– На свалку повезли, – не стал поддерживать его шутку молодой. – А тебе зачем?
Отвечать не хотелось. Да и что бы я ответила? Выдавив «Спасибо», я отошла от них, плюхнулась на мокрую скамейку, залезла в смартфон в поисках номера такси.
Высадив меня у обочины, за которой начинались горы благоухающего нечистотами мусора, таксист, забрав деньги, с усмешкой попрощался, пожелал удачи. Что делать дальше, я представляла смутно. Бродить по этим завалам было бессмысленно.
Обитающих на свалке людей без определённого места жительства я заметила издалека. Грязного вида женщины сидели на деревянных ящиках, распивали на двоих початый шкалик и травили байки. Другого источника информации поблизости не было, поэтому пришлось шагнуть к ним.
– Здравствуйте.
Две пары глаз с выражением искреннего удивления устремились на меня.
– Ты здесь откуда, Мальвина? – произнесла одна из женщин хрипловатым голосом.
– Машина со строительным мусором минут десять-пятнадцать назад сюда приезжала? – спросила, понимая, что дамы машину бы заметили.
– Ну приезжала, – ответила другая. – Тебе она зачем сдалась?
– Мне надо. Покажете, где выгрузилась?
– А нам не надо, – парировала первая, издав неприятный смешок.
– А так? – я извлекла из рюкзака деньги, что копила на крутые акриловые краски, отделила тысячу, протянула говорившей.
– А вот это другой разговор, – рука с грязными ногтями и почерневшими пальцами сцапала купюру, передала сидевшей даме справа. – Лидка, дуй до магазина.
Соседка тут же поднялась с ящика. Следом встала и другая:
– Пойдём, Мальвина, покажу.
Исписанные панели я увидела издалека, они валялись под какими-то досками, металлическими прутьями и мятыми коробками.
– Вот тут твоя машина выгружалась, – кивнула на груду рухляди женщина. – Ты обратно дорогу сама найдёшь?
– Найду, спасибо.
Я шагнула к ближайшей панели, сбросила с неё ворох растрёпанной синтетической верёвки.
– Ну давай тогда.
Женщина отправилась обратно, а я продолжила освобождать остатки лифта из-под груд строительного мусора. Очень скоро мне удалось вытащить на свет все пять панелей, прислонить к покосившемуся шкафу, что стоял неподалёку. Скудные лучи полуденного солнца неровными бликами плясали на рваных пятнах местами сохранившегося лака. Рабочие не слишком церемонились, забрасывая бывшие стенки лифта в кузов машины: на исписанной поверхности виднелись грубые царапины, трещины и сколы. Сейчас они казались мне свежими ранами на коже живого существа, что всё ещё дышало, выброшенное из дома неблагодарными хозяевами. Я осторожно прикоснулась к одной из панелей, скользнула кончиками пальцев по краю глубокой царапины. Дышал ли он сейчас? Был ли здесь лифт, что захлопнул двери перед тем страшным человеком?
– Здравствуй, – голос дрогнул, пальцы скользнули по краю очередной трещины, – я пришла, чтобы…
Слова оборвались судорожным вздохом. Передо мной стояли просто остатки стен отслужившего свой срок лифта, в котором справляли нужду невоспитанные жильцы, гадили кошки и собаки, писали грязные словечки, выплёвывали жвачки, тушили сигареты, поджигали кнопки...
– Ты ещё здесь?
Я достала смартфон, вставила в ухо бусинку наушника, открыла приложение с музыкой.
– Ответь, ты ещё здесь?
Наушник молчал, на значке связи мигали четыре палки из пяти.
Что я делаю? Стою на свалке. Сбежала с уроков. Пропустила защиту и возможность повысить свой проходной балл в художественный институт. И ради чего? Ради останков лифта?
Ради останков лифта, который меня спас!
Я стащила с плеча рюкзак, выложила прямо на землю баллончики с краской, волосы спрятала под капюшон, на нос натянула косынку, надела перчатки.
Даже если сейчас здесь нет того, что вчера двигало кабину, я всё равно его отблагодарю.
В ладонь лёг баллончик синей краски, я уверенно надавила распыляющую головку.
Под рукой расцветало ночное небо. Оно стекало по панелям испорченных стен, перекрывало надписи и царапины, рассыпало звёзды на месте прошлых «ран», что отражали мягкий свет лунного диска в центре получившейся композиции.
Я принесла ему небо взамен того, что он мне подарил.
Над головой плыли тучи, скрывали лучи весеннего солнца, готовились разразиться дождём.
Дождь не смоет моего подарка, краска сохла быстро, навсегда оставляя на этих старых панелях нарисованное небо.
На землю упали первые капли, я поспешно сунула в рюкзак баллончики с остатками красок, закинула его на плечо, бросила на расписанные панели последний взгляд. Хотелось прошептать «Спасибо», но я и так уже всё сказала. Мне оставалось только развернуться и уйти с этого кладбища отслуживших вещей.
Под ногой что-то звякнуло: в строительной пыли лежала металлическая пластина с прямоугольными прорезями для кнопок. Сейчас в ней осталась всего одна – жёлтая, с изображением звоночка, обведённая нелепым подобием солнышка. Выдавить её не составило труда. В ладонь упала потёртая кнопка вызова диспетчера. Она останется со мной как напоминание, что в каждом предмете этого мира есть душа.
В тесте используются строки из песен петербургской рок-группы «Animal ДжаZ»
Отвечать не хотелось. Да и что бы я ответила? Выдавив «Спасибо», я отошла от них, плюхнулась на мокрую скамейку, залезла в смартфон в поисках номера такси.
***
Высадив меня у обочины, за которой начинались горы благоухающего нечистотами мусора, таксист, забрав деньги, с усмешкой попрощался, пожелал удачи. Что делать дальше, я представляла смутно. Бродить по этим завалам было бессмысленно.
Обитающих на свалке людей без определённого места жительства я заметила издалека. Грязного вида женщины сидели на деревянных ящиках, распивали на двоих початый шкалик и травили байки. Другого источника информации поблизости не было, поэтому пришлось шагнуть к ним.
– Здравствуйте.
Две пары глаз с выражением искреннего удивления устремились на меня.
– Ты здесь откуда, Мальвина? – произнесла одна из женщин хрипловатым голосом.
– Машина со строительным мусором минут десять-пятнадцать назад сюда приезжала? – спросила, понимая, что дамы машину бы заметили.
– Ну приезжала, – ответила другая. – Тебе она зачем сдалась?
– Мне надо. Покажете, где выгрузилась?
– А нам не надо, – парировала первая, издав неприятный смешок.
– А так? – я извлекла из рюкзака деньги, что копила на крутые акриловые краски, отделила тысячу, протянула говорившей.
– А вот это другой разговор, – рука с грязными ногтями и почерневшими пальцами сцапала купюру, передала сидевшей даме справа. – Лидка, дуй до магазина.
Соседка тут же поднялась с ящика. Следом встала и другая:
– Пойдём, Мальвина, покажу.
Исписанные панели я увидела издалека, они валялись под какими-то досками, металлическими прутьями и мятыми коробками.
– Вот тут твоя машина выгружалась, – кивнула на груду рухляди женщина. – Ты обратно дорогу сама найдёшь?
– Найду, спасибо.
Я шагнула к ближайшей панели, сбросила с неё ворох растрёпанной синтетической верёвки.
– Ну давай тогда.
Женщина отправилась обратно, а я продолжила освобождать остатки лифта из-под груд строительного мусора. Очень скоро мне удалось вытащить на свет все пять панелей, прислонить к покосившемуся шкафу, что стоял неподалёку. Скудные лучи полуденного солнца неровными бликами плясали на рваных пятнах местами сохранившегося лака. Рабочие не слишком церемонились, забрасывая бывшие стенки лифта в кузов машины: на исписанной поверхности виднелись грубые царапины, трещины и сколы. Сейчас они казались мне свежими ранами на коже живого существа, что всё ещё дышало, выброшенное из дома неблагодарными хозяевами. Я осторожно прикоснулась к одной из панелей, скользнула кончиками пальцев по краю глубокой царапины. Дышал ли он сейчас? Был ли здесь лифт, что захлопнул двери перед тем страшным человеком?
– Здравствуй, – голос дрогнул, пальцы скользнули по краю очередной трещины, – я пришла, чтобы…
Слова оборвались судорожным вздохом. Передо мной стояли просто остатки стен отслужившего свой срок лифта, в котором справляли нужду невоспитанные жильцы, гадили кошки и собаки, писали грязные словечки, выплёвывали жвачки, тушили сигареты, поджигали кнопки...
– Ты ещё здесь?
Я достала смартфон, вставила в ухо бусинку наушника, открыла приложение с музыкой.
– Ответь, ты ещё здесь?
Наушник молчал, на значке связи мигали четыре палки из пяти.
Что я делаю? Стою на свалке. Сбежала с уроков. Пропустила защиту и возможность повысить свой проходной балл в художественный институт. И ради чего? Ради останков лифта?
Ради останков лифта, который меня спас!
Я стащила с плеча рюкзак, выложила прямо на землю баллончики с краской, волосы спрятала под капюшон, на нос натянула косынку, надела перчатки.
Даже если сейчас здесь нет того, что вчера двигало кабину, я всё равно его отблагодарю.
В ладонь лёг баллончик синей краски, я уверенно надавила распыляющую головку.
Под рукой расцветало ночное небо. Оно стекало по панелям испорченных стен, перекрывало надписи и царапины, рассыпало звёзды на месте прошлых «ран», что отражали мягкий свет лунного диска в центре получившейся композиции.
Я принесла ему небо взамен того, что он мне подарил.
Над головой плыли тучи, скрывали лучи весеннего солнца, готовились разразиться дождём.
Дождь не смоет моего подарка, краска сохла быстро, навсегда оставляя на этих старых панелях нарисованное небо.
На землю упали первые капли, я поспешно сунула в рюкзак баллончики с остатками красок, закинула его на плечо, бросила на расписанные панели последний взгляд. Хотелось прошептать «Спасибо», но я и так уже всё сказала. Мне оставалось только развернуться и уйти с этого кладбища отслуживших вещей.
Под ногой что-то звякнуло: в строительной пыли лежала металлическая пластина с прямоугольными прорезями для кнопок. Сейчас в ней осталась всего одна – жёлтая, с изображением звоночка, обведённая нелепым подобием солнышка. Выдавить её не составило труда. В ладонь упала потёртая кнопка вызова диспетчера. Она останется со мной как напоминание, что в каждом предмете этого мира есть душа.
В тесте используются строки из песен петербургской рок-группы «Animal ДжаZ»
