Лора, - обращается она к девушке, которая пугливо посмотрела на неё в ответ, - всем и каждому интересно, есть ли все-таки в твоей жизни кто-нибудь особенный? Я знаю, что ты уже ответила, но сделай это ещё раз, чтобы ни у кого не возникло сомнений. Не успела ты замелькать в лучах славы, а тебе уже приписывают роман с самым топовым женихом. Но, может, дело не в нём? Возможно, есть кто-то, кто затмил красавчика Биго?– Агата усмехнулась в мою сторону. – Есть или нет?
Лора смотрит на меня. Ловлю себя на том, что задерживаю дыхание. И в какой-то момент мне хочется, чтобы она ответила, что меня никто не может затмить. С моей стороны это чистое свинство, учитывая, что я точно не собираюсь пускать её в свою жизнь дальше постели.
Она выпрямляет спину, делает глубокий вдох и, глядя мне в глаза, спокойно отвечает:
- Я повторю, что между нами с Гаем ничего нет и быть не может. И никого другого в моей жизни тоже нет. Я свободна и собираюсь сосредоточиться лишь на карьере.
С трудом сдерживаюсь, чтобы не сморщить нос и не скривить губы. Разумом я понимаю, что девчонка все делает правильно, но другие органы встали на дыбы, и у меня нет ответа, который бы их устроил. Почему мне так неприятно слышать, как чётко она следует уговору? Почему так обидно слышать из её уст, что я для неё ничего не значу? В сотый раз одёргиваю себя, но меня не покидает чувство, что я загнал себя в ловушку.
Лора поджимает губы, отодвигается от микрофона, давая понять, что ей больше нечего сказать.
- Ну, хорошо, - примирительно комментирует ведущая. – Нет, значит, нет. Давайте послушаем выступление в прямом эфире! Готовы?
Я встаю, чтобы направиться в угол комнаты, где стоит аппаратура. Лора следует за мной. Микрофоны вставлены в держатели. Поднимаю свой чуть выше, наблюдая, как Лора опускает держатель на уровень своих губ.
Изначально планировалось начать наш дуэт с песни, которую мы исполнили на проекте, но продюсеры решили стартовать с чем-то более лиричным, прощупывая почву и ненавязчиво сообщая о нас.
Заиграла мелодия, Лора вцепилась в микрофон, словно он нужен ей, чтобы устоять. Это наше первое выступление, не считая конкурса. Неужели она так и не переборола свой страх? Невзначай придвигаю к ней держатель, как бы показывая, что я рядом. Лора вскидывает голову, я киваю, проглатывая желание прикоснуться к ней, чтобы поддержать и напомнить о том, что я сказал перед выступлением на шоу. Губы девушки едва заметно дернулись: она поняла без слов.
- Ты где-то не тот, я где-то не та, - начала Лора, пропев едва слышно. (Автор представлял песню ARTIK feat. Asti «Моя последняя надежда»).
По моему телу рванули мурашки. Казалось, я весь покрыт гусиной кожей. Сложно ответить, о чём я думал, когда писал эту песню – до одури ванильную и сопливую. Но голос я представлял именно этот. Тембр, присущий лишь ей, того самого дня, когда она исполнила знаменитую песню из кинофильма Титаник, поселился в моей голове, не желая убраться восвояси. Как бы я ни старался выкурить его, он продолжал преследовать меня.
Закрываю глаза, мне захотелось, чтобы она спела только для меня. Чтобы только мои уши слышали её. Согласится ли Лора, если я попрошу её об этом сегодня вечером, когда мы останемся один на один за закрытой дверью?
Я так замечтался, что едва не пропустил своё вступление. Лора кинула на меня подозрительный взгляд. Да, на меня это не похоже, но я не мог перестать думать о ней, даже когда она рядом. И это охренеть как пугает.
Наши голоса слились, и я почувствовал, как по венам забурлила кровь, словно кто-то поджёг жидкость, наполняющую моё тело. Мне нравится, как мы слышимся вместе. Только сейчас я понял, почему меня так зацепил её голос. В унисон с моим голосом он заставляет меня забыться. Даже сейчас, на импровизированной сцене, когда она поёт стоя рядом, обхватив ладонями держатель микрофона, я чувствую себя в сто раз лучше, чем перед многотысячной толпой, выкрикивающей моё имя.
Песня заканчивается. Мы выходим из студии: в неё уже набивается другая команда ведущих. Парни тянут руки, чтобы поздороваться, затем заинтересованно оглядывают Лору, отчего я нервно сжимаю кулаки. Девчонки заправляют пряди за ушки, флиртуя в открытую, но не получают ни грамма моего внимания. Я безразлично обхожу их, чтобы догнать стремительно удаляющуюся фигурку. Куда она так спешит? Хочу поймать её и спросить, где же мы будем заниматься тем, чего нет и быть не может.
Но догоняю её в тот момент, когда она забивается в укромный уголок, проводит пальчиком по экрану и подносит телефон к уху. Не знаю, кто ей звонит, но то, что она услышала на том конце связи, заставило её резко побледнеть.
POV Вили
Телефон продолжал упорно жужжать в моей руке.
По телу расползается тревожное предчувствие. Что могло случиться, раз дедушка названивает мне уже минут двадцать? Он ведь сейчас должен быть на смене, и он обычно не отвлекается на телефонные разговоры.
Устремляюсь туда, где тише, чтобы была возможность хорошо его расслышать: дедушка всегда разговаривает слишком тихо, или это барахлит его старенький телефон, который он отказывается выбросить. Гай следует надо мной, отчего мое сердце скачет словно попрыгунчик. Не должна я так на него реагировать – это предательство собственного тела.
Забиваюсь в угол, принимаю звонок, подношу телефон к уху. От удивления брови резко рванули вверх: из динамика зазвенел женский голос.
- Здравствуйте! Вы знаете владельца данного номера? – Голос строгий и лишённый каких-либо эмоций. Я словно разговариваю с автоответчиком.
- Д-да, - произношу, заикаясь, живот отчаянно сжимается в спазме, чувствуя неладное.
- Кем вы ему приходитесь?
- В-внучка, - отвечаю, не раздумывая. Кому какое дело, что я не родная?
- Очень хорошо! – Девушка не скрывает облегчения. - Можете назвать ФИО и дату рождения вашего дедушки?
- Бондарев Михаил Михайлович, - произношу, поймав вопросительный взгляд Гая. Качаю головой: еще бы самой понять, что происходит. – Родился двадцать пятого марта тысяча девятьсот пятьдесят шестого года.
- Где-нибудь работает? – продолжается странный допрос.
- Да, охранником в супермаркете...
- У него есть какие-нибудь хронические заболевания?
- Н-не знаю, он не жаловался… А что случилось?
Задерживаю дыхание, ожидая ответа, словно вердикта. Сжимаю кулаки, ногти врезаются в мягкие ткани ладоней.
- Вашему дедушке стало плохо на улице. – Этого не может быть. Кровь хлынула вниз. Внутри словно все оборвалось. – Прохожие вызвали скорую. Вашего дедушку доставили в нашу больницу с сердечным приступом.
Я пошатнулась. Гай, недоумевая, схватил меня за локоть. Я прислонилась лбом к стене, в ушах зашумело. Я что-то пробормотала, но слишком тихо и невнятно.
Этого просто не могло случиться. Не с дедушкой. Нет, пожалуйста.
Девушка на том конце провода ждала моего ответа. Я прочистила горло.
- В какую больницу? – Мой голос дрожал, мне стало холодно, словно резко наступила зима. Я поёжилась, стиснув телефон в руке.
- Третья городская, - голос продолжал звучать так спокойно, даже обыденно, словно ничего не случилось, и она сообщила мне о дожде за окном, а не о том, что у моего дедушки сердечный приступ. – Вы должны привести его документы. К сожалению, при нём не оказалось ни паспорта, ни ПОЛИСа.
- Да, конечно! – Киваю головой, будто она может меня видеть. - Скоро буду.
Прячу телефон в карман. В голове тревожным звоном бьется только одна мысль – я должна как можно скорее оказаться в больнице. Мне нужно узнать, как он.
Отстраняюсь от Гая, который молча, но настороженно наблюдает за мной. Делаю два шага в сторону Ляли, разговаривающей с радиоведущей, но затем разворачиваюсь, чтобы взглянуть на парня.
- Прости, - это мой ответ на его предложение, которое час назад заставляло меня трепетать в ожидании, но сейчас оно казалось не важнее песчинки на дороге, - сегодня у меня не получится.
- Что случилось? – Парень хмурит брови.
Качаю головой: ему незачем знать.
- Ляля, - зову свою ассистентку, приближаясь к ней, - вызови мне такси, пожалуйста. Срочно! – Она перестаёт трындеть, оборачивается ко мне, открывает рот, но я продолжаю: - И скажи, что адресов будет два. Сначала нужно заехать на Чехова пятнадцать, там подождать минут десять, а затем в Третью городскую больницу.
- Тебе плохо? Что-то болит? – окликает Уля, спешащая к нам по коридору.
- Нет, ничего не болит, - отвечаю, не поворачиваясь. Смотрю на свою ассистентку. – Ляля, быстрее! – С трудом перевожу взгляд на радиоведущую, стараясь взять себя в руки, но получилось не очень, хотя я все же механически выдала: – Спасибо за беседу. Рада была познакомиться.
- И я тоже очень рада! – затараторила она, но я уже не слушаю её, обхожу, направляясь в комнатку, где оставила свой рюкзак. Сейчас для меня ничего не существовало. Я уже летела через весь город, соображая, в каком шкафу дедушка хранит свои документы.
Выскакиваю на улицу. Как назло дождливо. Сжимаю в руке телефон, словно ожидаю ещё новостей. Может, дедушка позвонит и скажет, что это ошибка, и с ним все в порядке. Но как бы я себя ни утешала, все же осознавала, что происходящее – реальность.
Мои глаза с волнением встречают каждую приближающуюся машину и разочарованно провожают её. Нервно постукиваю ногой: когда уже приедет это такси? Смотрю на время, прошло всего три минуты: выдыхаю.
Дверь позади меня открывается, едва не ударив меня по мягкому месту. Я отпрыгиваю вперед, чтобы меня не пришибло. Поворачиваю голову, чтобы увидеть, кому приспичило выйти. Это Гай. Он, видимо, тоже не собирался задерживаться на радиостанции. Я возвращаюсь к выявлению нужной мне машины, и парень, к моему удивлению, ровняется со мной и останавливается.
- Пойдём, - говорит он, доставая что-то из кармана. Я кошусь и вижу в его руке ключ от машины.
- Я же сказала, что сегодня не получится, - даже не пытаюсь скрыть своё раздражение.
- Да, понял я. - Гай кивает на припаркованную чёрную спортивную машину. – Я тебя отвезу, куда там тебе надо.
- Я жду такси.
- Его никто не вызвал.
- Что? – Глаза вываливаются из орбит. - Какого черта я тогда здесь караулю?
- Я сказал, что подвезу тебя. – Он пожимает плечами. – Поэтому пошли. Ты ведь, кажется, спешишь.
- Я не… - начала, но запнулась. – Да! Я очень спешу.
Я рванула с места, добралась до машины быстрее хозяина. Сигнализация пиликнула, я открыла дверь и забралась внутрь. Здесь было тепло и сухо. Поднимаю глаза на лобовое стекло, усеянное каплями, чтобы не смотреть на Гая.
Он садится, машина заурчала, затем рванула с места так быстро, что я прилипла спиной к сиденью. Дрожащими руками нашла ремень безопасности и пристегнулась на всякий случай. Думаю, если он затормозит, я могу полностью улететь под бардачок, сложившись пополам, как в серии популярных видео-пранков, гуляющих по социальной сети.
- Чехова пятнадцать? – Гай свернул направо, снова набирая скорость.
- Да. – Удивляюсь тому, что он знает адрес, но потом вспоминаю, как сама назвала его Ляле. Гай, видимо, слышал.
Поёрзала на чёрном кожаном сиденье. Впервые в его машине, но не могу заставить себя расслабиться и оглядеться. Хотя понимаю, что сейчас от меня ничего не зависит. Как бы сильно я ни напрягалась, раньше от этого в больнице я не окажусь.
- Может, скажешь мне, что случилось? – Гай бросает на меня беглые взгляды. – Раз уж я подрабатываю водителем.
- Я тебя не просила, - моментально ощетиниваюсь.
- Да, но все же…
Я шумно вздыхаю, затем выдаю на выдохе:
- У моего дедушки сердечный приступ. – Закусываю губу, с силой жмурюсь, ощутив горечь во рту. – Ему стало плохо прямо на улице, когда он шёл на работу…
Я не выдерживаю и тихо всхлипываю. Прячу лицо в руках, чтобы Гай не увидел моих слёз. Не хватало еще разводить сырость в его дорогущей тачке: не думаю, что ему понравится, если я всё здесь залью.
Но остановиться дико трудно. Мне страшно. Я не хочу снова чувствовать эту самую сильную боль – боль утраты. Когда от тебя ничего не зависит, и как бы сильно ты ни плакал, ни выл от раздирающей грудь рези, вернуть время невозможно.
Дождь обрушился на лобовое стекло, заглушая беззвучное рыдание и дробный стук зубов. Боже, надеюсь, Гай этого не слышит. Хотя то, что он услышал, я поняла, когда он нажал на какую-то кнопку на дисплее, и в ноги подул горячий воздух. Гай решил, что я замёрзла.
Я подняла голову, чтобы исподтишка взглянуть на него. Гай невозмутимо смотрел вперед, за что я была ему благодарна. Уже через минуту в салоне стало жарко, но это не помогло мне согреться. Сердце окутывал леденящий ужас.
Я удобнее устроилась на сиденье, поборов желание прижать ноги к подбородку, как всегда делала в минуты отчаяния. Слёзы продолжали слепить; но постепенно плавное движение по дороге, шум дождя, скрип шин, скользящих по мокрому асфальту, то и дело попадая в небольшие лужи, отчего брызги разлетались в стороны, отсутствие комментарий со стороны Гая – все это действовало на меня словно успокоительное. Слёзы постепенно высыхали, стягивая мои щёки липким слоем. Я опустила подбородок на выемку между двумя ключицами, сердце потихоньку замедлилось, и на меня напала усталость, словно я не спала несколько суток.
Мысленно продолжаю повторять, словно молитву: с дедушкой Мишей ничего не случится, он ведь в больнице, ему там помогут. И чем дольше я повторяю эти слова, тем равномернее становится моё дыхание. Я не замечаю, как мы уже подъехали к обычному, ничем не примечательному району нашего города. Здесь я два года назад обрела убежище, спасшее меня от безысходности и одиночества. Увидев любимый дом, к горлу вновь подступила желчь.
- Если твой дедушка в больнице, - вдруг заговорил Гай, разглядывая дома, мимо которых мы проезжаем, - тогда зачем мы приехали сюда?
Я раздумываю, стоит ли отвечать, но соглашаюсь, что раз он вызвался помочь, то заслуживает узнать подробности.
- Он никогда не носит с собой документы, считая, что дома они целее будут. - Шмыгаю носом, подбирая сопли. - Мне нужно их забрать и отвести в больницу, а то они даже не могут установить его личность. Пока для них он чуть ли не бомж.
- И твой дедушка живёт в хрущёвке? – Скептицизм сквозит из каждой его поры.
- А где он должен жить? – Озадаченно хлопаю ресницами. Чёрт! Все время забываю об образе, которым он меня наградил. Тогда Гай, должно быть, думал, что мой дедушка обязан жить за городом, в огромной усадьбе, чуть ли не покрытой золотом, с несчитанной кучей прислуги. Возможно, он именно поэтому и повёз меня: чтобы увидеть всё своими глазами. Но не тут-то было. – Да, мой дедушка живёт здесь и работает охранником.
Гай шокировано качает головой, не веря. А я чувствую извращённое удовольствие от того, что смогла вывести его из привычного образа самоуверенного болвана. Он продолжает подозрительно осматриваться, затем, замечая нужный дом, останавливается.
- Я вернусь через пять минут. – Крепче вцепляюсь в рюкзак, тянусь к ручке, но оборачиваюсь. – Хотя если ты спешишь, то я могу вызвать такси и…
Он отрицательно качает головой:
- Иди уже быстрее.
Мне потребовалось шесть минут, чтобы войти в квартиру, найти документы, аккуратно сложенные в папочку и спрятанные в бельевом шкафу, закрыть квартиру и выбежать из подъезда.
Лора смотрит на меня. Ловлю себя на том, что задерживаю дыхание. И в какой-то момент мне хочется, чтобы она ответила, что меня никто не может затмить. С моей стороны это чистое свинство, учитывая, что я точно не собираюсь пускать её в свою жизнь дальше постели.
Она выпрямляет спину, делает глубокий вдох и, глядя мне в глаза, спокойно отвечает:
- Я повторю, что между нами с Гаем ничего нет и быть не может. И никого другого в моей жизни тоже нет. Я свободна и собираюсь сосредоточиться лишь на карьере.
С трудом сдерживаюсь, чтобы не сморщить нос и не скривить губы. Разумом я понимаю, что девчонка все делает правильно, но другие органы встали на дыбы, и у меня нет ответа, который бы их устроил. Почему мне так неприятно слышать, как чётко она следует уговору? Почему так обидно слышать из её уст, что я для неё ничего не значу? В сотый раз одёргиваю себя, но меня не покидает чувство, что я загнал себя в ловушку.
Лора поджимает губы, отодвигается от микрофона, давая понять, что ей больше нечего сказать.
- Ну, хорошо, - примирительно комментирует ведущая. – Нет, значит, нет. Давайте послушаем выступление в прямом эфире! Готовы?
Я встаю, чтобы направиться в угол комнаты, где стоит аппаратура. Лора следует за мной. Микрофоны вставлены в держатели. Поднимаю свой чуть выше, наблюдая, как Лора опускает держатель на уровень своих губ.
Изначально планировалось начать наш дуэт с песни, которую мы исполнили на проекте, но продюсеры решили стартовать с чем-то более лиричным, прощупывая почву и ненавязчиво сообщая о нас.
Заиграла мелодия, Лора вцепилась в микрофон, словно он нужен ей, чтобы устоять. Это наше первое выступление, не считая конкурса. Неужели она так и не переборола свой страх? Невзначай придвигаю к ней держатель, как бы показывая, что я рядом. Лора вскидывает голову, я киваю, проглатывая желание прикоснуться к ней, чтобы поддержать и напомнить о том, что я сказал перед выступлением на шоу. Губы девушки едва заметно дернулись: она поняла без слов.
- Ты где-то не тот, я где-то не та, - начала Лора, пропев едва слышно. (Автор представлял песню ARTIK feat. Asti «Моя последняя надежда»).
По моему телу рванули мурашки. Казалось, я весь покрыт гусиной кожей. Сложно ответить, о чём я думал, когда писал эту песню – до одури ванильную и сопливую. Но голос я представлял именно этот. Тембр, присущий лишь ей, того самого дня, когда она исполнила знаменитую песню из кинофильма Титаник, поселился в моей голове, не желая убраться восвояси. Как бы я ни старался выкурить его, он продолжал преследовать меня.
Закрываю глаза, мне захотелось, чтобы она спела только для меня. Чтобы только мои уши слышали её. Согласится ли Лора, если я попрошу её об этом сегодня вечером, когда мы останемся один на один за закрытой дверью?
Я так замечтался, что едва не пропустил своё вступление. Лора кинула на меня подозрительный взгляд. Да, на меня это не похоже, но я не мог перестать думать о ней, даже когда она рядом. И это охренеть как пугает.
Наши голоса слились, и я почувствовал, как по венам забурлила кровь, словно кто-то поджёг жидкость, наполняющую моё тело. Мне нравится, как мы слышимся вместе. Только сейчас я понял, почему меня так зацепил её голос. В унисон с моим голосом он заставляет меня забыться. Даже сейчас, на импровизированной сцене, когда она поёт стоя рядом, обхватив ладонями держатель микрофона, я чувствую себя в сто раз лучше, чем перед многотысячной толпой, выкрикивающей моё имя.
Песня заканчивается. Мы выходим из студии: в неё уже набивается другая команда ведущих. Парни тянут руки, чтобы поздороваться, затем заинтересованно оглядывают Лору, отчего я нервно сжимаю кулаки. Девчонки заправляют пряди за ушки, флиртуя в открытую, но не получают ни грамма моего внимания. Я безразлично обхожу их, чтобы догнать стремительно удаляющуюся фигурку. Куда она так спешит? Хочу поймать её и спросить, где же мы будем заниматься тем, чего нет и быть не может.
Но догоняю её в тот момент, когда она забивается в укромный уголок, проводит пальчиком по экрану и подносит телефон к уху. Не знаю, кто ей звонит, но то, что она услышала на том конце связи, заставило её резко побледнеть.
Глава 27
POV Вили
Телефон продолжал упорно жужжать в моей руке.
По телу расползается тревожное предчувствие. Что могло случиться, раз дедушка названивает мне уже минут двадцать? Он ведь сейчас должен быть на смене, и он обычно не отвлекается на телефонные разговоры.
Устремляюсь туда, где тише, чтобы была возможность хорошо его расслышать: дедушка всегда разговаривает слишком тихо, или это барахлит его старенький телефон, который он отказывается выбросить. Гай следует надо мной, отчего мое сердце скачет словно попрыгунчик. Не должна я так на него реагировать – это предательство собственного тела.
Забиваюсь в угол, принимаю звонок, подношу телефон к уху. От удивления брови резко рванули вверх: из динамика зазвенел женский голос.
- Здравствуйте! Вы знаете владельца данного номера? – Голос строгий и лишённый каких-либо эмоций. Я словно разговариваю с автоответчиком.
- Д-да, - произношу, заикаясь, живот отчаянно сжимается в спазме, чувствуя неладное.
- Кем вы ему приходитесь?
- В-внучка, - отвечаю, не раздумывая. Кому какое дело, что я не родная?
- Очень хорошо! – Девушка не скрывает облегчения. - Можете назвать ФИО и дату рождения вашего дедушки?
- Бондарев Михаил Михайлович, - произношу, поймав вопросительный взгляд Гая. Качаю головой: еще бы самой понять, что происходит. – Родился двадцать пятого марта тысяча девятьсот пятьдесят шестого года.
- Где-нибудь работает? – продолжается странный допрос.
- Да, охранником в супермаркете...
- У него есть какие-нибудь хронические заболевания?
- Н-не знаю, он не жаловался… А что случилось?
Задерживаю дыхание, ожидая ответа, словно вердикта. Сжимаю кулаки, ногти врезаются в мягкие ткани ладоней.
- Вашему дедушке стало плохо на улице. – Этого не может быть. Кровь хлынула вниз. Внутри словно все оборвалось. – Прохожие вызвали скорую. Вашего дедушку доставили в нашу больницу с сердечным приступом.
Я пошатнулась. Гай, недоумевая, схватил меня за локоть. Я прислонилась лбом к стене, в ушах зашумело. Я что-то пробормотала, но слишком тихо и невнятно.
Этого просто не могло случиться. Не с дедушкой. Нет, пожалуйста.
Девушка на том конце провода ждала моего ответа. Я прочистила горло.
- В какую больницу? – Мой голос дрожал, мне стало холодно, словно резко наступила зима. Я поёжилась, стиснув телефон в руке.
- Третья городская, - голос продолжал звучать так спокойно, даже обыденно, словно ничего не случилось, и она сообщила мне о дожде за окном, а не о том, что у моего дедушки сердечный приступ. – Вы должны привести его документы. К сожалению, при нём не оказалось ни паспорта, ни ПОЛИСа.
- Да, конечно! – Киваю головой, будто она может меня видеть. - Скоро буду.
Прячу телефон в карман. В голове тревожным звоном бьется только одна мысль – я должна как можно скорее оказаться в больнице. Мне нужно узнать, как он.
Отстраняюсь от Гая, который молча, но настороженно наблюдает за мной. Делаю два шага в сторону Ляли, разговаривающей с радиоведущей, но затем разворачиваюсь, чтобы взглянуть на парня.
- Прости, - это мой ответ на его предложение, которое час назад заставляло меня трепетать в ожидании, но сейчас оно казалось не важнее песчинки на дороге, - сегодня у меня не получится.
- Что случилось? – Парень хмурит брови.
Качаю головой: ему незачем знать.
- Ляля, - зову свою ассистентку, приближаясь к ней, - вызови мне такси, пожалуйста. Срочно! – Она перестаёт трындеть, оборачивается ко мне, открывает рот, но я продолжаю: - И скажи, что адресов будет два. Сначала нужно заехать на Чехова пятнадцать, там подождать минут десять, а затем в Третью городскую больницу.
- Тебе плохо? Что-то болит? – окликает Уля, спешащая к нам по коридору.
- Нет, ничего не болит, - отвечаю, не поворачиваясь. Смотрю на свою ассистентку. – Ляля, быстрее! – С трудом перевожу взгляд на радиоведущую, стараясь взять себя в руки, но получилось не очень, хотя я все же механически выдала: – Спасибо за беседу. Рада была познакомиться.
- И я тоже очень рада! – затараторила она, но я уже не слушаю её, обхожу, направляясь в комнатку, где оставила свой рюкзак. Сейчас для меня ничего не существовало. Я уже летела через весь город, соображая, в каком шкафу дедушка хранит свои документы.
Выскакиваю на улицу. Как назло дождливо. Сжимаю в руке телефон, словно ожидаю ещё новостей. Может, дедушка позвонит и скажет, что это ошибка, и с ним все в порядке. Но как бы я себя ни утешала, все же осознавала, что происходящее – реальность.
Мои глаза с волнением встречают каждую приближающуюся машину и разочарованно провожают её. Нервно постукиваю ногой: когда уже приедет это такси? Смотрю на время, прошло всего три минуты: выдыхаю.
Дверь позади меня открывается, едва не ударив меня по мягкому месту. Я отпрыгиваю вперед, чтобы меня не пришибло. Поворачиваю голову, чтобы увидеть, кому приспичило выйти. Это Гай. Он, видимо, тоже не собирался задерживаться на радиостанции. Я возвращаюсь к выявлению нужной мне машины, и парень, к моему удивлению, ровняется со мной и останавливается.
- Пойдём, - говорит он, доставая что-то из кармана. Я кошусь и вижу в его руке ключ от машины.
- Я же сказала, что сегодня не получится, - даже не пытаюсь скрыть своё раздражение.
- Да, понял я. - Гай кивает на припаркованную чёрную спортивную машину. – Я тебя отвезу, куда там тебе надо.
- Я жду такси.
- Его никто не вызвал.
- Что? – Глаза вываливаются из орбит. - Какого черта я тогда здесь караулю?
- Я сказал, что подвезу тебя. – Он пожимает плечами. – Поэтому пошли. Ты ведь, кажется, спешишь.
- Я не… - начала, но запнулась. – Да! Я очень спешу.
Я рванула с места, добралась до машины быстрее хозяина. Сигнализация пиликнула, я открыла дверь и забралась внутрь. Здесь было тепло и сухо. Поднимаю глаза на лобовое стекло, усеянное каплями, чтобы не смотреть на Гая.
Он садится, машина заурчала, затем рванула с места так быстро, что я прилипла спиной к сиденью. Дрожащими руками нашла ремень безопасности и пристегнулась на всякий случай. Думаю, если он затормозит, я могу полностью улететь под бардачок, сложившись пополам, как в серии популярных видео-пранков, гуляющих по социальной сети.
- Чехова пятнадцать? – Гай свернул направо, снова набирая скорость.
- Да. – Удивляюсь тому, что он знает адрес, но потом вспоминаю, как сама назвала его Ляле. Гай, видимо, слышал.
Поёрзала на чёрном кожаном сиденье. Впервые в его машине, но не могу заставить себя расслабиться и оглядеться. Хотя понимаю, что сейчас от меня ничего не зависит. Как бы сильно я ни напрягалась, раньше от этого в больнице я не окажусь.
- Может, скажешь мне, что случилось? – Гай бросает на меня беглые взгляды. – Раз уж я подрабатываю водителем.
- Я тебя не просила, - моментально ощетиниваюсь.
- Да, но все же…
Я шумно вздыхаю, затем выдаю на выдохе:
- У моего дедушки сердечный приступ. – Закусываю губу, с силой жмурюсь, ощутив горечь во рту. – Ему стало плохо прямо на улице, когда он шёл на работу…
Я не выдерживаю и тихо всхлипываю. Прячу лицо в руках, чтобы Гай не увидел моих слёз. Не хватало еще разводить сырость в его дорогущей тачке: не думаю, что ему понравится, если я всё здесь залью.
Но остановиться дико трудно. Мне страшно. Я не хочу снова чувствовать эту самую сильную боль – боль утраты. Когда от тебя ничего не зависит, и как бы сильно ты ни плакал, ни выл от раздирающей грудь рези, вернуть время невозможно.
Дождь обрушился на лобовое стекло, заглушая беззвучное рыдание и дробный стук зубов. Боже, надеюсь, Гай этого не слышит. Хотя то, что он услышал, я поняла, когда он нажал на какую-то кнопку на дисплее, и в ноги подул горячий воздух. Гай решил, что я замёрзла.
Я подняла голову, чтобы исподтишка взглянуть на него. Гай невозмутимо смотрел вперед, за что я была ему благодарна. Уже через минуту в салоне стало жарко, но это не помогло мне согреться. Сердце окутывал леденящий ужас.
Я удобнее устроилась на сиденье, поборов желание прижать ноги к подбородку, как всегда делала в минуты отчаяния. Слёзы продолжали слепить; но постепенно плавное движение по дороге, шум дождя, скрип шин, скользящих по мокрому асфальту, то и дело попадая в небольшие лужи, отчего брызги разлетались в стороны, отсутствие комментарий со стороны Гая – все это действовало на меня словно успокоительное. Слёзы постепенно высыхали, стягивая мои щёки липким слоем. Я опустила подбородок на выемку между двумя ключицами, сердце потихоньку замедлилось, и на меня напала усталость, словно я не спала несколько суток.
Мысленно продолжаю повторять, словно молитву: с дедушкой Мишей ничего не случится, он ведь в больнице, ему там помогут. И чем дольше я повторяю эти слова, тем равномернее становится моё дыхание. Я не замечаю, как мы уже подъехали к обычному, ничем не примечательному району нашего города. Здесь я два года назад обрела убежище, спасшее меня от безысходности и одиночества. Увидев любимый дом, к горлу вновь подступила желчь.
- Если твой дедушка в больнице, - вдруг заговорил Гай, разглядывая дома, мимо которых мы проезжаем, - тогда зачем мы приехали сюда?
Я раздумываю, стоит ли отвечать, но соглашаюсь, что раз он вызвался помочь, то заслуживает узнать подробности.
- Он никогда не носит с собой документы, считая, что дома они целее будут. - Шмыгаю носом, подбирая сопли. - Мне нужно их забрать и отвести в больницу, а то они даже не могут установить его личность. Пока для них он чуть ли не бомж.
- И твой дедушка живёт в хрущёвке? – Скептицизм сквозит из каждой его поры.
- А где он должен жить? – Озадаченно хлопаю ресницами. Чёрт! Все время забываю об образе, которым он меня наградил. Тогда Гай, должно быть, думал, что мой дедушка обязан жить за городом, в огромной усадьбе, чуть ли не покрытой золотом, с несчитанной кучей прислуги. Возможно, он именно поэтому и повёз меня: чтобы увидеть всё своими глазами. Но не тут-то было. – Да, мой дедушка живёт здесь и работает охранником.
Гай шокировано качает головой, не веря. А я чувствую извращённое удовольствие от того, что смогла вывести его из привычного образа самоуверенного болвана. Он продолжает подозрительно осматриваться, затем, замечая нужный дом, останавливается.
- Я вернусь через пять минут. – Крепче вцепляюсь в рюкзак, тянусь к ручке, но оборачиваюсь. – Хотя если ты спешишь, то я могу вызвать такси и…
Он отрицательно качает головой:
- Иди уже быстрее.
Мне потребовалось шесть минут, чтобы войти в квартиру, найти документы, аккуратно сложенные в папочку и спрятанные в бельевом шкафу, закрыть квартиру и выбежать из подъезда.
