Вместо Бетховена мальчишка слушает Вита Грома. Я счастлива, что он, наконец, может делать то, что ему нравится. Раньше у него и друзей-то не было. А сейчас я никак не могу запомнить их имена – слишком быстро разрастается количество.
Вздыхаю, опускаю плечи. Когда всё только стало налаживаться, вновь двинулось по наклонной.
- Почему ты приехала? - Поднимаю глаза, отрываясь от движения его рук, занимающихся починкой сломанных механизмов, чтобы посмотреть на деда. – Нет! Нет! – спешит он добавить. – Я очень рад тебя видеть! Только вот… Ты не говорила, что собираешься навестить нас. Да и Гая с тобою нет. Вы ведь неразлучны, как два попугайчика.
В глазах защипало. Ну вот, а я думала, что сегодня плакать не буду.
- Что случилось, детонька? – Голос дедушки тут же изменился. Его глаза тревожно забегали по мне в поиске ответа.
- Я ушла… - приходится сделать паузу, чтобы проглотить ком в горле, - от Гая…
- Почему? – Деда Миша качает головой, затем грозно сдвигает брови: - Он что-то натворил?
- Нет, - голова превращается в маятник, качаясь из стороны в сторону, - нет… он… - судорожно вздыхаю. – Он самый лучший.
- Тогда вообще ничего не понимаю. – Дедушка уставился на меня. Его лицо вытянулось. Беспокойство читается все отчётливо.
Я вытираю слёзы ладошками, почесав круговым движением опухшие глаза. Втягиваю сопли, затем глубоко вдыхаю.
- Я сделала это ради него.
Дедушка закряхтел, поёрзав на стуле. Понимаю, что это ему ни о чем не сказало.
- Если бы я этого не сделала, он бы всё потерял, - пытаюсь объяснить, но дед лишь прищурился. – Я сделала это ради него, - вновь повторяю, отмахиваясь от воспоминаний о прошедшей ночи, которую я провела рядом с ним. Сердце не просто щемило, оно горело, словно на адской сковородке.
- Гай знает? – тихо спрашивает деда Миша, огорчённо поджав верхнюю губу, отчего его усы почти коснулись подбородка, полностью спрятав рот. – Ты рассказала ему?
- Нет. - Опускаю глаза в стол. – Если бы рассказала ему, он бы не дал мне уйти.
Хотя сцена, которую он устроил вчера, явственно показала, что Гай всё еще не собирается отпускать меня. А я готова биться головой о стену, не представляя, что делать дальше.
- То есть ты не дала ему сделать выбор самостоятельно?
Свожу брови, закусывая щёку:
- Нет, не дала.
- Детонька, - голос дедушки становится мягким, словно он обращается к маленькому ребёнку, - неужели ты всё решила за вас двоих?
Несмотря на мягкость вопроса, взгляд деда становится осуждающим. Я опускаю глаза, чтобы не видеть. В груди встрепенулась вина. Да, я решила сама. Не сказала Гаю, не попробовала довериться ему в выборе его же пути. По щеке вновь потекла слеза. Дедушка тут же заохал.
- Вили, солнышко… - Он быстро встал со своего места, устремился ко мне. Я поднялась ему навстречу, чтобы утонуть в родном аромате укропа и корицы, свойственный дедушке. Не перестану благодарить вселенную за то, что она подарила мне его. Нос касается тёплой рубашки. Всхлипываю. – Я знаю, что ты хотела как лучше. – Морщинистая, но всё ещё по-мужски сильная ладонь ложится на мой затылок. - Ты хорошая девочка. Заботливая. Много думаешь о других, оберегаешь. Так было и с Захаром. Ты отчаянно металась из угла в угол, стараясь найти выход, но в итоге он справился сам, показав нам с тобой, что мы недооценивали его. – Я затаила дыхание, вслушиваясь в то, что говорит дедушка. Его мелодичный голос, с небольшой хрипцой, убаюкивал меня. – Сейчас ты недооцениваешь Гая. Этот мальчишка любит тебя до одури. Он не отступит просто потому, что ты так решила. Ты испортишь жизнь и себе, и ему. Запомни слова старика, пожившего в этом мире чуть дольше тебя. Никогда не решай за других. За это тебе никто спасибо не скажет. Дай парнишке возможность самому решить, что ему нужно. Не делай это за него, считая, что во благо. Расскажи, что к чему, поговори, и тогда уже придёте к общему знаменателю. Разговор – это лучшее, что можно сделать.
POV Вили
С чего я взяла, что он и сегодня придёт?
Я вернулась домой сразу после разговора с дедом. Гая не было. По-другому и быть не могло. Не должен же он ждать меня, когда я поступила как глупая гусыня, струсив оказаться с трезвым Гаем лицом к лицу при свете дня. Хотя всё же небольшая искорка разочарования кольнула в груди.
И вот я сижу на долбанном подоконнике, смотрю на улицу, почищенную с утра и уже успевшую припорошиться новой порцией снега. Даже боюсь моргнуть, словно если сделаю это, то пропущу момент, когда Гай появится… поправочка… если Гай появится! Я сомневалась в этом и ненавидела себя.
Дедушка абсолютно прав. Не знаю, почему я решила сыграть в Мойру и решить судьбу Гая за него самого. Это было сложное решение, и я думала, что тщательно все взвесила, но на самом деле поступила как идиотка.
Жертва…
Пфф!
Идиотское решение безмозглой наивной дурочки! Гай поступит правильно, если решит больше не приходить!
Я сжала телефон в руке. Я бы могла набрать его номер, сказать ему, что хочу его видеть, что была неправа и хочу все вернуть. Но не решаюсь это сделать. Почему?
Перед глазами встаёт картинка. Я, Гай и Вит на сцене. Нас слепят софиты, но вместо дискомфорта на его лице только гримаса счастья. Он смеётся, довольный жизнью на сцене. Что случится, если дверь в этот мир захлопнется перед его носом?
Я запуталась. Не знаю, как должна поступить. Что будет правильным?
У меня дежавю. На парковку заруливает старенькая машинка Вита. Сердце подскакивает. Почти аналогично со вчерашней сценой, Гай выкатывается с переднего пассажирского сиденья. Я не дожидаюсь продолжения, соскакиваю с подоконника, с разбегу влетаю в шлёпанцы, со всех сил бросаюсь вон из квартиры, прихватив куртку, чтобы надеть её, пока сбегаю вниз.
- Вили! – окликает меня Гай, когда я уже была на середине пути. Подъезд сотрясается от его громкого голоса. – Вили!
Старательно подавляю улыбка, но она всё равно просачивается. Выскакиваю наружу, подгоняемая зашкалившим пульсом. И дело вовсе не в том, что мне пришлось преодолеть кучу ступенек.
Гай здесь! Он приехал! И пусть снова почти не держится на ногах.
- Какого хера, бро? – Вит прислоняется спиной к своей машине, скрестив руки на груди. Вздыхает, отчего изо рта вырывается облачко пара. Я приближаюсь к ним, но на меня никто из них не смотрит. Гай пялится в мои окна, широко раскрыв руки, видимо, собираясь вновь признаться мне в любви во всеуслышание. Вит же просто наблюдает, укоризненно качая головой. – Выглядишь жалко. У тебя что, совсем нет гордости?
- К чёрту гордость! – безапелляционно заявляет Гай. На удивление, язык у него не заплетается, как его ноги. – Кому она, мать вашу, нужна, когда я не могу быть там, где хочу, и с тем, с кем хочу? ВИЛИ! – взревел парень, поддавшись вперед, выпятив грудь, словно хотел взлететь к окну. – Вили!
- Я здесь. – Поднимаю руку, чтобы помахать, хотя этого и не нужно. Парни тут же оборачиваются ко мне.
- Вили! – Лицо Гая озаряется, словно внезапно выглянуло солнце. Сглатываю, опешив от его взгляда. Не успеваю отреагировать, когда парень рванул ко мне. Три широких шага, и вот я теряюсь в его руках. Сочетание холодного носа и горячего дыхания проходится по моей шее, спровоцировав мурашки. – Я так тебя люблю…
- Ох, чёрт, - простонал Вит, когда Гай навалился на меня.
Я понимаю, о чём он, почувствовав непосильную тяжесть. Мои ноги дрогнули и подогнулись. Вскрикнув, я полетела назад, но не почувствовала столкновение с землей. Зато услышала смачный шлепок и то, как крякнул Гай. Оглядываюсь. Я все ещё на ногах. Возле меня остановился Вит, и его рука обвивает мою талию. Видимо, благодаря ей я не лежу под пьяной тушкой Гая. А он тем временем растянулся на асфальтированной стоянке, покрытой мокрым снегом.
- И куда его теперь девать? – спрашивает Вит, отпустив меня и отступив.
- Туда же, куда и вчера, - откликаюсь, подходя к Гаю. – Давай поднимем его и отведём ко мне.
- К тебе? – Брови Вита приподнимаются, но затем губы растягиваются в понимающей ухмылке. – Ну, давай. Этот придурок точно не будет против.
Закатываю глаза. Вит опускается на корточки рядом Гаем. Тот, похоже, решил, что ему вполне удобно, и можно заснуть прямо здесь.
- Вставай, пьянь, - Вит тормошит его, в ответ слышится недовольное бормотание. Тогда он поднимает голову вверх, смотрит на меня, кивает подбородком, призывая к действию.
- Гай, - зову его, слоняясь над парнем. – Гай! – повышаю голос, чтобы достучаться до него. – Гай!
- Вили, - приглушённо отзывается он.
- Вставай! – требую. И Гай подчиняется, сперва переворачивается, а затем принимает протянутую руку Вита, чтобы подняться на ноги. Вит перекидывает его руку через своё плечо, чтобы перенести часть веса на себя.
Мы проделываем тот же путь, что и вчера, с теми же препятствиями. Хотя кое-что изменилось.
- Ты сегодня одна?
Вит как бы невзначай оглядывается.
- Что? – не сразу понимаю, о чём он. Но уже через секунду вспоминаю сцену, которой стала свидетельницей вчера, наблюдая с окна. – А, Уля? – Вит поджимает губы, и я понимаю, что попала в точку. – Нет, она не приходила.
Вит не отвечает. Его челюсть напрягается, но лицо становится непроницаемым, а глаза опускаются себе под ноги – и это вовсе не для того, чтобы не споткнуться.
Мы укладываем Гая на кровать. Под звуки храпа стягиваем с него куртку. Как можно так быстро отключиться? Будто щёлкнули выключателем, и лампочка погасла.
- По традиции дальше сама, - Вит отходит от кровати. – Я свою миссию выполнил.
- Да, спасибо.
- Надеюсь, вы всё решите, и завтра у меня будет спокойный вечер.
Я морщусь.
- Поговори с ним, - резко вскидываю голову, чтобы посмотреть на Вита. Не ожидала от него советов. – Он не понимает, что происходит, поэтому мечется из угла в угол.
- Это сложно…
- Его козёл-директор, я прав? – Округляю глаза. Как он узнал? – Здесь за версту воняет его гнилыми методами. Чем он тебя шантажирует?
- Отказывается продлять контракт, пока мы вместе, - выдыхаю, затем поспешно добавляю: - Только не говори Гаю!
- Гай, мать твою! – внезапно агрессирует Вит. Я сощурилась, не понимая, откуда взялась злость. Он толкнул друга в плечо, тот в ответ всхрапнул. – Идиот! Я говорил тебе, что надо всё рассказать! Но нет! Ты ведь упрямый придурок! Дотянул до победного, себе же хуже сделал! Так тебе и надо! Будешь знать, как скрывать такие важные решения!
Я настораживаюсь, ничего не понимая из того, в чём Вит упрекнул Гая.
- Какие ещё решения? Что происходит? Чего я не знаю?
Делаю шаг в сторону Вита, выпалив все вопросы на одном дыхании, но в кармане его тёмных джинсов заиграл мобильный телефон. Нежная мелодия разнеслась по комнате.
- Это Снежа, - сообщает Вит, даже не взглянув на экран. Видимо, на её звонок поставлена особенная мелодия. – Она переживает и хочет узнать, как дела у её братца. Я пойду.
Вит разворачивается и уходит, оставив мои вопросы без ответа, а я повернулась к кровати, на которой развалился Гай, уставилась на него, словно телепатически смогу выудить у него нужную информацию.
Утром нам абсолютно точно придётся поговорить, выложив все карты на стол.
Я примостилась на краешке кровати, но Гай тут же закинул на меня руку. Что-то простонав, он притянул меня к своему телу, прижавшись грудью к моей спине. Я закрыла глаза, почувствовав дикую усталость.
Не заметила, как уснула, а когда проснулась от зимнего солнечного света, Гая в постели уже не было.
POV Вили
День прошёл как в тумане. Я с маниакальным постоянством выглядывала в окно каждый десять минут, хотя прекрасно знала, что никого нужного там не увижу. И всё же продолжала это делать.
Телефон зазвенел только однажды. Звонил Захар, чтобы поделиться со мной своими успехами. Я порадовалась за него, но под ложечкой монотонно посасывало.
Ожидание тянулось сильнее, чем Хубба Бубба. Я даже впервые за год включила телевизор. Музыкальный канал – естественно. Не прошло и пары минут, как на экране появились наши лица, а из динамика просочилась мелодия, будоражащая, стремительно циркулирующую по моим венам, красную жидкость, с привкусом металла.
Картинка возвращает меня в тот день, в тот момент в душевой кабинке, когда не просто пролетела искра, а разгорелся пожар, на котором я до сих пор горю заживо, словно ведьма на костре.
Особенно сейчас, видя через монитор его руки на мне, я помню их тепло. Его губы скользят по моей шее, а зубы впиваются в нежную кожу. Откидываю голову назад. Даже сквозь экран взбаламутились мурашки, и разлился жидкий жар.
Думаю, именно в тот миг Гай протянул мне руку, позволив ступить в его мир. С тех пор я постоянно чувствовала его присутствие в своей жизни. И даже сейчас я не знаю, где найти силы, чтобы жить без него. Не могу найти, да и не хочу.
Почему он ушёл? Почему не дождался моего пробуждения, не потребовал ответов? Неужели решил, что ему это не нужно?
Сердце стучит, уши закладывает. Стараясь успокоиться, выключаю телевизор, забираюсь на подоконник.
Уже темнеет. Радостный визг детей, обширная стройка снеговиков и снежных колонн подошла к концу. Родители загнали их домой, чтобы накормить и согреть. Я оглядываю комнату. Тоскливо, аж выть хочется.
Сумерки сменяются на ночь. Я не изменила свое место расположения. Облокачиваю голову на холодное стекло. Медленно сердце сбавляет обороты, дыхание больше не образует запотевшие облачка на стекле.
Вижу свет фар, задерживаю дыхание. Когда перед подъездом затормозило такси, разочарованно выдыхаю. Я не видела, кто вышел из машины, да и это и не нужно. Какая разница? Поэтому звонок в дверь застаёт меня врасплох.
Соскакиваю с подоконника, спешу к двери, чтобы широко раскрыть её. Едва успеваю затормозить стремление выпрыгнуть в подъезд.
Гай.
Стоит, упираясь рукой в стену возле двери. Его спина согнута, куртка не застёгнута, несмотря на мороз. Волосы покрыты инеем и направлены в разные стороны. Заострённые скулы ещё больше подчёркивает, как минимум, трёхдневная щетина.
Я поднимаю голову вверх, чтобы осмотреть каждую частичку его лица. Он делает то же самое, наши глаза встречаются. В воздухе застывает невысказанный вопрос, но если озвучить его, то послышится дуэт наших голосов:
- Ты в порядке?
Я отступаю назад. Поджилки сократились.
- Я могу войти? – спрашивает Гай так тихо, что я едва услышала. – Или чтобы ты впустила меня к себе, мне нужно напиться и устроить шоу? Могу я перепрыгнуть через эти условия? Или они обязательны? Могу я просто войти?
Боль отражается в его глазах. Чистый сапфировый цвет мутнеет. Я сглатываю, делаю глубокий вдох, словно затягиваюсь воздухом. За вдохом следует стремительный шаг, за миллисекунду приближая меня к нему. Я врезаюсь в его тело, вскидывая руки, чтобы ухватиться за его шею.
- Слава Богу, - выдыхает Гай. Я издаю всхлип, когда он подхватывает меня на руки, чтобы сократить разделяющее нас расстояние. Обвиваю его руками и ногами. Гай наклоняется вперед, входит в квартиру, ногой захлопывает дверь.
Его губы встречают мой рот на полпути. Мы стонем, но звуки теряются в буйном поцелуе. Языки сливаются, зубы сталкиваются. Его щетина царапает искусанные губы и раздражённые от пролитых слёз щёки, но я лишь глубже погружаю свой язык в его рот и пальцы в мокрые волосы, оттягивая их в разные стороны, не заботясь о том, что ему может быть больно.
Вздыхаю, опускаю плечи. Когда всё только стало налаживаться, вновь двинулось по наклонной.
- Почему ты приехала? - Поднимаю глаза, отрываясь от движения его рук, занимающихся починкой сломанных механизмов, чтобы посмотреть на деда. – Нет! Нет! – спешит он добавить. – Я очень рад тебя видеть! Только вот… Ты не говорила, что собираешься навестить нас. Да и Гая с тобою нет. Вы ведь неразлучны, как два попугайчика.
В глазах защипало. Ну вот, а я думала, что сегодня плакать не буду.
- Что случилось, детонька? – Голос дедушки тут же изменился. Его глаза тревожно забегали по мне в поиске ответа.
- Я ушла… - приходится сделать паузу, чтобы проглотить ком в горле, - от Гая…
- Почему? – Деда Миша качает головой, затем грозно сдвигает брови: - Он что-то натворил?
- Нет, - голова превращается в маятник, качаясь из стороны в сторону, - нет… он… - судорожно вздыхаю. – Он самый лучший.
- Тогда вообще ничего не понимаю. – Дедушка уставился на меня. Его лицо вытянулось. Беспокойство читается все отчётливо.
Я вытираю слёзы ладошками, почесав круговым движением опухшие глаза. Втягиваю сопли, затем глубоко вдыхаю.
- Я сделала это ради него.
Дедушка закряхтел, поёрзав на стуле. Понимаю, что это ему ни о чем не сказало.
- Если бы я этого не сделала, он бы всё потерял, - пытаюсь объяснить, но дед лишь прищурился. – Я сделала это ради него, - вновь повторяю, отмахиваясь от воспоминаний о прошедшей ночи, которую я провела рядом с ним. Сердце не просто щемило, оно горело, словно на адской сковородке.
- Гай знает? – тихо спрашивает деда Миша, огорчённо поджав верхнюю губу, отчего его усы почти коснулись подбородка, полностью спрятав рот. – Ты рассказала ему?
- Нет. - Опускаю глаза в стол. – Если бы рассказала ему, он бы не дал мне уйти.
Хотя сцена, которую он устроил вчера, явственно показала, что Гай всё еще не собирается отпускать меня. А я готова биться головой о стену, не представляя, что делать дальше.
- То есть ты не дала ему сделать выбор самостоятельно?
Свожу брови, закусывая щёку:
- Нет, не дала.
- Детонька, - голос дедушки становится мягким, словно он обращается к маленькому ребёнку, - неужели ты всё решила за вас двоих?
Несмотря на мягкость вопроса, взгляд деда становится осуждающим. Я опускаю глаза, чтобы не видеть. В груди встрепенулась вина. Да, я решила сама. Не сказала Гаю, не попробовала довериться ему в выборе его же пути. По щеке вновь потекла слеза. Дедушка тут же заохал.
- Вили, солнышко… - Он быстро встал со своего места, устремился ко мне. Я поднялась ему навстречу, чтобы утонуть в родном аромате укропа и корицы, свойственный дедушке. Не перестану благодарить вселенную за то, что она подарила мне его. Нос касается тёплой рубашки. Всхлипываю. – Я знаю, что ты хотела как лучше. – Морщинистая, но всё ещё по-мужски сильная ладонь ложится на мой затылок. - Ты хорошая девочка. Заботливая. Много думаешь о других, оберегаешь. Так было и с Захаром. Ты отчаянно металась из угла в угол, стараясь найти выход, но в итоге он справился сам, показав нам с тобой, что мы недооценивали его. – Я затаила дыхание, вслушиваясь в то, что говорит дедушка. Его мелодичный голос, с небольшой хрипцой, убаюкивал меня. – Сейчас ты недооцениваешь Гая. Этот мальчишка любит тебя до одури. Он не отступит просто потому, что ты так решила. Ты испортишь жизнь и себе, и ему. Запомни слова старика, пожившего в этом мире чуть дольше тебя. Никогда не решай за других. За это тебе никто спасибо не скажет. Дай парнишке возможность самому решить, что ему нужно. Не делай это за него, считая, что во благо. Расскажи, что к чему, поговори, и тогда уже придёте к общему знаменателю. Разговор – это лучшее, что можно сделать.
POV Вили
С чего я взяла, что он и сегодня придёт?
Я вернулась домой сразу после разговора с дедом. Гая не было. По-другому и быть не могло. Не должен же он ждать меня, когда я поступила как глупая гусыня, струсив оказаться с трезвым Гаем лицом к лицу при свете дня. Хотя всё же небольшая искорка разочарования кольнула в груди.
И вот я сижу на долбанном подоконнике, смотрю на улицу, почищенную с утра и уже успевшую припорошиться новой порцией снега. Даже боюсь моргнуть, словно если сделаю это, то пропущу момент, когда Гай появится… поправочка… если Гай появится! Я сомневалась в этом и ненавидела себя.
Дедушка абсолютно прав. Не знаю, почему я решила сыграть в Мойру и решить судьбу Гая за него самого. Это было сложное решение, и я думала, что тщательно все взвесила, но на самом деле поступила как идиотка.
Жертва…
Пфф!
Идиотское решение безмозглой наивной дурочки! Гай поступит правильно, если решит больше не приходить!
Я сжала телефон в руке. Я бы могла набрать его номер, сказать ему, что хочу его видеть, что была неправа и хочу все вернуть. Но не решаюсь это сделать. Почему?
Перед глазами встаёт картинка. Я, Гай и Вит на сцене. Нас слепят софиты, но вместо дискомфорта на его лице только гримаса счастья. Он смеётся, довольный жизнью на сцене. Что случится, если дверь в этот мир захлопнется перед его носом?
Я запуталась. Не знаю, как должна поступить. Что будет правильным?
У меня дежавю. На парковку заруливает старенькая машинка Вита. Сердце подскакивает. Почти аналогично со вчерашней сценой, Гай выкатывается с переднего пассажирского сиденья. Я не дожидаюсь продолжения, соскакиваю с подоконника, с разбегу влетаю в шлёпанцы, со всех сил бросаюсь вон из квартиры, прихватив куртку, чтобы надеть её, пока сбегаю вниз.
- Вили! – окликает меня Гай, когда я уже была на середине пути. Подъезд сотрясается от его громкого голоса. – Вили!
Старательно подавляю улыбка, но она всё равно просачивается. Выскакиваю наружу, подгоняемая зашкалившим пульсом. И дело вовсе не в том, что мне пришлось преодолеть кучу ступенек.
Гай здесь! Он приехал! И пусть снова почти не держится на ногах.
- Какого хера, бро? – Вит прислоняется спиной к своей машине, скрестив руки на груди. Вздыхает, отчего изо рта вырывается облачко пара. Я приближаюсь к ним, но на меня никто из них не смотрит. Гай пялится в мои окна, широко раскрыв руки, видимо, собираясь вновь признаться мне в любви во всеуслышание. Вит же просто наблюдает, укоризненно качая головой. – Выглядишь жалко. У тебя что, совсем нет гордости?
- К чёрту гордость! – безапелляционно заявляет Гай. На удивление, язык у него не заплетается, как его ноги. – Кому она, мать вашу, нужна, когда я не могу быть там, где хочу, и с тем, с кем хочу? ВИЛИ! – взревел парень, поддавшись вперед, выпятив грудь, словно хотел взлететь к окну. – Вили!
- Я здесь. – Поднимаю руку, чтобы помахать, хотя этого и не нужно. Парни тут же оборачиваются ко мне.
- Вили! – Лицо Гая озаряется, словно внезапно выглянуло солнце. Сглатываю, опешив от его взгляда. Не успеваю отреагировать, когда парень рванул ко мне. Три широких шага, и вот я теряюсь в его руках. Сочетание холодного носа и горячего дыхания проходится по моей шее, спровоцировав мурашки. – Я так тебя люблю…
- Ох, чёрт, - простонал Вит, когда Гай навалился на меня.
Я понимаю, о чём он, почувствовав непосильную тяжесть. Мои ноги дрогнули и подогнулись. Вскрикнув, я полетела назад, но не почувствовала столкновение с землей. Зато услышала смачный шлепок и то, как крякнул Гай. Оглядываюсь. Я все ещё на ногах. Возле меня остановился Вит, и его рука обвивает мою талию. Видимо, благодаря ей я не лежу под пьяной тушкой Гая. А он тем временем растянулся на асфальтированной стоянке, покрытой мокрым снегом.
- И куда его теперь девать? – спрашивает Вит, отпустив меня и отступив.
- Туда же, куда и вчера, - откликаюсь, подходя к Гаю. – Давай поднимем его и отведём ко мне.
- К тебе? – Брови Вита приподнимаются, но затем губы растягиваются в понимающей ухмылке. – Ну, давай. Этот придурок точно не будет против.
Закатываю глаза. Вит опускается на корточки рядом Гаем. Тот, похоже, решил, что ему вполне удобно, и можно заснуть прямо здесь.
- Вставай, пьянь, - Вит тормошит его, в ответ слышится недовольное бормотание. Тогда он поднимает голову вверх, смотрит на меня, кивает подбородком, призывая к действию.
- Гай, - зову его, слоняясь над парнем. – Гай! – повышаю голос, чтобы достучаться до него. – Гай!
- Вили, - приглушённо отзывается он.
- Вставай! – требую. И Гай подчиняется, сперва переворачивается, а затем принимает протянутую руку Вита, чтобы подняться на ноги. Вит перекидывает его руку через своё плечо, чтобы перенести часть веса на себя.
Мы проделываем тот же путь, что и вчера, с теми же препятствиями. Хотя кое-что изменилось.
- Ты сегодня одна?
Вит как бы невзначай оглядывается.
- Что? – не сразу понимаю, о чём он. Но уже через секунду вспоминаю сцену, которой стала свидетельницей вчера, наблюдая с окна. – А, Уля? – Вит поджимает губы, и я понимаю, что попала в точку. – Нет, она не приходила.
Вит не отвечает. Его челюсть напрягается, но лицо становится непроницаемым, а глаза опускаются себе под ноги – и это вовсе не для того, чтобы не споткнуться.
Мы укладываем Гая на кровать. Под звуки храпа стягиваем с него куртку. Как можно так быстро отключиться? Будто щёлкнули выключателем, и лампочка погасла.
- По традиции дальше сама, - Вит отходит от кровати. – Я свою миссию выполнил.
- Да, спасибо.
- Надеюсь, вы всё решите, и завтра у меня будет спокойный вечер.
Я морщусь.
- Поговори с ним, - резко вскидываю голову, чтобы посмотреть на Вита. Не ожидала от него советов. – Он не понимает, что происходит, поэтому мечется из угла в угол.
- Это сложно…
- Его козёл-директор, я прав? – Округляю глаза. Как он узнал? – Здесь за версту воняет его гнилыми методами. Чем он тебя шантажирует?
- Отказывается продлять контракт, пока мы вместе, - выдыхаю, затем поспешно добавляю: - Только не говори Гаю!
- Гай, мать твою! – внезапно агрессирует Вит. Я сощурилась, не понимая, откуда взялась злость. Он толкнул друга в плечо, тот в ответ всхрапнул. – Идиот! Я говорил тебе, что надо всё рассказать! Но нет! Ты ведь упрямый придурок! Дотянул до победного, себе же хуже сделал! Так тебе и надо! Будешь знать, как скрывать такие важные решения!
Я настораживаюсь, ничего не понимая из того, в чём Вит упрекнул Гая.
- Какие ещё решения? Что происходит? Чего я не знаю?
Делаю шаг в сторону Вита, выпалив все вопросы на одном дыхании, но в кармане его тёмных джинсов заиграл мобильный телефон. Нежная мелодия разнеслась по комнате.
- Это Снежа, - сообщает Вит, даже не взглянув на экран. Видимо, на её звонок поставлена особенная мелодия. – Она переживает и хочет узнать, как дела у её братца. Я пойду.
Вит разворачивается и уходит, оставив мои вопросы без ответа, а я повернулась к кровати, на которой развалился Гай, уставилась на него, словно телепатически смогу выудить у него нужную информацию.
Утром нам абсолютно точно придётся поговорить, выложив все карты на стол.
Я примостилась на краешке кровати, но Гай тут же закинул на меня руку. Что-то простонав, он притянул меня к своему телу, прижавшись грудью к моей спине. Я закрыла глаза, почувствовав дикую усталость.
Не заметила, как уснула, а когда проснулась от зимнего солнечного света, Гая в постели уже не было.
POV Вили
День прошёл как в тумане. Я с маниакальным постоянством выглядывала в окно каждый десять минут, хотя прекрасно знала, что никого нужного там не увижу. И всё же продолжала это делать.
Телефон зазвенел только однажды. Звонил Захар, чтобы поделиться со мной своими успехами. Я порадовалась за него, но под ложечкой монотонно посасывало.
Ожидание тянулось сильнее, чем Хубба Бубба. Я даже впервые за год включила телевизор. Музыкальный канал – естественно. Не прошло и пары минут, как на экране появились наши лица, а из динамика просочилась мелодия, будоражащая, стремительно циркулирующую по моим венам, красную жидкость, с привкусом металла.
Картинка возвращает меня в тот день, в тот момент в душевой кабинке, когда не просто пролетела искра, а разгорелся пожар, на котором я до сих пор горю заживо, словно ведьма на костре.
Особенно сейчас, видя через монитор его руки на мне, я помню их тепло. Его губы скользят по моей шее, а зубы впиваются в нежную кожу. Откидываю голову назад. Даже сквозь экран взбаламутились мурашки, и разлился жидкий жар.
Думаю, именно в тот миг Гай протянул мне руку, позволив ступить в его мир. С тех пор я постоянно чувствовала его присутствие в своей жизни. И даже сейчас я не знаю, где найти силы, чтобы жить без него. Не могу найти, да и не хочу.
Почему он ушёл? Почему не дождался моего пробуждения, не потребовал ответов? Неужели решил, что ему это не нужно?
Сердце стучит, уши закладывает. Стараясь успокоиться, выключаю телевизор, забираюсь на подоконник.
Уже темнеет. Радостный визг детей, обширная стройка снеговиков и снежных колонн подошла к концу. Родители загнали их домой, чтобы накормить и согреть. Я оглядываю комнату. Тоскливо, аж выть хочется.
Сумерки сменяются на ночь. Я не изменила свое место расположения. Облокачиваю голову на холодное стекло. Медленно сердце сбавляет обороты, дыхание больше не образует запотевшие облачка на стекле.
Вижу свет фар, задерживаю дыхание. Когда перед подъездом затормозило такси, разочарованно выдыхаю. Я не видела, кто вышел из машины, да и это и не нужно. Какая разница? Поэтому звонок в дверь застаёт меня врасплох.
Соскакиваю с подоконника, спешу к двери, чтобы широко раскрыть её. Едва успеваю затормозить стремление выпрыгнуть в подъезд.
Гай.
Стоит, упираясь рукой в стену возле двери. Его спина согнута, куртка не застёгнута, несмотря на мороз. Волосы покрыты инеем и направлены в разные стороны. Заострённые скулы ещё больше подчёркивает, как минимум, трёхдневная щетина.
Я поднимаю голову вверх, чтобы осмотреть каждую частичку его лица. Он делает то же самое, наши глаза встречаются. В воздухе застывает невысказанный вопрос, но если озвучить его, то послышится дуэт наших голосов:
- Ты в порядке?
Я отступаю назад. Поджилки сократились.
- Я могу войти? – спрашивает Гай так тихо, что я едва услышала. – Или чтобы ты впустила меня к себе, мне нужно напиться и устроить шоу? Могу я перепрыгнуть через эти условия? Или они обязательны? Могу я просто войти?
Боль отражается в его глазах. Чистый сапфировый цвет мутнеет. Я сглатываю, делаю глубокий вдох, словно затягиваюсь воздухом. За вдохом следует стремительный шаг, за миллисекунду приближая меня к нему. Я врезаюсь в его тело, вскидывая руки, чтобы ухватиться за его шею.
- Слава Богу, - выдыхает Гай. Я издаю всхлип, когда он подхватывает меня на руки, чтобы сократить разделяющее нас расстояние. Обвиваю его руками и ногами. Гай наклоняется вперед, входит в квартиру, ногой захлопывает дверь.
Его губы встречают мой рот на полпути. Мы стонем, но звуки теряются в буйном поцелуе. Языки сливаются, зубы сталкиваются. Его щетина царапает искусанные губы и раздражённые от пролитых слёз щёки, но я лишь глубже погружаю свой язык в его рот и пальцы в мокрые волосы, оттягивая их в разные стороны, не заботясь о том, что ему может быть больно.
