Утренняя прохлада сменилась ярким солнцем, по пути на стадион я даже сняла шапку и расстегнула ворот куртки. Толпу ребят было видно издалека, они стояли у трибун вокруг героя истории. Конечно, Егоренков не мог обойтись без зрителей. Мысль повернуть обратно и сбежать в зал под защиту Метёлкина, была вполне здравой. Но в этом случае одноклассники снова выйдут победителями, а я больше не намерена тешить их самолюбие.
– Думал, ты не придёшь, – увидев меня, Егоренков расплылся в довольной улыбке.
– Чего ты хочешь? – я встала напротив парня, на всякий случай выбрав расстояние в пару шагов.
– Я хочу, чтобы ты попросила прощения, публично так сказать, - парень не стал разыгрывать спектакля.
– Прости, – произнесла я, стараясь придать спокойствие дрожащему голосу, – мне жаль.
– Нет, Семёнова, не так... – Егоренков шагнул ближе, наклонился ко мне, добавил, выдержав небольшую паузу, – а на коленях.
Ну конечно... А они это снимут и на смену видео с гречкой появится новый ролик, ещё более унизительный. Словно подтверждая мои мысли, окружившие нас одноклассники насмешливо крутили в руках дорогие смартфоны.
– Да пошёл ты, – выплюнула я в лицо Егоренкову.
Развернулась, желая уйти, но Саша перехватил мой локоть:
– Не так быстро, Семёнова.
Он заставил меня шагнуть назад, а остальные приблизились заключая нас в плотное кольцо.
– Последние дни ты создала много проблем, – продолжил парень, неторопливо двигаясь по кругу, словно обожравшийся кот, загнавший в ловушку беспомощную мышь, – ты ведёшь себя, как последняя крыса, Семёнова. А знаешь, что делают с крысами?
Егоренков запустил руку под куртку, извлекая из внутреннего кармана блеснувший на солнце флакон с аэрозолем, встряхнул его пару раз. Остальные сделали тоже, вытаскивая из карманов разномастные баллончики с изображением перечеркнутых насекомых.
– Их травят, – шепнул Егоренков, наклонившись к моему уху.
Неприятное ш-ш-ш раздалось со всех сторон. Я едва успела опустить голову и задержать дыхание, плотно зажмурившись.
– Разошлись! – голос Метелкина порвался через шипение аэрозолей, – вы что творите, придурки!
Звук распыляющегося дихлофоса сменился недовольным возгласами и возней, а потом меня схватили под локоть и оттащили в сторону.
– Маш, ты как? - обеспокоенный голос Стаса звучал совсем близко.
Я наконец позволила себе открыть глаза и вдохнуть. Запах отравы для тараканов ощущался, но был слабым. Метёлкин держал меня под локоть, а рядом стояли барабанщик-Дима и басист-Саша. Парни были без курток, словно прибежал сюда прямиком с репетиции.
– Маш? – повторил Стас.
– Нормально, – прохрипела я.
Горло неприятно саднило, видимо, немного аэрозоля все таки вдохнула.
Метёлкин отпустил мой локоть, шагнул вперёд оказываясь нос к носу с ехидно улыбающимся Егоренковым.
– А тебе, урод, прошлого разговора не хватило! – прорычал парень сжимая кулаки, – так я повторю, мне не сложно.
– Полегче, Метла, ты сегодня в меньшинстве, – отозвался Егоренков.
Парни из моего класса действительно толпились позади него. Дима и Саша поспешили поддержать Стаса, встав за его спиной. Но противников всё равно было больше. Девчонки шушукающейся стайкой стояли чуть в стороне, доставали смартфоны в предвкушении интересного зрелища.
– В толпе каждый смельчак, а ты давай один на один, как мужик. Или ссышь? – голос Стаса звучал спокойно, словно его совсем не пугала куча девятиклассников.
Егоренков показательно плюнул в сторону, сбросил рюкзак:
– А давай, ещё неизвестно кто-кого раскатает.
– В тренажёрку сходил, – Метёлкин, проводил плечами, словно разминаясь, - подкачался, осмелел?
– Стас, не надо...
Я попыталась встать между парнями, но Дима перехватил мой локоть:
– Не лезь, Машка.
– Но Егоренков же его... – попыталась я возразить.
Саша и правда выглядел раза в два мощнее жилистого высокого Метёлкина.
– Этот жирный Стаса, не смеши меня, – отмахнулся парень.
Ребята тем временем двинулись на встречу друг другу, ещё секунда и парни схлестнутся.
– Стас, подожди, уступи мне...
Голос Виктора за моей спиной заставил всех, включая недавних противников, повернуть голову в его сторону. Прорезиненное покрытие стадиона заглушало стук костылей, поэтому никто не услышал его приближения.
– Дай мне разобраться, – повторил Витя, подойдя ближе.
Не смотря на то, что парень был слегка запыхавшимся, его голос звучал твёрдо.
– Ты чё, прикалываешься что ли? – заявление Виктора Егоренкова рассмешило, – я инвалидов не бью.
Спортивный костюм, в который сейчас был облачен Витя не придавал особой мощи, его стройному телосложение, а обычно скрытые под классическим брюками ноги, сейчас обтянутые тонкой тканью тренировочных штанов казались неестественно худыми. Но вот самого парня физическое превосходство противника вовсе не смущало.
– Я тоже, - усмехнулся Ларецкий, – поэтому предлагаю старое доброе пари. Устроим небольшое соревнование.
– Соревнование? – удивлённо произнёс Егоренков
– Да, соревнование, – ответил Виктор, – на турнике, кто больше подтянется, поставим на то, что ты хотел от Маши.
– Я хотел, чтобы эта крыса встала на колени и извинилась, – противно усмехнувшись, проговорил Егоренков.
Я видела, как при слове "крыса" Виктор напряжённо стиснул ручки костылей.
– Хорошо, – кивнул парень, – в случае проигрыша я встану перед тобой на колени и попрошу прощения за дерзость.
Такое предложение Егоренкову явно понравилось, это было видно по его довольной роже. А вот меня совсем не устроило, но Витя не дал вмешаться, продолжив:
– Но если выиграю я, на колени встанешь ты, перед Машей и извинишься со всей искренностью на которую способен, а потом удалишь видео, где переворачиваешь на неё тарелку с гречкой.
– О'кей, – усмехнулся Егоренков.
Он вальяжно протянул Виктору руку. Чтобы пожать её, парню пришлось пошатнувшись переместить в другую ладонь один из костылей, потом, с трудом удерживая равновесие, вернуть обратно. Сашу это заставило улыбнуться ещё шире. Он не видел в Ларецком противника. Я тоже сомневалась, что худенький Витя с больными ногами подтянется больше бугая Егоренкова. Но Виктор эти опасения не разделял. Поймав мой обеспокоенный взгляд, он лишь ободряюще улыбнулся и подмигнул, после чего уверенно двинулся к турникам. Мне ничего не оставалось, как поспешить следом. Картина, стоящего на коленях парня сверлила сознание, поднимая в душе панику.
Зачем Витя идёт на это ради меня!?
Остановившись под турником Ларецкий попросил Стаса, его подсадить, а меня подержать костыли. Металлические палки дополнительных опор неприятно холодили ладони, но я непроизвольно прижалась их к груди как что-то безумно дорогое.
– Ну чё, инвалид, фору дать? - повисший на турнике Саша решил съязвить.
– Обойдусь, – бросил Виктор, – ты давай, спортсмен, подтягивайся, а не языком чеши.
Считать подтягивания Ларецкого решил Стас, а у Егоренков вызвался Пашка.
Слово "начали" прозвучало в ушах пистолетным выстрелом. Виктор не спешил, выполнял упражнение методично, контролируя дыхание.
– Один, два, три, – произносил Стас после каждого раза.
Паша дублировал счёт, Егоренков начал подход достаточно бойко, правда дышал шумно и прерывисто.
Я следила за тем как Витя сгибает руки чёткими и отлаженными движениями, если бы не ноги, неестественно худые, никто бы не заподозрил в нём инвалида.
– Пять, шесть, семь, – продолжал методично считать Метёлкин.
– Пять, шесть... – с небольшим опозданием вторил Паша.
На седьмом подтягивании Егоренков уже пыхтел как паровоз, но я боялась оторвать от Вити взгляд, чей счёт перевалил за десять и мысленно, корила себя за то, что усомнилась. Ларецкий занимался плаванием, профессиональным плаванием, а значит подобные нагрузки щелкал, как орешки. Егоренков не знал об этом, поэтому так легко согласился.
– Пятнадцать, шестнадцать, семнадцать, – в голосе Стаса звучал неподдельный восторг.
Пашка молчал, а красный, как рак, Егоренков согнув локти, из последних сил пытался дотянуться подбородком до перекладины, парню даже не помогали ноги, которыми тот усиленно пытался оттолкнуть я от невидимой опоры.
– Ну что, спортсмен, сдулся? – чуть запыхавшийся Витя висел на руках и улыбался, смотря на потуги Саши, – это тебе "на погоны".
– Восемнадцать, девятнадцать, двадцать! – досчитал Метёлкин.
Унижать противника ещё больше Витя не стал, попросил Стаса помочь ему спуститься. Егоренков тоже спрыгнул, кажется Паша досчитал до десяти. Я поспешила вернуть Вите костыли. Мои одноклассники настороженно перешептывались. При сдаче норматива за десять подтягивании Никита Александрович поставил бы Егоренкову четвёрку, но сейчас был не урок физкультуры.
– Ну что, как там тебя, Саша, – немного отдышавшись обратился к Егоренкову Виктор, – ты проиграл, давай, извиняйся перед Машей.
– Извини, – буркнул парень, сквозь сбившееся дыхание.
– Не, мы не так договаривались, – напомнил Ларецкий, добавил грубее, – давай, козёл, на колени вставай.
Неприятное обращение Егоренков стерпел, проговорил неуверенно, краснея ещё больше:
– Давай, я просто видео удалю и разой...
– Видео ты тоже удалишь, – жёстко оборвал его парень, – но сначала на колени.
Глядя на растерянного Сашу, я была готова простить ему эти извинения, пусть удалит видео и мы забудем об этой истории, но спорил Витя, ему и решать, каким образом получить награду.
– Мы ждём, – поторопил парень Егоренкова.
Саша, что несколько минут назад считал себя королём ситуации сейчас выглядел жалко: вспотевший, взъерошенный с горящими щекам и бегающим взглядом. Парень смотрел на одноклассников, искал поддержки, но вмешиваться никто не спешил, ведь пари, есть пари. Если Саша сейчас откажется, его зачморят свои же. Егоренков это понимал и сейчас видимо прикидывал, что хуже: встать на колени перед чмошницей или превратиться в чмошника самому.
– Все чморили, – пристыженно опустив взгляд, буркнул Саша, – почему я один отдуваться должен.
– Значит так, – жёстко произнёс Витя, заставив Егоренкова захлопнуть рот, – говорю один раз для всех. Оставьте Машу в покое! Узнаю, что её портфель оказался в мусорном баке, что форма случайным образом испачкалась или её снова кто-то за углом караулит, видео, где ваша честная компания распыляет на одноклассницу дихлофос окажется в соответствующих органах, а мой отец поможет придать этот случай огласке. Кем работает мой отец, я полагаю, вы знаете.
Ларецкий обвёл моих одноклассников строгим взглядом, вновь посмотрел на Сашу:
– А ты, козёл, запомни, ещё раз увижу рядом с Машей вернусь к нашему пари. Надеюсь, меня все услышали!
Витю услышали: стая гиен, что недавно хотела моей крови, сейчас присмирела. Никто не смел возразить или выкрикнуть фразочку: “А что нам отец инвалида сделает?” Видимо папа Вити был серьёзным человеком и я единственная об этом не знала.
– Думаю они поняли, – проговорил Стас, обратившись к Ларецкому, потом посмотрел на меня, – Маш, пойдём на репетицию.
Я кивнула. Метёлкин по-дружески приобнял меня за плечо, уводя со стадиона.
То, что случилось минуту назад пока плохо укладывалось в голове. Всё кончено: буллинга больше не будет. Я посмотрела на Витю, парень шагал рядом, сосредоточенно смотря себе под ноги, чтобы не попасть костылём в случайную ямку. Он вступился за меня, значит больше не злится. Или злится? Словно почувствовав мой взгляд, юноша поднял глаза, на его губах появилась робкая улыбка. Я неуверенно улыбнулась в ответ. Надо поговорить с ним… Сейчас.
– Стас, а можно мы…
– Нельзя, потом поговорите, – отрезал шагающий рядом Метёлкин, угадав мои намерения, обратился к Ларецкому, – Вить, давай с нами в зал, я давно хотел тебе кое-что предложить.
– Интересно, что? – удивился Виктор. – Я на гитаре играть не умею и пою так себе.
– Зато на фортепиано играешь, я помню, ты рассказывал, когда пришёл в первый день. А нам в группе как раз не хватает клавишника.
– Клавишник на костылях? – усмехнулся парень.
– Сидеть будешь, – ответил Метёлкин. Обратился к группе, – ребят, вы я надеюсь не против.
– Клавишника нам действительно не хватает, – отозвался Саша.
– Ларец, соглашайся, – улыбнулся Дима, – мы таким составом всех на конкурсе сделаем.
Парень был удивлен, а я прониклась к Метёлкину и его команде ещё большим уважением.
– Давайте попробуем, – смущённо ответил Витя.
В зале Стас со словами: “Давай, Витёк, продай талант,” – отправил нашего нового клавишника за фортепиано, которое стояло у окна. Остальных парень попросил подняться на сцену и занять свои места. Встав у микрофона, я наблюдала за тем, как Витя усаживается за инструментом. Откинув крышку, парень со знанием дела пробежался пальцами по клавишам, взял пару пробных аккордов. Стас и Дима накинули гитары, Саша присел за барабан, но играть ребята не спешили, ждали, что исполнит Виктор, чтобы показать им уровень владения инструментом. Я предположила, что парень сыграть что-нибудь из классики, какой-нибудь вальс или менуэт. Юноша задумался на пару секунд, а потом заиграл приятный мотив отдалённо знакомой композиции. Мягкие ноты глубоким и сочным звуком разнеслись по залу, пустив по коже толпу волнительных мурашек. Затаив дыхание, я смотрела как пальцы Вити легко порхают над клавишами, а потом он запел:
“Город расколется на мириады зеркал,
Рвутся в любовных пожарах петарды сердец,
Стенка за стенкой, душа, за душою тоска,
Тянет в болотную топь заколдованных мест.”
Я знала эту композицию, она была в мамином плейлисте, правда сейчас названия и песни, и группы вылетели из головы. Витя лукавил, говоря о слабом вокале, голос у него был пускай и не сильный, но очень приятный.
“Я же тебя никогда никому не отдам, – продолжал парень, унося мои мысли куда-то далеко-далеко отсюда, –
Пело сердечко и плакали гордые льды,
Наши тела бы могли отыскать по следам,
Если бы мы не забыли оставить следы”.
На следующем аккорде вступил Метёлкин, звуки его гитары умело вплелись в мелодию клавиш.
“Дайте мне белые крылья, - я утопаю в омуте, – на этой строчке Витя добавил исполнению немного динамики, а голосу громкости, заставив меня окончательно потерять связь с реальностью, –
Через тернии, провода, - в небо, только б не мучаться.
Тучкой маленькой обернусь и над твоим крохотным домиком
Разрыдаюсь косым дождем; знаешь, я так соскучился!
Знаешь, я так соскучился…
Звуки клавиш и гитарных струн прогоняли напряжение и тревогу вчерашнего дня. На моих губах непроизвольно появилась улыбка. Витя пел о чьей-то любви. Эту композицию парень выбрал не случайно, он хотел успокоить меня, сказать, что тоже сожалеет. Мы обязательно поговорим после репетиции, вернём всё обратно и больше никогда не будем ссориться.
“Встретимся и за секунду проносится ночь,
Но вечностью черной разлука обрушится вновь.
Так почему же мы всё разбегаемся прочь?
Зная в каком направлении наша любовь.
Мы друг для друга давно стали как зеркала.
Видеть тебя и всё чаще себя узнавать,
Нитью незримой нас намертво сшила игла,
Так больно когда города нас хотят разорвать.
Дайте мне белые крылья…”
Вошедший во вкус Метелкин ударил по странам, придавая припеву ещё большей мощности. В пятницу мы обязательно пройдём отборочный тур и его желание попасть на конкурс осуществиться. Я очень постараюсь не подвести Стаса…
– Думал, ты не придёшь, – увидев меня, Егоренков расплылся в довольной улыбке.
– Чего ты хочешь? – я встала напротив парня, на всякий случай выбрав расстояние в пару шагов.
– Я хочу, чтобы ты попросила прощения, публично так сказать, - парень не стал разыгрывать спектакля.
– Прости, – произнесла я, стараясь придать спокойствие дрожащему голосу, – мне жаль.
– Нет, Семёнова, не так... – Егоренков шагнул ближе, наклонился ко мне, добавил, выдержав небольшую паузу, – а на коленях.
Ну конечно... А они это снимут и на смену видео с гречкой появится новый ролик, ещё более унизительный. Словно подтверждая мои мысли, окружившие нас одноклассники насмешливо крутили в руках дорогие смартфоны.
– Да пошёл ты, – выплюнула я в лицо Егоренкову.
Развернулась, желая уйти, но Саша перехватил мой локоть:
– Не так быстро, Семёнова.
Он заставил меня шагнуть назад, а остальные приблизились заключая нас в плотное кольцо.
– Последние дни ты создала много проблем, – продолжил парень, неторопливо двигаясь по кругу, словно обожравшийся кот, загнавший в ловушку беспомощную мышь, – ты ведёшь себя, как последняя крыса, Семёнова. А знаешь, что делают с крысами?
Егоренков запустил руку под куртку, извлекая из внутреннего кармана блеснувший на солнце флакон с аэрозолем, встряхнул его пару раз. Остальные сделали тоже, вытаскивая из карманов разномастные баллончики с изображением перечеркнутых насекомых.
– Их травят, – шепнул Егоренков, наклонившись к моему уху.
Неприятное ш-ш-ш раздалось со всех сторон. Я едва успела опустить голову и задержать дыхание, плотно зажмурившись.
– Разошлись! – голос Метелкина порвался через шипение аэрозолей, – вы что творите, придурки!
Звук распыляющегося дихлофоса сменился недовольным возгласами и возней, а потом меня схватили под локоть и оттащили в сторону.
– Маш, ты как? - обеспокоенный голос Стаса звучал совсем близко.
Я наконец позволила себе открыть глаза и вдохнуть. Запах отравы для тараканов ощущался, но был слабым. Метёлкин держал меня под локоть, а рядом стояли барабанщик-Дима и басист-Саша. Парни были без курток, словно прибежал сюда прямиком с репетиции.
– Маш? – повторил Стас.
– Нормально, – прохрипела я.
Горло неприятно саднило, видимо, немного аэрозоля все таки вдохнула.
Метёлкин отпустил мой локоть, шагнул вперёд оказываясь нос к носу с ехидно улыбающимся Егоренковым.
– А тебе, урод, прошлого разговора не хватило! – прорычал парень сжимая кулаки, – так я повторю, мне не сложно.
– Полегче, Метла, ты сегодня в меньшинстве, – отозвался Егоренков.
Парни из моего класса действительно толпились позади него. Дима и Саша поспешили поддержать Стаса, встав за его спиной. Но противников всё равно было больше. Девчонки шушукающейся стайкой стояли чуть в стороне, доставали смартфоны в предвкушении интересного зрелища.
– В толпе каждый смельчак, а ты давай один на один, как мужик. Или ссышь? – голос Стаса звучал спокойно, словно его совсем не пугала куча девятиклассников.
Егоренков показательно плюнул в сторону, сбросил рюкзак:
– А давай, ещё неизвестно кто-кого раскатает.
– В тренажёрку сходил, – Метёлкин, проводил плечами, словно разминаясь, - подкачался, осмелел?
– Стас, не надо...
Я попыталась встать между парнями, но Дима перехватил мой локоть:
– Не лезь, Машка.
– Но Егоренков же его... – попыталась я возразить.
Саша и правда выглядел раза в два мощнее жилистого высокого Метёлкина.
– Этот жирный Стаса, не смеши меня, – отмахнулся парень.
Ребята тем временем двинулись на встречу друг другу, ещё секунда и парни схлестнутся.
– Стас, подожди, уступи мне...
Голос Виктора за моей спиной заставил всех, включая недавних противников, повернуть голову в его сторону. Прорезиненное покрытие стадиона заглушало стук костылей, поэтому никто не услышал его приближения.
– Дай мне разобраться, – повторил Витя, подойдя ближе.
Не смотря на то, что парень был слегка запыхавшимся, его голос звучал твёрдо.
– Ты чё, прикалываешься что ли? – заявление Виктора Егоренкова рассмешило, – я инвалидов не бью.
Спортивный костюм, в который сейчас был облачен Витя не придавал особой мощи, его стройному телосложение, а обычно скрытые под классическим брюками ноги, сейчас обтянутые тонкой тканью тренировочных штанов казались неестественно худыми. Но вот самого парня физическое превосходство противника вовсе не смущало.
– Я тоже, - усмехнулся Ларецкий, – поэтому предлагаю старое доброе пари. Устроим небольшое соревнование.
– Соревнование? – удивлённо произнёс Егоренков
– Да, соревнование, – ответил Виктор, – на турнике, кто больше подтянется, поставим на то, что ты хотел от Маши.
– Я хотел, чтобы эта крыса встала на колени и извинилась, – противно усмехнувшись, проговорил Егоренков.
Я видела, как при слове "крыса" Виктор напряжённо стиснул ручки костылей.
– Хорошо, – кивнул парень, – в случае проигрыша я встану перед тобой на колени и попрошу прощения за дерзость.
Такое предложение Егоренкову явно понравилось, это было видно по его довольной роже. А вот меня совсем не устроило, но Витя не дал вмешаться, продолжив:
– Но если выиграю я, на колени встанешь ты, перед Машей и извинишься со всей искренностью на которую способен, а потом удалишь видео, где переворачиваешь на неё тарелку с гречкой.
– О'кей, – усмехнулся Егоренков.
Он вальяжно протянул Виктору руку. Чтобы пожать её, парню пришлось пошатнувшись переместить в другую ладонь один из костылей, потом, с трудом удерживая равновесие, вернуть обратно. Сашу это заставило улыбнуться ещё шире. Он не видел в Ларецком противника. Я тоже сомневалась, что худенький Витя с больными ногами подтянется больше бугая Егоренкова. Но Виктор эти опасения не разделял. Поймав мой обеспокоенный взгляд, он лишь ободряюще улыбнулся и подмигнул, после чего уверенно двинулся к турникам. Мне ничего не оставалось, как поспешить следом. Картина, стоящего на коленях парня сверлила сознание, поднимая в душе панику.
Зачем Витя идёт на это ради меня!?
Остановившись под турником Ларецкий попросил Стаса, его подсадить, а меня подержать костыли. Металлические палки дополнительных опор неприятно холодили ладони, но я непроизвольно прижалась их к груди как что-то безумно дорогое.
– Ну чё, инвалид, фору дать? - повисший на турнике Саша решил съязвить.
– Обойдусь, – бросил Виктор, – ты давай, спортсмен, подтягивайся, а не языком чеши.
Считать подтягивания Ларецкого решил Стас, а у Егоренков вызвался Пашка.
Слово "начали" прозвучало в ушах пистолетным выстрелом. Виктор не спешил, выполнял упражнение методично, контролируя дыхание.
– Один, два, три, – произносил Стас после каждого раза.
Паша дублировал счёт, Егоренков начал подход достаточно бойко, правда дышал шумно и прерывисто.
Я следила за тем как Витя сгибает руки чёткими и отлаженными движениями, если бы не ноги, неестественно худые, никто бы не заподозрил в нём инвалида.
– Пять, шесть, семь, – продолжал методично считать Метёлкин.
– Пять, шесть... – с небольшим опозданием вторил Паша.
На седьмом подтягивании Егоренков уже пыхтел как паровоз, но я боялась оторвать от Вити взгляд, чей счёт перевалил за десять и мысленно, корила себя за то, что усомнилась. Ларецкий занимался плаванием, профессиональным плаванием, а значит подобные нагрузки щелкал, как орешки. Егоренков не знал об этом, поэтому так легко согласился.
– Пятнадцать, шестнадцать, семнадцать, – в голосе Стаса звучал неподдельный восторг.
Пашка молчал, а красный, как рак, Егоренков согнув локти, из последних сил пытался дотянуться подбородком до перекладины, парню даже не помогали ноги, которыми тот усиленно пытался оттолкнуть я от невидимой опоры.
– Ну что, спортсмен, сдулся? – чуть запыхавшийся Витя висел на руках и улыбался, смотря на потуги Саши, – это тебе "на погоны".
– Восемнадцать, девятнадцать, двадцать! – досчитал Метёлкин.
Унижать противника ещё больше Витя не стал, попросил Стаса помочь ему спуститься. Егоренков тоже спрыгнул, кажется Паша досчитал до десяти. Я поспешила вернуть Вите костыли. Мои одноклассники настороженно перешептывались. При сдаче норматива за десять подтягивании Никита Александрович поставил бы Егоренкову четвёрку, но сейчас был не урок физкультуры.
– Ну что, как там тебя, Саша, – немного отдышавшись обратился к Егоренкову Виктор, – ты проиграл, давай, извиняйся перед Машей.
– Извини, – буркнул парень, сквозь сбившееся дыхание.
– Не, мы не так договаривались, – напомнил Ларецкий, добавил грубее, – давай, козёл, на колени вставай.
Неприятное обращение Егоренков стерпел, проговорил неуверенно, краснея ещё больше:
– Давай, я просто видео удалю и разой...
– Видео ты тоже удалишь, – жёстко оборвал его парень, – но сначала на колени.
Глядя на растерянного Сашу, я была готова простить ему эти извинения, пусть удалит видео и мы забудем об этой истории, но спорил Витя, ему и решать, каким образом получить награду.
– Мы ждём, – поторопил парень Егоренкова.
Саша, что несколько минут назад считал себя королём ситуации сейчас выглядел жалко: вспотевший, взъерошенный с горящими щекам и бегающим взглядом. Парень смотрел на одноклассников, искал поддержки, но вмешиваться никто не спешил, ведь пари, есть пари. Если Саша сейчас откажется, его зачморят свои же. Егоренков это понимал и сейчас видимо прикидывал, что хуже: встать на колени перед чмошницей или превратиться в чмошника самому.
– Все чморили, – пристыженно опустив взгляд, буркнул Саша, – почему я один отдуваться должен.
– Значит так, – жёстко произнёс Витя, заставив Егоренкова захлопнуть рот, – говорю один раз для всех. Оставьте Машу в покое! Узнаю, что её портфель оказался в мусорном баке, что форма случайным образом испачкалась или её снова кто-то за углом караулит, видео, где ваша честная компания распыляет на одноклассницу дихлофос окажется в соответствующих органах, а мой отец поможет придать этот случай огласке. Кем работает мой отец, я полагаю, вы знаете.
Ларецкий обвёл моих одноклассников строгим взглядом, вновь посмотрел на Сашу:
– А ты, козёл, запомни, ещё раз увижу рядом с Машей вернусь к нашему пари. Надеюсь, меня все услышали!
Витю услышали: стая гиен, что недавно хотела моей крови, сейчас присмирела. Никто не смел возразить или выкрикнуть фразочку: “А что нам отец инвалида сделает?” Видимо папа Вити был серьёзным человеком и я единственная об этом не знала.
– Думаю они поняли, – проговорил Стас, обратившись к Ларецкому, потом посмотрел на меня, – Маш, пойдём на репетицию.
Я кивнула. Метёлкин по-дружески приобнял меня за плечо, уводя со стадиона.
То, что случилось минуту назад пока плохо укладывалось в голове. Всё кончено: буллинга больше не будет. Я посмотрела на Витю, парень шагал рядом, сосредоточенно смотря себе под ноги, чтобы не попасть костылём в случайную ямку. Он вступился за меня, значит больше не злится. Или злится? Словно почувствовав мой взгляд, юноша поднял глаза, на его губах появилась робкая улыбка. Я неуверенно улыбнулась в ответ. Надо поговорить с ним… Сейчас.
– Стас, а можно мы…
– Нельзя, потом поговорите, – отрезал шагающий рядом Метёлкин, угадав мои намерения, обратился к Ларецкому, – Вить, давай с нами в зал, я давно хотел тебе кое-что предложить.
– Интересно, что? – удивился Виктор. – Я на гитаре играть не умею и пою так себе.
– Зато на фортепиано играешь, я помню, ты рассказывал, когда пришёл в первый день. А нам в группе как раз не хватает клавишника.
– Клавишник на костылях? – усмехнулся парень.
– Сидеть будешь, – ответил Метёлкин. Обратился к группе, – ребят, вы я надеюсь не против.
– Клавишника нам действительно не хватает, – отозвался Саша.
– Ларец, соглашайся, – улыбнулся Дима, – мы таким составом всех на конкурсе сделаем.
Парень был удивлен, а я прониклась к Метёлкину и его команде ещё большим уважением.
– Давайте попробуем, – смущённо ответил Витя.
В зале Стас со словами: “Давай, Витёк, продай талант,” – отправил нашего нового клавишника за фортепиано, которое стояло у окна. Остальных парень попросил подняться на сцену и занять свои места. Встав у микрофона, я наблюдала за тем, как Витя усаживается за инструментом. Откинув крышку, парень со знанием дела пробежался пальцами по клавишам, взял пару пробных аккордов. Стас и Дима накинули гитары, Саша присел за барабан, но играть ребята не спешили, ждали, что исполнит Виктор, чтобы показать им уровень владения инструментом. Я предположила, что парень сыграть что-нибудь из классики, какой-нибудь вальс или менуэт. Юноша задумался на пару секунд, а потом заиграл приятный мотив отдалённо знакомой композиции. Мягкие ноты глубоким и сочным звуком разнеслись по залу, пустив по коже толпу волнительных мурашек. Затаив дыхание, я смотрела как пальцы Вити легко порхают над клавишами, а потом он запел:
“Город расколется на мириады зеркал,
Рвутся в любовных пожарах петарды сердец,
Стенка за стенкой, душа, за душою тоска,
Тянет в болотную топь заколдованных мест.”
Я знала эту композицию, она была в мамином плейлисте, правда сейчас названия и песни, и группы вылетели из головы. Витя лукавил, говоря о слабом вокале, голос у него был пускай и не сильный, но очень приятный.
“Я же тебя никогда никому не отдам, – продолжал парень, унося мои мысли куда-то далеко-далеко отсюда, –
Пело сердечко и плакали гордые льды,
Наши тела бы могли отыскать по следам,
Если бы мы не забыли оставить следы”.
На следующем аккорде вступил Метёлкин, звуки его гитары умело вплелись в мелодию клавиш.
“Дайте мне белые крылья, - я утопаю в омуте, – на этой строчке Витя добавил исполнению немного динамики, а голосу громкости, заставив меня окончательно потерять связь с реальностью, –
Через тернии, провода, - в небо, только б не мучаться.
Тучкой маленькой обернусь и над твоим крохотным домиком
Разрыдаюсь косым дождем; знаешь, я так соскучился!
Знаешь, я так соскучился…
Звуки клавиш и гитарных струн прогоняли напряжение и тревогу вчерашнего дня. На моих губах непроизвольно появилась улыбка. Витя пел о чьей-то любви. Эту композицию парень выбрал не случайно, он хотел успокоить меня, сказать, что тоже сожалеет. Мы обязательно поговорим после репетиции, вернём всё обратно и больше никогда не будем ссориться.
“Встретимся и за секунду проносится ночь,
Но вечностью черной разлука обрушится вновь.
Так почему же мы всё разбегаемся прочь?
Зная в каком направлении наша любовь.
Мы друг для друга давно стали как зеркала.
Видеть тебя и всё чаще себя узнавать,
Нитью незримой нас намертво сшила игла,
Так больно когда города нас хотят разорвать.
Дайте мне белые крылья…”
Вошедший во вкус Метелкин ударил по странам, придавая припеву ещё большей мощности. В пятницу мы обязательно пройдём отборочный тур и его желание попасть на конкурс осуществиться. Я очень постараюсь не подвести Стаса…
