Пятая содержанка Рассела Бэдфорда
«Сдается уютная комната в центре Лострейда. Оплата понедельная. Требования: мужчина любого возраста, желательно глухой или не задающий вопросов. Обращаться в любое время, кроме ночного».
Далее шел адрес и контакты квартировладельца, точнее владелицы — рьины Томпсон.
Я свернула газету, на которую потратила едва ли не последние местные деньги, и хмуро оглядела туманную улицу Лострейда.
Смеркалось.
Холодало.
Платье на мне годилось разве что полы протирать.
Да кому я вру? Им наверняка и протирали эти самые полы. Потому что нашла я его на барахолке, обменяв на золотую сережку, которая, по счастью, оказалась на мне, когда все произошло.
Вторую пришлось сдать в ломбард. Дали за нее немного — на эти деньги я сейчас и выживала.
Что делать дальше — пока не знала.
Но инстинктивно ощущала, что нужно найти жилье, а дальше уже и работу.
Иначе несдобровать.
Второй раз в местный полицейский участок мне не хотелось.
Спасибо. Хватило.
Я обернулась по сторонам и кинулась наперерез к первому же прохожему.
— Простите, — заговорила на ходу. — Вы не подскажете, как пройти к Лейкер-март 38?
Я назвала адрес из газеты.
Чем черт не шутит? Или как говорили местные — вдруг рурки попутают. Не меня, а хозяйку квартиры, и она впустит на постой ту, которой уже отказали по двадцати трем другим адресам.
В этом мире против меня было все.
Но куда деваться? Приходилось выживать.
Растерянный прохожий объяснил мне, как найти нужный дом, и я без промедлений туда двинулась.
Понедельная оплата была бы для меня сказкой.
Центр города — тем более. Еще по родному миру я знала, как много значит для всех твоя квартира.
Минус был один: я была женщиной.
Но нашлись и плюсы: я умела становиться глухой, если надо, и помалкивать.
Иначе бы не выжила тут и дня.
После того как «попала».
Я прикрыла глаза и перемотала в памяти прошлую неделю.
Как радовалась отдыху в Турции после закрытия всех границ, как летела собирать чемоданы и переоделась в шорты и тонкий топик еще в туалете аэропорта.
Что-то пошло не так на десятой минуте полета.
Самолет затрясло…
А дальше меня просто вышвырнуло.
Не было ни разноцветных искр, ни завихрений, ни порталов.
Меня невыносимо больно впечатало в кирпичную стену уже на земле.
Первое, что осознала, — тут холодно и воняет рыбой.
Я позвала на помощь. Никто не пришел. Поднялась, а дальше побрела, опираясь все на ту же стену.
Вышла на деревянную набережную. Тут расхаживали люди в странной старинной одежде, и все как один начали пялиться на меня. Будто я в девятнадцатый век попала.
Еще бы! По сравнению с ними я была почти голой.
Свисток местного полицейского я услышала едва ли не сразу, и меня забрали в местный участок.
Приятного там было мало.
Особенно когда, сглатывая пересохшую слюну, я осматривала все вокруг.
Была мысль, что меня накачали наркотиками и теперь мне все это привиделось.
Но чем дальше, тем больше я понимала — все реально.
Меня приняли за портовую шлюху.
Полицейский так и записал в свой отчет. Когда допрашивал меня, а я молчала.
Боялась даже пикнуть слово правды. Интуиция подсказывала: скажу хоть что-то про самолет человеку, который пером и от руки составляет протокол, и меня упекут в местную психушку.
Или того хуже.
— Откуда у вас татуировка? — заинтересовался служивый, разглядывая мою руку. — Каторжница?
По телу пронеслись мурашки. Еще чего не хватало!
— Н-нет… — проблеяла я неуверенно, закрывая ладонью совершенно безобидную наколку — цветочный браслет по запястью. Два года назад я забила им некрасивый шрам. — Это не то, что вы подумали.
На что страж порядка радостно внес в протокол:
— О, не немая. Отлично. Ну говори тогда. Кто такая, как зовут? Откуда взялась? Из какого дома?
Наверное, я забегала взглядом, потому что единственная правдоподобная ложь, которую я выдавила, была:
— Меня обокрали.
— Да-да, — иронично отозвался страж. — Знаем мы. Таких, как вы, каждый день по десять раз кто-то обворовывает.
Я вспыхнула, но промолчала.
— Так откуда наколка? — не унимался он, перекладывая какие-то листы на столе. Судя по картинкам и лицам людей на них — ориентировки на беглецов. — Странно. Ни одной женщины не сбегало.
— Говорю же: обокрали, — принялась дальше врать я, решив, что лучше придерживаться одной линии поведения. — Вы же меня в порту нашли. Я прибыла из… из очень далеких краев. Татуировка — часть моей религии.
— Допустим… — Тон стражника даже не допускал, что мне верят. — А имя у такой религиозной есть? Фамилия? Как по отцу?
— Анна Бать… — тут я осеклась. Шуток про «батьковну» тут не поймут… да и не место шутить.
— Как-как?
— Анна Батори… — вытащила я из памяти первую же фамилию, что пришла на ум.
Полицейский записал и даже глазом не моргнул — ощущение, что никогда и не слышал о кровавой герцогине.
— Итак, рье. — Тут он задумался и продолжил: — Вы же не замужем?
Я рассеянно кивнула.
— Значит, рье Батори, вы оштрафованы за нарушение правопорядка на десять льинов. Срок оплаты до конца месяца. Если не внесете в казну — будете объявлены в розыск.
— Что? Но меня обокрали! — принялась возмущаться я, понятия не имея, что за валюта такая льины и где мне их взять. — У меня нет денег.
Офицер пожал плечами.
— Пара ночей работы, — равнодушно ответил он. — А сейчас можете покинуть участок.
Я замотала головой.
— Никуда не пойду. Меня же опять арестуют. Следующий же патруль. У меня даже документов нет.
— Не арестуют. Знаем мы вас… портовых. Юркие козы. — Полицейский открыл ящик стола и достал оттуда еще один бланк. — Ладно, так и быть. Держи. Временное удостоверение личности. Вдруг тебя и вправду обобрали. Хотя кому я тут распинаюсь… выкинешь же в ближайшей подворотне. У тебя таких, наверное, уже штук сто было.
Еще некоторое время он что-то заполнял от руки, а после, отложив в сторону перо, неестественно выгнул пальцы прямо над бланком.
Мне даже показалось, что он решил их сам себе сломать, так нелепо изогнулись суставы, а в следующий миг с кончиков пальцев офицера сорвались крошечные молнии.
Они коснулись пергамента и оставили на нем подобие печати.
Из моих легких вышибло воздух.
Меня точно кто-то накачал наркотиками, и теперь я ловила приходы.
Из оцепенения вырвал сам офицер — передал штрафную квитанцию и бланк со штампом. Я вцепилась в них мертвой хваткой.
Во-первых, дают документы — надо хватать. А во-вторых, пальцы похолодели, когда я поняла, что буквы совершенно непривычны для меня.
Я знала этот язык и одновременно не знала. Понимала смысл, хотя никогда не изучала ничего подобного.
Чертовщина какая-то.
Я тайком щипала себя и надеялась, что вот-вот проснусь.
А после меня все же выгнали из участка, и я вновь оказалась на улице неизвестного города в шортах и футболке.
Прохожие смотрели на меня, как на прокаженную. Еще бы, я была словно папуасом среди благородных господ.
Леди в платьях, мужчины в сюртуках — я бы решила, что меня закинуло в Англию середины девятнадцатого века, если бы не одно но: вокруг говорили точно не на английском.
Вдобавок это — я опять покосилась на временное удостоверение. Что это было? Магия, что ли?
В общем, всю следующую неделю я училась наблюдать, молчать и выживать. Делать выводы.
Ходила искала работу и жилье.
Лейкер-март 38 находился на тихой улочке в спальном районе.
Хозяйка все же лукавила, когда написала в объявлении, что это самый центр города. Но я была не в том положении, чтобы жаловаться.
Если мне сдадут комнату, я буду рада уже тому, что тут не клоповник.
Я подошла к деревянной двери с заветными цифрами и решительно постучалась круглым молоточком.
Ждала недолго. Вскоре изнутри раздались чуть шаркающие шаги.
— Кто? — Голос принадлежал женщине, скорее всего, немолодой.
Наверное, хозяйке дома. И я решила рискнуть.
— Доброго вечера, рьина Томпсон, — вежливо поздоровалась я. — Вы откроете мне двери?
Повисла пауза.
С той стороны явно размышляли.
Послышались щелчки замков, дверь приоткрылась — всего на десяток сантиметров. Ровно настолько позволяла золотистая цепочка.
Из дома на меня смотрела седовласая старушка, я бы сказала — божий одуванчик, но что-то в собранном взгляде и поджатых губах новой знакомой подсказывало: не так проста хозяйка.
— Мы знакомы? — скупо спросила она и тут же сама ответила: — Нет. Не знакомы. До свидания.
— Постойте, — едва опомнилась я. — Вы же подавали объявление о сдаче комнаты. Я прочла газету.
Старушка смерила меня еще одним долгим взглядом.
Придирчивым.
Особенно ей не понравилось мое платье.
— Вы, видимо, плохо умеете читать. Там было четко сказано: только мужчинам. До свидания.
Она уже закрывала дверь, когда я отчаянно пихнула носок слишком современной по местным меркам туфли (хоть что-то у меня осталось от прежней жизни) между дверью и косяком. Старушка оказалась жесткой и что есть силы попыталась сломать мне все кости в ступне. Я едва не взвыла.
— Да постойте же вы, — едва переведя дух, просипела я. — Вы же написали, что нужен кто-то умеющий молчать. Так вот — я умею!
— Не похоже, — старушка была непробиваема. — Уберите же вашу конечность, пока я не позвала полисмагов.
При упоминании последних у меня внутри все опустилось.
Штраф еще был не оплачен, и попадать на повторный очень не хотелось.
Кажется, надо было отступать — силы явно сегодня не на моей стороне.
— Хорошо я уйду, — сдалась я. — Только дверь ослабьте, я даже не могу вытащить носок.
Старушка легонько приоткрыла створку, и я убрала ногу.
Собиралась уже развернуться, когда неожиданный голос из глубины дома остановил:
— Рьина Томпсон. Впустите эту рье. Я бы хотел с ней поговорить.
— Но рьен Бэдфорд! — В голосе старушки сквозило возмущение. — Только не говорите мне, что это вы вызвали шлюху?
Я вспыхнула.
— Я не шлю… — Но меня, кажется, не слушали. — У меня даже документы есть!
Все тот же мужской бархатный баритон вещал откуда-то из глубины дома.
— Я же сказал: впустите. Значит, впустите.
Внутри дома было тепло.
Это первое, что я заметила, успев как следует замерзнуть на улицах.
И пахло тут выпечкой. По всей видимости, хозяйка баловалась кулинарией, а мой полуголодный желудок не мог такого не заметить.
Впрочем, угощать меня не спешили.
Рьина Томпсон недовольно цокала языком, постоянно оборачивалась на меня и подгоняла:
— Да идите уже быстрее! Чего топчетесь! Если что-нибудь пропадет, я сразу заявлю куда следует.
От такого отношения становилось противно.
Наверное, мне стоило бы уже разворачиваться и уходить: ясное дело, что комнату мне тут не сдадут, но вопреки логике я продолжала следовать за старушкой.
— Я не воровка, — все же ответила ей.
Старушка фыркнула, будто норовистая лошадь, на том наше общение и завершилось.
Она довела меня до закрытых дверей с резными наличниками и деликатно постучалась:
— Рьен Бэдфорд. Как вы и просили! — В голосе ее продолжало скользить недовольство.
— Впустите девушку, — распорядился голос. — И можете быть свободны, уважаемая рьина.
Дверь перед нами открылась, приглашая шагнуть в комнату, но я даже не шелохнулась. Уж слишком пугающим показался полумрак внутри: все, что я различила, это отвернутое к камину кресло, силуэт которого очерчивали отблески пламени.
Зато хозяйка решительно вошла.
— Ну, знаете ли, рьен, — возмущенно начала она. — Я терпела, когда вы ставили эксперименты на мышах, терпела, когда мой дом едва не взлетел на воздух, ваших дружков тоже терпела. Но это! Я не позволю вызывать в МОЙ ДОМ ШЛЮХ! Вы подумали, что скажут соседи?
Не знаю, сколько копилась эта тирада у хозяйки дома, но, кажется, с моим появлением ее прорвало.
— Я НЕ ШЛЮХА!
— ОНА НЕ ШЛЮХА!
Наши голоса с неизвестным мистером Бэдфордом слились в слаженный хор. И от удивления я замерла.
Но любопытство оказалось сильнее. Теперь мне стало интересно, что же за человек-сканер скрывается в полутьме комнаты.
Я сделала небольшой шажок вперед, и в тишине стук каблука моей туфельки раздался как-то слишком отчетливо.
С удивлением поняла, что, в отличие от остального дома, где полы были деревянными, эта комната оказалась обложена каменной плиткой.
Необычно.
— Металлическая набойка, — раздался голос мистера Х. — Своеобразно. И дорого. По звуку предположил бы, что сплав железа и алюминия. Слишком непозволительная роскошь для той, кого считают уличной воровкой.
Я вытаращила глаза в темноту.
— Шерлок Холмс, ты ли это? — все же слетело с моих уст, потому что наконец поняла, что же мне все это напоминало.
— Кто? — Кажется, незнакомец не понял моего вопроса, но соизволил показаться.
С кресла медленно поднималась высокая фигура, освещало ее лишь пламя камина, но мне уже было на что посмотреть.
Темноволосый мужчина лет тридцати, а может быть, старше. Густые волосы были коротко стрижены, а лицо гладко выбрито, что давало сполна разглядеть острые черты лица. Выдающиеся скулы, прямой греческий нос и волевой подбородок. Лишь цвет глаз мне пока оставался неясен.
Зато костюм даже я с нулевыми познаниями местной моды могла назвать дорогим. Идеально черная ткань пиджака и жилета, казалось, поглощает свет, и настолько же ярким на этом фоне был безукоризненно белый цвет воротничка и манжет рубашки.
Мужчина словно сошел с картинки, и я даже не сразу поняла, что совершенно бесцеремонно любуюсь им.
— Рассел Бэдфорд, — представился он, разглядывая меня столь же заинтересованно. — Из дома Вивьерн. А вы кто, уважаемая рье?
Я молчала.
Свои пять копеек вставила Томпсон.
— Ну это же очевидно… — начала она.
— Помолчите, — перебил ее мужчина. — Я хочу услышать от нее.
Старушка гневно сверкнула глазами.
Я же глянула на нее почти победно, но и отвечать на поставленный вопрос тоже не спешила.
Во-первых, я пока так и не разобралась в системе местных «домов». Вначале думала, что это нечто похожее на род или семейство, но затем из чужих разговоров поняла, что это понятие более глубокое, чем мне показалось.
А врать о том, в чем я не разбиралась, было глупо.
— С чего я должна вам представляться? — Я решила, что лучшее оружие — это нападение. — Это ведь не участок, да и я не на допросе.
Бэдфорд сощурил глаза. Вмиг мне показалось, что зрачки в них стали кошачьими, но наваждение тут же схлынуло. Зато своим носом мужчина повел совершенно по-звериному. Будто принюхиваясь к моему запаху.
Обошел меня кругом.
Я ощутила себя бактерией на стекле под микроскопом.
— Затем, что вы зачем-то пришлю сюда, к рьине Томпсон. За жильем? Судя по вашему платью — вам нечем платить. Ваши руки… — он придвинулся ко мне вплотную и, пока я не опомнилась, схватил мою ладонь, чтобы рассмотреть. — Слишком аккуратны. Ровные лунулы, пальцы, никогда не знавшие работы. И ногти… Что это?
Он ковырнул пальцем отрастающий маникюр с нюдовым гель-лаком. Местные дамы о таком явно даже не слышали. А если услышат, то лет через сто.
— Это не ваше дело, — я выдернула руку из его захвата. — Но так и быть. Меня зовут Анна. Анна Батори. Вот мои документы.
Я достала из полотняного мешочка, служившего мне сумочкой, временное удостоверение личности.
Хозяйка дома вновь фыркнула.
Глава 1
«Сдается уютная комната в центре Лострейда. Оплата понедельная. Требования: мужчина любого возраста, желательно глухой или не задающий вопросов. Обращаться в любое время, кроме ночного».
Далее шел адрес и контакты квартировладельца, точнее владелицы — рьины Томпсон.
Я свернула газету, на которую потратила едва ли не последние местные деньги, и хмуро оглядела туманную улицу Лострейда.
Смеркалось.
Холодало.
Платье на мне годилось разве что полы протирать.
Да кому я вру? Им наверняка и протирали эти самые полы. Потому что нашла я его на барахолке, обменяв на золотую сережку, которая, по счастью, оказалась на мне, когда все произошло.
Вторую пришлось сдать в ломбард. Дали за нее немного — на эти деньги я сейчас и выживала.
Что делать дальше — пока не знала.
Но инстинктивно ощущала, что нужно найти жилье, а дальше уже и работу.
Иначе несдобровать.
Второй раз в местный полицейский участок мне не хотелось.
Спасибо. Хватило.
Я обернулась по сторонам и кинулась наперерез к первому же прохожему.
— Простите, — заговорила на ходу. — Вы не подскажете, как пройти к Лейкер-март 38?
Я назвала адрес из газеты.
Чем черт не шутит? Или как говорили местные — вдруг рурки попутают. Не меня, а хозяйку квартиры, и она впустит на постой ту, которой уже отказали по двадцати трем другим адресам.
В этом мире против меня было все.
Но куда деваться? Приходилось выживать.
Растерянный прохожий объяснил мне, как найти нужный дом, и я без промедлений туда двинулась.
Понедельная оплата была бы для меня сказкой.
Центр города — тем более. Еще по родному миру я знала, как много значит для всех твоя квартира.
Минус был один: я была женщиной.
Но нашлись и плюсы: я умела становиться глухой, если надо, и помалкивать.
Иначе бы не выжила тут и дня.
После того как «попала».
Я прикрыла глаза и перемотала в памяти прошлую неделю.
Как радовалась отдыху в Турции после закрытия всех границ, как летела собирать чемоданы и переоделась в шорты и тонкий топик еще в туалете аэропорта.
Что-то пошло не так на десятой минуте полета.
Самолет затрясло…
А дальше меня просто вышвырнуло.
Не было ни разноцветных искр, ни завихрений, ни порталов.
Меня невыносимо больно впечатало в кирпичную стену уже на земле.
Первое, что осознала, — тут холодно и воняет рыбой.
Я позвала на помощь. Никто не пришел. Поднялась, а дальше побрела, опираясь все на ту же стену.
Вышла на деревянную набережную. Тут расхаживали люди в странной старинной одежде, и все как один начали пялиться на меня. Будто я в девятнадцатый век попала.
Еще бы! По сравнению с ними я была почти голой.
Свисток местного полицейского я услышала едва ли не сразу, и меня забрали в местный участок.
Приятного там было мало.
Особенно когда, сглатывая пересохшую слюну, я осматривала все вокруг.
Была мысль, что меня накачали наркотиками и теперь мне все это привиделось.
Но чем дальше, тем больше я понимала — все реально.
Меня приняли за портовую шлюху.
Полицейский так и записал в свой отчет. Когда допрашивал меня, а я молчала.
Боялась даже пикнуть слово правды. Интуиция подсказывала: скажу хоть что-то про самолет человеку, который пером и от руки составляет протокол, и меня упекут в местную психушку.
Или того хуже.
— Откуда у вас татуировка? — заинтересовался служивый, разглядывая мою руку. — Каторжница?
По телу пронеслись мурашки. Еще чего не хватало!
— Н-нет… — проблеяла я неуверенно, закрывая ладонью совершенно безобидную наколку — цветочный браслет по запястью. Два года назад я забила им некрасивый шрам. — Это не то, что вы подумали.
На что страж порядка радостно внес в протокол:
— О, не немая. Отлично. Ну говори тогда. Кто такая, как зовут? Откуда взялась? Из какого дома?
Наверное, я забегала взглядом, потому что единственная правдоподобная ложь, которую я выдавила, была:
— Меня обокрали.
— Да-да, — иронично отозвался страж. — Знаем мы. Таких, как вы, каждый день по десять раз кто-то обворовывает.
Я вспыхнула, но промолчала.
— Так откуда наколка? — не унимался он, перекладывая какие-то листы на столе. Судя по картинкам и лицам людей на них — ориентировки на беглецов. — Странно. Ни одной женщины не сбегало.
— Говорю же: обокрали, — принялась дальше врать я, решив, что лучше придерживаться одной линии поведения. — Вы же меня в порту нашли. Я прибыла из… из очень далеких краев. Татуировка — часть моей религии.
— Допустим… — Тон стражника даже не допускал, что мне верят. — А имя у такой религиозной есть? Фамилия? Как по отцу?
— Анна Бать… — тут я осеклась. Шуток про «батьковну» тут не поймут… да и не место шутить.
— Как-как?
— Анна Батори… — вытащила я из памяти первую же фамилию, что пришла на ум.
Полицейский записал и даже глазом не моргнул — ощущение, что никогда и не слышал о кровавой герцогине.
— Итак, рье. — Тут он задумался и продолжил: — Вы же не замужем?
Я рассеянно кивнула.
— Значит, рье Батори, вы оштрафованы за нарушение правопорядка на десять льинов. Срок оплаты до конца месяца. Если не внесете в казну — будете объявлены в розыск.
— Что? Но меня обокрали! — принялась возмущаться я, понятия не имея, что за валюта такая льины и где мне их взять. — У меня нет денег.
Офицер пожал плечами.
— Пара ночей работы, — равнодушно ответил он. — А сейчас можете покинуть участок.
Я замотала головой.
— Никуда не пойду. Меня же опять арестуют. Следующий же патруль. У меня даже документов нет.
— Не арестуют. Знаем мы вас… портовых. Юркие козы. — Полицейский открыл ящик стола и достал оттуда еще один бланк. — Ладно, так и быть. Держи. Временное удостоверение личности. Вдруг тебя и вправду обобрали. Хотя кому я тут распинаюсь… выкинешь же в ближайшей подворотне. У тебя таких, наверное, уже штук сто было.
Еще некоторое время он что-то заполнял от руки, а после, отложив в сторону перо, неестественно выгнул пальцы прямо над бланком.
Мне даже показалось, что он решил их сам себе сломать, так нелепо изогнулись суставы, а в следующий миг с кончиков пальцев офицера сорвались крошечные молнии.
Они коснулись пергамента и оставили на нем подобие печати.
Из моих легких вышибло воздух.
Меня точно кто-то накачал наркотиками, и теперь я ловила приходы.
Из оцепенения вырвал сам офицер — передал штрафную квитанцию и бланк со штампом. Я вцепилась в них мертвой хваткой.
Во-первых, дают документы — надо хватать. А во-вторых, пальцы похолодели, когда я поняла, что буквы совершенно непривычны для меня.
Я знала этот язык и одновременно не знала. Понимала смысл, хотя никогда не изучала ничего подобного.
Чертовщина какая-то.
Я тайком щипала себя и надеялась, что вот-вот проснусь.
А после меня все же выгнали из участка, и я вновь оказалась на улице неизвестного города в шортах и футболке.
Прохожие смотрели на меня, как на прокаженную. Еще бы, я была словно папуасом среди благородных господ.
Леди в платьях, мужчины в сюртуках — я бы решила, что меня закинуло в Англию середины девятнадцатого века, если бы не одно но: вокруг говорили точно не на английском.
Вдобавок это — я опять покосилась на временное удостоверение. Что это было? Магия, что ли?
В общем, всю следующую неделю я училась наблюдать, молчать и выживать. Делать выводы.
Продала серьги — единственную драгоценность, что была на мне. Раздобыла платье и теперь решала, как быть дальше.
Ходила искала работу и жилье.
Глава 2
Лейкер-март 38 находился на тихой улочке в спальном районе.
Хозяйка все же лукавила, когда написала в объявлении, что это самый центр города. Но я была не в том положении, чтобы жаловаться.
Если мне сдадут комнату, я буду рада уже тому, что тут не клоповник.
Я подошла к деревянной двери с заветными цифрами и решительно постучалась круглым молоточком.
Ждала недолго. Вскоре изнутри раздались чуть шаркающие шаги.
— Кто? — Голос принадлежал женщине, скорее всего, немолодой.
Наверное, хозяйке дома. И я решила рискнуть.
— Доброго вечера, рьина Томпсон, — вежливо поздоровалась я. — Вы откроете мне двери?
Повисла пауза.
С той стороны явно размышляли.
Послышались щелчки замков, дверь приоткрылась — всего на десяток сантиметров. Ровно настолько позволяла золотистая цепочка.
Из дома на меня смотрела седовласая старушка, я бы сказала — божий одуванчик, но что-то в собранном взгляде и поджатых губах новой знакомой подсказывало: не так проста хозяйка.
— Мы знакомы? — скупо спросила она и тут же сама ответила: — Нет. Не знакомы. До свидания.
— Постойте, — едва опомнилась я. — Вы же подавали объявление о сдаче комнаты. Я прочла газету.
Старушка смерила меня еще одним долгим взглядом.
Придирчивым.
Особенно ей не понравилось мое платье.
— Вы, видимо, плохо умеете читать. Там было четко сказано: только мужчинам. До свидания.
Она уже закрывала дверь, когда я отчаянно пихнула носок слишком современной по местным меркам туфли (хоть что-то у меня осталось от прежней жизни) между дверью и косяком. Старушка оказалась жесткой и что есть силы попыталась сломать мне все кости в ступне. Я едва не взвыла.
— Да постойте же вы, — едва переведя дух, просипела я. — Вы же написали, что нужен кто-то умеющий молчать. Так вот — я умею!
— Не похоже, — старушка была непробиваема. — Уберите же вашу конечность, пока я не позвала полисмагов.
При упоминании последних у меня внутри все опустилось.
Штраф еще был не оплачен, и попадать на повторный очень не хотелось.
Кажется, надо было отступать — силы явно сегодня не на моей стороне.
— Хорошо я уйду, — сдалась я. — Только дверь ослабьте, я даже не могу вытащить носок.
Старушка легонько приоткрыла створку, и я убрала ногу.
Собиралась уже развернуться, когда неожиданный голос из глубины дома остановил:
— Рьина Томпсон. Впустите эту рье. Я бы хотел с ней поговорить.
— Но рьен Бэдфорд! — В голосе старушки сквозило возмущение. — Только не говорите мне, что это вы вызвали шлюху?
Я вспыхнула.
— Я не шлю… — Но меня, кажется, не слушали. — У меня даже документы есть!
Все тот же мужской бархатный баритон вещал откуда-то из глубины дома.
— Я же сказал: впустите. Значит, впустите.
***
Внутри дома было тепло.
Это первое, что я заметила, успев как следует замерзнуть на улицах.
И пахло тут выпечкой. По всей видимости, хозяйка баловалась кулинарией, а мой полуголодный желудок не мог такого не заметить.
Впрочем, угощать меня не спешили.
Рьина Томпсон недовольно цокала языком, постоянно оборачивалась на меня и подгоняла:
— Да идите уже быстрее! Чего топчетесь! Если что-нибудь пропадет, я сразу заявлю куда следует.
От такого отношения становилось противно.
Наверное, мне стоило бы уже разворачиваться и уходить: ясное дело, что комнату мне тут не сдадут, но вопреки логике я продолжала следовать за старушкой.
— Я не воровка, — все же ответила ей.
Старушка фыркнула, будто норовистая лошадь, на том наше общение и завершилось.
Она довела меня до закрытых дверей с резными наличниками и деликатно постучалась:
— Рьен Бэдфорд. Как вы и просили! — В голосе ее продолжало скользить недовольство.
— Впустите девушку, — распорядился голос. — И можете быть свободны, уважаемая рьина.
Дверь перед нами открылась, приглашая шагнуть в комнату, но я даже не шелохнулась. Уж слишком пугающим показался полумрак внутри: все, что я различила, это отвернутое к камину кресло, силуэт которого очерчивали отблески пламени.
Зато хозяйка решительно вошла.
— Ну, знаете ли, рьен, — возмущенно начала она. — Я терпела, когда вы ставили эксперименты на мышах, терпела, когда мой дом едва не взлетел на воздух, ваших дружков тоже терпела. Но это! Я не позволю вызывать в МОЙ ДОМ ШЛЮХ! Вы подумали, что скажут соседи?
Не знаю, сколько копилась эта тирада у хозяйки дома, но, кажется, с моим появлением ее прорвало.
— Я НЕ ШЛЮХА!
— ОНА НЕ ШЛЮХА!
Наши голоса с неизвестным мистером Бэдфордом слились в слаженный хор. И от удивления я замерла.
Но любопытство оказалось сильнее. Теперь мне стало интересно, что же за человек-сканер скрывается в полутьме комнаты.
Я сделала небольшой шажок вперед, и в тишине стук каблука моей туфельки раздался как-то слишком отчетливо.
С удивлением поняла, что, в отличие от остального дома, где полы были деревянными, эта комната оказалась обложена каменной плиткой.
Необычно.
— Металлическая набойка, — раздался голос мистера Х. — Своеобразно. И дорого. По звуку предположил бы, что сплав железа и алюминия. Слишком непозволительная роскошь для той, кого считают уличной воровкой.
Я вытаращила глаза в темноту.
— Шерлок Холмс, ты ли это? — все же слетело с моих уст, потому что наконец поняла, что же мне все это напоминало.
— Кто? — Кажется, незнакомец не понял моего вопроса, но соизволил показаться.
С кресла медленно поднималась высокая фигура, освещало ее лишь пламя камина, но мне уже было на что посмотреть.
Темноволосый мужчина лет тридцати, а может быть, старше. Густые волосы были коротко стрижены, а лицо гладко выбрито, что давало сполна разглядеть острые черты лица. Выдающиеся скулы, прямой греческий нос и волевой подбородок. Лишь цвет глаз мне пока оставался неясен.
Зато костюм даже я с нулевыми познаниями местной моды могла назвать дорогим. Идеально черная ткань пиджака и жилета, казалось, поглощает свет, и настолько же ярким на этом фоне был безукоризненно белый цвет воротничка и манжет рубашки.
Мужчина словно сошел с картинки, и я даже не сразу поняла, что совершенно бесцеремонно любуюсь им.
— Рассел Бэдфорд, — представился он, разглядывая меня столь же заинтересованно. — Из дома Вивьерн. А вы кто, уважаемая рье?
Я молчала.
Свои пять копеек вставила Томпсон.
— Ну это же очевидно… — начала она.
— Помолчите, — перебил ее мужчина. — Я хочу услышать от нее.
Старушка гневно сверкнула глазами.
Я же глянула на нее почти победно, но и отвечать на поставленный вопрос тоже не спешила.
Во-первых, я пока так и не разобралась в системе местных «домов». Вначале думала, что это нечто похожее на род или семейство, но затем из чужих разговоров поняла, что это понятие более глубокое, чем мне показалось.
А врать о том, в чем я не разбиралась, было глупо.
— С чего я должна вам представляться? — Я решила, что лучшее оружие — это нападение. — Это ведь не участок, да и я не на допросе.
Бэдфорд сощурил глаза. Вмиг мне показалось, что зрачки в них стали кошачьими, но наваждение тут же схлынуло. Зато своим носом мужчина повел совершенно по-звериному. Будто принюхиваясь к моему запаху.
Обошел меня кругом.
Я ощутила себя бактерией на стекле под микроскопом.
— Затем, что вы зачем-то пришлю сюда, к рьине Томпсон. За жильем? Судя по вашему платью — вам нечем платить. Ваши руки… — он придвинулся ко мне вплотную и, пока я не опомнилась, схватил мою ладонь, чтобы рассмотреть. — Слишком аккуратны. Ровные лунулы, пальцы, никогда не знавшие работы. И ногти… Что это?
Он ковырнул пальцем отрастающий маникюр с нюдовым гель-лаком. Местные дамы о таком явно даже не слышали. А если услышат, то лет через сто.
— Это не ваше дело, — я выдернула руку из его захвата. — Но так и быть. Меня зовут Анна. Анна Батори. Вот мои документы.
Я достала из полотняного мешочка, служившего мне сумочкой, временное удостоверение личности.
Хозяйка дома вновь фыркнула.
