Основано на реальных событиях.
Перед прочтением прошу иметь ввиду, что рассказ не является подробным изложением реальных событий, а именно основан на них. Значительная доля написанного – это авторский замысел, в основе которого лежит явление, произошедшее в действительности. Имена персонажей изменены, любое сходство с реальными людьми неслучайно.
Дом отца Владимира располагался на крутом склоне глубокого оврага. Всякий, кто хотел прийти к нему в гости, должен был преодолеть три километра лесной дороги, которая не жаловала путников, особенно весной. Сам же отец Владимир знал каждый кустик в своём лесу и ежедневно ходил по натоптанной извилистой тропинке на службу в сельскую церковь. Почему он не обосновался в селе? На этот вопрос отец Владимир всегда отвечал с доброй улыбкой:
– Каждому своё! На всё воля Божья!
Оставленный после кончины местного егеря кордон пришёлся в самую пору. Документов на жильё у прошлого хозяина не имелось, что не мешало беспрепятственно заселиться. Вряд ли кто-то бы стал интересоваться законностью постройки избушки в лесной глуши, поскольку местные власти преследовали куда более высокие цели.
Была зима. Зима под пологом леса - это вольные сугробы по пояс, богато разукрашенные следами местных хозяев – зверей. Отца Владимира никогда не пугали ночные песни волков и нежданные визиты енотов во двор. Он находил в единении с природой особую благодать, которой всегда стремился поделиться с прихожанами на проповеди. Несмотря на преклонный возраст и многочисленные уговоры, в том числе и председателя, батюшка отказался покидать лесную избушку и перебираться на село. Со всеми трудностями он справлялся сам, а на предупреждение по поводу опасений старческой немощи в лесной глуши отвечал просто:
– Если Господь захочет забрать, заберёт. И тут уже неважно, где ты будешь.
В то морозное утро он, как обычно, после молитвы поставил чайник на плиту, чтобы набраться сил перед походом в церковь. Выглянув в окно, он увидел, как усиливался ветер и поднимал вверх игривые снежинки. Начиналась метель. Взгляд упал на тёплый тулуп и связанные шпагатом охотничьи лыжи. Простые и жизненно необходимые вещи, если ты предпочел жить отшельником. Оружия в доме отец Владимир никогда не держал.
Его внимание привлёк не назревающий буран, а то, что вопреки погоде, кто-то упорно пробирался к его жилищу. Через мгновение стала различима сутулая фигура с клюкой. Старушка медленно поднималась на крутой склон, цепляясь за рыхлый снег, словно в нём была её последняя надежда. Продрогшими руками без варежек она пыталась расчистить себе путь, чтобы сделать новый шаг. Старая потрёпанная куртка была в снежных наносах, следах от неоднократных падений. По всей видимости, женщина шла пешком уже давно. Порыв ветра, и бедняга не удержалась на ногах. Повалившись на бок, бабушка попыталась подняться вновь, но силы покинули её прямо у порога избушки. Немедля буран постарался спрятать несчастную под снежным одеялом.
– Николай Иванович, к Вам можно?
В дверях появилась сотрудник кадрового отдела Олеся. Девушка топталась на месте, будто извиняясь за собственное появление.
– Там снова Анна Никитична пожаловала.
– Опять?! – удивился Николай Иванович. – Что на этот раз? Снова по тому же вопросу?
Олеся молча кивнула:
– Что сказать? Пусть придёт завтра?
Николай Иванович взглянул на часы. До обеда оставался час.
– Нет уж. Давай запускай. Этому делу нужно положить конец, – смирился он.
Олеся покорно скрылась за дверью с обновлённой табличкой «Киреев Николай Иванович. Директор»
– Можно? – скромно поинтересовалась Анна Никитична, прежде чем войти.
– Нужно, – поправил её Киреев. – Проходите, садитесь. Вы снова по поводу вашего сына?
– Именно так. Я прошу выслушать меня ещё раз.
Скромно одетая женщина со старой кожаной сумкой в руках робко присела на стул. В усталых от боли и слёз глазах все ещё теплился огонёк жизни, не позволяющий ей отступить.
– Что насчёт моей просьбы, Николай Иванович? – спросила Анна Никитична, стараясь правильно подбирать слова. – Я же мать. Мне сердце не даёт спокойно спать по ночам, пока мой Илюшка здесь мучается. Я же вырастила его. Он один у меня. Я знаю его, как никто другой. Поверьте, нужно попробовать то, что я прошу.
Киреев понимающе кивнул, но остался верен себе.
– Анна Никитична, – вдруг перебил он, – я уже много раз повторял Вам, что мы занимаемся не только физическим лечением своих пациентов, но и духовным тоже. У нас есть специалисты, которые знают своё дело. Я не хочу разрушать годами отработанные методы. Это непрофессионально.
Подавив тяжёлый приступ непонимания, женщина пыталась сохранить посыл.
– Если бы Вы разрешили, хоть разок. Я заплачу. Сколько нужно? Вы только скажите!
Щёлкнула старая застёжка тряпичного кошелька, обнажив несколько измятых купюр.
– Уберите это! – отрезал Николай Иванович, заметив, как женщина вновь столкнулась с неприступной стеной.
Из глаз невольно покатились слёзы. Она молчала, пытаясь успокоиться. Давить на жалость она не собиралась, но несколько безрезультатных визитов не прошли бесследно.
Киреев заметил, как похудела Анна Никитична с последней их встречи, как тёмные круги под глазами поселились на сером лице. Сними она поношенный платок с головы, взору непременно представилась бы прядь поседевших волос.
– Вы просто боитесь, – сквозь слёзы выдавила из себя Анна Никитична. – Боитесь признать, что я окажусь права, если Илюшеньке станет лучше.
Киреев был человеком рассудительным и старался мыслить объективно. Его нельзя было назвать чёрствым, бесчувственным, хотя многих удивляло его отношение к обыкновенной просьбе одинокой матери.
– Голубушка, да не убивайтесь Вы так, – пытался слабо утешить её Киреев. – Позвольте, мы пройдёмся, и я Вам всё покажу.
Он помог Анне Никитичне подняться со стула. Они покинули кабинет и пошли по длинному просторному коридору, ведущему в открытый корпус.
– Вот, посмотрите. Здесь у нас находятся те, кто самостоятельно может ухаживать за собой, – проговорил Николай Иванович, показывая вольно блуждающих по помещению пациентов. – Они ни в чём не нуждаются. Мы обеспечиваем их хорошим питанием. Они даже могут смотреть телевизор и найти себе занятие по интересам. Взгляните, здесь у нас библиотека, а там - столовая.
Он повёл её в соседнее помещение, где располагались открытые душевые кабины и туалет.
– Все удобства у нас есть. Наш интернат - очень хорошее место для душевнобольных. Я могу показать вам статистику.
– Отведите меня к Илюшеньке, – перебила Анна Никитична, будто не замечая Киреева.
Ничего не оставалось, как выполнить просьбу. Закрытый корпус находился в доступной близости от остальных, но всё же имел обособленный рабочий персонал. Недобрые большие двери с усиленными петлями и толстые решетки на окнах не могли подтвердить слова директора о беззаботной жизни пациентов. Как только Анна Никитична переступила порог, ей стало тяжело дышать. Будто ощущая гнёт десятков заключённых душ, она остановилась, опёршись на стену.
– С Вами всё в порядке? – не на шутку испугался Киреев.
– Да-да. Всё хорошо, – соврала Анна Никитична.
Она не осмелилась сказать, что слышит, как стонут чистые, но одержимые сердца, как злорадствуют тёмные силы, нашедшие себе надёжное пристанище.
– Не волнуйтесь, я в порядке, – подтвердила женщина и направилась дальше, правда уже более робким шагом.
Закрытые двери с порядковыми номерами скрывали за собой тех, чей дух и разум не выдержали потрясения, которое разделило их жизни на две половины. Были и те, кто с рождения страдал неизлечимым заболеванием и был обречён до конца дней находиться под строгим присмотром. Иногда из-за дверей, мимо которых проходили Киреев с Анной Никитичной, слышались голоса пациентов.
– Не бойтесь, – предупредил он. – Здесь надёжная охрана. Вам не о чем беспокоиться.
Но Анна Никитична и не беспокоилась. С большим трудом она подавляла в себе скопившуюся боль и отчаянный крик заключённых, которых уже стало волновать появление стороннего человека. Анна Никитична почувствовала и это. По телу пробежал странный холодок, когда на пути возникла дверь с номером «17».
– Он там, – пояснил Киреев. – Ваш сын сейчас спит. Он под действием сильных препаратов. Уверяю Вас, это для его же безопасности. Мы делаем всё, чтобы он не нанёс увечья себе или окружающим. Современная медицина творит чудеса. Мы постараемся вылечить его.
– Могу я войти? – кротко спросила Анна Никитична, на что получила отрицательный ответ:
– Вы же понимаете. Это не по правилам.
Киреев дал понять, что не способен на большее, даже для родной матери пациента.
– Почему Вы противитесь моей просьбе, Николай Иванович? – спросила она. – Вы боитесь, что я окажусь права? Дело в этом?
– Вовсе нет, – спокойно ответил он.
– Тогда чего? Что Вас страшит? Газетчики? Или, может быть, причина в другом?
– Послушайте, я уже говорил, что у нас есть люди, которые помогают нашим пациентам обрести духовное здоровье или хотя бы убедить в этом их самих. Эффект плацебо никто не отменял. Это природой заложено в человеческом мозгу, понимаете? Просто в некоторых случаях такие методы бесполезны. И, простите меня, пожалуйста, с вашим сыном как раз такой случай. Прошу, перестаньте пугать меня маниакальной идеей одержимости! Здесь нет никаких бесноватых! Есть просто больные люди. Некоторые способны справиться с заболеванием, некоторые - нет. У вашего сына тяжёлая форма, но не думаю, что нельзя ничего сделать.
– Умоляю, дайте мне…
– Анна Никитична! Никаких сомнительных обрядов мы здесь проводить не будем и точка! Если Вы хотите добра Илье, то не приходите сюда с подобными просьбами. Я же вижу, Вы отчаялись, поэтому придумываете себе Бог знает что.
– Почему Вы так сказали? – вдруг спросила Анна Никитична.
– Что сказал?
– Вы сказали «Бог знает что». Почему Вы упомянули Его?
– Это так…. К слову.
Анна Никитична подошла к Кирееву, встретившись с ним взглядом. Дальнейшее она говорила, не отводя глаз, будто заставляла внимать услышанному с особым чувством:
– В глубине души Вы знаете, что не правы. В вас есть вера, но Вы закрыты для Бога. Откройтесь и увидите подлинную картину происходящего.
Киреев странно посмотрел на женщину, будто увидел её только секунду назад. Внезапно ему стало не по себе. Кто-то подал голос из-за двери с номером «16». Звук был протяжный, утробный, неестественный, словно нечто тяжёлое придавило крепко привязанного к кровати человека, и тот изо всех сил пытается позвать на помощь.
– Ну хорошо-хорошо! – вдруг сдался Николай Иванович. – Что конкретно Вы предлагаете?
Дрова приятно трещали в печи, наполняя избушку благодатным теплом. За дверью осталась метель, которая уже вступила в свои законные права. Буран усилился настолько, что за окном всё превратилось в одну сплошную белую карусель.
– Хорошо, что не пошёл, – проговорил себе под нос отец Владимир. – Гляди-ка, что творится! Вовремя Господь Бог послал тебя. Ты как, матушка?
В лице, изъеденном морщинами, он без труда узнал местную жительницу Антонину Васильевну.
– Уже лучше, – проговорила старушка.
На лбу крупными каплями выступил пот. Руки тряслись. Как ни старалась, она не могла унять дрожь в немощных конечностях.
– Спасибо, что вытащили меня, – поблагодарила старушка. – Чуть не умерла.
Отец Владимир протянул ей чашку с парящим отваром.
– Наверное, серьёзные намерения привели тебя ко мне в такую непогоду, – сказал он. – Зачем ты пришла?
Он задал вопрос, но ответ был на поверхности. Каждый сельский житель знал, что Антонина Васильевна который год не может обуздать собственного сына. Алкоголизм – серьёзное заболевание, особенно когда в семье маленькие дети.
Старушка отхлебнула целебного напитка, ощутив, как к окоченевшему телу возвращается жизнь. Когда она собралась рассказать о наболевшем, губы вдруг задрожали, а слова с языка так и не сходили. Заплакала бабушка. Так сильно, навзрыд, что не выдержал отец Владимир, сел рядом и крепко обнял её.
– Снова пьёт? – спросил он.
Антонина Васильевна сквозь слёзы пыталась ответить:
– Пьёт! Хуже того! Жену из дома выгнал. У меня сейчас вместе с внучатами. Святой отец, я пришла сюда, потому что на Вас вся моя надежда. Пожалуйста, помогите!
Отец Владимир никогда не отказывал в подобных просьбах. И в этот раз не стал.
– Конечно, помогу, матушка. Сейчас метель утихнет, и пойдём с тобой в село. Это же как? Как ты добралась-то сюда? Снега-то выше колен будет.
– Не могу я ждать, батюшка, – вдруг ответила старушка. – Ужас дома творится! Боюсь, как бы чего он не наделал! Всю посуду переколотил, окошки из избы вынес. Холод в дом пустил. Говорит, милицию вызовешь, убью! Вот так и сказал: «Убью!».
– Господи Боже милостивый, – перекрестился отец Владимир, поняв, что дело серьёзное.
Антонина Васильевна сидела перед ним разбитая и измождённая. По всей видимости, остатки сил она потратила на последнюю попытку вытащить своего сына из лап «зелёного змия». Спасение она разглядела в лице батюшки, который своими праведными поступками заслужил большое уважение на селе. Отец Владимир знал её сына не первый год и знал, какой путь тот прошёл, чтобы избавиться от пагубной зависимости. Поездки по знахаркам, кодировки от пьянства, заговоры колдунов – всё перепробовала бедная Антонина Васильевна, но, к сожалению, к Богу она обратилась только в самый последний момент, когда прочие методы не принесли желаемого результата. Отец Владимир, добрейшей души человек, не стал упрекать её в этом. Ни к чему. Путь к Богу у каждого свой. Главное, чтобы на этом пути человек не сбился с верного направления.
Батюшка выглянул в окно. Метель стала ещё сильнее. Идти по лесу в такую погоду по меньшей мере было небезопасно.
– Он не хочет, чтобы мы пришли, – вдруг сказала Антонина Васильевна, показав на дверь. – Слышите, как воет ветер?
Отец Владимир склонился над керосиновой лампой - единственным источником света в избе, и заметил, как дрожит её пламя.
– Дьявол не хочет, чтобы мы спасли моего Ромку, – снова проговорила Антонина Васильевна. – Видите, что творит? Посмотрите, какую погоду учинил! Прошу Вас, помогите нам!
Кто бы мог подумать, что директор поставит под сомнение заключение врачей?! Когда дело касается душевнобольных, порой приходиться прибегать к неординарным методам.
С утра в кадровом отделе работницы горячо обсуждали грядущие события. Они старались говорить тише, чтобы не возникло посторонних ушей за дверью, но иногда забывались и уже во весь голос высказывали свои предположения.
– Может быть, Анна Никитична предложила серьёзную взятку? А может быть, она того с ним, ну вы понимаете!?
– Ну что вы? Она не такая!
– Дело совсем не в этом! На что бы ни пошла она ради своего сына, я не буду её осуждать.
– Я согласна.
– И я!
– А вы видели этого священника? Говорят, молодой совсем. Недавно появился в нашем храме. С области, говорят, со столицы.
– Да откуда вы это взяли? Я слышала, что наш местный придёт, окропит святой водой и всё.
– Говорю вам, молодой! Приезжий. Его Анна Никитична лично просила. По слухам, очень хороший человек. Всем помогает. С благословения самого епископа работать будет.
– Ой не знаю! Посмотреть бы одним глазком. Как думаете, Николай Иванович разрешит поприсутствовать?
Перед прочтением прошу иметь ввиду, что рассказ не является подробным изложением реальных событий, а именно основан на них. Значительная доля написанного – это авторский замысел, в основе которого лежит явление, произошедшее в действительности. Имена персонажей изменены, любое сходство с реальными людьми неслучайно.
Дом отца Владимира располагался на крутом склоне глубокого оврага. Всякий, кто хотел прийти к нему в гости, должен был преодолеть три километра лесной дороги, которая не жаловала путников, особенно весной. Сам же отец Владимир знал каждый кустик в своём лесу и ежедневно ходил по натоптанной извилистой тропинке на службу в сельскую церковь. Почему он не обосновался в селе? На этот вопрос отец Владимир всегда отвечал с доброй улыбкой:
– Каждому своё! На всё воля Божья!
Оставленный после кончины местного егеря кордон пришёлся в самую пору. Документов на жильё у прошлого хозяина не имелось, что не мешало беспрепятственно заселиться. Вряд ли кто-то бы стал интересоваться законностью постройки избушки в лесной глуши, поскольку местные власти преследовали куда более высокие цели.
Была зима. Зима под пологом леса - это вольные сугробы по пояс, богато разукрашенные следами местных хозяев – зверей. Отца Владимира никогда не пугали ночные песни волков и нежданные визиты енотов во двор. Он находил в единении с природой особую благодать, которой всегда стремился поделиться с прихожанами на проповеди. Несмотря на преклонный возраст и многочисленные уговоры, в том числе и председателя, батюшка отказался покидать лесную избушку и перебираться на село. Со всеми трудностями он справлялся сам, а на предупреждение по поводу опасений старческой немощи в лесной глуши отвечал просто:
– Если Господь захочет забрать, заберёт. И тут уже неважно, где ты будешь.
В то морозное утро он, как обычно, после молитвы поставил чайник на плиту, чтобы набраться сил перед походом в церковь. Выглянув в окно, он увидел, как усиливался ветер и поднимал вверх игривые снежинки. Начиналась метель. Взгляд упал на тёплый тулуп и связанные шпагатом охотничьи лыжи. Простые и жизненно необходимые вещи, если ты предпочел жить отшельником. Оружия в доме отец Владимир никогда не держал.
Его внимание привлёк не назревающий буран, а то, что вопреки погоде, кто-то упорно пробирался к его жилищу. Через мгновение стала различима сутулая фигура с клюкой. Старушка медленно поднималась на крутой склон, цепляясь за рыхлый снег, словно в нём была её последняя надежда. Продрогшими руками без варежек она пыталась расчистить себе путь, чтобы сделать новый шаг. Старая потрёпанная куртка была в снежных наносах, следах от неоднократных падений. По всей видимости, женщина шла пешком уже давно. Порыв ветра, и бедняга не удержалась на ногах. Повалившись на бок, бабушка попыталась подняться вновь, но силы покинули её прямо у порога избушки. Немедля буран постарался спрятать несчастную под снежным одеялом.
– Николай Иванович, к Вам можно?
В дверях появилась сотрудник кадрового отдела Олеся. Девушка топталась на месте, будто извиняясь за собственное появление.
– Там снова Анна Никитична пожаловала.
– Опять?! – удивился Николай Иванович. – Что на этот раз? Снова по тому же вопросу?
Олеся молча кивнула:
– Что сказать? Пусть придёт завтра?
Николай Иванович взглянул на часы. До обеда оставался час.
– Нет уж. Давай запускай. Этому делу нужно положить конец, – смирился он.
Олеся покорно скрылась за дверью с обновлённой табличкой «Киреев Николай Иванович. Директор»
– Можно? – скромно поинтересовалась Анна Никитична, прежде чем войти.
– Нужно, – поправил её Киреев. – Проходите, садитесь. Вы снова по поводу вашего сына?
– Именно так. Я прошу выслушать меня ещё раз.
Скромно одетая женщина со старой кожаной сумкой в руках робко присела на стул. В усталых от боли и слёз глазах все ещё теплился огонёк жизни, не позволяющий ей отступить.
– Что насчёт моей просьбы, Николай Иванович? – спросила Анна Никитична, стараясь правильно подбирать слова. – Я же мать. Мне сердце не даёт спокойно спать по ночам, пока мой Илюшка здесь мучается. Я же вырастила его. Он один у меня. Я знаю его, как никто другой. Поверьте, нужно попробовать то, что я прошу.
Киреев понимающе кивнул, но остался верен себе.
– Анна Никитична, – вдруг перебил он, – я уже много раз повторял Вам, что мы занимаемся не только физическим лечением своих пациентов, но и духовным тоже. У нас есть специалисты, которые знают своё дело. Я не хочу разрушать годами отработанные методы. Это непрофессионально.
Подавив тяжёлый приступ непонимания, женщина пыталась сохранить посыл.
– Если бы Вы разрешили, хоть разок. Я заплачу. Сколько нужно? Вы только скажите!
Щёлкнула старая застёжка тряпичного кошелька, обнажив несколько измятых купюр.
– Уберите это! – отрезал Николай Иванович, заметив, как женщина вновь столкнулась с неприступной стеной.
Из глаз невольно покатились слёзы. Она молчала, пытаясь успокоиться. Давить на жалость она не собиралась, но несколько безрезультатных визитов не прошли бесследно.
Киреев заметил, как похудела Анна Никитична с последней их встречи, как тёмные круги под глазами поселились на сером лице. Сними она поношенный платок с головы, взору непременно представилась бы прядь поседевших волос.
– Вы просто боитесь, – сквозь слёзы выдавила из себя Анна Никитична. – Боитесь признать, что я окажусь права, если Илюшеньке станет лучше.
Киреев был человеком рассудительным и старался мыслить объективно. Его нельзя было назвать чёрствым, бесчувственным, хотя многих удивляло его отношение к обыкновенной просьбе одинокой матери.
– Голубушка, да не убивайтесь Вы так, – пытался слабо утешить её Киреев. – Позвольте, мы пройдёмся, и я Вам всё покажу.
Он помог Анне Никитичне подняться со стула. Они покинули кабинет и пошли по длинному просторному коридору, ведущему в открытый корпус.
– Вот, посмотрите. Здесь у нас находятся те, кто самостоятельно может ухаживать за собой, – проговорил Николай Иванович, показывая вольно блуждающих по помещению пациентов. – Они ни в чём не нуждаются. Мы обеспечиваем их хорошим питанием. Они даже могут смотреть телевизор и найти себе занятие по интересам. Взгляните, здесь у нас библиотека, а там - столовая.
Он повёл её в соседнее помещение, где располагались открытые душевые кабины и туалет.
– Все удобства у нас есть. Наш интернат - очень хорошее место для душевнобольных. Я могу показать вам статистику.
– Отведите меня к Илюшеньке, – перебила Анна Никитична, будто не замечая Киреева.
Ничего не оставалось, как выполнить просьбу. Закрытый корпус находился в доступной близости от остальных, но всё же имел обособленный рабочий персонал. Недобрые большие двери с усиленными петлями и толстые решетки на окнах не могли подтвердить слова директора о беззаботной жизни пациентов. Как только Анна Никитична переступила порог, ей стало тяжело дышать. Будто ощущая гнёт десятков заключённых душ, она остановилась, опёршись на стену.
– С Вами всё в порядке? – не на шутку испугался Киреев.
– Да-да. Всё хорошо, – соврала Анна Никитична.
Она не осмелилась сказать, что слышит, как стонут чистые, но одержимые сердца, как злорадствуют тёмные силы, нашедшие себе надёжное пристанище.
– Не волнуйтесь, я в порядке, – подтвердила женщина и направилась дальше, правда уже более робким шагом.
Закрытые двери с порядковыми номерами скрывали за собой тех, чей дух и разум не выдержали потрясения, которое разделило их жизни на две половины. Были и те, кто с рождения страдал неизлечимым заболеванием и был обречён до конца дней находиться под строгим присмотром. Иногда из-за дверей, мимо которых проходили Киреев с Анной Никитичной, слышались голоса пациентов.
– Не бойтесь, – предупредил он. – Здесь надёжная охрана. Вам не о чем беспокоиться.
Но Анна Никитична и не беспокоилась. С большим трудом она подавляла в себе скопившуюся боль и отчаянный крик заключённых, которых уже стало волновать появление стороннего человека. Анна Никитична почувствовала и это. По телу пробежал странный холодок, когда на пути возникла дверь с номером «17».
– Он там, – пояснил Киреев. – Ваш сын сейчас спит. Он под действием сильных препаратов. Уверяю Вас, это для его же безопасности. Мы делаем всё, чтобы он не нанёс увечья себе или окружающим. Современная медицина творит чудеса. Мы постараемся вылечить его.
– Могу я войти? – кротко спросила Анна Никитична, на что получила отрицательный ответ:
– Вы же понимаете. Это не по правилам.
Киреев дал понять, что не способен на большее, даже для родной матери пациента.
– Почему Вы противитесь моей просьбе, Николай Иванович? – спросила она. – Вы боитесь, что я окажусь права? Дело в этом?
– Вовсе нет, – спокойно ответил он.
– Тогда чего? Что Вас страшит? Газетчики? Или, может быть, причина в другом?
– Послушайте, я уже говорил, что у нас есть люди, которые помогают нашим пациентам обрести духовное здоровье или хотя бы убедить в этом их самих. Эффект плацебо никто не отменял. Это природой заложено в человеческом мозгу, понимаете? Просто в некоторых случаях такие методы бесполезны. И, простите меня, пожалуйста, с вашим сыном как раз такой случай. Прошу, перестаньте пугать меня маниакальной идеей одержимости! Здесь нет никаких бесноватых! Есть просто больные люди. Некоторые способны справиться с заболеванием, некоторые - нет. У вашего сына тяжёлая форма, но не думаю, что нельзя ничего сделать.
– Умоляю, дайте мне…
– Анна Никитична! Никаких сомнительных обрядов мы здесь проводить не будем и точка! Если Вы хотите добра Илье, то не приходите сюда с подобными просьбами. Я же вижу, Вы отчаялись, поэтому придумываете себе Бог знает что.
– Почему Вы так сказали? – вдруг спросила Анна Никитична.
– Что сказал?
– Вы сказали «Бог знает что». Почему Вы упомянули Его?
– Это так…. К слову.
Анна Никитична подошла к Кирееву, встретившись с ним взглядом. Дальнейшее она говорила, не отводя глаз, будто заставляла внимать услышанному с особым чувством:
– В глубине души Вы знаете, что не правы. В вас есть вера, но Вы закрыты для Бога. Откройтесь и увидите подлинную картину происходящего.
Киреев странно посмотрел на женщину, будто увидел её только секунду назад. Внезапно ему стало не по себе. Кто-то подал голос из-за двери с номером «16». Звук был протяжный, утробный, неестественный, словно нечто тяжёлое придавило крепко привязанного к кровати человека, и тот изо всех сил пытается позвать на помощь.
– Ну хорошо-хорошо! – вдруг сдался Николай Иванович. – Что конкретно Вы предлагаете?
Дрова приятно трещали в печи, наполняя избушку благодатным теплом. За дверью осталась метель, которая уже вступила в свои законные права. Буран усилился настолько, что за окном всё превратилось в одну сплошную белую карусель.
– Хорошо, что не пошёл, – проговорил себе под нос отец Владимир. – Гляди-ка, что творится! Вовремя Господь Бог послал тебя. Ты как, матушка?
В лице, изъеденном морщинами, он без труда узнал местную жительницу Антонину Васильевну.
– Уже лучше, – проговорила старушка.
На лбу крупными каплями выступил пот. Руки тряслись. Как ни старалась, она не могла унять дрожь в немощных конечностях.
– Спасибо, что вытащили меня, – поблагодарила старушка. – Чуть не умерла.
Отец Владимир протянул ей чашку с парящим отваром.
– Наверное, серьёзные намерения привели тебя ко мне в такую непогоду, – сказал он. – Зачем ты пришла?
Он задал вопрос, но ответ был на поверхности. Каждый сельский житель знал, что Антонина Васильевна который год не может обуздать собственного сына. Алкоголизм – серьёзное заболевание, особенно когда в семье маленькие дети.
Старушка отхлебнула целебного напитка, ощутив, как к окоченевшему телу возвращается жизнь. Когда она собралась рассказать о наболевшем, губы вдруг задрожали, а слова с языка так и не сходили. Заплакала бабушка. Так сильно, навзрыд, что не выдержал отец Владимир, сел рядом и крепко обнял её.
– Снова пьёт? – спросил он.
Антонина Васильевна сквозь слёзы пыталась ответить:
– Пьёт! Хуже того! Жену из дома выгнал. У меня сейчас вместе с внучатами. Святой отец, я пришла сюда, потому что на Вас вся моя надежда. Пожалуйста, помогите!
Отец Владимир никогда не отказывал в подобных просьбах. И в этот раз не стал.
– Конечно, помогу, матушка. Сейчас метель утихнет, и пойдём с тобой в село. Это же как? Как ты добралась-то сюда? Снега-то выше колен будет.
– Не могу я ждать, батюшка, – вдруг ответила старушка. – Ужас дома творится! Боюсь, как бы чего он не наделал! Всю посуду переколотил, окошки из избы вынес. Холод в дом пустил. Говорит, милицию вызовешь, убью! Вот так и сказал: «Убью!».
– Господи Боже милостивый, – перекрестился отец Владимир, поняв, что дело серьёзное.
Антонина Васильевна сидела перед ним разбитая и измождённая. По всей видимости, остатки сил она потратила на последнюю попытку вытащить своего сына из лап «зелёного змия». Спасение она разглядела в лице батюшки, который своими праведными поступками заслужил большое уважение на селе. Отец Владимир знал её сына не первый год и знал, какой путь тот прошёл, чтобы избавиться от пагубной зависимости. Поездки по знахаркам, кодировки от пьянства, заговоры колдунов – всё перепробовала бедная Антонина Васильевна, но, к сожалению, к Богу она обратилась только в самый последний момент, когда прочие методы не принесли желаемого результата. Отец Владимир, добрейшей души человек, не стал упрекать её в этом. Ни к чему. Путь к Богу у каждого свой. Главное, чтобы на этом пути человек не сбился с верного направления.
Батюшка выглянул в окно. Метель стала ещё сильнее. Идти по лесу в такую погоду по меньшей мере было небезопасно.
– Он не хочет, чтобы мы пришли, – вдруг сказала Антонина Васильевна, показав на дверь. – Слышите, как воет ветер?
Отец Владимир склонился над керосиновой лампой - единственным источником света в избе, и заметил, как дрожит её пламя.
– Дьявол не хочет, чтобы мы спасли моего Ромку, – снова проговорила Антонина Васильевна. – Видите, что творит? Посмотрите, какую погоду учинил! Прошу Вас, помогите нам!
Кто бы мог подумать, что директор поставит под сомнение заключение врачей?! Когда дело касается душевнобольных, порой приходиться прибегать к неординарным методам.
С утра в кадровом отделе работницы горячо обсуждали грядущие события. Они старались говорить тише, чтобы не возникло посторонних ушей за дверью, но иногда забывались и уже во весь голос высказывали свои предположения.
– Может быть, Анна Никитична предложила серьёзную взятку? А может быть, она того с ним, ну вы понимаете!?
– Ну что вы? Она не такая!
– Дело совсем не в этом! На что бы ни пошла она ради своего сына, я не буду её осуждать.
– Я согласна.
– И я!
– А вы видели этого священника? Говорят, молодой совсем. Недавно появился в нашем храме. С области, говорят, со столицы.
– Да откуда вы это взяли? Я слышала, что наш местный придёт, окропит святой водой и всё.
– Говорю вам, молодой! Приезжий. Его Анна Никитична лично просила. По слухам, очень хороший человек. Всем помогает. С благословения самого епископа работать будет.
– Ой не знаю! Посмотреть бы одним глазком. Как думаете, Николай Иванович разрешит поприсутствовать?
