Но для форсу решил добить полностью деморализованную девицу ещё несколькими сходу придуманными названиями, – КРПР? СНВП? БРДР? ТРО?
От страшных нечеловеческих звуков у Марины закружилась голова.
– Нет! Нет! Ничего! Нигде!
– А что на листовках писала?! Призывы?! Розжиг?! Агитацию?!
– Да нет, ничего такого! – отбивалась девушка, начиная плакать.
– Конкретней!
Марина открыла рот, собираясь объяснить, что ни в чём не виновата, ничего плохого не замышляла, и что это всё какое-то недоразумение, ведь она лишь писала… И девушка, уже собравшаяся произнести слово “советы”, вдруг поняла, что ей не поверят. Как это будет выглядеть? Человека обвиняют в убийстве, изнасиловании, грабеже и поджоге, а он отвечает, что всего лишь шёл за хлебом и знать ничего не знает. Марина закрыла рот, так ничего и не сказав.
– Так что писала-то?!
– Советы, – с тяжёлым вздохом прошептала девушка, не придумав ничего лучше.
– Советы?! Какие ещё советы? – недоуменно воскликнули менты. – За кого голосовать что ли? – спросил водитель, прищурившись.
– Нет, – измученно ответила девушка. Паника вдруг отступила, оставив лишь утомлённую опустошённость. Это была истинно сизифова усталость: и от уже случившегося, и от предчувствия, что всё это только начало. – Нет, это были просто советы… Как лучше одеться, где что дешевле купить, что почитать…
– И что ты советовала читать? – перебил её сосед.
– Просто хорошие книги: Ремарка, Экзюпери, Уайльда…
– Нет, подожди, – снова оборвали девушку. На этот раз водитель. Теперь он тоже выглядел уставшим: склонившийся над рулём парень закрыл глаза и тёр переносицу, – ты утверждаешь, что писала на листовках спортбара... что людям почитать и надеть?
– Да.
– Зачем? – спросил милиционер тем же тоном, каким допрашивал четырёхлетнюю сестрёнку о причинах, побудивших её напялить испачканный памперс младшему братику на голову.
И Марина не знала, что ответить. Она даже родителям не смогла объяснить смысл уличного блогинга, что она может сказать двум ментам, подозревающим её как минимум в подготовке революции какого-нибудь произвольного цвета?
– Просто так, – девушка пожала плечами, – почему нет? Что в этом плохого?
Ответом ей стал молчаливый прозрачный взор. Последний раз столь пустой взгляд парни выдавали в школе – когда пялились на алгебраическую систему уравнений.
– Короче, всё, – сказал водитель и завёл «девятку», – едем в отделение. Оттуда позвонишь начальнику. Пусть там с тобой разбираются.
В отделении Марина пробыла около часа. После того как приехал Гера, её отпустили, взяв письменные объяснения. Зато владелец «Семёрок» в милиции задержался надолго. Он перезвонил девушке на следующий день, сказав, что «завертелось серьёзное дело» и попросил в ближайшее время его не беспокоить. Две недели от Геры не было вестей. На звонки начальник не отвечал.
В конце концов Марина не выдержала и решила сама навестить «Три семёрки». Подойдя к «спорт бару» девушка увидела, что из заведения выносят стулья и грузят в припаркованную во дворе «газель». Преодолевая страх, Марина зашла внутрь.
Гера сидел за стойкой и грустно смотрел на рабочих. Перед ним стояла початая бутылка коньяка и блюдце с нарезанными лимонами. Кроме него и таджиков-грузчиков в помещении никого не было.
– О, привет, работница, – невесело поздоровался он.
– Привет, – с начальником Марина была на «ты» ещё с игровых времён. – А что происходит?
Гера хмыкнул:
– Закрываюсь я, не видно?
– Но почему?! – искренне изумилась девушка. – Неужели из-за меня?
Гера неопределённо покачал головой, а потом ответил вопросами на вопрос:
– Слушай, а что ты выдумала-то? Что насочиняла? Кто тебя надоумил? Я у кого не спрашивал, никто внятно не объяснил. Ну ты мне хоть скажи, пожалуйста. – Мужчина говорил, не повышая голоса: он не кричал и не злился, что особенно напугало Марину. Она принялась оправдываться:
– Я ничего плохого не писала! – начала девушка тщательно составленную речь, которая неизбежно убедит начальника, что за уличным блогингом будущее! Однако ощутив немного пьяный, но бесконечно мудрый взгляд Геры, Марина прозрела, поняв, что все её аргументы не произведут никакого эффекта, да и вообще, покажутся бредом романтичной четырнадцатилетней школьницы. Но молчать было нельзя, поэтому она нехотя призналась. – Я… я просто делилась с людьми чем-то интересным. Книги им советовала, фильмы, писала всякие правильные вещи. Знаешь, чтобы…
– Зачем?!!
– Чтобы делать хоть что-то настоящее! – в отчаянии воскликнула Марина, словно студент на экзамене, вопреки интуиции надеющийся, что его ответ окажется правильным.
– Девочка моя, ты о чём? – ласково спросил Гера. В его взгляде смешались ужас, жалость и восхищение. Ему действительно было страшно от накала той чудовищной ереси, которую он готовился услышать; ему было искренне жаль эту девчушку с рассказами о «чём-то настоящем», которой по жизни придётся очень тяжело; и его безусловно восхищал жизненный поворот, в результате которого он (столько лет успешно отстаивавший бизнес в перестрелках и кабинетах) вынужден был закрыться из-за глупой девчонки.
И тут Марина сбивчиво принялась объяснять начальнику, что дело, которое он ей поручил, бессмысленно сразу на нескольких уровнях.
– И я… И я решила, что... почему бы не попытаться создать какой-нибудь положительный образ нашему заведению?! Я придумала писать на листовках короткие полезные советы. Надеялась, что если людям они пригодятся, у них сложатся положительные ассоциации с нашим брендом. Я подумала, почему бы не попробовать. Вдруг это привлечёт клиентов? – закончила Марина и опустила глаза.
После недолгого молчания Гера глухо повторил:
– Положительная ассоциация с брендом… – произнёс он, будто смакуя, пытаясь различить ложь в этом чуждом для него термине. – Положительная ассоциация с бредом, – добавил он, пьяно хохотнув.
– Это не бред! – Марина почти обиделась, что в её выдумку не поверили без всяких на то оснований. – Я же не знала, что так случится. Что вам вообще сказали? – поспешила она сменить тему.
– Сказали… – снова повторил Гера. Он никак не мог проанализировать слова девушки. Что-то в них не вязалось. Но хозяин «Семёрок» не спал уже несколько ночей, поэтому оставил попытки разобраться в этой истории. – А сказали вот что… В общем, один хрен из районной администрации прознал, что кто-то стоит у метро и раздаёт какие-то записки... Доложил ему кто наверно – не знаю, не суть. Чего он мог подумать? Выборы же на носу. Всполошился: вдруг какая агитация несанкционированная идёт? Поручил разобраться. Ну и пошло-поехало. А когда выяснилось, что за листовки и откуда, оказалось, что ему мои налоги не доходили. Ну он обиделся, понятно. Захотел компенсации материального и морального вреда. За всё время, что обделён был, так сказать. В общем, не договорились мы с ним. – Гера налил себе ещё полбокала коньяка. – Они же теперь смелее, чем раньше.
– И что, – упавшим голосом спросила Марина, – ничего нельзя сделать?
– Да можно, – бодро отозвался Гера и лихо опрокинул бокал, – но надоело. Меня, ты знаешь, давно сын к себе зовёт... туда, к нему, в Европу. – Гера снова замолчал, а потом устало махнул рукой, – хватит с меня, навоевался. Беспредел этот разгребать. Взятки-тёрки эти уже вот где сидят, – он взял себя за горло, – уеду я лучше в цивилизованную страну. Будем вместе этим его рестораном управлять. У них в Британии… – он посмотрел на Марину и вспомнил её рассказы о летних поездках по миру, – ну ты знаешь, у них там вообще с кухней плохо. Вот, значит, и будем англичанку кормить.
Так, длинной вереницей неправд с внезапно вклинившейся в неё правдой Марина избавила город от Горыныча (Герыныча?) «Трёх семёрок». То, что не удалось множеству конкурентов и законов удалось... Скажем так, удалось девочке, которую посетила очень странная фантазия.
Ну а что же Марина? Из-за этой истории она потеряла и место, имевшее для неё большое значение, и работу. Однако девушка не расстроилась, напротив, она чувствовала что-то вроде удовлетворения завязавшего курильщика, который узнал об уничтожении последней в мире сигареты. Чувство из разряда «так надо», смешанное с долей облегчения – в глубине души Марина знала, что пока существовал исток её лудомании, тяга к игре неизбежно завладела бы ей вновь.
Спустя полгода «Три семёрки» приготовились к последней в жизни метаморфозе. Здание облепили строительные леса – словно акулу рыбки-прилипалы.
Ремонт закончился через два месяца. Теперь на месте семёрок роилась целая стайка разноцветных неоновых букв. «Детские праздники» – гласила свежая вывеска.
Очень скоро у ближайших станций метро появились новые гости из раскосых республик. На промоутерах висели пёстрые рекламные щиты с нарисованными клоунами, конфетти и шариками. Марина любила смотреть, как стены щитов, поверх которых хмурились кочевники, регулярно осаждались галдящей детворой, требующей у родителей праздника.
Несмотря на потрясения, Марина не забыла вопрос, однажды заданный самой себе. Что же всё-таки случится с ложью, если добавить в неё немного правды?
«Видимо, ложь может просто раствориться, – решила девушка, в очередной раз проходя мимо “Детских праздников”. – Да, – улыбнувшись, подумала Марина, увидев целую толпу младшеклассников, с восторженным визгом тянущих учительницу в здание, – это место – просто магнит для любителей поиграть».
2013 год.
От страшных нечеловеческих звуков у Марины закружилась голова.
– Нет! Нет! Ничего! Нигде!
– А что на листовках писала?! Призывы?! Розжиг?! Агитацию?!
– Да нет, ничего такого! – отбивалась девушка, начиная плакать.
– Конкретней!
Марина открыла рот, собираясь объяснить, что ни в чём не виновата, ничего плохого не замышляла, и что это всё какое-то недоразумение, ведь она лишь писала… И девушка, уже собравшаяся произнести слово “советы”, вдруг поняла, что ей не поверят. Как это будет выглядеть? Человека обвиняют в убийстве, изнасиловании, грабеже и поджоге, а он отвечает, что всего лишь шёл за хлебом и знать ничего не знает. Марина закрыла рот, так ничего и не сказав.
– Так что писала-то?!
– Советы, – с тяжёлым вздохом прошептала девушка, не придумав ничего лучше.
– Советы?! Какие ещё советы? – недоуменно воскликнули менты. – За кого голосовать что ли? – спросил водитель, прищурившись.
– Нет, – измученно ответила девушка. Паника вдруг отступила, оставив лишь утомлённую опустошённость. Это была истинно сизифова усталость: и от уже случившегося, и от предчувствия, что всё это только начало. – Нет, это были просто советы… Как лучше одеться, где что дешевле купить, что почитать…
– И что ты советовала читать? – перебил её сосед.
– Просто хорошие книги: Ремарка, Экзюпери, Уайльда…
– Нет, подожди, – снова оборвали девушку. На этот раз водитель. Теперь он тоже выглядел уставшим: склонившийся над рулём парень закрыл глаза и тёр переносицу, – ты утверждаешь, что писала на листовках спортбара... что людям почитать и надеть?
– Да.
– Зачем? – спросил милиционер тем же тоном, каким допрашивал четырёхлетнюю сестрёнку о причинах, побудивших её напялить испачканный памперс младшему братику на голову.
И Марина не знала, что ответить. Она даже родителям не смогла объяснить смысл уличного блогинга, что она может сказать двум ментам, подозревающим её как минимум в подготовке революции какого-нибудь произвольного цвета?
– Просто так, – девушка пожала плечами, – почему нет? Что в этом плохого?
Ответом ей стал молчаливый прозрачный взор. Последний раз столь пустой взгляд парни выдавали в школе – когда пялились на алгебраическую систему уравнений.
– Короче, всё, – сказал водитель и завёл «девятку», – едем в отделение. Оттуда позвонишь начальнику. Пусть там с тобой разбираются.
***
В отделении Марина пробыла около часа. После того как приехал Гера, её отпустили, взяв письменные объяснения. Зато владелец «Семёрок» в милиции задержался надолго. Он перезвонил девушке на следующий день, сказав, что «завертелось серьёзное дело» и попросил в ближайшее время его не беспокоить. Две недели от Геры не было вестей. На звонки начальник не отвечал.
В конце концов Марина не выдержала и решила сама навестить «Три семёрки». Подойдя к «спорт бару» девушка увидела, что из заведения выносят стулья и грузят в припаркованную во дворе «газель». Преодолевая страх, Марина зашла внутрь.
Гера сидел за стойкой и грустно смотрел на рабочих. Перед ним стояла початая бутылка коньяка и блюдце с нарезанными лимонами. Кроме него и таджиков-грузчиков в помещении никого не было.
– О, привет, работница, – невесело поздоровался он.
– Привет, – с начальником Марина была на «ты» ещё с игровых времён. – А что происходит?
Гера хмыкнул:
– Закрываюсь я, не видно?
– Но почему?! – искренне изумилась девушка. – Неужели из-за меня?
Гера неопределённо покачал головой, а потом ответил вопросами на вопрос:
– Слушай, а что ты выдумала-то? Что насочиняла? Кто тебя надоумил? Я у кого не спрашивал, никто внятно не объяснил. Ну ты мне хоть скажи, пожалуйста. – Мужчина говорил, не повышая голоса: он не кричал и не злился, что особенно напугало Марину. Она принялась оправдываться:
– Я ничего плохого не писала! – начала девушка тщательно составленную речь, которая неизбежно убедит начальника, что за уличным блогингом будущее! Однако ощутив немного пьяный, но бесконечно мудрый взгляд Геры, Марина прозрела, поняв, что все её аргументы не произведут никакого эффекта, да и вообще, покажутся бредом романтичной четырнадцатилетней школьницы. Но молчать было нельзя, поэтому она нехотя призналась. – Я… я просто делилась с людьми чем-то интересным. Книги им советовала, фильмы, писала всякие правильные вещи. Знаешь, чтобы…
– Зачем?!!
– Чтобы делать хоть что-то настоящее! – в отчаянии воскликнула Марина, словно студент на экзамене, вопреки интуиции надеющийся, что его ответ окажется правильным.
– Девочка моя, ты о чём? – ласково спросил Гера. В его взгляде смешались ужас, жалость и восхищение. Ему действительно было страшно от накала той чудовищной ереси, которую он готовился услышать; ему было искренне жаль эту девчушку с рассказами о «чём-то настоящем», которой по жизни придётся очень тяжело; и его безусловно восхищал жизненный поворот, в результате которого он (столько лет успешно отстаивавший бизнес в перестрелках и кабинетах) вынужден был закрыться из-за глупой девчонки.
И тут Марина сбивчиво принялась объяснять начальнику, что дело, которое он ей поручил, бессмысленно сразу на нескольких уровнях.
– И я… И я решила, что... почему бы не попытаться создать какой-нибудь положительный образ нашему заведению?! Я придумала писать на листовках короткие полезные советы. Надеялась, что если людям они пригодятся, у них сложатся положительные ассоциации с нашим брендом. Я подумала, почему бы не попробовать. Вдруг это привлечёт клиентов? – закончила Марина и опустила глаза.
После недолгого молчания Гера глухо повторил:
– Положительная ассоциация с брендом… – произнёс он, будто смакуя, пытаясь различить ложь в этом чуждом для него термине. – Положительная ассоциация с бредом, – добавил он, пьяно хохотнув.
– Это не бред! – Марина почти обиделась, что в её выдумку не поверили без всяких на то оснований. – Я же не знала, что так случится. Что вам вообще сказали? – поспешила она сменить тему.
– Сказали… – снова повторил Гера. Он никак не мог проанализировать слова девушки. Что-то в них не вязалось. Но хозяин «Семёрок» не спал уже несколько ночей, поэтому оставил попытки разобраться в этой истории. – А сказали вот что… В общем, один хрен из районной администрации прознал, что кто-то стоит у метро и раздаёт какие-то записки... Доложил ему кто наверно – не знаю, не суть. Чего он мог подумать? Выборы же на носу. Всполошился: вдруг какая агитация несанкционированная идёт? Поручил разобраться. Ну и пошло-поехало. А когда выяснилось, что за листовки и откуда, оказалось, что ему мои налоги не доходили. Ну он обиделся, понятно. Захотел компенсации материального и морального вреда. За всё время, что обделён был, так сказать. В общем, не договорились мы с ним. – Гера налил себе ещё полбокала коньяка. – Они же теперь смелее, чем раньше.
– И что, – упавшим голосом спросила Марина, – ничего нельзя сделать?
– Да можно, – бодро отозвался Гера и лихо опрокинул бокал, – но надоело. Меня, ты знаешь, давно сын к себе зовёт... туда, к нему, в Европу. – Гера снова замолчал, а потом устало махнул рукой, – хватит с меня, навоевался. Беспредел этот разгребать. Взятки-тёрки эти уже вот где сидят, – он взял себя за горло, – уеду я лучше в цивилизованную страну. Будем вместе этим его рестораном управлять. У них в Британии… – он посмотрел на Марину и вспомнил её рассказы о летних поездках по миру, – ну ты знаешь, у них там вообще с кухней плохо. Вот, значит, и будем англичанку кормить.
***
Так, длинной вереницей неправд с внезапно вклинившейся в неё правдой Марина избавила город от Горыныча (Герыныча?) «Трёх семёрок». То, что не удалось множеству конкурентов и законов удалось... Скажем так, удалось девочке, которую посетила очень странная фантазия.
Ну а что же Марина? Из-за этой истории она потеряла и место, имевшее для неё большое значение, и работу. Однако девушка не расстроилась, напротив, она чувствовала что-то вроде удовлетворения завязавшего курильщика, который узнал об уничтожении последней в мире сигареты. Чувство из разряда «так надо», смешанное с долей облегчения – в глубине души Марина знала, что пока существовал исток её лудомании, тяга к игре неизбежно завладела бы ей вновь.
Спустя полгода «Три семёрки» приготовились к последней в жизни метаморфозе. Здание облепили строительные леса – словно акулу рыбки-прилипалы.
Ремонт закончился через два месяца. Теперь на месте семёрок роилась целая стайка разноцветных неоновых букв. «Детские праздники» – гласила свежая вывеска.
Очень скоро у ближайших станций метро появились новые гости из раскосых республик. На промоутерах висели пёстрые рекламные щиты с нарисованными клоунами, конфетти и шариками. Марина любила смотреть, как стены щитов, поверх которых хмурились кочевники, регулярно осаждались галдящей детворой, требующей у родителей праздника.
Несмотря на потрясения, Марина не забыла вопрос, однажды заданный самой себе. Что же всё-таки случится с ложью, если добавить в неё немного правды?
«Видимо, ложь может просто раствориться, – решила девушка, в очередной раз проходя мимо “Детских праздников”. – Да, – улыбнувшись, подумала Марина, увидев целую толпу младшеклассников, с восторженным визгом тянущих учительницу в здание, – это место – просто магнит для любителей поиграть».
2013 год.
