Сегодня Лукас явно хорошо замотивирован, видимо, я его вдохновил, поскольку он выстроил музыкальную композицию за тридцать-сорок минут. Мы с Дином и Адлером ему помогали советами, обсуждали. В процессе этого действа Дин спросил, как у нас с Агатой, я рассказал в общих чертах обо всём произошедшем и предупредил, что, скорее всего Прайс подъедет. Но не стал упоминать о Руби вообще, потому что точно знаю, что начнётся. Это как если бы меня окружили три Дэймона, обзывающие меня конченым дебилом.
В какой-то момент, в разгаре работы над песней, открылась дверь в студию.
— Прайс у ворот, — сообщил Дэймон.
— Ну, ты его впустил? — спросил я.
— Нет, сказал, что должен спросить твоего разрешения, — съязвил фамильяр. Я усмехнулся при взгляде на него. — Ты разрешаешь?
— Неа, я передумал, пусть катится дальше на своём байке, — отмахнулся я. Все ребята рассмеялись, Дэймон прошёл в студию, пожимая руки Лукасу, Дину и Адлеру. — Я пойду его встречу, — предупредил я всех присутствующих, покидая студию.
К моменту моего выхода на крыльцо на улице уже заметно стемнело, но Дэймон включил прожектора и фонари на территории замка и не выключил подсветку дорожек. Облачённый в кожу Прайс уже запарковал свой крутой чёрный байк недалеко от входа, разоружаясь. Я вот люблю спортивные мотоциклы, скорость и некую юркость, Прайс же предпочитает мощные байки с широким рулём, на котором водитель царственно восседает с прямой спиной. Он любит неспешно рассекать местности на своём байке, часто катается на закатах и рассветах, останавливается и любуется видом. Ему скорость не так важна, так что при сотворении транспорта для себя делает упор на других вещах. Но при работе над моим мотоциклом, он сделал всё, как Я люблю. Помню, как он мне его подарил, я просто скакал радостным конём вокруг!
— Что за тачка? — с немного брезгливой физиономией кивнул Прайс на роскошный, но очень помпезный красный спортивный автомобиль Лукаса. — У тебя кризис раннего среднего возраста, что ли?
Я невольно хохотнул.
— А это не моя, — бросил я, озираясь якобы в поисках хозяина. — Кто-то пригнал, может быть, в уплату долга по налогам...
Прайс иронично усмехнулся. Подступив ко мне, дружественно пожал руку.
— Она Блэйка, — пояснил я. — Мы песню пишем, ничего?
Принц нахмурился:
— Да вроде твой дом...
— Ну, может, ты хотел в более уединённой обстановке побыть, не знаю.
— Да нет, мне всё равно... так даже лучше.
— Как ты вообще?
— За*бался! — честно отозвался Прайс. — Мать совсем с катушек слетела – бешеная бегает, на всех орёт, из-за неё все вокруг дёрганные, каждую минуту увольняются. Она меня не отпускала весь день, даже в туалет сопровождала! Но когда уже девять вечера пробило, я подгадал момент и попросту сбежал. Отец наоборот ходит какой-то кислый, а Агата из кабинета не вылезает, по ходу, там и собралась ночевать.
— Но она в порядке?
— В относительном, — пожал принц плечами.
— В смысле? Ты с ней говорил вообще после моего отъезда?
— Говорил, но она какая-то... отстранённая, в своих мыслях, будто узнала крайне неприятную новость и жуёт её. Я пытался выведать, но она не захотела говорить, попросила оставить её одну.
Интересненько. Может, она снова делала расклад и тоже стала Прайса подозревать? Или это всё ещё из-за меня? Или из-за чего-то другого... да у женщин вечно всё сложно!
— Ты ведь знаешь Агату – посидит, подумает, да что-нибудь придумает, — отмахнулся Прайс.
Я угукнул, покивав. Встряхнулся и пригласил принца в дом, пропуская его вперёд себя. Оказавшись внутри, Прайс сам нырнул в гардеробную, оставляя там свою косуху. Эта комната для того и нужна – в ней мы с Дэймоном храним кое-какую верхнюю одежду, обувь и уличные аксессуары, но больше она гостевая. Как только он избавился от куртки, мы спустились на цокольный этаж и добрались до студии. Там Прайс всех поприветствовал через пожатие рук, мы снабдили его пивом и продолжили подготовку к записи песни. К этому моменту Лукас уже всё подготовил, оставалось только каждому выучить свою партию.
Так, через некоторое время мы оставили Прайса с Дэймоном в качестве зрителей, двинув на прогон. Стоит отметить, что каждая песня нуждается в нескольких прогонах и репетициях, сначала пишутся черновики, слушаются всеми нами, мы думаем, что нужно исправить, добавить, снова делаем прогоны, репетируем. Я всё это к тому, что мы с ребятами в состоянии записать песню от начала и до конца с пары дублей, но это всё равно будет черновым вариантом. Чтобы довести композицию до ума необходимо несколько часов, а то и дней – зависит от обстоятельств, иногда нужно, чтоб песня, так сказать, отстоялась.
В общем, мы прошли в концертную комнату, где встали каждый на своё место. Начали исполнять, запороли пару дублей, учли ошибки, попробовали исправить, ещё пару дублей запороли. По итогу всё же исполнили от начала и до конца, обсудили, исполнили ещё три раза, после чего вышли в диспетчерскую. Прайс молча поглядывал на меня с усмешкой с тех пор, как услышал слова песни, ведь не понять, что она об Агате – просто невозможно...
В хрустальном замке, в царстве льда и грёз,
Ты, моя принцесса, правишь без угроз.
Твой взгляд, как молния, пронзает тишину,
И я – пленённый рыцарь (в твоём вечном плену).
Твой голос – музыка, что лечит и ранит,
Твой стан – как лилия, что ветром манит.
Я чувствую твой запах, сквозь стены и года,
Но прикоснуться не могу, увы, никогда.
Моя королева, ты – мой свет и тьма,
Моё желание пылает, а в твоём сердце – зима.
Я вижу пламя в глубине твоих глаз,
Но между нами – вечность, и тонкий, хрупкий час.
Я – твой подданный, навеки обречённый,
Любить тебя безмолвно, страстью опалённый.
В твоём королевстве, я – тень у трона,
Мечтающий о ласке, что мне не суждена.
Я вижу, как ты смотришь, с тоской в глазах,
И чувствую, как тает лёд в твоих руках.
Но правила жестоки, и судьба слепа,
Я обречён навечно – любить издалека.
Моя королева, ты – мой свет и тьма,
Моё желание пылает, а в твоём сердце – зима.
Я вижу пламя в глубине твоих глаз,
Но между нами – вечность, и тонкий, хрупкий час.
Но что за буря в сердце твоём зреет?
Запреты рушатся, надежда пламенеет.
Ты смотришь на меня, не пряча больше взгляда,
И лёд в твоих глазах, как будто бы сейчас растает.
Ты делаешь шаг навстречу, робкий и несмелый,
И рушится мой мир, что был таким умелым
В сдерживании чувств, в покорности судьбе.
Теперь я знаю точно – я иду к тебе.
Иду к тебе...
Иду к тебе...
Иду к тебе...
В хрустальном замке, где мечты сбываются,
Мы вместе навсегда, и сердца сливаются.
И вот, исполнив эту песню четыре раза под запись, мы снова впустили Лукаса за специализированный ноут, где он принялся сводить звук при помощи своей особой программы на основе ИИ. Она у него какая-то сверхскоростная, возможно даже, волшебная, поскольку с её помощью он довольно быстро сводит звук. Так, спустя некоторое время мы прослушали два выбранных Блэйком черновика и одним из них в принципе остались довольны.
— Отправь Агате, — посоветовал Прайс.
— Ну, не знаю... — протянул я сомнительно.
— Чего не знаешь? — потемнел принц. — О ней же песня. Ты для чего её писал вообще?
— Ну, как бы... музыканты музицируют, — съязвил Лукас, нарочито вытаращив глаза.
Прайс прыснул, просмеявшись.
— Да нет, это понятно! — отмахнулся он. — Но если песня кому-то посвящена, то объект ведь должен её услышать?
— Это да, — согласился Блэйк.
— Она услышит, — объяснил я Прайсу, — но не сейчас. Слишком рано, этот вариант черновой.
Принц закатил глаза:
— Да это для вас – профессионалов он черновой! Обыватель не слышит ваши эти... тут чуть передержал, тут слегка не дотянул, не ту ноту вкрякнул. Мы слушаем – в целом, ваши косяки не так заметны, как вам кажется. Я не говорю, что не нужно их исправлять, но и слишком строгим к себе быть не стоит, всё равно идеал недостижим. Вот... тебе нравится твой мотоцикл? — спросил меня принц.
— Конечно, обожаю его!
— И что, в нём всё нормально?
Я потемнел, мысленно разглядывая свой мотоцикл, созданный Прайсом.
— С вороном всё хорошо? — попытался принц навести на какой-то косяк с вороном, но как бы я ни старался, не видел то, что он. — У него один глаз меньше другого на два миллиметра! — разразился принц слегка нервно. Мы с парнями заржали. — Вот видите? Вам – похер, а мне этот глаз до сих пор покоя не даёт! Причём я исправлял, сначала один глаз был сильно больше другого, я делал ювелирную работу три дня! А потом просто плюнул, поняв, что никто, кроме меня – создателя, не заметит этой ерунды. Невозможно достичь идеала, можно лишь сделать максимально хорошо. Вам ведь никто не запрещает дорабатывать песню дальше, но и этот вариант можно показать не профессионалу. Агата вообще знает про эту песню?
— Она знает, что я её написал, — ответил я. — Просила текст, но я сказал, что не люблю показывать процессники, положу на музыку – тогда и скину.
— Ну, вот. Ты же положил его на музыку – пора! — настоял принц.
— Да и... — протянул Дин, — если она текст просила, значит не против черновиков. Думаю, она понимает, что любое творение нуждается в доработке, сама ведь тоже творческая личность.
Я всё ещё колебался, хоть и начал раздумывать над тем, чтобы отправить сейчас. Она сама сказала, что хочет услышать до премьеры...
— Отправляй, настроение ей поднимешь. Гляди, сразу злиться на тебя перестанет, — вздёрнул принц бровями, знает ведь, чем меня брать!
— Да, отправляй, — встал на сторону Прайса Лукас.
Следом и остальные подтянулись, обложили меня, мол, отправляй-отправляй-отправляй! Я отправил. И дописал, что это ещё недоработанный вариант. Мы немного переждали, но Агата так и не прочитала сообщения, мы подумали, что, она занята или спит, ведь уже начало двенадцатого ночи. В общем, отпустили ситуацию. Дэймон незаметно для остальных свалил по моему поручению, а мы с парнями переместились из студии в комнату отдыха. В ней чего у меня только нет: несколько зон для посиделок, роскошный бар, два бильярдных стола, покерный стол, дартс, боулинг, уголок коллекционного оружия. А также разворачивающиеся домашний кинотеатр и музыкальная установка со встроенными в стены колонками, плейстейшн, шлемы виртуальной реальности и стеллаж для старичков с развлекательными книжками и настолками, как очень древними, так и более современными. Контингент у меня разный бывает, нескольким парням моего возраста, конечно, интереснее компьютерные и азартные игры да пьянки, но ко мне иногда приходят с детьми, которых отвлекают коллекционными изданиями сказок и настолками, а с отцом мы часто воюем на шахматной доске. Он подарил мне на двадцать первый День рождения красивейшую шахматную доску, сам вырезал каждую фигурку, и я несколько дней просто любовался ею, рассматривал фигурки. Отец у меня в принципе мастер на все руки, да и меня воспитал таким же.
В комнате отдыха есть разделяющие стены, но все они без дверей с арочными проходами. При входе в комнату расстилается основная зона без разделителей – слева от входа высокий и длинный стеллаж с книгами и настолками, впереди две зоны для посиделок с диванами, ближняя с электрическим замысловатым камином. Дальше у окон бильярдные и покерный стол с дартсом, а справа от входа напротив диванов располагается бар, примыкающий в стене. Он с двух сторон обособлен арочными проходами, за ним в центре размещается комната виртуальной реальности. Её окружают лаунж-зона, караоке зал, мини-боулинг с двумя восьмиметровыми дорожками и оружейная, оформленная в старомодном, но красивом стиле с посиделками у камина.
Так вот, переместившись в комнату отдыха, мы с парнями включили музыку и, конечно же, начали бухать, сальновато шутить о женщинах да обсирать некоторых индивидуумов. Я пытался развлекаться, но то и дело проверял – выходила ли Агата в сеть и читала ли сообщения. В половину двенадцатого ночи она прочитала, но... ничего не ответила. Я подождал немного, проверил – она прослушала песню, но ничего не ответила и даже не лайкнула сообщение с песней! Я ещё пять минут подождал – она вышла из сети! Сукааааа!
Я присосался к бутылке пива, опустошая её. Высосал до капли, метнулся к бару. И пусть в нём было много всякого, я искал конкретный напиток. Не нашёл.
— Я в погреб за «Bacardi»! — сообщил я, с грохотом потопав.
— Бл*ть! Что случилось??? — всполошись, прикрикнул Лукас. Он знает, в каких случаях мне нужен ром с крепостью 75,5%.
— Ничего! — огрызнулся я, удаляясь.
— Так мы ворона и потеряли, — пробормотал Дин обречённо, — через десять минут он обратиться в свинью.
Но я уже в следующее мгновение хлопнул дверью, спускаясь на цоколь. Злющий, как собака, уверенно прошагал к погребу, и стал судорожно побираться по специальным ячейкам, полкам и холодильникам в поисках заветной бутылки.
Что не так, бл*ть?! Ты злишься и всё кончено? Занята? Спишь? Или всё настолько плохо, что даже слов не подобрать? Вообще никакой оценки выставить не можешь?! Хотя бы элементарное «Спасибо» черкануть! «Что это, всего лишь песня? Лям давай»!!! Значит, если кругленькая сумма прилетает, то мы и раздеться готовы! Если нам надо кадры сохранить, чтоб не отвлекаться на всю эту мирскую суету, как поиск замены, то мы на время забываем о конфликтах! Сразу такими милыми становимся, и умолять готовы, и на уступки пойдём, и похвалим! А тут какая-то херня – всего лишь песня, нам даже лень сердечко поставить!
— Сука, где «Bacardi»?! — заорал я на стеллажи. Выдохнув, прикрыл глаза и телепатически провопил Дэймону: — «Где 'Bacardi'?!?!».
— «Твою мать, чего орёшь!?» — отозвался фамильяр у меня в голове.
— «ГДЕ РОМ!?».
— «В магазине».
— «Чего ты не купил!?».
— «Да хорош лаять! Я забыл. Что случилось, блин?».
— «Мне просто нужен ром!».
— «Возьми что-нибудь другое».
— «Что крепче 'Bacardi'?».
— «Много чего. Зачем сразу нажираться-то?».
— «Потому что бесит!».
— «Аргумент, конечно».
— «Ты во дворце?».
— «Да, тут полный писец. Суета, как днём, все носятся, что-то делают, не спят, магичат. Твоя родня до сих пор здесь».
— «Видел Агату?».
— «Да, она вдруг потащилась наверх, какая-то озабоченная, я жду внизу».
— «Наверх? В смысле, в покои свои?».
— «Дааа. Я только и успел обстановку разведать да настроить прогу, чтоб блокировку с лифта снять, и тут она бежит...».
— «Чего ей там делать? Там же кавардак».
— «Ну, видимо, забрать что-то хочет... я надеюсь. Хоть бы не вздумала там ванну принимать или спать».
Капец, блин! Прямо такая занятая, даже времени нет сердечко поставить!
— «Чего ты бесишься из-за ерунды?», — должно быть, углубившись в мои мысли, спросил Дэй.
— «ЕРУНДЫ!?».
— «Слушай, я знаю, что тебе очень важно получать отклик и оценку всему, что ты делаешь, но ты не центр вселенной. У окружающих много своих дел и проблем, никто не обязан сиюминутно же реагировать. Подожди немного».
— «Я подождал».
— «Пятнадцать минут?».
— «Она ведь нашла время прослушать песню! А черкануть пару слов – никак?».
— «Всякое случается. Может, нет у неё ни сил, ни времени, а может... она хочет ответить как-то по-особенному. Не простым лайком и благодарственным словцом, а чем-то посущественнее, и ей нужно время на подготовку ответки».
В какой-то момент, в разгаре работы над песней, открылась дверь в студию.
— Прайс у ворот, — сообщил Дэймон.
— Ну, ты его впустил? — спросил я.
— Нет, сказал, что должен спросить твоего разрешения, — съязвил фамильяр. Я усмехнулся при взгляде на него. — Ты разрешаешь?
— Неа, я передумал, пусть катится дальше на своём байке, — отмахнулся я. Все ребята рассмеялись, Дэймон прошёл в студию, пожимая руки Лукасу, Дину и Адлеру. — Я пойду его встречу, — предупредил я всех присутствующих, покидая студию.
К моменту моего выхода на крыльцо на улице уже заметно стемнело, но Дэймон включил прожектора и фонари на территории замка и не выключил подсветку дорожек. Облачённый в кожу Прайс уже запарковал свой крутой чёрный байк недалеко от входа, разоружаясь. Я вот люблю спортивные мотоциклы, скорость и некую юркость, Прайс же предпочитает мощные байки с широким рулём, на котором водитель царственно восседает с прямой спиной. Он любит неспешно рассекать местности на своём байке, часто катается на закатах и рассветах, останавливается и любуется видом. Ему скорость не так важна, так что при сотворении транспорта для себя делает упор на других вещах. Но при работе над моим мотоциклом, он сделал всё, как Я люблю. Помню, как он мне его подарил, я просто скакал радостным конём вокруг!
— Что за тачка? — с немного брезгливой физиономией кивнул Прайс на роскошный, но очень помпезный красный спортивный автомобиль Лукаса. — У тебя кризис раннего среднего возраста, что ли?
Я невольно хохотнул.
— А это не моя, — бросил я, озираясь якобы в поисках хозяина. — Кто-то пригнал, может быть, в уплату долга по налогам...
Прайс иронично усмехнулся. Подступив ко мне, дружественно пожал руку.
— Она Блэйка, — пояснил я. — Мы песню пишем, ничего?
Принц нахмурился:
— Да вроде твой дом...
— Ну, может, ты хотел в более уединённой обстановке побыть, не знаю.
— Да нет, мне всё равно... так даже лучше.
— Как ты вообще?
— За*бался! — честно отозвался Прайс. — Мать совсем с катушек слетела – бешеная бегает, на всех орёт, из-за неё все вокруг дёрганные, каждую минуту увольняются. Она меня не отпускала весь день, даже в туалет сопровождала! Но когда уже девять вечера пробило, я подгадал момент и попросту сбежал. Отец наоборот ходит какой-то кислый, а Агата из кабинета не вылезает, по ходу, там и собралась ночевать.
— Но она в порядке?
— В относительном, — пожал принц плечами.
— В смысле? Ты с ней говорил вообще после моего отъезда?
— Говорил, но она какая-то... отстранённая, в своих мыслях, будто узнала крайне неприятную новость и жуёт её. Я пытался выведать, но она не захотела говорить, попросила оставить её одну.
Интересненько. Может, она снова делала расклад и тоже стала Прайса подозревать? Или это всё ещё из-за меня? Или из-за чего-то другого... да у женщин вечно всё сложно!
— Ты ведь знаешь Агату – посидит, подумает, да что-нибудь придумает, — отмахнулся Прайс.
Я угукнул, покивав. Встряхнулся и пригласил принца в дом, пропуская его вперёд себя. Оказавшись внутри, Прайс сам нырнул в гардеробную, оставляя там свою косуху. Эта комната для того и нужна – в ней мы с Дэймоном храним кое-какую верхнюю одежду, обувь и уличные аксессуары, но больше она гостевая. Как только он избавился от куртки, мы спустились на цокольный этаж и добрались до студии. Там Прайс всех поприветствовал через пожатие рук, мы снабдили его пивом и продолжили подготовку к записи песни. К этому моменту Лукас уже всё подготовил, оставалось только каждому выучить свою партию.
Так, через некоторое время мы оставили Прайса с Дэймоном в качестве зрителей, двинув на прогон. Стоит отметить, что каждая песня нуждается в нескольких прогонах и репетициях, сначала пишутся черновики, слушаются всеми нами, мы думаем, что нужно исправить, добавить, снова делаем прогоны, репетируем. Я всё это к тому, что мы с ребятами в состоянии записать песню от начала и до конца с пары дублей, но это всё равно будет черновым вариантом. Чтобы довести композицию до ума необходимо несколько часов, а то и дней – зависит от обстоятельств, иногда нужно, чтоб песня, так сказать, отстоялась.
В общем, мы прошли в концертную комнату, где встали каждый на своё место. Начали исполнять, запороли пару дублей, учли ошибки, попробовали исправить, ещё пару дублей запороли. По итогу всё же исполнили от начала и до конца, обсудили, исполнили ещё три раза, после чего вышли в диспетчерскую. Прайс молча поглядывал на меня с усмешкой с тех пор, как услышал слова песни, ведь не понять, что она об Агате – просто невозможно...
В хрустальном замке, в царстве льда и грёз,
Ты, моя принцесса, правишь без угроз.
Твой взгляд, как молния, пронзает тишину,
И я – пленённый рыцарь (в твоём вечном плену).
Твой голос – музыка, что лечит и ранит,
Твой стан – как лилия, что ветром манит.
Я чувствую твой запах, сквозь стены и года,
Но прикоснуться не могу, увы, никогда.
Моя королева, ты – мой свет и тьма,
Моё желание пылает, а в твоём сердце – зима.
Я вижу пламя в глубине твоих глаз,
Но между нами – вечность, и тонкий, хрупкий час.
Я – твой подданный, навеки обречённый,
Любить тебя безмолвно, страстью опалённый.
В твоём королевстве, я – тень у трона,
Мечтающий о ласке, что мне не суждена.
Я вижу, как ты смотришь, с тоской в глазах,
И чувствую, как тает лёд в твоих руках.
Но правила жестоки, и судьба слепа,
Я обречён навечно – любить издалека.
Моя королева, ты – мой свет и тьма,
Моё желание пылает, а в твоём сердце – зима.
Я вижу пламя в глубине твоих глаз,
Но между нами – вечность, и тонкий, хрупкий час.
Но что за буря в сердце твоём зреет?
Запреты рушатся, надежда пламенеет.
Ты смотришь на меня, не пряча больше взгляда,
И лёд в твоих глазах, как будто бы сейчас растает.
Ты делаешь шаг навстречу, робкий и несмелый,
И рушится мой мир, что был таким умелым
В сдерживании чувств, в покорности судьбе.
Теперь я знаю точно – я иду к тебе.
Иду к тебе...
Иду к тебе...
Иду к тебе...
В хрустальном замке, где мечты сбываются,
Мы вместе навсегда, и сердца сливаются.
И вот, исполнив эту песню четыре раза под запись, мы снова впустили Лукаса за специализированный ноут, где он принялся сводить звук при помощи своей особой программы на основе ИИ. Она у него какая-то сверхскоростная, возможно даже, волшебная, поскольку с её помощью он довольно быстро сводит звук. Так, спустя некоторое время мы прослушали два выбранных Блэйком черновика и одним из них в принципе остались довольны.
— Отправь Агате, — посоветовал Прайс.
— Ну, не знаю... — протянул я сомнительно.
— Чего не знаешь? — потемнел принц. — О ней же песня. Ты для чего её писал вообще?
— Ну, как бы... музыканты музицируют, — съязвил Лукас, нарочито вытаращив глаза.
Прайс прыснул, просмеявшись.
— Да нет, это понятно! — отмахнулся он. — Но если песня кому-то посвящена, то объект ведь должен её услышать?
— Это да, — согласился Блэйк.
— Она услышит, — объяснил я Прайсу, — но не сейчас. Слишком рано, этот вариант черновой.
Принц закатил глаза:
— Да это для вас – профессионалов он черновой! Обыватель не слышит ваши эти... тут чуть передержал, тут слегка не дотянул, не ту ноту вкрякнул. Мы слушаем – в целом, ваши косяки не так заметны, как вам кажется. Я не говорю, что не нужно их исправлять, но и слишком строгим к себе быть не стоит, всё равно идеал недостижим. Вот... тебе нравится твой мотоцикл? — спросил меня принц.
— Конечно, обожаю его!
— И что, в нём всё нормально?
Я потемнел, мысленно разглядывая свой мотоцикл, созданный Прайсом.
— С вороном всё хорошо? — попытался принц навести на какой-то косяк с вороном, но как бы я ни старался, не видел то, что он. — У него один глаз меньше другого на два миллиметра! — разразился принц слегка нервно. Мы с парнями заржали. — Вот видите? Вам – похер, а мне этот глаз до сих пор покоя не даёт! Причём я исправлял, сначала один глаз был сильно больше другого, я делал ювелирную работу три дня! А потом просто плюнул, поняв, что никто, кроме меня – создателя, не заметит этой ерунды. Невозможно достичь идеала, можно лишь сделать максимально хорошо. Вам ведь никто не запрещает дорабатывать песню дальше, но и этот вариант можно показать не профессионалу. Агата вообще знает про эту песню?
— Она знает, что я её написал, — ответил я. — Просила текст, но я сказал, что не люблю показывать процессники, положу на музыку – тогда и скину.
— Ну, вот. Ты же положил его на музыку – пора! — настоял принц.
— Да и... — протянул Дин, — если она текст просила, значит не против черновиков. Думаю, она понимает, что любое творение нуждается в доработке, сама ведь тоже творческая личность.
Я всё ещё колебался, хоть и начал раздумывать над тем, чтобы отправить сейчас. Она сама сказала, что хочет услышать до премьеры...
— Отправляй, настроение ей поднимешь. Гляди, сразу злиться на тебя перестанет, — вздёрнул принц бровями, знает ведь, чем меня брать!
— Да, отправляй, — встал на сторону Прайса Лукас.
Следом и остальные подтянулись, обложили меня, мол, отправляй-отправляй-отправляй! Я отправил. И дописал, что это ещё недоработанный вариант. Мы немного переждали, но Агата так и не прочитала сообщения, мы подумали, что, она занята или спит, ведь уже начало двенадцатого ночи. В общем, отпустили ситуацию. Дэймон незаметно для остальных свалил по моему поручению, а мы с парнями переместились из студии в комнату отдыха. В ней чего у меня только нет: несколько зон для посиделок, роскошный бар, два бильярдных стола, покерный стол, дартс, боулинг, уголок коллекционного оружия. А также разворачивающиеся домашний кинотеатр и музыкальная установка со встроенными в стены колонками, плейстейшн, шлемы виртуальной реальности и стеллаж для старичков с развлекательными книжками и настолками, как очень древними, так и более современными. Контингент у меня разный бывает, нескольким парням моего возраста, конечно, интереснее компьютерные и азартные игры да пьянки, но ко мне иногда приходят с детьми, которых отвлекают коллекционными изданиями сказок и настолками, а с отцом мы часто воюем на шахматной доске. Он подарил мне на двадцать первый День рождения красивейшую шахматную доску, сам вырезал каждую фигурку, и я несколько дней просто любовался ею, рассматривал фигурки. Отец у меня в принципе мастер на все руки, да и меня воспитал таким же.
В комнате отдыха есть разделяющие стены, но все они без дверей с арочными проходами. При входе в комнату расстилается основная зона без разделителей – слева от входа высокий и длинный стеллаж с книгами и настолками, впереди две зоны для посиделок с диванами, ближняя с электрическим замысловатым камином. Дальше у окон бильярдные и покерный стол с дартсом, а справа от входа напротив диванов располагается бар, примыкающий в стене. Он с двух сторон обособлен арочными проходами, за ним в центре размещается комната виртуальной реальности. Её окружают лаунж-зона, караоке зал, мини-боулинг с двумя восьмиметровыми дорожками и оружейная, оформленная в старомодном, но красивом стиле с посиделками у камина.
Так вот, переместившись в комнату отдыха, мы с парнями включили музыку и, конечно же, начали бухать, сальновато шутить о женщинах да обсирать некоторых индивидуумов. Я пытался развлекаться, но то и дело проверял – выходила ли Агата в сеть и читала ли сообщения. В половину двенадцатого ночи она прочитала, но... ничего не ответила. Я подождал немного, проверил – она прослушала песню, но ничего не ответила и даже не лайкнула сообщение с песней! Я ещё пять минут подождал – она вышла из сети! Сукааааа!
Я присосался к бутылке пива, опустошая её. Высосал до капли, метнулся к бару. И пусть в нём было много всякого, я искал конкретный напиток. Не нашёл.
— Я в погреб за «Bacardi»! — сообщил я, с грохотом потопав.
— Бл*ть! Что случилось??? — всполошись, прикрикнул Лукас. Он знает, в каких случаях мне нужен ром с крепостью 75,5%.
— Ничего! — огрызнулся я, удаляясь.
— Так мы ворона и потеряли, — пробормотал Дин обречённо, — через десять минут он обратиться в свинью.
Но я уже в следующее мгновение хлопнул дверью, спускаясь на цоколь. Злющий, как собака, уверенно прошагал к погребу, и стал судорожно побираться по специальным ячейкам, полкам и холодильникам в поисках заветной бутылки.
Что не так, бл*ть?! Ты злишься и всё кончено? Занята? Спишь? Или всё настолько плохо, что даже слов не подобрать? Вообще никакой оценки выставить не можешь?! Хотя бы элементарное «Спасибо» черкануть! «Что это, всего лишь песня? Лям давай»!!! Значит, если кругленькая сумма прилетает, то мы и раздеться готовы! Если нам надо кадры сохранить, чтоб не отвлекаться на всю эту мирскую суету, как поиск замены, то мы на время забываем о конфликтах! Сразу такими милыми становимся, и умолять готовы, и на уступки пойдём, и похвалим! А тут какая-то херня – всего лишь песня, нам даже лень сердечко поставить!
— Сука, где «Bacardi»?! — заорал я на стеллажи. Выдохнув, прикрыл глаза и телепатически провопил Дэймону: — «Где 'Bacardi'?!?!».
— «Твою мать, чего орёшь!?» — отозвался фамильяр у меня в голове.
— «ГДЕ РОМ!?».
— «В магазине».
— «Чего ты не купил!?».
— «Да хорош лаять! Я забыл. Что случилось, блин?».
— «Мне просто нужен ром!».
— «Возьми что-нибудь другое».
— «Что крепче 'Bacardi'?».
— «Много чего. Зачем сразу нажираться-то?».
— «Потому что бесит!».
— «Аргумент, конечно».
— «Ты во дворце?».
— «Да, тут полный писец. Суета, как днём, все носятся, что-то делают, не спят, магичат. Твоя родня до сих пор здесь».
— «Видел Агату?».
— «Да, она вдруг потащилась наверх, какая-то озабоченная, я жду внизу».
— «Наверх? В смысле, в покои свои?».
— «Дааа. Я только и успел обстановку разведать да настроить прогу, чтоб блокировку с лифта снять, и тут она бежит...».
— «Чего ей там делать? Там же кавардак».
— «Ну, видимо, забрать что-то хочет... я надеюсь. Хоть бы не вздумала там ванну принимать или спать».
Капец, блин! Прямо такая занятая, даже времени нет сердечко поставить!
— «Чего ты бесишься из-за ерунды?», — должно быть, углубившись в мои мысли, спросил Дэй.
— «ЕРУНДЫ!?».
— «Слушай, я знаю, что тебе очень важно получать отклик и оценку всему, что ты делаешь, но ты не центр вселенной. У окружающих много своих дел и проблем, никто не обязан сиюминутно же реагировать. Подожди немного».
— «Я подождал».
— «Пятнадцать минут?».
— «Она ведь нашла время прослушать песню! А черкануть пару слов – никак?».
— «Всякое случается. Может, нет у неё ни сил, ни времени, а может... она хочет ответить как-то по-особенному. Не простым лайком и благодарственным словцом, а чем-то посущественнее, и ей нужно время на подготовку ответки».
