– Круть! – расплылся в довольной улыбке Метелкин, когда Витя доиграл последние аккорды. – Слушаешь группу “Порнофильмы”?
– Отец слушает, – ответил Ларецкий, – меня больше хип хоп привлекает.
– Хип хоп не обещаю, – усмехнулся Стас. – Композиция у нас такая будет. Послушай, я тебе потом раскладку скину. Ребят, начали.
Метелкин заиграл вступление, Витя повернулся в сторону сцены, устремив на меня внимательный взгляд. Помнится, я отправляла ему запись с первой репетиции, но в живую парень меня ещё ни разу не слышал. Дрожащие пальцы стиснули стойку микрофона, правда это не сильно помогло справиться с волнением. Витя улыбнулся открыто и доброжелательно. Моя ответная улыбка вышла немного смущенной, но первая строчка песни прозвучала вполне уверенно.
Песню мы успели исполнить всего два раза, потом в зал ворвался школьный хор во главе с Алевтиной Андреевной, учителем музыки. Они тоже готовились к выступлению на конкурсе, поэтому нам пришлось освободить сцену. Стас, Дима и Саша отправились домой, а я напросилась подождать Витю. Пару минут назад парень скрылся в раздевалке мальчиков, чтобы сменить спортивную форму на школьную.
На репетиции мне пришло сообщение от Егоренкова, что видео со страницы его канала удалено. Одноклассник не рискнул ослушаться Виктора. Коллективный буллинг, который Власов обещал остановить, если я стану с ним встречаться, Витя прекратил ничего не прося взамен. Тётя Света назвала бы такой поступок мужским. Уверена, что вернувшийся из тёплых стран Антон прекратит ко мне клеиться, ведь в этом больше не будет смысла.
Юноша вернулся из раздевалки. Брюки школьной формы сидели на нём лучше спортивных штанов, они не так сильно подчёркивали неестественную худобу ног. Парень приблизился ко мне, небрежно сбросив на пол сумку с учебниками, проговорил немного напряжённым тоном:
– Маш, мы здесь можем поговорить?
Я решительно кивнула. Чтобы смотреть Вите в глаза пришлось задрать голову. Никогда не замечала, что парень значительно меня выше, наверное потому, что он всё время горбится из-за костылей.
– Я хочу извиниться, – произнёс юноша, – вёл себя как придурок.
– Извинения приняты, – улыбнулась я, добавила, – давай забудем об этом ладно?
– Ладно, – кивнул парень.
– Егореков удалил видео… – сообщила, подумав, что это важно.
– Ещё бы он его не удалил, – нахмурился юноша.
– Спасибо тебе.
– Пожалуйста, – отозвался парень.
При этом напряжённое выражение его лица наконец смягчилось.
– То, что ты сделал… Это… Это очень важно, – поспешно добавила я, – правда важно…
– Твоих одноклассников давно нужно было поставить на место и я рад, что мне это удалось. – Проговорил Витя, добавил смущённо, – надеюсь теперь ты будешь чаще улыбаться.
– Я могу тебя как-то отблагодарить, например, пригласить в кафе… - предложила, испытывая огромное желание встретиться с ним за пределами школы и просто пообщаться не боясь, что перемена закончится.
– Стаса ты поцеловала… – обронил парень, но тут же смутился.
А я нервно прикусила нижнюю губу, ладонь непроизвольно стиснула лямку рюкзака. Да, Метелкина за помощь я действительно поцеловала. Взгляд скользнул вниз, упёрся в носки ботинок. Поступок Вити заслуживал сто поцелуев, вот только… Я вновь подняла на него глаза. Парень выглядел смущенным.
– Маш, я…
Шаг вперед вышел не таким решительным как бы мне хотелось, ладонь робко легла на плечо парня. Наши взгляды встретились придав моменту ещё больше неловкости. Сердце волнительно трепетало в груди.
С мальчиками я целовалась и не только в щеку. Как-то раз на отдыхе мне даже довелось ненадолго влюбиться в парня по имени Миша, правда наш роман с затяжными обнимашками и подростковыми целовашками длился от силы дней пять, после чего мы вернулись в свои города и после даже ни разу не писали друг другу. Дыхание замерло, словно могло помешать. Я приподнялась на носочки, Витя чуть наклониться, позволяя мне дотянуться до его щеки, губы осторожно коснулись порозовевшей от смущения кожи, тут же отстранились. Это мгновение было в тысячу и раз волнительнее “страстных” поцелуев на отдыхе и благодарности Метёлкину. Мои щеки тоже горели наверное даже сильнее чем у Вити.
– Спасибо, – прошептала я.
– Тебе спасибо, – отозвался юноша.
Глава 8
С каждой минутой актовый зал всё больше наполнялся гимназистами. Оказывается коллективов и одиночных вокалистов желающих попасть на конкурс было много, а ещё было много тех, кто хотел поддержать своих друзей. К началу отборочного тура вокруг практически не осталось свободных мест. Моя надежда выступать перед пустым залом не оправдалась. От нарастающего волнения сердце начинало выбиваться из положенного ему ритма, а пальцы – дрожать. Алёна Ивановна заранее предупредила, что мы в списке выступающих пятые и выходим на сцену сразу после хора. Осознание того, что мои вокальные способности будут оцениваться на контрасте высоких сильных голосов уверенности совсем не добавляло, а скорее наоборот заставляло её терять. Стрелка на часах бежала по кругу неминуемо приближая начало конкурса. Моё душевное состояние совсем никуда не годилось. Сидевший справа Стас тоже немного волновался, правда не от страха, а скорее от предвкушения, его пальцы выстраивали в воздухе позиции аккордов из нашей песни. Витя, сидевший слева и вовсе был спокоен или весьма убедительно это спокойствие изображал. Прикрыв веки я сделала пару осторожных вдохов, выдавать ребятам свои неуверенность и страх совсем не хотелось. Левая рука, напряжённо сжатая в кулак на коленке, ощутила прикосновение чужой ладони.
– Эй, не волнуйся, – раздался над ухом голос Вити, – мы выступим на пять с плюсом, даже не сомневайся.
Они – да, а вот я…
– Машка, не дрейфь, – раздалось справа, – уверен, что всё пройдёт отлично.
Я кивнула, отвечая им обоим. Ладонь Вити волнение не убрала, но его прикосновение отозвалась в душе чём-то светлым и тёплым.
Будь что будет. Изменить уже ничего нельзя, можно только постараться выложиться на сто процентов, а лучше на двести.
Отборочный тур не считался чём-то торжественным. Особого оформления в зале не было, даже банальной надписи на ватмане “Конкурс талантов” не повесили. На музыкальность мероприятия намекали только инструменты нашей группы, что были заранее вынесены на сцену.
Алёна Ивановна поднялась со своего места, громкие голоса словно по сигналу сменились приглушенным шёпотом.
– Итак дорогие участники, – проговорила в микрофон наша классная, – мы начинаем ежегодный отбор для участия в первом туре международного конкурса искусств “Звезда”, который в апреле пройдёт среди общеобразовательных школ нашего города. Со списком выступающих и очередностью номеров вы могли ознакомиться заранее на стенде или при входе в зал. Мы дополнительно будем объявлять каждого участника для выступления. Хочу пожелать всем удачи. Начнёт нашу конкурсную программу Агапова Светлана класс шесть-один с песней “Музыка моей души”.
На сцену под аплодисменты поднялась светловолосая девочка, подошла к стойке микрофона. Светлана была в стандартной школьной форме, жюри не требовало для сегодняшнего выступления специфических нарядов. Метёлкин говорил, что если пройдем на городской уровень костюмы он всём подгонит. Какими будут эти костюмы я боялась даже представить.
Первой участнице включили фонограмму, в зал полилась лёгкая мелодия в сочетании с приятным вокалом.
Ещё четыре номера и выйдем мы.
Хор спел громко, сильно, мощно, чисто и обалденно. Когда объявили нас, я испугалась, что шлепнусь в обморок от волнения и предвкушения откровенного позора. Словно чувствуя это, Стас отправился на сцену, крепко сжав мою ладонь и отпустил только когда я заняла своё место вокалистки. Глядя на металлических серую шляпку микрофона, я старалась не думать, что сейчас на меня смотрят несколько десятков глаз, что у меня всё дрожит внутри и подкашиваются колени.
– Маш, ты готова? – шепнул Стас.
Я не была готова, но в ответ пришлось кивнуть, а ещё пришлось поднять глаза и посмотреть в зал. Перед выступлением ребята советовали мне найти среди зрителей близкого или хотя бы приятного человека и смотреть только на него. Витя сидел за синтезатором у меня за спиной, мама работала, подруг с недавних пор не было. Конечно среди зрителей конкурса сидели несколько одноклассников, но поддержать они пришли не меня, а Мизина Славу, что выступал с рэп-композицией позднее.
Когда прозвучали первые аккорды вступления и в них красиво вплелись звуки синтезатора, я постаралась представить, что пою на одной из наших репетиций, даже отвела взгляд в дальнюю часть зала, чтобы не смотреть на зрителей и заметила её. Ася стояла у выхода повернув голову в мою сторону. Вот кому я буду петь. Девочке, которую предали родители, но которая очень хочет вернуться в этот мир и быть любимой.
“Сердце – вдребезги, а счастье – на куски.
Чтоб по лезвию дальше не идти.
Мы разбили всё. Всё уничтожили.
Каждый взял своё из дней что прожили.”
Небольшой проигрыш добавленный Стасом давал несколько секунд на передышку. Я чуть отступила от микрофона. Слова песни потревожили не самые радостные воспоминания. В мыслях отчётливо звучал последний разговор мамы с отцом, который я невольно подслушала. Не знаю почему но память хранила его практически дословно:
– Ир, ты сама виновата… – голос отца давил на собеседника, а вернее старался его размазать.
– Виталь, не нужно этих сцен из телесериалов для домохозяек, – парировала мама, которую было не так просто раздавить.
– Вот видишь, ты сама понимаешь, что наша жизнь стала похожа на дешевое кино. – не отступал папочка.
– Ты прав, только в дешёвом кино муж изменяет жене с секретаршей, – язвительно бросила мама.
– Катя – не секретарь. – Отцу не понравилось что его новую возлюбленную окрестили секретарем.
– Ах да, я забыла, ты же дорожишь своим статусом, – в голосе мамы звучало пренебрежение, – Екатерина к твоей компании – финансист.
Проигрыш закончился. Не отпуская воспоминания, которые не смотря на свою болезненность задавали правильное настроение, я продолжила песню:
“Остыли все слова. Забылись все мечты.
Окончилась глава. Сгорели все мосты.
Кто прав, кто виноват уже не разберешь
В моих глазах – печаль. В твоих – застыла ложь”.
И снова проигрыш, этот был чуть длиннее, чтобы подготовить слушателя к припеву. Стас вставил эти передышки специально, давая мне возможность настраиваться на новый отрывок. В голове вновь зазвучал голос отца.
– И запомни, Ир, продолжишь развивать эту историю и выставлять меня подлецом…
– Я не выставляю тебя подлецом, с этой ролью ты вполне справляешься сам.
– На днях в интернете выйдет статья о распаде нашего брака. Там будет написано, что ты мне изменила.
– Что? Как только у тебя хватает совести!
Совести у отца хватало и не только на эту унизительную ложь.
Стас перешёл на первый аккорд припева, мой голос вновь разлетелся по залу:
“Кто-то скажет могло быть не так
Кто-то скажет могло быть иначе.
Воля стиснута в сжатый кулак
Я не плачу. Я не плачу.
Я прощу за разбитые сны
Я возможно пойму и поверю:
За ветрами минувшей зимы
Будет теплее. Будет теплее”.
И снова несколько аккордов, чтобы вдохнуть поглубже. А в мыслях появилась новая сцена: разговор родителей уже после развода.
– Я оставил Машу с тобой, – небрежно произносит отец.
Память хранила только голоса, потому что я слышала их из-за стены.
– Маша осталась со мной по решению суда, – голос мамы твёрд и спокоен.
– Ир, ты правда думаешь, что у меня не получилось бы её забрать? – в словах папы отчётливо слышна усмешка.
– К чему ты клонишь? – мама насторожена, в отличие от меня она знает, что отец способен на подлость.
– Запомни, Ира, если ты будешь оспаривать решение о разделе имущества, пытаясь опровергнуть свою измену. Я заберу Машу.
Мама молчит, она не знает, что ответить. Папа обвинил её в измене, по условиям брачного контракта в этом случае она ничего не получила. Поэтому мы остались ни с чем.
Зазвучали аккорды второго куплета, а вместе с ними и мой голос:
“Судьба разбросала часы и минуты
Дорогу разбила на сотню маршрутов
Звенит тишиною пустая квартира
Себе обещаю быть смелой и сильной”.
Отец не оставил нам ничего, он сделал всё, чтобы растоптать маму, что не стала мириться с его изменой и подала на развод. Но он не учел одного. Мама была сильной она достойно справлялась с новым домом, с новой работой, с новым статусом и откровенно плевала на пренебрежительные взгляды и слова бывших подруг.
“Порою бывает, что люди уходят
Они словно птицы стремятся к свободе.
За каждым закатом рассвет наступает
Кто счастье терял вновь его обретает”.
Я была уверена в том, что мама ещё найдёт своё счастье.
После недолгого проигрыша я повторила припев ещё два раза. Отпуская неприятные воспоминания и возвращая упрямую надежду, что ни смотря ни на что у нас с мамой всё будет хорошо.
Звучание ритм-гитары переплеталось с глубокими нотами баса и стуком барабанов, а мелодия, которую Витя наигрывал на синтезаторе добавляла нежных переливов окончанию песни. Свою партию наш новоиспеченный клавишник разучил за один вечер, а на следующий день успешно сыгрался с остальными. Стас был в восторге, а я искренне радовалась присутствию Вити в группе.
На последний аккорд Метeлкина зрители ответили аплодисментами. Им понравилось. Ася, на которую я смотрела всё выступление тоже хлопала.
На плечо опустилась ладонь Стаса.
– Маш, ты – молодец, всё было супер, – шепнул мне парень, увлекая к ступенькам, по которым можно было спуститься в зал.
По пути к нашим местам я вновь посмотрела в сторону, где стояла Ася. Девочка, махнув мне рукой, покинула зал, подобно призраку, пройдя сквозь двери. Возможно это означало, что она хочет со мной поговорить.
– Ребят, – шепнула я Стасу и Вите, пользуясь тем, что жюри объявляет следующего участника, – можно я выйду подышать, переволновалась наверное.
– Да, конечно, Маш, – отозвался Стас, – только возвращайся, ладно.
– Обязательно вернусь.
– Тебя проводить? – спросил Витя.
– Нет, я быстро.
Послав парню улыбку я поспешила выскочить из зала, пока новый участник не начал выступление.
Прода от 13.04.2025, 18:45
В рекреации у актового зала была только Ася, девочка сидела на подоконнике, опустив голову и ссутулив плечи. Вид её одинокой печальной фигуры отозвался в груди щемящей болью. Все эти дни я ждала с ней встречи, но призрак ребёнка появился только сейчас.
– Ася...
Мой голос прозвучал тихо, потерялся в приглушенной музыке. Но девочка услышала, вскинула голову на пару мгновений столкнувшись со мной взглядом, а потом соскочила с подоконника и подбежала ко мне. Её руки крепко обхватили талию, а голова прижалась к животу. Казалось, что меня обнял обычный ребёнок. Я отчётливо ощущала эти прикосновения и даже, опустив ладонь на затылок девочки, почувствовала мягкость её волос. Немного отстранив Асю, я опустилась перед ней на корточки.
– Скажи, почему только я тебя вижу?
Этот вопрос мучил меня больше других. Девочка-призрак пожала плечами.
Ладно.
– Ты дочка Никиты Александровича и Марины Вениаминовны? – проговорила я. Добавила, – нерождeнная дочка?
