Зато в их здании был старый архив, в котором сохранились планы здания и ближайших подземных этажей. Не горизонтов шахты, конечно, а тех, чьи коммуникации проходили через здание.
- Остальные просто идут на уровень ниже, в коридоры и помещения. Там мы точно не пройдем – они очень быстро сужаются и ветвятся. Не говоря уже про остатки старых решеток и прочего.
Этот путь был единственным для них, что давал призрачный шанс попасть куда-то, кроме как в лапы захватчиков. Две остальных шахты в здании так же вели на подземные ярусы, но имели лишь один выход внизу, такую же служебную дверцу над отстойником. А как продемонстрировал недавний звук, отстойник затоплен, и, вероятнее всего, дренажная система так же. Или просто забит выход из него, но нырять в воду пока не хотелось, особенно в темноте с раненой рукой.
Аккуратно переступив с площадки на ставший почти родным за время спуска, карниз, аниото двинулись по краю отстойника, предельно внимательно ощупывая путь лапами. Добравшись до одного из забракованных боковых тоннелей, появилась возможность дать отдых лапам и рукам. «В темноте не видно грязи» - рассудила самка, осторожно вытягиваясь в проходе. Рост самца был чуть ниже, так что ему удалось сесть, едва не утыкаясь кончиками ушей в потолок. В шахте снова почти воцарилась тишина.
Сон был беспокойным. Дело не в окружении или сновидениях. Последних он никогда не видел, а, может, просто не запоминал. Все дело в сбруе. Сам он не знал, как называется каждый из одетых на его тело элементов, и для него все это были ремни.
Ведь нет ничего вечного, и когда-то поставляемая сюда стандартная сбруя давно канула в небытие, заменившись кустарными поделками. Но, как и раньше, делать ее отдельно на каждого из «коней» никто не желал. Просто подбирали наиболее подходящую из имеющихся, и затем она, смена за сменой, подгонялась в процессе ремонта. Так и повелось – у наиболее старых упряжь в итоге была подогнана почти идеально, а вот молодым доставляла немало неприятностей.
Этот период «номер» уже преодолел, но до полного заживления всех нанесенных шкуре ран еще было далеко. Конечно, раны в процессе мытья обрабатывались, но толку от этого, если через короткое время снова на теле оказывалась сбруя? Похоже, новый «конь» стоил дешевле лечения.
Так и приходилось жить. Сначала работать до потери сил, ведь именно так была рассчитана смена, питаться тем, что дадут. Или, если повезет, поймать в тоннелях свеженькое мяско. У каждой из «бригад» был отгороженный кусок старых помещений, с одним входом в рабочую зону, формально. На самом деле никто давно не проверял целостность когда-то возведенных решеток и стен в дальних проходах. А четверолапые обитатели давно уже расширили свой ареал обитания туда, куда двуногие не ходили. Но и тут был предел – те штреки, что не были тупиковыми или вентиляционными, вели вниз, в цивилизацию четверолапых.
Там носящих сбрую не встречали с распростертыми объятиями, и дальше приграничных территорий не пускали. Но в этих коридорах и шахтах процветал самый большой из виденный им рынков. При наличии возможности там можно было достать даже оружие или личную живую игрушку. Его же возможности так далеко не простирались. Хотя пропущенный прошлыми мародерами и найденный им небольшой набор инструментов позволял не голодать.
Внезапно беспокойный сон был бесцеремонно прерван. Из, давно ставших для него частью обстановки, решеток вентиляции с грохотом и пылью в бассейн выпали два тела. «Двуногие», - еще не до конца проснувшись, ящер встал в агрессивную позу. Делить свою берлогу, с кем бы то ни было, он не собирался. А посетители для него означали одно – проблемы и войну за территорию. Разум подсказал самое простое решение – и он двинулся к резервуару.
С трех сторон тот вплотную примыкал к стенам, так что ему достаточно перекрыть одну сторону – и незваным гостям придется медленно умирать в холодной воде. Оценивая подобную перспективу, ящер непроизвольно облизнулся. И что с того, если раньше это мясо думало и говорило? Сейчас это мясо, еда. И разлившийся в воздухе запах крови это подтверждал.
Отдых аниото оказался недолгим. В шахте раздался хорошо знакомый им обоим звук открывающейся двери. Пусть и не сразу, но подобные места решили проверять. Старясь не шуметь, они двинулись к ближайшей вентиляции, ведущей в производственную часть. Благо, для этого требовалось просто тихо вылезти из «их» шахты и сделать шаг через угол.
Но реальность была куда хуже – похоже, ключи и их жизни стали не нужны. С плеском в воду упало несколько дымящихся шаров. Пояснений не требовалось, и парочка со всех лап рванула в спасительный тоннель. Через миг стало не до осторожности – шахту сотрясли взрывы. Мощности кинутых бомб было мало для повреждений старых конструкций, хотя балкончик наверняка упокоится на дне дренажного приямка. А вот оглушить или ранить живых он мог. Спины родственников обожгло – на смертоносную начинку недруги тоже не поскупились, бомбы были «осколочными». В тесноте замкнутого пространства шахты это жуткое оружие. А еще взрывная волна подняла скопившуюся за годы и десятилетия пыль и прочий мусор.
Так что, добравшись до выходной решетки, Кали и Арчи чувствовали лишь желание выбраться из этого ада. И падение в резервуар было для них чудом – снизу не оказалось твердого пола или частокола обломков древних механизмов.
- Мы выб… - Счастливую фразу только что отплевавшегося от воды и мусора самца прервало рычание. Синхронно, так что позавидуют тренированные солдаты, повернув головы, аниото увидели стоящего на кромке резервуара монстра. Иначе описать четверолапое создание, в холке достигающего груди Калипсо, покрытое довольно прочной на вид чешуей, да еще и опоясанное тягловой сбруей, язык не поворачивался. Раны на спине и лапах нещадно щипала вода.
Кали подтолкнула брата к одному из углов, но через пару гребков монстр перекрыл это путь. Он по полу передвигался явно быстрее пловцов. А затем, словно издеваясь, наклонил голову и принялся лакать воду.
- Мы не причиним тебе вреда, нам нужна помощь. – Как можно спокойнее начала свою речь самка, удерживая себя на плаву взмахами рук. Бассейн оказался глубоким, и достать до дна ей не удалось. В ответ на это тварь лишь подняла голову и посмотрела на них. Будь это глаза сородича, Кали могла душу заложить – там мелькнула издевка. Монстр медленно прогулялся вдоль кромки воды, принюхиваясь. А с каждым движением силы аниото таяли, отбираемы холодом воды и ранами.
Пока Кали, как показалось брату, отвлекала зверя разговором, у него появился шанс. Несколькими гребками он приблизился к краю, и попытался выскочить из воды с ножом. Может, и глупо, но на суше времени извлечь оружие ему точно не дадут. И улетел обратно в воду от удара лапы. Нож тихо звякнул о пол бывшего цеха. Их тюремщик аккуратно поднял тот пастью за рукоять, явно показывая, что знаком с таким оружием, и аккуратно отложил в сторону. Не отбросил, не швырнул – а аккуратно положил, еще раз намекая, что знает, что за вещь ему досталась, и о ее ценности он в курсе. А затем снова принялся наблюдать за добычей.
Калипсо же пришлось чуть ли не вылавливать, а затем удерживать на поверхности брата. От бессилья хотелось взвыть, но это ничем не поможет. Слов тварь явно не понимала, или старательно делала вид, что не понимала. От ругательств проку еще меньше.
Свое дело сделало и течение, пусть и слабое – аниото медленно влекло в сторону стока из резервуара. Слабый удар в спину заставил самку зашипеть, а хозяина кинуться к ним. И спасение жизни было совсем не основной целью.
Вот и нужный момент. Его и поджидал четверолапый – когда добыча будет достаточно обессилена, чтобы не оказывать сопротивления, но еще не опуститься на дно. Нырять, мокнуть, мочить сбрую – хуже не придумать. А так – вытащить на берег и разделать, ненужное затем просто выкинуть в слив. Мясо потом можно выгодно обменять – готовить впрок, к сожалению, он не умел.
Пара движений лапой, и добыча на берегу. Один и так без чувств, второй теперь тоже – лапа у него тяжелая. Теперь их надо перетащить за загородку, идущую поперек бассейна на некотором расстоянии от слива. Когда-то она защищала слив от мусора, а теперь пригодилась для охоты.
Начать он решил с более агрессивной особи. Одежда, а он прекрасно знал, что это, так же представляла ценность, так что возни предстояло немало. Лапы не были приспособлены что-то хватать или удерживать, и действовать приходилось лишь пастью. Застежка за застежкой. Затем перевернуть, стянуть… И при этом не порвать. Закончив с тем, что покрывало верхнюю часть тела мелкой добычи, он сел и задумался. Слишком много времени на это уходит, а портить товар неохота.
«Товар… А ведь за них можно будет получить куда больше еды, чем на них». – Логика, простая до безумия, сохранила жизнь аниото. Их решили продать. А так как его смена начиналась скоро, вести их на обмен сейчас нельзя. Он не успеет. К сожалению, все цепи, канаты и тросы были давно убраны из этого цеха, да и физически он их не смог бы связать. Но выход был.
Бесцеремонно схватив за заднюю лапу более крупного, ящер потянул его в сторону огромного шкафа. Когда-то в нем стояли электрические агрегаты, а сейчас это было единственное место, дверь в которое он мог подпереть. И второго выхода из него не было. Запах свежей крови немного туманил разум, но мысль о большем количестве мясе сдерживала инстинкты. Мелкого он так же притащил и просто кинул поверх. Затем толкнул головой дверь, и принялся стаскивать под нее все тяжелое, что нашел поблизости. Навалив металлического хлама, и таким образом заперев пленников, он отправился к выходу. Опозданий двуногие не любили. А идея отыграться на пленниках за все мучения в голову ему не пришла. Пока не пришла.
Возвращение в реальный мир было, мягко говоря, тяжелым. К боли в спине от ран примешивалась головная боль, помноженная на долгое нахождение в неудобной позе. К тому же пыль и закрытая дверь не сильно улучшали качество воздуха в этой каморке, в пару ее ростов длинной, и глубиной в ее рост. Через закрытые полосками металла проемы в двери и стенах проходило немного воздуха.
Ее шевеление вызвало и реакцию со стороны Арчи – тот тихо застонал и попытался встать, чем еще сильнее придавил сестру к полу.
- Да замри уже ты! – Недовольно рявкнула на непутевого родственничка самка. – Если бы не твоя глупость, можно было и самим найти тот барьер, и на нем отдохнуть. А теперь понятия не имеем, сколько времени прошло, и кто откроет эту дверь.
Мысль о том, что за ними могут последовать и пройти по их пути в вентиляции, пришла в голову только теперь. И заставила их замереть, прислушиваясь к звукам из-за двери. Но ничего кроме тихого плеска воды и давно ставшего привычным потрескивания-похрустывания старых конструкций не раздавалось. Но, если прислушаться, за стеной слышалось тихое гудение.
- Не может быть! – удивления брата не было предела. Такой звук он слышал, и хорошо его запомнил. Тихий гул трансформатора, почти неслышимый в цеху по производству оружия при работе иных механизмов. А ведь на ровный, пусть и тусклый, свет, они поначалу не обратили внимания. - Но откуда ток? Того движения воды не хватит для вращения генератора. Обвод?
Калипсо закрыла морду ладонями. Брат в своем репертуаре. Их жизнь подвешена за хвост над пропастью, а он рассуждает об устройстве машин. Хотя, именно его увлеченность этим вопросом и позволила найти им этот ход. И влипнуть тут по самые уши.
- Главное, чтобы у того монстра не оказалось при себе духовки для запекания. Как раз на нас с тобой размером. – Похлопав брата по плечу, она через миг его, да и себя, уже ощупывала. Вместо привычной ткани ладонь наткнулась на шерсть. Ее одежда оказалась на месте, как и штаны на Арчи. «А что, с этой твари всего станется ожидать» - успокаивала она себя.
Пока сестра терзалась моральными и аморальными аспектами, самец попытался открыть дверь. Та поддалась совсем немного, но это дало шанс. Дверь не закрыта на запор - значит, его либо нет, либо он неисправен. А дверь подперта чем-то снаружи. Завал можно оттолкнуть, приложив усилия.
- Давай попробуем открыть дверь? Она не заперта, чем-то снаружи привалена, - позвав сестру, аниото чуть скривился от боли. Ни рана на руке, ни новые на спине, и, как оказалось, задних лапах, никуда не делись. Но их попытки не дали ничего, кроме понимания о спешности завала двери. Почти при каждом толчке слышалось, как несколько кусков металла скрежещут между собой.
- Вот мерзость! – Гневный пинок Кали заставил решетку в стене едва заметно шевельнуться. Но призрачный шанс лучше, чем безнадега. И парочка принялась, вцепившись руками, расшатывать решетку.
- Надеюсь, что крепления окажутся за годы достаточно проржавевшими. – Тихо пыхтел брат, заступив «на смену». Как показала практика, на пару расшатывать решетку не так удобно, как поодиночке. К тому же есть возможность перевести дух.
Смена для него почти не отличалась от всех прошлых. Разве что мысли постоянно возвращались к запертому «товару». А от этого он меньше следил за окружающей обстановкой. После пары столкновений с сородичами, завершившихся болезненными укусами, да получения нагоняя от двуногого хозяина, лишние мысли удалось оттеснить на край сознания, погрузившись в привычную монотонную работу.
А так и было. Вагонетки катились по старым и порядком изношенным, и это мягко сказано, рельсам. И, несмотря на два пути, по одному в каждом направлении, в тоннеле часто было тесно. И никакой возможности свернуть в сторону.
После того, как тебя за сбрую прицепили к вагонетке, тебе остается только движение. Подойти, подождать, пока уголь накидают в вагонетки двуногие в похожей сбруе. Не знал четверолапый, что такое «рабский ошейник». Двинуться по пути, дойти до конца. Подождать, пока кузов опрокинут в специальный желоб, при этом старательно оберегая вагонетку от опрокидывания. Ставить ее на рельсы обратно – не самый легкий процесс. И обратно.
По сравнению с его прошлым маршрутом этот, несмотря на грязь и угольную пыль, что не сильно хорошо сказывалось на общем самочувствии к концу смены, был хорошим. Кашель, грязная шкура и раздражающие раны – ничто по сравнению с тем, то творилось несколькими уровнями ниже.
Шлак. Раскаленный докрасна шлак, выгружающийся из-под колосников прямо в вагонетки. Очень любящий разлетаться в стороны в момент загрузки, и, остывая, трескаться по дороге к отвалам. Это не считая того, что вагонетка весь путь, по сути, горит. После нескольких смен там, в наказание, его спина украсилась несколькими глубокими шрамами. И возвращаться туда очень не хотелось.
Оставалось только сцепить зубы и молча терпеть все на этом уровне. А ведь, кроме перевозки шлака, были работы и похуже. Ходили между ними рассказы о двуногих, неравнодушных к четверолапым в весьма откровенном смысле. Так что своим шрамам, в момент рассказывания подобного, он радовался. На такого вряд ли позарятся.
Очередной круг. Шкура еще на первых покрылась черной поблескивающей коркой угольной пыли. Пятидесятый или сотый? Сколько их еще до конца смены? Удар по морде. Он, задумавшись, пропустил окончание смены, и вместо того, чтобы повернуть за остальными, двинулся прямо, чуть не опрокинул пустую вагонетку.
- Остальные просто идут на уровень ниже, в коридоры и помещения. Там мы точно не пройдем – они очень быстро сужаются и ветвятся. Не говоря уже про остатки старых решеток и прочего.
Этот путь был единственным для них, что давал призрачный шанс попасть куда-то, кроме как в лапы захватчиков. Две остальных шахты в здании так же вели на подземные ярусы, но имели лишь один выход внизу, такую же служебную дверцу над отстойником. А как продемонстрировал недавний звук, отстойник затоплен, и, вероятнее всего, дренажная система так же. Или просто забит выход из него, но нырять в воду пока не хотелось, особенно в темноте с раненой рукой.
Аккуратно переступив с площадки на ставший почти родным за время спуска, карниз, аниото двинулись по краю отстойника, предельно внимательно ощупывая путь лапами. Добравшись до одного из забракованных боковых тоннелей, появилась возможность дать отдых лапам и рукам. «В темноте не видно грязи» - рассудила самка, осторожно вытягиваясь в проходе. Рост самца был чуть ниже, так что ему удалось сесть, едва не утыкаясь кончиками ушей в потолок. В шахте снова почти воцарилась тишина.
***
Сон был беспокойным. Дело не в окружении или сновидениях. Последних он никогда не видел, а, может, просто не запоминал. Все дело в сбруе. Сам он не знал, как называется каждый из одетых на его тело элементов, и для него все это были ремни.
Ведь нет ничего вечного, и когда-то поставляемая сюда стандартная сбруя давно канула в небытие, заменившись кустарными поделками. Но, как и раньше, делать ее отдельно на каждого из «коней» никто не желал. Просто подбирали наиболее подходящую из имеющихся, и затем она, смена за сменой, подгонялась в процессе ремонта. Так и повелось – у наиболее старых упряжь в итоге была подогнана почти идеально, а вот молодым доставляла немало неприятностей.
Этот период «номер» уже преодолел, но до полного заживления всех нанесенных шкуре ран еще было далеко. Конечно, раны в процессе мытья обрабатывались, но толку от этого, если через короткое время снова на теле оказывалась сбруя? Похоже, новый «конь» стоил дешевле лечения.
Так и приходилось жить. Сначала работать до потери сил, ведь именно так была рассчитана смена, питаться тем, что дадут. Или, если повезет, поймать в тоннелях свеженькое мяско. У каждой из «бригад» был отгороженный кусок старых помещений, с одним входом в рабочую зону, формально. На самом деле никто давно не проверял целостность когда-то возведенных решеток и стен в дальних проходах. А четверолапые обитатели давно уже расширили свой ареал обитания туда, куда двуногие не ходили. Но и тут был предел – те штреки, что не были тупиковыми или вентиляционными, вели вниз, в цивилизацию четверолапых.
Там носящих сбрую не встречали с распростертыми объятиями, и дальше приграничных территорий не пускали. Но в этих коридорах и шахтах процветал самый большой из виденный им рынков. При наличии возможности там можно было достать даже оружие или личную живую игрушку. Его же возможности так далеко не простирались. Хотя пропущенный прошлыми мародерами и найденный им небольшой набор инструментов позволял не голодать.
Внезапно беспокойный сон был бесцеремонно прерван. Из, давно ставших для него частью обстановки, решеток вентиляции с грохотом и пылью в бассейн выпали два тела. «Двуногие», - еще не до конца проснувшись, ящер встал в агрессивную позу. Делить свою берлогу, с кем бы то ни было, он не собирался. А посетители для него означали одно – проблемы и войну за территорию. Разум подсказал самое простое решение – и он двинулся к резервуару.
С трех сторон тот вплотную примыкал к стенам, так что ему достаточно перекрыть одну сторону – и незваным гостям придется медленно умирать в холодной воде. Оценивая подобную перспективу, ящер непроизвольно облизнулся. И что с того, если раньше это мясо думало и говорило? Сейчас это мясо, еда. И разлившийся в воздухе запах крови это подтверждал.
***
Отдых аниото оказался недолгим. В шахте раздался хорошо знакомый им обоим звук открывающейся двери. Пусть и не сразу, но подобные места решили проверять. Старясь не шуметь, они двинулись к ближайшей вентиляции, ведущей в производственную часть. Благо, для этого требовалось просто тихо вылезти из «их» шахты и сделать шаг через угол.
Но реальность была куда хуже – похоже, ключи и их жизни стали не нужны. С плеском в воду упало несколько дымящихся шаров. Пояснений не требовалось, и парочка со всех лап рванула в спасительный тоннель. Через миг стало не до осторожности – шахту сотрясли взрывы. Мощности кинутых бомб было мало для повреждений старых конструкций, хотя балкончик наверняка упокоится на дне дренажного приямка. А вот оглушить или ранить живых он мог. Спины родственников обожгло – на смертоносную начинку недруги тоже не поскупились, бомбы были «осколочными». В тесноте замкнутого пространства шахты это жуткое оружие. А еще взрывная волна подняла скопившуюся за годы и десятилетия пыль и прочий мусор.
Так что, добравшись до выходной решетки, Кали и Арчи чувствовали лишь желание выбраться из этого ада. И падение в резервуар было для них чудом – снизу не оказалось твердого пола или частокола обломков древних механизмов.
- Мы выб… - Счастливую фразу только что отплевавшегося от воды и мусора самца прервало рычание. Синхронно, так что позавидуют тренированные солдаты, повернув головы, аниото увидели стоящего на кромке резервуара монстра. Иначе описать четверолапое создание, в холке достигающего груди Калипсо, покрытое довольно прочной на вид чешуей, да еще и опоясанное тягловой сбруей, язык не поворачивался. Раны на спине и лапах нещадно щипала вода.
Кали подтолкнула брата к одному из углов, но через пару гребков монстр перекрыл это путь. Он по полу передвигался явно быстрее пловцов. А затем, словно издеваясь, наклонил голову и принялся лакать воду.
- Мы не причиним тебе вреда, нам нужна помощь. – Как можно спокойнее начала свою речь самка, удерживая себя на плаву взмахами рук. Бассейн оказался глубоким, и достать до дна ей не удалось. В ответ на это тварь лишь подняла голову и посмотрела на них. Будь это глаза сородича, Кали могла душу заложить – там мелькнула издевка. Монстр медленно прогулялся вдоль кромки воды, принюхиваясь. А с каждым движением силы аниото таяли, отбираемы холодом воды и ранами.
Пока Кали, как показалось брату, отвлекала зверя разговором, у него появился шанс. Несколькими гребками он приблизился к краю, и попытался выскочить из воды с ножом. Может, и глупо, но на суше времени извлечь оружие ему точно не дадут. И улетел обратно в воду от удара лапы. Нож тихо звякнул о пол бывшего цеха. Их тюремщик аккуратно поднял тот пастью за рукоять, явно показывая, что знаком с таким оружием, и аккуратно отложил в сторону. Не отбросил, не швырнул – а аккуратно положил, еще раз намекая, что знает, что за вещь ему досталась, и о ее ценности он в курсе. А затем снова принялся наблюдать за добычей.
Калипсо же пришлось чуть ли не вылавливать, а затем удерживать на поверхности брата. От бессилья хотелось взвыть, но это ничем не поможет. Слов тварь явно не понимала, или старательно делала вид, что не понимала. От ругательств проку еще меньше.
Свое дело сделало и течение, пусть и слабое – аниото медленно влекло в сторону стока из резервуара. Слабый удар в спину заставил самку зашипеть, а хозяина кинуться к ним. И спасение жизни было совсем не основной целью.
***
Вот и нужный момент. Его и поджидал четверолапый – когда добыча будет достаточно обессилена, чтобы не оказывать сопротивления, но еще не опуститься на дно. Нырять, мокнуть, мочить сбрую – хуже не придумать. А так – вытащить на берег и разделать, ненужное затем просто выкинуть в слив. Мясо потом можно выгодно обменять – готовить впрок, к сожалению, он не умел.
Пара движений лапой, и добыча на берегу. Один и так без чувств, второй теперь тоже – лапа у него тяжелая. Теперь их надо перетащить за загородку, идущую поперек бассейна на некотором расстоянии от слива. Когда-то она защищала слив от мусора, а теперь пригодилась для охоты.
Начать он решил с более агрессивной особи. Одежда, а он прекрасно знал, что это, так же представляла ценность, так что возни предстояло немало. Лапы не были приспособлены что-то хватать или удерживать, и действовать приходилось лишь пастью. Застежка за застежкой. Затем перевернуть, стянуть… И при этом не порвать. Закончив с тем, что покрывало верхнюю часть тела мелкой добычи, он сел и задумался. Слишком много времени на это уходит, а портить товар неохота.
«Товар… А ведь за них можно будет получить куда больше еды, чем на них». – Логика, простая до безумия, сохранила жизнь аниото. Их решили продать. А так как его смена начиналась скоро, вести их на обмен сейчас нельзя. Он не успеет. К сожалению, все цепи, канаты и тросы были давно убраны из этого цеха, да и физически он их не смог бы связать. Но выход был.
Бесцеремонно схватив за заднюю лапу более крупного, ящер потянул его в сторону огромного шкафа. Когда-то в нем стояли электрические агрегаты, а сейчас это было единственное место, дверь в которое он мог подпереть. И второго выхода из него не было. Запах свежей крови немного туманил разум, но мысль о большем количестве мясе сдерживала инстинкты. Мелкого он так же притащил и просто кинул поверх. Затем толкнул головой дверь, и принялся стаскивать под нее все тяжелое, что нашел поблизости. Навалив металлического хлама, и таким образом заперев пленников, он отправился к выходу. Опозданий двуногие не любили. А идея отыграться на пленниках за все мучения в голову ему не пришла. Пока не пришла.
***
Возвращение в реальный мир было, мягко говоря, тяжелым. К боли в спине от ран примешивалась головная боль, помноженная на долгое нахождение в неудобной позе. К тому же пыль и закрытая дверь не сильно улучшали качество воздуха в этой каморке, в пару ее ростов длинной, и глубиной в ее рост. Через закрытые полосками металла проемы в двери и стенах проходило немного воздуха.
Ее шевеление вызвало и реакцию со стороны Арчи – тот тихо застонал и попытался встать, чем еще сильнее придавил сестру к полу.
- Да замри уже ты! – Недовольно рявкнула на непутевого родственничка самка. – Если бы не твоя глупость, можно было и самим найти тот барьер, и на нем отдохнуть. А теперь понятия не имеем, сколько времени прошло, и кто откроет эту дверь.
Мысль о том, что за ними могут последовать и пройти по их пути в вентиляции, пришла в голову только теперь. И заставила их замереть, прислушиваясь к звукам из-за двери. Но ничего кроме тихого плеска воды и давно ставшего привычным потрескивания-похрустывания старых конструкций не раздавалось. Но, если прислушаться, за стеной слышалось тихое гудение.
- Не может быть! – удивления брата не было предела. Такой звук он слышал, и хорошо его запомнил. Тихий гул трансформатора, почти неслышимый в цеху по производству оружия при работе иных механизмов. А ведь на ровный, пусть и тусклый, свет, они поначалу не обратили внимания. - Но откуда ток? Того движения воды не хватит для вращения генератора. Обвод?
Калипсо закрыла морду ладонями. Брат в своем репертуаре. Их жизнь подвешена за хвост над пропастью, а он рассуждает об устройстве машин. Хотя, именно его увлеченность этим вопросом и позволила найти им этот ход. И влипнуть тут по самые уши.
- Главное, чтобы у того монстра не оказалось при себе духовки для запекания. Как раз на нас с тобой размером. – Похлопав брата по плечу, она через миг его, да и себя, уже ощупывала. Вместо привычной ткани ладонь наткнулась на шерсть. Ее одежда оказалась на месте, как и штаны на Арчи. «А что, с этой твари всего станется ожидать» - успокаивала она себя.
Пока сестра терзалась моральными и аморальными аспектами, самец попытался открыть дверь. Та поддалась совсем немного, но это дало шанс. Дверь не закрыта на запор - значит, его либо нет, либо он неисправен. А дверь подперта чем-то снаружи. Завал можно оттолкнуть, приложив усилия.
- Давай попробуем открыть дверь? Она не заперта, чем-то снаружи привалена, - позвав сестру, аниото чуть скривился от боли. Ни рана на руке, ни новые на спине, и, как оказалось, задних лапах, никуда не делись. Но их попытки не дали ничего, кроме понимания о спешности завала двери. Почти при каждом толчке слышалось, как несколько кусков металла скрежещут между собой.
- Вот мерзость! – Гневный пинок Кали заставил решетку в стене едва заметно шевельнуться. Но призрачный шанс лучше, чем безнадега. И парочка принялась, вцепившись руками, расшатывать решетку.
- Надеюсь, что крепления окажутся за годы достаточно проржавевшими. – Тихо пыхтел брат, заступив «на смену». Как показала практика, на пару расшатывать решетку не так удобно, как поодиночке. К тому же есть возможность перевести дух.
***
Смена для него почти не отличалась от всех прошлых. Разве что мысли постоянно возвращались к запертому «товару». А от этого он меньше следил за окружающей обстановкой. После пары столкновений с сородичами, завершившихся болезненными укусами, да получения нагоняя от двуногого хозяина, лишние мысли удалось оттеснить на край сознания, погрузившись в привычную монотонную работу.
А так и было. Вагонетки катились по старым и порядком изношенным, и это мягко сказано, рельсам. И, несмотря на два пути, по одному в каждом направлении, в тоннеле часто было тесно. И никакой возможности свернуть в сторону.
После того, как тебя за сбрую прицепили к вагонетке, тебе остается только движение. Подойти, подождать, пока уголь накидают в вагонетки двуногие в похожей сбруе. Не знал четверолапый, что такое «рабский ошейник». Двинуться по пути, дойти до конца. Подождать, пока кузов опрокинут в специальный желоб, при этом старательно оберегая вагонетку от опрокидывания. Ставить ее на рельсы обратно – не самый легкий процесс. И обратно.
По сравнению с его прошлым маршрутом этот, несмотря на грязь и угольную пыль, что не сильно хорошо сказывалось на общем самочувствии к концу смены, был хорошим. Кашель, грязная шкура и раздражающие раны – ничто по сравнению с тем, то творилось несколькими уровнями ниже.
Шлак. Раскаленный докрасна шлак, выгружающийся из-под колосников прямо в вагонетки. Очень любящий разлетаться в стороны в момент загрузки, и, остывая, трескаться по дороге к отвалам. Это не считая того, что вагонетка весь путь, по сути, горит. После нескольких смен там, в наказание, его спина украсилась несколькими глубокими шрамами. И возвращаться туда очень не хотелось.
Оставалось только сцепить зубы и молча терпеть все на этом уровне. А ведь, кроме перевозки шлака, были работы и похуже. Ходили между ними рассказы о двуногих, неравнодушных к четверолапым в весьма откровенном смысле. Так что своим шрамам, в момент рассказывания подобного, он радовался. На такого вряд ли позарятся.
Очередной круг. Шкура еще на первых покрылась черной поблескивающей коркой угольной пыли. Пятидесятый или сотый? Сколько их еще до конца смены? Удар по морде. Он, задумавшись, пропустил окончание смены, и вместо того, чтобы повернуть за остальными, двинулся прямо, чуть не опрокинул пустую вагонетку.
