуковину как будто с искренним интересом, а ей и без свидетеля пальцы жгло.
Маленький ключик повернулся без усилия раз, другой, третий. Коробочка, подумав пару мгновений, закрутила шестерёнками и действительно начала тихо пощёлкивать. Дымок на окне навострил уши, но больше никак не отреагировал. То ли дело — белка.
До этого момента она сидела и умильно умывалась, начищая тупоносую лохматую мордочку. Повороты ключа заставили её разве что приподнять вислые треугольные уши, но не отвлечься от важного дела.
Зато когда «то — не знаю что» защёлкало, зверька буквально подкинуло. Опустившись на четыре лапы, он встопорщился, распушил хвост, вздыбил шерсть и в ужасе уставился на коробочку. Ни Северина, ни тем более Елисей не успели даже руку протянуть к зверю, когда тот с истеричным стрёкотом метнулся прочь со стола. Пущенной стрелой обогнув светёлку, что-то смахнув хвостом и уронив, дарёный зверь вылетел в окно, проскакав по опешившему от такой наглости коту, который едва не сверзился с подоконника.
Пронзительный визг подарка и грохот падающих предметов стих, и жидкая повисшая тишина показалась оглушительной. Хреновина на столе продолжала тихо стрекотать.
— Мра? — потрясённо уточнил кот.
— Сама не ожидала, — призналась Северина. — Ну, одно свойство этой штуки мы теперь знаем: она грызлов отпугивает. То есть этих самых, как её… Златобелок. Что за дурное животное!
— Прости, — смущённо пробормотал Елисей, залившийся краской, и неловко сгрёб со стола клетку. — Пойду, поищу. Жалко же, пропадёт!
Кот на подоконнике начал остервенело вылизываться — особенно там, где серую шубу осквернили чужие лапы. Он явно не возражал против пропажи чужака.
— Пойдём, помогу, — вздохнула Северина. — Один ты её до сварожьего пришествия будешь искать…
Елисей просиял. Девушка поняла, что с ответом погорячилась, но дурную зверушку и правда было жаль, тем более поверхностный взгляд показал, что вреда она особого не причинила. Так, уронила кое-что по мелочи. А царевич… Да он и так не отвяжется, какая разница?
Другого бы зверя, вроде белки, она бы и не подумала искать — это иголка в стоге сена, но яркая, блестящая золотом на солнце шёрстка грызлы горела издалека. Выглянув через голову Дымка, Северина высмотрела зверька на ветке яблоньки в конце улицы.
Накинув лёгкий полушалок, чтобы прикрыть потрёпанную домашнюю рубашку, Северина решительно двинулась к выходу как была босиком, даже в лапти ноги совать поленилась. По такой погоде весь город, не считая служилых людей, обувью пренебрегал.
— Что эта зараза ест?
— Говорили, как белка… Сыр вот ещё уважает. — Воодушевлённый Елисей следовал за ней по пятам, то и дело порываясь то ли под локоток взять, то ли за косу поймать.
Царевич был настолько неравнодушен к её косе, что Северина рассматривала даже кощунственный вариант её отрезать. Он был заметно падок на красивые длинные волосы, да и к ней прицепился как раз после какого-то праздника, где увидел простоволосой, с расплетённой косой ниже пояса. Но вдруг теперь это уже дело принципа? Жалко же красоту, а уж если ещё и не поможет — совсем беда.
Северьян постоянно поддразнивал за эти рассуждения, приговаривая, что внимание царевича льстит, а она только хвостом вертит и дразнит парня. На что сестра неизменно возражала, что она ему уже всё сказала, что могла, а если брат предлагает попробовать единственное оставшееся средство — протянуть Елисея гаечным ключом по хребту, — тот её ещё не настолько умучил, чтобы живого человека бить. Это для витязей обычное дело, царевич же, поди, рассыплется от такого обращения, а её царь в острог за это. Нет уж.
Имелся надёжный способ его отвадить: выйти замуж за другого, но пока сердце ни к кому не лежало, больше увлечённое железками.
Прода от 12.04.2025, 21:14
На улице было пустынно и тихо, только лениво брехала через несколько дворов старая сварливая псина. Народ ушёл на капище к реке, там проходили гулянья, а в городе, кажется, и не осталось никого. К лучшему, некому белку спугнуть.
Пока шли вдоль улицы, Елисей сбивчиво и вдохновенно рассказывал, как и у кого он достал зверька и до чего тот хороший и сообразительный. Северина шагала молча и гадала: то ли умён зверёк только в словах купца, которые сейчас в меру своего косноязычия повторял царевич, а то ли напротив — быстро сообразил, что подальше от мастерской ему будет лучше. Неразрешимая дилемма: прямо-то не спросишь!
А ещё Елисей сказал, сколько заплатил за диковинку — не хвастался, заболтался просто, — и в голове принялись сменять друг друга полезные вещи, которые можно выменять на златобелку.
