Часть первая На грунте
Здравствуйте, матушка. - войдя в кабинет я прошёл ровно два шага и остановился на второй полоске ковра, - Сердечно рад вас видеть в добром здравии.
Мать сидела, и делала вид что читает книгу. Я даже на миг испытал искушение, проверить не держит ли она её вверх ногами. Отложив книгу, она подняла правую бровь, намекая чтобы я сам начал разговор. Но я знал, если начну первым, то придётся оправдываться. Молчание длилось. Я с видом почтительного сына стоял, преданно глядя на мать, а она смотрела на меня. Сначала выжидающе, затем с неодобрением, и под конец раздражённо. Меня столько раз награждали такими взглядами, что давно выработался иммунитет, но она, увы, считала что я все тот же ребёнок, который бил стекла в теплице и сбегал от нянечки играть с детьми прислуги на заднем дворе.
Наконец она не выдержала, и взмахнула рукой, приказывая мне начинать. Я слегка потупился, и начал:
- Что бы вы хотели услышать, матушка?
- Томас, расскажи мне, почему госпиталь Святого Валентина отказывает тебе в практике! И почему ты передо мной в таком виде!
- Сложная ситуация, матушка.
- Подробней, сын. - Мать в раздражении чуть дёрнула головой.
- Понимаете, Валентин сломал ногу.
- Какой Валентин? Святой?
- Нет мама, Валентин Мерсер, чей отец Дастин является патроном госпиталя. Видимо именно он и дал указание главному врачу отказать мне в практике.
- То есть ты сломал ногу сыну мэра?! - мать постепенно закипала.
- Нет мама, он сам. Когда прыгал с моста.
- Томас Торндайк! - со сталью в голосе произнесла мать, и я понял что шутки кончились.
- В общем, третьего дня мы с Валентином встретились в университете Нью-Макадема, на встрече выпускников. И решили наконец- то помириться. По этому случаю мы выпили, а когда встреча закончилась, решили продолжить.
- Где?
- Ну сначала хотели завалиться в кампус, к нашим новым знакомым, но нас выгнала охрана. Мы вызвали такси и потребовали отвести нас всех куда-нибудь отдохнуть.
- Вас всех? - мать вопросительно подняла брови.
- Нас было семеро. И мы отправили четверых наших друзей вперёд, а сами решили дождаться вторую машину. Когда она прибыла, мы не помнили куда уехали наши друзья. И мы с Валентином решили, что должны обязательно их отыскать. Арендовав такси на всю ночь, мы отправились объезжать клубы.
- А через сеть связаться вам в голову не пришло?
- Матушка, а как же спортивный азарт?
- То есть, вы поехали пьянствовать. Что дальше?
- В баре "Бегущий лис" мы решили посидеть и вдвоём...
- Уже вдвоём?
- Да, мама. Мэлл уже отключилась в машине.
- Мэлл?
- Амала Пиллай.
- То есть ты хочешь сказать что вы с Валентином напоили внучку Сингха Пиллая? - Мать дождавшись моего утвердительного кивка прикрыла лицо ладонью, и прошептала что- то похожее на ругательство. Я её понимал, и именно поэтому не рассказал всей правды.
- В "Бегущем лисе" мы решили остаться до утра, а потом вызвать наших водителей.
- Томас, как Валентин сломал ногу?
- Да я рассказываю, матушка. - я подпустил в голос жалобную нотку. - Так вот, мы тихо сидели, и продолжили бы тихо сидеть, тем более что в баре почти никого не было, но наш сосед, собравшись уходить, поднял ссору со своей девушкой и ударил её. Девушка не удержалась на ногах и задела официантку, которая в свою очередь уронила поднос с пивом прямо на Валентина. Вэл схватил за шиворот возмутителя спокойствия и потребовал извинится перед ним, девушкой и официанткой. Тот естественно отказался, и полез в драку. К нему присоединились его друзья. Но когда мы почти принудили к извинениям всю эту компанию, к ним внезапно подошло подкрепление. Завязалась потасовка, и когда я схватил одного из прибежавших, мне в руку попал пистолет. Так как их было шестеро, я произвёл два предупредительных выстрела в воздух. Мы с Валентином решили бежать. Они бросились за нами, я и Вэл не нашли ничего лучше, как прыгнуть с моста на катер, где он и сломал ногу. Я в ультимативной форме потребовал причалить в досягаемости больницы, а когда доставил Валентина в больницу понял, что если меня задержат полицейские, это будет позор для нашей семьи. Тогда я обменявшись одеждой в приёмном покое с бездомным покинул больницу, и два дня скрывался в трущобах с другими бездомными.
Я развёл руками, показав матушке что закончил. Мать где-то с минуту не сводила меня своего внимательного взгляда, а затем отложив книгу на журнальный столик взяла с него бумагу.
- И в результате, графство выдвинуло против тебя обвинения в массовой драке, применении летального оружия в общественном месте, незаконном хранении летального оружия, вооружённом захвате судна, краже и бродяжничестве.
- Мой адвокат уже отвёл все обвинения в досудебном порядке, за исключением бродяжничества, но и оно будет отведено на первичном слушании. Основанием служит присутствие у меня постоянного места жительства и постоянного дохода, а остальное было сделано мной под давлением обстоятельств непреодолимой силы и крайней необходимости.
- Твой адвокат сообщил мне об этом. Значит ты уложил сына мэра в больницу, и сам мэр похлопотал что бы тебе отказали в практике в лучшем, да и чего греха таить единственном крупном госпитале планеты?
- Ты права, мама.
- Сейчас ты переоденешься, приведёшь себя в порядок, и мы поедем к отцу. - и после паузы добавила. - Я в тебе разочаровалась сын.
- Хорошо, матушка. - я поклонился и вышел.
Первое что сделал выйдя от матери, это дозвонился до знакомого частного детектива и нанял его следить за своим адвокатом. Ведь специально предупредил юриста что бы ни одна строчка информации не достигла моей семьи, и тут он присылает матери чуть ли не полный отчёт. Мне не нравится, что родители лезут в мои дела, я и сам рад рассказать матери и отцу о своей жизни, но вот такое уже за гранью. Ещё один отчёт для мамы, и адвокат у меня попляшет. Отец ещё полбеды, он сидит в поместье и отстреливает робокроликов с веранды, а вот моя любимая матушка вбила себе в голову что я без её помощи штаны не сумею застегнуть. С одной стороны, немудрено, я младший в семье, да ещё и поздний ребёнок, с другой, я с отучился на врача и уже год успешно работал. Но матушка была воспитана в семье Яо, всегда отличавшейся крепкими семейными связями, для которых не существовало расстояний и препятствий. Одно дело съездить раз в полгода-год на Тяньджин, пообщаться с дедом, посмотреть на смешливых кузин-двойняшек, прогуляться на драконий карнавал или сходить поесть лунных пряников. Другое, днём и ночью находится под колпаком материнской любви, и подкупленный адвокат тому наглядная иллюстрация.
Когда я принял душ и переоделся, одна из роя матушкиных служанок постучалась в дверь и предупредила что машина подана. Я спустился к парадному крыльцу, и мы даже успели перекинуться парой слов с водителем матери и телохранителем, когда две служанки с поклоном открыли дверь, и вышла мать. Невысокая, с длинными до пояса волосами, идеальным макияжем, подчёркивающим приподнятость внешних уголков глаз, и маленькие губы. В руках у неё была папка, в тон бледно-зелёному брючному костюму. Женщины ей завидовали, за глаза называя китайской куклой. Если конечно верить моему соседу по больничному крылу, отличному травматологу, непревзойдённому пластическому хирургу и выдающемуся сплетнику.
Телохранитель кинулся к матери, и подхватил её под руку, делая вид что помогает спустится, а водитель открыл дверь мобиля и застыл в полупоклоне. Дождавшись пока мать сядет в машину, и отмахнувшись от помощи водителя, я сам открыл дверь, и уселся напротив матери.
Что бы избежать нотаций во время езды до отцовского поместья, я притворился спящим, и незаметно для себя заснул.
Если дом матери выглядел как небольшой дворец, то отец жил в небольшом поместье оформленном как охотничий домик. Шлифованные бревна стен, грубая и добротная мебель огромный камин в холле, просторная веранда. Шкуры и чучела в кабинете, и конечно же огромная коллекция оружия, развешанная по стенам охотничьего зала. Это конечно не отменяло вертолётной площадки на задней лужайке, и прочих удобств, и благ цивилизации. В общем мечта подростка или ушедшего на покой аристократа. Матери не нравились вкусы отца, а он, в свою очередь не любил ту пышность, которой окружала себя мать. В итоге, когда он передал семейное дело Бенедикту, то отстроил этот домик и уехал сюда, как я уже упоминал раньше отстреливать робокроликов и утолять свою тягу к общению.
В прочем я отвлёкся. После церемонии прибытия, состоявшей в построении всех домашних слуг перед крыльцом, и обменом дежурными любезностями между отцом и матерью нас впустили в дом, и дворецкий проводил меня в кабинет, ожидать пока родители обсудят мою дальнейшую судьбу.
Не теряя времени, я попросил дворецкого принести в кабинет что-нибудь перекусить и покопавшись в отцовском баре налил себе немного коньяка. Взяв со стола первую попавшуюся книгу, я погрузился в изучение особенностей строения скелета панцирного оленя с Лаванды, и способах обработки и сохранения полученных трофеев.
Часа через полтора, когда я перешёл к способу добычи канзасского изюбря, открылась дверь кабинета, и вошёл отец. Высокий, со светлыми седеющими волосами он являлся полной противоположностью матери. Если мать была серьёзной и невозмутимой от природы, то отец под маской прятал весёлый характер, лёгкую бесшабашность и сдержанное чувство юмора.
- Ну что сынок, поздравляю тебя, - начал он с порога. - у нас никогда не было пиратов, но ты размочил сухую статистику.
- Пап, ты же понимаешь, что я все это не специально. - вставать я не стал, а отец, посмотрев на меня, и демонстративно принюхавшись, извлёк из бара ещё один стакан и графин с коньяком. Налив себе он сел за стол, и сделав глоток продолжил:
- Мама просила поговорить с тобой, но прежде чем начнём скажи, Томми, скольких?
- Троих в нокаут, и одному вроде ребро сломал.
- Молодец, сынок. - отец ощерил свои крупные зубы в улыбке, но потом резко посерьёзнел. - Но у тебя проблема. Дело даже не в теплом местечке хирурга в госпитале. В "Бегущем лисе" ты столкнулся с некой теневой частью нашего мира. Ты конечно же в курсе, что не весь товар идёт в наш мир законно, и не весь товар законом разрешён.
- Пап, если ты про то, что я заехал в челюсть местному толкачу наркоты, так это я знаю. И не надо мне рассказывать это так, как будто ты пытаешься объяснить мне про пестики и тычинки.
- Отлично, значит ты и сам понимаешь, насколько опасно переходить дорогу таким людям. Мерсер, судя по некоторым данным, уже откупился. У меня тоже есть уважаемые люди, но сложность в том, что у некоторых на меня зуб, со времён работы криминальным репортёром. А теперь сложи два и два.
- То есть, пап, ты хочешь сказать, что среди твоих связей нет настолько авторитетных бандитов, которые могли бы повлиять на ситуацию?
- Что- то типа того, - отец подлил мне и себе, и продолжил. - В общем на тебя выдан контракт. Не насмерть, но особо отмечены переломы пальцев.
- Не слишком ли жирно за простого толкача?
- Это не простой толкач, это один из местных боссов, Айк О"Нэлли, по прозвищу "Китобой". Ну и ещё в колоду, тот ствол, которым ты размахивал в кабаке был отобран у полисмена.
- Давай пропустим моё раскаяние и твоё великодушное прощение. В итоге ты хочешь сказать, что я должен отправится к маминым родственникам на Тяньджин?
- Не получится, у Триады есть подвязки с нашими бандитами, и там тебя достанут с большей вероятностью чем здесь. А ты знаешь насколько китайцы исполнительны. У меня есть идея, и в её защиту могу сказать, что маме она не нравится.
- Ну если маме... - задумчиво протянул я, - думаю, будет что- то интересное.
- Не знаю, сам разберёшься. В общем сейчас я займусь деталями, а ты иди отоспись.
Я поднялся, и направился к выходу.
- Да, и ещё одно. - Отец снова стал серьёзным. - Томми, тебе понадобится охрана. Завтра ты её получишь. Человек проверенный, но своеобразный, в общем тебе понравится.
Я обернулся, и с откровенной досадой посмотрел на отца.
- Пап, ну зачем оно мне? Посижу тут, у тебя, а там уже и твоя идея реализуется.
- Мама поставила условие: либо охрану предоставляю я, либо она. Так что у тебя выбор: либо мой человек, которому я могу доверить все что угодно, либо пятеро, прости меня Сонни, узкоглазых громил, которые будут всегда с тобой. Даже в сортире. Мой человек не будет ограничивать твоих передвижений, и будет подчинятся тебе, а не мне.
- Знаешь пап, твоя забота мне нравится больше. А с мамы станется дать приказ что бы они меня ещё и на поводке выгуливали.
- В общем что- то подобное Сонни и предлагала. Все, иди, а я пока пообщаюсь с твоими братьями.
- Давай пап, я если что возьму твой старый комм, посижу в сети перед сном. - и не дожидаясь ответа вышел в коридор.
Судя по всему, мать уже уехала. Я спустился в холл, и покопавшись на книжных полках отыскал отцовский коммуникатор. Подключившись к сети, я первым делом полез проверять почту. Бегло просмотрев сообщения от матери и отца, отправил их в корзину и перешёл к остальной почте.
Первое письмо повисло передо мной кроваво- красными буквами размером с ладонь: "Мне понравилось. Повторим?" Буква "В" вместо подписи красноречиво свидетельствовала от кого было письмо. Отправив пиктограмму в виде знака "виктория," я перешёл к следующему письму. Средний братец, Роланд, обещал мне выбить глаз и оторвать ногу, но потом подарить глазную повязку и попугая. Видимо история, как я угрожал парочке на катере пистолетом его впечатлила. Ещё бы, он уже десять лет служил в группе быстрого реагирования, и дослужился до майора. Именно благодаря его урокам я и смог дать отпор, когда громилы в "Лисе" разозлились всерьёз.
Бенедикт, старший, и фактический глава всего концерна Торндайков прислал пустое письмо с подтверждением прочтения, и я с чистой совестью вдавил кнопку "подтвердить". В отличии от нас с братом, здоровых и белобрысых, Бенедикт полностью пошёл в маму, невысокий, раскосый, вежливый. С бульдожьей хваткой. За десять лет управления концерном, он увеличил оборот почти втрое, но в повседневном общении он был не разговорчивей аксолотля. Самая старшая из всех нас, Кристина, не написала вообще ничего. Честно говоря, на старших я даже не обижался, у них своя жизнь, Бенни сутками ночевал в головном офисе, а Крис... Крис была отрезанным ломтём, как любила говаривать мать. Лет семнадцать назад она ушла из дома. Вместо того, чтобы выйти замуж, как хотела мать, она окончила институт и до сих пор работала в детском реабилитационном центре для детей-инвалидов. Мать, на вопросы о ней, пространно отзывалась что "Кристина посвятила себя благотворительности".
Остальные письма не несли смысловой нагрузки. Посидев ещё немного в сети, я отключился, снял браслет комма, и пошёл спать.
***
Проснулся я ближе к полудню, все таки нервотрёпка последних дней дала себя знать. Покопавшись в шкафу, нашёл свой камуфлированный охотничий костюм, футболку и кепку. Вещи, надетые у матушки, оставил в комнате на кровати. В столовую не пошёл, а направился прямо на кухню, сделав себе несколько бутербродов и кружку чая направился в холл. Там сидел отец с несколькими неизвестными мне мужчинами, и они о чем то переговаривались.
