– Я буду очень благодарна своему супругу, если он соизволит сделать хоть что-нибудь, – прозвучал обиженный голос девушки.
Дархад перестал изучать почти прозрачное кружево, за которым скрывалась нежная кожа и все эти невероятно гибкие линии, и взглянул в лицо жены. В серо-голубых глазах полноводной рекой плескалась обида, горечь и разочарование.
– Мне и так непросто, – продолжила Эрфарин, не в силах больше сдерживать свои чувства. – Я понимаю, что все между нами должно случиться потому, что должно, а не потому, что очень этого хочется. И я не требую, чтобы ты стал для меня нежным и обходительным любовником. Но, право слово… можно же проявить хотя бы небольшую чуткость и как-то помочь мне…
Дархад настроился на ее эмоции точнее и уловил целую бурю. От нее можно было задохнуться. От нее и от великолепного зрелища, которое все еще оставалось ему представлено. И Мастеру Ночи потребовалась немалая выдержка, чтобы сладить с собой и с естественными инстинктами.
Столь привлекательная женщина в полумраке его гостиной, вполне откровенно предлагающая себя… Явно не то, от чего стоило отказываться. И уж точно не стоило обижать девушку. Она тщательно готовилась. Слишком тщательно. Такой результат вполне способен и сокрушить мужчину.
Дархад захлопнул блокнот, что держал все это время в руке. Кажется, именно на это обиделась его супруга. На то, что он ждал ее не в спальне и вовсе застыл столбом при ее появлении.
– Я помогу, – тихо произнес Мастер Ночи и решительно направился к жене, на ходу бросая блокнот в кресло.
Она выпрямила спину еще больше, если такое вообще было возможно, продолжала стоять на своем месте и встречала его с вызовом.
Дархад приблизился к Эрфарин. Она вглядывалась в его лицо и следила лишь за взглядом черных глаз, улавливая в них смешанные эмоции. И поэтому совершенно не поняла действий, которые произвели мужские руки.
Девушка ждала, что они обнажат ее еще больше, что приблизят, уничтожат расстояние, закуют, свяжут…
Дархад запахнул полы ее халата и тщательно завязал пояс.
Эрфарин опустила голову, посмотрела на бант, потом подняла голову и посмотрела уже на мужа.
– Я не совсем понимаю…
– Я тоже.
– Я ведь пришла к тебе… я что, некрасивая? Я совсем тебя не привлекаю? – затараторила девушка.
– Ты безумно красивая, – очень честно признался Мастер Ночи. – И у тебя есть шансы нанести непоправимый удар моему сердцу своей красотой. Но это больше похоже на самопожертвование.
Весь облик портило выражение лица новообретенной жены. Она словно бы уже вступила на дорогу из гвоздей и готовилась пройти по ней, несмотря ни на что. Немного не то, что ожидаешь от первой брачной ночи…
Хотя Дархад не ожидал ничего. Он вообще не рассчитывал, что она вот так придет к нему.
Он даже об этом не подумал!
А почему он, кстати, об этом не подумал? Вполне ведь естественное продолжение их сделки…
Да вот только в нем самом уже как-то усвоилась мысль о кошмаре супруги, о ее боязни прикосновений и о том, что со всеми интимными вопросами нужно подождать.
– Я понимаю, что неопытна в этом вопросе, но, в конце концов, уж чему-нибудь научусь в процессе… – продолжала гнуть свое Эрфарин и даже как-то преисполнилась храбрости, смелости, гнева и безрассудства.
Ее эмоции походили на весьма ядовитую смесь из всего и сразу.
– Ты невинна? – ровным тоном спросил Дархад, взглянув в лицо жены.
Эрфарин покраснела до кончиков ушей, но взгляд не отвела. Она очень старалась. Она вообще за сегодняшний вечер очень многое преодолела.
– Да, – едва размыкая губы, сказала она. – Но разве так даже не лучше? Первый раз всегда дает особую энергию. Просто сделаем это, и все…
– Нет, – последовал категоричный ответ.
– Ты мне отказываешь? – распахнула глаза Эрфарин. – Это же мне впору бегать от тебя и чувствовать неловкость и прочее… Но вот я здесь. Будь добр, веди себя согласно договоренности.
Дархада это искренне позабавило. Он очень старался не расхохотаться. А то, право слово, их первая брачная ночь закончится тем, что он будет поколочен женой.
– Ты очень настойчива в этом вопросе.
Девушка нахмурилась.
Она была настойчива, потому что могла струсить в любой момент. Могла действительно сбежать. Поэтому лучше побыстрее начать и кончить… Ох…
Кошмар, что засел где-то внутри, царапнул коготками от одной мысли о соприкосновениях.
– Я ведь сказал, что не притронусь к тебе, – словно напоминая о самом очевидном, сказал Мастер Ночи.
– До официальной подписи контракта… – пробормотала Эрфарин, все острее ощущая растерянность. – Разве нет? Тебе нужна моя энергия. При близости она передается лучше всего. Я же не маленькая, чтобы считать, что мы обойдёмся тем, что будем сидеть на соседних стульях во время завтрака.
Дархад прищурился. Он по-прежнему стоял очень близко к ней и мог всю ее рассмотреть. И прочувствовать. И ощутить приятный аромат духов. Совсем ненавязчивый, едва уловимый. Приятный.
– Я эмпат. Я не хочу ощущать твои… старания. И то, как ты терпишь.
– Ты же должен уметь заслоняться от чужих эмоций.
– Я сильный эмпат. И да, заслоняться умею, но все равно… какую-то часть уловлю.
Эрфарин задумалась и принялась серьезно хмурить выразительные брови. Дархад вглядывался в черты ее лица. Ему нравилось ее рассматривать. А сейчас она была очень близко, и рассматривать ее он имел право как угодно тщательно.
Еще он имел право на дни и ночи с ней. Потому что она его жена. И он вовсе не сомневался в своем праве мужа, как и в том, что при своем опыте легко сможет вызвать у нее ответную реакцию. Они оба получат удовольствие, просто… Он не хотел, чтобы для нее все началось вот так.
– Я могу использовать артефакт, подавляющий мои чувства, – почти деловым тоном заявила супруга.
– О да, эти чудесные приспособления, – растянул губы в подобие улыбки Дархад. – Ты превратишься в оглушенную рыбину и даже не приблизишься к удовольствию, а я впервые испытаю опыт… с куклой. Знаешь, продаются такие в особых торговых лавках. Неподвижные и безмолвные взрослые игрушки. Странные достижения науки.
– Ну, знаешь ли! Почему я тебя еще и уговаривать должна! – уже в который раз за эти минуты вспыхнула Эрфарин и даже немного воинственно надвинулась на мужа.
– Наверное потому, что именно ты ко мне заявилась вот так. Я тебя не звал, – развел он руками с самым невинным видом.
– Мы только что заключили брак, конечно же, я пришла спать с тобой!
– С твоим-то кошмаром?
– Да какое тебе дело до моего кошмара, если тебя самого вот-вот магией захлестнет?!
– То есть ты еще и недовольна тем, что я как раз проявляю требуемую тобой пять минут назад чуткость?!
– Я недовольна тем, что чувствую себя дурой перед мужем, который как раз должен сделать все, чтобы я такого не испытывала.
– А вот такого в контракте не было, и кем быть, каждый выбирает сам, – категорично подвел черту их сумасшедшему спору Мастер Ночи.
Эрфарин задохнулась от возмущения, и высокая полная грудь под легкой тканью халата принялась двигаться вверх и вниз.
Это тоже стало определенным испытанием для нервов хозяина поместья.
– Дархад Форгаз! Ты хам! – резко ответила девушка.
Она даже не заметила, как осмелилась обратиться таким образом к Мастеру Ночи, да еще и высказать откровенное мнение.
– Невеликое открытие, – фыркнул новообретенный муж.
Эрфарин окончательно оказалась сбита с толку.
– Значит, нет? – уточнила она.
– Нет. Иди к себе, – произнес Дархад почти приказным тоном.
И супруга действительно ушла. Ожгла его рассерженным взглядом и ушла. Что-то неразличимо прошептала красивыми алыми губами и ушла.
И вот тогда Дархад расхохотался во все горло. Дом строили надежно, и сквозь стены и закрытые двери наружу не просачивались никакие звуки, поэтому он не боялся еще сильнее задеть свою молодую супругу.
Это было и правда забавно. И было совсем не похоже на то, что он себе представлял. Он и подумать не мог, что его временный брак начнется с чего-то подобного. Это куда интереснее. Нет, если что-то подобное продолжится, он будет вынужден благодарить Раирнеса и Теффу за невероятный спектр эмоций, который ему довелось испытать.
Вот какая-то такая парочка у нас складывается. Как вам, дорогие читатели?)
Благодарю всех, кто читает историю!
Эрфарин вернулась в свою комнату в невероятно растрепанных чувствах.
Он ей отказал! Он – ей! Не она – ему! Он – ей!
В самом деле, и кто после этого скажет, что именно женщины –сложно устроенные создания? А как понять мужчин?
Она от злости даже позабыла о страхе.
И зачем, спрашивается, она потратила деньги на этот наряд? Он вообще ничем ей не помог и никакого эффекта не вызвал! А у нее теперь даже лишнего медяка нет на самую простую шпильку для волос.
Девушка уселась на пуфик, на котором всего лишь несколько минут назад прихорашивалась, и зыркнула на свое отражение, словно обвиняя его в неудаче. Это же оно убедило ее в красоте и ошеломляющем впечатлении.
Отражение ответило кислым выражением лица.
Эрфарин вздохнула и пошла переодеваться. Темно-бордовый ажур сменился обычной одеждой для сна, состоявшей из штанов и тонкой сорочки. В этом комплекте уже не было ничего будоражащего, и девушка вновь почувствовала себя отчасти обманутой.
Где-то на краю сознания пыталась пробиться мысль о том, что все сложилось как раз неплохо. И стоило бы вообще поблагодарить мужа за то, что он не стал удовлетворять свои потребности, при этом пренебрегая ее состоянием. Но Эрфарин больше нравилось злиться, и она злилась.
Она даже в постель ложилась с мыслью, что сейчас уснет назло хозяину поместья, сладко проспит до утра и больше ни словом, ни жестом не проявит к нему никакого внимания.
Но взбудораженное состояние совсем не способствовало сну, и девушка ворочалась с боку на бок.
Возможно, стоило спуститься в столовую. Где-то там в многочисленных шкафах наверняка скрывается бутылка коньяка или какой другой полезный для нервов напиток. Пара глотков не повредит…
И в момент, когда эта мысль сформировалась достаточно четко, чтобы заставить Эрфарин вынырнуть из-под тонкого одеяла, что-то случилось.
Темнота, и без того державшая в прочных клещах все поместье, поднялась плотной, туго взбитой волной и коснулась девушки. Пронеслась по коже ледяным всплеском, а по душе– ощущением неясного ужаса.
Эрфарин вскочила на ноги. Человеческий облик лишь отчасти мог пользоваться инстинктами и чувствами, что принадлежали второму облику. Однако девушке хватило звериной чуткости, чтобы понять – проблема вовсе не в магической земле. Это не Фатеас вдруг проявил силу, это что-то с хозяином поместья.
Она выбежала из своей комнаты, пронеслась по коридору и без лишних раздумий распахнула дверь в комнаты Дархада.
Он сидел прямо на полу в гостиной, привалившись спиной к одному из кресел. И мрак сочился из него черным дымом, копотью и смолой. Обычно статная, мощная фигура хозяина дома теперь была согбенной, потяжелевшей, угнетенной. Магия, которой стало в нем слишком много, давила на его ауру, душу и хребет.
– Это выглядит плохо, – пробормотала Эрфарин.
До того опущенные веки Дархада дрогнули, он медленно открыл глаза. И скорее всего, хотел что-то сказать, но вместо этого шумно выдохнул сквозь сжатые зубы.
Темнота, что принадлежала поместью, что пыталась освоиться на этой земле, сейчас мучила этого человека, потому что именно он являлся ее хозяином. Она шла к нему, как верная собака, она хотела, чтобы он помог, направил, успокоил. Дархаду не хватало времени на то, чтобы упорядочить этот поток, и поток набирал оборот, нарастал, превращался в огромный вал и угрожал смести.
В лучшем случае перенасыщение приведет к нарушениям в ауре. Все собьется, спутается, переплетется. Магия в обычном состоянии напоминает поток, который легко поддается контролю. Его можно усиливать по своему желанию в рамках развития способностей. Но если пострадает аура, то сила будет поступать рывками. То больше, то меньше, без всякой возможности на это влиять. И понадобится много времени на восстановление.
В худшем случае магическая аура перегорит. И поток потухнет, развоплотится, и не останется ничего.
Эрфарин приблизилась к мужу. Ее снова окатило волной темноты. Дархад действительно неплохо держался, учитывая, сколько силы из магической земли сейчас на него обрушивалось. Но он не справлялся.
Девушка села перед ним, скрестив ноги, сосредоточилась и проявила свою силу. Магия Дня вспыхнула ярким светом внутри темноты, пронзила ее лучами, отодвинула ее в стороны, заставила потесниться. Противоположная сила осталась этим недовольна и надавила в ответ.
Эрфарин продолжала направлять свободную энергию, превратив ее в щит. Сила Ночи, что сейчас так рьяно отстаивала свою территорию, бросилась на ту, что пыталась ей мешать.
Когда любая из двух основополагающих сил в мире достигает собственного баланса, то без всяких проблем уступает другой. Как сменяют друг друга ночь и день. Но когда равновесия в одной из сторон нет, она не уступает ничего и идет против природы и того, как этот мир задумали Боги.
– И с этим ты бился в одиночку? – тихо спросила Эрфарин.
Дархад, что наконец смог почувствовать, как часть давления с него уходит, посмотрел на девушку. Темнота то и дело бросалась на нее, старалась дотянуться, стекала по щиту, что стоял у нее на пути, чернильными кляксами.
– Зато вся ее сила – моя, – глухо отозвался мужчина.
– Алчность губит, – покачала головой супруга.
– Возможно, но, если не перейти черту, никогда не узнаешь своего предела.
Эрфарин смолкла. Ей стало не до разговоров, тем более таких непростых.
Да, чтобы достигнуть успехов в магии, нужно каждый раз взбираться на все более высокую гору. Не только в обычных знаниях. Нужно испытывать на прочность собственную волю, нужно закалять ум, характер и душу. И раз за разом рисковать. Балансировать на грани, когда можно потерять все, когда можно вобрать в себя слишком много силы и все-таки потухнуть, как свеча на ветру.
Поэтому в мире все отличаются по силе. Поэтому вершины «мастерства» достигнуть очень тяжело.
Эрфарин не испытывала уверенность, что сможет взобраться так высоко. Она была сильным магом, и ее это устраивало. А факт того, что она обрела в нынешней своей силе уверенность, являлся одним из главных факторов, мешавших развитию. Человек, желающий получить от мира бесконечно больше, чем он уже имел, должен всегда сохранять в своей душе голод. Зверский голод, что будет толкать вперед.
Темнота стремилась к девушке. Эрфарин видела, как выставленный щит из света почти весь оказался стиснут черным коконом. Через пару вдохов сила Ночи окутала щит полностью, и девушка прикрыла глаза. Все равно она осталась полностью в глухой непроглядной темноте.
Та начала сжимать ее щит, и тот дрогнул, начал сужаться. Темнота несла с собой чувство страха. Оно не имело определенной мысли, это был первозданный ужас, и он стремился обосноваться в душе живого существа.
Кошмары Ночи и грезы Дня считались паразитами.
Дархад перестал изучать почти прозрачное кружево, за которым скрывалась нежная кожа и все эти невероятно гибкие линии, и взглянул в лицо жены. В серо-голубых глазах полноводной рекой плескалась обида, горечь и разочарование.
– Мне и так непросто, – продолжила Эрфарин, не в силах больше сдерживать свои чувства. – Я понимаю, что все между нами должно случиться потому, что должно, а не потому, что очень этого хочется. И я не требую, чтобы ты стал для меня нежным и обходительным любовником. Но, право слово… можно же проявить хотя бы небольшую чуткость и как-то помочь мне…
Дархад настроился на ее эмоции точнее и уловил целую бурю. От нее можно было задохнуться. От нее и от великолепного зрелища, которое все еще оставалось ему представлено. И Мастеру Ночи потребовалась немалая выдержка, чтобы сладить с собой и с естественными инстинктами.
Столь привлекательная женщина в полумраке его гостиной, вполне откровенно предлагающая себя… Явно не то, от чего стоило отказываться. И уж точно не стоило обижать девушку. Она тщательно готовилась. Слишком тщательно. Такой результат вполне способен и сокрушить мужчину.
Дархад захлопнул блокнот, что держал все это время в руке. Кажется, именно на это обиделась его супруга. На то, что он ждал ее не в спальне и вовсе застыл столбом при ее появлении.
– Я помогу, – тихо произнес Мастер Ночи и решительно направился к жене, на ходу бросая блокнот в кресло.
Она выпрямила спину еще больше, если такое вообще было возможно, продолжала стоять на своем месте и встречала его с вызовом.
Дархад приблизился к Эрфарин. Она вглядывалась в его лицо и следила лишь за взглядом черных глаз, улавливая в них смешанные эмоции. И поэтому совершенно не поняла действий, которые произвели мужские руки.
Девушка ждала, что они обнажат ее еще больше, что приблизят, уничтожат расстояние, закуют, свяжут…
Дархад запахнул полы ее халата и тщательно завязал пояс.
Эрфарин опустила голову, посмотрела на бант, потом подняла голову и посмотрела уже на мужа.
– Я не совсем понимаю…
– Я тоже.
– Я ведь пришла к тебе… я что, некрасивая? Я совсем тебя не привлекаю? – затараторила девушка.
– Ты безумно красивая, – очень честно признался Мастер Ночи. – И у тебя есть шансы нанести непоправимый удар моему сердцу своей красотой. Но это больше похоже на самопожертвование.
Весь облик портило выражение лица новообретенной жены. Она словно бы уже вступила на дорогу из гвоздей и готовилась пройти по ней, несмотря ни на что. Немного не то, что ожидаешь от первой брачной ночи…
Хотя Дархад не ожидал ничего. Он вообще не рассчитывал, что она вот так придет к нему.
Он даже об этом не подумал!
А почему он, кстати, об этом не подумал? Вполне ведь естественное продолжение их сделки…
Да вот только в нем самом уже как-то усвоилась мысль о кошмаре супруги, о ее боязни прикосновений и о том, что со всеми интимными вопросами нужно подождать.
– Я понимаю, что неопытна в этом вопросе, но, в конце концов, уж чему-нибудь научусь в процессе… – продолжала гнуть свое Эрфарин и даже как-то преисполнилась храбрости, смелости, гнева и безрассудства.
Ее эмоции походили на весьма ядовитую смесь из всего и сразу.
– Ты невинна? – ровным тоном спросил Дархад, взглянув в лицо жены.
Эрфарин покраснела до кончиков ушей, но взгляд не отвела. Она очень старалась. Она вообще за сегодняшний вечер очень многое преодолела.
– Да, – едва размыкая губы, сказала она. – Но разве так даже не лучше? Первый раз всегда дает особую энергию. Просто сделаем это, и все…
– Нет, – последовал категоричный ответ.
– Ты мне отказываешь? – распахнула глаза Эрфарин. – Это же мне впору бегать от тебя и чувствовать неловкость и прочее… Но вот я здесь. Будь добр, веди себя согласно договоренности.
Дархада это искренне позабавило. Он очень старался не расхохотаться. А то, право слово, их первая брачная ночь закончится тем, что он будет поколочен женой.
– Ты очень настойчива в этом вопросе.
Девушка нахмурилась.
Она была настойчива, потому что могла струсить в любой момент. Могла действительно сбежать. Поэтому лучше побыстрее начать и кончить… Ох…
Кошмар, что засел где-то внутри, царапнул коготками от одной мысли о соприкосновениях.
– Я ведь сказал, что не притронусь к тебе, – словно напоминая о самом очевидном, сказал Мастер Ночи.
– До официальной подписи контракта… – пробормотала Эрфарин, все острее ощущая растерянность. – Разве нет? Тебе нужна моя энергия. При близости она передается лучше всего. Я же не маленькая, чтобы считать, что мы обойдёмся тем, что будем сидеть на соседних стульях во время завтрака.
Дархад прищурился. Он по-прежнему стоял очень близко к ней и мог всю ее рассмотреть. И прочувствовать. И ощутить приятный аромат духов. Совсем ненавязчивый, едва уловимый. Приятный.
– Я эмпат. Я не хочу ощущать твои… старания. И то, как ты терпишь.
– Ты же должен уметь заслоняться от чужих эмоций.
– Я сильный эмпат. И да, заслоняться умею, но все равно… какую-то часть уловлю.
Эрфарин задумалась и принялась серьезно хмурить выразительные брови. Дархад вглядывался в черты ее лица. Ему нравилось ее рассматривать. А сейчас она была очень близко, и рассматривать ее он имел право как угодно тщательно.
Еще он имел право на дни и ночи с ней. Потому что она его жена. И он вовсе не сомневался в своем праве мужа, как и в том, что при своем опыте легко сможет вызвать у нее ответную реакцию. Они оба получат удовольствие, просто… Он не хотел, чтобы для нее все началось вот так.
– Я могу использовать артефакт, подавляющий мои чувства, – почти деловым тоном заявила супруга.
– О да, эти чудесные приспособления, – растянул губы в подобие улыбки Дархад. – Ты превратишься в оглушенную рыбину и даже не приблизишься к удовольствию, а я впервые испытаю опыт… с куклой. Знаешь, продаются такие в особых торговых лавках. Неподвижные и безмолвные взрослые игрушки. Странные достижения науки.
– Ну, знаешь ли! Почему я тебя еще и уговаривать должна! – уже в который раз за эти минуты вспыхнула Эрфарин и даже немного воинственно надвинулась на мужа.
– Наверное потому, что именно ты ко мне заявилась вот так. Я тебя не звал, – развел он руками с самым невинным видом.
– Мы только что заключили брак, конечно же, я пришла спать с тобой!
– С твоим-то кошмаром?
– Да какое тебе дело до моего кошмара, если тебя самого вот-вот магией захлестнет?!
– То есть ты еще и недовольна тем, что я как раз проявляю требуемую тобой пять минут назад чуткость?!
– Я недовольна тем, что чувствую себя дурой перед мужем, который как раз должен сделать все, чтобы я такого не испытывала.
– А вот такого в контракте не было, и кем быть, каждый выбирает сам, – категорично подвел черту их сумасшедшему спору Мастер Ночи.
Эрфарин задохнулась от возмущения, и высокая полная грудь под легкой тканью халата принялась двигаться вверх и вниз.
Это тоже стало определенным испытанием для нервов хозяина поместья.
– Дархад Форгаз! Ты хам! – резко ответила девушка.
Она даже не заметила, как осмелилась обратиться таким образом к Мастеру Ночи, да еще и высказать откровенное мнение.
– Невеликое открытие, – фыркнул новообретенный муж.
Эрфарин окончательно оказалась сбита с толку.
– Значит, нет? – уточнила она.
– Нет. Иди к себе, – произнес Дархад почти приказным тоном.
И супруга действительно ушла. Ожгла его рассерженным взглядом и ушла. Что-то неразличимо прошептала красивыми алыми губами и ушла.
И вот тогда Дархад расхохотался во все горло. Дом строили надежно, и сквозь стены и закрытые двери наружу не просачивались никакие звуки, поэтому он не боялся еще сильнее задеть свою молодую супругу.
Это было и правда забавно. И было совсем не похоже на то, что он себе представлял. Он и подумать не мог, что его временный брак начнется с чего-то подобного. Это куда интереснее. Нет, если что-то подобное продолжится, он будет вынужден благодарить Раирнеса и Теффу за невероятный спектр эмоций, который ему довелось испытать.
Вот какая-то такая парочка у нас складывается. Как вам, дорогие читатели?)
Благодарю всех, кто читает историю!
Глава 9.
Эрфарин вернулась в свою комнату в невероятно растрепанных чувствах.
Он ей отказал! Он – ей! Не она – ему! Он – ей!
В самом деле, и кто после этого скажет, что именно женщины –сложно устроенные создания? А как понять мужчин?
Она от злости даже позабыла о страхе.
И зачем, спрашивается, она потратила деньги на этот наряд? Он вообще ничем ей не помог и никакого эффекта не вызвал! А у нее теперь даже лишнего медяка нет на самую простую шпильку для волос.
Девушка уселась на пуфик, на котором всего лишь несколько минут назад прихорашивалась, и зыркнула на свое отражение, словно обвиняя его в неудаче. Это же оно убедило ее в красоте и ошеломляющем впечатлении.
Отражение ответило кислым выражением лица.
Эрфарин вздохнула и пошла переодеваться. Темно-бордовый ажур сменился обычной одеждой для сна, состоявшей из штанов и тонкой сорочки. В этом комплекте уже не было ничего будоражащего, и девушка вновь почувствовала себя отчасти обманутой.
Где-то на краю сознания пыталась пробиться мысль о том, что все сложилось как раз неплохо. И стоило бы вообще поблагодарить мужа за то, что он не стал удовлетворять свои потребности, при этом пренебрегая ее состоянием. Но Эрфарин больше нравилось злиться, и она злилась.
Она даже в постель ложилась с мыслью, что сейчас уснет назло хозяину поместья, сладко проспит до утра и больше ни словом, ни жестом не проявит к нему никакого внимания.
Но взбудораженное состояние совсем не способствовало сну, и девушка ворочалась с боку на бок.
Возможно, стоило спуститься в столовую. Где-то там в многочисленных шкафах наверняка скрывается бутылка коньяка или какой другой полезный для нервов напиток. Пара глотков не повредит…
И в момент, когда эта мысль сформировалась достаточно четко, чтобы заставить Эрфарин вынырнуть из-под тонкого одеяла, что-то случилось.
Темнота, и без того державшая в прочных клещах все поместье, поднялась плотной, туго взбитой волной и коснулась девушки. Пронеслась по коже ледяным всплеском, а по душе– ощущением неясного ужаса.
Эрфарин вскочила на ноги. Человеческий облик лишь отчасти мог пользоваться инстинктами и чувствами, что принадлежали второму облику. Однако девушке хватило звериной чуткости, чтобы понять – проблема вовсе не в магической земле. Это не Фатеас вдруг проявил силу, это что-то с хозяином поместья.
Она выбежала из своей комнаты, пронеслась по коридору и без лишних раздумий распахнула дверь в комнаты Дархада.
Он сидел прямо на полу в гостиной, привалившись спиной к одному из кресел. И мрак сочился из него черным дымом, копотью и смолой. Обычно статная, мощная фигура хозяина дома теперь была согбенной, потяжелевшей, угнетенной. Магия, которой стало в нем слишком много, давила на его ауру, душу и хребет.
– Это выглядит плохо, – пробормотала Эрфарин.
До того опущенные веки Дархада дрогнули, он медленно открыл глаза. И скорее всего, хотел что-то сказать, но вместо этого шумно выдохнул сквозь сжатые зубы.
Темнота, что принадлежала поместью, что пыталась освоиться на этой земле, сейчас мучила этого человека, потому что именно он являлся ее хозяином. Она шла к нему, как верная собака, она хотела, чтобы он помог, направил, успокоил. Дархаду не хватало времени на то, чтобы упорядочить этот поток, и поток набирал оборот, нарастал, превращался в огромный вал и угрожал смести.
В лучшем случае перенасыщение приведет к нарушениям в ауре. Все собьется, спутается, переплетется. Магия в обычном состоянии напоминает поток, который легко поддается контролю. Его можно усиливать по своему желанию в рамках развития способностей. Но если пострадает аура, то сила будет поступать рывками. То больше, то меньше, без всякой возможности на это влиять. И понадобится много времени на восстановление.
В худшем случае магическая аура перегорит. И поток потухнет, развоплотится, и не останется ничего.
Эрфарин приблизилась к мужу. Ее снова окатило волной темноты. Дархад действительно неплохо держался, учитывая, сколько силы из магической земли сейчас на него обрушивалось. Но он не справлялся.
Девушка села перед ним, скрестив ноги, сосредоточилась и проявила свою силу. Магия Дня вспыхнула ярким светом внутри темноты, пронзила ее лучами, отодвинула ее в стороны, заставила потесниться. Противоположная сила осталась этим недовольна и надавила в ответ.
Эрфарин продолжала направлять свободную энергию, превратив ее в щит. Сила Ночи, что сейчас так рьяно отстаивала свою территорию, бросилась на ту, что пыталась ей мешать.
Когда любая из двух основополагающих сил в мире достигает собственного баланса, то без всяких проблем уступает другой. Как сменяют друг друга ночь и день. Но когда равновесия в одной из сторон нет, она не уступает ничего и идет против природы и того, как этот мир задумали Боги.
– И с этим ты бился в одиночку? – тихо спросила Эрфарин.
Дархад, что наконец смог почувствовать, как часть давления с него уходит, посмотрел на девушку. Темнота то и дело бросалась на нее, старалась дотянуться, стекала по щиту, что стоял у нее на пути, чернильными кляксами.
– Зато вся ее сила – моя, – глухо отозвался мужчина.
– Алчность губит, – покачала головой супруга.
– Возможно, но, если не перейти черту, никогда не узнаешь своего предела.
Эрфарин смолкла. Ей стало не до разговоров, тем более таких непростых.
Да, чтобы достигнуть успехов в магии, нужно каждый раз взбираться на все более высокую гору. Не только в обычных знаниях. Нужно испытывать на прочность собственную волю, нужно закалять ум, характер и душу. И раз за разом рисковать. Балансировать на грани, когда можно потерять все, когда можно вобрать в себя слишком много силы и все-таки потухнуть, как свеча на ветру.
Поэтому в мире все отличаются по силе. Поэтому вершины «мастерства» достигнуть очень тяжело.
Эрфарин не испытывала уверенность, что сможет взобраться так высоко. Она была сильным магом, и ее это устраивало. А факт того, что она обрела в нынешней своей силе уверенность, являлся одним из главных факторов, мешавших развитию. Человек, желающий получить от мира бесконечно больше, чем он уже имел, должен всегда сохранять в своей душе голод. Зверский голод, что будет толкать вперед.
Темнота стремилась к девушке. Эрфарин видела, как выставленный щит из света почти весь оказался стиснут черным коконом. Через пару вдохов сила Ночи окутала щит полностью, и девушка прикрыла глаза. Все равно она осталась полностью в глухой непроглядной темноте.
Та начала сжимать ее щит, и тот дрогнул, начал сужаться. Темнота несла с собой чувство страха. Оно не имело определенной мысли, это был первозданный ужас, и он стремился обосноваться в душе живого существа.
Кошмары Ночи и грезы Дня считались паразитами.
