— А кто сказал, что будет легко, Светик?! Старайся! Ты думала, единственная обязанность шлюхи — лечь и раздвинуть ноги? Дескать, пользуйтесь мной на здоровье! Так каждая красавица сможет. Нет, жрица продажной любви должна воплотить в реальность ВСЕ, слышишь, все сексуальные фантазии мужчины, которые не хотят осуществлять из-за ложных соображений стыдливости, а иногда просто от лени, жены и любовницы. Поэтому убери руки за спину, запоминай и не мешай мне, иначе мне придется связать твои запястья за спиной. Сначала Юрик неглубоко погружался в мой рот, периодически покрикивая, чтобы я не забывала сосать и работала языком, затем постепенно член во рту начал продвигаться глубже, хотя, конечно, даже половина этого монстра не протискивалась внутрь рта. Мою голову крепко держали мужские руки, не давая мне даже на миллиметр отодвинуться. Не могу! Горло инстинктивно сжималось, пытаясь не пустить в себя инородный большой предмет. Когда Упырь чувствовал мои рвотные позывы, ненадолго останавливался. На секундочку, на один судорожный вздох. А потом опять влажная головка члена требовательно тыкалась в губы, продолжая движение в глубину моего рта.
— Не забывай посасывать.
Упырь чертов! Если бы можно было его убить!
— Горло и член должны быть на одной линии, иначе ничего не получится.
А ещё лучше сжать это хозяйство зубами и давить, давить.
Конечно, я не спешила воплощать кровожадные планы в жизнь. В чём-то Юрик, безусловно, прав. Одной красоты недостаточно, чтобы ублажить мужчину. Вон принца во плоти я полностью разочаровала своими постельными талантами... Лечь и раздвинуть ноги мало, чтобы слыть хорошей любовницей. Не зря же в народе говорят, мол, насосала себе на машину, квартиру и так далее. Мне тоже очень нужно насосать на лечение Темки.
— Носом дыши, как только я отодвигаюсь.
Я старалась слушать приказания Юрия Николаевича, послушно открывала рот, пытаясь подстроиться под мужские движения и справиться со спазмами горла, прилежно работала языком и губами, с каждым разом пуская его член дальше и глубже в себя. Кажется, мои труды принесли результаты, во всяком случае, Юрик захрипел:
— Детка, я сейчас кончу. О-О-Ох… бля… Сдави его внутри и соси, соси, сучка-а-а...
В рот полилась горячая, вязкая и терпкая сперма. Противно. Инстинктивно отдернула голову, но Упырь был готов к моей строптивости, держал более чем крепко, и, чтобы не захлебнуться, мне пришлось глотать.
— Не смей никогда выплевывать. Запомни раз и навсегда — хорошая шлюха должна проглотить всё, что спускают ей в рот. Мужики балдеют от осознания, что девочка съела его сперму. Видимо, это инстинкты. Хочется везде пометить свою территорию. Это важное правило. Как бы ни было противно, глотаем и облизываем.
Подобрал несколько белесых капелек с моей груди и требовательно подставил пальцы к припухшим от такого жесткого минета губам.
— Оближи!
Послушно открыла рот, слизывая сперму с его руки.
— Причем делать это нужно с таким выражением, будто это самое вкусное, что когда-либо пробовала в жизни.
— Вкуснее устриц, — прошептала я, приходясь губами и языком по теряющему мощь члену и пытаясь изобразить на своем лице требуемое выражение удовольствия от подобного сомнительного лакомства.
Переигрываю. Юрик опять фыркнул. Затем отошел на шаг и, смотря на меня обнаженную, все еще распростертую у его ног в унизительно-послушной позе, принялся раздеваться. Аккуратно снял и повесил на спинку стула пиджак, медленно, словно дразнясь, стал расстегивать пуговицы на рубашке, потом взялся за уже спущенные штаны. У него красивое тело. Широкие плечи, мощная грудная клетка, накачанные руки и ноги, пресловутые кубики на идеальном мужском торсе, даже повисший член смотрится грозно. Венчает, правда, всё это великолепие мужской плоти лысая башка. Н-да... надо признаться, некоторым, безусловно, идет бритый череп. Не Брюс Уиллис, конечно, но, пожалуй, Максиму Аверину и Гоше Куценко может составить достойную конкуренцию. Упырь чертов!
Подхватил меня, как пушинку, на руки.
— Пошли в ванную, помою тебя. А то прекрасная голубоглазая девочка Мальвина, сейчас похожа на плаксивого Пьеро.
Голос добродушного мишки, теплый и ласковый. Потянуло прижаться к нему, как когда-то очень давно в детстве к отцу, испытать основательно забытое чувство надежности и безопасности. Вот же Упырь проклятый! Это для папы я была его любимой златовлаской, а для Упыря — просто очередная девушка агентства, которую он решил немного поднатаскать в минете. Такой способен только не единожды унизить, разорвав гордость в клочья.
Бритоголовый потащил меня в сверкающую огромную ванную комнату. От стоящих в глазах слез квадратики золотисто-бежевой мозаики создавали иллюзию другой реальности — кристально чистой и сверкающей. На фоне этого блеска я чувствовала себя испоганенной и перепачканной. Боюсь, что клеймо шлюхи — это навсегда, потом не получится забыть...
Упырь налил в свою лапищу жидкого мыла, наклонил меня над раковиной.
— Зажмурь свои прекрасные очи, Светик-семицветик.
Размазал приятно пахнущий лавандой гель по моему лицу, смывая потёкшую косметику. Потом долго-долго плескал водой на мои глаза и щеки. Бесполезное занятие… смыть грязь вряд ли получится, она уже въелась в сознание. Наконец приподнял над раковиной, внимательно вглядываясь в мое лицо. Думаю, от роковой красотки теперь мало что осталось. Но я не прячусь, мне абсолютно плевать, какой он меня видит…
— Вот так-то лучше, — добродушно сказал Упырь, — словно маленький розовенький поросеночек... — и поцеловал в нос.
В груди что-то предательски болезненно затрепетало и почему-то потянуло реветь. Видимо, я так истосковалась по настоящей мужской ласке, что готова принимать за нее любой негрубый жест.
— А теперь пошли дальше мыться.
Бритоголовый втолкнул меня за стекло душевой кабины. Уперлась руками в мозаичную стену другой безупречно чистой реальности. Мужское обнаженное пышущее жаром тело прислонилось сзади. Со всех сторон на нас полилась вода, сначала холодная. Я невольно взвизгнула и попыталась вырваться из упыревских объятий. Конечно, он этого не позволил, ведь по сравнению с ним я всего лишь котенок в лапах медведя.
— Не дергайся, сейчас пойдет горячая.
Через несколько секунд пробирающий холод водных капель сменился теплотой. Наглые мужские руки вслед за нагревающимися струями воды принялись атаковать тело. Одна лапища обхватила грудь, легонько, вынуждая сдавленно охать, стиснула сосок. Пальцы второй руки по-хозяйски легли между ног, раздвинули губки, томительно медленно коснулись клитора, потом, постепенно убыстряясь, начали чертить на нем невидимые узоры. Воздух в душевой кабине закончился, остался только один обжигающий легкие пар. Беззвучной рыбой открыла рот в надежде вдохнуть хоть немного, хоть капельку кислорода. Юрик принялся жадно целовать, затем лизать, даже легонько покусывать мою шею. Удивительное дело, в душевой кабинке нечем дышать, вода теперь горячая льется, а все тело, будто от холода, покрылось мурашками. Мужские руки продолжали мять, тискать, рисуя круги на моей бусине удовольствия. Сзади по ягодицам елозил горячий, стоящий колом член. Как же быстро он восстановился… А я читала, что мужчинам нужно гораздо больше времени.
Кто протяжно застонал? Упырь или я? Вместе…
Какого черта со мной происходит? Почему я вдруг стала тереться о мужское тело, возбужденно скользя сначала вниз, потом вверх, выписывая восьмёрки своими нижними девяноста пятью сантиметрами, да совсем рядом с его примечательным достоинством?
— Кошка ебливая, — ласково прошептал Упырь и, как тогда, в кабинете Ирины Николаевны, легонько хлопнул прямо там — у меня между ножек. Хриплое «ахм» потонуло в шуме буйствующей со всех сторон воды.
О, черт, его слова безумно заводят! Неужели я правда такая?!
Юрик надавил на спину, вынуждая меня прогнуться и неприлично выпятить свою роскошную задницу, затем притянул ближе к себе, реззко развел мои подрагивающие ноги своим коленом. Его уже каменный от моих восьмёрок член нырнул в открывшееся пространство, дразняще заскользил по поверхности влажных губок. Впервые я почувствовала в себе желание быть взятой, наполненной. Грёбаный принц не в счёт, ту ночь можно считать неудавшимся экспериментом. А сейчас — внутри словно потребность или жажда. Кажется, именно это чувство люди называют сексуальным желанием.
— Юра, пожалуйста, войди в меня... — вырвалось из горла, прежде чем находящаяся в нокауте гордость успела напомнить о своем существовании.
Жалкое зрелище... Графиня Устюгова просит себя трахнуть, словно какая-то бл*дь подзаборная.
— Скажи ещё раз, детка.
Какой у него голос — просто звенящая, хрипящая страсть. Только не понимаю, зачем сейчас слова?! Хочет подстегнуть и без того беснующуюся в наших телах похоть?!
— Юр-ра, войди! Юр-ра, прошу! Пожалуйста-a-a!
Медленный, аккуратный толчок внутрь моего женского естества. Теперь совсем не больно. А потом вдруг сразу резкий удар, один, второй, третий, так невозможно остро, что я не в силах молчать. К звукам льющейся воды примешались мои стоны, возбужденное мяуканье, томные придыхания и протяжные хрипы Упыря. Вот оно — удовольствие. Значит, действительно этот процесс бывает приятным, значит, я точно не фригидная. Интенсивные толчки вызывали жаркие покалывания по всему телу. Невольно подалась навстречу его движениям, еще сильнее отклячивая попу. Мужские лапищи тоже не бездействуют, обхватили мой лобок, пальцы принялись рвано натирать клитор. У него совершенно волшебные пальцы, опять мир качнулся в моих глазах и полетел куда-то в пропасть, далеко, глубоко, к неизведанному ранее наслаждению. Бог ты мой! Никакие принцы не сравнятся с этим проклятым Упырем!
— Юра, Юрочка-а-а, о-у-у-у, пожалуйста, еще!
Это ведь не могут говорить мои губы?! Какая-то другая женщина, шлюха, пробралась в мою голову и тело, беснуется и кричит с придыханием.
— Не могу, Юра-а-а, больше не могу!
Внутри живота начало происходить что-то странное. Там, кажется, зашевелился целый клубок огненных змей. И эти змеи то расползаются по всему телу, то опять скручиваются в тугой жаркий клубок в глубине моего лона. Толчки всё быстрее и быстрее, душевая кабинка трясется, кажется, весь этот шикарный номер стал плясать вокруг нас. Выгнулась буквой «Г», давая бритоголовому наибольший доступ внутрь себя, туда, где бесились змеи. Низ живота пронзила острая, яркая вспышка удовольствия, нет, выше бери, наслаждения! Все змеи внутри меня разом зашипели и сладостно ужалили.
— Юра-а-а!!! — потрясенно закричала я, а ноги подкосились, и если бы не мужские сильные руки, не волшебные пальцы, все еще натирающие клитор, то я бы сползла желейной амебой вниз.
— Всё хорошо, детка, всё хорошо. Это просто оргазм. Так бывает, и это прекрасно.
Нет, не просто, совсем не просто, сейчас был первый оргазм, испытанный мной с мужчиной. И это намного лучше удовольствия от своей правой и левой руки...
Бритоголовый как будто ждал от меня отмашки, его тело тоже содрогнулось, руки до боли сжали мои бёдра. Упырь протяжно, хрипло застонал, выплескивая сперму в пульсирующую после первого настоящего оргазма вагину.
Несколько минут мы протяжно неровно дышим. Затем Юрик небрежно чмокнул меня в губы, потом заботливо вымыл мочалкой каждый сантиметр моего тела, вытер пушистым белым полотенцем, подхватил на руки и, такую обнаженную, внешне безупречно чистую, понес в постель. Почувствовала себя маленькой девочкой, и это тоже своего рода огромное ностальгическое наслаждение, которое я жадно впитывала, совершенно забыв об ответной ласке и о том, что у хорошей шлюхи мужчина — бог и король. Мне хотелось побыть немного маленькой и слабой. Кипенно-белое постельное белье безумно приятно для кожи. Упырь убрал покрывало, лег и обнял меня, прислоняя спиной и попой к своему мощному телу. Как хорошо, как уютно в его объятьях... Впервые за последние несколько месяцев напряжение покинуло мозг, я позволила себе расслабиться и насладиться мужской нежностью. Веки просто слипаются. Из-за этих бесконечных переживаний и моральных терзаний я так мало спала, что сейчас совершенно не могу бороться с охватившей меня нежной дремой.
— Светик, — Упырь ласково убрал прядь моих волос за ухо. — Надо будет заняться твоей задницей. У хорошей шлюхи должны быть разработаны все три отверстия, — тихонько шептал бритоголовый, нежно поглаживая мое плечико. Ласка совсем не сочеталась с тем, что произносили мужские губы. И, странное дело, меня не страшили, не злили его слова, они журчали ласковым ручейком в голове, плохо доходя до удовлетворенного сексом сознания. Засыпаю…
Когда я проснулась, солнце уже вовсю светило в окно, играя зайчиками на бритой башке. Упырь лежал рядом и смотрел на меня. На лице наблюдалась некая задумчивость. Интересно, что за мысли у него в голове?
— Сколько времени?! — лениво потягиваясь, спросила я.
— Восемь.
Как ошпаренная, подскочила с кровати, совсем позабыв о своем полном обнажении. Юрик внимательным взглядом опалил мое тело.
— Я проспала всё на свете! Почему ты меня не разбудил?!
— Ты была такой довольной, когда спала, что мне совесть не позволила прервать твой сладкий сон.
— Совестливый какой...
Странно, я совершенно не помнила, что мне снилось… Блин, мама, наверное, уже волнуется! Я ей рассказала о своей новой ночной работе, правда, скрыла, чем мне на самом деле придётся заниматься. А ведь сегодня к девяти мне нужно еще на свою дневную приличную работу. Как все успеть?! Добраться домой, переодеться, помыться, доехать до офиса... Времени катастрофически мало! Заметалась по номеру, пытаясь найти свое платье. Разбросанное вчера по полу белье аккуратной стопочкой лежало на прикроватной тумбочке. Упырь, наверное, потрудился. Неприятно морщась, принялась натягивать его на свое тело. Платье висело на спинке стула... И тут бритоголовый побеспокоился... Точно помню, что вчера я оставила его валяться синей волной на полу. Не до уборки мне было... Сначала жесткие уроки минета, потом удовольствие в душевой кабинке, затем сон сморил. Надо же, какой заботливый аккуратист! Надеюсь, соседи не увидят меня в таком шикарном наряде, а то ведь сразу поймут, что я дома не ночевала. Впрочем, на этот случай у меня тоже приготовлена легенда.
Однако, надеть платье не успела.
— Поди сюда, — приказал Юрик, мужские ладони легли на бедра, притягивая к себе.
Уткнулся носом мне в пупок, вдохнул запах моего тела, а потом лизнул прямо там, в сердцевине пупка. Меня сразу обдало жаром, в животе словно удар случился, а Упырь потянулся к своей тумбочке, взял оттуда заранее приготовленные деньги и засунул в мои кружевные трусики.
— Заслужила, шлюшка! — Снисходительный шлепок по попе.
Унизительно. Щеки мгновенно вспыхнули краснотой. Упырь чертов! Расцарапать бы в кровь его ухмыляющуюся рожу.
Как же трудно быть шлюхой, прежде всего, в своих собственных глазах! Как тяжело переступить через внушаемые с детства представления о том, что «хорошо» и «плохо». Я должна радоваться его щедрости, мне ведь так нужны деньги! Очень нужны! Вот только гордость и эти дурацкие моральные установки настаивали, чтобы я разорвала в клочья ценные бумажки и бросила их в ухмыляющуюся рожу бритоголового. Нет, конечно, ничего подобного не сделала. Жадность и благоразумие победили... Опустила глаза, постаравшись унять в них яростный блеск.
— Не забывай посасывать.
Упырь чертов! Если бы можно было его убить!
— Горло и член должны быть на одной линии, иначе ничего не получится.
А ещё лучше сжать это хозяйство зубами и давить, давить.
Конечно, я не спешила воплощать кровожадные планы в жизнь. В чём-то Юрик, безусловно, прав. Одной красоты недостаточно, чтобы ублажить мужчину. Вон принца во плоти я полностью разочаровала своими постельными талантами... Лечь и раздвинуть ноги мало, чтобы слыть хорошей любовницей. Не зря же в народе говорят, мол, насосала себе на машину, квартиру и так далее. Мне тоже очень нужно насосать на лечение Темки.
— Носом дыши, как только я отодвигаюсь.
Я старалась слушать приказания Юрия Николаевича, послушно открывала рот, пытаясь подстроиться под мужские движения и справиться со спазмами горла, прилежно работала языком и губами, с каждым разом пуская его член дальше и глубже в себя. Кажется, мои труды принесли результаты, во всяком случае, Юрик захрипел:
— Детка, я сейчас кончу. О-О-Ох… бля… Сдави его внутри и соси, соси, сучка-а-а...
В рот полилась горячая, вязкая и терпкая сперма. Противно. Инстинктивно отдернула голову, но Упырь был готов к моей строптивости, держал более чем крепко, и, чтобы не захлебнуться, мне пришлось глотать.
— Не смей никогда выплевывать. Запомни раз и навсегда — хорошая шлюха должна проглотить всё, что спускают ей в рот. Мужики балдеют от осознания, что девочка съела его сперму. Видимо, это инстинкты. Хочется везде пометить свою территорию. Это важное правило. Как бы ни было противно, глотаем и облизываем.
Подобрал несколько белесых капелек с моей груди и требовательно подставил пальцы к припухшим от такого жесткого минета губам.
— Оближи!
Послушно открыла рот, слизывая сперму с его руки.
— Причем делать это нужно с таким выражением, будто это самое вкусное, что когда-либо пробовала в жизни.
— Вкуснее устриц, — прошептала я, приходясь губами и языком по теряющему мощь члену и пытаясь изобразить на своем лице требуемое выражение удовольствия от подобного сомнительного лакомства.
Переигрываю. Юрик опять фыркнул. Затем отошел на шаг и, смотря на меня обнаженную, все еще распростертую у его ног в унизительно-послушной позе, принялся раздеваться. Аккуратно снял и повесил на спинку стула пиджак, медленно, словно дразнясь, стал расстегивать пуговицы на рубашке, потом взялся за уже спущенные штаны. У него красивое тело. Широкие плечи, мощная грудная клетка, накачанные руки и ноги, пресловутые кубики на идеальном мужском торсе, даже повисший член смотрится грозно. Венчает, правда, всё это великолепие мужской плоти лысая башка. Н-да... надо признаться, некоторым, безусловно, идет бритый череп. Не Брюс Уиллис, конечно, но, пожалуй, Максиму Аверину и Гоше Куценко может составить достойную конкуренцию. Упырь чертов!
Подхватил меня, как пушинку, на руки.
— Пошли в ванную, помою тебя. А то прекрасная голубоглазая девочка Мальвина, сейчас похожа на плаксивого Пьеро.
Голос добродушного мишки, теплый и ласковый. Потянуло прижаться к нему, как когда-то очень давно в детстве к отцу, испытать основательно забытое чувство надежности и безопасности. Вот же Упырь проклятый! Это для папы я была его любимой златовлаской, а для Упыря — просто очередная девушка агентства, которую он решил немного поднатаскать в минете. Такой способен только не единожды унизить, разорвав гордость в клочья.
Бритоголовый потащил меня в сверкающую огромную ванную комнату. От стоящих в глазах слез квадратики золотисто-бежевой мозаики создавали иллюзию другой реальности — кристально чистой и сверкающей. На фоне этого блеска я чувствовала себя испоганенной и перепачканной. Боюсь, что клеймо шлюхи — это навсегда, потом не получится забыть...
Упырь налил в свою лапищу жидкого мыла, наклонил меня над раковиной.
— Зажмурь свои прекрасные очи, Светик-семицветик.
Размазал приятно пахнущий лавандой гель по моему лицу, смывая потёкшую косметику. Потом долго-долго плескал водой на мои глаза и щеки. Бесполезное занятие… смыть грязь вряд ли получится, она уже въелась в сознание. Наконец приподнял над раковиной, внимательно вглядываясь в мое лицо. Думаю, от роковой красотки теперь мало что осталось. Но я не прячусь, мне абсолютно плевать, какой он меня видит…
— Вот так-то лучше, — добродушно сказал Упырь, — словно маленький розовенький поросеночек... — и поцеловал в нос.
В груди что-то предательски болезненно затрепетало и почему-то потянуло реветь. Видимо, я так истосковалась по настоящей мужской ласке, что готова принимать за нее любой негрубый жест.
— А теперь пошли дальше мыться.
Бритоголовый втолкнул меня за стекло душевой кабины. Уперлась руками в мозаичную стену другой безупречно чистой реальности. Мужское обнаженное пышущее жаром тело прислонилось сзади. Со всех сторон на нас полилась вода, сначала холодная. Я невольно взвизгнула и попыталась вырваться из упыревских объятий. Конечно, он этого не позволил, ведь по сравнению с ним я всего лишь котенок в лапах медведя.
— Не дергайся, сейчас пойдет горячая.
Через несколько секунд пробирающий холод водных капель сменился теплотой. Наглые мужские руки вслед за нагревающимися струями воды принялись атаковать тело. Одна лапища обхватила грудь, легонько, вынуждая сдавленно охать, стиснула сосок. Пальцы второй руки по-хозяйски легли между ног, раздвинули губки, томительно медленно коснулись клитора, потом, постепенно убыстряясь, начали чертить на нем невидимые узоры. Воздух в душевой кабине закончился, остался только один обжигающий легкие пар. Беззвучной рыбой открыла рот в надежде вдохнуть хоть немного, хоть капельку кислорода. Юрик принялся жадно целовать, затем лизать, даже легонько покусывать мою шею. Удивительное дело, в душевой кабинке нечем дышать, вода теперь горячая льется, а все тело, будто от холода, покрылось мурашками. Мужские руки продолжали мять, тискать, рисуя круги на моей бусине удовольствия. Сзади по ягодицам елозил горячий, стоящий колом член. Как же быстро он восстановился… А я читала, что мужчинам нужно гораздо больше времени.
Кто протяжно застонал? Упырь или я? Вместе…
Какого черта со мной происходит? Почему я вдруг стала тереться о мужское тело, возбужденно скользя сначала вниз, потом вверх, выписывая восьмёрки своими нижними девяноста пятью сантиметрами, да совсем рядом с его примечательным достоинством?
— Кошка ебливая, — ласково прошептал Упырь и, как тогда, в кабинете Ирины Николаевны, легонько хлопнул прямо там — у меня между ножек. Хриплое «ахм» потонуло в шуме буйствующей со всех сторон воды.
О, черт, его слова безумно заводят! Неужели я правда такая?!
Юрик надавил на спину, вынуждая меня прогнуться и неприлично выпятить свою роскошную задницу, затем притянул ближе к себе, реззко развел мои подрагивающие ноги своим коленом. Его уже каменный от моих восьмёрок член нырнул в открывшееся пространство, дразняще заскользил по поверхности влажных губок. Впервые я почувствовала в себе желание быть взятой, наполненной. Грёбаный принц не в счёт, ту ночь можно считать неудавшимся экспериментом. А сейчас — внутри словно потребность или жажда. Кажется, именно это чувство люди называют сексуальным желанием.
— Юра, пожалуйста, войди в меня... — вырвалось из горла, прежде чем находящаяся в нокауте гордость успела напомнить о своем существовании.
Жалкое зрелище... Графиня Устюгова просит себя трахнуть, словно какая-то бл*дь подзаборная.
— Скажи ещё раз, детка.
Какой у него голос — просто звенящая, хрипящая страсть. Только не понимаю, зачем сейчас слова?! Хочет подстегнуть и без того беснующуюся в наших телах похоть?!
— Юр-ра, войди! Юр-ра, прошу! Пожалуйста-a-a!
Медленный, аккуратный толчок внутрь моего женского естества. Теперь совсем не больно. А потом вдруг сразу резкий удар, один, второй, третий, так невозможно остро, что я не в силах молчать. К звукам льющейся воды примешались мои стоны, возбужденное мяуканье, томные придыхания и протяжные хрипы Упыря. Вот оно — удовольствие. Значит, действительно этот процесс бывает приятным, значит, я точно не фригидная. Интенсивные толчки вызывали жаркие покалывания по всему телу. Невольно подалась навстречу его движениям, еще сильнее отклячивая попу. Мужские лапищи тоже не бездействуют, обхватили мой лобок, пальцы принялись рвано натирать клитор. У него совершенно волшебные пальцы, опять мир качнулся в моих глазах и полетел куда-то в пропасть, далеко, глубоко, к неизведанному ранее наслаждению. Бог ты мой! Никакие принцы не сравнятся с этим проклятым Упырем!
— Юра, Юрочка-а-а, о-у-у-у, пожалуйста, еще!
Это ведь не могут говорить мои губы?! Какая-то другая женщина, шлюха, пробралась в мою голову и тело, беснуется и кричит с придыханием.
— Не могу, Юра-а-а, больше не могу!
Внутри живота начало происходить что-то странное. Там, кажется, зашевелился целый клубок огненных змей. И эти змеи то расползаются по всему телу, то опять скручиваются в тугой жаркий клубок в глубине моего лона. Толчки всё быстрее и быстрее, душевая кабинка трясется, кажется, весь этот шикарный номер стал плясать вокруг нас. Выгнулась буквой «Г», давая бритоголовому наибольший доступ внутрь себя, туда, где бесились змеи. Низ живота пронзила острая, яркая вспышка удовольствия, нет, выше бери, наслаждения! Все змеи внутри меня разом зашипели и сладостно ужалили.
— Юра-а-а!!! — потрясенно закричала я, а ноги подкосились, и если бы не мужские сильные руки, не волшебные пальцы, все еще натирающие клитор, то я бы сползла желейной амебой вниз.
— Всё хорошо, детка, всё хорошо. Это просто оргазм. Так бывает, и это прекрасно.
Нет, не просто, совсем не просто, сейчас был первый оргазм, испытанный мной с мужчиной. И это намного лучше удовольствия от своей правой и левой руки...
Бритоголовый как будто ждал от меня отмашки, его тело тоже содрогнулось, руки до боли сжали мои бёдра. Упырь протяжно, хрипло застонал, выплескивая сперму в пульсирующую после первого настоящего оргазма вагину.
Несколько минут мы протяжно неровно дышим. Затем Юрик небрежно чмокнул меня в губы, потом заботливо вымыл мочалкой каждый сантиметр моего тела, вытер пушистым белым полотенцем, подхватил на руки и, такую обнаженную, внешне безупречно чистую, понес в постель. Почувствовала себя маленькой девочкой, и это тоже своего рода огромное ностальгическое наслаждение, которое я жадно впитывала, совершенно забыв об ответной ласке и о том, что у хорошей шлюхи мужчина — бог и король. Мне хотелось побыть немного маленькой и слабой. Кипенно-белое постельное белье безумно приятно для кожи. Упырь убрал покрывало, лег и обнял меня, прислоняя спиной и попой к своему мощному телу. Как хорошо, как уютно в его объятьях... Впервые за последние несколько месяцев напряжение покинуло мозг, я позволила себе расслабиться и насладиться мужской нежностью. Веки просто слипаются. Из-за этих бесконечных переживаний и моральных терзаний я так мало спала, что сейчас совершенно не могу бороться с охватившей меня нежной дремой.
— Светик, — Упырь ласково убрал прядь моих волос за ухо. — Надо будет заняться твоей задницей. У хорошей шлюхи должны быть разработаны все три отверстия, — тихонько шептал бритоголовый, нежно поглаживая мое плечико. Ласка совсем не сочеталась с тем, что произносили мужские губы. И, странное дело, меня не страшили, не злили его слова, они журчали ласковым ручейком в голове, плохо доходя до удовлетворенного сексом сознания. Засыпаю…
***
Когда я проснулась, солнце уже вовсю светило в окно, играя зайчиками на бритой башке. Упырь лежал рядом и смотрел на меня. На лице наблюдалась некая задумчивость. Интересно, что за мысли у него в голове?
— Сколько времени?! — лениво потягиваясь, спросила я.
— Восемь.
Как ошпаренная, подскочила с кровати, совсем позабыв о своем полном обнажении. Юрик внимательным взглядом опалил мое тело.
— Я проспала всё на свете! Почему ты меня не разбудил?!
— Ты была такой довольной, когда спала, что мне совесть не позволила прервать твой сладкий сон.
— Совестливый какой...
Странно, я совершенно не помнила, что мне снилось… Блин, мама, наверное, уже волнуется! Я ей рассказала о своей новой ночной работе, правда, скрыла, чем мне на самом деле придётся заниматься. А ведь сегодня к девяти мне нужно еще на свою дневную приличную работу. Как все успеть?! Добраться домой, переодеться, помыться, доехать до офиса... Времени катастрофически мало! Заметалась по номеру, пытаясь найти свое платье. Разбросанное вчера по полу белье аккуратной стопочкой лежало на прикроватной тумбочке. Упырь, наверное, потрудился. Неприятно морщась, принялась натягивать его на свое тело. Платье висело на спинке стула... И тут бритоголовый побеспокоился... Точно помню, что вчера я оставила его валяться синей волной на полу. Не до уборки мне было... Сначала жесткие уроки минета, потом удовольствие в душевой кабинке, затем сон сморил. Надо же, какой заботливый аккуратист! Надеюсь, соседи не увидят меня в таком шикарном наряде, а то ведь сразу поймут, что я дома не ночевала. Впрочем, на этот случай у меня тоже приготовлена легенда.
Однако, надеть платье не успела.
— Поди сюда, — приказал Юрик, мужские ладони легли на бедра, притягивая к себе.
Уткнулся носом мне в пупок, вдохнул запах моего тела, а потом лизнул прямо там, в сердцевине пупка. Меня сразу обдало жаром, в животе словно удар случился, а Упырь потянулся к своей тумбочке, взял оттуда заранее приготовленные деньги и засунул в мои кружевные трусики.
— Заслужила, шлюшка! — Снисходительный шлепок по попе.
Унизительно. Щеки мгновенно вспыхнули краснотой. Упырь чертов! Расцарапать бы в кровь его ухмыляющуюся рожу.
Как же трудно быть шлюхой, прежде всего, в своих собственных глазах! Как тяжело переступить через внушаемые с детства представления о том, что «хорошо» и «плохо». Я должна радоваться его щедрости, мне ведь так нужны деньги! Очень нужны! Вот только гордость и эти дурацкие моральные установки настаивали, чтобы я разорвала в клочья ценные бумажки и бросила их в ухмыляющуюся рожу бритоголового. Нет, конечно, ничего подобного не сделала. Жадность и благоразумие победили... Опустила глаза, постаравшись унять в них яростный блеск.
