Пролог
Моя старенькая иномарка неторопливо катилась по просёлочной дороге. Навигатор больше получаса назад посоветовал ехать прямо и теперь молчал. Кондиционер усиленно трудился, спасая сидящих в салоне от июльского зноя.
Женя, как маленький ребенок, вертела головой по сторонам, восторженно любуясь окружающими красотами.
Деревня здесь давно уже вымерла, теперь это был коттеджный поселок: на месте покосившихся домиков выросли трёхэтажные кирпичные особняки, обнесенные коваными заборами, за которыми виднелись ровно подстриженные газоны, ухоженные клумбы, искусственные водоемы и даже декоративные фонтаны.
- Жень, домик моей бабушки поскромнее будет, - сообщил я, чтобы заранее не обнадёживать девушку.
Светловолосая головка повернулась в мою сторону, на милом, немного детском личике заиграла улыбка:
- Я уже догадалась.
- И, явно, разочаровалась? - в шутку бросил я.
- Не разочаровалась, - детское личико стало серьезным, между светлых бровей пролегла небольшая складочка, - это твой дом, и он будет самым лучшим.
Моя принцесса...
Я оторвал руку от руля, приобнял девушку за хрупкое плечико, притянул к себе, прикоснулся губами к ее виску:
- Ты - чудо, люблю тебя…
- А я тебя.
На моей щеке оставили ответный поцелуй, тонкие пальчики заботливо убрали со лба чуть отросшую за последнее время челку.
Навигатор ожил, посоветовал через двести метров повернуть налево. Женя продолжила забавно вертеть головой, а я сосредоточился на дороге с ее бесконечными ямками и кочками.
Когда особняки скрылись из виду, а механический женский голос посоветовал повернуть к лесу, мы, наконец, увидели цель своего приезда: невысокий, местами покосившийся забор и небольшой одноэтажный дом на изрядно заросшем участке.
Последние годы моя бабушка провела в городе под присмотром родных и, конечно, не могла ухаживать за своими небольшими владениями. То, что добрая старушка решит передать их мне, стало большой неожиданностью.
Две колеи от автомобильных шин, что служили нам подобием дороги, сворачивали в сторону леса. Чтобы подъехать к калитке, пришлось "забраться" в высокую траву на обочине.
Как только я остановил машину и заглушил мотор, Женя, распахнув дверь, выскочила из салона. Мне пришлось выдернуть ключ зажигания и последовать ее примеру. Стройная фигурка Евгении вытянулась стрункой, маленькие стопы в открытых сандалиях напряглись приподнимаясь на цыпочки и позволяя мне насладиться видом ее красивых стройных ножек, только до середины бедра прикрытых бежевым сарафанчиком. Она старалась спрятать глаза под ладонью, но все равно забавно щурилась от солнечных лучей и казалась ещё очаровательнее.
Девушка повернулась, позволив ветру разметать по открытым плечам ее волнистые светло-русые волосы, в глазах цвета лазурного неба читался неподдельный восторг.
- Ух ты! - вырвалось из уст Евгении.
- Тебе, правда, нравится? - я скептически изогнул бровь, оперся локтем о крышу машины.
В этом строении, на мой взгляд, не было ничего, что вызывало бы подобные восторги.
Но моя принцесса думала иначе, она энергично закивала, вновь становясь похожей на ребенка.
- А давай внутри посмотрим, - Женя даже подпрыгнула от нетерпения.
Удивительная девушка, другая бы сморщила нос от такой экзотики и потребовала немедленно разворачивать свою колымагу в город.
- Давай, посмотрим.
Я извлёк из кармана связку ключей, подошёл к Жене устраивая ладонь на ее тонкой талии. Хрупкое тельце тут же прижалось к моему боку, носа достигла приятная смесь из запахов ее духов и шампуня.
Мы открыли калитку и двинулись к входной двери по протоптанной чужими ногами тропинке.
Бежевый сарафан моя принцесса сменила на старую футболку и рабочий комбинезон, волосы убрала в небрежный пучок на затылке. Она с большим энтузиазмом бросилась наводить порядки и сейчас ловко скатывала самотканые запылившиеся половики. Я сгребал с подоконников осколки. Местная шпана окна, практически "вынесла" уцелевших стекол в рамах, попросту, не наблюдалось.
- Динь, - Женя провела ладонью по лбу отбрасывая назад забавные светлые завитушки, - оставь осколки мне, лучше сгоняй до поселка, купи новые стекла…
- Переодевайся тогда, вместе съездим, - я выпрямился, отправтил в ближайший угол изрядно потрепанный веник.
- Не, - Женя сморщила носик, - я продолжу уборку, чтобы мы легли спать в чистой комнате.
- Жень, - я подошёл к ней, обнял за талию, притянул ближе, - переодевайся, мы успеем навести порядок до темноты.
Девушка задрала подбородок, чтобы смотреть мне в глаза, помотала головой:
- Едь один…
- Жень…
- Ну что здесь со мной может случится? - девушка мило дернула плечиком, хитро прищурилась, устраивая ладони на моих плечах, - или ты боишься, что я обнаружу в этом доме золото Колчака и присвою себе государственную ценность.
Я усмехнулся: Женя - такая Женя.
Девушка приподнялась на цыпочки подставляя губы для поцелуя. Теснее прижимая к себе мою принцессу я поспешил воспользоваться разрешением на незамысловатую ласку. Губы Жени были сладкими, как спелые яблоки. Девушка обхватила мою шею руками, заставляя наклониться к ней ещё ниже, опустила веки, податливо отвечая на каждое мягкое движение моих губ. Ее маленькое тело в моих руках казалось таким хрупким: сожмешь крепче и обязательно повредить какую-нибудь косточку. Обрывать поцелуй не хотелось, но оторваться от губ девушки все же пришлось.
Женя на пару мгновений доверчиво прижалась виском к моему плечу:
- Не переживай, едь... А к твоему возвращению дом уже будет блестеть, - она подняла голову, забавно наклонила ее немного влево, - обещаю.
Полуденная духота к вечеру принесла за собой грозовые тучи, что тянулись со стороны леса. Из запланированных на поездку двух с половиной часов пришлось потратить четыре. Новенькие стекла замотанные в несколько слоев упаковочной коричневой бумаги угрожающе позвякивали на каждой кочке. Не желая обнаружить по приезду бессмысленность своего достаточно длительного отсутствия, я старался не гнать, и сейчас машина, буквально, ползла по просёлочной дороге.
Я был уверен, что Женя за это время не только успела навести в единственной комнате бабушкиного дома относительный порядок, но и приготовила вкусный ужин из продуктов, что мы предусмотрительно купили ещё утром. Сейчас моя принцесса, наверное, сидела за накрытым столом и листала, найденную в бабушкиных вещах книжку советского издания. Безумно хотелось ей позвонить, сообщить, что я уже близко, но женский голос в мобильном телефоне два часа назад сказал, что абонент находится вне зоны действия сети. Даже на отправленное смс ответа от девушки не последовало.
Это означало, что сигнал в бабушкином доме или отсутствует, или слишком слабый для полноценной связи.
В приоткрытые окна моей иномарки ворвались звуки приближающейся музыки из-за поворота вырулил джип с открытым верхом. Я резко крутанул руль заставляя машину врезаться в заросли высокой травы на обочине. Джип пронесся мило, громкой музыке вторили юношеские голоса с явной примесью алкогольного дурмана.
Придурки!
Кое-как вырулив с обочины и мысленно умоляя судьбу пощадить ни в чем не повинные стекла, я продолжил свой путь и минут через сорок в сгущающиеся сумерках подъехал к участку. Вытащив из багажника уцелевшую покупку, поспешил к дому в предвкушении вкусных запахов и ощущения тонких ручек на шее с последующим нежным поцелуем.
Свет в окнах не горел.
Может, Женя не нашла щиток и теперь сидит бедная в темноте?
Давно не смазанные петли калитки неприятно скрипнули. Входная дверь была приоткрыта и неторопливо ходила из стороны в сторону поддаваясь дуновениям ветра.
Неужели баловница Женька услышала звук приближающейся машины и решила меня напугать?
Следуя безобидной причуде моей принцессы, я оставил стекла в коридоре, на цыпочках прошел в комнату, распахнул дверь, ожидая, что девушка с заливистым смехом повиснет у меня на шее.
Женька на моей шее не повисла, привыкшие к полутьме глаза различили темные очертания перевернутой мебели. Внутри все похолодело. Я поспешно нашел на стене выключатель, нажал, непроизвольно зажмурился от вспыхнувшего света, но тут же заставил себя распахнуть слезящиеся глаза.
Пару секунд тупо скользил взглядом по перевернутой мебели, пока не остановился на сжавшейся в комочек у стены девичьей фигурке.
- Женя…
Я метнулся к ней, споткнулся о ножку опрокинутого стула, повалился на колени, покрывая оставшееся расстояния уже на четвереньках.
- Женя!
Схватил хрупкое плечо развернул к себе: бледное лицо, опущенные веки, чуть приоткрытый рот.
Пальцы непроизвольно сжали подбородок девушки, потрясли.
- Женя! Открой глаза, Женя!
Взгляд скользнул по ее бесстыдно обнажённому телу: на нежной коже красные следы чужих грубых прикосновений, на левом запястье глубокий рваный порез сочащийся кровью.
Неимоверным усилием я заставил себя собраться, пробежал глазами по комнате, нашел какую-то тряпку, разорвал пополам, одним куском перетянул руку выше локтя, другой плотно обмотал запястье. Тут же выхватил из кармана телефон, набрал "скорую", гудки не пошли.
- Сейчас, я быстро, потерпи...
Женя не ответила.
Я выскочил из дома, держа перед собой мобильник и умоляя изображение сети показать хотя бы одну "палку".
Скорая и милиция приехали, когда моя принцесса уже не дышала. Сейчас люди в белых халатах переговаривались с одним из служителей закона, а другие парни в погонах осматривали место преступления. Я сидел на полу, обхватив голову руками и не отрывая взгляда от хрупкой кисти моей Жени, выглядывающей из под ткани, которой врачи накрыли ее тело. Запекшаяся ссадина на ладони, неестественно расслабленные пальчики и обломанные ногти покрытые знакомым нежно-розовым лаком.
Животные
Пальцы сжали короткие пряди волос. Боль выворачивала душу наизнанку.
Перед лицом встали, закрывая от меня руку мертвой Жени, слуха достигло требовательное покашливание:
- Денис Валерьевич…
Я поднял глаза на невысокого, чуть полноватого мужчину в милицейской форме.
- Где вы были в момент трагедии?
- Я уезжал…
Голос был не моим, низким и хриплым.
- Вы поссорились, поэтому уехали?
Я мотнул головой. Мысли отказывались выстраивать фразы, для каждого нового слова требовалось волевое усилие:
- Нет, я поехал за стеклами… Кто-то разбил окна…
- Хорошо, сколько, по времени, вас не было?
- Около пяти часов?
Я снова уставился в деревянный пол.
- Евгения Юрьевна осталась в хорошем расположении духа, у нее не было суицидальных мыслей?
Что за бред он несёт…
Ко мне приблизилась ещё одна пара ног, сверху донёслось:
- Антон Михайлович, оставь парня в покое.
Говоривший опустился на корточки, его рука стиснула мое плечо:
- Придешь в себя и завтра утром подъедешь к участковому, расскажешь все по порядку. Ты понял?
Я кивнул. "Ноги" отошли. Два санитара уложили тело Жени на носилки, подняли. Я тоже подскочил, шагнул за ними. На плечо снова легла твердая рука, останавливая мое движение.
- Это лишнее. Останься, проспись.
Мелькнувший за окном свет автомобильных фар сообщил, что тело Жени увезли. Я обвел глазами опустевшую комнату: опрокинутая мебель, разбитая посуда, лужа крови у стены.
Эти звери гоняли ее по дому, играя с жертвой в кошки мышки. Котов было несколько, а мышка только одна маленькая и беззащитная - моя Женя…
Сердце болезненно сжалось, перекрывая дыхание. Осознание, что моей принцессы больше нет никак не хотело укладываться в голове.
Вот сейчас скрипнет дверь, войдёт Евгения и скажет: "Смотри, Динь, я тебя разыграла…"
Не войдёт…
Ноги сами понесли меня к порогу. Смотреть на этот погром, рисуя в голове картинки, на каждой из которых несколько мужиков издеваются над хрупкой девушкой было невыносимо. Выскочив в коридор, я на что-то наткнулся, услышал звяканье стекла, остановился.
Если бы я не поехал, остался, Женька была бы жива.
Подошва кроссовка ударила по коричневой бумаге, безжалостно разбивая скрывающиеся под ней прозрачные прямоугольники. Упакованные стекла сползли на пол. Я ударил снова. Жалобный хруст под ногой не приносил облегчения, боль пожирала все внутри. Оставив в покое несчастное стекло, я вывалился на улицу.
Небо почернело, тяжёлые тучи накрыли поселок непроглядной пеленой, за горизонтом сверкали первые всплески молний. Звуковая волна далёкого грозового раската достигла слуха. На посеревшие от времени, иссохшие доски крыльца упали первые капли, расползаясь уродливыми мокрыми кляксами. Молния сверкнула ярче, осветила кромку леса, что начинался за калиткой. Я шагнул на тропинку, не разбирая дороги двинулся куда-то вперёд.
Снова громыхнуло. Дождь усилился, превращаясь в затяжной ливень. Тяжёлые холодные капли стучали по плечам, стекали по волосам, заползали под рубашку. Подгоняемый желанием, как можно дальше уйти от проклятого дома, я с остервенением продирался сквозь еловые заросли. Перед глазами по-прежнему "стояло" хрупкое тело Жени со следами грубых прикосновений насильников. Мокрые ветви неприятно хлестали по лицу, царапали кожу, но картинка упорно не пропадала. Одежда промокла, тело трясло от холода.
По лесу разнёсся протяжный вой. Я остановился, прислушался.
Волки в этой местности были большой редкостью.
Вой повторился где-то совсем близко. В темноте у ближайших кустов загорелись два белых огонька. Вспыхнула молния, осветив силуэт крупного зверя. Я отступил было назад, но опомнился: бежать нельзя, для хищника это станет сигналом к погоне. По лесу разнёсся очередной раскат грома. Волк шагнул ближе, выходя из тени кустов, поднял морду принюхиваясь. Он видел меня, а точнее смотрел в упор, но не скалился и не рычал.
- Хочешь меня сожрать? Давай… - Я судорожно втянул воздух, провел ладонью по лицу размазывая капли дождя. - Давай, жри…
Волк шагнул ближе, задрал голову издавая новый протяжный вой. Ему тут же ответили несколько звериных голосов, каждый на свой манер, но сливающийся в единую песню. По спине пробежали мурашки.
Вожак привел свою стаю на ужин.
Я медленно опустился на колени, приседая на размытую дождем землю. Волк сделал ещё пару шагов, подойдя совсем близко, настолько, что в ночных сумерках я отчётливо мог видеть его морду: стоячие уши, промокшая густая шерсть, чуть приоткрытая пасть, из которой вырывалось немного хрипловатое дыхание. Зверь по-прежнему был спокоен, смотрел на меня с несвойственной животному осознанностью.
Я не двигался, капли дождя стучали по еловым веткам, хлюпали по земле, Сверкнула молния, снова придавая стоявшему напротив зверю отчётливо различимые очертания. Вдали громыхнуло.
Волк наклонился, пару раз царапнул землю когтистой лапой, собирая ее в небольшой бугорок. Снова поднял голову, посылая мне пугающе осознанный взгляд.
Я затаил дыхание: сейчас зверь прыгнет и начнет рвать. Но ничего подобного не случилось. Серый хищник наступил лапой в разрыхленную им землю, оставляя глубокий отпечаток, потом отступил.
Я опустил глаза, проследил за тем как дождевые капли медленно заполняют звериный след.
Волк отступил ещё на пару шагов, задрал голову, вновь издавая протяжный вой. Стая отозвалась, разнося по лесу завораживающие звуки волчьей песни. Я не понимал, что происходит. Зверь снова смотрел на меня пристально, словно ожидая чего-то, потом наклонился к земле, лакнул дождевой воды из ближайшего углубления, снова поднял взгляд на меня.
