Он кривил душой. Он выкинул не всю коллекцию. Они жили для него. Вот этот бирюзовый камень с синими прожилками. В нём словно застыло море, впитало его в себя. Он снова почти чувствовал его, прикасался словно к чему-то давно забытому, но бесконечно дорогому, как к старому другу. И ещё был камень. Бледно розовый, в котором словно застыло солнце, переливаясь тысячами граней. Такой странный. Он чувствовал его, похожий на яркую честную душу, такую как Дженни, рыжеволосое солнце.
Он сам не заметил, как назвал её так. И смутился. Потом вспомнил, что она одна там. А он… Он очень многое должен был. Неуклюжий увалень. И всё-таки заботится о ком то было таким счастьем.
Альберта вдруг осенило. Он понял, что должен был сделать и не сделал. Но лучше поздно, чем никогда. Он взял несколько книг, позвал служанку и приказал перенести постельное бельё и несколько его вещей в комнату соседнюю с рыжеволосой гостьей. Если что-то случится. Если ей вдруг понадобится помощь, он всегда будет рядом. Ей даже не придётся звонить в колокольчик. А ещё пришло время заказать ей платья и привести в порядок те что были. Он плохой Хозяин и он понятия не имеет, как сделать подарок так, чтобы она не обиделась и приняла. И всё же он попытается. Должен попытаться.
Альберт попросил пригласить портного. Служанка только удивлённо посмотрела на него, но подчинилась. Если слуги и видели даже, что с ним творится что-то не то, то виду не выказали. Они жили так уже шесть лет, долгих шесть лет. Сосуществовали. Слуги терпели его рядом, посмеиваясь за спиной, а они исправно платил им жалование. И всё. Он толком и не знал о них ничего, погружённый как в кокон, в своё горе. Но сейчас он словно постепенно пробуждался. И это было так странно и больно.
- Господин Дарроуз, вы звали меня? – Портной – нескладный, сутулый человечек, выглядел старше своих лет.
- Да, я хотел… - Альберт смешался. Он никогда не умел разговаривать. «Дурак!», - обругал он себя мысленно, но это не помогло. Он не знал с чего начать. Потом всё таки решился. – Мне нужно пошить одежду для девушки.
- Для девушки? – Портной выпучил глаза, словно он попросил пошить одежду для безымянной твари с границы.
- Да, для моей хорошей знакомой. Это будет ей подарок.
- Ага. Ну да. Хорошо. Я понял. А что нужно?
- Платья, плащи, шляпки, словом, всё что нужно девушке.
- Полный гардероб? Но, помилуйте, это шьётся очень долго. Несколько недель.
- У меня нет нескольких недель, - Альберт вздрогнул, вспомнив, что совсем скоро с глаз Дженни снимут повязку и она уедет отсюда и никогда больше не вспомнит о Хозяине. И всё же он не мог и не хотел, чтобы она видела его. Вспоминала, смеялась или благодарила. Ничего не надо. Он справится сам. – Мне нужен весь гардероб до конца недели.
- Но как же так? Это невозможно! – Портной выглядел жалко. Альберт не понимал в этих вещах и никогда ими не интересовался. Наверное, в другом городе можно было бы найти и того, кто согласился бы сшить быстрее. Наверное, надо было бы попросить раньше. Но он не знал. И всё-таки хотел всё исправить.
- Возьмите готовое платье.
- А фасоны как же? А шляпки? А размер?
Альберт только вздохнул.
- Возьмите то, что сейчас носят, любой фасон. Размер потом подгоним. Мне нужно срочно.
Дженифер в любом платье будет выглядеть прекрасно. Настолько, что при воспоминании о ней в груди захолонуло.
Портной ушёл, а он всё стоял и смотрел в окно. Серый мир, омытый дождём. А в душе жила радость, окрашивая всё вокруг радужными красками. Он стоял тихо и всё равно едва услышал робкий звук колокольчика. Это Дженни, это она зовёт его.
Он сделал несколько шагов вперёд. И робость, какая то странная, бестолковая овладела им. А что он ей скажет? Как придёт? Снова лгать, пытаться что-то придумать? Но это противно ему!
И всё же Альберт шагнул вперёд. Она зовёт, она просит. И какая ему разница, для чего.
Он постучал в дверь. Тишина, а потом робкое.
- Войдите.
Он вошёл, шагнул как в омут.
- Я… - Она начала робко, но потом голос окреп, - хотела попросить попить.
- Я сейчас принесу, - сказал он быстрее чем подумал. И чтобы не возникло вопросов, - Я просто мимо проходил.
Она, наверное, не поверила, потому что скорчила милую гримасу. Совсем взрослая, но в сущности такой ребенок. И поэтому тоже он не мог ничего сказать. Он годился ей в отцы. Если он был старше Камелии, то Дженни… Альберту даже самому стало страшно. Совсем уже старый, а у неё вся жизнь впереди ещё.
Он тихо вышел и направился на кухню. На обратном пути он пытался посчитать сколько у него ещё осталось времени. И по всему выходило, что совсем немного. Это и радовало, ведь Дженни выздоровеет наконец. И пугало.
- Вот вода, - он протянул ей кружку с водой.
- Спасибо, - она взяла воды, выпила, а потом в упор спросила. – Зачем вы это делаете, Хозяин?
- Что делаю?
- Помогаете мне.
- Мне так нравится, - дурацкая фраза. Но что он ещё мог ответить? Дженни замолчала, словно обдумывая. Потом, наконец, заговорила.
- Вы можете сказать, какие мои вещи уцелели?
- Не беспокойтесь о вещах, - он не мог ей сказать, во всяком случае не сейчас. Дурацкие приличия. Он мог бы открыться, он думал об этом. Как друг семьи он попытался бы помочь ей всем, что нужно. Но приняла бы она его помощь? Всё так запуталось, что он сам не знал, что стоит делать.
Назвать её рыжеволосым солнцем и попросить не уходить? А в ответ услышать смех. Он слишком хорошо помнил Камелию и другого лица Дженни просто не выдержал бы. Нет. Так будет лучше.
Она вздохнула. Хотела что то сказать, но промолчала, а потом всё-таки спросила.
- А вы не видели, там был мужской портрет, в моих вещах… - Она смешался.
На сердце стало жарко и больно одновременно. Он понял о чьём портрете она говорила.
- А что за портрет? Чей? – Он должен знать.
- Друга семьи. Он дорог мне как память, - она равнодушно смотрела перед собой. Губы не дрожали. Он слишком мало знал девушек. Да нет же! Он вообще никого не знал, кроме неё и Камелии и всё-таки не мог сомневаться. Портрет ей действительно был дорог как память.
- Да мне попадался портрет, - ответил как можно равнодушнее, чувствуя, как превращается в камень, сердце. Наверное, это глупо, но он верил, что в его коллекции много камней, которые прежде были чьими-то сердцами, разбитыми и заледеневшими.
Он отошёл к окну. Скорее бы уже пришёл доктор и закончил бы эту пытку.
Дженни
Ей было так странно и больно одновременно. Она не хотела думать об этом Хозяине. Наверное, он уже глубокий старик, чудак, который делает то, что хочет. А может наоборот – молодой ловелас, который хочет заполучить её в свои сети. А зачем? Она ведь не богатая невеста. Она упорно думала об Альберте, о том, каким она его помнила и знала. Но память услужливо подсовывала ему вместо него – Хозяина. Смутный образ, приходящий теперь во снах, весь состоящий из голосов и звуков. И ещё… Это было так глупо, но думая об Альберте, у неё словно накладывался один образ на другой, да так, что она не могла отличить один от другого. И Альберт и Хозяин для неё слились в одно. Но такого ведь не могло быть. Альберт мёртв!
Она заставила себя думать об этом. Хотя после того памятного дня, когда прочитала в газете о его смерти запретила себе считать его мёртвым. Он был жив для неё. И ещё поэтому она никогда не принимала ухаживания Гальта всерьёз. И вот теперь она твердила себе, что Альберт мёртв. А Хозяин – это просто Хозяин. Она уедет и никогда больше не увидит его, а увидев – не узнает. Она поступит так, потому что она – Старлинг. Она не будет просить его приезжать в гости и не будет напрашиваться сама, хотя очень хотелось бы…
Особенно утром, когда он пришёл, после того, как она позвонила в колокольчик. Пришёл и принёс воды. Она выпила всю воду до дна. Такой вкусной воды Дженни ещё никогда не пробовала. А ещё она спросила про портрет. И сразу поняла – Хозяин обиделся. А ей был жизненно важен этот портрет. Она цеплялась за него, как за последнюю надежду, как за крохи уходящей в никуда жизни. Всё было так просто. Ну зачем, зачем она встретила его?
- Я положу портрет к вашим вещам и отдам, когда вы будете уезжать. – Он ответил равнодушно и всё же ей показалась боль в голосе. Но она не могла видеть, не могла…
Они помолчали ещё несколько долгих минут. Хотелось попросить его почитать о чём-то, поговорить о книгах, о чём угодно, хоть описать погоду за окном. Но ей было неудобно. Проклятая гордость Старлингов мешала.
И когда он ушёл, она слышала каждый звук. И как скрипнула, закрываясь дверь, Дженни вдруг разом словно обмякла и откинулась на подушки. Боже, ну почему это так тяжело? Почему нет такого мира, где люди всегда говорят то, что думают и умеют читать мысли друг друга, так чтобы не было недопонимания? Почему нельзя жить так, как хочешь, как чувствуешь желание, а не делать вид, что счастлив и доволен, когда всё внутри разрывается от боли.
Она перевернулась на бок, накрылась с головой одеялом и постаралась забыться.
А наутро пришёл доктор. Она поняла это ещё по шагам. Они не принадлежали Хозяину, но были явно мужскими. Вот мужские от женских за время своей вынужденной слепоты она научилась отличать.
- Добрый день, госпожа. Как вы себя чувствуете?
- Хорошо, спасибо. – Она ответила коротко. Чтобы доктор не заметила, что она не очень рада его приходу. Почему – сама сказать не могла, а признаться себе в том, о чём она думала, было стыдно даже себе.
- Ну так а что тогда госпожа такая невесёлая? Выше нос! – Доктор говорил бодрым голосом. – Сейчас я осмотрю ваши глаза. И если они в порядке, сниму повязку раньше.
Он подошёл, дотронулся до повязки.
- Сейчас будет светло и ярко с непривычки. Не открывайте пока глаза.
Дженни кивнула. И тогда доктор разом сдёрнул повязку с лица. Она зажмурила глаза что было силы. Но яркий свет всё равно проникал внутрь, под веки, заставляя глаза слезиться. Слёзы текли сами. А доктор дотронулся до глаз, потом провёл ещё какие-то манипуляции. Было не больно, но странно. Так словно она вновь почувствовала отрезанную руку.
- Ну да. Как я и думал, глаза в полном порядке. Можете начинать понемногу смотреть на свет Божий, - он добродушно усмехнулся. Дженни приоткрыла глаза и сквозь слёзы разобрала размытую фигуру доктора. – Ну всё. Вы здоровы. Я тогда оставлю пару бутылей со снадобьями для поддержания сил, на столике и записку как принимать. И пойду пожалуй.
- До свидания, - она даже обрадовалась, что доктор уходит.
Посидела на кровати привыкая к новым, уже забытым ощущениям и вдруг услышала знакомые шаги. Она даже затаила дыхание. Зайдёт он или нет? Она готова была просить и умолять, чтобы зашёл и в то же время не стала бы разговаривать, если бы он сейчас был здесь. Она не хотела его видеть. Не хотела!
- Ну что, господин Майз, как она? – Она узнала такой до боли знакомый голос. И говоривший был совсем рядом. Стоило только сделать пару шагов и открыть дверь. Но она боялась до ужаса.
- Всё прекрасно. Ваша находка совсем здорова. Есть у неё здесь родственники или друзья?
- Есть. Господин Гальт.
- А ну тогда замечательно. Я тогда буду сегодня в городе и скажу, чтобы прислал за ней экипаж. И передам счёт.
- Счёт я оплачу сам.
- Вот как! – В голосе доктора послышалось удивление, а шаги постепенно начали удаляться. – Что-ж хорошо. Я оставлю тогда счёт вам.
Голоса стихли. Он оплатит её лечение! Но она ведь не просила! Как она возместит ему всё? Этому чужому человеку, который внезапно стал ей самым близким, ближе Гальта. Что же ей делать?
Время после ухода доктора казалось растянулось невероятно. Минуты казались часами, а часы превращались в дни. Она боялась себе признаться, что вот сейчас прямо хочет выскочить из комнаты и броситься искать Хозяина по этому огромному дому. Но что она ему скажет? И в этом было всё дело. Мысли сводили с ума и кажется, она даже задремала, забывшись каким-то зыбким сном.
Но потом встряхнулась, встала с постели и медленно прошлась до окна и обратно, чтобы размять ноги. Конечно, она должна быть счастлива, ведь она снова видит и скоро сможет сама заработать себе на жизнь и стать независимой. И уж тогда-то она обязательно вернётся сюда, чтобы вернуть все деньги, отданные доктору и просто вернуться…
Так было легче. Думать, что она придёт когда-нибудь потом, не сейчас. Она бездумно посмотрела в окно. Всё-таки снова видеть было прекрасно. Яркий мир, омытый дождём радовал глаз. А деревья рядом с домом просто восхищали. Какие огромные, просто настоящие великаны! Здесь необыкновенно красиво. Интересно, Альвенбурк хотя бы вполовину так красив?
Дженни хотела уже отойти от окна, когда увидела экипаж. Он медленно катил по аллее, заросшей травой. Такой помпезный, красивый, обтянутый белой бархатной тканью, и такой невыносимо чужой здесь. И на сердце вдруг стало тяжело, как никогда раньше. Ну почти никогда. Она догадывалась, нет даже знала, кому принадлежал этот экипаж. И от этого знания становилось тяжело на душе.
Она отошла от окна и села на кровать, с тоской думая, как быстро за ней придут. Конечно, она ещё не до конца выздоровела. Но просить о том, чтобы её оставили здесь – не имела права. Но хотела, безумно хотела. Несколько минут сумасбродства, когда хотелось встать и выйти или отказать Гальту или… Стук в дверь прервал раздумья.
- Войдите.
Она повернулась к двери с безумной надеждой, что вот сейчас войдёт тот, кого она звала Хозяином. Войдёт и попросит не уезжать. Но нет, это был кузен. Такой, каким она помнила его пару лет назад. Несомненной красивый, но до приторности слащавый и самоуверенный.
- Здравствуй, Дженифер. Ну как ты себя чувствуешь?
Он шагнул к ней с тонкой улыбкой на лице. Вроде бы он действительно был рад её видеть и действительно волновался за неё. А на сердце становилось только тяжелее.
- Всё хорошо, - она тоже вежливо улыбнулась ему. Вроде кузен, вроде давно знакомы и всё-таки сейчас Дженни чувствовала себя неуютно, как будто общается с чужим человеком. И ещё этот взгляд его. Гальт смотрел на неё с неприкрытом восторгом. Слишком уверенный. Опять ведь будет настойчиво приглашать замуж. А ей этого совсем не хотелось. Теперь – ещё больше, чем раньше.
- За то время, что мы не виделись ты превратилась в красавицу, - Гальт шагнул к ней и галантно прижался к её руке губами. А Дженни едва сдержала порыв выдернуть руку. Словно она предаёт этим невинным жестом что-то очень дорогое, или кого-то.
Но вот Гальт выпрямился.
- Если ты готова к путешествию, то госпожа Ревёр ждёт тебя.
- Готова, - кивнула Дженни.
- Вот и хорошо.
Кузен развернулся и направился прочь из комнаты, уверенный, что она пойдёт за ним. Она и пошла. Правда, с непривычки, ноги плохо слушались её. Но беспокоить Гальта по такой ерунде… Нет! Она сцепила губы и направилась за ним, по пути машинально вытирая руку, до которой он дотронулся губами. Словно она испачкала руку.
По пути им не встретился ни один человек. Имение словно вымерло. Ни слуг, ни самого Хозяина. Может быть, всё что было только приснилось ей?
Дженни оглянулась в отчаянии. Должно же быть хоть что-то, хоть какой-то знак, что ей это не приснилось! Но нет, только их с Гальтом шаги эхом отдавались в тишине коридора.
Он сам не заметил, как назвал её так. И смутился. Потом вспомнил, что она одна там. А он… Он очень многое должен был. Неуклюжий увалень. И всё-таки заботится о ком то было таким счастьем.
Альберта вдруг осенило. Он понял, что должен был сделать и не сделал. Но лучше поздно, чем никогда. Он взял несколько книг, позвал служанку и приказал перенести постельное бельё и несколько его вещей в комнату соседнюю с рыжеволосой гостьей. Если что-то случится. Если ей вдруг понадобится помощь, он всегда будет рядом. Ей даже не придётся звонить в колокольчик. А ещё пришло время заказать ей платья и привести в порядок те что были. Он плохой Хозяин и он понятия не имеет, как сделать подарок так, чтобы она не обиделась и приняла. И всё же он попытается. Должен попытаться.
Альберт попросил пригласить портного. Служанка только удивлённо посмотрела на него, но подчинилась. Если слуги и видели даже, что с ним творится что-то не то, то виду не выказали. Они жили так уже шесть лет, долгих шесть лет. Сосуществовали. Слуги терпели его рядом, посмеиваясь за спиной, а они исправно платил им жалование. И всё. Он толком и не знал о них ничего, погружённый как в кокон, в своё горе. Но сейчас он словно постепенно пробуждался. И это было так странно и больно.
- Господин Дарроуз, вы звали меня? – Портной – нескладный, сутулый человечек, выглядел старше своих лет.
- Да, я хотел… - Альберт смешался. Он никогда не умел разговаривать. «Дурак!», - обругал он себя мысленно, но это не помогло. Он не знал с чего начать. Потом всё таки решился. – Мне нужно пошить одежду для девушки.
- Для девушки? – Портной выпучил глаза, словно он попросил пошить одежду для безымянной твари с границы.
- Да, для моей хорошей знакомой. Это будет ей подарок.
- Ага. Ну да. Хорошо. Я понял. А что нужно?
- Платья, плащи, шляпки, словом, всё что нужно девушке.
- Полный гардероб? Но, помилуйте, это шьётся очень долго. Несколько недель.
- У меня нет нескольких недель, - Альберт вздрогнул, вспомнив, что совсем скоро с глаз Дженни снимут повязку и она уедет отсюда и никогда больше не вспомнит о Хозяине. И всё же он не мог и не хотел, чтобы она видела его. Вспоминала, смеялась или благодарила. Ничего не надо. Он справится сам. – Мне нужен весь гардероб до конца недели.
Прода от 24.06.2022, 16:19
- Но как же так? Это невозможно! – Портной выглядел жалко. Альберт не понимал в этих вещах и никогда ими не интересовался. Наверное, в другом городе можно было бы найти и того, кто согласился бы сшить быстрее. Наверное, надо было бы попросить раньше. Но он не знал. И всё-таки хотел всё исправить.
- Возьмите готовое платье.
- А фасоны как же? А шляпки? А размер?
Альберт только вздохнул.
- Возьмите то, что сейчас носят, любой фасон. Размер потом подгоним. Мне нужно срочно.
Дженифер в любом платье будет выглядеть прекрасно. Настолько, что при воспоминании о ней в груди захолонуло.
Портной ушёл, а он всё стоял и смотрел в окно. Серый мир, омытый дождём. А в душе жила радость, окрашивая всё вокруг радужными красками. Он стоял тихо и всё равно едва услышал робкий звук колокольчика. Это Дженни, это она зовёт его.
Он сделал несколько шагов вперёд. И робость, какая то странная, бестолковая овладела им. А что он ей скажет? Как придёт? Снова лгать, пытаться что-то придумать? Но это противно ему!
И всё же Альберт шагнул вперёд. Она зовёт, она просит. И какая ему разница, для чего.
Он постучал в дверь. Тишина, а потом робкое.
- Войдите.
Он вошёл, шагнул как в омут.
- Я… - Она начала робко, но потом голос окреп, - хотела попросить попить.
- Я сейчас принесу, - сказал он быстрее чем подумал. И чтобы не возникло вопросов, - Я просто мимо проходил.
Она, наверное, не поверила, потому что скорчила милую гримасу. Совсем взрослая, но в сущности такой ребенок. И поэтому тоже он не мог ничего сказать. Он годился ей в отцы. Если он был старше Камелии, то Дженни… Альберту даже самому стало страшно. Совсем уже старый, а у неё вся жизнь впереди ещё.
Он тихо вышел и направился на кухню. На обратном пути он пытался посчитать сколько у него ещё осталось времени. И по всему выходило, что совсем немного. Это и радовало, ведь Дженни выздоровеет наконец. И пугало.
- Вот вода, - он протянул ей кружку с водой.
- Спасибо, - она взяла воды, выпила, а потом в упор спросила. – Зачем вы это делаете, Хозяин?
- Что делаю?
- Помогаете мне.
- Мне так нравится, - дурацкая фраза. Но что он ещё мог ответить? Дженни замолчала, словно обдумывая. Потом, наконец, заговорила.
- Вы можете сказать, какие мои вещи уцелели?
- Не беспокойтесь о вещах, - он не мог ей сказать, во всяком случае не сейчас. Дурацкие приличия. Он мог бы открыться, он думал об этом. Как друг семьи он попытался бы помочь ей всем, что нужно. Но приняла бы она его помощь? Всё так запуталось, что он сам не знал, что стоит делать.
Назвать её рыжеволосым солнцем и попросить не уходить? А в ответ услышать смех. Он слишком хорошо помнил Камелию и другого лица Дженни просто не выдержал бы. Нет. Так будет лучше.
Она вздохнула. Хотела что то сказать, но промолчала, а потом всё-таки спросила.
- А вы не видели, там был мужской портрет, в моих вещах… - Она смешался.
На сердце стало жарко и больно одновременно. Он понял о чьём портрете она говорила.
- А что за портрет? Чей? – Он должен знать.
- Друга семьи. Он дорог мне как память, - она равнодушно смотрела перед собой. Губы не дрожали. Он слишком мало знал девушек. Да нет же! Он вообще никого не знал, кроме неё и Камелии и всё-таки не мог сомневаться. Портрет ей действительно был дорог как память.
- Да мне попадался портрет, - ответил как можно равнодушнее, чувствуя, как превращается в камень, сердце. Наверное, это глупо, но он верил, что в его коллекции много камней, которые прежде были чьими-то сердцами, разбитыми и заледеневшими.
Он отошёл к окну. Скорее бы уже пришёл доктор и закончил бы эту пытку.
Прода от 28.06.2022, 18:29
Дженни
Ей было так странно и больно одновременно. Она не хотела думать об этом Хозяине. Наверное, он уже глубокий старик, чудак, который делает то, что хочет. А может наоборот – молодой ловелас, который хочет заполучить её в свои сети. А зачем? Она ведь не богатая невеста. Она упорно думала об Альберте, о том, каким она его помнила и знала. Но память услужливо подсовывала ему вместо него – Хозяина. Смутный образ, приходящий теперь во снах, весь состоящий из голосов и звуков. И ещё… Это было так глупо, но думая об Альберте, у неё словно накладывался один образ на другой, да так, что она не могла отличить один от другого. И Альберт и Хозяин для неё слились в одно. Но такого ведь не могло быть. Альберт мёртв!
Она заставила себя думать об этом. Хотя после того памятного дня, когда прочитала в газете о его смерти запретила себе считать его мёртвым. Он был жив для неё. И ещё поэтому она никогда не принимала ухаживания Гальта всерьёз. И вот теперь она твердила себе, что Альберт мёртв. А Хозяин – это просто Хозяин. Она уедет и никогда больше не увидит его, а увидев – не узнает. Она поступит так, потому что она – Старлинг. Она не будет просить его приезжать в гости и не будет напрашиваться сама, хотя очень хотелось бы…
Особенно утром, когда он пришёл, после того, как она позвонила в колокольчик. Пришёл и принёс воды. Она выпила всю воду до дна. Такой вкусной воды Дженни ещё никогда не пробовала. А ещё она спросила про портрет. И сразу поняла – Хозяин обиделся. А ей был жизненно важен этот портрет. Она цеплялась за него, как за последнюю надежду, как за крохи уходящей в никуда жизни. Всё было так просто. Ну зачем, зачем она встретила его?
- Я положу портрет к вашим вещам и отдам, когда вы будете уезжать. – Он ответил равнодушно и всё же ей показалась боль в голосе. Но она не могла видеть, не могла…
Они помолчали ещё несколько долгих минут. Хотелось попросить его почитать о чём-то, поговорить о книгах, о чём угодно, хоть описать погоду за окном. Но ей было неудобно. Проклятая гордость Старлингов мешала.
И когда он ушёл, она слышала каждый звук. И как скрипнула, закрываясь дверь, Дженни вдруг разом словно обмякла и откинулась на подушки. Боже, ну почему это так тяжело? Почему нет такого мира, где люди всегда говорят то, что думают и умеют читать мысли друг друга, так чтобы не было недопонимания? Почему нельзя жить так, как хочешь, как чувствуешь желание, а не делать вид, что счастлив и доволен, когда всё внутри разрывается от боли.
Она перевернулась на бок, накрылась с головой одеялом и постаралась забыться.
А наутро пришёл доктор. Она поняла это ещё по шагам. Они не принадлежали Хозяину, но были явно мужскими. Вот мужские от женских за время своей вынужденной слепоты она научилась отличать.
- Добрый день, госпожа. Как вы себя чувствуете?
- Хорошо, спасибо. – Она ответила коротко. Чтобы доктор не заметила, что она не очень рада его приходу. Почему – сама сказать не могла, а признаться себе в том, о чём она думала, было стыдно даже себе.
- Ну так а что тогда госпожа такая невесёлая? Выше нос! – Доктор говорил бодрым голосом. – Сейчас я осмотрю ваши глаза. И если они в порядке, сниму повязку раньше.
Он подошёл, дотронулся до повязки.
- Сейчас будет светло и ярко с непривычки. Не открывайте пока глаза.
Дженни кивнула. И тогда доктор разом сдёрнул повязку с лица. Она зажмурила глаза что было силы. Но яркий свет всё равно проникал внутрь, под веки, заставляя глаза слезиться. Слёзы текли сами. А доктор дотронулся до глаз, потом провёл ещё какие-то манипуляции. Было не больно, но странно. Так словно она вновь почувствовала отрезанную руку.
Прода от 01.07.2022, 16:50
- Ну да. Как я и думал, глаза в полном порядке. Можете начинать понемногу смотреть на свет Божий, - он добродушно усмехнулся. Дженни приоткрыла глаза и сквозь слёзы разобрала размытую фигуру доктора. – Ну всё. Вы здоровы. Я тогда оставлю пару бутылей со снадобьями для поддержания сил, на столике и записку как принимать. И пойду пожалуй.
- До свидания, - она даже обрадовалась, что доктор уходит.
Посидела на кровати привыкая к новым, уже забытым ощущениям и вдруг услышала знакомые шаги. Она даже затаила дыхание. Зайдёт он или нет? Она готова была просить и умолять, чтобы зашёл и в то же время не стала бы разговаривать, если бы он сейчас был здесь. Она не хотела его видеть. Не хотела!
- Ну что, господин Майз, как она? – Она узнала такой до боли знакомый голос. И говоривший был совсем рядом. Стоило только сделать пару шагов и открыть дверь. Но она боялась до ужаса.
- Всё прекрасно. Ваша находка совсем здорова. Есть у неё здесь родственники или друзья?
- Есть. Господин Гальт.
- А ну тогда замечательно. Я тогда буду сегодня в городе и скажу, чтобы прислал за ней экипаж. И передам счёт.
- Счёт я оплачу сам.
- Вот как! – В голосе доктора послышалось удивление, а шаги постепенно начали удаляться. – Что-ж хорошо. Я оставлю тогда счёт вам.
Голоса стихли. Он оплатит её лечение! Но она ведь не просила! Как она возместит ему всё? Этому чужому человеку, который внезапно стал ей самым близким, ближе Гальта. Что же ей делать?
Время после ухода доктора казалось растянулось невероятно. Минуты казались часами, а часы превращались в дни. Она боялась себе признаться, что вот сейчас прямо хочет выскочить из комнаты и броситься искать Хозяина по этому огромному дому. Но что она ему скажет? И в этом было всё дело. Мысли сводили с ума и кажется, она даже задремала, забывшись каким-то зыбким сном.
Но потом встряхнулась, встала с постели и медленно прошлась до окна и обратно, чтобы размять ноги. Конечно, она должна быть счастлива, ведь она снова видит и скоро сможет сама заработать себе на жизнь и стать независимой. И уж тогда-то она обязательно вернётся сюда, чтобы вернуть все деньги, отданные доктору и просто вернуться…
Так было легче. Думать, что она придёт когда-нибудь потом, не сейчас. Она бездумно посмотрела в окно. Всё-таки снова видеть было прекрасно. Яркий мир, омытый дождём радовал глаз. А деревья рядом с домом просто восхищали. Какие огромные, просто настоящие великаны! Здесь необыкновенно красиво. Интересно, Альвенбурк хотя бы вполовину так красив?
Дженни хотела уже отойти от окна, когда увидела экипаж. Он медленно катил по аллее, заросшей травой. Такой помпезный, красивый, обтянутый белой бархатной тканью, и такой невыносимо чужой здесь. И на сердце вдруг стало тяжело, как никогда раньше. Ну почти никогда. Она догадывалась, нет даже знала, кому принадлежал этот экипаж. И от этого знания становилось тяжело на душе.
Она отошла от окна и села на кровать, с тоской думая, как быстро за ней придут. Конечно, она ещё не до конца выздоровела. Но просить о том, чтобы её оставили здесь – не имела права. Но хотела, безумно хотела. Несколько минут сумасбродства, когда хотелось встать и выйти или отказать Гальту или… Стук в дверь прервал раздумья.
- Войдите.
Глава 6
Она повернулась к двери с безумной надеждой, что вот сейчас войдёт тот, кого она звала Хозяином. Войдёт и попросит не уезжать. Но нет, это был кузен. Такой, каким она помнила его пару лет назад. Несомненной красивый, но до приторности слащавый и самоуверенный.
- Здравствуй, Дженифер. Ну как ты себя чувствуешь?
Он шагнул к ней с тонкой улыбкой на лице. Вроде бы он действительно был рад её видеть и действительно волновался за неё. А на сердце становилось только тяжелее.
- Всё хорошо, - она тоже вежливо улыбнулась ему. Вроде кузен, вроде давно знакомы и всё-таки сейчас Дженни чувствовала себя неуютно, как будто общается с чужим человеком. И ещё этот взгляд его. Гальт смотрел на неё с неприкрытом восторгом. Слишком уверенный. Опять ведь будет настойчиво приглашать замуж. А ей этого совсем не хотелось. Теперь – ещё больше, чем раньше.
- За то время, что мы не виделись ты превратилась в красавицу, - Гальт шагнул к ней и галантно прижался к её руке губами. А Дженни едва сдержала порыв выдернуть руку. Словно она предаёт этим невинным жестом что-то очень дорогое, или кого-то.
Но вот Гальт выпрямился.
- Если ты готова к путешествию, то госпожа Ревёр ждёт тебя.
- Готова, - кивнула Дженни.
- Вот и хорошо.
Кузен развернулся и направился прочь из комнаты, уверенный, что она пойдёт за ним. Она и пошла. Правда, с непривычки, ноги плохо слушались её. Но беспокоить Гальта по такой ерунде… Нет! Она сцепила губы и направилась за ним, по пути машинально вытирая руку, до которой он дотронулся губами. Словно она испачкала руку.
По пути им не встретился ни один человек. Имение словно вымерло. Ни слуг, ни самого Хозяина. Может быть, всё что было только приснилось ей?
Дженни оглянулась в отчаянии. Должно же быть хоть что-то, хоть какой-то знак, что ей это не приснилось! Но нет, только их с Гальтом шаги эхом отдавались в тишине коридора.
