- Куда??
- За мной.
Они пошли по коридору в другой конец. Юлиан с ужасом смотрел на мрачные двери с огромными замками, глазками, какой-то ерундой в середине и с номерами. "1, 3, 5, а с этой стороны 6, 8..." Юлиан еле соображал и тупо шёл. Тут он опомнился:
- А... Извините, ещё вопрос.
- Да.
- У вас тут есть хоть что-нибудь переодеться? Я верну. И переобуться тоже.
- Ничего нет. Хочешь, завернись в простыню.
- А где она? - единственная надежда осталась.
- Здесь.
Они дошли до конца коридора и вошли в маленькую комнатку. Пахло затхлостью и немного плесенью. Склад.
- Бери матрас, тут одеяло и подушка, тут стопочка с постелью и посуду.
Юлиан стал собирать. Руки тряслись.
- Можно я счас сразу завернусь?
- Только быстро.
Юлиан взял простыню, накинул на себя, поправил, закрепил. Вроде сидит. Грудь выпирает, но уже ничего не сделать.
- У вас есть нож? Срезать грудь.
- Иди уже! Дурень! - полицейская начала злиться. Юлиан в стрессе взял вещи, они вышли вдвоём в коридор. Цокая каблуками, сотрудница произнесла:
- Та-ак, поедешь в девятую.
Чуть тише цокая каблуками, Юлиан вслед за сотрудницей остановился у двери "9". Та заглянула в глазок:
- Место есть.
Она открыла огромным ключом дверь, отворила её с тяжёлым скрипом.
- Вперёд!
Свет в голове Юлиана начал гаснуть.
В камере №9 были две двуярусных кровати, стол, две лавки; унитаз в полу и раковина, огороженные барьером не до потолка. Около стола на стене висела полка-тумба. Все изделия из серого металла, зафиксированы к полу. Пол их досок, почти вся коричневая краска обшарпана. Около кроватей стояло по одной тумбочке, высокие напольные. В камере отбывали административный арест три человека. Вован за кражу бутылки водки, Лёха за пьяную матную брань в общественном месте и Шамиль за мелкое хулиганство и драку. Шамиль и Вован ранее отбывали в местах лишения свободы. Лёха заядлый административщик.
Вечер. Ужин уже прошёл. До отбоя 2-3 часа. За решёткой начинало темнеть, на потолке горела тусклая засаленная табаком лампа. Над дверью на соплях держался хлипкий динамик, из него похрипывало "дорожное радио". На столе стояла большая алюминиевая кружка, в ней кипятильник и недавно кипевшая чайная жижа. Также на столе газета, две тарелки с недоеденным ужином, третья тарелка служит пепельницей. Рядом лежат спички и две пачки красной "Оптимы". А на другом углу стола лежит сложенное домино, рваный листочек с записями и ручка. Лёха и Вован лёжа обсуждали ментовку города Павловск. Шамиль лежал с торчащим из под майки волосатым пузом и читал эротическую книжку.
К двери подошла сотрудница и щёлкнула глазком, заглянула, закрыла. Затем стала открывать дверь.
- О, Танечка нам новенького привела. - сказал Вован.
Все трое приподняли тела с кроватей и стали смотреть на дверь. Дверь отворилась и в камеру вошла донельзя растерянная молоденькая блондинка. В простыне и туфлях. Со свёрнутым матрасом и прочим барахлом в руках. Дверь закрылась. Она стояла как поражённая.
- Оппа на-а. - протянул Шамиль.
- Ты кто? - спросил Лёха.
- Ээ... Тебе того, милочка, вниз. - сказал Вован.
- Чё молчишь? - спросил Шамиль.
- Глянь на неё, она походу под кайфом. Эээ, барышня! - Вован обратился к Юлиану. Тот стоял как мёртвый. Лёха спрыгнул с верхнего яруса кровати и пошёл к столу закуривать. Остальные двое последовали его примеру. В камере стало дымно. Юлиан стоял и не понимал что делать. Перед ним стояли три курящих зэка.
- Ну что стоишь, вон твоя шконка, сверху. Клади матрас, устраивайся. - сказал Вован.
Юлиан неуверенно прошагал к кровати и положил на неё свои вещи.
- Как тебя сюда засунули? Ты должна быть на первом этаже. - Лёха непонимающе смотрел на неё.
- Мужики, - подавленный бессильный стон, - я не девушка.
Все трое на миг замерли.
- Трансвестит что ли?
- Да.
Пауза. Вован Шамилю:
- Так и что нам с ней делать?
Пауза. Вован:
- Как тебя звать?
- Ю-юлиан.
Шамиль:
- Юля.. Неплохое имечко.
Вован:
- Юлечка, тебя когда-нибудь трахали?
- Н-нет. - на лице измена и ужас.
Вован Шамилю:
- Ну по понятиям оно ещё не обижено. Куда её, наверх или под шконарь?
Шамиль:
- Ваще не знаю. Первый раз такое..
Пауза. Вован
- Ну, Юля, селись пока наверх, там решим.
Всё трое были под впечатлением. Да и личико и фигура больно красивые у этого существа. Не очень пока ясно как к ней относиться. Юлиан тупил. Ему помогли советами и командами устроить постель, указали место в прикроватной тумбочке и объяснили основные правила жизни в камере. Юлиан вникал. Стресс был жутким, но рассудок работал. Спустя первую адаптацию Юлиан залез на кровать и прямо в простыне лёг. Его коробило. Он положил руки на грудь, чтобы скрыть её с вида. Те трое обсуждали его и задавали вопросы: кто, откуда, за что и так далее. Затем Шамиль со своим восточным акцентом, ласково, но с командой сказал:
- Юлечка, слезь вниз.
Юлиан слез.
- Зачем ты завернулась в простыню?
- Я... стесняюсь. Жутко.
- Снимай.
- А можно нет?
Вован убедительно:
- Снимай, тебе говорят.
Страх на лице, дрожь в теле, Юлиан снял простыню и так и встал с ней в руках.
- Ого!
- Вы только гляньте.
На Юлиана смотрело 6 хищных глаз. Вместо мления по телу пошла паника и могильный холод.
Вован:
- Юлечка, там на столе тарелки грязные, займись.
Юлиан помедлил, потупил и пошёл мыть тарелки.
- А... еду куда? - Юлиан всё это время использовал свой голос, а не Юлин.
- В дальняк.
- Куда?
- В унитаз.
- А окурки?
- Туда же, только тарелку поставь так же, чтоб не спутать.
Пока Юлиан занимался, Вован, Шамиль и Лёха переглядывались характерными взглядами. Юлиан это подглядел и ему стало жутко. "Проклятые бабские шмотки, проклятые сиськи и волосы!" После посуды Юлиан пошёл к кровати. Лёха:
- Стой.
- Да?
- В углу тряпка, под раковиной ведро. Помой пол.
5 секунд Юлиан тупил, затем пошёл.
- А швабра есть?
- Ты её видишь?
- Нет.
- Зачем спрашиваешь?
У всех троих короткий смех. Юлиан белел лицом. Он набрал воды в ведро, вышел на середину камеры и встал. Как знать - ждать команду. Голова еле еле работала. Вован:
- Начинай с угла. - он показал под свою кровать.
Таким образом Юлиан вымыл пол. Без швабры. Трое смотрели на Юлечку, которая в самых привлекательных позах маячила перед ними в течение 30 минут. Окончив, Юлиан спросил:
- Можно на кровать?
- Да.
Юлиан залез и накрылся. Он хотел снять с себя это дьявольское одеяние, но во-первых сиськи, во-вторых стринги. Это ещё хуже. Спустя несколько минут Шамиль сказал Юле слезть. Юлиан слез. Шамиль спросил тоном, будто говорит с ребёнком:
- Юлечка, а для чего ты так красиво оделась?
- Ну... Я иногда одеваюсь в девушку. Чисто для себя.
- Нравится быть девушкой?
- Ну... Да - Юлиан не очень понимал суть разговора.
- А ты знаешь для чего девушки так красиво одеваются? И зачем они такие красивые?
- Зачем?
- Чтобы нравиться мужчинам.
Юлиан охладел совсем. Ледяное дыхание смерти и лютого кошмара. Не подобрать слов. Этот короткий диалог объяснил Юлиану больше, чем месяц общения с Валентином.
Далее в течение 4-х суток повторялись нецензурные сцены. Были крики, был бешеный стук в дверь. Сотрудницы или сотрудники подходили с той стороны двери, открывали "кормушку" (через которую подают тарелки) и говорили обезумевшему Юлиану ждать, пока освободится одиночка. Вован, Лёха и Шамиль, даже когда пытались, сдержать и остановить себя не могли. Это были особо бурные в их жизнях 4 дня.
Юлиан почти не помнит как его переводили в 12-ую камеру. Она меньше и всего одна кровать. Все его чувства и мировосприятие были оглушены. Души в нём будто не было. Единственная сила, напоминавшая что он жив, это была боль внизу сзади, когда он пытался сесть. Он мог только стоять или лежать. На следующие сутки он стал с безумным усердием без остановки мыть губы и полоскать рот. То же самое он делал сзади ниже пояса. Зачем он так без остановки тёр..? Наверно хотел смыть кожу до кости. Но даже это не помогло бы. На третьи сутки(седьмые из 10) Юлиан разделся до гола, засунул одежду под матрас и обернулся в простыню. И, словно псих, он пытался оторвать грудь. Было больно, вокруг на теле всё покраснело, но оторвать было никак. На четвёртые(восьмые) сутки Юлиан начал есть еду. Эмоций и мыслей не было, были только инстинкты. Юлиан чаще всего лежал. На его лице не было выражения, не было гримас. Из глаз почти ушла синева, в них было пусто и безжизненно. Счёт времени он не вёл.
Открылась дверь, сотрудник объявил собирать вещи. У Юлиана работал только уголочек сознания, остальное "где-то там", в подсознании. Он поправил на себе простыню и пошёл к двери.
- Забирай матрас, посуду и постель. - сказал полицейский.
Юлиан собрал и взял.
- Это тоже забирай. - тот указал на женские вещи.
Юлиан взял и их.
- Помнишь куда нести?
Юлиан кивнул. Они дошли до склада, полицейский указал куда что положить.
- Простыню тоже снимай.
- Нет.
- Снимай. Её нельзя забирать.
У Юлиана в глазах промелькнула ярость.
- В чём ты приехал?
Юлиан показал на маленький комочек женских вещей.
- Одевайся. Я отвернусь. - глупая улыбка у сотрудника.
В комнатке склада Юлиан переоделся в Юлю.
- Пошли.
Когда шли мимо камеры №9, Юлиана дёрнуло. Вошли в коморку, Юлиану выдали вещи. Он потянулся выкинуть чулки.
- Сегодня прохладно, лучше одень.
- Наплевать. - Юлиан выбросил чулки в мусорник.
- Всего доброго, больше не нарушай.
Юлиан спустился вниз, там показали выход. Юлиан вышел в город. Адаптация. Неба и свободы он не видел 10 суток. Он нашёл аптеку и вошёл.
- Добрый день. - поздоровалась аптекарша.
- Здрасьте. Меня 4 дня насиловали в зад и всё болит, есть лекарство у вас?
Женщина 5 секунд смотрела огромными глазами на какую-то зомби с растрёпанными волосами. Затем принесла "свечки".
- По два раза в день, прямо туда.
Юлиан оплатил.
- У вас есть туалет?
- Нет.
- Очень прошу.
- Пойдёмте.
Юлиан вставил лекарство и долго мыл руки, аптекарша его начала торопить. Дальше снова город. Юлиан выяснил где отдел полиции и пошёл пешком. По пути попался винный магазин. Он купил 3 бутылки вина и штопор. Через 15 минут он уже был возле своей "мазды", рядом с полицией. Возникла проблема: ему не сесть. Он разложил водительское кресло и кое как поехал до дачи. Другие водители сигналили ему и агрессивно жестикулировали. Юлиан был не в состоянии даже отреагировать на это внутри себя, не то, что пытаться им что-то ответить. Приехал на дачу. Болела спина и шея, помимо. На двери бумажка с печатью. Вошёл, положил пакет с вином на диван и пошёл в комнату Юли. Он снял с себя всё и бросил на пол. Затем принялся снимать грудь. Было больно, так как кожа прела и раздражалась 11 суток. Юлиан прошёл голым в свою комнату и оделся в тот самый спортивный костюм. В гостиной он переложил на диване подушки, открыл вино и полу-лёг его пить. Это был второй в его жизни случай, когда он пил. После первой бутылки он поднялся, включил громко музыку. Он собрал на улице кучу деревянного мусора и развёл огонь. Вино прибавило сил, в сердце появились импульсы. Он стал брать всё барахло Юли без разбора и носить на костёр. Один комплект белья, несколько цепочек и замков он бросил на диван рядом с вином. Когда в доме не осталось женской одежды и причиндалов, кроме того, что на диване, Юлиан стал ломать и носить частями мебель из Юлиной и "квестовой" комнат. На улице разгорелся большой огонь. Юлиан вернулся к дивану и открыл вторую бутылку. Пил он быстро, так как полу-лёжа не есть совсем лёжа, а значит была боль. Что со "свечкой", что без. В голове кроме автопилота и инстинктов смутно-смутно стали появляться мысли. Импульсы в сердце стали "собираться" в нечто, похожее на порыв. Допил вторую бутылку. Проверил костёр, тот ровно горел в своих пределах. Юлиана начало покачивать от вина. Он вернулся в гостиную. С ремонта осталась стремянка, он взял её и поставил в середине комнаты. На потолке от стены до стены шло полу-квадратное бревно, на котором когда-то повесился его отец. Юлиан продел цепь и закрепил замком. Цепь свисала вниз, не доставая до пола 1,8 метра. Юлиан готовил предсмертный "квест". Он выпил половину третей бутылки. Ноги стали держать ещё хуже. Он вырядился в женское нижнее бельё, включая чулки, обул туфли, в которых приехал. Затем стал носить в огонь всю-всю одежду мужскую. Очистив дом от всех шмоток, Юлиан допил вино, сделал музыку до предела и пристегнул себя цепью и замками к цепи свисавшей. Высота кистей рук от пола обеспечивала лишь небольшой изгиб в логтях. То есть руки у него были подняты вверх. Он стоял и ждал смерти. "Папа, встречай свою дочь. Раз я родилась мальчиком, то пусть хотя бы умру девочкой". Смешанное мление в душе и в теле. Стоять надоело, он начал маяться и изнемогать. Мызыка стала раздражать. Он начал беситься и дёргать цепь. Ключи, которые он всунул под бюстгальтер, вытащить было нечем. Ногами ни до чего не дотянуться. Он сходил с ума. Остаточный животный "кайф" медленно переходил к умопомрачению. Наконец он потерял контроль над собой окончательно.
Житель того же садоводства проходил мимо дома, в котором когда-то нашли труп, и услышал, что уже вторые сутки оттуда лупит музыка. Машина как стояла, так и стоит. Не очень хотелось, но он зашёл в соседний дом, постучался, к нему вышла женщина в возрасте.
- Добрый день. - поздоровался мужчина.
- Добрый. - ответила женщина.
- А вы не знаете кто в том доме живёт?
- Парень с девушкой. Что-то они уже вторые сутки там веселятся, надоело эту музыку слушать.
- А вы не видели, кто-то выходил?
- Не видела.
- Пойдёмте вместе, скажем чтобы музыку выключили?
- А пойдёмте! - женщина охотно приняла предложение.
Они вошли на дачу к Юлиану и увидели неадекватное зрелище. Мужчина выключил музыку. Женщина в ужасе подошла к "телу", вроде ещё живому.
- Ээй, дитя! Ты жива?
Юлиан с еле живым и помешанным лицом попытался сосредоточить взгляд на женщине. Мужчина спросил:
- Кто тебя привязал?
Юлиан мычал что-то невнятное, но всё же те добились ответа: "Сам". Двое переглянулись. Мужчина:
- Вызывайте скорую.
Юлиану:
- Где ключи?
- В... в. л... лиф... чике.
Мужчина отцепил Юлиана и освободил руки. Кисти рук были синие и холодные. На запястьях глубокие борозды от цепей. Пока мужчина нёс Юлиана на диван, он увидел, что "она" это "он". Стало мерзко и непонятно. Женщина уже вызвала скорую и пошла налить воды. Юлиан попил, правда большая часть пролилась мимо. Дождались скорую. Постояли, повыясняли, полицию решили не вызывать. С Юлиана поснимали женское, обернули тканью и погрузили в машину. Юлиан это запомнил в смутных образах и картинках. Отчёта происходившему он не давал. Он помнит как ехал лёжа в скорой, было ощущение полёта и покоя. Болели руки. Было не пошевелиться, но он и не хотел. Следующая картинка это приёмный покой, как он потом узнал. Там была женщина, что-то говорила и записывала.
- За мной.
Они пошли по коридору в другой конец. Юлиан с ужасом смотрел на мрачные двери с огромными замками, глазками, какой-то ерундой в середине и с номерами. "1, 3, 5, а с этой стороны 6, 8..." Юлиан еле соображал и тупо шёл. Тут он опомнился:
- А... Извините, ещё вопрос.
- Да.
- У вас тут есть хоть что-нибудь переодеться? Я верну. И переобуться тоже.
- Ничего нет. Хочешь, завернись в простыню.
- А где она? - единственная надежда осталась.
- Здесь.
Они дошли до конца коридора и вошли в маленькую комнатку. Пахло затхлостью и немного плесенью. Склад.
- Бери матрас, тут одеяло и подушка, тут стопочка с постелью и посуду.
Юлиан стал собирать. Руки тряслись.
- Можно я счас сразу завернусь?
- Только быстро.
Юлиан взял простыню, накинул на себя, поправил, закрепил. Вроде сидит. Грудь выпирает, но уже ничего не сделать.
- У вас есть нож? Срезать грудь.
- Иди уже! Дурень! - полицейская начала злиться. Юлиан в стрессе взял вещи, они вышли вдвоём в коридор. Цокая каблуками, сотрудница произнесла:
- Та-ак, поедешь в девятую.
Чуть тише цокая каблуками, Юлиан вслед за сотрудницей остановился у двери "9". Та заглянула в глазок:
- Место есть.
Она открыла огромным ключом дверь, отворила её с тяжёлым скрипом.
- Вперёд!
Свет в голове Юлиана начал гаснуть.
***
В камере №9 были две двуярусных кровати, стол, две лавки; унитаз в полу и раковина, огороженные барьером не до потолка. Около стола на стене висела полка-тумба. Все изделия из серого металла, зафиксированы к полу. Пол их досок, почти вся коричневая краска обшарпана. Около кроватей стояло по одной тумбочке, высокие напольные. В камере отбывали административный арест три человека. Вован за кражу бутылки водки, Лёха за пьяную матную брань в общественном месте и Шамиль за мелкое хулиганство и драку. Шамиль и Вован ранее отбывали в местах лишения свободы. Лёха заядлый административщик.
Вечер. Ужин уже прошёл. До отбоя 2-3 часа. За решёткой начинало темнеть, на потолке горела тусклая засаленная табаком лампа. Над дверью на соплях держался хлипкий динамик, из него похрипывало "дорожное радио". На столе стояла большая алюминиевая кружка, в ней кипятильник и недавно кипевшая чайная жижа. Также на столе газета, две тарелки с недоеденным ужином, третья тарелка служит пепельницей. Рядом лежат спички и две пачки красной "Оптимы". А на другом углу стола лежит сложенное домино, рваный листочек с записями и ручка. Лёха и Вован лёжа обсуждали ментовку города Павловск. Шамиль лежал с торчащим из под майки волосатым пузом и читал эротическую книжку.
К двери подошла сотрудница и щёлкнула глазком, заглянула, закрыла. Затем стала открывать дверь.
- О, Танечка нам новенького привела. - сказал Вован.
Все трое приподняли тела с кроватей и стали смотреть на дверь. Дверь отворилась и в камеру вошла донельзя растерянная молоденькая блондинка. В простыне и туфлях. Со свёрнутым матрасом и прочим барахлом в руках. Дверь закрылась. Она стояла как поражённая.
- Оппа на-а. - протянул Шамиль.
- Ты кто? - спросил Лёха.
- Ээ... Тебе того, милочка, вниз. - сказал Вован.
- Чё молчишь? - спросил Шамиль.
- Глянь на неё, она походу под кайфом. Эээ, барышня! - Вован обратился к Юлиану. Тот стоял как мёртвый. Лёха спрыгнул с верхнего яруса кровати и пошёл к столу закуривать. Остальные двое последовали его примеру. В камере стало дымно. Юлиан стоял и не понимал что делать. Перед ним стояли три курящих зэка.
- Ну что стоишь, вон твоя шконка, сверху. Клади матрас, устраивайся. - сказал Вован.
Юлиан неуверенно прошагал к кровати и положил на неё свои вещи.
- Как тебя сюда засунули? Ты должна быть на первом этаже. - Лёха непонимающе смотрел на неё.
- Мужики, - подавленный бессильный стон, - я не девушка.
Все трое на миг замерли.
- Трансвестит что ли?
- Да.
Пауза. Вован Шамилю:
- Так и что нам с ней делать?
Пауза. Вован:
- Как тебя звать?
- Ю-юлиан.
Шамиль:
- Юля.. Неплохое имечко.
Вован:
- Юлечка, тебя когда-нибудь трахали?
- Н-нет. - на лице измена и ужас.
Вован Шамилю:
- Ну по понятиям оно ещё не обижено. Куда её, наверх или под шконарь?
Шамиль:
- Ваще не знаю. Первый раз такое..
Пауза. Вован
- Ну, Юля, селись пока наверх, там решим.
Всё трое были под впечатлением. Да и личико и фигура больно красивые у этого существа. Не очень пока ясно как к ней относиться. Юлиан тупил. Ему помогли советами и командами устроить постель, указали место в прикроватной тумбочке и объяснили основные правила жизни в камере. Юлиан вникал. Стресс был жутким, но рассудок работал. Спустя первую адаптацию Юлиан залез на кровать и прямо в простыне лёг. Его коробило. Он положил руки на грудь, чтобы скрыть её с вида. Те трое обсуждали его и задавали вопросы: кто, откуда, за что и так далее. Затем Шамиль со своим восточным акцентом, ласково, но с командой сказал:
- Юлечка, слезь вниз.
Юлиан слез.
- Зачем ты завернулась в простыню?
- Я... стесняюсь. Жутко.
- Снимай.
- А можно нет?
Вован убедительно:
- Снимай, тебе говорят.
Страх на лице, дрожь в теле, Юлиан снял простыню и так и встал с ней в руках.
- Ого!
- Вы только гляньте.
На Юлиана смотрело 6 хищных глаз. Вместо мления по телу пошла паника и могильный холод.
Вован:
- Юлечка, там на столе тарелки грязные, займись.
Юлиан помедлил, потупил и пошёл мыть тарелки.
- А... еду куда? - Юлиан всё это время использовал свой голос, а не Юлин.
- В дальняк.
- Куда?
- В унитаз.
- А окурки?
- Туда же, только тарелку поставь так же, чтоб не спутать.
Пока Юлиан занимался, Вован, Шамиль и Лёха переглядывались характерными взглядами. Юлиан это подглядел и ему стало жутко. "Проклятые бабские шмотки, проклятые сиськи и волосы!" После посуды Юлиан пошёл к кровати. Лёха:
- Стой.
- Да?
- В углу тряпка, под раковиной ведро. Помой пол.
5 секунд Юлиан тупил, затем пошёл.
- А швабра есть?
- Ты её видишь?
- Нет.
- Зачем спрашиваешь?
У всех троих короткий смех. Юлиан белел лицом. Он набрал воды в ведро, вышел на середину камеры и встал. Как знать - ждать команду. Голова еле еле работала. Вован:
- Начинай с угла. - он показал под свою кровать.
Таким образом Юлиан вымыл пол. Без швабры. Трое смотрели на Юлечку, которая в самых привлекательных позах маячила перед ними в течение 30 минут. Окончив, Юлиан спросил:
- Можно на кровать?
- Да.
Юлиан залез и накрылся. Он хотел снять с себя это дьявольское одеяние, но во-первых сиськи, во-вторых стринги. Это ещё хуже. Спустя несколько минут Шамиль сказал Юле слезть. Юлиан слез. Шамиль спросил тоном, будто говорит с ребёнком:
- Юлечка, а для чего ты так красиво оделась?
- Ну... Я иногда одеваюсь в девушку. Чисто для себя.
- Нравится быть девушкой?
- Ну... Да - Юлиан не очень понимал суть разговора.
- А ты знаешь для чего девушки так красиво одеваются? И зачем они такие красивые?
- Зачем?
- Чтобы нравиться мужчинам.
Юлиан охладел совсем. Ледяное дыхание смерти и лютого кошмара. Не подобрать слов. Этот короткий диалог объяснил Юлиану больше, чем месяц общения с Валентином.
***
Далее в течение 4-х суток повторялись нецензурные сцены. Были крики, был бешеный стук в дверь. Сотрудницы или сотрудники подходили с той стороны двери, открывали "кормушку" (через которую подают тарелки) и говорили обезумевшему Юлиану ждать, пока освободится одиночка. Вован, Лёха и Шамиль, даже когда пытались, сдержать и остановить себя не могли. Это были особо бурные в их жизнях 4 дня.
Глава 10.
Юлиан почти не помнит как его переводили в 12-ую камеру. Она меньше и всего одна кровать. Все его чувства и мировосприятие были оглушены. Души в нём будто не было. Единственная сила, напоминавшая что он жив, это была боль внизу сзади, когда он пытался сесть. Он мог только стоять или лежать. На следующие сутки он стал с безумным усердием без остановки мыть губы и полоскать рот. То же самое он делал сзади ниже пояса. Зачем он так без остановки тёр..? Наверно хотел смыть кожу до кости. Но даже это не помогло бы. На третьи сутки(седьмые из 10) Юлиан разделся до гола, засунул одежду под матрас и обернулся в простыню. И, словно псих, он пытался оторвать грудь. Было больно, вокруг на теле всё покраснело, но оторвать было никак. На четвёртые(восьмые) сутки Юлиан начал есть еду. Эмоций и мыслей не было, были только инстинкты. Юлиан чаще всего лежал. На его лице не было выражения, не было гримас. Из глаз почти ушла синева, в них было пусто и безжизненно. Счёт времени он не вёл.
Открылась дверь, сотрудник объявил собирать вещи. У Юлиана работал только уголочек сознания, остальное "где-то там", в подсознании. Он поправил на себе простыню и пошёл к двери.
- Забирай матрас, посуду и постель. - сказал полицейский.
Юлиан собрал и взял.
- Это тоже забирай. - тот указал на женские вещи.
Юлиан взял и их.
- Помнишь куда нести?
Юлиан кивнул. Они дошли до склада, полицейский указал куда что положить.
- Простыню тоже снимай.
- Нет.
- Снимай. Её нельзя забирать.
У Юлиана в глазах промелькнула ярость.
- В чём ты приехал?
Юлиан показал на маленький комочек женских вещей.
- Одевайся. Я отвернусь. - глупая улыбка у сотрудника.
В комнатке склада Юлиан переоделся в Юлю.
- Пошли.
Когда шли мимо камеры №9, Юлиана дёрнуло. Вошли в коморку, Юлиану выдали вещи. Он потянулся выкинуть чулки.
- Сегодня прохладно, лучше одень.
- Наплевать. - Юлиан выбросил чулки в мусорник.
- Всего доброго, больше не нарушай.
Юлиан спустился вниз, там показали выход. Юлиан вышел в город. Адаптация. Неба и свободы он не видел 10 суток. Он нашёл аптеку и вошёл.
- Добрый день. - поздоровалась аптекарша.
- Здрасьте. Меня 4 дня насиловали в зад и всё болит, есть лекарство у вас?
Женщина 5 секунд смотрела огромными глазами на какую-то зомби с растрёпанными волосами. Затем принесла "свечки".
- По два раза в день, прямо туда.
Юлиан оплатил.
- У вас есть туалет?
- Нет.
- Очень прошу.
- Пойдёмте.
Юлиан вставил лекарство и долго мыл руки, аптекарша его начала торопить. Дальше снова город. Юлиан выяснил где отдел полиции и пошёл пешком. По пути попался винный магазин. Он купил 3 бутылки вина и штопор. Через 15 минут он уже был возле своей "мазды", рядом с полицией. Возникла проблема: ему не сесть. Он разложил водительское кресло и кое как поехал до дачи. Другие водители сигналили ему и агрессивно жестикулировали. Юлиан был не в состоянии даже отреагировать на это внутри себя, не то, что пытаться им что-то ответить. Приехал на дачу. Болела спина и шея, помимо. На двери бумажка с печатью. Вошёл, положил пакет с вином на диван и пошёл в комнату Юли. Он снял с себя всё и бросил на пол. Затем принялся снимать грудь. Было больно, так как кожа прела и раздражалась 11 суток. Юлиан прошёл голым в свою комнату и оделся в тот самый спортивный костюм. В гостиной он переложил на диване подушки, открыл вино и полу-лёг его пить. Это был второй в его жизни случай, когда он пил. После первой бутылки он поднялся, включил громко музыку. Он собрал на улице кучу деревянного мусора и развёл огонь. Вино прибавило сил, в сердце появились импульсы. Он стал брать всё барахло Юли без разбора и носить на костёр. Один комплект белья, несколько цепочек и замков он бросил на диван рядом с вином. Когда в доме не осталось женской одежды и причиндалов, кроме того, что на диване, Юлиан стал ломать и носить частями мебель из Юлиной и "квестовой" комнат. На улице разгорелся большой огонь. Юлиан вернулся к дивану и открыл вторую бутылку. Пил он быстро, так как полу-лёжа не есть совсем лёжа, а значит была боль. Что со "свечкой", что без. В голове кроме автопилота и инстинктов смутно-смутно стали появляться мысли. Импульсы в сердце стали "собираться" в нечто, похожее на порыв. Допил вторую бутылку. Проверил костёр, тот ровно горел в своих пределах. Юлиана начало покачивать от вина. Он вернулся в гостиную. С ремонта осталась стремянка, он взял её и поставил в середине комнаты. На потолке от стены до стены шло полу-квадратное бревно, на котором когда-то повесился его отец. Юлиан продел цепь и закрепил замком. Цепь свисала вниз, не доставая до пола 1,8 метра. Юлиан готовил предсмертный "квест". Он выпил половину третей бутылки. Ноги стали держать ещё хуже. Он вырядился в женское нижнее бельё, включая чулки, обул туфли, в которых приехал. Затем стал носить в огонь всю-всю одежду мужскую. Очистив дом от всех шмоток, Юлиан допил вино, сделал музыку до предела и пристегнул себя цепью и замками к цепи свисавшей. Высота кистей рук от пола обеспечивала лишь небольшой изгиб в логтях. То есть руки у него были подняты вверх. Он стоял и ждал смерти. "Папа, встречай свою дочь. Раз я родилась мальчиком, то пусть хотя бы умру девочкой". Смешанное мление в душе и в теле. Стоять надоело, он начал маяться и изнемогать. Мызыка стала раздражать. Он начал беситься и дёргать цепь. Ключи, которые он всунул под бюстгальтер, вытащить было нечем. Ногами ни до чего не дотянуться. Он сходил с ума. Остаточный животный "кайф" медленно переходил к умопомрачению. Наконец он потерял контроль над собой окончательно.
***
Житель того же садоводства проходил мимо дома, в котором когда-то нашли труп, и услышал, что уже вторые сутки оттуда лупит музыка. Машина как стояла, так и стоит. Не очень хотелось, но он зашёл в соседний дом, постучался, к нему вышла женщина в возрасте.
- Добрый день. - поздоровался мужчина.
- Добрый. - ответила женщина.
- А вы не знаете кто в том доме живёт?
- Парень с девушкой. Что-то они уже вторые сутки там веселятся, надоело эту музыку слушать.
- А вы не видели, кто-то выходил?
- Не видела.
- Пойдёмте вместе, скажем чтобы музыку выключили?
- А пойдёмте! - женщина охотно приняла предложение.
Они вошли на дачу к Юлиану и увидели неадекватное зрелище. Мужчина выключил музыку. Женщина в ужасе подошла к "телу", вроде ещё живому.
- Ээй, дитя! Ты жива?
Юлиан с еле живым и помешанным лицом попытался сосредоточить взгляд на женщине. Мужчина спросил:
- Кто тебя привязал?
Юлиан мычал что-то невнятное, но всё же те добились ответа: "Сам". Двое переглянулись. Мужчина:
- Вызывайте скорую.
Юлиану:
- Где ключи?
- В... в. л... лиф... чике.
Мужчина отцепил Юлиана и освободил руки. Кисти рук были синие и холодные. На запястьях глубокие борозды от цепей. Пока мужчина нёс Юлиана на диван, он увидел, что "она" это "он". Стало мерзко и непонятно. Женщина уже вызвала скорую и пошла налить воды. Юлиан попил, правда большая часть пролилась мимо. Дождались скорую. Постояли, повыясняли, полицию решили не вызывать. С Юлиана поснимали женское, обернули тканью и погрузили в машину. Юлиан это запомнил в смутных образах и картинках. Отчёта происходившему он не давал. Он помнит как ехал лёжа в скорой, было ощущение полёта и покоя. Болели руки. Было не пошевелиться, но он и не хотел. Следующая картинка это приёмный покой, как он потом узнал. Там была женщина, что-то говорила и записывала.
