- Ты уверена?
Жрец усмехнулся.
- Вот как ты, оказывается, думаешь о вашей светлой властительнице! Большинство вам подобных достаточно лишь слегка припугнуть, чтобы услышать всю правду!
Этель ощутила внезапный стыд. Приступ паники заставил ее забыть, как самоотверженно Амина возвращала к жизни двоих своих учеников. Она забыла и то, как царица мертвых, пролив свою кровь, воскресила египтян эпохи Рамсеса, один из которых сидел сейчас перед нею!
- Но даже... даже если такое решение для нее будет нелегким...
Этель судорожно вздохнула, кусая губы.
- Я знаю, что властители во все времена умели жертвовать меньшим ради большего. А Амина настоящий... политик. Разве не так?
- Так, - согласился Сетнахт. - Но ты упускаешь из виду одно обстоятельство.
Он склонился к пленнице через стол, и Этель невольно подалась назад.
- Амулет сохранит силу, лишь пока его хозяйка будет этого достойна. Ты ведь знаешь, как верили люди Та-Кемет? Твое сердце всегда судит тебя, оно - не твое и будет свидетельствовать против тебя на последнем суде! Вот единственная истина, которую я вынес нетронутой из моего прошлого!
В голосе египтянина послышалась горечь, как будто сползла маска, которую он все время носил.
А Этель вдруг ощутила надежду. Если действительно священный скарабей утратит силу, стоит его хозяйке совершить настоящую подлость... даже руководствуясь при этом «государственными соображениями»...
- Но понимает ли это она? - воскликнула Этель. - А если скарабей перейдет в твои руки, разве станет он служить тебе? Учитывая, чем ты сам...
Она осеклась. А Сетнахт рассмеялся. Он поддернул рукава, и блеснули самоцветы в перстнях, украшавших его крупные руки.
- Чем таким мы отличаемся, Этель Кэмп? Моя... природа и природа госпожи Амен-Оту одинакова. И я, и она существуем за счет умножения людских несчастий. Почему же Хепри* не станет служить мне так же верно, как ей, если я получу его без насилия?
- Как ты... Как ты можешь сравнивать!
От возмущения Этель забыла страх.
- Вы убиваете, мучаете, шантажируете, сводите людей с ума... Вы бесстыдно вторгаетесь в души людей, нарушаете все возможные границы! Госпожа Амен-Оту, в отличие от тебя, борется со своей теперешней сутью... Она сознает, что должна в скором времени умереть, если хочет искупить то, чему стала виной! Чтобы спастись самой и спасти вас всех!..
- «Спастись». «Искупить», - с кривой усмешкой повторил пророк Амона. - Что значат эти слова? Скажи, Этель Кэмп, ты причисляешь себя к христианам - тем безумцам, которые верят, что все люди своими страданиями расплачиваются за грех прародителей, Адама и Евы? Особенно Евы?..
Он снова рассмеялся.
- Все беспомощные женщины, такие, как ты, над которыми совершается насилие ежедневно, ежечасно; в этот самый миг, когда мы с тобой говорим... Младенцы, умирающие голодной смертью... Безнадежно больные... Бедняки, у которых богатые отнимают последнее; жертвы бесчисленных человеческих войн, которые затеваются по ничтожным поводам... Всемилостивый и всемогущий Бог, который должен даровать нам искупление, видит все это от начала времен - и беспрепятственно позволяет этому свершаться. Разве твой собственный рассудок не оскорбляет подобная мысль?
Египтянин вперил в нее сверкающий мрачный взгляд. И Этель поняла, что это уже не игра, - бывший служитель Амона Фиванского сам неоднократно задавался этими тяжкими вопросами.
Этель облизнула губы.
- Я никогда не была особенно верующей, господин Сетнахт. И думаю, что Господь, если Он есть, совсем не таков, каким мы Его воображаем. Может быть, Он всеведущ - но не всемогущ и тоже ошибается! Может быть, Он неспособен вмешаться в естественные законы развития, установленные раз и навсегда, чтобы не нарушить равновесие всего сущего! А возможно, Он неспособен противостоять каждой свободной человеческой воле. Ведь все это зло... или большую часть его... творят сами люди.
- Тогда твой Господь или бесконечно слаб - или Он на нашей стороне, - усмехнулся Сетнахт.
- Но я верю в закон возмездия, - прибавила Этель с жаром. - Закон воздаяния по справедливости! Именно смерть для каждого становится венцом...
- Ты сейчас видишь перед собой того, кто умирал и был возвращен, - перебил ее Сетнахт. - Это тоже допустил твой Бог... или закон воздаяния по справедливости? Мы вернулись, чтобы и дальше причинять страдания живым!
Этель сжала кулаки.
- Но ведь на самом деле вы не живете! Вы... паразитируете на живых, существуете только за наш счет, за счет всего светлого, что есть в людях!.. Ты и твои приспешники вернулись в наш мир лишь благодаря тому, что Амина хотела вам добра!
Она перевела дух. Грудь молодой женщины бурно вздымалась.
- И только ее великодушие, ее сердце позволяет вам жить.
- Пожалуй, ты права, - согласился жрец. В его черных глазах снова зажглись насмешливые огоньки. - И как ты это объяснишь?
- Я не знаю.
Пыл Этель угас. Она уронила руки, чувствуя, что больше не в силах продолжать этот спор.
- Вы убили старого Маклира... и моего отца. Это ведь ты приказал его убить? - прошептала она.
- Маклира я убил сам. Настало время, - хладнокровно признал египтянин. - Но твоего отца я убивать не приказывал... Впрочем, я знаю, что ты мне не поверишь, - в его глазах снова мелькнула насмешка. Как будто все реакции собеседницы были просчитаны им наперед.
И это опять страшно возмутило Этель.
- Кто же тогда убил отца? - воскликнула она.
- Несчастный случай. Которым мы удачно воспользовались. Наше отличие, Этель Кэмп, в том, что мы умеем пользоваться такими случайностями.
Он встал; Этель показалось, что он воздвигся над нею как башня.
- Ваша царица хочет умереть! Я не намерен ей препятствовать - но сам считаю, что это очень глупо, особенно для таких, как мы. Я хочу жить... бесконечно долго... и я буду полезным! Так, как Амен-Оту не может себе вообразить. Гораздо полезнее любого смертного!
- Неужели? - не сдержалась Этель.
Сетнахт улыбнулся.
- Да, миссис Кэмп. На самом деле я верю в предопределенность, в закономерности - их гораздо больше, чем случайностей. И воскрешение нас четверых, уж конечно, не было случайным. Поразмысли сама: существа, подобные нам, будут рождаться и впредь. Рука, выпускающая их обратно в мир, не оскудеет, пока люди не изменятся! Насколько справедливее, говоря твоими же словами, можно сделать жизнь, если подчинить их всех единой воле - единой и почти вечной, если не вечной?.. Если упорядочить существование неумерщвленных, внести свои законы...
Этель приоткрыла рот... и не нашлась, что сказать. Об этой стороне существования неумерщвленных она никогда ранее не задумывалась! А если Сетнахт прав - и для него благороднее будет остаться жить, а не умереть во второй раз?..
«Но ведь его побуждение совсем не благородно. Он просто ищет себе оправдание, оправдание всем будущим гнусностям, - лихорадочно подумала она. - И все-таки надеется заслужить прощение в конечном счете! Он верит в неизбежное воздаяние, даже если не признается самому себе!..»
Тут Этель спохватилась. А если египтянин читает ее мысли - в эту самую минуту?..
«Но нет, едва ли, - подумала она, кусая губы. - Джудит говорила: это сводит людей с ума. Шальную мысль они могут уловить, да им это и необязательно - достаточно просто быть хорошими психологами, как Сетнахт. А настоящее вторжение в разум похоже на изнасилование... Это так же больно, бесстыдно и непоправимо...»
Но, несмотря на все эти доводы, Этель стало очень неуютно, когда Сетнахт вновь взглянул на нее. Она заерзала на стуле. Общее направление ее мыслей египтянин наверняка улавливал!
Сетнахт снова величественно сел напротив; он положил руки на стол и соединил кончики пальцев. Теперь торжествующая улыбка не покидала его гладкого темного лица.
- Я люблю читать и размышлять, миссис Кэмп. Я полюбил чтение... теперь, в этой жизни. Какие вы счастливцы, новые люди! И даже не понимаете этого!
- Я понимаю, - с жаром произнесла Этель.
Она быстро опустила глаза. Неужели она начала соглашаться с этим существом? Неужели у нее нет никакой собственной позиции - и она готова поддаться любому негодяю, у которого хорошо подвешен язык?..
Тем более, что Сетнахт не любой, далеко не любой!
Египтянин зашелестел одеждами; раздался стеклянный звон, а потом журчание. Этель вскинула глаза: Сетнахт разливал по бокалам темно-красное вино. Бутылка давно стояла на столе - или ее только что принесли?..
- Выпей со мной, - произнес хозяин кабинета.
- Я не буду...
Сетнахт слегка пожал плечами.
- Если бы я пожелал овладеть твоим разумом, я обошелся бы без этого.
Этель, поколебавшись, взяла бокал.
- За что пить?..
- За успех. За твой и за мой! Выпей со мной, женщина нового мира, - глаза Сетнахта вспыхнули.
Они сдвинули кубки, и Этель, прикрыв глаза, сделала несколько глотков. Букет был прекрасным, и у нее сразу загорелись щеки.
- Спасибо.
Жрец поставил бокал. Его улыбка исчезла, взгляд стал тяжелым.
- Ты, конечно, понимаешь, что сейчас ты полностью в моей власти. Твое согласие мне ни в чем не нужно.
- Тогда зачем...
- Затем, что я предпочитаю обходиться без насилия, когда это возможно. Я помню о цене.
Этель вздрогнула. Те же самые слова она столько раз слышала из уст Меранха и самой Амины!..
Сетнахт поднялся, расправив складки одеяния. Этель быстро встала следом: она почувствовала, что аудиенция окончена.
- Иди спать. Я дал тебе много пищи для размышлений, - египтянин сузил глаза. - Я постараюсь ускорить это дело. Но излишняя спешка нам ни к чему, не правда ли?
Этель медленно отступила к двери. Она почувствовала, как «Фокс» сделал шаг к ней, но продолжала глядеть только на Сетнахта.
- Вы уже дали знать Амине, что со мной? А моей семье?..
- Амен-Оту знает. Столько, сколько ей нужно знать. Думаю, она сама решит, как изложить это твоему мужу и брату.
Этель кивнула и повернулась. Конвоир схватил ее под локоть, но Этель даже не взглянула на него: внутри она вся кипела... Она никак не ожидала такого поворота беседы!
«Фокс» довел ее до спальни и закрыл дверь. Этель несколько мгновений стояла, бессмысленно глядя в темноту; потом подошла к кровати и, разувшись, плюхнулась на нее прямо в платье.
Сетнахт оказался еще умнее и опаснее, чем всем им представлялось!.. Молодая женщина сжала руками голову, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями.
Неожиданно она вскрикнула, пораженная, будто молнией, новой мыслью.
А если Амина, узнав о планах Сетнахта, пожелает взять их себе на вооружение? Если она тоже раздумает умирать и «спасаться» - если выдающаяся жрица эпохи Эхнатона сочтет, что это она, старшая из всех, наиболее достойна бесконечно долго править потусторонним миром и наводить в нем свои порядки?.. Конечно, можно посчитать, что Амина женщина и потому в конце концов окажется слабее; но ведь она тоже давно уже не женщина, а демоница, как и Сетнахт! Если Амен-Оту поддастся на это искушение?.. Между ними двоими может начаться такая битва титанов, что не снилась никаким греческим мифотворцам!
А полигоном для них окажется весь человеческий мир - во всяком случае, весь западный мир.
Этель застонала и, бросившись ничком на постель, уткнулась лицом в подушку. Может ли она в таком случае вообще возвращаться к своим?.. Кому должен принадлежать священный жук, и кому он лучше послужит? Как тут предскажешь?
- Завтра... завтра будет видно, - прошептала Этель. Она утерла ладонью непрошеные слезы, постаравшись поверить в эти слова. Получалось плохо; но в конце концов она так и уснула не раздеваясь.
* «Хепри» - др.-егип. «скарабей».
Амина Маклир отперла дверь своей съемной квартиры на Мэйн-стрит в Бойсе. Она вошла и захлопнула дверь, отгородившись от всего мира. Механически повесила пальто на крючок и стала стягивать белый шарф. Замерла, не сняв его до конца.
Она редко могла себе позволить быть одной - а тем более теперь, когда на нее велось наступление по всем фронтам, как выражались современные люди... Но это уединение было необходимо. Она прогнала от себя всех, и даже Джастин Фокс - Роберт - не смел ее беспокоить.
Но мысль, что ее верный Роберт рядом, за стеной, приносила облегчение. Знал ли он сам, как много стал значить для нее? Египтянка улыбнулась сама себе, а потом снова стала холодной и сосредоточенной.
Она за эти дни сделала все возможное, чтобы отыскать Этель Кэмп. Но Сетнахт спрятал ее слишком хорошо. Он их переиграл!.. Заложница находилась в таком месте, где ни разу не бывала ни сама Амина, ни ее сторонники. Во всяком случае, никто из тех, кто был к ней достаточно близок и чей духовный след она могла бы обнаружить - или связаться мысленно... Но это самый короткий путь, и в конечном счете самый затратный!
Царица мертвых осознала, что они превысили свой лимит - слишком часто пользовались дарованными им сверхчеловеческими способностями, и враги получили над ними преимущество. То ли потому, что Амина и ее приверженцы исчерпали свои ресурсы, то ли потому, что нарушился баланс тонких сил, которые трудно поддавались измерению. Эта... потусторонняя бухгалтерия была им неподвластна: ни «дневным», ни «ночным», ни «темным», ни «светлым»! Они умели и знали гораздо больше смертных, но точно так же играли вслепую.
Амина воспользовалась и своими земными каналами. Но люди Маклира тоже ничего не смогли найти - или, что более вероятно, кто-то из них был осведомлен о том, где держат заложницу, но они не желали переходить дорогу влиятельным конкурентам. Контрольный пакет акций «Маклир армз» достался молодому и алчному Полу Спрингфилду, который со стороны казался настоящим «волком с Уолл-стрит», но на самом деле был человеком Сетнахта, выполнявшим все его указания. Такие самоуверенные самцы даже легче других поддавались демоническому влиянию, о котором не подозревали...
Конечно, Сетнахт тоже понял, что этими способностями нельзя пользоваться бесконтрольно: иначе последствия даже для неумерщвленных могут оказаться непоправимыми... Но, судя по всему, своим лимитом он распорядился лучше, чем она.
Амина прошла в спальню. Она прижала руку к груди и медленно отняла от нее скарабея, который грел ее ладонь живым светом. Ощущение, как всегда, было такое, словно она оторвала от себя часть души - но эта часть души обладала независимым суждением... В такую неподкупность духа еще тысячи лет назад верили ее сородичи; но Амен-Оту казалось, что только она - и только теперь прочувствовала вполне, что это значит.
Египтянка печально усмехнулась, вглядываясь в драгоценный амулет. Обыкновенный синий лазурит - правда, в Египте этот камень считался божественным; но по свойствам он ничем не отличался от других, и был гораздо более хрупким, чем гранит и базальт, - камни, в которых увековечивали себя фараоны. Но как-то Амина попробовала сжать скарабея в руке со всей силой. Со всей своей теперешней силой! И он не поддался - только нагрелся в ее ладони так, что чуть не обжег. Амина поняла, что ее хранитель сердца останется неподвластен никакому обычному воздействию - до тех пор, пока не покачнутся космические весы истины, сокрытые от них всех...
Амина не знала, где держат миссис Кэмп; но знала, какой выкуп за нее потребуют. Скорее всего, Этель прятали где-то в окрестностях Солт-Лейк-Сити, в чьем-нибудь загородном доме, - и там же находилась штаб-квартира «темных».
Жрец усмехнулся.
- Вот как ты, оказывается, думаешь о вашей светлой властительнице! Большинство вам подобных достаточно лишь слегка припугнуть, чтобы услышать всю правду!
Этель ощутила внезапный стыд. Приступ паники заставил ее забыть, как самоотверженно Амина возвращала к жизни двоих своих учеников. Она забыла и то, как царица мертвых, пролив свою кровь, воскресила египтян эпохи Рамсеса, один из которых сидел сейчас перед нею!
- Но даже... даже если такое решение для нее будет нелегким...
Этель судорожно вздохнула, кусая губы.
- Я знаю, что властители во все времена умели жертвовать меньшим ради большего. А Амина настоящий... политик. Разве не так?
- Так, - согласился Сетнахт. - Но ты упускаешь из виду одно обстоятельство.
Он склонился к пленнице через стол, и Этель невольно подалась назад.
- Амулет сохранит силу, лишь пока его хозяйка будет этого достойна. Ты ведь знаешь, как верили люди Та-Кемет? Твое сердце всегда судит тебя, оно - не твое и будет свидетельствовать против тебя на последнем суде! Вот единственная истина, которую я вынес нетронутой из моего прошлого!
В голосе египтянина послышалась горечь, как будто сползла маска, которую он все время носил.
А Этель вдруг ощутила надежду. Если действительно священный скарабей утратит силу, стоит его хозяйке совершить настоящую подлость... даже руководствуясь при этом «государственными соображениями»...
- Но понимает ли это она? - воскликнула Этель. - А если скарабей перейдет в твои руки, разве станет он служить тебе? Учитывая, чем ты сам...
Она осеклась. А Сетнахт рассмеялся. Он поддернул рукава, и блеснули самоцветы в перстнях, украшавших его крупные руки.
- Чем таким мы отличаемся, Этель Кэмп? Моя... природа и природа госпожи Амен-Оту одинакова. И я, и она существуем за счет умножения людских несчастий. Почему же Хепри* не станет служить мне так же верно, как ей, если я получу его без насилия?
- Как ты... Как ты можешь сравнивать!
От возмущения Этель забыла страх.
- Вы убиваете, мучаете, шантажируете, сводите людей с ума... Вы бесстыдно вторгаетесь в души людей, нарушаете все возможные границы! Госпожа Амен-Оту, в отличие от тебя, борется со своей теперешней сутью... Она сознает, что должна в скором времени умереть, если хочет искупить то, чему стала виной! Чтобы спастись самой и спасти вас всех!..
- «Спастись». «Искупить», - с кривой усмешкой повторил пророк Амона. - Что значат эти слова? Скажи, Этель Кэмп, ты причисляешь себя к христианам - тем безумцам, которые верят, что все люди своими страданиями расплачиваются за грех прародителей, Адама и Евы? Особенно Евы?..
Он снова рассмеялся.
- Все беспомощные женщины, такие, как ты, над которыми совершается насилие ежедневно, ежечасно; в этот самый миг, когда мы с тобой говорим... Младенцы, умирающие голодной смертью... Безнадежно больные... Бедняки, у которых богатые отнимают последнее; жертвы бесчисленных человеческих войн, которые затеваются по ничтожным поводам... Всемилостивый и всемогущий Бог, который должен даровать нам искупление, видит все это от начала времен - и беспрепятственно позволяет этому свершаться. Разве твой собственный рассудок не оскорбляет подобная мысль?
Египтянин вперил в нее сверкающий мрачный взгляд. И Этель поняла, что это уже не игра, - бывший служитель Амона Фиванского сам неоднократно задавался этими тяжкими вопросами.
Этель облизнула губы.
- Я никогда не была особенно верующей, господин Сетнахт. И думаю, что Господь, если Он есть, совсем не таков, каким мы Его воображаем. Может быть, Он всеведущ - но не всемогущ и тоже ошибается! Может быть, Он неспособен вмешаться в естественные законы развития, установленные раз и навсегда, чтобы не нарушить равновесие всего сущего! А возможно, Он неспособен противостоять каждой свободной человеческой воле. Ведь все это зло... или большую часть его... творят сами люди.
- Тогда твой Господь или бесконечно слаб - или Он на нашей стороне, - усмехнулся Сетнахт.
- Но я верю в закон возмездия, - прибавила Этель с жаром. - Закон воздаяния по справедливости! Именно смерть для каждого становится венцом...
- Ты сейчас видишь перед собой того, кто умирал и был возвращен, - перебил ее Сетнахт. - Это тоже допустил твой Бог... или закон воздаяния по справедливости? Мы вернулись, чтобы и дальше причинять страдания живым!
Этель сжала кулаки.
- Но ведь на самом деле вы не живете! Вы... паразитируете на живых, существуете только за наш счет, за счет всего светлого, что есть в людях!.. Ты и твои приспешники вернулись в наш мир лишь благодаря тому, что Амина хотела вам добра!
Она перевела дух. Грудь молодой женщины бурно вздымалась.
- И только ее великодушие, ее сердце позволяет вам жить.
- Пожалуй, ты права, - согласился жрец. В его черных глазах снова зажглись насмешливые огоньки. - И как ты это объяснишь?
- Я не знаю.
Пыл Этель угас. Она уронила руки, чувствуя, что больше не в силах продолжать этот спор.
- Вы убили старого Маклира... и моего отца. Это ведь ты приказал его убить? - прошептала она.
- Маклира я убил сам. Настало время, - хладнокровно признал египтянин. - Но твоего отца я убивать не приказывал... Впрочем, я знаю, что ты мне не поверишь, - в его глазах снова мелькнула насмешка. Как будто все реакции собеседницы были просчитаны им наперед.
И это опять страшно возмутило Этель.
- Кто же тогда убил отца? - воскликнула она.
- Несчастный случай. Которым мы удачно воспользовались. Наше отличие, Этель Кэмп, в том, что мы умеем пользоваться такими случайностями.
Он встал; Этель показалось, что он воздвигся над нею как башня.
- Ваша царица хочет умереть! Я не намерен ей препятствовать - но сам считаю, что это очень глупо, особенно для таких, как мы. Я хочу жить... бесконечно долго... и я буду полезным! Так, как Амен-Оту не может себе вообразить. Гораздо полезнее любого смертного!
- Неужели? - не сдержалась Этель.
Сетнахт улыбнулся.
- Да, миссис Кэмп. На самом деле я верю в предопределенность, в закономерности - их гораздо больше, чем случайностей. И воскрешение нас четверых, уж конечно, не было случайным. Поразмысли сама: существа, подобные нам, будут рождаться и впредь. Рука, выпускающая их обратно в мир, не оскудеет, пока люди не изменятся! Насколько справедливее, говоря твоими же словами, можно сделать жизнь, если подчинить их всех единой воле - единой и почти вечной, если не вечной?.. Если упорядочить существование неумерщвленных, внести свои законы...
Этель приоткрыла рот... и не нашлась, что сказать. Об этой стороне существования неумерщвленных она никогда ранее не задумывалась! А если Сетнахт прав - и для него благороднее будет остаться жить, а не умереть во второй раз?..
«Но ведь его побуждение совсем не благородно. Он просто ищет себе оправдание, оправдание всем будущим гнусностям, - лихорадочно подумала она. - И все-таки надеется заслужить прощение в конечном счете! Он верит в неизбежное воздаяние, даже если не признается самому себе!..»
Тут Этель спохватилась. А если египтянин читает ее мысли - в эту самую минуту?..
«Но нет, едва ли, - подумала она, кусая губы. - Джудит говорила: это сводит людей с ума. Шальную мысль они могут уловить, да им это и необязательно - достаточно просто быть хорошими психологами, как Сетнахт. А настоящее вторжение в разум похоже на изнасилование... Это так же больно, бесстыдно и непоправимо...»
Но, несмотря на все эти доводы, Этель стало очень неуютно, когда Сетнахт вновь взглянул на нее. Она заерзала на стуле. Общее направление ее мыслей египтянин наверняка улавливал!
Сетнахт снова величественно сел напротив; он положил руки на стол и соединил кончики пальцев. Теперь торжествующая улыбка не покидала его гладкого темного лица.
- Я люблю читать и размышлять, миссис Кэмп. Я полюбил чтение... теперь, в этой жизни. Какие вы счастливцы, новые люди! И даже не понимаете этого!
- Я понимаю, - с жаром произнесла Этель.
Она быстро опустила глаза. Неужели она начала соглашаться с этим существом? Неужели у нее нет никакой собственной позиции - и она готова поддаться любому негодяю, у которого хорошо подвешен язык?..
Тем более, что Сетнахт не любой, далеко не любой!
Египтянин зашелестел одеждами; раздался стеклянный звон, а потом журчание. Этель вскинула глаза: Сетнахт разливал по бокалам темно-красное вино. Бутылка давно стояла на столе - или ее только что принесли?..
- Выпей со мной, - произнес хозяин кабинета.
- Я не буду...
Сетнахт слегка пожал плечами.
- Если бы я пожелал овладеть твоим разумом, я обошелся бы без этого.
Этель, поколебавшись, взяла бокал.
- За что пить?..
- За успех. За твой и за мой! Выпей со мной, женщина нового мира, - глаза Сетнахта вспыхнули.
Они сдвинули кубки, и Этель, прикрыв глаза, сделала несколько глотков. Букет был прекрасным, и у нее сразу загорелись щеки.
- Спасибо.
Жрец поставил бокал. Его улыбка исчезла, взгляд стал тяжелым.
- Ты, конечно, понимаешь, что сейчас ты полностью в моей власти. Твое согласие мне ни в чем не нужно.
- Тогда зачем...
- Затем, что я предпочитаю обходиться без насилия, когда это возможно. Я помню о цене.
Этель вздрогнула. Те же самые слова она столько раз слышала из уст Меранха и самой Амины!..
Сетнахт поднялся, расправив складки одеяния. Этель быстро встала следом: она почувствовала, что аудиенция окончена.
- Иди спать. Я дал тебе много пищи для размышлений, - египтянин сузил глаза. - Я постараюсь ускорить это дело. Но излишняя спешка нам ни к чему, не правда ли?
Этель медленно отступила к двери. Она почувствовала, как «Фокс» сделал шаг к ней, но продолжала глядеть только на Сетнахта.
- Вы уже дали знать Амине, что со мной? А моей семье?..
- Амен-Оту знает. Столько, сколько ей нужно знать. Думаю, она сама решит, как изложить это твоему мужу и брату.
Этель кивнула и повернулась. Конвоир схватил ее под локоть, но Этель даже не взглянула на него: внутри она вся кипела... Она никак не ожидала такого поворота беседы!
«Фокс» довел ее до спальни и закрыл дверь. Этель несколько мгновений стояла, бессмысленно глядя в темноту; потом подошла к кровати и, разувшись, плюхнулась на нее прямо в платье.
Сетнахт оказался еще умнее и опаснее, чем всем им представлялось!.. Молодая женщина сжала руками голову, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями.
Неожиданно она вскрикнула, пораженная, будто молнией, новой мыслью.
А если Амина, узнав о планах Сетнахта, пожелает взять их себе на вооружение? Если она тоже раздумает умирать и «спасаться» - если выдающаяся жрица эпохи Эхнатона сочтет, что это она, старшая из всех, наиболее достойна бесконечно долго править потусторонним миром и наводить в нем свои порядки?.. Конечно, можно посчитать, что Амина женщина и потому в конце концов окажется слабее; но ведь она тоже давно уже не женщина, а демоница, как и Сетнахт! Если Амен-Оту поддастся на это искушение?.. Между ними двоими может начаться такая битва титанов, что не снилась никаким греческим мифотворцам!
А полигоном для них окажется весь человеческий мир - во всяком случае, весь западный мир.
Этель застонала и, бросившись ничком на постель, уткнулась лицом в подушку. Может ли она в таком случае вообще возвращаться к своим?.. Кому должен принадлежать священный жук, и кому он лучше послужит? Как тут предскажешь?
- Завтра... завтра будет видно, - прошептала Этель. Она утерла ладонью непрошеные слезы, постаравшись поверить в эти слова. Получалось плохо; но в конце концов она так и уснула не раздеваясь.
* «Хепри» - др.-егип. «скарабей».
Глава 3
Амина Маклир отперла дверь своей съемной квартиры на Мэйн-стрит в Бойсе. Она вошла и захлопнула дверь, отгородившись от всего мира. Механически повесила пальто на крючок и стала стягивать белый шарф. Замерла, не сняв его до конца.
Она редко могла себе позволить быть одной - а тем более теперь, когда на нее велось наступление по всем фронтам, как выражались современные люди... Но это уединение было необходимо. Она прогнала от себя всех, и даже Джастин Фокс - Роберт - не смел ее беспокоить.
Но мысль, что ее верный Роберт рядом, за стеной, приносила облегчение. Знал ли он сам, как много стал значить для нее? Египтянка улыбнулась сама себе, а потом снова стала холодной и сосредоточенной.
Она за эти дни сделала все возможное, чтобы отыскать Этель Кэмп. Но Сетнахт спрятал ее слишком хорошо. Он их переиграл!.. Заложница находилась в таком месте, где ни разу не бывала ни сама Амина, ни ее сторонники. Во всяком случае, никто из тех, кто был к ней достаточно близок и чей духовный след она могла бы обнаружить - или связаться мысленно... Но это самый короткий путь, и в конечном счете самый затратный!
Царица мертвых осознала, что они превысили свой лимит - слишком часто пользовались дарованными им сверхчеловеческими способностями, и враги получили над ними преимущество. То ли потому, что Амина и ее приверженцы исчерпали свои ресурсы, то ли потому, что нарушился баланс тонких сил, которые трудно поддавались измерению. Эта... потусторонняя бухгалтерия была им неподвластна: ни «дневным», ни «ночным», ни «темным», ни «светлым»! Они умели и знали гораздо больше смертных, но точно так же играли вслепую.
Амина воспользовалась и своими земными каналами. Но люди Маклира тоже ничего не смогли найти - или, что более вероятно, кто-то из них был осведомлен о том, где держат заложницу, но они не желали переходить дорогу влиятельным конкурентам. Контрольный пакет акций «Маклир армз» достался молодому и алчному Полу Спрингфилду, который со стороны казался настоящим «волком с Уолл-стрит», но на самом деле был человеком Сетнахта, выполнявшим все его указания. Такие самоуверенные самцы даже легче других поддавались демоническому влиянию, о котором не подозревали...
Конечно, Сетнахт тоже понял, что этими способностями нельзя пользоваться бесконтрольно: иначе последствия даже для неумерщвленных могут оказаться непоправимыми... Но, судя по всему, своим лимитом он распорядился лучше, чем она.
Амина прошла в спальню. Она прижала руку к груди и медленно отняла от нее скарабея, который грел ее ладонь живым светом. Ощущение, как всегда, было такое, словно она оторвала от себя часть души - но эта часть души обладала независимым суждением... В такую неподкупность духа еще тысячи лет назад верили ее сородичи; но Амен-Оту казалось, что только она - и только теперь прочувствовала вполне, что это значит.
Египтянка печально усмехнулась, вглядываясь в драгоценный амулет. Обыкновенный синий лазурит - правда, в Египте этот камень считался божественным; но по свойствам он ничем не отличался от других, и был гораздо более хрупким, чем гранит и базальт, - камни, в которых увековечивали себя фараоны. Но как-то Амина попробовала сжать скарабея в руке со всей силой. Со всей своей теперешней силой! И он не поддался - только нагрелся в ее ладони так, что чуть не обжег. Амина поняла, что ее хранитель сердца останется неподвластен никакому обычному воздействию - до тех пор, пока не покачнутся космические весы истины, сокрытые от них всех...
Амина не знала, где держат миссис Кэмп; но знала, какой выкуп за нее потребуют. Скорее всего, Этель прятали где-то в окрестностях Солт-Лейк-Сити, в чьем-нибудь загородном доме, - и там же находилась штаб-квартира «темных».
