Однако в присутствии Варды, конечно, не было сказано единого лишнего слова. Феоктист искусно навел разговор на предстоящую поездку в Херсонес, от которой Варда и его жена столь многого ожидали. Они проговорили долго, после чего хозяин дома извинился и отлучился по своим делам, оставив гостя в обществе жены.
После нескольких мгновений молчания Феано тихо спросила:
- Ну, что?..
Феоктист поднялся, с суровым и решительным видом. Феано поняла, что он накопал даже больше, чем рассчитывал.
- Пойдем в твою комнату. Муж сейчас в кабинете? - уточнил он.
- Да, в тавлинии. У него там и спальня, когда мы спим раздельно.
Брат и сестра быстро покинули триклиний и направились в супружескую спальню. Войдя последним, Феоктист плотно закрыл дверь. Они оба сели.
- Первое, - сказал Феоктист, подняв на сестру кристально-голубые глаза. - Спрашивала ли ты мужа, кто такие его двоюродные братья Мартинаки, которые живут в Миласе?
- Нет...
Феано мотнула головой.
- Ты, конечно, помнишь, что Мартинаки в родстве с прежней императорской династией. Но, как удалось выяснить моим асикритам*, они в родстве также и с правителями этого города. Не с нынешним эпархом*, конечно... а с потомками прежнего.
- Антиоха Перекреста? - воскликнула Феано. - Стало быть, они наша родня?..
- Византийская знать многократно женится между собой. Тут нет ничего удивительного. Но в нашем случае, дорогая сестра, это может значить очень много...
Феоктист извлек из складок одеяния длинный свиток. Щелкнул по нему лощеным ногтем.
- Мои помощники выяснили все, что было можно, про Антиоха Перекреста... и то, что говорится в свитках Леонида Мелита, подтвердилось. Он потомок царицы Артемисии. Мы ее потомки, - с ударением сказал евнух. - И даже если бы это было не так, мы потомки тирана Миласа. А через Мартинаков теперь еще и породнились с императорами!
Феано взволнованно поднялась, расправила платье и опять села.
- Думаю, в Византии немало семей, которые могли бы похвалиться не худшей родословной.
- Без сомнения, - согласился брат. - Однако большинство этих аристократов слишком ленивы и нелюбопытны, чтобы всерьез интересоваться подобными вещами. И, уж конечно, немногие могут похвалиться таким талантом, как у тебя.
Они посмотрели друг другу в глаза.
- Ты ведь не думаешь, что это у меня от дьявола? - спросила Феано.
- Нет, - серьезно ответил Феоктист. Потом улыбнулся. - Не больше, чем твой ум и женская прелесть. Дьявол ничего не созидает, не так ли? Лишь искажает то, что даровано Господом. А эта твоя ясновидческая способность врожденная - или с самого детства.
Он помолчал.
- К тому же, ты ведь никогда не занималась ворожбой и даже не гадала о суженом, как делают многие девицы.
«Однако и особенной силы во мне больше, чем во всех этих девицах», - подумала Феано.
Феано глубоко вздохнула и провела рукой по лицу, надеясь, что ее смятение не слишком заметно. Она взяла у брата свитки и, поискав глазами тайник, убрала в ларь с постельным бельем. Все равно Варда туда никогда сам не заглядывал.
- А твои помощники, случаем, не заезжали к нам? Ведь из Миласа им как раз по пути. Ты их не просил?
- Ты про яму? - догадался брат. Он потер лоб и вдруг помрачнел. - Феано, я отдельно попросил их посмотреть на том поле за церковью... и, если только они не ошиблись, там больше ничего нет. Я как раз хотел тебя предупредить.
- Как ничего нет?.. Может быть, эту яму видно не каждому... ну, как тот дом Питфея Гефестиона на Крите, где я нашла первый ящик с записками? Ведь даже отец ничего не заметил после наших с Эйриком раскопок!
- Может быть, - согласился Феоктист. - Однако куда вероятнее другое. Кто-то шпионил за тобой или за мной, а потом закончил твою работу, вытащив все оставшиеся сокровища. А яму засыпал.
Феано похолодела.
- Кого-нибудь из слуг или рабов подкупили?..
Феоктист только пожал плечами. Ему, опытному царедворцу, было к подобному не привыкать.
- Прочти это, - велел он, показав на ларь с бельем, куда Феано припрятала папирусы. - Но мужу не рассказывай.
Феано неожиданно рассердилась.
- Не слишком ли долго я это скрывала от тех, кто вправе узнать первым?.. Наш отец, а теперь еще мой муж!
Евнух подался к ней, глядя в лицо. Его глаза сверкнули непривычным холодным блеском.
- Некоторые тайны, Феано, приходится хранить всю жизнь, и именно от самых близких! Даже странно, что тебе нужно это объяснять! Отцу, возможно, мы скажем позднее, - задумчиво прибавил он, - а вот Варде Мартинаку никак нельзя.
Феоктист помолчал.
- Мне не нравится, что происходит при дворе. Зреет недовольство императором. То, что происходит в Большом дворце, почти никогда мне не нравится, уж таково это гиблое место, - евнух улыбнулся, - но сейчас в особенности. Много сторонников у Михаила Травла - ты знаешь, это тот самый косноязычный простолюдин, который помог нашему Льву прийти к власти и который теперь сидит в тюрьме за свои интриги. Думаю, его приговорят к смерти. Но много кто может этим воспользоваться.
- Ты хочешь сказать, что Варда может быть замешан... в заговоре против светлейшего Льва?.. Но мой муж никогда не занимался политикой, и даже не служил при дворе! И его не привлекает высшая власть! Он умный человек и понимает, что это такое!
- Тише!.. Мое мнение таково, что ты еще плохо знаешь своего мужа, - заметил Феоктист.
Феано фыркнула и сердито отвернулась.
- Наверное, недостаточно. Мы еще совсем недолго женаты. Но он не заговорщик - у Варды и без этого хлопот полон рот. Может, кто-то другой из Мартинаков способен умышлять на василевса... но, в таком случае, мой долг предупредить Варду об опасности.
- Если сумеешь его предупредить, не сказав лишнего, то пожалуй, - наконец согласился брат.
Оба встали с места. Феоктист вдруг забеспокоился; выглянул в полукруглое окно, хотя во дворе было пусто. Подошел к двери и прислушался.
- Как будто никого... Мне пора, Феано. Но ты будь начеку.
Феоктист торопливо поцеловал ее и вышел, чтобы попрощаться с хозяином.
Варда еще долго был занят. А Феано, управившись с обычными вечерними делами, вернулась в спальню. Она быстро проглядела свитки, принесенные братом. Это и вправду была родословная Мелитов, четко прорисованное тушью древо, с именами и пояснениями на отдельных листах. Феано поглубже спрятала свитки, ощущая все более сильную вину перед мужем; и решилась долее не откладывать объяснение.
Ночью, однако, Варда был не расположен говорить - он пришел и без единого слова занялся с ней любовью, после чего заснул. А с утра, как он сказал, у него были уроки фехтования и стрельбы из лука на старом ипподроме Святого Маманта: там упражнялись возницы квадриг, борцы и гимнасты перед выступлением на главном ипподроме. Почему-то муж стыдился брать такие уроки дома, и Феано своих достижений не показывал.
Однако, когда он вернулся, у Феано не осталось сомнений, чем Варда был занят: его темная шерстяная туника и обе нижние рубашки пропитались потом, а на плечах и боках мужа, когда он стал раздеваться, Феано увидела свежие синяки. Феано распорядилась приготовить мужу горячую ванну, а потом сострадательно смазала все синяки хиосской мазью.
Вечером супруг был особенно ласков с ней. А когда они легли спать, Феано сказала, что хочет ему кое в чем признаться.
Улыбка вмиг исчезла с его лица, выражение сделалось холодным и жестким.
- Я тебя слушаю.
Феано соскользнула с кровати и первым делом подошла к ларю с бельем. Она вытащила Феоктистовы свитки. Варда взял и рассмотрел их в полнейшем изумлении.
- Что это такое?..
Он явно ожидал чего-то совсем иного.
И Феано рассказала - ту полуправду, которую могла представить на его суд. Она сказала, что случайно отыскала в поместье Мелитов сокровища и записи своего предка, Леонида Мелита, и попросила брата разобраться с ними. И вот итог его трудов. Феоктист принес ей эти свитки позавчера...
Зеленые глаза мужа опять изумленно расширились; потом сузились.
- Ты одна нашла этот клад?
- Нет, не одна. Мне помогли.
- Понятно.
На несколько мгновений воцарилось ледяное молчание. Но потом Варда милостиво кивнул: теперь он, по крайней мере, мог быть уверен, что телесно жена ему не изменяла.
- Покажи мне все эти вещи.
- Пойдем.
Феано набросила халат и взяла свечу. По длинной галерее они прошли в кладовую, которая располагалась в пристройке слева, у конюшни. Феано показала Варде свой зеленый сундук.
- Он тяжелый, - предупредила она. - И лучше пусть стоит тут. Ни к чему посторонним видеть.
Варда сверкнул глазами; потом приподнял сундук. Он мог бы его поднять и унести, хоть и с усилием. Однако затем поставил обратно.
- Ты права.
Варда отомкнул нехитрый замок и, присев на корточки, долго самозабвенно изучал древние монеты и печати. Несколько монет он все-таки взял, зажав в кулаке. После чего захлопнул крышку сундука и поднялся.
- Почему ты так долго молчала?..
- Я не хотела говорить, пока не выясню все до конца, - ответила она.
Варда кивнул. Конечно же, он понял и то, что жена не хотела лишний раз напоминать об Эйрике.
Однако, когда они вернулись в постель, Варда притянул ее к себе и обнял одной рукой.
- Я благодарен тебе, что ты созналась.
Он погладил Феано по плечу и поцеловал в макушку.
- Самое скверное, когда ты никому не можешь доверять, даже в собственном доме.
Феано содрогнулась.
- Это правда. И что ты теперь будешь делать?..
- Пока? То же, что и намеревался. Ты, кажется, боишься, что я в заговоре против императора, - тут Варда рассмеялся, а по коже Феано прошел озноб. - Но я бы этим заниматься никогда не стал. Есть древняя греческая мудрость: каждый новый тиран может оказаться хуже предыдущего. Я бы ничего не выиграл, если бы Льва свергли или убили. И я не завидую тому, кто держит на своих плечах империю, кто бы он ни был!
Феано прижалась к мужу, благодарная за эту встречную откровенность. И она радовалась, что верно поняла его. Они уснули в объятиях друг друга.
Время, оставшееся до Рождества, пролетело незаметно, в радостных предпраздничных заботах. Феано пригласила отца и сестру провести рождественский вечер с ней и Вардой, и патрикий Мелит охотно согласился. Феоктист, как она знала, был обязан состоять при василевсе.
Рождественскую службу собирались посетить, разумеется, в Софии. Патрикий Мелит с Анной пришли еще днем, и Анна взялась помогать старшей сестре украшать триклиний; а отец Феано и его зять шутили друг с другом и смеялись. Настроение у всех было прекрасное.
А когда сели обедать, Феано внезапно ощутила сильнейшую тревогу. Будто черное облако опустилось, застив ей свет и смеющиеся лица родных...
- Феано, что с тобой?
Отец первым заметил ее состояние.
Молодая женщина схватилась за край стола, борясь с дурнотой.
- Мы не должны идти сегодня на службу в Софию, - не своим голосом проговорила она. - Случится что-то ужасное! Отец, Варда... слышите?..
- Да, - первым откликнулся патрикий Мелит. Варда потрясенно глядел на них обоих - но патрикий не обратил внимания: он знал, когда его дочь стоит послушать.
- Мы все останемся дома. Я приказываю, - с силой заключил Роман Мелит, обведя взглядом остальных. И никто не посмел возразить.
Этим вечером, во время торжественного богослужения, в храме Святой Софии был убит император.*
* Асикрит - писец, секретарь.
* Эпарх - градоначальник.
* Исторический факт.
Патрикий Мелит с Анной переночевали под кровом Мартинаков, послав домой слугу с предупреждением. Никто доподлинно не знал, что должно случиться, даже сама провидица. Варда с женой спали плохо - единственное окно спальни вело во внутренний двор, но им казалось, что на улицах что-то слишком шумно, даже для праздничной ночи. Утром чуть свет они были на ногах.
Едва семья собралась в триклинии, явился Феоктист. Он прискакал верхом, что было совсем на него не похоже; и по его виду стало понятно, что евнух не сомкнул глаз всю ночь.
- Еще не слышали?.. Сегодня об этом будут звонить во все колокола. Император убит.
Трясущимися руками Феоктист принял из рук Феано кубок с горячим вином. Осушив его, евнух немного пришел в себя.
- Чудовищно... Даже для нашего государства, видавшего всякое. Василевса прикончили прямо во время литургии в соборе, вооруженные люди прорубились к нему сквозь охрану и свиту. Я был... Я был совсем рядом, но что я мог бы сделать?
Феоктист перевел дыхание.
- Я сбежал из храма и вернулся во дворец. Некоторые из тех, кто бежал со мной, тоже вернулись. Но потом я бросил все и помчался к вам.
Ни один не решился больше высказываться. Феано приказала подавать на стол, но никому кусок в горло не лез. Феоктист, который ничего не ел больше половины суток, с мрачным видом крошил ячменную лепешку. Потом произнес:
- Надо послать человека на Августейон, послушать новости.
Так и сделали. Еще прежде того в уши им ударил колокольный звон, скорбная разноголосица: великой Софии вторили малые храмы, оповещая православный народ о безвременной кончине государя. Вернувшийся с форума слуга принес еще худшие подробности случившегося. Над телом императора злодейски надругались, разрубив на куски и утопив их в общественной уборной...
- Кто же это сделал? - воскликнул бледный Роман Мелит. - Кто преступники? Это главное!
Слуга рукавом утер со лба пот и отдышался.
- Михаил... Травл, - заикаясь, ответил он. - Его освободили из тюрьмы. И говорят, что Михаил Травл уже не преступник... Что он наш новый император!
Несколько мгновений все молчали как громом пораженные. Потом у Романа Мелита вырвался недоверчивый смех.
- Вот, значит, как?
Феано быстро взглянула на брата. Феоктист казался менее удивленным, чем другие. И самым спокойным и собранным, хотя очень осунулся за эту ночь.
- Я должен вернуться в Большой дворец, - сказал он.
- Нет! - вырвалось у Феано. - Это опасно!
- Тебе и обо мне было видение?..
Сестра мотнула головой.
- Тогда я должен. Если Михаил Косноязычный и вправду наш новый василевс, нельзя навлечь на себя подозрения. Такие, как он, не медлят с расправой над неугодными.
Феоктист дожевал свою лепешку, выпил еще один кубок вина и схватил со стула плащ.
Патрикий Мелит, онемевший при виде такой готовности выразить преданность бесчестному узурпатору, наконец очнулся и шагнул к сыну.
- И тебе не противно?..
Феоктист рассмеялся.
- Не унижай меня, отец, подобными вопросами. Я это делаю ради всех нас. Ты, к счастью для себя, в последний год при дворе почти не появлялся. Ты, Варда, тоже, - он обвел взглядом притихших домашних. - А меня там знают слишком хорошо.
Он надел свой бурый плащ, покрыл голову большим капюшоном; и сделался похож на молодого монаха-подвижника. Феано бросилась к брату и обняла его. Следом и патрикий Мелит обнял сына и благословил.
Феоктист слабо улыбнулся всем и, повернувшись, скрылся в дверях. Скоро со двора донесся топот копыт его коня.
Патрикий Мелит с младшей дочерью оставались у Мартинаков еще целый день. Конечно, никто не находил себе места от беспокойства. А под вечер к ним постучался незнакомый юноша - не евнух, но тоже с чистым лицом и ясным взглядом.
- Я асикрит Евсевий. Феоктист Мелит, мой господин, просил вас не тревожиться о нем, - сказал он.
Лицо молодого асикрита было бледно, но дышало решимостью. Феано догадалась, что это один из помощников брата, которых Феоктист посылал в Милас.
После нескольких мгновений молчания Феано тихо спросила:
- Ну, что?..
Феоктист поднялся, с суровым и решительным видом. Феано поняла, что он накопал даже больше, чем рассчитывал.
- Пойдем в твою комнату. Муж сейчас в кабинете? - уточнил он.
- Да, в тавлинии. У него там и спальня, когда мы спим раздельно.
Брат и сестра быстро покинули триклиний и направились в супружескую спальню. Войдя последним, Феоктист плотно закрыл дверь. Они оба сели.
- Первое, - сказал Феоктист, подняв на сестру кристально-голубые глаза. - Спрашивала ли ты мужа, кто такие его двоюродные братья Мартинаки, которые живут в Миласе?
- Нет...
Феано мотнула головой.
- Ты, конечно, помнишь, что Мартинаки в родстве с прежней императорской династией. Но, как удалось выяснить моим асикритам*, они в родстве также и с правителями этого города. Не с нынешним эпархом*, конечно... а с потомками прежнего.
- Антиоха Перекреста? - воскликнула Феано. - Стало быть, они наша родня?..
- Византийская знать многократно женится между собой. Тут нет ничего удивительного. Но в нашем случае, дорогая сестра, это может значить очень много...
Феоктист извлек из складок одеяния длинный свиток. Щелкнул по нему лощеным ногтем.
- Мои помощники выяснили все, что было можно, про Антиоха Перекреста... и то, что говорится в свитках Леонида Мелита, подтвердилось. Он потомок царицы Артемисии. Мы ее потомки, - с ударением сказал евнух. - И даже если бы это было не так, мы потомки тирана Миласа. А через Мартинаков теперь еще и породнились с императорами!
Феано взволнованно поднялась, расправила платье и опять села.
- Думаю, в Византии немало семей, которые могли бы похвалиться не худшей родословной.
- Без сомнения, - согласился брат. - Однако большинство этих аристократов слишком ленивы и нелюбопытны, чтобы всерьез интересоваться подобными вещами. И, уж конечно, немногие могут похвалиться таким талантом, как у тебя.
Они посмотрели друг другу в глаза.
- Ты ведь не думаешь, что это у меня от дьявола? - спросила Феано.
- Нет, - серьезно ответил Феоктист. Потом улыбнулся. - Не больше, чем твой ум и женская прелесть. Дьявол ничего не созидает, не так ли? Лишь искажает то, что даровано Господом. А эта твоя ясновидческая способность врожденная - или с самого детства.
Он помолчал.
- К тому же, ты ведь никогда не занималась ворожбой и даже не гадала о суженом, как делают многие девицы.
«Однако и особенной силы во мне больше, чем во всех этих девицах», - подумала Феано.
Феано глубоко вздохнула и провела рукой по лицу, надеясь, что ее смятение не слишком заметно. Она взяла у брата свитки и, поискав глазами тайник, убрала в ларь с постельным бельем. Все равно Варда туда никогда сам не заглядывал.
- А твои помощники, случаем, не заезжали к нам? Ведь из Миласа им как раз по пути. Ты их не просил?
- Ты про яму? - догадался брат. Он потер лоб и вдруг помрачнел. - Феано, я отдельно попросил их посмотреть на том поле за церковью... и, если только они не ошиблись, там больше ничего нет. Я как раз хотел тебя предупредить.
- Как ничего нет?.. Может быть, эту яму видно не каждому... ну, как тот дом Питфея Гефестиона на Крите, где я нашла первый ящик с записками? Ведь даже отец ничего не заметил после наших с Эйриком раскопок!
- Может быть, - согласился Феоктист. - Однако куда вероятнее другое. Кто-то шпионил за тобой или за мной, а потом закончил твою работу, вытащив все оставшиеся сокровища. А яму засыпал.
Феано похолодела.
- Кого-нибудь из слуг или рабов подкупили?..
Феоктист только пожал плечами. Ему, опытному царедворцу, было к подобному не привыкать.
- Прочти это, - велел он, показав на ларь с бельем, куда Феано припрятала папирусы. - Но мужу не рассказывай.
Феано неожиданно рассердилась.
- Не слишком ли долго я это скрывала от тех, кто вправе узнать первым?.. Наш отец, а теперь еще мой муж!
Евнух подался к ней, глядя в лицо. Его глаза сверкнули непривычным холодным блеском.
- Некоторые тайны, Феано, приходится хранить всю жизнь, и именно от самых близких! Даже странно, что тебе нужно это объяснять! Отцу, возможно, мы скажем позднее, - задумчиво прибавил он, - а вот Варде Мартинаку никак нельзя.
Феоктист помолчал.
- Мне не нравится, что происходит при дворе. Зреет недовольство императором. То, что происходит в Большом дворце, почти никогда мне не нравится, уж таково это гиблое место, - евнух улыбнулся, - но сейчас в особенности. Много сторонников у Михаила Травла - ты знаешь, это тот самый косноязычный простолюдин, который помог нашему Льву прийти к власти и который теперь сидит в тюрьме за свои интриги. Думаю, его приговорят к смерти. Но много кто может этим воспользоваться.
- Ты хочешь сказать, что Варда может быть замешан... в заговоре против светлейшего Льва?.. Но мой муж никогда не занимался политикой, и даже не служил при дворе! И его не привлекает высшая власть! Он умный человек и понимает, что это такое!
- Тише!.. Мое мнение таково, что ты еще плохо знаешь своего мужа, - заметил Феоктист.
Феано фыркнула и сердито отвернулась.
- Наверное, недостаточно. Мы еще совсем недолго женаты. Но он не заговорщик - у Варды и без этого хлопот полон рот. Может, кто-то другой из Мартинаков способен умышлять на василевса... но, в таком случае, мой долг предупредить Варду об опасности.
- Если сумеешь его предупредить, не сказав лишнего, то пожалуй, - наконец согласился брат.
Оба встали с места. Феоктист вдруг забеспокоился; выглянул в полукруглое окно, хотя во дворе было пусто. Подошел к двери и прислушался.
- Как будто никого... Мне пора, Феано. Но ты будь начеку.
Феоктист торопливо поцеловал ее и вышел, чтобы попрощаться с хозяином.
Варда еще долго был занят. А Феано, управившись с обычными вечерними делами, вернулась в спальню. Она быстро проглядела свитки, принесенные братом. Это и вправду была родословная Мелитов, четко прорисованное тушью древо, с именами и пояснениями на отдельных листах. Феано поглубже спрятала свитки, ощущая все более сильную вину перед мужем; и решилась долее не откладывать объяснение.
Ночью, однако, Варда был не расположен говорить - он пришел и без единого слова занялся с ней любовью, после чего заснул. А с утра, как он сказал, у него были уроки фехтования и стрельбы из лука на старом ипподроме Святого Маманта: там упражнялись возницы квадриг, борцы и гимнасты перед выступлением на главном ипподроме. Почему-то муж стыдился брать такие уроки дома, и Феано своих достижений не показывал.
Однако, когда он вернулся, у Феано не осталось сомнений, чем Варда был занят: его темная шерстяная туника и обе нижние рубашки пропитались потом, а на плечах и боках мужа, когда он стал раздеваться, Феано увидела свежие синяки. Феано распорядилась приготовить мужу горячую ванну, а потом сострадательно смазала все синяки хиосской мазью.
Вечером супруг был особенно ласков с ней. А когда они легли спать, Феано сказала, что хочет ему кое в чем признаться.
Улыбка вмиг исчезла с его лица, выражение сделалось холодным и жестким.
- Я тебя слушаю.
Феано соскользнула с кровати и первым делом подошла к ларю с бельем. Она вытащила Феоктистовы свитки. Варда взял и рассмотрел их в полнейшем изумлении.
- Что это такое?..
Он явно ожидал чего-то совсем иного.
И Феано рассказала - ту полуправду, которую могла представить на его суд. Она сказала, что случайно отыскала в поместье Мелитов сокровища и записи своего предка, Леонида Мелита, и попросила брата разобраться с ними. И вот итог его трудов. Феоктист принес ей эти свитки позавчера...
Зеленые глаза мужа опять изумленно расширились; потом сузились.
- Ты одна нашла этот клад?
- Нет, не одна. Мне помогли.
- Понятно.
На несколько мгновений воцарилось ледяное молчание. Но потом Варда милостиво кивнул: теперь он, по крайней мере, мог быть уверен, что телесно жена ему не изменяла.
- Покажи мне все эти вещи.
- Пойдем.
Феано набросила халат и взяла свечу. По длинной галерее они прошли в кладовую, которая располагалась в пристройке слева, у конюшни. Феано показала Варде свой зеленый сундук.
- Он тяжелый, - предупредила она. - И лучше пусть стоит тут. Ни к чему посторонним видеть.
Варда сверкнул глазами; потом приподнял сундук. Он мог бы его поднять и унести, хоть и с усилием. Однако затем поставил обратно.
- Ты права.
Варда отомкнул нехитрый замок и, присев на корточки, долго самозабвенно изучал древние монеты и печати. Несколько монет он все-таки взял, зажав в кулаке. После чего захлопнул крышку сундука и поднялся.
- Почему ты так долго молчала?..
- Я не хотела говорить, пока не выясню все до конца, - ответила она.
Варда кивнул. Конечно же, он понял и то, что жена не хотела лишний раз напоминать об Эйрике.
Однако, когда они вернулись в постель, Варда притянул ее к себе и обнял одной рукой.
- Я благодарен тебе, что ты созналась.
Он погладил Феано по плечу и поцеловал в макушку.
- Самое скверное, когда ты никому не можешь доверять, даже в собственном доме.
Феано содрогнулась.
- Это правда. И что ты теперь будешь делать?..
- Пока? То же, что и намеревался. Ты, кажется, боишься, что я в заговоре против императора, - тут Варда рассмеялся, а по коже Феано прошел озноб. - Но я бы этим заниматься никогда не стал. Есть древняя греческая мудрость: каждый новый тиран может оказаться хуже предыдущего. Я бы ничего не выиграл, если бы Льва свергли или убили. И я не завидую тому, кто держит на своих плечах империю, кто бы он ни был!
Феано прижалась к мужу, благодарная за эту встречную откровенность. И она радовалась, что верно поняла его. Они уснули в объятиях друг друга.
Время, оставшееся до Рождества, пролетело незаметно, в радостных предпраздничных заботах. Феано пригласила отца и сестру провести рождественский вечер с ней и Вардой, и патрикий Мелит охотно согласился. Феоктист, как она знала, был обязан состоять при василевсе.
Рождественскую службу собирались посетить, разумеется, в Софии. Патрикий Мелит с Анной пришли еще днем, и Анна взялась помогать старшей сестре украшать триклиний; а отец Феано и его зять шутили друг с другом и смеялись. Настроение у всех было прекрасное.
А когда сели обедать, Феано внезапно ощутила сильнейшую тревогу. Будто черное облако опустилось, застив ей свет и смеющиеся лица родных...
- Феано, что с тобой?
Отец первым заметил ее состояние.
Молодая женщина схватилась за край стола, борясь с дурнотой.
- Мы не должны идти сегодня на службу в Софию, - не своим голосом проговорила она. - Случится что-то ужасное! Отец, Варда... слышите?..
- Да, - первым откликнулся патрикий Мелит. Варда потрясенно глядел на них обоих - но патрикий не обратил внимания: он знал, когда его дочь стоит послушать.
- Мы все останемся дома. Я приказываю, - с силой заключил Роман Мелит, обведя взглядом остальных. И никто не посмел возразить.
Этим вечером, во время торжественного богослужения, в храме Святой Софии был убит император.*
* Асикрит - писец, секретарь.
* Эпарх - градоначальник.
* Исторический факт.
Глава 16
Патрикий Мелит с Анной переночевали под кровом Мартинаков, послав домой слугу с предупреждением. Никто доподлинно не знал, что должно случиться, даже сама провидица. Варда с женой спали плохо - единственное окно спальни вело во внутренний двор, но им казалось, что на улицах что-то слишком шумно, даже для праздничной ночи. Утром чуть свет они были на ногах.
Едва семья собралась в триклинии, явился Феоктист. Он прискакал верхом, что было совсем на него не похоже; и по его виду стало понятно, что евнух не сомкнул глаз всю ночь.
- Еще не слышали?.. Сегодня об этом будут звонить во все колокола. Император убит.
Трясущимися руками Феоктист принял из рук Феано кубок с горячим вином. Осушив его, евнух немного пришел в себя.
- Чудовищно... Даже для нашего государства, видавшего всякое. Василевса прикончили прямо во время литургии в соборе, вооруженные люди прорубились к нему сквозь охрану и свиту. Я был... Я был совсем рядом, но что я мог бы сделать?
Феоктист перевел дыхание.
- Я сбежал из храма и вернулся во дворец. Некоторые из тех, кто бежал со мной, тоже вернулись. Но потом я бросил все и помчался к вам.
Ни один не решился больше высказываться. Феано приказала подавать на стол, но никому кусок в горло не лез. Феоктист, который ничего не ел больше половины суток, с мрачным видом крошил ячменную лепешку. Потом произнес:
- Надо послать человека на Августейон, послушать новости.
Так и сделали. Еще прежде того в уши им ударил колокольный звон, скорбная разноголосица: великой Софии вторили малые храмы, оповещая православный народ о безвременной кончине государя. Вернувшийся с форума слуга принес еще худшие подробности случившегося. Над телом императора злодейски надругались, разрубив на куски и утопив их в общественной уборной...
- Кто же это сделал? - воскликнул бледный Роман Мелит. - Кто преступники? Это главное!
Слуга рукавом утер со лба пот и отдышался.
- Михаил... Травл, - заикаясь, ответил он. - Его освободили из тюрьмы. И говорят, что Михаил Травл уже не преступник... Что он наш новый император!
Несколько мгновений все молчали как громом пораженные. Потом у Романа Мелита вырвался недоверчивый смех.
- Вот, значит, как?
Феано быстро взглянула на брата. Феоктист казался менее удивленным, чем другие. И самым спокойным и собранным, хотя очень осунулся за эту ночь.
- Я должен вернуться в Большой дворец, - сказал он.
- Нет! - вырвалось у Феано. - Это опасно!
- Тебе и обо мне было видение?..
Сестра мотнула головой.
- Тогда я должен. Если Михаил Косноязычный и вправду наш новый василевс, нельзя навлечь на себя подозрения. Такие, как он, не медлят с расправой над неугодными.
Феоктист дожевал свою лепешку, выпил еще один кубок вина и схватил со стула плащ.
Патрикий Мелит, онемевший при виде такой готовности выразить преданность бесчестному узурпатору, наконец очнулся и шагнул к сыну.
- И тебе не противно?..
Феоктист рассмеялся.
- Не унижай меня, отец, подобными вопросами. Я это делаю ради всех нас. Ты, к счастью для себя, в последний год при дворе почти не появлялся. Ты, Варда, тоже, - он обвел взглядом притихших домашних. - А меня там знают слишком хорошо.
Он надел свой бурый плащ, покрыл голову большим капюшоном; и сделался похож на молодого монаха-подвижника. Феано бросилась к брату и обняла его. Следом и патрикий Мелит обнял сына и благословил.
Феоктист слабо улыбнулся всем и, повернувшись, скрылся в дверях. Скоро со двора донесся топот копыт его коня.
Патрикий Мелит с младшей дочерью оставались у Мартинаков еще целый день. Конечно, никто не находил себе места от беспокойства. А под вечер к ним постучался незнакомый юноша - не евнух, но тоже с чистым лицом и ясным взглядом.
- Я асикрит Евсевий. Феоктист Мелит, мой господин, просил вас не тревожиться о нем, - сказал он.
Лицо молодого асикрита было бледно, но дышало решимостью. Феано догадалась, что это один из помощников брата, которых Феоктист посылал в Милас.
