— Не грусти, — сказала Алисa. — Рано или поздно все станет понятно, все станет на свои места и выстроится в единую красивую схему, как кружева. Станет понятно, зачем все было нужно, потому что все будет правильно.
(«Приключения Алисы в Стране чудес» Льюис Кэрролл)
Антон Иванович смотрел на половину своего отражения в большое зеркало в ванне. Образ был размыт и нечеток. По краям зеркала лежал влажный, запотевший покров, по центру было то, что Антон Иванович упорно игнорировал, - устаревшая, слегка покрытая первой дряблостью часть, без каких там дней и недель, шестидесятилетнего мужчины, сползающего в старость. Раскрасневшееся от теплого душа, лицо походило, на мерзкий облик капиталиста угнетателя с политической карикатуры из советских времен. Впрочем, и это, Антон Иванович умело игнорировал.
Внешние неприятные и раздражающие факторы, усилием воли подавлялись, но нельзя было справиться с пустотой внутри. Сердце билось, кровь бежала, пульс докладывал о протекающим без особых сбоев жизненным ритме. И все. Больше не было абсолютно ничего. Абсолютная пустота захватила Антона Ивановича, полностью растворила эмоции, чувства, больше не существовала для него ни радости, ни печали, от него осталось лишь холодное созерцания происходящего. Казалось, это могло напугать, но где раньше рождался страх, было мертвенно-пусто.
Рядом на губке желе, лопались пузыри, едва родившихся новых миров. За стеной, природа заботлива одевала бетонный город в цветастую и пахучую летнею рубашку, в небе облака причудливыми белыми заплатками прятали синеву. Но все это торжество, было мимо, мужчины у зеркала и его неясного отражения.
Пустота требовала психотерапевтов, и, если бы Антон Иванович, был в состоянии испытывать симпатии, ему понравился бы его четвертый доктор. Тот, четвертый, постоянно посмеиваясь переливистым колокольчиком, выслушав историю пациента, вместо целебных антидепрессантов и дорогих терапевтических процедур, предложил ему следующее.
- Уважаемый, что пропало, то пропало, не вернешь обратно ночи звездные (нараспев говорил он), но в ваших силах, так сказать заново наполнить ваш внутренний вакуум, чудите, озорничайте, проказничайте, делайте то, что от вас никто не ожидает, раскрасьте вашу пустоту яркими красками, зовите на помощь ангелов и бесов.
Хороший специалист, подумал про себя, благодарный пациент и решил немедленно воспользоваться советом. После, он долго на экране планшета рассматривал карту курортов Краснодарского края. Глаза бегали по названиям городов и поселков, считывали текст, левое полушарие мозга обрабатывало информацию, а правое полушарие на основание данных от левой, творило ассоциации. Сочи- шум, Анапа – гам, Архипо-Осиповка – пятьдесят на пятьдесят, Витязево – брутально, Южная Озереевка – подозрительно. В итоге выбирая между хмельным дурманом Абрау-Дюрсо и волшебством Дивноморского, Антон Ивановичу явилось сочное и настойчивое видение, при случайном прочтении названия, влезшего без спроса поселка – Кабардинка.
Между зелеными холмами, воображение яркой кистью набросало каменное дно высохшего ручья, в обрамлении высокой стройной травы и множества пестрых цветов. По дну как по тропинке, ступает девушка, крутобедрая восточная красавица, с алмазами звезд вплетенными украшениями в волосы цвета черного, горького шоколада. Движется красотка - как танцует, завороженные очи Антона Ивановича следуют ей след вслед. Внезапно она оборачивается, ловит страстный взгляд наблюдателя, отбрасывает со лба непокорный назойливый локон и смотрит в ответ с непреодолимой, притягательной страстью призыва, тоненько поют ангелы, лилейно тянут верха бесы.
Антон Иванович не выдерживает. Подскакивает как козлик, робкое, забытое чувство маниакального стремления, полутоном задевает его заржавевшие струны.
- Побег (молнией мысли озаряет надпись на указатели его судьбы) Побег к Кабардинке! В Кабардинку! Замирай мир рутины, я выхожу озорничать! (трубит вызванный из запаса внутренний глашатай, возбуждающе барабаны отбивают ритм походного марша)
Ему снова грезится пританцовывающая восточная красавица, и хоть педантичный разум делает замечание, что воображение подменила понятие, грезится баядерка, а каламбуром в название влезла кабардинка. Это уже ни на что не может повлиять, объявлен – побег, неживой вакуум должен быть заполнен.
Сцена Первая ( Шарманщик)
В Кабардинке далеко за полночь, по ресторанам и кафе бегает угарная часть бесконечного праздника, в глубине поселка уже задремал гомон, повсюду легла тишина. Трудолюбиво гоняет потоки холодного воздуха кондиционер, озорник Антон Иванович словно распятый лежит на кровати в объятьях бессонницы и слушает ворчание собственных мыслей, под нытье обгоревшего носа и спины. Заканчивался третий день авантюры, сам авантюрист кажется себе лишним на оргии курортного веселья, трухлявым пнем на фоне всепобеждающего цветения.
Неожиданно, где-то за окном возник довольно странный звук, механический и веселый, короткая повторяющиеся мелодия. Антон Иванович встал, подошел к окну. Вдалеке, на перекрестке, под зонтиком фонаря, стоял пожилой мужчина в забавной шляпе-котелке с белым попугаем на плече, мужчина крутил колесо шарманки и задорно топал ногой в такт музыке. Мужчина неведомым образом заметил в окне Антона Ивановича, приветливо махнул свободной от извлечения музыки рукой, и добавил скорости мелодии, теперь она стала звучать быстро, быстро. И наш герой, в необъяснимом порыве пошел на ее звук, как по приглашению.
Под фонарем светло, Антон Иванович невольно корявыми движениями следует за быстрым ритмом. Под ногами у шарманщика небольшая коробка для искреннего пожертвования и картонка с крупным текстом.
- Чаровник в пятом поколении, яркие наваждения, четкие образы, достоверные сны.
Пока любопытный ловец приключений размышляет над смыслом заманчивой надписи. Из окружающей темноты в круг света въезжает некая нечеткая личность на самокате, быстро бросает в коробку купюру и замирает в сознательном ожидании. Качает головой попугай и закатывает глаза, на короткое время какофонией в музыкальный ход шарманки, внедряется неприятный звук, такой словно внутри инструмента заработала кофемолка. Противный звук вскоре исчезает, и сразу бесшумно из лицевой части шарманки выезжает панель, сродни маленькой выдвижной полочки. Личность на самокате быстро сгребает содержимое, перекладывает в карман пестрых шорт и стремительно, не проронив ни слова угоняет свой самокат и себя в темноту. Шарманщик улыбается и салютует отъезду личности, приподнятой для вежливости шляпой-котелком.
Внутренний голос незамедлительно сообщает Антон Ивановичу, о том, что, по-видимому, настал момент для сумасбродного чудачества. Со вздохом тот соглашается и без дополнительных раздумий кидает пару купюр в коробку шарманщика. Снова скрежещет что-то в шарманке и спустя несколько мгновений, маленькая выдвижная полочка предлагает прозрачный пакетик с цветными колесиками похожими на пуговицы с шутовского наряда. Антон Иванович берет пакетик, воровато оглядывается по сторонам и быстро направляется обратно к гостинице. Позади него улыбается ему вслед шарманщик, на плече которого замер большой белый попугай.
В номере гостинице, на крохотном, почти игрушечном журнальном столике покоится содержимое пакета из утробы шарманки. Три круглых леденца разного цвета, розового, сиреневого и зеленого. Антон Иванович задумчиво перемещает их пальцами по доске стола, словно загадочные фигуры и решает с какой начать пробовать, интуитивно понимая, что очередность имеет значение, само решение начать, он принял еще под куполом света фонаря, под резкие ритмы допотопного инструмента.
Зажав пальцами розовую конфету, Антон Иванович подносит ее к ноздрям, от леденца струится легкий аромат, который налетает на воображение соленым бризом, брызгает мыльной пеной, заставляет учащенно биться сердце в соблазнительном предвкушении. Интуиция одобрительно закивала, размноженное внутренние существо героя сделала единодушный, коллегиальный выбор.
Видение первое.
Прошло некоторое время после приема розового колесика, напоминающего таблетку, но никакого эффекта не наступало, таинственный шарманщик куда-то исчез. Раздосадованный Антон Иванович вышел на ночную улицу и побрел в сторону моря, мучительно размышляя о своем неудачном эксперименте в частности, и глупой и жалкой участи в целом.
Не помня себя, он оказался на набережной, ночь уже была близка к утру, было почти безлюдно, лишь изредка навстречу попадались влюбленные на этот короткий миг парочки. Глубокое внутренние погружение Антона Ивановича прервал громкий всплеск в воде, где-то совсем рядом, около пляжа. За первым всплеском, последовал еще один, а потом еще один. Антон Иванович остановился и прислушался, и сквозь звуки чьих-то учащенных движений в воде, он услышал тонкое, еле слышное – Спасите! Я тону!
Голос был женский, полный ужаса и отчаяния. Поблизости не было абсолютно никого, действовать надо было быстро и решительно, поэтому немедля Антон Иванович бросился к ступеням ведущим вниз к пляжу. Пляж был короткий до воды вели буквально пару метров крупной гальки, в небе над морем висела бледная, полная луна, роняя на воду блики, рождающие восхитительные мерцания, и метров в десяти от берега, посередине этой волшебной игры света, тонула женщина. Запрокинув голову назад, она хаотично двигала руками словно пыталась найти в воздухе какую-то опору, Антон Иванович, сбросив на ходу шлепанцы, прыгнул в воду и что есть сил начал грести в сторону утопавшей. К счастью, он успел вовремя, активно работая ногами освобождая собственные руки, он перехватил слабую, робкую руку потерпевшей, одновременно в поддержке подхватив ее еще и в районе талии.
Почувствовав помощь, женщина перестала паниковать, успокоилась, и внимательно испытывающие посмотрела на взволнованного Антона Ивановича, луна освещала ее лицо, и под этим светом, она казалась сверхъестественно, гипнотически красива. Ее большие карие глаза изучали Антон Ивановича, он в ответ очарованно пропадал в их глубине, да так глубоко пропадал, что не заметил, как по ним пробежал хищный, недобрый огонек фитилька коварного плана. Еще секунду назад ее слабая рука, налилась немалой силой, она ловко вывернулась из под аккуратной поддержки, перевернулась, и к изумлению Антон Ивановича, он увидел как над ним взмыл большой рыбий хвост похожий по форме на акулий и словно палицей оглушительно, ударил его по голове. От удара сознание нашего героя растворилась в чем-то абсолютно бессознательным.
Он пришел в себя, от освежающего наполненного солеными каплями встречного ветра пробуждающее хлеставшего его по щекам. Голова немного шумела от последствий удара, в данный момент он беспомощно лежал спиной на спине морской девы ухватившей его за руки, стремительно уносившей его в море, копчиком во время резких движений он чувствовал как соскакивает с кожи спины похитительницы на шершавые, немного колючие чешуйки ее рыбьего хвоста. К слову, ощущал себя Антон Иванович слегка помятым, но ничуть не испуганным, даже напротив возбужденно заинтригованным, ведь ничего подобного из происходящего с ним, не могло происходить в реальности, поэтому устроившись в своем положение насколько это было удобно, он пытался наблюдать за событиями как-бы со стороны, за видением или наваждением.
Каково же было удивление Антона Ивановича, когда за пеленой брызг активно работающего хвоста его похитительницы, он разглядел погоню. Да именно, за ними гнались, точнее гналась, еще одна морская дева. Ее красивое сосредоточенное на движениях преследования лицо, было не менее красивей, текущей обладательницы тела Антона Ивановича, то и дело, с ее густых, черных волос на глаза скатывался кисточкой намокшей локон, который ей каждый раз приходилось отбрасывать назад быстрым движением руки, через ее слегка приоткрытые полные губы правильной формы, вылетал сильный призывный, решительный крик, такой силы, что мужчина ни в состоянии был слышать больше ничего другого, кроме этого звука.
Расстояния между преследователем и похитительницы с трофеем быстро сокращалось. В конце концов почти настигнув беглецов, крикливая дева резко по дельфиньи, выпрыгнула из воды, ловко схватила Антона Ивановича за ноги и принялась тянуть его к себе, противница в ответ крепко ухватилась за руки добычи и началось неуступчивое противостояние, которое выразилось в жестком перетягивание человека-трофея из стороны в сторону. В какой-то момент вожделенный трофей в виде обмякшего Антон Ивановича выскочил из их цепких хватов, и теперь опускающийся вниз на дно он видел, как они уже схватились с друг другом, превратились в бурлящий и беснующийся клубок из двух странных тел, полурыб, полулюдей.
Когда, погружаясь все глубже и глубже в водную бездну, он закрыл глаза и вознамерился утонуть. Но в последний момент, чьи-то нежные, спасительные руки, успели бережно подхватить его и поднять на поверхность спокойного, ночного моря.
Антон Иванович роскошно расположился головой на груди морской девы, вместе они лежали на большом, плоском камне, самую малость выдававшемуся надо водным покровом, когда легкая волна накатывала на камень, он полностью скрывался под водой и становился невидимым. Справа на грустном, осевшем на мель сухогрузе, в предутренних серых туманах трепетал огонек одинокого прожектора, из-под стены высокого берега наверх, в небо поднимались бледно-оранжевые паруса, предвестники восходящего солнца. Морская дева, та самая, что еще недавно устремилась за ними в погоню за ним и его коварной похитительницей, правой рукой нежно обнимала Антона Ивановича за плечо, а левой ласково, сердечно гладила его редкие, тонкие волосы и красивым хрустальным голосом пела длинную балладу.
В этой невероятно пронзительной песне говорилось о морской деве по имени Беатрис. Беатрис наскучило долгое морское одиночество, она томилась страданиями по своей мечте, годами ночью смотрела на полную луну, расчесывала волосы и просила высшие силы, подарить ей любовь. И вот когда Беатрис совсем отчаялась, и потеряла веру в счастливую звезду. Небеса подарили ей любовь, красавца мужчину, за которого пришлось побороться, как всегда надо бороться за собственное счастье. Ради него она сбросила свой хвост и последовала за ним на твердую землю. Теперь они живут в Третьем Риме, у них бесподобный сын и красавица дочь, души их близки, а тела всегда наполнены желаньями, над их головами движутся небесные светила и тепло никогда не покидает их дом. Сейчас, Беатрис засыпая и просыпаясь, не устает благодарить небеса за этот волшебный миг жизни, и мечтает лишь об одном, чтобы он длился и длился.
Антон Иванович любовался ее красивым лицом, на ее лбу молодым месяцем раскачивался озорной локон, от ее длинных, мягких волос цвета черного шоколада пахло душистым сеном и ванильным мороженным. И пара слов парили на облаках его мыслей, доводя его состояния до божественной эйфории – Моя Баядерка. Моя Баядерка….
Сцена Вторая (Ветхая реальность)
(«Приключения Алисы в Стране чудес» Льюис Кэрролл)
Антон Иванович смотрел на половину своего отражения в большое зеркало в ванне. Образ был размыт и нечеток. По краям зеркала лежал влажный, запотевший покров, по центру было то, что Антон Иванович упорно игнорировал, - устаревшая, слегка покрытая первой дряблостью часть, без каких там дней и недель, шестидесятилетнего мужчины, сползающего в старость. Раскрасневшееся от теплого душа, лицо походило, на мерзкий облик капиталиста угнетателя с политической карикатуры из советских времен. Впрочем, и это, Антон Иванович умело игнорировал.
Внешние неприятные и раздражающие факторы, усилием воли подавлялись, но нельзя было справиться с пустотой внутри. Сердце билось, кровь бежала, пульс докладывал о протекающим без особых сбоев жизненным ритме. И все. Больше не было абсолютно ничего. Абсолютная пустота захватила Антона Ивановича, полностью растворила эмоции, чувства, больше не существовала для него ни радости, ни печали, от него осталось лишь холодное созерцания происходящего. Казалось, это могло напугать, но где раньше рождался страх, было мертвенно-пусто.
Рядом на губке желе, лопались пузыри, едва родившихся новых миров. За стеной, природа заботлива одевала бетонный город в цветастую и пахучую летнею рубашку, в небе облака причудливыми белыми заплатками прятали синеву. Но все это торжество, было мимо, мужчины у зеркала и его неясного отражения.
Пустота требовала психотерапевтов, и, если бы Антон Иванович, был в состоянии испытывать симпатии, ему понравился бы его четвертый доктор. Тот, четвертый, постоянно посмеиваясь переливистым колокольчиком, выслушав историю пациента, вместо целебных антидепрессантов и дорогих терапевтических процедур, предложил ему следующее.
- Уважаемый, что пропало, то пропало, не вернешь обратно ночи звездные (нараспев говорил он), но в ваших силах, так сказать заново наполнить ваш внутренний вакуум, чудите, озорничайте, проказничайте, делайте то, что от вас никто не ожидает, раскрасьте вашу пустоту яркими красками, зовите на помощь ангелов и бесов.
Хороший специалист, подумал про себя, благодарный пациент и решил немедленно воспользоваться советом. После, он долго на экране планшета рассматривал карту курортов Краснодарского края. Глаза бегали по названиям городов и поселков, считывали текст, левое полушарие мозга обрабатывало информацию, а правое полушарие на основание данных от левой, творило ассоциации. Сочи- шум, Анапа – гам, Архипо-Осиповка – пятьдесят на пятьдесят, Витязево – брутально, Южная Озереевка – подозрительно. В итоге выбирая между хмельным дурманом Абрау-Дюрсо и волшебством Дивноморского, Антон Ивановичу явилось сочное и настойчивое видение, при случайном прочтении названия, влезшего без спроса поселка – Кабардинка.
Между зелеными холмами, воображение яркой кистью набросало каменное дно высохшего ручья, в обрамлении высокой стройной травы и множества пестрых цветов. По дну как по тропинке, ступает девушка, крутобедрая восточная красавица, с алмазами звезд вплетенными украшениями в волосы цвета черного, горького шоколада. Движется красотка - как танцует, завороженные очи Антона Ивановича следуют ей след вслед. Внезапно она оборачивается, ловит страстный взгляд наблюдателя, отбрасывает со лба непокорный назойливый локон и смотрит в ответ с непреодолимой, притягательной страстью призыва, тоненько поют ангелы, лилейно тянут верха бесы.
Антон Иванович не выдерживает. Подскакивает как козлик, робкое, забытое чувство маниакального стремления, полутоном задевает его заржавевшие струны.
- Побег (молнией мысли озаряет надпись на указатели его судьбы) Побег к Кабардинке! В Кабардинку! Замирай мир рутины, я выхожу озорничать! (трубит вызванный из запаса внутренний глашатай, возбуждающе барабаны отбивают ритм походного марша)
Ему снова грезится пританцовывающая восточная красавица, и хоть педантичный разум делает замечание, что воображение подменила понятие, грезится баядерка, а каламбуром в название влезла кабардинка. Это уже ни на что не может повлиять, объявлен – побег, неживой вакуум должен быть заполнен.
Сцена Первая ( Шарманщик)
В Кабардинке далеко за полночь, по ресторанам и кафе бегает угарная часть бесконечного праздника, в глубине поселка уже задремал гомон, повсюду легла тишина. Трудолюбиво гоняет потоки холодного воздуха кондиционер, озорник Антон Иванович словно распятый лежит на кровати в объятьях бессонницы и слушает ворчание собственных мыслей, под нытье обгоревшего носа и спины. Заканчивался третий день авантюры, сам авантюрист кажется себе лишним на оргии курортного веселья, трухлявым пнем на фоне всепобеждающего цветения.
Неожиданно, где-то за окном возник довольно странный звук, механический и веселый, короткая повторяющиеся мелодия. Антон Иванович встал, подошел к окну. Вдалеке, на перекрестке, под зонтиком фонаря, стоял пожилой мужчина в забавной шляпе-котелке с белым попугаем на плече, мужчина крутил колесо шарманки и задорно топал ногой в такт музыке. Мужчина неведомым образом заметил в окне Антона Ивановича, приветливо махнул свободной от извлечения музыки рукой, и добавил скорости мелодии, теперь она стала звучать быстро, быстро. И наш герой, в необъяснимом порыве пошел на ее звук, как по приглашению.
Под фонарем светло, Антон Иванович невольно корявыми движениями следует за быстрым ритмом. Под ногами у шарманщика небольшая коробка для искреннего пожертвования и картонка с крупным текстом.
- Чаровник в пятом поколении, яркие наваждения, четкие образы, достоверные сны.
Пока любопытный ловец приключений размышляет над смыслом заманчивой надписи. Из окружающей темноты в круг света въезжает некая нечеткая личность на самокате, быстро бросает в коробку купюру и замирает в сознательном ожидании. Качает головой попугай и закатывает глаза, на короткое время какофонией в музыкальный ход шарманки, внедряется неприятный звук, такой словно внутри инструмента заработала кофемолка. Противный звук вскоре исчезает, и сразу бесшумно из лицевой части шарманки выезжает панель, сродни маленькой выдвижной полочки. Личность на самокате быстро сгребает содержимое, перекладывает в карман пестрых шорт и стремительно, не проронив ни слова угоняет свой самокат и себя в темноту. Шарманщик улыбается и салютует отъезду личности, приподнятой для вежливости шляпой-котелком.
Внутренний голос незамедлительно сообщает Антон Ивановичу, о том, что, по-видимому, настал момент для сумасбродного чудачества. Со вздохом тот соглашается и без дополнительных раздумий кидает пару купюр в коробку шарманщика. Снова скрежещет что-то в шарманке и спустя несколько мгновений, маленькая выдвижная полочка предлагает прозрачный пакетик с цветными колесиками похожими на пуговицы с шутовского наряда. Антон Иванович берет пакетик, воровато оглядывается по сторонам и быстро направляется обратно к гостинице. Позади него улыбается ему вслед шарманщик, на плече которого замер большой белый попугай.
В номере гостинице, на крохотном, почти игрушечном журнальном столике покоится содержимое пакета из утробы шарманки. Три круглых леденца разного цвета, розового, сиреневого и зеленого. Антон Иванович задумчиво перемещает их пальцами по доске стола, словно загадочные фигуры и решает с какой начать пробовать, интуитивно понимая, что очередность имеет значение, само решение начать, он принял еще под куполом света фонаря, под резкие ритмы допотопного инструмента.
Зажав пальцами розовую конфету, Антон Иванович подносит ее к ноздрям, от леденца струится легкий аромат, который налетает на воображение соленым бризом, брызгает мыльной пеной, заставляет учащенно биться сердце в соблазнительном предвкушении. Интуиция одобрительно закивала, размноженное внутренние существо героя сделала единодушный, коллегиальный выбор.
Видение первое.
Прошло некоторое время после приема розового колесика, напоминающего таблетку, но никакого эффекта не наступало, таинственный шарманщик куда-то исчез. Раздосадованный Антон Иванович вышел на ночную улицу и побрел в сторону моря, мучительно размышляя о своем неудачном эксперименте в частности, и глупой и жалкой участи в целом.
Не помня себя, он оказался на набережной, ночь уже была близка к утру, было почти безлюдно, лишь изредка навстречу попадались влюбленные на этот короткий миг парочки. Глубокое внутренние погружение Антона Ивановича прервал громкий всплеск в воде, где-то совсем рядом, около пляжа. За первым всплеском, последовал еще один, а потом еще один. Антон Иванович остановился и прислушался, и сквозь звуки чьих-то учащенных движений в воде, он услышал тонкое, еле слышное – Спасите! Я тону!
Голос был женский, полный ужаса и отчаяния. Поблизости не было абсолютно никого, действовать надо было быстро и решительно, поэтому немедля Антон Иванович бросился к ступеням ведущим вниз к пляжу. Пляж был короткий до воды вели буквально пару метров крупной гальки, в небе над морем висела бледная, полная луна, роняя на воду блики, рождающие восхитительные мерцания, и метров в десяти от берега, посередине этой волшебной игры света, тонула женщина. Запрокинув голову назад, она хаотично двигала руками словно пыталась найти в воздухе какую-то опору, Антон Иванович, сбросив на ходу шлепанцы, прыгнул в воду и что есть сил начал грести в сторону утопавшей. К счастью, он успел вовремя, активно работая ногами освобождая собственные руки, он перехватил слабую, робкую руку потерпевшей, одновременно в поддержке подхватив ее еще и в районе талии.
Почувствовав помощь, женщина перестала паниковать, успокоилась, и внимательно испытывающие посмотрела на взволнованного Антона Ивановича, луна освещала ее лицо, и под этим светом, она казалась сверхъестественно, гипнотически красива. Ее большие карие глаза изучали Антон Ивановича, он в ответ очарованно пропадал в их глубине, да так глубоко пропадал, что не заметил, как по ним пробежал хищный, недобрый огонек фитилька коварного плана. Еще секунду назад ее слабая рука, налилась немалой силой, она ловко вывернулась из под аккуратной поддержки, перевернулась, и к изумлению Антон Ивановича, он увидел как над ним взмыл большой рыбий хвост похожий по форме на акулий и словно палицей оглушительно, ударил его по голове. От удара сознание нашего героя растворилась в чем-то абсолютно бессознательным.
Он пришел в себя, от освежающего наполненного солеными каплями встречного ветра пробуждающее хлеставшего его по щекам. Голова немного шумела от последствий удара, в данный момент он беспомощно лежал спиной на спине морской девы ухватившей его за руки, стремительно уносившей его в море, копчиком во время резких движений он чувствовал как соскакивает с кожи спины похитительницы на шершавые, немного колючие чешуйки ее рыбьего хвоста. К слову, ощущал себя Антон Иванович слегка помятым, но ничуть не испуганным, даже напротив возбужденно заинтригованным, ведь ничего подобного из происходящего с ним, не могло происходить в реальности, поэтому устроившись в своем положение насколько это было удобно, он пытался наблюдать за событиями как-бы со стороны, за видением или наваждением.
Каково же было удивление Антона Ивановича, когда за пеленой брызг активно работающего хвоста его похитительницы, он разглядел погоню. Да именно, за ними гнались, точнее гналась, еще одна морская дева. Ее красивое сосредоточенное на движениях преследования лицо, было не менее красивей, текущей обладательницы тела Антона Ивановича, то и дело, с ее густых, черных волос на глаза скатывался кисточкой намокшей локон, который ей каждый раз приходилось отбрасывать назад быстрым движением руки, через ее слегка приоткрытые полные губы правильной формы, вылетал сильный призывный, решительный крик, такой силы, что мужчина ни в состоянии был слышать больше ничего другого, кроме этого звука.
Расстояния между преследователем и похитительницы с трофеем быстро сокращалось. В конце концов почти настигнув беглецов, крикливая дева резко по дельфиньи, выпрыгнула из воды, ловко схватила Антона Ивановича за ноги и принялась тянуть его к себе, противница в ответ крепко ухватилась за руки добычи и началось неуступчивое противостояние, которое выразилось в жестком перетягивание человека-трофея из стороны в сторону. В какой-то момент вожделенный трофей в виде обмякшего Антон Ивановича выскочил из их цепких хватов, и теперь опускающийся вниз на дно он видел, как они уже схватились с друг другом, превратились в бурлящий и беснующийся клубок из двух странных тел, полурыб, полулюдей.
Когда, погружаясь все глубже и глубже в водную бездну, он закрыл глаза и вознамерился утонуть. Но в последний момент, чьи-то нежные, спасительные руки, успели бережно подхватить его и поднять на поверхность спокойного, ночного моря.
Антон Иванович роскошно расположился головой на груди морской девы, вместе они лежали на большом, плоском камне, самую малость выдававшемуся надо водным покровом, когда легкая волна накатывала на камень, он полностью скрывался под водой и становился невидимым. Справа на грустном, осевшем на мель сухогрузе, в предутренних серых туманах трепетал огонек одинокого прожектора, из-под стены высокого берега наверх, в небо поднимались бледно-оранжевые паруса, предвестники восходящего солнца. Морская дева, та самая, что еще недавно устремилась за ними в погоню за ним и его коварной похитительницей, правой рукой нежно обнимала Антона Ивановича за плечо, а левой ласково, сердечно гладила его редкие, тонкие волосы и красивым хрустальным голосом пела длинную балладу.
В этой невероятно пронзительной песне говорилось о морской деве по имени Беатрис. Беатрис наскучило долгое морское одиночество, она томилась страданиями по своей мечте, годами ночью смотрела на полную луну, расчесывала волосы и просила высшие силы, подарить ей любовь. И вот когда Беатрис совсем отчаялась, и потеряла веру в счастливую звезду. Небеса подарили ей любовь, красавца мужчину, за которого пришлось побороться, как всегда надо бороться за собственное счастье. Ради него она сбросила свой хвост и последовала за ним на твердую землю. Теперь они живут в Третьем Риме, у них бесподобный сын и красавица дочь, души их близки, а тела всегда наполнены желаньями, над их головами движутся небесные светила и тепло никогда не покидает их дом. Сейчас, Беатрис засыпая и просыпаясь, не устает благодарить небеса за этот волшебный миг жизни, и мечтает лишь об одном, чтобы он длился и длился.
Антон Иванович любовался ее красивым лицом, на ее лбу молодым месяцем раскачивался озорной локон, от ее длинных, мягких волос цвета черного шоколада пахло душистым сеном и ванильным мороженным. И пара слов парили на облаках его мыслей, доводя его состояния до божественной эйфории – Моя Баядерка. Моя Баядерка….
Сцена Вторая (Ветхая реальность)
