- Нет. Мне лишь показалось, – пролепетала девочка.
- Ты слаба, дочь. И больна. Скоро проповедь, а после я принесу лекарство. – Он наклонился к её уху. – Не дай болезни обмануть свой разум. Не поддавайся ложным видениям. Но если увидишь нечто пугающее и реальное, обязательно скажи!
Руки оставили её. Полная решимости, девочка покинула отцовскую комнату, и без страха миновала дверь маминой комнаты. Было тихо, только потрескивали угли.
Вивиана подошла к окну и глянула в дырочку. Совсем близко к дому стоял Михаэль – она узнала его по чёрной жилетке, серой рубахе, расстегнутой до груди, и широким штанам, подвязанным верёвочным поясом. Он ждал сигнала, и Вивиана два раза тихо стукнула по стеклу через тряпку. Михаэль бросился к входной двери и чуть приоткрыл её, осторожно и тихо.
- Здравствуй, моя бледная голубка! – шепнул он в щёлку.
Девочка спряталась за дверь, почувствовав, что краснеет и не справляется со счастливой улыбкой.
- Добрый день, мой бестолковый дружок!
Она хихикнула в ладонь и вцепилась в ручку, будто боясь, что юноша ворвётся в дом, или её саму унесут волны радости. Из-за двери вдруг вынырнул цветок. Он был слегка помятым и настолько ярко-розовым, что даже тусклый свет дня не погасил его цвет. Вивиана охнула, взялась двумя пальчиками за стебелёк и изумлённо прошептала:
- Где ты нашёл такую нереальную красоту?
- На самом краю деревни. Я пошёл туда ради тебя.
Девочка вновь широко улыбнулась.
- Никогда не видела у реки таких чудес!
- Не у реки, – возразил Михаэль, – рядом с лесом.
Лицо Вивианы изменилось. Тупой иглой кольнуло в грудь, и дыхание сбилось. Она чуть было не выпустила цветок из пальцев.
- Не упоминай о нём, умоляю! – пискнула она.
- Но там прекрасно, Вивиана! – воодушевился Михаэль. – Возле леса растут диковинные растения, красивые цветы, шелковистая сочная трава! Таких красок не сыщешь в деревне! Там просто чудесно!
- Нет, прошу, ты навлечёшь беду… – заумоляла девочка, чувствуя, как от неприятных воспоминаний в груди разрастается пустота.
- Я давно хожу к лесу в тайне ото всех. И ничего не случается! Взрослые просто нас пугают.
- Моя мама умерла из-за того…
- Твоя мама болела! Её сгубила болезнь, а не лес! Ты не виновата, Вивиана. Ты даже не смотрела на него и не делала ничего плохого!
Она задрожала, держа цветок подальше от себя. В ней боролись противоречивые чувства. Повзрослев, она поняла, что долгая и тяжёлая болезнь мамы не могла закончиться ничем, кроме смерти. Так случалось с другими больными в деревне. А отец, маленькую её, просто пугал лесом, как теперь пугает разговорами о существах, которых никто никогда не видел. Где-то на задворках пряталась ещё одна мысль: возможно, отец из-за горя потерял часть разума… Но Вивиане не хватало смелости до конца расстаться с детскими страхами.
- Мне кажется, на закате там светит солнце… – вдруг шепнул Михаэль. – Я хочу пойти туда с тобой и посмотреть.
Девочка глянула на полосу света, идущую из щели: блёклая, безрадостная, как всё в деревне.
- Мы не подойдём слишком близко, – продолжал уговаривать юноша. – Со мной ты будешь в безопасности, обещаю.
Вивиана несмело поднесла цветок к лицу и вдохнула его аромат. В горле запершило от сладости, и она улыбнулась новым ощущениям.
- Скоро начнётся проповедь. Мы можем улизнуть… – прошипела девочка, выглянув из-за двери.
Блестящие глаза Михаэля оказались совсем близко. Губы его счастливо улыбались. Он кивнул и закрыл дверь, до последнего смотря на подружку. Вивиана припала спиной к двери и глубоко вздохнула. Все опасения улетучились, как только она, уткнувшись в цветок носом, начала мечтать о первом поцелуе.
Помощник оповестил отца, что всё готово: главная площадь очищена от дурной энергии, ритуальные тотемы расставлены, все жители в сборе и ожидают. Отец обнял дочь, та поклонилась ему и пожелала сил его проповеди. Как только дверь закрылась, девочка с дрожью в коленках принялась ждать Михаэля.
Отец не брал Вивиану с собой; считал её физически и духовно неготовой к двухчасовой проповеди – из-за болезни и малости лет. И сама она не питала интереса к ежедневному собранию. Её бросало в жар, как только она представляла себя стоящей среди толпы. Там ведь будут взрослые парни. А если ей вдруг сделается плохо, и она сорвёт проповедь? Это же станет её вечным несмываемым позором! Вивиана чувствовала себя безопасно только в родных стенах. В темноте и одиночестве, в пряном воздухе и тишине. Отцовский дом уже не пугал так, как в детстве.
В окно дважды постучали. Вивиана вздрогнула. Дверь приоткрылась, из неё протянулась рука. Набравшись смелости, девочка схватила её и выскользнула на улицу.
Снаружи были только пустые дома и туман. Он наползал на неподвижную листву деревьев, отчего та блёкла и словно закрашивалась серой краской. Без движения висело на верёвках тёмное бельё, трава будто застыла, прильнув к чёрной земле. Издалека доносились звуки голосов, едва уловимо шумел движущийся прохладный воздух. Пару раз кудахтнули куры. И двор окончательно умер. Жили только туман и рваные облака. Становилось жутко. Вивиана крепче сжала руку Михаэля и сама прижалась к нему.
- Там теплее, и много разных звуков, – шепнул юноша, но Вивиана пропустила его слова.
Она сосредоточилась на хрустящих шагах – таких громких на фоне всеобщей тишины. Шуршала их одежда, гулко бились сердца. Взволнованные дыхания слились воедино, шаги зазвучали синхронно и ускорились – они побежали. Вивиана дышала во всю грудь, чувствуя, как с болью раздвигаются лёгкие. Холод жёг их, но она не хотела отставать от спортивного поджарого Михаэля, который бежал быстро, забыв про её слабость. И она не выдержала, резко затормозила, дернув его руку. Согнулась и просипела:
- Не могу… Задыхаюсь… Давай оставим эту затею…
Михаэль упал перед ней на колени и заглянул в лицо умоляющим взглядом.
- Ещё чуть-чуть, милая! Мы уже почти на месте! Обещаю, потом я сделаю всё, что захочешь!
Девочка сглотнула сухим горлом и выпрямилась. Они снова побежали.
Пульс бил в виски в унисон сердцу, голова кружилась от кислорода и смазанной картинки перед глазами, по ногам стегала высокая колючая трава. Вивиану мутило от усталости, но то, что она видела впереди, затмевало всё плохое. Тёмно-зелёный лес был глубок и завораживающе загадочен. Он махристой полосой отделял разноцветную, в цветах и изумрудной траве, землю от неба неизвестного оттенка. И оно было прекрасно! Михаэль и Вивиана остановились и принялись во всю грудь дышать ароматным свежим воздухом, несравнимым даже с чистой колодезной водой. Юноша потянул подругу ближе к лесу. Она протестовала, но только внутри. Ноги же сами пошли по мягкой земле, приминая упругую траву и яркие, жёлтые, розовые, красные, синие цветы. Вивиане вдруг стало их жалко, как живых.
- Смотри! – выкрикнул юноша пугающе громко.
Вивиана боялась вглядываться в лес и смотрела в землю. Тогда Михаэль, высокий, широкоплечий, по-особому пахнущий, встал напротив неё, обнял ладонями холодные щёки и поцеловал губы. Вивиану изнутри ударили странные чувства. Это был и испуг, и восторг, и смятение с недоумением. Пока поцелуй словно застыл во времени, она из-за плеча Михаэля посмотрела на лес. Среди стволов блеснул огонёк, похожий на вспыхнувшую спичку, только ярче в тысячи раз. Глаза Вивианы широко распахнулись, губы разомкнулись, и тогда губы Михаэля провалились ей в рот. От неожиданности она резко отшатнулась и упёрлась руками в его крепкую влажную грудь. Юноша широко улыбнулся, довольно прикрыв тёмные глаза.
- Я угадал твоё желание? – низким, очень взрослым голосом спросил он.
Щёки девочки заполыхали, бледное лицо порозовело, а губы налились краской. Не смея поднять взгляда, она сжала в кулаках лёгкую ткань белого платья. И заметила, как на траву упали крупные тёмно-красные капли. Вивиана отшагнула. На траву снова капнули капли, прямо между её ног. Она ахнула и задрала край платья. На внутренней стороне бёдер были тёмные потёки. Михаэль присел на корточки и пригляделся.
- Это же кровь… – проронил и резко побледнел.
Вивиана закусила губу и подняла брови. Тело обмякло, нахлынула слабость. Она пошатнулась, но устояла на ногах.
- Я сейчас! – с придыханием крикнул юноша и убежал, шурша травой, спотыкаясь о спутанные стебли.
Вивиана осталась одна, среди множества странных звуков, приглушённых гулом в ушах; в траве, колющей голые онемевшие ноги, напротив леса и вспыхивающего яркого света. Между стволов, в манящей тени, возникла фигура. Человеческая. Кроме силуэта Вивиана ничего не могла разглядеть. Внутри поднялась волна страха, нового, притягательного, больше похожего на трепет.
Она не сразу заметила, как прибежал запыхавшийся Михаэль. Он ловко сунул ей между ног свёрнутую полоску ткани, оторванную от рубахи.
- Сожми, – приказал он, и с лёгкостью подхватил раненную подругу на руки и понёс.
- Это всё лес… – Едва слышно пробормотала девочка.
Как только они приблизились к главной площади, пошёл ливень: гулко забили по земле капли, забурлили лужицы, и не было больше ни единого звука. Через серую пелену Вивиана разглядела тёмную толпу. Люди стояли с опущенными головами, все до одного, и не двигались, словно скованные заклятьем. Они казались мёртвыми, а на ногах их удерживала зловещая сила, выбравшаяся из леса по вине двух ослушавшихся детей. Девочка чуть не разрыдалась. Она глянула на мокрое бледное, как мел, лицо Михаэля и подсказала:
- Скорее ко мне в дом! Он под защитой!
Михаэль потерянно посмотрел на неё и с открытым ртом кивнул.
Оказавшись внутри, он уложил подругу на кровать и рухнул на пол, задев ногой деревянные фигурки под окном. Они раскатились. Вивиана ругала себя и Михаэля за ужасный поступок; себя сильнее, потому что усомнилась в отце. Теперь вся деревня мертва, никто не поможет двум одиноким душам. Вдобавок, она истекала кровью и могла умереть. От мрачных мыслей слёзы покатились по щекам, ком вины и сожаления встал в горле, внутри всё заклокотало.
Михаэль тяжело дышал, иногда подвывал и гулко бил кулаком по доскам пола.
- Прости, Вивиана… – только и мог повторять юноша.
Но Вивиана поняла – виноват не он. Это с ней что-то не так, только её лес ненавидит, убивая всё, что она ценит и любит. А любила она теперь только Михаэля.
Входная дверь распахнулась. Шум дождя вместе с влажным холодом ворвался в дом. Юноша перекатился на спину и стал отползать от тени, протянувшейся по полу от чужака на пороге. Мутный свет очерчивал сутуловатый силуэт с мокрыми волосами, тянувшимися к плечам, словно наружные жилы, удерживающие голову. Некто вшагнул внутрь с ударами тяжёлых сапог. Вивиана вжалась в подушки и зажала руками рот. Михаэль мигом бросился ей на ноги и, повернувшись к чужаку, хотел что-то выкрикнуть, но тут прогремел оглушающий голос:
- Дочь! Почему ты пустила мужчину в свою комнату?!
Девочка уронила руки и присмотрелась. Отец. Живой и грозный. Она вцепилась в плечи храброго Михаэля и воскликнула:
- Я видела живых мертвецов! Они стояли на площади!
Отец не услышал её – схватил юношу за шею и с лёгкостью поднял над полом. Михаэль захрипел, Вивиана бросилась к нему. Отец рычал, сжимая пальцы, но вдруг застыл, шумно втянув ноздрями воздух.
- Кровь… – сказал он. – Женская.
Девочка сквозь слёзы запричитала:
- Отец, у меня кровотечение! Михаэль принёс меня в дом и хотел защитить от мёртвых.
Спустя пару мгновений отец опустил юношу на ноги. Тот повалился грудью на постель и удушливо закашлялся. Вивиана пододвинулась, нежно положила руку ему на висок и жалобно посмотрела на отца.
- Где кровь? – строго спросил он.
Девочка вынула из-под платья мокрую красную тряпицу и робко протянула ему. Отец глубоко вздохнул.
- Ты стала взрослой. Отныне, пусть из мужчин рядом с тобой будет только Михаэль. Он смелый и ответственный. – Фигура двинулась и слилась с темнотой возле стены. – То были не мёртвые, а жители в блаженстве. Проповедь закончилась дождём, который очистил наши души.
Михаэль не отходил от Вивианы ни на шаг, когда та была вне дома. Они тайком бегали к лесу почти каждый день, во время проповеди: плели друг другу венки из цветов, лежали в прохладной траве и обнимались, нежно и сладко. Вивиана иногда позволяла влюблённому юноше сорвать со своих губ поцелуй. А иногда, совсем редко, он мог крепко прижаться к её округлившейся груди и будто невзначай тронуть бедро под тонким белым платьем. В такие моменты по телу девушки разливалась горячая волна, и всё тело по-особому напрягалось. Она знала, что любит Михаэля, а он её. И их любовь была иного происхождения, нежели описывал отец: не зов плоти, не желание заполнить одиночество, не бездумная потребность в продолжении рода… А единение душ, слияние мыслей и желаний, общее счастье и бесконечная нежность и забота.
Было только одно, что Вивиана не могла рассказать любимому. Каждый раз, словно невзначай задерживая взгляд на деревьях вдалеке, она видела тёмную фигуру. С каждым днём фигура будто становилась ближе. Девушку манила эта загадочность, что-то тянуло её туда, в лес.
Она стала приходить одна. Сначала на час, потом на дольше, едва успевая возвращаться к концу проповеди. Она обманывала Михаэля, но почти не испытывала мук совести, оправдываясь перед собой тем, что просто хочет разобраться, видение эта фигура или реальный человек.
В одну из зим, когда деревня была объята морозами и непроницаемым белёсым туманом, а лес чуть подёрнулся снежной дымкой, Вивиана, наконец, смогла разглядеть человека, стоявшего неподвижно среди тёмных стволов. Это был парень в длинной чёрной одежде, похожей на плащ. Полы слегка развивались на ветру, вой которого пугал девушку не меньше, чем сам незнакомец. Волосы его были светлы, как ни у кого в деревне. А лицо, дорисованное фантазией, невероятно красивым. Вивиана улыбнулась.
После этого дня она решила подойти к лесу ближе.
Склонившись над серебряной чашей, отец нашёптывал заклинания. Его плечи и руки подёргивались от быстрого перебирания хрустящих чёток. Пепельные пряди свисали со лба почти до самой свечи, отчего на лице колыхались тонкие тени, похожие на глубокие морщины или шрамы. Свет тонул в бездонных обесцвеченных скорбью и тоской глазах. Вивиана сидела по правую руку от отца и думала о том, что давно перестала его узнавать. Он заполнился темнотой их странного дома, стал подобен тени на стенах. Кожа посерела, словно пропитавшись туманом, он же и высосал из крепкого тела всю стать, превратив отца в скелет с тонким слоем мышц. Вивиане было до слёз жаль старика, она любила его всем сердцем, хоть понимала с каждым днём всё меньше. Сейчас он корпел над лекарством для неё. Это была кровь, в очередной раз пожертвованная местным жителем на благо её здоровья. Серебро убивало всё нехорошее и облагораживало целебную жидкость, а заклинания наполняли силой богов, на служение которым отец положил всю свою жизнь.
Он смолк, обхватил тонкими пальцами с перстнями ножку чаши и подал дочери. Она убрала от бесцветных губ скомканный платок и отхлебнула.
- Ты слаба, дочь. И больна. Скоро проповедь, а после я принесу лекарство. – Он наклонился к её уху. – Не дай болезни обмануть свой разум. Не поддавайся ложным видениям. Но если увидишь нечто пугающее и реальное, обязательно скажи!
Руки оставили её. Полная решимости, девочка покинула отцовскую комнату, и без страха миновала дверь маминой комнаты. Было тихо, только потрескивали угли.
Вивиана подошла к окну и глянула в дырочку. Совсем близко к дому стоял Михаэль – она узнала его по чёрной жилетке, серой рубахе, расстегнутой до груди, и широким штанам, подвязанным верёвочным поясом. Он ждал сигнала, и Вивиана два раза тихо стукнула по стеклу через тряпку. Михаэль бросился к входной двери и чуть приоткрыл её, осторожно и тихо.
- Здравствуй, моя бледная голубка! – шепнул он в щёлку.
Девочка спряталась за дверь, почувствовав, что краснеет и не справляется со счастливой улыбкой.
- Добрый день, мой бестолковый дружок!
Она хихикнула в ладонь и вцепилась в ручку, будто боясь, что юноша ворвётся в дом, или её саму унесут волны радости. Из-за двери вдруг вынырнул цветок. Он был слегка помятым и настолько ярко-розовым, что даже тусклый свет дня не погасил его цвет. Вивиана охнула, взялась двумя пальчиками за стебелёк и изумлённо прошептала:
- Где ты нашёл такую нереальную красоту?
- На самом краю деревни. Я пошёл туда ради тебя.
Девочка вновь широко улыбнулась.
- Никогда не видела у реки таких чудес!
- Не у реки, – возразил Михаэль, – рядом с лесом.
Лицо Вивианы изменилось. Тупой иглой кольнуло в грудь, и дыхание сбилось. Она чуть было не выпустила цветок из пальцев.
- Не упоминай о нём, умоляю! – пискнула она.
- Но там прекрасно, Вивиана! – воодушевился Михаэль. – Возле леса растут диковинные растения, красивые цветы, шелковистая сочная трава! Таких красок не сыщешь в деревне! Там просто чудесно!
- Нет, прошу, ты навлечёшь беду… – заумоляла девочка, чувствуя, как от неприятных воспоминаний в груди разрастается пустота.
- Я давно хожу к лесу в тайне ото всех. И ничего не случается! Взрослые просто нас пугают.
- Моя мама умерла из-за того…
- Твоя мама болела! Её сгубила болезнь, а не лес! Ты не виновата, Вивиана. Ты даже не смотрела на него и не делала ничего плохого!
Она задрожала, держа цветок подальше от себя. В ней боролись противоречивые чувства. Повзрослев, она поняла, что долгая и тяжёлая болезнь мамы не могла закончиться ничем, кроме смерти. Так случалось с другими больными в деревне. А отец, маленькую её, просто пугал лесом, как теперь пугает разговорами о существах, которых никто никогда не видел. Где-то на задворках пряталась ещё одна мысль: возможно, отец из-за горя потерял часть разума… Но Вивиане не хватало смелости до конца расстаться с детскими страхами.
- Мне кажется, на закате там светит солнце… – вдруг шепнул Михаэль. – Я хочу пойти туда с тобой и посмотреть.
Девочка глянула на полосу света, идущую из щели: блёклая, безрадостная, как всё в деревне.
- Мы не подойдём слишком близко, – продолжал уговаривать юноша. – Со мной ты будешь в безопасности, обещаю.
Вивиана несмело поднесла цветок к лицу и вдохнула его аромат. В горле запершило от сладости, и она улыбнулась новым ощущениям.
- Скоро начнётся проповедь. Мы можем улизнуть… – прошипела девочка, выглянув из-за двери.
Блестящие глаза Михаэля оказались совсем близко. Губы его счастливо улыбались. Он кивнул и закрыл дверь, до последнего смотря на подружку. Вивиана припала спиной к двери и глубоко вздохнула. Все опасения улетучились, как только она, уткнувшись в цветок носом, начала мечтать о первом поцелуе.
Помощник оповестил отца, что всё готово: главная площадь очищена от дурной энергии, ритуальные тотемы расставлены, все жители в сборе и ожидают. Отец обнял дочь, та поклонилась ему и пожелала сил его проповеди. Как только дверь закрылась, девочка с дрожью в коленках принялась ждать Михаэля.
Отец не брал Вивиану с собой; считал её физически и духовно неготовой к двухчасовой проповеди – из-за болезни и малости лет. И сама она не питала интереса к ежедневному собранию. Её бросало в жар, как только она представляла себя стоящей среди толпы. Там ведь будут взрослые парни. А если ей вдруг сделается плохо, и она сорвёт проповедь? Это же станет её вечным несмываемым позором! Вивиана чувствовала себя безопасно только в родных стенах. В темноте и одиночестве, в пряном воздухе и тишине. Отцовский дом уже не пугал так, как в детстве.
В окно дважды постучали. Вивиана вздрогнула. Дверь приоткрылась, из неё протянулась рука. Набравшись смелости, девочка схватила её и выскользнула на улицу.
Снаружи были только пустые дома и туман. Он наползал на неподвижную листву деревьев, отчего та блёкла и словно закрашивалась серой краской. Без движения висело на верёвках тёмное бельё, трава будто застыла, прильнув к чёрной земле. Издалека доносились звуки голосов, едва уловимо шумел движущийся прохладный воздух. Пару раз кудахтнули куры. И двор окончательно умер. Жили только туман и рваные облака. Становилось жутко. Вивиана крепче сжала руку Михаэля и сама прижалась к нему.
- Там теплее, и много разных звуков, – шепнул юноша, но Вивиана пропустила его слова.
Она сосредоточилась на хрустящих шагах – таких громких на фоне всеобщей тишины. Шуршала их одежда, гулко бились сердца. Взволнованные дыхания слились воедино, шаги зазвучали синхронно и ускорились – они побежали. Вивиана дышала во всю грудь, чувствуя, как с болью раздвигаются лёгкие. Холод жёг их, но она не хотела отставать от спортивного поджарого Михаэля, который бежал быстро, забыв про её слабость. И она не выдержала, резко затормозила, дернув его руку. Согнулась и просипела:
- Не могу… Задыхаюсь… Давай оставим эту затею…
Михаэль упал перед ней на колени и заглянул в лицо умоляющим взглядом.
- Ещё чуть-чуть, милая! Мы уже почти на месте! Обещаю, потом я сделаю всё, что захочешь!
Девочка сглотнула сухим горлом и выпрямилась. Они снова побежали.
Пульс бил в виски в унисон сердцу, голова кружилась от кислорода и смазанной картинки перед глазами, по ногам стегала высокая колючая трава. Вивиану мутило от усталости, но то, что она видела впереди, затмевало всё плохое. Тёмно-зелёный лес был глубок и завораживающе загадочен. Он махристой полосой отделял разноцветную, в цветах и изумрудной траве, землю от неба неизвестного оттенка. И оно было прекрасно! Михаэль и Вивиана остановились и принялись во всю грудь дышать ароматным свежим воздухом, несравнимым даже с чистой колодезной водой. Юноша потянул подругу ближе к лесу. Она протестовала, но только внутри. Ноги же сами пошли по мягкой земле, приминая упругую траву и яркие, жёлтые, розовые, красные, синие цветы. Вивиане вдруг стало их жалко, как живых.
- Смотри! – выкрикнул юноша пугающе громко.
Вивиана боялась вглядываться в лес и смотрела в землю. Тогда Михаэль, высокий, широкоплечий, по-особому пахнущий, встал напротив неё, обнял ладонями холодные щёки и поцеловал губы. Вивиану изнутри ударили странные чувства. Это был и испуг, и восторг, и смятение с недоумением. Пока поцелуй словно застыл во времени, она из-за плеча Михаэля посмотрела на лес. Среди стволов блеснул огонёк, похожий на вспыхнувшую спичку, только ярче в тысячи раз. Глаза Вивианы широко распахнулись, губы разомкнулись, и тогда губы Михаэля провалились ей в рот. От неожиданности она резко отшатнулась и упёрлась руками в его крепкую влажную грудь. Юноша широко улыбнулся, довольно прикрыв тёмные глаза.
- Я угадал твоё желание? – низким, очень взрослым голосом спросил он.
Щёки девочки заполыхали, бледное лицо порозовело, а губы налились краской. Не смея поднять взгляда, она сжала в кулаках лёгкую ткань белого платья. И заметила, как на траву упали крупные тёмно-красные капли. Вивиана отшагнула. На траву снова капнули капли, прямо между её ног. Она ахнула и задрала край платья. На внутренней стороне бёдер были тёмные потёки. Михаэль присел на корточки и пригляделся.
- Это же кровь… – проронил и резко побледнел.
Вивиана закусила губу и подняла брови. Тело обмякло, нахлынула слабость. Она пошатнулась, но устояла на ногах.
- Я сейчас! – с придыханием крикнул юноша и убежал, шурша травой, спотыкаясь о спутанные стебли.
Вивиана осталась одна, среди множества странных звуков, приглушённых гулом в ушах; в траве, колющей голые онемевшие ноги, напротив леса и вспыхивающего яркого света. Между стволов, в манящей тени, возникла фигура. Человеческая. Кроме силуэта Вивиана ничего не могла разглядеть. Внутри поднялась волна страха, нового, притягательного, больше похожего на трепет.
Она не сразу заметила, как прибежал запыхавшийся Михаэль. Он ловко сунул ей между ног свёрнутую полоску ткани, оторванную от рубахи.
- Сожми, – приказал он, и с лёгкостью подхватил раненную подругу на руки и понёс.
- Это всё лес… – Едва слышно пробормотала девочка.
Как только они приблизились к главной площади, пошёл ливень: гулко забили по земле капли, забурлили лужицы, и не было больше ни единого звука. Через серую пелену Вивиана разглядела тёмную толпу. Люди стояли с опущенными головами, все до одного, и не двигались, словно скованные заклятьем. Они казались мёртвыми, а на ногах их удерживала зловещая сила, выбравшаяся из леса по вине двух ослушавшихся детей. Девочка чуть не разрыдалась. Она глянула на мокрое бледное, как мел, лицо Михаэля и подсказала:
- Скорее ко мне в дом! Он под защитой!
Михаэль потерянно посмотрел на неё и с открытым ртом кивнул.
Оказавшись внутри, он уложил подругу на кровать и рухнул на пол, задев ногой деревянные фигурки под окном. Они раскатились. Вивиана ругала себя и Михаэля за ужасный поступок; себя сильнее, потому что усомнилась в отце. Теперь вся деревня мертва, никто не поможет двум одиноким душам. Вдобавок, она истекала кровью и могла умереть. От мрачных мыслей слёзы покатились по щекам, ком вины и сожаления встал в горле, внутри всё заклокотало.
Михаэль тяжело дышал, иногда подвывал и гулко бил кулаком по доскам пола.
- Прости, Вивиана… – только и мог повторять юноша.
Но Вивиана поняла – виноват не он. Это с ней что-то не так, только её лес ненавидит, убивая всё, что она ценит и любит. А любила она теперь только Михаэля.
Входная дверь распахнулась. Шум дождя вместе с влажным холодом ворвался в дом. Юноша перекатился на спину и стал отползать от тени, протянувшейся по полу от чужака на пороге. Мутный свет очерчивал сутуловатый силуэт с мокрыми волосами, тянувшимися к плечам, словно наружные жилы, удерживающие голову. Некто вшагнул внутрь с ударами тяжёлых сапог. Вивиана вжалась в подушки и зажала руками рот. Михаэль мигом бросился ей на ноги и, повернувшись к чужаку, хотел что-то выкрикнуть, но тут прогремел оглушающий голос:
- Дочь! Почему ты пустила мужчину в свою комнату?!
Девочка уронила руки и присмотрелась. Отец. Живой и грозный. Она вцепилась в плечи храброго Михаэля и воскликнула:
- Я видела живых мертвецов! Они стояли на площади!
Отец не услышал её – схватил юношу за шею и с лёгкостью поднял над полом. Михаэль захрипел, Вивиана бросилась к нему. Отец рычал, сжимая пальцы, но вдруг застыл, шумно втянув ноздрями воздух.
- Кровь… – сказал он. – Женская.
Девочка сквозь слёзы запричитала:
- Отец, у меня кровотечение! Михаэль принёс меня в дом и хотел защитить от мёртвых.
Спустя пару мгновений отец опустил юношу на ноги. Тот повалился грудью на постель и удушливо закашлялся. Вивиана пододвинулась, нежно положила руку ему на висок и жалобно посмотрела на отца.
- Где кровь? – строго спросил он.
Девочка вынула из-под платья мокрую красную тряпицу и робко протянула ему. Отец глубоко вздохнул.
- Ты стала взрослой. Отныне, пусть из мужчин рядом с тобой будет только Михаэль. Он смелый и ответственный. – Фигура двинулась и слилась с темнотой возле стены. – То были не мёртвые, а жители в блаженстве. Проповедь закончилась дождём, который очистил наши души.
Михаэль не отходил от Вивианы ни на шаг, когда та была вне дома. Они тайком бегали к лесу почти каждый день, во время проповеди: плели друг другу венки из цветов, лежали в прохладной траве и обнимались, нежно и сладко. Вивиана иногда позволяла влюблённому юноше сорвать со своих губ поцелуй. А иногда, совсем редко, он мог крепко прижаться к её округлившейся груди и будто невзначай тронуть бедро под тонким белым платьем. В такие моменты по телу девушки разливалась горячая волна, и всё тело по-особому напрягалось. Она знала, что любит Михаэля, а он её. И их любовь была иного происхождения, нежели описывал отец: не зов плоти, не желание заполнить одиночество, не бездумная потребность в продолжении рода… А единение душ, слияние мыслей и желаний, общее счастье и бесконечная нежность и забота.
Было только одно, что Вивиана не могла рассказать любимому. Каждый раз, словно невзначай задерживая взгляд на деревьях вдалеке, она видела тёмную фигуру. С каждым днём фигура будто становилась ближе. Девушку манила эта загадочность, что-то тянуло её туда, в лес.
Она стала приходить одна. Сначала на час, потом на дольше, едва успевая возвращаться к концу проповеди. Она обманывала Михаэля, но почти не испытывала мук совести, оправдываясь перед собой тем, что просто хочет разобраться, видение эта фигура или реальный человек.
В одну из зим, когда деревня была объята морозами и непроницаемым белёсым туманом, а лес чуть подёрнулся снежной дымкой, Вивиана, наконец, смогла разглядеть человека, стоявшего неподвижно среди тёмных стволов. Это был парень в длинной чёрной одежде, похожей на плащ. Полы слегка развивались на ветру, вой которого пугал девушку не меньше, чем сам незнакомец. Волосы его были светлы, как ни у кого в деревне. А лицо, дорисованное фантазией, невероятно красивым. Вивиана улыбнулась.
После этого дня она решила подойти к лесу ближе.
Склонившись над серебряной чашей, отец нашёптывал заклинания. Его плечи и руки подёргивались от быстрого перебирания хрустящих чёток. Пепельные пряди свисали со лба почти до самой свечи, отчего на лице колыхались тонкие тени, похожие на глубокие морщины или шрамы. Свет тонул в бездонных обесцвеченных скорбью и тоской глазах. Вивиана сидела по правую руку от отца и думала о том, что давно перестала его узнавать. Он заполнился темнотой их странного дома, стал подобен тени на стенах. Кожа посерела, словно пропитавшись туманом, он же и высосал из крепкого тела всю стать, превратив отца в скелет с тонким слоем мышц. Вивиане было до слёз жаль старика, она любила его всем сердцем, хоть понимала с каждым днём всё меньше. Сейчас он корпел над лекарством для неё. Это была кровь, в очередной раз пожертвованная местным жителем на благо её здоровья. Серебро убивало всё нехорошее и облагораживало целебную жидкость, а заклинания наполняли силой богов, на служение которым отец положил всю свою жизнь.
Он смолк, обхватил тонкими пальцами с перстнями ножку чаши и подал дочери. Она убрала от бесцветных губ скомканный платок и отхлебнула.
