– Хм, – Джалана задумалась, приподнимая голову и с хитроватым прищуром глядя на мужа, – быть любовницей дэката слишком вульгарно, Рикхарда я всегда считала братом, и, получается, ты обладаешь самым большим статусом среди тех, кто меня окружает. Выгода. Холодный расчет.
Супруг согласился с этим. Почти правда. Почти, если считать, что они поженились, когда он еще не был диеналем.
Джалана с неохотой выбралась из объятий мужа. Посмотрев на разбросанную одежду, она признала, что костюм придется сменить. В конечном счете репутация самой красивой пары требовала полного соответствия и внимательного отношения к каждой мелочи. Джалана подошла к небольшому угловому шкафу, распахнула створки и принялась оценивать наряды. Рядом в окне было видно Ледяную Луну, как и в самом рабочем кабинете диеналя. В отличие от места работы дэката. Фальшивое светило таращилось совершенно бесцеремонно и неотрывно. Возможно, поэтому правитель города гораздо ближе воспринимал эту угрозу.
– Руад… – тревожно произнесла Джалана.
Он поднялся и повернул голову в ту же сторону.
Чaсть ледяных искр, что стекались со всех Завес в Имфиросе, не добирались до самой Луны, она словно бы их отталкивала, и они летели вниз, скрываясь за крышами домов…
– Бездна!
Наспех переодевшись, Руад вернулся в рабочий кабинет. Магическая карта, изображавшая в точности весь город, полыхнула красным на севере. Возле Замкнутых территорий сразу несколько улиц поразила агамма. Эту карту с момента угасания Аттрактора изменили – раньше она сообщала практически обо всех случаях проявления агаммы, но в Имфиросе ледяная сила теперь слишком часто проявлялась, поэтому пришлось сделать так, чтобы она отображала лишь по-настоящему серьезные случаи.
– Сейчас начнется, – пробормотал Руад, обдумывая сотни действий, которые ему предстоит предпринять.
Прошло полминуты, и шкатулка для сообщений принялась вспыхивать. Диеналь открыл ее. На прямоугольных плотных листах бумаги вспыхивали короткие строки, сообщавшие о месте событий, явлениях, пострадавших... О ледяных искрах, что теперь падали на улицы города и на головы прохожих, о ледяном пламени, что возникало на месте их падений…
– Если распространится на юг и восток – там жилые кварталы. Нужно распределить силу в ближайших маяках, – принялся рассуждать вслух правитель города.
– Это опасно, – мягко произнесла Джалана, подступая к нему. – Если погасишь одни ради других, именно тем путем и пойдет агамма. Она будет рада свободной дороге.
– Я знаю, но я должен попробовать, – напряженно ответил Руад, садясь на свое рабочее место и хватая пишущее перо.
Джалана кивнула и вернулась к себе в приемную, готовясь к той буре, что сейчас начнется в Магистрате. Хиннат появился на пороге спустя несколько секунд.
– Господин, я готов выполнять поручения.
Руад махнул помощнику рукой, чтобы тот подошел ближе, и принялся быстро отдавать приказы. От решений, что они сейчас примут, будут зависеть жизни, и ошибаться было никак нельзя.
Ледяные искры падали на перекресток широких улиц и разбивались на осколки, тут же стремившиеся прорасти во все, чего удавалось коснуться, либо же обращавшиеся текучим холодным пламенем. Случайные прохожие стремились как можно скорее сбежать от опасности, укрыться в домах, ища иллюзию защиты у стен, невольно обращаясь к собственным магическим Правам и направляя их против агаммы, чего она, конечно же, не замечала. Такие способности не имели возможности ее ранить. Появившаяся стража города помогала людям, попавшим в ловушки ледяного пламени. Бесшумные из городских отрядов направляли собственный огонь против вечной соперницы: печати вспыхивали всюду десятками. Холодные пламенные языки агаммы шипели в ответ и отступали неохотно. Падающие искры добавляли ему все новых сил.
Шип возник посреди перекрестка, оценив происходящее в одно мгновение. Прямые стрелы улиц, покрытые истёршимися за годы службы плитами, обычные жилые дома из темного кирпича с выгоревшими на солнце крышами, лавки и магазинчики, чьи двери судорожно запирались, хотя толку от этого не было никакого. Агамма не замечает таких препятствий. Если на ее пути не встанет Истинный огонь, она будет чувствовать себя вольно на всей территории. Местный маяк промерз до костей. Прозрачный слой льда покрывал чашу и пьедестал, стекал по низу и нарастал все дальше и дальше.
Стражи работали слаженно – среди них были и бесшумные, и те, что обладали Правами. Боевые формы отличались, давая понимание, на ком какие обязанности лежат. «Бесправные» направляли свои силы против агаммы, в то время как их соратники выводили людей, передавали сведения и выстраивали кордоны, чтобы не допустить случайных жертв из любопытствующих и чтобы вывести обычных жителей подальше от места опасности.
Численность бесшумных пока что была слишком мала для того, чтобы бороться с таким мощным явлением агаммы. Они не могли ее победить, даже сдерживать удавалось с трудом, они отступали шаг за шагом, лишь выигрывая время для других подразделений стражи, занимавшихся спасением людей. Ледяная Луна, как и всегда едва прикрытая туманной дымкой, продолжала отталкивать от себя искры, и те ссыпались с неба, подобно граду, разрушая и ломая стены, крыши, уличные плиты и редкие деревья, захватывая в ледяной плен каждый ближайший беззащитный для нее ирс.
Подопечный эрайта посмотрел на замерзший маяк, тот ярко отражал острый свет фальшивого светила. Не только ледяная корка, но и дороги ледяного пламени распространялись сразу в несколько сторон. Искали возможность идти все дальше и дальше…
– Она путь стелет…
Чтобы призрак дошел до Аттрактора, ему нужна дорога.
Шип привычно извлек из ножен на поясе серп. Техника движения «небрежный отказ» предполагала легкое движение рукой, при этом грозное оружие бесшумного срывалось в полет, соблюдая ровную линию. Но прежде подопечный эрайта создал печать «разлива», легшую на лезвие, и только тогда выбросил серп вперед. Тот, закручиваясь волчком, понесся низко над землей, яростно взрезая уже успевшую нарасти толстую ледяную корку, рассекая хищное ледяное пламя и оставляя после себя волны огня, что распространялись в стороны, заставляя холод умерить свой натиск.
Несколько стражей благодарно махнули бесшумному, что никак не изменило его извечно отстранённого вида. Этот удар по агамме, превосходящий возможности любого другого бесшумного и скорее напоминавший возможности эрайта, не казались Шипу чем-то особенным. Он всегда старался выполнять свою работу тщательно.
Серп вернулся в твердую руку хозяина. «Бесправный» маг провел пальцами по острому лезвию, изменяя печать на «обрушение сущего», после чего резко опустился на корточки и широким замахом заставил кончик серпа врезаться в землю под ногами. Корка льда пошла глубокими трещинами и раскрошилась на сотню ирсов вокруг. Следующая печать «цветения» пролила пламя между тонкими разломами, как весеннюю воду по проталинам. Огонь взорвался сотнями языков и взвился высоко вверх, бросая вызов своей вечной сопернице. Наконец, на перекрестке стало явно ощущаться тепло. Ледяное дыхание агаммы оказалось перебито.
Городская стража стала действовать куда слаженнее и быстрее. При такой мощной поддержке им оставалось только правильно распределить внимание. Часть из бесшумных атаковала искры, что еще не успели упасть на землю, но приближались к ней. Другая часть убирала оледенение с домов и дорог.
– Мы здесь справимся! – отмахнулись стражи.
Шип, молча приняв их слова, поспешил войти в маяк.
В необъятном пространстве, представлявшем собой пропитанную холодом пустошь, как и всегда, обрели существование призраки и ледяное пламя. Шип заметил, что дышать удается только с усилием. В здешнем маяке агамма как следует вцепилась в пространство и травила его своей силой до такой степени, что воздух не просто промерзал, он становился материальным. В нем появлялись маленькие кристаллики льда, похожие на снежинки, но абсолютно статичные. При движении ощущения совпадали с теми, когда приходилось проходить сквозь серебряную скорлупу Завесы. Холодило до дрожи. Только в Завесе это было секундным явлением, здесь же оно сохранялось постоянно.
Ледяное пламя успело разлиться по многим сторонам, сплестись в дорожки и реки, разделить пространство на островки. На этих островках, как в клетках, оставались призраки. Часть душ пока что еще не пала до конца под гнетом агаммы; они чувствовали странное, но еще не нападали друг на друга, хотя и косились со злобным прищуром на других призраков. Другая же часть уже сдалась. Особенно одна душа. Призрак уже обратился монстром. Он начал свою охоту. Он нападал на тех, кто был слабее него и выпивал их досуха, увеличивая свою силу.
Смерч, как то чаще и бывало, держала печать «духовного огня», через которую души еще имели шанс уйти в пламя, а не сгинуть под силой агаммы или пасть от рук «бесправных» магов. Шип присоединился к ней и тоже создал печать. Младшая соратница сразу же повеселела, даже веснушки на носу стали словно бы ярче от вернувшейся к ней бодрости духа. Душ в этом маяке оказалось много, и пока они пытались подойти к ее печати, то успевали озлобиться и принимались уничтожать других. С двумя печатями дело пошло быстрее, спасти удавалось большее количество.
– У меня совсем нет времени для подвигов, – с унылым вздохом произнесла Смерч. – Как же мне тогда проявить себя? Старший, если вы вдруг оба станете эрайтами, то я останусь одна. Или хуже того! Наставник возьмет новых учеников, и тогда я окажусь уже старшей, но как же мне тогда впечатлить их, если я сама еще столь юна и неопытна?
– Ты хочешь подвигов, но признаешься в собственной неопытности? – ровным тоном сказал Шип.
Смерч недовольно поджала губы и принялась сверлить взглядом соратника.
– Не за мной, – поправил ее он, мотая головой в сторону. – Если ты способна сохранять концентрацию на печати и глазеть по сторонам, то должна следить за Котом. Тебе пригодится… дабы потом впечатлить кого-нибудь.
Смерч мгновенно перевела свое внимание на второго старшего; она всегда слушалась советов, способных ей по-настоящему помочь. У Кота в пределах оледеневшего маяка было куда более интересное задание.
– Думаю, уже можно, – произнес Кот, остро вглядываясь голубыми глазами в безумствующего монстра, продолжавшего свою бешеную охоту. Левой рукой, на которой ярко чернела «метка», подопечный эрайта крепко держал серп.
– Выбирай момент правильно, – ответил ему Рикхард, отмечая, что в ученике почти нет напряжения. Вовсе не потому, что он недооценивал опасность, а потому, что хорошо усвоил урок: для хорошего удара не нужны натянутые до предела нервы. Нужен холодный ум, уверенность и расчет.
Короткий меч эрайта, тем временем направляемый лишь краем сознания, летал по пространству и уничтожал тех призраков, что уже сдались агамме и стремились начать свою собственную охоту за большей силой. Но главного монстра Рикхард не трогал. Кот давно просил о возможности сразиться с сильным противником. Второй по старшинству ученик задался целью стать эрайтом быстрее, чем сделает это Шип. Хотя старший соратник не принимал вызов и выглядел так, словно возможность получить высший титул остается в его руках всегда, просто он ей не пользуется. И все же Кот полагал, что даже в таких условиях его победа окажется ценной.
– Да, – твёрдо ответил подопечный, освобождая свою рыжую голову от лишних мыслей.
Эрайт бросил взгляд на стоявшую в стороне от них чтицу. Вокруг Дэзан, понявшую намек без всяких слов, тут же вспыхнуло широкое огненное кольцо.
– Истинное слово. Падшая осень. Событие смерти и тишины. Осень забирает с собой воспоминания и готовит к пустоте. Ее путы даруют вкус горечи и причиняют боль душе. Осень не терпит возврата и никогда не подчиняется мольбам. Ее законы суровы, ее приговоры окончательны. Она несет смерть всем, кто смотрит на нее, кто слышит ее, кто дышит ею. Ее покровы надежнее солнечного света, она бережет тлен и пепел под листьями и ледяным дождем. Жизнь подчиняется ей и уходит во тьму, слушая песнь собственного заката до мгновения, пока ей вновь не позволят поднять голову…
Голос чтицы оставался глух, слова звучали рвано и хрипло, словно говорила злая ведьма из старых сказок. Чтецы, осваивая Образы, проникались не одним только смыслом слов. Они постигали их тон. Звучание. Каждый Образ чтения исполнялся по-разному. Различались не просто и не только слова, но их смысл, их сила, их воздействие. Истинное слово Падшей осени провоцировало призраков, говоря о смерти, которую они уже познали. Образ вгрызался в них, еще больше лишал разума и равновесия. Они впадали в неистовство и стремились к одному – к источнику голоса и огня. Из-за чего отпадала нужда их преследовать по всему пространству обледеневшего маяка.
Призраки-монстры взвыли в ответ на произносимые Дэзан слова. Обретя после смерти новую холодную силу, они обрели и понимание, что огонь – враг. Они вовсе не хотели к нему возвращаться. Сила агаммы представлялась каждой угнетенной душе совершенством, она даровала могущество и возможности. Можно было убить. Можно было стать сильнее. Бесконечно. Вечно. Агамма обещала, шептала и направляла своих марионеток…
Эрайт не позволил использовать Истинное слово сразу же при входе в маяк. Когда вокруг слишком много уже принявших сторону агаммы призраков, Образы чтения провоцируют их на хаотичные действия. В своем безумном стремлении добраться до огня и уничтожить его они могли начать и друг друга рвать на части, послужив тем самым агамме и рождению нескольких сильных монстров разом. И только теперь, когда украденных у огня душ стало намного меньше,часть из них убегала сквозь «духовный огонь» Смерч и присоединившегося к ней Шипа, а Кот приготовился к сражению, Дэзан использовала свою силу.
Эрайт мягко отступил и предоставил подопечному место для сражения. Чтица оставалась чуть в стороне, при этом «бесправные» маги стояли так, чтобы образовывать защитную линию перед ней. Какой бы призрак ни попытался к ней подобраться, ему сначала предстояло одолеть этот кордон. Хотя присутствие Рикхарда все еще оставалось столь подавляющим, что поводов для волнения не существовало. Эрайт небрежно зачистил пространство от большинства душ, уже успевших убить других призраков. При этом он не забывал руководить действиями подопечных, чтицей и уделять особое внимание Коту, вызвавшемуся на сражение.
Разъяренный Образом чтения самый сильный из здешних монстров, чья аура уже отчетливо серебрилась вокруг, выпрыгнул на магов. Его безумный взгляд устремился к чтице, но перед ним оказался бесшумный. Кот слегка согнул колени, напряг тело и перехватил серп обратным хватом перед собой.
Призрак безмолвно оскалился и продолжил наступать – пляшущее на лезвии серпа жгучее пламя его раздражало и хотелось заставить его исчезнуть. Он руководствовался инстинктами. Магия и агамма не обладали чувствами и не могли передать их своим воплощениям и марионеткам. Это не облегчало сражения, но позволяло оставаться уверенным в том, что столкновение будет прямым. Призраки никогда не применяли хитрости и уловки, они использовали лишь ту силу, что имелась у них.
Супруг согласился с этим. Почти правда. Почти, если считать, что они поженились, когда он еще не был диеналем.
Джалана с неохотой выбралась из объятий мужа. Посмотрев на разбросанную одежду, она признала, что костюм придется сменить. В конечном счете репутация самой красивой пары требовала полного соответствия и внимательного отношения к каждой мелочи. Джалана подошла к небольшому угловому шкафу, распахнула створки и принялась оценивать наряды. Рядом в окне было видно Ледяную Луну, как и в самом рабочем кабинете диеналя. В отличие от места работы дэката. Фальшивое светило таращилось совершенно бесцеремонно и неотрывно. Возможно, поэтому правитель города гораздо ближе воспринимал эту угрозу.
– Руад… – тревожно произнесла Джалана.
Он поднялся и повернул голову в ту же сторону.
Чaсть ледяных искр, что стекались со всех Завес в Имфиросе, не добирались до самой Луны, она словно бы их отталкивала, и они летели вниз, скрываясь за крышами домов…
– Бездна!
Наспех переодевшись, Руад вернулся в рабочий кабинет. Магическая карта, изображавшая в точности весь город, полыхнула красным на севере. Возле Замкнутых территорий сразу несколько улиц поразила агамма. Эту карту с момента угасания Аттрактора изменили – раньше она сообщала практически обо всех случаях проявления агаммы, но в Имфиросе ледяная сила теперь слишком часто проявлялась, поэтому пришлось сделать так, чтобы она отображала лишь по-настоящему серьезные случаи.
– Сейчас начнется, – пробормотал Руад, обдумывая сотни действий, которые ему предстоит предпринять.
Прошло полминуты, и шкатулка для сообщений принялась вспыхивать. Диеналь открыл ее. На прямоугольных плотных листах бумаги вспыхивали короткие строки, сообщавшие о месте событий, явлениях, пострадавших... О ледяных искрах, что теперь падали на улицы города и на головы прохожих, о ледяном пламени, что возникало на месте их падений…
– Если распространится на юг и восток – там жилые кварталы. Нужно распределить силу в ближайших маяках, – принялся рассуждать вслух правитель города.
– Это опасно, – мягко произнесла Джалана, подступая к нему. – Если погасишь одни ради других, именно тем путем и пойдет агамма. Она будет рада свободной дороге.
– Я знаю, но я должен попробовать, – напряженно ответил Руад, садясь на свое рабочее место и хватая пишущее перо.
Джалана кивнула и вернулась к себе в приемную, готовясь к той буре, что сейчас начнется в Магистрате. Хиннат появился на пороге спустя несколько секунд.
– Господин, я готов выполнять поручения.
Руад махнул помощнику рукой, чтобы тот подошел ближе, и принялся быстро отдавать приказы. От решений, что они сейчас примут, будут зависеть жизни, и ошибаться было никак нельзя.
Ледяные искры падали на перекресток широких улиц и разбивались на осколки, тут же стремившиеся прорасти во все, чего удавалось коснуться, либо же обращавшиеся текучим холодным пламенем. Случайные прохожие стремились как можно скорее сбежать от опасности, укрыться в домах, ища иллюзию защиты у стен, невольно обращаясь к собственным магическим Правам и направляя их против агаммы, чего она, конечно же, не замечала. Такие способности не имели возможности ее ранить. Появившаяся стража города помогала людям, попавшим в ловушки ледяного пламени. Бесшумные из городских отрядов направляли собственный огонь против вечной соперницы: печати вспыхивали всюду десятками. Холодные пламенные языки агаммы шипели в ответ и отступали неохотно. Падающие искры добавляли ему все новых сил.
Шип возник посреди перекрестка, оценив происходящее в одно мгновение. Прямые стрелы улиц, покрытые истёршимися за годы службы плитами, обычные жилые дома из темного кирпича с выгоревшими на солнце крышами, лавки и магазинчики, чьи двери судорожно запирались, хотя толку от этого не было никакого. Агамма не замечает таких препятствий. Если на ее пути не встанет Истинный огонь, она будет чувствовать себя вольно на всей территории. Местный маяк промерз до костей. Прозрачный слой льда покрывал чашу и пьедестал, стекал по низу и нарастал все дальше и дальше.
Стражи работали слаженно – среди них были и бесшумные, и те, что обладали Правами. Боевые формы отличались, давая понимание, на ком какие обязанности лежат. «Бесправные» направляли свои силы против агаммы, в то время как их соратники выводили людей, передавали сведения и выстраивали кордоны, чтобы не допустить случайных жертв из любопытствующих и чтобы вывести обычных жителей подальше от места опасности.
Численность бесшумных пока что была слишком мала для того, чтобы бороться с таким мощным явлением агаммы. Они не могли ее победить, даже сдерживать удавалось с трудом, они отступали шаг за шагом, лишь выигрывая время для других подразделений стражи, занимавшихся спасением людей. Ледяная Луна, как и всегда едва прикрытая туманной дымкой, продолжала отталкивать от себя искры, и те ссыпались с неба, подобно граду, разрушая и ломая стены, крыши, уличные плиты и редкие деревья, захватывая в ледяной плен каждый ближайший беззащитный для нее ирс.
Подопечный эрайта посмотрел на замерзший маяк, тот ярко отражал острый свет фальшивого светила. Не только ледяная корка, но и дороги ледяного пламени распространялись сразу в несколько сторон. Искали возможность идти все дальше и дальше…
– Она путь стелет…
Чтобы призрак дошел до Аттрактора, ему нужна дорога.
Шип привычно извлек из ножен на поясе серп. Техника движения «небрежный отказ» предполагала легкое движение рукой, при этом грозное оружие бесшумного срывалось в полет, соблюдая ровную линию. Но прежде подопечный эрайта создал печать «разлива», легшую на лезвие, и только тогда выбросил серп вперед. Тот, закручиваясь волчком, понесся низко над землей, яростно взрезая уже успевшую нарасти толстую ледяную корку, рассекая хищное ледяное пламя и оставляя после себя волны огня, что распространялись в стороны, заставляя холод умерить свой натиск.
Несколько стражей благодарно махнули бесшумному, что никак не изменило его извечно отстранённого вида. Этот удар по агамме, превосходящий возможности любого другого бесшумного и скорее напоминавший возможности эрайта, не казались Шипу чем-то особенным. Он всегда старался выполнять свою работу тщательно.
Серп вернулся в твердую руку хозяина. «Бесправный» маг провел пальцами по острому лезвию, изменяя печать на «обрушение сущего», после чего резко опустился на корточки и широким замахом заставил кончик серпа врезаться в землю под ногами. Корка льда пошла глубокими трещинами и раскрошилась на сотню ирсов вокруг. Следующая печать «цветения» пролила пламя между тонкими разломами, как весеннюю воду по проталинам. Огонь взорвался сотнями языков и взвился высоко вверх, бросая вызов своей вечной сопернице. Наконец, на перекрестке стало явно ощущаться тепло. Ледяное дыхание агаммы оказалось перебито.
Городская стража стала действовать куда слаженнее и быстрее. При такой мощной поддержке им оставалось только правильно распределить внимание. Часть из бесшумных атаковала искры, что еще не успели упасть на землю, но приближались к ней. Другая часть убирала оледенение с домов и дорог.
– Мы здесь справимся! – отмахнулись стражи.
Шип, молча приняв их слова, поспешил войти в маяк.
В необъятном пространстве, представлявшем собой пропитанную холодом пустошь, как и всегда, обрели существование призраки и ледяное пламя. Шип заметил, что дышать удается только с усилием. В здешнем маяке агамма как следует вцепилась в пространство и травила его своей силой до такой степени, что воздух не просто промерзал, он становился материальным. В нем появлялись маленькие кристаллики льда, похожие на снежинки, но абсолютно статичные. При движении ощущения совпадали с теми, когда приходилось проходить сквозь серебряную скорлупу Завесы. Холодило до дрожи. Только в Завесе это было секундным явлением, здесь же оно сохранялось постоянно.
Ледяное пламя успело разлиться по многим сторонам, сплестись в дорожки и реки, разделить пространство на островки. На этих островках, как в клетках, оставались призраки. Часть душ пока что еще не пала до конца под гнетом агаммы; они чувствовали странное, но еще не нападали друг на друга, хотя и косились со злобным прищуром на других призраков. Другая же часть уже сдалась. Особенно одна душа. Призрак уже обратился монстром. Он начал свою охоту. Он нападал на тех, кто был слабее него и выпивал их досуха, увеличивая свою силу.
Смерч, как то чаще и бывало, держала печать «духовного огня», через которую души еще имели шанс уйти в пламя, а не сгинуть под силой агаммы или пасть от рук «бесправных» магов. Шип присоединился к ней и тоже создал печать. Младшая соратница сразу же повеселела, даже веснушки на носу стали словно бы ярче от вернувшейся к ней бодрости духа. Душ в этом маяке оказалось много, и пока они пытались подойти к ее печати, то успевали озлобиться и принимались уничтожать других. С двумя печатями дело пошло быстрее, спасти удавалось большее количество.
– У меня совсем нет времени для подвигов, – с унылым вздохом произнесла Смерч. – Как же мне тогда проявить себя? Старший, если вы вдруг оба станете эрайтами, то я останусь одна. Или хуже того! Наставник возьмет новых учеников, и тогда я окажусь уже старшей, но как же мне тогда впечатлить их, если я сама еще столь юна и неопытна?
– Ты хочешь подвигов, но признаешься в собственной неопытности? – ровным тоном сказал Шип.
Смерч недовольно поджала губы и принялась сверлить взглядом соратника.
– Не за мной, – поправил ее он, мотая головой в сторону. – Если ты способна сохранять концентрацию на печати и глазеть по сторонам, то должна следить за Котом. Тебе пригодится… дабы потом впечатлить кого-нибудь.
Смерч мгновенно перевела свое внимание на второго старшего; она всегда слушалась советов, способных ей по-настоящему помочь. У Кота в пределах оледеневшего маяка было куда более интересное задание.
– Думаю, уже можно, – произнес Кот, остро вглядываясь голубыми глазами в безумствующего монстра, продолжавшего свою бешеную охоту. Левой рукой, на которой ярко чернела «метка», подопечный эрайта крепко держал серп.
– Выбирай момент правильно, – ответил ему Рикхард, отмечая, что в ученике почти нет напряжения. Вовсе не потому, что он недооценивал опасность, а потому, что хорошо усвоил урок: для хорошего удара не нужны натянутые до предела нервы. Нужен холодный ум, уверенность и расчет.
Короткий меч эрайта, тем временем направляемый лишь краем сознания, летал по пространству и уничтожал тех призраков, что уже сдались агамме и стремились начать свою собственную охоту за большей силой. Но главного монстра Рикхард не трогал. Кот давно просил о возможности сразиться с сильным противником. Второй по старшинству ученик задался целью стать эрайтом быстрее, чем сделает это Шип. Хотя старший соратник не принимал вызов и выглядел так, словно возможность получить высший титул остается в его руках всегда, просто он ей не пользуется. И все же Кот полагал, что даже в таких условиях его победа окажется ценной.
– Да, – твёрдо ответил подопечный, освобождая свою рыжую голову от лишних мыслей.
Эрайт бросил взгляд на стоявшую в стороне от них чтицу. Вокруг Дэзан, понявшую намек без всяких слов, тут же вспыхнуло широкое огненное кольцо.
– Истинное слово. Падшая осень. Событие смерти и тишины. Осень забирает с собой воспоминания и готовит к пустоте. Ее путы даруют вкус горечи и причиняют боль душе. Осень не терпит возврата и никогда не подчиняется мольбам. Ее законы суровы, ее приговоры окончательны. Она несет смерть всем, кто смотрит на нее, кто слышит ее, кто дышит ею. Ее покровы надежнее солнечного света, она бережет тлен и пепел под листьями и ледяным дождем. Жизнь подчиняется ей и уходит во тьму, слушая песнь собственного заката до мгновения, пока ей вновь не позволят поднять голову…
Голос чтицы оставался глух, слова звучали рвано и хрипло, словно говорила злая ведьма из старых сказок. Чтецы, осваивая Образы, проникались не одним только смыслом слов. Они постигали их тон. Звучание. Каждый Образ чтения исполнялся по-разному. Различались не просто и не только слова, но их смысл, их сила, их воздействие. Истинное слово Падшей осени провоцировало призраков, говоря о смерти, которую они уже познали. Образ вгрызался в них, еще больше лишал разума и равновесия. Они впадали в неистовство и стремились к одному – к источнику голоса и огня. Из-за чего отпадала нужда их преследовать по всему пространству обледеневшего маяка.
Призраки-монстры взвыли в ответ на произносимые Дэзан слова. Обретя после смерти новую холодную силу, они обрели и понимание, что огонь – враг. Они вовсе не хотели к нему возвращаться. Сила агаммы представлялась каждой угнетенной душе совершенством, она даровала могущество и возможности. Можно было убить. Можно было стать сильнее. Бесконечно. Вечно. Агамма обещала, шептала и направляла своих марионеток…
Эрайт не позволил использовать Истинное слово сразу же при входе в маяк. Когда вокруг слишком много уже принявших сторону агаммы призраков, Образы чтения провоцируют их на хаотичные действия. В своем безумном стремлении добраться до огня и уничтожить его они могли начать и друг друга рвать на части, послужив тем самым агамме и рождению нескольких сильных монстров разом. И только теперь, когда украденных у огня душ стало намного меньше,часть из них убегала сквозь «духовный огонь» Смерч и присоединившегося к ней Шипа, а Кот приготовился к сражению, Дэзан использовала свою силу.
Эрайт мягко отступил и предоставил подопечному место для сражения. Чтица оставалась чуть в стороне, при этом «бесправные» маги стояли так, чтобы образовывать защитную линию перед ней. Какой бы призрак ни попытался к ней подобраться, ему сначала предстояло одолеть этот кордон. Хотя присутствие Рикхарда все еще оставалось столь подавляющим, что поводов для волнения не существовало. Эрайт небрежно зачистил пространство от большинства душ, уже успевших убить других призраков. При этом он не забывал руководить действиями подопечных, чтицей и уделять особое внимание Коту, вызвавшемуся на сражение.
Разъяренный Образом чтения самый сильный из здешних монстров, чья аура уже отчетливо серебрилась вокруг, выпрыгнул на магов. Его безумный взгляд устремился к чтице, но перед ним оказался бесшумный. Кот слегка согнул колени, напряг тело и перехватил серп обратным хватом перед собой.
Призрак безмолвно оскалился и продолжил наступать – пляшущее на лезвии серпа жгучее пламя его раздражало и хотелось заставить его исчезнуть. Он руководствовался инстинктами. Магия и агамма не обладали чувствами и не могли передать их своим воплощениям и марионеткам. Это не облегчало сражения, но позволяло оставаться уверенным в том, что столкновение будет прямым. Призраки никогда не применяли хитрости и уловки, они использовали лишь ту силу, что имелась у них.
