Никто бы не назвал жизнь Мишки Девятова скучной. Но все то, что случилось с ним этим летним днем, стало даже для него событием из ряда вон выходящим. И, возможно, в каком-то смысле, выдающимся.
А ведь с утра ничего, как говорится, не предвещало. Миша занимался обычным для себя летним делом. Сегодня он мыл фасад в элитном жилом комплексе. Дело уже шло к одиннадцати, августовское столичное солнце начало показывать себя во всей красе – и Михаил решил сделать перекур. Курил он только летом. Брился, кстати, тоже.
Зафиксировав себя в районе девятого этажа, Миха полез в карман за сигаретами. В этот момент глухо задернутые шторы на огромном французском окне начали разъезжаться в стороны. Это было настолько похоже на занавес в театре, что Миша так и замер с пачкой в руке.
Шторы разъехались. За ними стояла девушка. Красивая. И обнаженная. Совсем. То есть, вот абсолютно.
Пачка выскользнула из Мишкиных пальцев и полетела вниз. А следом за ней кувыркнулся и сам Михаил.
- Молодой человек! Молодой человек, вы в порядке?! Вы… вы живы?
Мишка подтянулся на стропах до перил балкона.
- Кажется, да.
- Господи, как вы меня напугали!
- Простите, ради бога… - прохрипел Миша, цепляясь пальцами за перила. – Я не специально, я тут работаю.
- Я думала, вы упали! И… и разбились!
- Не, - рискнул улыбнуться Миша. – Упали только сигареты.
- Ну, это дело легко поправимое. Могу угостить. Будете дамские тонкие ароматизированные?
- Буду, - решительно ответил Миша.
Девушка исчезла за балконной дверью, а спустя минуту вернулась. И протянула Михаилу пачку сигарет. Прикурив и затянувшись вишневым дымом, Мишка рискнул попристальнее рассмотреть свою… благодетельницу.
Девушка оделась. Правда, светло-голубой халат укрывал ее только до середины бедра и льнул к телу как вторая кожа. И, в общем-то, всей красоты ее фигуры нисколько не скрывал. Мишка даже головой помотал, прогоняя ненужную сейчас картинку в мыслях. Нет, это он потом будет вспоминать, при более благоприятных обстоятельствах. А сейчас Михаил решил занять даму светской беседой.
- А балкон тоже ваш, да?
Оригинальность вопроса, кажется, девушку удивила. И даже слегка развеселила – судя по тому, что губы ее дрогнули. Красивые, крупные, светло-розовые. Такие целовать бы… Ну и гадость эти вишневые сигареты!
- Да, вот эти два окна и балкон - моя квартира, - девушка махнула рукой. От этого движения халат слегка распахнулся и… И она его тут же запахнула и слегка порозовела.
- А я тут… фасад мою, - пробормотал Михаил. «А мы тут, знаете ли, плюшками балуемся», - почему-то добавил внутренний голос.
- Какие плюшки?! – уставилась на него оторопело девушка.
Так. Вишневых сигарет больше не курить. У него от них голова совсем не соображает.
- Да это я… - Миша не знал, как объяснить, но она его не дослушала.
- А хотите, я вас кофе угощу?
- А? – Мишка решил, что он ослышался.
- Плюшек нет, но есть макаруны.
- Нет, спасибо. В смысле, макарон не надо, а кофе я выпью. С удовольствием. Пожалуйста. Спасибо. Тьфу, черт!
Она рассмеялась – звонко, запрокинув голову и показав красивую белую шею.
- Никуда не уходите! Я быстро.
Мелькнул и исчез голубой халатик. Мишка несколько раз крепко приложился к стене лбом. Ну а что, можно. Уже помыта. Остается надеяться, что это поможет перестать себя вести как идиот. Как будто впервые увидел красивую девушку.
«Такую красивую и голую – впервые», – пискнул внутренний голос. Мишка лишь вздохнул. Это все от того, что работает второй месяц без продыху и личной жизни. У него летом всегда в личной жизни простой. У обычных людей лето – время отдыха, расслабона и секса. Но у Мишки все не как у людей. Летом не до личной жизни. И вообще, летом жарко, душно, пыльно и ничего не хочется. Кроме, разве что, пива. Но ничего, уже август, не за горами осень, а там… там и зима. И снег.
- А вот и кофе!
Мишка с подозрением покосился на крошечную тонкую чашку. На блюдце лежала пара кругляшей - зеленого и розового цвета.
- А это пирожные, - с мягкой улыбкой добавила девушка. – Они так называются – макаруны. Почти как макароны.
Точно. Девчонки в альпийских кафе по ним всегда с ума сходили. А он, идиот, забыл это дурацкое название.
- Спасибо, - Мишка вытер пальцы о футболку и аккуратно взял блюдце. Чашка звякнула. – Я знаю про них. Просто… просто забыл.
- Я вам не положила ни сахара, ни сливок, - спохватилась вдруг девушка. – Может, надо?
Такие пирожные сладкие до жути, это Мишка помнил. А вот кофе он любил с молоком.
- Да, молока можно. В смысле, сливок.
- Я сейчас!
Она снова умчалась, а Миха остался один. С кукольной чашкой в руке.
Зашибись. Опять себя идиотом выставил. Как какая-то деревенщина. Да и вообще…. Мишка оглядел себя. Старые спортивные штаны, футболка, которой лет десять, застиранная до неопределённого цвета, зато мягкая и не чувствуется совсем, растоптанные по ноге кроссовки, которым тоже уже не один год. Многодневная щетина, которой не дает стать бородой только жара, и волосы, наверняка, от пота торчком. Свободной рукой Мишка попытался причесаться пятерней – и резко опустил руку, потому что за балконной дверью опять мелькнул голубой халатик. Чашка снова тонко зазвякала.
Сливки ему принесли в… господи, как это называется? Сливочник? Молочник? В общем, в таком крошечном кувшинчике. И доливала она ему сливки, сосредоточенно прикусив губу. А Мишка пялился в вырез ее халатика.
Кроме этого кувшинчика она принесла вторую чашку – для себя. Так они и пили кофе. Молча. Она, облокотившись о перила, и он, болтающийся в воздухе в обвязке.
- Еще чашечку? – девушка наблюдала, как Мишка сделала последний глоток и звякнул пустой чашкой о блюдце. Макаруны он мужественно сгрыз. Как и предполагалось, они были тошнотворно сладкие.
- А вот обнаглею и скажу «да», - вдруг улыбнулся Мишка. Он вспомнил, что ему не раз говорили, что у него очень обаятельная улыбка. – Только, если можно, в таре покрупнее.
В улыбке дело или нет, но кофе ему принесли. В нормальной чашке. И Мишка, обхватив ее всей ладонью и чувствуя тепло, вдруг сообщил.
- Меня Михаил зовут.
- Алиса, - когда она улыбалась, на ее щеках появлялись ямочки полумесяцами. - Не страшно на такой высоте работать, Михаил? – Алиса потянулась к пачке и, достав сигарету, прикурила.
Миха имя мысленно покрутил так и эдак в голове. Ей оно шло. Такую необыкновенную девушку не могли звать Таней или Наташей. А вот Алиса… В ней было что-то сказочное.
- Нет, не страшно, - спохватился Миша. – Я промышленным альпинизмом уже лет десять занимаюсь.
- Это так называется? – изумилась Алиса. – Промышленный альпинизм?
- Ну да, - Миша пожал плечами.
- А я бы не смогла, - она свесила голову вниз, и ее светлые волосы опустились занавесами, скрыв на несколько мгновений лицо. А Мишка снова пялился на тонкую спину, узкую талию и округлый изгиб бёдер. – Это же такая высота! – она подняла голову, белокурые волосы взметнулись волной назад. – Страшно.
- Совсем нет, это просто вопрос привычки, да и вообще…
Мишку перебил звонок его мобильного. Телефон предусмотрительно пристегнут к карману на карабин.
- Да. Примерно две трети готово. Хорошо, я понял. Ага, давай.
Он отключился. Алиса смотрела на него без улыбки.
- Вам надо работать, да?
Что тут скажешь?
- Да.
- И мне тоже пора, дел много, - она взяла чашку.
- Спасибо за кофе, - запоздало спохватился Мишка. – И за макароны.
Она все-таки улыбнулась, сверкнув на прощанье ямочками-полумесяцами.
- Пожалуйста. Хорошего вам дня, Миша.
- И вам, Алиса.
- Короче, вискарь мой любимый не забудь. И все остальное – как обычно приготовь.
- Хорошо, Володя.
- Главное, ротик свой приготовь, - хохотнул мужчина на том конце трубки. – И другие сладкие дырочки тоже приготовь. Придется тебе поработать сегодня.
- Конечно, Вовочка, конечно.
- Ну все, мой крольчонок, пока. Жди и предвкушай.
- Обязательно.
Телефон Алиса не выдержала – швырнула в кресло. А потом закрыла руками лицо. Нельзя, нельзя так себя вести с Владимиром! Но все чаще и чаще вместо ласково выходило язвительно, вместо нежно – ехидно, вместо смирения – злость.
Алиса наклонилась и подняла телефон. У нее и в самом деле куча дел сегодня. Через полтора часа ей надо быть в СПА-салоне - маникюр, педикюр, обертывания, скраб, массаж, косметолог. Раньше пяти вечера не освободится. А еще надо успеть вернуться домой и сделать Владимиру как обычно - мясо пожарить и греческий салат приготовить.
Дел и в самом деле много. А самая большая нагрузки придётся на поздний вечер, когда Владимир поужинает, накатит три по сто вискаря и…
… и сейчас Алиса об этом думать не будет! Девушка пошла одеваться. Через двадцать минут, в короткой джинсовой юбке, кроп-топе и босоножках на каблуке она вышла из дома. Как же хочется натянуть неприметный спортивный костюм, стянуть волосы в гульку, накинуть на голову капюшон и выйти незамеченной из дома. Но она идет, плавно поводя бедрами, летнее столичное солнце ласкает тронутою медовым загаром кожу, а мужчины от пятнадцати дог семидесяти пяти поворачивают ей вслед голову.
Владимир, наконец, уснул. И тут же захрапел. Алиса давно привыкла к его храпу. Да и отчим по пьяни храпел куда громче и противней, на всю их крошечную однокомнатную «хрущевку». Но сейчас этот храп раздражал до мороза по коже. Алиса плотнее закуталась в одеяло. Сейчас бы пойти покурить.
Но Володе не нравится, когда она курит. Он ей несколько раз запрещал, грозил отхлестать по губам, если увидит с сигаретой. Но угрозу свою не выполнил, потому что Алиса не дала ему такой повод. Она курила, только когда Владимир не видит. Курила ароматизированные сигареты – после них не так сильно потом пахнет табаком. Прятала сами сигареты и пепельницу. Но Владимир наверняка догадывался. А, может, и нет.
Как же хочется курить…
Алиса аккуратно откинула одеяло и медленно опустила ноги с кровати. Обернулась. Храпит.
Она встала. И храп вдруг прекратился.
- Ты куда? – раздался хриплый голос.
Вот поди ж ты! После виски и секса должен спать как убитый!
- Я в туалет.
- Воды мне принеси.
- Хорошо.
Алиса сходила на кухню и принесла стакан воды. Владимир пил шумно, потом стукнул на тумбочку пустой стакан. И спустя несколько секунд снова раздался храп.
Медленно переступая босыми ногами, Алиса вышла из спальни.
Ночью в августе на балконе в тонком халате свежо. Но Алиса не стала возвращаться и искать более теплую одежду. Она согревалась теплым вишневым дымом. И вспоминала. Как сегодня, под лучами жаркого летнего солнца стояла здесь и тоже курила. А рядом, в воздухе, висел и тоже курил парень.
Михаил. Миша.
У него какие-то кошачьи глаза – с чуть вздёрнутыми вверх внешними уголками, светлые, желто-зеленые. Пронзительные. А еще - бритые виски и лохматый чуб русых, с рыжеватым, горящим на солнце отливом волос. Щетина на лице тоже светлая, песочная, и на вид мягкая. И татуировки. Везде. От шеи до кистей рук. Их так хотелось рассмотреть, но Алиса не рискнула слишком пристально его разглядывать. А все же интересно, он ими покрыт весь? Там, под футболкой, тоже? Наверняка – сложный рисунок на крепком бицепсе нырял под рукав. А грудь? Спина? А под штанами – тоже есть рисунки?
Алиса тоже хотела бы сделать тату – но и это ей тоже Владимир не разрешал. Даже маленькую. И тут она не решилась ослушаться – тату, в отличие от сигарет, не спрячешь. Единственное, что было сделано на ее теле – две дырочки в ушах. Уши она проколола уже здесь, в Москве. Дома ей такая мысль даже не приходила в голову.
Алиса подняла руку и потянула себя за серьгу. Сережки небольшие, но бриллианты в них – настоящие. Подарок Володи. Он богатый и щедрый мужчина. Его хватает и на двух жен – бывшую и нынешнюю, и на троих детей от двух браков, и на любовницу.
Алиса прикурила новую сигарету. Последнюю – так она себе пообещала. А то вдруг щедрый мужчина проснется. Снова потянула себя за серьгу. Да, ей тоже перепадает от щедрот. Ювелирные украшения, брендовая одежда, люксовые часики. Она живет в элитном жилом комплексе – правда, в этой квартире Володя ее так и не прописал, и местом регистрации в паспорте Алисы по-прежнему значится Волгоград. И ездит она на ярко-красной «бмв» - но машина тоже принадлежит Владимиру. А Алисе не принадлежит ничего. Даже ее собственное тело – не ее.
Девушка тряхнула головой, прогоняя ненужные, бесполезные мысли. И снова вернулась в сегодняшнее утро. И вдруг прыснула. Звук в ночной тишине вышел звонкий, и она зажала себе рот ладонью.
Алиса и сама не знала, что на нее сегодня утром нашло. И почему она вдруг, стоя нагишом у окна – решила в таком виде раздвинуть шторы. Тяги к эксгибиционизму она за собой не замечала – напротив, ее бы воля, Алиса бы одевалась в мешковатые спортивные костюмы. Но Владимир любил выставлять ее тело напоказ. И при этом был паталогически ревнив – не дай бог посмотреть на кого-то пристальнее или, боже сохрани, улыбнуться. А вот сегодня… Если бы Володя как-то об этом узнал…
Алиса вздохнула - и нарушила данное себе слово. Но эта - точно последняя.
Судя по всему, она произвела на Михаила впечатление. У нее красивое тело, Алиса это знала. Знала – и все. Удовольствия ей это не доставляло. Кажется, никогда. Красота – это не всегда счастье. Гораздо лучше, если у тебя есть… например, семья. Или образование. Она хотела чему-то научиться – но Владимир и тут был против. «Зачем тебе чему-то учиться? - говорил он. – Готовишь ты нормально, сосешь тоже. А больше мне ничего не надо». Цинично. Но полностью обрисовывает ситуацию. Исчерпывающе. Вместо образования или хотя бы профессиональных навыков, ну хоть каких-то, хоть ноготочки уметь делать – у нее только шикарные сиськи, ноги и жопа. Владимир так как-то пьяный про нее и сказал своему знакомому: «Это Алиса, у нее отличные сиськи и жопа».
У этого Михаила тоже красивое тело. Рабочая одежда это нисколько не скрывала – плечи и грудь широкие, руки крепкие. Он весь крепкий, спортивный. Неудивительно, если десять лет на верхотуре работает. Интересная у него работа. Необычная.
Алиса вспомнила бледную с редкими черными волосинами грудь Владимира и его круглый пивной живот. В последнее время он стал еще больше, именно поэтому Владимир теперь предпочитал догги-стайл. Или чтобы Алиса была сверху. А чаще всего – минет. Он же не в курсе, что и ей теперь приходилось думать, как повернуть голову, чтобы подобраться к его паху.
Послышался какой-то звук из-за прикрытой балконной двери, и Алиса поспешно потушила сигарету. Приоткрыла дверь и прислушалась. Тихо – не считая мерного, приглушенного расстоянием храпа. Надо идти в постель, не стоит искушать судьбу.
Она еще зашла в ванну, почистила зубы, сбрызнула волосы духами – а после тихо юркнула в постель. И под стихающий храп все же уснула.
- Ну ты скоро?! Сколько можно тебя ждать!
- Прости-прости, я уже все.
Он окинул ее пристальным взглядом – и раздражение в лице сменилось ухмылкой. Владимир обхватил ее за обтянутую кожаной юбкой ягодицу и притиснул к себе.
- Ишь, вырядилась. Нагнуть бы и отодрать.
Алиса прогнулась и хихикнула. Как много раз до этого. В зеркале около входной двери мельком отразилось ее лицо. Пустые глаза, а вместо улыбки – гримаса.
А ведь с утра ничего, как говорится, не предвещало. Миша занимался обычным для себя летним делом. Сегодня он мыл фасад в элитном жилом комплексе. Дело уже шло к одиннадцати, августовское столичное солнце начало показывать себя во всей красе – и Михаил решил сделать перекур. Курил он только летом. Брился, кстати, тоже.
Зафиксировав себя в районе девятого этажа, Миха полез в карман за сигаретами. В этот момент глухо задернутые шторы на огромном французском окне начали разъезжаться в стороны. Это было настолько похоже на занавес в театре, что Миша так и замер с пачкой в руке.
Шторы разъехались. За ними стояла девушка. Красивая. И обнаженная. Совсем. То есть, вот абсолютно.
Пачка выскользнула из Мишкиных пальцев и полетела вниз. А следом за ней кувыркнулся и сам Михаил.
***
- Молодой человек! Молодой человек, вы в порядке?! Вы… вы живы?
Мишка подтянулся на стропах до перил балкона.
- Кажется, да.
- Господи, как вы меня напугали!
- Простите, ради бога… - прохрипел Миша, цепляясь пальцами за перила. – Я не специально, я тут работаю.
- Я думала, вы упали! И… и разбились!
- Не, - рискнул улыбнуться Миша. – Упали только сигареты.
- Ну, это дело легко поправимое. Могу угостить. Будете дамские тонкие ароматизированные?
- Буду, - решительно ответил Миша.
Девушка исчезла за балконной дверью, а спустя минуту вернулась. И протянула Михаилу пачку сигарет. Прикурив и затянувшись вишневым дымом, Мишка рискнул попристальнее рассмотреть свою… благодетельницу.
Девушка оделась. Правда, светло-голубой халат укрывал ее только до середины бедра и льнул к телу как вторая кожа. И, в общем-то, всей красоты ее фигуры нисколько не скрывал. Мишка даже головой помотал, прогоняя ненужную сейчас картинку в мыслях. Нет, это он потом будет вспоминать, при более благоприятных обстоятельствах. А сейчас Михаил решил занять даму светской беседой.
- А балкон тоже ваш, да?
Оригинальность вопроса, кажется, девушку удивила. И даже слегка развеселила – судя по тому, что губы ее дрогнули. Красивые, крупные, светло-розовые. Такие целовать бы… Ну и гадость эти вишневые сигареты!
- Да, вот эти два окна и балкон - моя квартира, - девушка махнула рукой. От этого движения халат слегка распахнулся и… И она его тут же запахнула и слегка порозовела.
- А я тут… фасад мою, - пробормотал Михаил. «А мы тут, знаете ли, плюшками балуемся», - почему-то добавил внутренний голос.
- Какие плюшки?! – уставилась на него оторопело девушка.
Так. Вишневых сигарет больше не курить. У него от них голова совсем не соображает.
- Да это я… - Миша не знал, как объяснить, но она его не дослушала.
- А хотите, я вас кофе угощу?
- А? – Мишка решил, что он ослышался.
- Плюшек нет, но есть макаруны.
- Нет, спасибо. В смысле, макарон не надо, а кофе я выпью. С удовольствием. Пожалуйста. Спасибо. Тьфу, черт!
Она рассмеялась – звонко, запрокинув голову и показав красивую белую шею.
- Никуда не уходите! Я быстро.
Мелькнул и исчез голубой халатик. Мишка несколько раз крепко приложился к стене лбом. Ну а что, можно. Уже помыта. Остается надеяться, что это поможет перестать себя вести как идиот. Как будто впервые увидел красивую девушку.
«Такую красивую и голую – впервые», – пискнул внутренний голос. Мишка лишь вздохнул. Это все от того, что работает второй месяц без продыху и личной жизни. У него летом всегда в личной жизни простой. У обычных людей лето – время отдыха, расслабона и секса. Но у Мишки все не как у людей. Летом не до личной жизни. И вообще, летом жарко, душно, пыльно и ничего не хочется. Кроме, разве что, пива. Но ничего, уже август, не за горами осень, а там… там и зима. И снег.
- А вот и кофе!
Мишка с подозрением покосился на крошечную тонкую чашку. На блюдце лежала пара кругляшей - зеленого и розового цвета.
- А это пирожные, - с мягкой улыбкой добавила девушка. – Они так называются – макаруны. Почти как макароны.
Точно. Девчонки в альпийских кафе по ним всегда с ума сходили. А он, идиот, забыл это дурацкое название.
- Спасибо, - Мишка вытер пальцы о футболку и аккуратно взял блюдце. Чашка звякнула. – Я знаю про них. Просто… просто забыл.
- Я вам не положила ни сахара, ни сливок, - спохватилась вдруг девушка. – Может, надо?
Такие пирожные сладкие до жути, это Мишка помнил. А вот кофе он любил с молоком.
- Да, молока можно. В смысле, сливок.
- Я сейчас!
Она снова умчалась, а Миха остался один. С кукольной чашкой в руке.
Зашибись. Опять себя идиотом выставил. Как какая-то деревенщина. Да и вообще…. Мишка оглядел себя. Старые спортивные штаны, футболка, которой лет десять, застиранная до неопределённого цвета, зато мягкая и не чувствуется совсем, растоптанные по ноге кроссовки, которым тоже уже не один год. Многодневная щетина, которой не дает стать бородой только жара, и волосы, наверняка, от пота торчком. Свободной рукой Мишка попытался причесаться пятерней – и резко опустил руку, потому что за балконной дверью опять мелькнул голубой халатик. Чашка снова тонко зазвякала.
Сливки ему принесли в… господи, как это называется? Сливочник? Молочник? В общем, в таком крошечном кувшинчике. И доливала она ему сливки, сосредоточенно прикусив губу. А Мишка пялился в вырез ее халатика.
Кроме этого кувшинчика она принесла вторую чашку – для себя. Так они и пили кофе. Молча. Она, облокотившись о перила, и он, болтающийся в воздухе в обвязке.
- Еще чашечку? – девушка наблюдала, как Мишка сделала последний глоток и звякнул пустой чашкой о блюдце. Макаруны он мужественно сгрыз. Как и предполагалось, они были тошнотворно сладкие.
- А вот обнаглею и скажу «да», - вдруг улыбнулся Мишка. Он вспомнил, что ему не раз говорили, что у него очень обаятельная улыбка. – Только, если можно, в таре покрупнее.
В улыбке дело или нет, но кофе ему принесли. В нормальной чашке. И Мишка, обхватив ее всей ладонью и чувствуя тепло, вдруг сообщил.
- Меня Михаил зовут.
- Алиса, - когда она улыбалась, на ее щеках появлялись ямочки полумесяцами. - Не страшно на такой высоте работать, Михаил? – Алиса потянулась к пачке и, достав сигарету, прикурила.
Миха имя мысленно покрутил так и эдак в голове. Ей оно шло. Такую необыкновенную девушку не могли звать Таней или Наташей. А вот Алиса… В ней было что-то сказочное.
- Нет, не страшно, - спохватился Миша. – Я промышленным альпинизмом уже лет десять занимаюсь.
- Это так называется? – изумилась Алиса. – Промышленный альпинизм?
- Ну да, - Миша пожал плечами.
- А я бы не смогла, - она свесила голову вниз, и ее светлые волосы опустились занавесами, скрыв на несколько мгновений лицо. А Мишка снова пялился на тонкую спину, узкую талию и округлый изгиб бёдер. – Это же такая высота! – она подняла голову, белокурые волосы взметнулись волной назад. – Страшно.
- Совсем нет, это просто вопрос привычки, да и вообще…
Мишку перебил звонок его мобильного. Телефон предусмотрительно пристегнут к карману на карабин.
- Да. Примерно две трети готово. Хорошо, я понял. Ага, давай.
Он отключился. Алиса смотрела на него без улыбки.
- Вам надо работать, да?
Что тут скажешь?
- Да.
- И мне тоже пора, дел много, - она взяла чашку.
- Спасибо за кофе, - запоздало спохватился Мишка. – И за макароны.
Она все-таки улыбнулась, сверкнув на прощанье ямочками-полумесяцами.
- Пожалуйста. Хорошего вам дня, Миша.
- И вам, Алиса.
***
- Короче, вискарь мой любимый не забудь. И все остальное – как обычно приготовь.
- Хорошо, Володя.
- Главное, ротик свой приготовь, - хохотнул мужчина на том конце трубки. – И другие сладкие дырочки тоже приготовь. Придется тебе поработать сегодня.
- Конечно, Вовочка, конечно.
- Ну все, мой крольчонок, пока. Жди и предвкушай.
- Обязательно.
Телефон Алиса не выдержала – швырнула в кресло. А потом закрыла руками лицо. Нельзя, нельзя так себя вести с Владимиром! Но все чаще и чаще вместо ласково выходило язвительно, вместо нежно – ехидно, вместо смирения – злость.
Алиса наклонилась и подняла телефон. У нее и в самом деле куча дел сегодня. Через полтора часа ей надо быть в СПА-салоне - маникюр, педикюр, обертывания, скраб, массаж, косметолог. Раньше пяти вечера не освободится. А еще надо успеть вернуться домой и сделать Владимиру как обычно - мясо пожарить и греческий салат приготовить.
Дел и в самом деле много. А самая большая нагрузки придётся на поздний вечер, когда Владимир поужинает, накатит три по сто вискаря и…
… и сейчас Алиса об этом думать не будет! Девушка пошла одеваться. Через двадцать минут, в короткой джинсовой юбке, кроп-топе и босоножках на каблуке она вышла из дома. Как же хочется натянуть неприметный спортивный костюм, стянуть волосы в гульку, накинуть на голову капюшон и выйти незамеченной из дома. Но она идет, плавно поводя бедрами, летнее столичное солнце ласкает тронутою медовым загаром кожу, а мужчины от пятнадцати дог семидесяти пяти поворачивают ей вслед голову.
***
Владимир, наконец, уснул. И тут же захрапел. Алиса давно привыкла к его храпу. Да и отчим по пьяни храпел куда громче и противней, на всю их крошечную однокомнатную «хрущевку». Но сейчас этот храп раздражал до мороза по коже. Алиса плотнее закуталась в одеяло. Сейчас бы пойти покурить.
Но Володе не нравится, когда она курит. Он ей несколько раз запрещал, грозил отхлестать по губам, если увидит с сигаретой. Но угрозу свою не выполнил, потому что Алиса не дала ему такой повод. Она курила, только когда Владимир не видит. Курила ароматизированные сигареты – после них не так сильно потом пахнет табаком. Прятала сами сигареты и пепельницу. Но Владимир наверняка догадывался. А, может, и нет.
Как же хочется курить…
Алиса аккуратно откинула одеяло и медленно опустила ноги с кровати. Обернулась. Храпит.
Она встала. И храп вдруг прекратился.
- Ты куда? – раздался хриплый голос.
Вот поди ж ты! После виски и секса должен спать как убитый!
- Я в туалет.
- Воды мне принеси.
- Хорошо.
Алиса сходила на кухню и принесла стакан воды. Владимир пил шумно, потом стукнул на тумбочку пустой стакан. И спустя несколько секунд снова раздался храп.
Медленно переступая босыми ногами, Алиса вышла из спальни.
***
Ночью в августе на балконе в тонком халате свежо. Но Алиса не стала возвращаться и искать более теплую одежду. Она согревалась теплым вишневым дымом. И вспоминала. Как сегодня, под лучами жаркого летнего солнца стояла здесь и тоже курила. А рядом, в воздухе, висел и тоже курил парень.
Михаил. Миша.
У него какие-то кошачьи глаза – с чуть вздёрнутыми вверх внешними уголками, светлые, желто-зеленые. Пронзительные. А еще - бритые виски и лохматый чуб русых, с рыжеватым, горящим на солнце отливом волос. Щетина на лице тоже светлая, песочная, и на вид мягкая. И татуировки. Везде. От шеи до кистей рук. Их так хотелось рассмотреть, но Алиса не рискнула слишком пристально его разглядывать. А все же интересно, он ими покрыт весь? Там, под футболкой, тоже? Наверняка – сложный рисунок на крепком бицепсе нырял под рукав. А грудь? Спина? А под штанами – тоже есть рисунки?
Алиса тоже хотела бы сделать тату – но и это ей тоже Владимир не разрешал. Даже маленькую. И тут она не решилась ослушаться – тату, в отличие от сигарет, не спрячешь. Единственное, что было сделано на ее теле – две дырочки в ушах. Уши она проколола уже здесь, в Москве. Дома ей такая мысль даже не приходила в голову.
Алиса подняла руку и потянула себя за серьгу. Сережки небольшие, но бриллианты в них – настоящие. Подарок Володи. Он богатый и щедрый мужчина. Его хватает и на двух жен – бывшую и нынешнюю, и на троих детей от двух браков, и на любовницу.
Алиса прикурила новую сигарету. Последнюю – так она себе пообещала. А то вдруг щедрый мужчина проснется. Снова потянула себя за серьгу. Да, ей тоже перепадает от щедрот. Ювелирные украшения, брендовая одежда, люксовые часики. Она живет в элитном жилом комплексе – правда, в этой квартире Володя ее так и не прописал, и местом регистрации в паспорте Алисы по-прежнему значится Волгоград. И ездит она на ярко-красной «бмв» - но машина тоже принадлежит Владимиру. А Алисе не принадлежит ничего. Даже ее собственное тело – не ее.
Девушка тряхнула головой, прогоняя ненужные, бесполезные мысли. И снова вернулась в сегодняшнее утро. И вдруг прыснула. Звук в ночной тишине вышел звонкий, и она зажала себе рот ладонью.
Алиса и сама не знала, что на нее сегодня утром нашло. И почему она вдруг, стоя нагишом у окна – решила в таком виде раздвинуть шторы. Тяги к эксгибиционизму она за собой не замечала – напротив, ее бы воля, Алиса бы одевалась в мешковатые спортивные костюмы. Но Владимир любил выставлять ее тело напоказ. И при этом был паталогически ревнив – не дай бог посмотреть на кого-то пристальнее или, боже сохрани, улыбнуться. А вот сегодня… Если бы Володя как-то об этом узнал…
Алиса вздохнула - и нарушила данное себе слово. Но эта - точно последняя.
Судя по всему, она произвела на Михаила впечатление. У нее красивое тело, Алиса это знала. Знала – и все. Удовольствия ей это не доставляло. Кажется, никогда. Красота – это не всегда счастье. Гораздо лучше, если у тебя есть… например, семья. Или образование. Она хотела чему-то научиться – но Владимир и тут был против. «Зачем тебе чему-то учиться? - говорил он. – Готовишь ты нормально, сосешь тоже. А больше мне ничего не надо». Цинично. Но полностью обрисовывает ситуацию. Исчерпывающе. Вместо образования или хотя бы профессиональных навыков, ну хоть каких-то, хоть ноготочки уметь делать – у нее только шикарные сиськи, ноги и жопа. Владимир так как-то пьяный про нее и сказал своему знакомому: «Это Алиса, у нее отличные сиськи и жопа».
У этого Михаила тоже красивое тело. Рабочая одежда это нисколько не скрывала – плечи и грудь широкие, руки крепкие. Он весь крепкий, спортивный. Неудивительно, если десять лет на верхотуре работает. Интересная у него работа. Необычная.
Алиса вспомнила бледную с редкими черными волосинами грудь Владимира и его круглый пивной живот. В последнее время он стал еще больше, именно поэтому Владимир теперь предпочитал догги-стайл. Или чтобы Алиса была сверху. А чаще всего – минет. Он же не в курсе, что и ей теперь приходилось думать, как повернуть голову, чтобы подобраться к его паху.
Послышался какой-то звук из-за прикрытой балконной двери, и Алиса поспешно потушила сигарету. Приоткрыла дверь и прислушалась. Тихо – не считая мерного, приглушенного расстоянием храпа. Надо идти в постель, не стоит искушать судьбу.
Она еще зашла в ванну, почистила зубы, сбрызнула волосы духами – а после тихо юркнула в постель. И под стихающий храп все же уснула.
***
- Ну ты скоро?! Сколько можно тебя ждать!
- Прости-прости, я уже все.
Он окинул ее пристальным взглядом – и раздражение в лице сменилось ухмылкой. Владимир обхватил ее за обтянутую кожаной юбкой ягодицу и притиснул к себе.
- Ишь, вырядилась. Нагнуть бы и отодрать.
Алиса прогнулась и хихикнула. Как много раз до этого. В зеркале около входной двери мельком отразилось ее лицо. Пустые глаза, а вместо улыбки – гримаса.
