— Да, помнится, Денис рассказывал о той ужасной аварии.
В кабинете опять повисло молчание. Кирилл, поигрывая серебряной ручкой, о чем-то задумался.
— А что взамен, Светик?! — наконец прозвучал его вопрос.
Играет, точно кот с дрожащей, полумертвой от волнения мышью.
— Все… все, ч-что ты захочешь, — задребезжал мой голос.
— Интересно-о-о, — певуче протянул Кирилл, а потом встал из-за стола и медленно направился в мою сторону.
Кот решил попробовать мышку на зубок.
«Бежать», — прозвучало тревожным набатом в голове, но я намертво впечатала массивные каблуки босоножек в пол. Куда бежать?! Домой, где потухшая, постаревшая лет на десять мать не находит себе места, плачет и готовит комнату для возвращения искалеченного сына, на лечении которого врачи уже поставили крест? Нет, пусть этот богатый лоснящийся кот все что угодно со мной делает, хоть полностью сожрет, лишь бы брату помог.
Принцевская рука запуталась в волосах, мужские красиво вырезанные губы приблизились, грубо всосались в мой трепещущий рот. А вот и пламенный поцелуй от принца.
— И минет мне сделаешь, стоя на коленках?
Козел! Козлина!! Кровь стремительной волной румянца бросилась в лицо. Честь графского рода Устюговых и норов уличной девчонки, будь они неладны, требовали отвесить принцу оплеуху, да такую, чтобы голова назад мотнулась, как тогда в ночном клубе. Но я лишь проглотила стоящий в горле ком.
— Д-да, все, ч-что ты захочешь, — слезы опять прочертили две влажные дорожки по моим щекам.
Как омерзительно стоять перед ним, соглашаясь на явное унижение, и заливаться горькими слезами.
— Прямо сейчас, Светик… Давай, опускайся на колени и соси.
Ага, нашел дурочку с переулочка… Он сейчас поизгаляется, а потом выбросит на улицу, не дав ни копейки.
— Только после того, как ты поможешь.
Красивые глаза мечты всех девчонок зло блеснули из-под модного чуба.
— Решила поторговать своим телом? Вот уж не думал, что ты на такое способна, Светик.
Идеальные губы принца скривились в презрительной усмешке.
Не он один. Я тоже раньше не могла представить себе ситуацию, при которой буду предлагать себя за деньги.
— Помоги мне, пожалуйста, Кирилл, я… сделаю все, что ты хочешь, и п-постараюсь не быть бревном.
Мужская рука опустилась ниже, накрыла мою бурно вздымающуюся в попытке дышать грудь. Скотина. Как сдержаться и не выцарапать ему глаза?!
— И во сколько ты себя оценила, Светик? Сколько ты хочешь поиметь от меня денег?
— Миллионы, — выдохнула я, а соленые капли ломки своей гордости продолжали катиться из глаз. Зря только красилась.
— Миллион?! — не понял Кирилл.
Если бы так мало, мы бы с мамой и сами как-нибудь справились, и я бы не стояла сейчас, бледнея от унижения, перед этим богатым козлом.
— Нет, больше. Нужно не менее десяти миллионов, — настоящую сумму даже побоялась назвать.
Надеюсь, остальное мы сами как-нибудь насобираем, продадим квартиру, бабушкину и дедушкину дачу, возьмем кредиты.
Принц во плоти ошарашенно присвистнул.
— Это большие деньги, Светик.
Мужская рука больно сдавила сосок на груди. Как сдержаться и не вцепиться когтями в его ухмыляющееся отвратительно-прекрасное лицо?!
— Большие, — безэмоциональным попугаем повторила я. — А для нашей семьи, живущей с одной зарплаты на другую, так просто огромные. Но ты когда-то хвалился, что твоя машина стоит шесть миллионов.
— Сто-о-ит, — протяжно произнес принц во плоти и недовольно скривился, словно вдруг вспомнил о чем-то неприятном.
— Я-я тебе со временем все верну, клянусь, верну. Хочешь половину своей зарплаты буду отдавать? А потом еще устроюсь на одну работу и оттуда половину...
Замолкла, не в силах больше говорить.
— И будешь трахаться со мной, пока полностью не выплатишь долг, — из губ прекрасного принца послышался глумливый смешок.
Вздрогнула, слезы с новой силой заполонили глаза, размазывая в грязь красивый кабинет заместителя генерального директора компании «Молочный двор». Боже, сколько лет мне придётся быть у него в рабстве. Впрочем, требование принц выдвинул ожидаемое, и мне казалось, что я была к нему готова. Только внутри забушевала паника. Ведь все время будет изгаляться, тут невольно бревном станешь.
— Только зачем мне это, Светик?! — лицо принца во плоти приняло скучающее выражение, но свои противные руки с левой сиськи не убрал. — Сама посуди, за десять миллионов я могу купить миллион девиц...
Унизительно… Зря я сюда притащилась. Глупо искать благородство и сострадание там, где есть только непомерно раздутое эго. Оскорбленная гордость шипела внутри, вынуждая повыше задирать подбородок.
— Можешь, — удивительно, голос не дрожал. — Но это буду все ж не я.
Взглянула в серые глаза красавчика-принца. Он немного завис, разглядывая мое лицо, видимо, выглядела я сейчас более чем привлекательно, значит, не зря старалась, два часа перед зеркалом прихорашивалась, и даже слезки не испортили мой луноподобный фэйс.
А потом принц засмеялся… издевательски... Нет, Светик, не даст он тебе денег, покуражится и все.
— Чем ты лучше других, детка? У тебя что, писька поперек? Так нет же, я маразмом еще не страдаю, вполне себе обычная...
Насчет маразма я бы поспорила.
— Может, три сиськи?! Тоже мимо... Сиськи, конечно, неплохие, но поверь, ничего выдающегося...
Принц во плоти снова противно загоготал. И его мерзкий смех словно разорвал натянутую до предела струну внутри тела, которая давала мне силы стоять прямо и горделиво поднимать кверху подбородок. Сейчас упаду, рассыплюсь, изольюсь водопадом слез, оглушу пространство криками хорошо спрятанного внутри отчаянья.
— Ты себя явно переоцениваешь, Светик.
— Еще немного — и у меня огнедышащая пасть появится. Зря я сюда притащилась. Такой ограниченный человек, как ты, только три сиськи может оценить.
Развернулась и, горделиво вышагивая, направилась к двери.
— А что ты предлагаешь — балдеть от твоих пятерок в дипломе? — кричал вдогонку Кирилл. — Или восторгаться фактом, что твой «пра-пра», и еще неизвестно сколько «пра» дед с самим Николаем Вторым обедал, а не крутил хвосты коровам, как мой? Так времена поменялись! Теперь наша семья бывает на приемах у главы государства.
Губы самопроизвольно сложились в презрительную чванливую улыбочку королевы красоты.
— Возможно, Кирилл, я не стою этих денег, но ведь дело было не в покупке-продаже моего тела, а в милосердии, помощи ближнему, раз уж тебе повезло родиться таким богатым. Но, похоже, ты даже слов таких не знаешь.
Глупая, какая ты глупая, Света! Какое благородство может быть у нуворишей?!
— И я тебе больше ничего не предлагаю и никогда не предложу. Пока, Кирилл!
На прощанье показала ему средний палец…
— Да пошла ты, дура! Строишь из себя непонятно кого.
Но я уже не слушала прогнившего принца, открыла дверь роскошного кабинета и величаво удалилась. А потом почти бегом пробежала мимо идеальной во всех отношениях секретарши, дворянская кичливость меня оставила, гордость лопнула мыльным пузырем, с оглушившим все тело грохотом. Дурочка с переулочка, а не графиня Устюгова.
Чертовы слезы туманил глаза... Неудивительно, что, пробежав несколько метров, я в кого-то всем телом впечаталась.
— Извините, я вас не заметила.
Взглянула на преграду, оказавшуюся на моем пути. Мужчина лет пятидесяти с гаком, одетый в дорогой синий костюм, холеный, несмотря на почти седые волосы привлекательный. Морщинки вокруг глаз и рта его тоже не портили, наоборот делали мужское лицо более интересным. Облик моей нечаянной преграды показался смутно знакомым. Надо же, насколько мне позволяли видеть стоящие в глазах слезы, он очень походил на Ричарда Гира.
— Девушка, у вас что-то случилось?!
Случилось! Случилось то, что дурочке с переулочка еще раз показали — сказок не бывает в жизни. И теперь я совершенно не знаю, как помочь своему брату, не понимаю, как вернуть матери ясный, веселый, пропитанный любовью взгляд... От собственной беспомощности хочется выть и рвать волосы на голове. Только кого это интересует... Вот если бы у меня было три сиськи, тогда, возможно, мне удалось бы обратить на себя внимание богатых зажравшихся мальчиков.
— Нет, ничего не случилось, козлов только много развелось на свете…
И, рванувшись из поддерживающих меня мужских рук, направилась к лифту.
Пешеханов Владимир Константинович стоял у большого панорамного окна, смотря на площадку возле офиса агрохолдинга «Молочный двор». Из дверей вышла стройная блондинка и, красиво шагая, направилась в сторону остановки общественного транспорта. Ему еще помнился чистый и свежий запах ее духов, смесь мандарина и каких-то цветов, виделись голубые, бездонные от слез глаза, подрагивающие совершенной формы губы. Какая редкая, яркая и вместе с тем утонченная красота!
Мужчина набрал телефон охраны на входе.
— Виктор, что за девушка сейчас была в офисе, блондинка, в розово-красном платье?
— Владимир Константинович, она к вашему сыну приходила.
— А, ну, тогда понятно.
Понятны слова девушки про обилие козлов. Надо признать, Кирилл в отношении слабого пола — редкостный засранец. Хотя однажды после очередной попойки признавался ему в своих чувствах к какой-то девушке. Владимир Константинович даже подумывал дать распоряжение проверить, что за краля влюбила в себя его единственного сына, но что-то у них не заладилось, и необходимость в подобной информации отпала. Мальчик молодой, пускай еще погуляет, а вот потом нужно будет подобрать ему хорошую девушку. Чистую, не избалованную, желательно с приличным капиталом в качестве приданого. Хотя не избалованных и при деньгах сейчас очень мало. Ему когда-то очень повезло с избранницей, и пусть жена его не красавица, зато ее отец был с большими связями, что, конечно, поспособствовало процветанию компании «Молочный двор». Из Валентины получилась верная, заботливая жена, достаточно мудрая, чтобы игнорировать пропахшие чужими духами рубашки мужа и не устраивать скандалы, если он задержался на работе до утра.
— Виктор, ты записал данные девушки?
— Э-э-э, — заблеял охранник.
— В должностных инструкциях черным по белому указано — фиксировать данные всех, кто посещает офис компании.
— Кирилл Владимирович предупредил, что к нему придет блондинка, сказал немедленно ее пропустить. Ясно же, что девушка приходила совсем не по делам комбината. Если честно, я не посчитал нужным… — Охранник пристыженно замолчал.
Мужчина, все еще смотрящий в окно, раздраженно повел плечами.
— Значит, ты проигнорировал должностные инструкции.
— Получается, так...
— Вот что, Виктор, завтра утром иди в отдел кадров и пиши заявление по собственному желанию.
— В-владимир Константинович, п-пожалуйста, — охранник даже начал заикаться, — простите, не подумал, что девушка такая важная птица.
— Важна не столько девушка, сколько твое наплевательское отношение к служебным обязанностям, на подобное нельзя закрывать глаза.
— П-простите, Владимир Константинович, но я в-ведь верой и правдой служил на протяжении пяти лет.
— Так уж верой и правдой?!
— Ни одного замечания не было…
Руководитель комбината «Молочный двор» задумался.
— Вот что, даю тебе двухнедельный срок, чтобы найти координаты этой девушки. Не справишься — пиши заявление.
— Так у Кирилла Владимировича можно спросить, наверняка он в курсе.
— Вот иди и спрашивай!.. — повысил голос генеральный директор компании «Молочный двор». — Но регламент должен быть соблюден.
— Темка, вот ты и дома, — мы с мамой суетились, пытаясь вкатить инвалидную коляску по пандусу к лифту. Это довольно тяжелое занятие, брат хоть и худой, как червь, но мальчик высокий и плечистый.
— Дома... — тихо отозвался Темка.
О заключении врачей мы, конечно, брату не сказали, только он парень сообразительный, сам догадался, что ничего хорошего там не написали, и потух, словно у него выключили внутри лампочку, полностью лишив его интереса к реабилитации, занятиям поддерживающей гимнастикой, да и вообще ко всей жизни. В восемнадцать лет тяжело осознавать, что ты больше никогда не встанешь на ноги, а ведь Артем даже полюбить толком никого еще не успел, полтора года назад случилась та страшная авария, и все это время мы безуспешно бьемся сначала за его жизнь, потом за его здоровье. Но повреждены сразу несколько отделов позвоночника, две операции не дали никакого результата, ниже пояса он по-прежнему ничего не чувствует, и вот теперь такой неутешительный прогноз...
— Тебя комп уже заждался.
— Сестренка, у меня теперь есть ноутбук, подключенный к интернету, — так же тихо отозвался брат.
— На ноутбуке не такая крутая видюха…
— Ну да, — в голосе Артема по-прежнему было равнодушное уныние.
— Ты, наверное, в своей игре уже супер-пупер-мегапродвинутый?
— Нет, не совсем, для того чтобы быть супер-пупер, в игру надо вкладывать деньги. Знаю, некоторые игроки по 20-30 тысяч каждый месяц тратят, но я тоже в двадцатке сильнейших. У меня ведь много свободного времени, и там, в виртуальном мире, я могу прыгать, бегать, да такие трюки выполнять, которые мне даже до аварии были не под силу, — Темка замолчал.
Мама надрывно всхлипнула, а потом закрыла рот руками, пытаясь сдержать рвущийся на свободу плач.
А я затараторила, быстро-быстро, излишне воодушевленно, обо всем и ни о чем конкретно, о том, что мне обещали повысить зарплату, о недавно просмотренном фильме, босоножках, что я купила в погоне за красотой и которые ужасно натирают ноги, о том, что мы переоборудовали ванную комнату, и теперь там душевая кабина с душем Шарко.
На эту кабину мы потратили последние наши деньги, даже залезли в долги, но, говорят, водный массаж очень полезен, а, главное, Темка сможет самостоятельно мыться. Болтала, нажимая кнопку лифта, трещала сорокой, вкатывая коляску брата сначала в квартиру, а потом в его комнату, словно настоящая блондинка из анекдотов. Я ведь правда настоящая, не крашеная, но по уму воображаю себя самой черной брюнеткой, а иногда вообще мужчиной.
Мама ушла готовить ужин и, подозреваю, дать, наконец-то, волю горьким слезам, которые, словно кислотой, прожигали наши глаза.
Артем рассеянно осматривал свою комнату.
— Здорово вы тут все придумали, порожки убрали и шкафы расположили так, чтобы я мог дотянуться, — на миг его губы осветила прежняя мальчишеская улыбка, ненадолго, она быстро потухла, и лицо брата снова стало мрачным и отрешенным.
— Мы старались, чтобы тебе было максимально комфортно.
— Спасибо, — так же безлико отозвался брат, а я обняла его худые плечи.
— Тем, я так рада, что ты вернулся.
— Свет, ты не видела, случайно, Машу? Я ей писал, а она ничего не ответила.
Пожалуй, влюбиться брат все-таки успел.
Вот только избранница его сердца оказалось довольно черствой особой, навестила его раз в больнице, узнала неутешительный диагноз, а потом… пропала.
— Конечно, зачем ей нужен калека, Бельчонок такая красивая.
На мой взгляд, симпатична и только, впрочем, все влюбленные смотрят на предмет своих амурных воздыханий через розовые очки.
— Пусть катится колбаской по малой Спасской… Не думай ты о ней, Темка. Ничего в ней нет хорошего, вертлявая девица, у которой на уме лишь тусовки, ухажеры да брендовые шмотки.
В кабинете опять повисло молчание. Кирилл, поигрывая серебряной ручкой, о чем-то задумался.
— А что взамен, Светик?! — наконец прозвучал его вопрос.
Играет, точно кот с дрожащей, полумертвой от волнения мышью.
— Все… все, ч-что ты захочешь, — задребезжал мой голос.
— Интересно-о-о, — певуче протянул Кирилл, а потом встал из-за стола и медленно направился в мою сторону.
Кот решил попробовать мышку на зубок.
«Бежать», — прозвучало тревожным набатом в голове, но я намертво впечатала массивные каблуки босоножек в пол. Куда бежать?! Домой, где потухшая, постаревшая лет на десять мать не находит себе места, плачет и готовит комнату для возвращения искалеченного сына, на лечении которого врачи уже поставили крест? Нет, пусть этот богатый лоснящийся кот все что угодно со мной делает, хоть полностью сожрет, лишь бы брату помог.
Принцевская рука запуталась в волосах, мужские красиво вырезанные губы приблизились, грубо всосались в мой трепещущий рот. А вот и пламенный поцелуй от принца.
— И минет мне сделаешь, стоя на коленках?
Козел! Козлина!! Кровь стремительной волной румянца бросилась в лицо. Честь графского рода Устюговых и норов уличной девчонки, будь они неладны, требовали отвесить принцу оплеуху, да такую, чтобы голова назад мотнулась, как тогда в ночном клубе. Но я лишь проглотила стоящий в горле ком.
— Д-да, все, ч-что ты захочешь, — слезы опять прочертили две влажные дорожки по моим щекам.
Как омерзительно стоять перед ним, соглашаясь на явное унижение, и заливаться горькими слезами.
— Прямо сейчас, Светик… Давай, опускайся на колени и соси.
Ага, нашел дурочку с переулочка… Он сейчас поизгаляется, а потом выбросит на улицу, не дав ни копейки.
— Только после того, как ты поможешь.
Красивые глаза мечты всех девчонок зло блеснули из-под модного чуба.
— Решила поторговать своим телом? Вот уж не думал, что ты на такое способна, Светик.
Идеальные губы принца скривились в презрительной усмешке.
Не он один. Я тоже раньше не могла представить себе ситуацию, при которой буду предлагать себя за деньги.
— Помоги мне, пожалуйста, Кирилл, я… сделаю все, что ты хочешь, и п-постараюсь не быть бревном.
Мужская рука опустилась ниже, накрыла мою бурно вздымающуюся в попытке дышать грудь. Скотина. Как сдержаться и не выцарапать ему глаза?!
— И во сколько ты себя оценила, Светик? Сколько ты хочешь поиметь от меня денег?
— Миллионы, — выдохнула я, а соленые капли ломки своей гордости продолжали катиться из глаз. Зря только красилась.
— Миллион?! — не понял Кирилл.
Если бы так мало, мы бы с мамой и сами как-нибудь справились, и я бы не стояла сейчас, бледнея от унижения, перед этим богатым козлом.
— Нет, больше. Нужно не менее десяти миллионов, — настоящую сумму даже побоялась назвать.
Надеюсь, остальное мы сами как-нибудь насобираем, продадим квартиру, бабушкину и дедушкину дачу, возьмем кредиты.
Принц во плоти ошарашенно присвистнул.
— Это большие деньги, Светик.
Мужская рука больно сдавила сосок на груди. Как сдержаться и не вцепиться когтями в его ухмыляющееся отвратительно-прекрасное лицо?!
— Большие, — безэмоциональным попугаем повторила я. — А для нашей семьи, живущей с одной зарплаты на другую, так просто огромные. Но ты когда-то хвалился, что твоя машина стоит шесть миллионов.
— Сто-о-ит, — протяжно произнес принц во плоти и недовольно скривился, словно вдруг вспомнил о чем-то неприятном.
— Я-я тебе со временем все верну, клянусь, верну. Хочешь половину своей зарплаты буду отдавать? А потом еще устроюсь на одну работу и оттуда половину...
Замолкла, не в силах больше говорить.
— И будешь трахаться со мной, пока полностью не выплатишь долг, — из губ прекрасного принца послышался глумливый смешок.
Вздрогнула, слезы с новой силой заполонили глаза, размазывая в грязь красивый кабинет заместителя генерального директора компании «Молочный двор». Боже, сколько лет мне придётся быть у него в рабстве. Впрочем, требование принц выдвинул ожидаемое, и мне казалось, что я была к нему готова. Только внутри забушевала паника. Ведь все время будет изгаляться, тут невольно бревном станешь.
— Только зачем мне это, Светик?! — лицо принца во плоти приняло скучающее выражение, но свои противные руки с левой сиськи не убрал. — Сама посуди, за десять миллионов я могу купить миллион девиц...
Унизительно… Зря я сюда притащилась. Глупо искать благородство и сострадание там, где есть только непомерно раздутое эго. Оскорбленная гордость шипела внутри, вынуждая повыше задирать подбородок.
— Можешь, — удивительно, голос не дрожал. — Но это буду все ж не я.
Взглянула в серые глаза красавчика-принца. Он немного завис, разглядывая мое лицо, видимо, выглядела я сейчас более чем привлекательно, значит, не зря старалась, два часа перед зеркалом прихорашивалась, и даже слезки не испортили мой луноподобный фэйс.
А потом принц засмеялся… издевательски... Нет, Светик, не даст он тебе денег, покуражится и все.
— Чем ты лучше других, детка? У тебя что, писька поперек? Так нет же, я маразмом еще не страдаю, вполне себе обычная...
Насчет маразма я бы поспорила.
— Может, три сиськи?! Тоже мимо... Сиськи, конечно, неплохие, но поверь, ничего выдающегося...
Принц во плоти снова противно загоготал. И его мерзкий смех словно разорвал натянутую до предела струну внутри тела, которая давала мне силы стоять прямо и горделиво поднимать кверху подбородок. Сейчас упаду, рассыплюсь, изольюсь водопадом слез, оглушу пространство криками хорошо спрятанного внутри отчаянья.
— Ты себя явно переоцениваешь, Светик.
— Еще немного — и у меня огнедышащая пасть появится. Зря я сюда притащилась. Такой ограниченный человек, как ты, только три сиськи может оценить.
Развернулась и, горделиво вышагивая, направилась к двери.
— А что ты предлагаешь — балдеть от твоих пятерок в дипломе? — кричал вдогонку Кирилл. — Или восторгаться фактом, что твой «пра-пра», и еще неизвестно сколько «пра» дед с самим Николаем Вторым обедал, а не крутил хвосты коровам, как мой? Так времена поменялись! Теперь наша семья бывает на приемах у главы государства.
Губы самопроизвольно сложились в презрительную чванливую улыбочку королевы красоты.
— Возможно, Кирилл, я не стою этих денег, но ведь дело было не в покупке-продаже моего тела, а в милосердии, помощи ближнему, раз уж тебе повезло родиться таким богатым. Но, похоже, ты даже слов таких не знаешь.
Глупая, какая ты глупая, Света! Какое благородство может быть у нуворишей?!
— И я тебе больше ничего не предлагаю и никогда не предложу. Пока, Кирилл!
На прощанье показала ему средний палец…
— Да пошла ты, дура! Строишь из себя непонятно кого.
Но я уже не слушала прогнившего принца, открыла дверь роскошного кабинета и величаво удалилась. А потом почти бегом пробежала мимо идеальной во всех отношениях секретарши, дворянская кичливость меня оставила, гордость лопнула мыльным пузырем, с оглушившим все тело грохотом. Дурочка с переулочка, а не графиня Устюгова.
Чертовы слезы туманил глаза... Неудивительно, что, пробежав несколько метров, я в кого-то всем телом впечаталась.
— Извините, я вас не заметила.
Взглянула на преграду, оказавшуюся на моем пути. Мужчина лет пятидесяти с гаком, одетый в дорогой синий костюм, холеный, несмотря на почти седые волосы привлекательный. Морщинки вокруг глаз и рта его тоже не портили, наоборот делали мужское лицо более интересным. Облик моей нечаянной преграды показался смутно знакомым. Надо же, насколько мне позволяли видеть стоящие в глазах слезы, он очень походил на Ричарда Гира.
— Девушка, у вас что-то случилось?!
Случилось! Случилось то, что дурочке с переулочка еще раз показали — сказок не бывает в жизни. И теперь я совершенно не знаю, как помочь своему брату, не понимаю, как вернуть матери ясный, веселый, пропитанный любовью взгляд... От собственной беспомощности хочется выть и рвать волосы на голове. Только кого это интересует... Вот если бы у меня было три сиськи, тогда, возможно, мне удалось бы обратить на себя внимание богатых зажравшихся мальчиков.
— Нет, ничего не случилось, козлов только много развелось на свете…
И, рванувшись из поддерживающих меня мужских рук, направилась к лифту.
***
Пешеханов Владимир Константинович стоял у большого панорамного окна, смотря на площадку возле офиса агрохолдинга «Молочный двор». Из дверей вышла стройная блондинка и, красиво шагая, направилась в сторону остановки общественного транспорта. Ему еще помнился чистый и свежий запах ее духов, смесь мандарина и каких-то цветов, виделись голубые, бездонные от слез глаза, подрагивающие совершенной формы губы. Какая редкая, яркая и вместе с тем утонченная красота!
Мужчина набрал телефон охраны на входе.
— Виктор, что за девушка сейчас была в офисе, блондинка, в розово-красном платье?
— Владимир Константинович, она к вашему сыну приходила.
— А, ну, тогда понятно.
Понятны слова девушки про обилие козлов. Надо признать, Кирилл в отношении слабого пола — редкостный засранец. Хотя однажды после очередной попойки признавался ему в своих чувствах к какой-то девушке. Владимир Константинович даже подумывал дать распоряжение проверить, что за краля влюбила в себя его единственного сына, но что-то у них не заладилось, и необходимость в подобной информации отпала. Мальчик молодой, пускай еще погуляет, а вот потом нужно будет подобрать ему хорошую девушку. Чистую, не избалованную, желательно с приличным капиталом в качестве приданого. Хотя не избалованных и при деньгах сейчас очень мало. Ему когда-то очень повезло с избранницей, и пусть жена его не красавица, зато ее отец был с большими связями, что, конечно, поспособствовало процветанию компании «Молочный двор». Из Валентины получилась верная, заботливая жена, достаточно мудрая, чтобы игнорировать пропахшие чужими духами рубашки мужа и не устраивать скандалы, если он задержался на работе до утра.
— Виктор, ты записал данные девушки?
— Э-э-э, — заблеял охранник.
— В должностных инструкциях черным по белому указано — фиксировать данные всех, кто посещает офис компании.
— Кирилл Владимирович предупредил, что к нему придет блондинка, сказал немедленно ее пропустить. Ясно же, что девушка приходила совсем не по делам комбината. Если честно, я не посчитал нужным… — Охранник пристыженно замолчал.
Мужчина, все еще смотрящий в окно, раздраженно повел плечами.
— Значит, ты проигнорировал должностные инструкции.
— Получается, так...
— Вот что, Виктор, завтра утром иди в отдел кадров и пиши заявление по собственному желанию.
— В-владимир Константинович, п-пожалуйста, — охранник даже начал заикаться, — простите, не подумал, что девушка такая важная птица.
— Важна не столько девушка, сколько твое наплевательское отношение к служебным обязанностям, на подобное нельзя закрывать глаза.
— П-простите, Владимир Константинович, но я в-ведь верой и правдой служил на протяжении пяти лет.
— Так уж верой и правдой?!
— Ни одного замечания не было…
Руководитель комбината «Молочный двор» задумался.
— Вот что, даю тебе двухнедельный срок, чтобы найти координаты этой девушки. Не справишься — пиши заявление.
— Так у Кирилла Владимировича можно спросить, наверняка он в курсе.
— Вот иди и спрашивай!.. — повысил голос генеральный директор компании «Молочный двор». — Но регламент должен быть соблюден.
Глава 4
— Темка, вот ты и дома, — мы с мамой суетились, пытаясь вкатить инвалидную коляску по пандусу к лифту. Это довольно тяжелое занятие, брат хоть и худой, как червь, но мальчик высокий и плечистый.
— Дома... — тихо отозвался Темка.
О заключении врачей мы, конечно, брату не сказали, только он парень сообразительный, сам догадался, что ничего хорошего там не написали, и потух, словно у него выключили внутри лампочку, полностью лишив его интереса к реабилитации, занятиям поддерживающей гимнастикой, да и вообще ко всей жизни. В восемнадцать лет тяжело осознавать, что ты больше никогда не встанешь на ноги, а ведь Артем даже полюбить толком никого еще не успел, полтора года назад случилась та страшная авария, и все это время мы безуспешно бьемся сначала за его жизнь, потом за его здоровье. Но повреждены сразу несколько отделов позвоночника, две операции не дали никакого результата, ниже пояса он по-прежнему ничего не чувствует, и вот теперь такой неутешительный прогноз...
— Тебя комп уже заждался.
— Сестренка, у меня теперь есть ноутбук, подключенный к интернету, — так же тихо отозвался брат.
— На ноутбуке не такая крутая видюха…
— Ну да, — в голосе Артема по-прежнему было равнодушное уныние.
— Ты, наверное, в своей игре уже супер-пупер-мегапродвинутый?
— Нет, не совсем, для того чтобы быть супер-пупер, в игру надо вкладывать деньги. Знаю, некоторые игроки по 20-30 тысяч каждый месяц тратят, но я тоже в двадцатке сильнейших. У меня ведь много свободного времени, и там, в виртуальном мире, я могу прыгать, бегать, да такие трюки выполнять, которые мне даже до аварии были не под силу, — Темка замолчал.
Мама надрывно всхлипнула, а потом закрыла рот руками, пытаясь сдержать рвущийся на свободу плач.
А я затараторила, быстро-быстро, излишне воодушевленно, обо всем и ни о чем конкретно, о том, что мне обещали повысить зарплату, о недавно просмотренном фильме, босоножках, что я купила в погоне за красотой и которые ужасно натирают ноги, о том, что мы переоборудовали ванную комнату, и теперь там душевая кабина с душем Шарко.
На эту кабину мы потратили последние наши деньги, даже залезли в долги, но, говорят, водный массаж очень полезен, а, главное, Темка сможет самостоятельно мыться. Болтала, нажимая кнопку лифта, трещала сорокой, вкатывая коляску брата сначала в квартиру, а потом в его комнату, словно настоящая блондинка из анекдотов. Я ведь правда настоящая, не крашеная, но по уму воображаю себя самой черной брюнеткой, а иногда вообще мужчиной.
Мама ушла готовить ужин и, подозреваю, дать, наконец-то, волю горьким слезам, которые, словно кислотой, прожигали наши глаза.
Артем рассеянно осматривал свою комнату.
— Здорово вы тут все придумали, порожки убрали и шкафы расположили так, чтобы я мог дотянуться, — на миг его губы осветила прежняя мальчишеская улыбка, ненадолго, она быстро потухла, и лицо брата снова стало мрачным и отрешенным.
— Мы старались, чтобы тебе было максимально комфортно.
— Спасибо, — так же безлико отозвался брат, а я обняла его худые плечи.
— Тем, я так рада, что ты вернулся.
— Свет, ты не видела, случайно, Машу? Я ей писал, а она ничего не ответила.
Пожалуй, влюбиться брат все-таки успел.
Вот только избранница его сердца оказалось довольно черствой особой, навестила его раз в больнице, узнала неутешительный диагноз, а потом… пропала.
— Конечно, зачем ей нужен калека, Бельчонок такая красивая.
На мой взгляд, симпатична и только, впрочем, все влюбленные смотрят на предмет своих амурных воздыханий через розовые очки.
— Пусть катится колбаской по малой Спасской… Не думай ты о ней, Темка. Ничего в ней нет хорошего, вертлявая девица, у которой на уме лишь тусовки, ухажеры да брендовые шмотки.
