Генсек перевел взгляд на Директора, передавая тому слово.
- Вы работали с нами по Северной Корее и Ирану и в каждой стране были наши люди, способные так или иначе помочь. Боюсь, что текущая ситуация сильно отличается и помощи ждать не от кого. Полагаю, вы понимаете уровень сложности и срочности?
Следователь изучал документы, медленно перебирая страницы и одновременно впитывая слова обоих собеседников. Информация, попавшая к нему в руки, представляла собой разрозненные данные, начиная от сомнительных показателей очевидцев и заканчивая расшифрованными научными данными с орбитальных спутников. Оторвав взгляд от бумаг, он посмотрел в глаза Директору:
- Вы не упомянули про Тайвань. Корея и Иран были легкой беззаботной прогулкой на его фоне,- он позволил себе едва заметную усмешку уголком губ,- Китайские спецы, как вы помните, едва не успели выйти на меня…
Он осекся, в дверь легко постучали и через пару секунд в кабинет вошла молодая светловолосая девушка с большим прямоугольным подносом в руках. Черная юбка-карандаш не позволяла ей совершать длинных шагов, поэтому путь от двери до сидящих мужчин занял определенное количество времени, в течение которого все трое хранили молчание. Директор и Генсек сдержанно улыбались секретарше, Следователь снова погрузился в изучение бумаг.
- Ваш кофе,- мило расплылась в улыбке девушка, аккуратно переставляя чашки с подноса на стол.
- Большое спасибо, - Директор подвинул к себе кружку, и молочник с теплыми сливками,- мой звонок на 15:30 в силе? - он бросил взгляд на наручные часы и перевел взгляд на секретаршу
- Да, полчаса назад собеседник повторно подтвердил звонок, - девушка закончила расставлять кофе и прочие принадлежности и теперь стояла ровной струной, прижав массивный поднос к груди, обхватив руками.
- Прекрасно, еще раз большое спасибо.
Секретарша все теми же небольшими, но слегка поспешными шагами удалилась из кабинета. Когда дверь закрылась, трое мужчин не спешили продолжать беседу. Генсек ООН при помощи крошечных серебристых щипцов вылавливал из сахарницы кусочек коричневого сахара. Директор МАГАТЭ медленно размешивал сливки в своем кофе. Следователь не прикоснулся к кружке, погруженный в бумаги.
- Северная Каролина, верно понимаю?,- обратился он к никому в частности.
- Именно так,- моментально ответил Директор,- уже улавливаете ту самую закономерность?
- Атомные электростанции, очевидно,- негромко произнес Следователь и сразу же спросил,- Терроризм? Шпионаж? Испытания?
- Вот это вам и предстоит выяснить, - включился в разговор Генсек, - пока что мы не получили никакой более-менее системной информации, чтобы сделать хоть какие-то выводы. Кроме разве что...некоторых догадок.
Следователь медленно поднял голову и посмотрел в лицо Генсеку:
- Вы лучше меня знаете, что любая информация, даже самая непроверенная и недоказанная может навести на нужный след.
Директор, державший в руках блюдце с чашкой кофе, с явно заметной заинтересованностью смотрел на коллегу, слегка приподняв бровь. Было видно, что о «некоторых догадках» он еще не слышал и ему не терпелось узнать о них. Сделав глоток кофе, он поставил посуду на стол, и обратился к присутствующим:
- Коллеги, хочу напомнить, что мы все привыкли работать не только с фактами, но и с домыслами, догадками, слухами, информаторами. Все это в совокупности и есть база, фундамент той истины, до которой мы там стремимся докопаться. Если у вас, - он многозначительно посмотрел на Генерального секретаря, - есть еще что-то, о чем мы должны знать, то я прошу вас рассказать нам об этом. Мы умеем хранить тайны, вы это знаете лучше меня.
Последнюю фразу он произнес с легкой улыбкой, в которой читалась усталость от бремени тайн и грифов «Секретно», которыми пропитана вся его карьера.
Он поднялся с дивана и, заложив руки за спину, медленно зашагал по кабинету. Поравнявшись с дверью, он нажал на ручку, аккуратно выглянул в холл и через мгновение зашел обратно. Походка его была будничной, но в лице ясно читалось беспокойство за те слова, которые должны были в скором времени прозвучать в стенах этого кабинета. Следователь и Директор молча с любопытством наблюдали за тем, как Генсек двинулся от двери к большим панорамным окнам, открывающим чудесную панораму уходящего вдаль горизонта.
- В вашем кабинете мы на 100% защищены от прослушивания? - не отрывая взгляд от окна, задал он вопрос.
- Будьте уверены в этом, - внушающим доверие тоном ответил ему хозяин кабинета, продолжая с дивана наблюдать за необычным поведением коллеги.
Генсек, продолжая стоять возле окна, поднял голову и посмотрел сквозь стекло в чистое синее небо.
- Вы верите в инопланетные цивилизации? Верите, что мы — человечество, когда-нибудь встретимся с ними?
Тон его был спокойным и даже несколько мечтательным, будто он вслух размышлял о давней наивной детской мечте. Собеседники, сидящие на диванах, отреагировали не сразу, ожидая продолжения, но человек у окна молчал, продолжая созерцать бездонную синь небес. Когда пауза затянулась, глава МАГАТЭ, поняв, что это полноценный и оконченный вопрос, ответил первым:
- Уважаемый коллега, если это не риторический вопрос, то я, как человек науки, выскажу свое мнение: это абсолютно маловероятно. На разумных по космическим мерках расстояниях от нас нет ни одной звездной системы, которая бы демонстрировала характеристики, подходящие для обитания разумных живых существ. По крайней мере, для белковых форм жизни. Все остальное — всего лишь теория...или верней сказать «гипотеза».
Снова в кабинете воцарилась тишина. Следователь, подозревая, что от него также ждут ответа, немного поерзал да диване и, задумчиво подняв голову к потолку, словно пытаясь разглядеть сквозь него далекие звезды, ровным голосом произнес:
- Допускаю, что кто-то есть «там». Но вряд ли они когда-то навестят нас или даже просто заинтересуются. Но, признаться, я нечасто в своей жизни всерьез размышлял на подобную тему. Меня привлекают более приземленные вещи.
Генсек немного опустил голову и медленно повернулся на каблуках в сторону собеседников. Исподлобья он глядел на мужчин и в его взгляде не было и намека на шутку или пространные рассуждения. В небольших, но вполне соответствующих его возрасту морщинах, залегли тени, а слова, которые он произнес, повеяли холодным страхом неизведанного:
- Уже заинтересовались.
Следователь сидел в кресле просторного гостиничного номера, справа стоял напольный светильник, яркими белыми светодиодами освещавший пространство вокруг. В руках он держал кипу различных документов, но еще больше бумаг и папок лежало на невысоком журнальном столике по левую руку от него. Он пытался сконцентрироваться на бесконечных строчках отчетов, переданных ему во время сегодняшней встречи, но разум постоянно переключался на рассказ, который поведал Генеральный секретарь ООН. Холодный и структурный разум, выдрессированный за годы специфичной работы, обычно был неподвластен эмоциям, но сейчас мысли галопировали как необъезженные жеребцы на бескрайней равнине и невероятно сложно было обуздать и загнать их в стойло рационального мышления. В то, что он услышал в кабинете, было почти невозможно поверить. И если бы ему это поведал любой другой из восьми миллиардов живущих на Земле человек, то он бы даже не стал дослушивать эту ересь. Но главам ООН и МАГАТЭ он доверял уже много лет и ни разу эти двое не дали хоть мельчайшего повода усомниться в их словах. Но дело не просто в словах. В своих руках прямо здесь и сейчас он держал доказательства и факты. Да, можно было бы возразить, что прямого контакта не было, видеозаписей и фотографий тоже не существовало, но, тем не менее, каждая очередная строчка, прочитанная им, хоть и походила на хороший фантастический рассказ, но не являлась фантастикой. Тысячи террабайт собранных за годы и десятилетия данных были скрупулезно переработаны одним секретным научным сотрудником, о существовании которого он впервые узнал из уст главы ООН лишь несколько часов назад. И он верил этому сотруднику. Верил каждому слову, чего в обыденной жизни Следователь себе никогда не позволял. Каждая цифра, каждый аргумент был изложен сухо и подкреплен соответствующими фактами и многократно проверенными словами очевидцев. Часть документов пестрила формулами и уравнениями, но это не делало их менее понятными, а наоборот — подкрепляло и объясняло всю информацию, с жадностью поглощаемую Следователем на протяжении уже нескольких часов.
Он родился и вырос в интеллигентной семье известных в некоторых научных кругах ученых. Мать была физиком квантовых низкотемпературных структур, имела докторскую степень и большую часть жизни преподавала в университете. Отец сделал карьеру в области физики гравитации, написал несколько сотен научных статей и увековечил свое имя, существенно приблизив к решению проблему объединения квантовой механики с Общей теорией относительности. Сын же, к великому сожалению родителей и к не меньшему удивлению окружения, не унаследовал любовь к физике. Но сказать, что он был слаб в точных науках уж точно никак было нельзя. Математика, физика и химия давались парню с завидной легкостью и ему прочили не менее успешную карьеру, чем у родителей. По настоянию отца, который был крайне авторитетным человеком как в научной среде, так и в семье, сын крайне неохотно, но все-таки поступил в физико-математический колледж, став лучшим среди всего потока абитуриентов во время вступительных экзаменов. Учеба давалась ему легко и зачастую он попросту пропускал занятия, отдавая время футболу и тренажерному залу, однако на экзаменах неизменно удивлял ученых мужей своими знаниями. Следуя инерции, заданной отцом, он проглатывал книгу за книгой, не испытывая особенных затруднений понимал и разбирал работы лучших физиков современности. Но сердце его не лежало к науке и на последнем курсе обучения, к великому удивлению окружающих и страшному разочарованию родителей, он бросил учебу. Со временем отец и мать могли бы принять его нежелание связывать жизнь с физикой, если бы он увлекся, скажем, механикой или инженерным делом. Но сын второй раз жестоко разочаровал их, однажды вечером явившись домой и объявив, что отправляется служить по контракту в Ирак.
Являлось ли это внезапное решение следствием выражения юношеского протеста или на парня внезапно нахлынули патриотические чувства — никому не суждено было узнать. Ближайшие родственники и друзья шептались о том, что, возможно, у человека случилось некое помешательство и, вероятно, ему требуется помощь психолога. Но строгая военная комиссия не заметила за ним никаких отклонений: ни физических, ни психических. Да, он мог быть жестким, когда того требовали обстоятельства, но назвать жестоким или жаждущим крови его точно было нельзя.
Первые три месяца в учебном лагере где-то под Тикритом пролетели практически незаметно. Юный солдат, чья физическая форма была отличной и «на гражданке», за время обучения военному ремеслу успел набрать несколько килограммов мышечной массы, а также обучиться основам рукопашного боя. За столь короткий срок он отлично овладел искусством обращения с ножом, прекрасно разбирался в основных видах вооружения и серьезно преуспел в стрельбе. Математический склад ума позволял ему моментально просчитывать ситуации, в которые он попадал во время отработок симуляции боевых действий, а быстрое и сильное тело не подводило его даже в самых безвыходных положениях.
Успешно окончив обучение, он был отправлен в относительно спокойный Моссул в целях обеспечения общественного порядка и патрулирования улиц. Первые несколько недель прошли без серьезных происшествий, если не считать локальной перестрелки между суннитами и шиитами, в которую оперативно вмешались несколько миротворческих отрядов. Будущий Следователь внес весомый вклад в подавление этого конфликта, не произведя при этом ни одного выстрела. В составе группы из трех человек он незаметно обошел с тыла шиитскую группировку и, застав врасплох главаря, обезоружил его, вынудив сообщников сложить оружие. Командование положительно оценило проявленную смекалку и четкость действий бойца, сделав его командующим роем, состоящих из трех «Хамви» - по 4 солдата на машину. 11 бойцов и свежеиспеченный командир слаженно действовали во время патрулирования районов города. Немногословный, но точный в указаниях, он быстро заслужил доверие и авторитет среди сослуживцев. Под его началом ни один солдат не помышлял о мародерстве или иных противоправных действиях, ответственно неся службу и беспрекословно исполняя приказы.
- Не знаю, как вам, парни, а мне чертовски хочется чизбургер! - во время стандартного объезда района в сердцах заявил солдат, что сидел за рулем замыкающего колонну «Хамви», - я уже смотреть не могу на стандартный паек.
Для пущей убедительности он поднес два пальца к приоткрытому рту и изобразил рвотные позывы.
- Да ладно тебе, на мой взгляд нас отлично кормят,- ответил сидящий позади водителя молодой боец, крупный рослый парень с массивной челюстью и тяжелым взглядом, не сильно соответствующим его дружелюбному характеру, - я обожаю консервированные бобы, ума не приложу, почему я недооценивал их «на гражданке».
- Командир, а что ты скажешь насчет кормежки? - водитель бросил взгляд в сторону переднего пассажирского сиденья.
- Нормальная еда, я считаю,- не отрывая взгляда от домов, пожал он плечами, - но да, от чизбургера я бы тоже не отказался.
Водитель, ухмыльнувшись, одобряюще хмыкнул.
- А что насчет тебя, молчун? - через зеркало заднего вида он посмотрел на второго бойца, сидящего сзади.
Тот, блаженно улыбнувшись собственным мыслям, негромко ответил:
- Я мечтаю о маминой индейке и картофельном пюре,- он сглотнул, видимо, представляя домашнюю трапезу,- у меня жена на пятом месяце беременности, сына мне родит. Вернусь домой, отметим, мама, как всегда на праздник, запечет индейку.
Одного взгляда на парня было достаточно, чтобы понять - пускай тело его сейчас находится в далеком Ираке, но мыслями и сердцем он дома с любимыми людьми.
Колонна начала снижать скорость и через десяток секунд вовсе остановилась, грубо нарушая регламент патрулирования.
- «Голова», причина остановки? - спросил у рации командир, пытаясь через лобовое стекло разглядеть происходящее впереди.
- Дети перекрыли дорогу, опять попрошайничают,- из динамика прозвучал раздраженный голос водителя впереди идущего автомобиля.
- Двери и окна не открывать, медленно продолжаем движение, оттесним их с пути. Следите за обстановкой вокруг, - подозревая засаду, скомандовал в рацию глава отряда, сам безостановочно крутивший головой практически на 360 градусов.
- Вас понял, продолжаем движение
Детей становилось все больше и больше.
- Вы работали с нами по Северной Корее и Ирану и в каждой стране были наши люди, способные так или иначе помочь. Боюсь, что текущая ситуация сильно отличается и помощи ждать не от кого. Полагаю, вы понимаете уровень сложности и срочности?
Следователь изучал документы, медленно перебирая страницы и одновременно впитывая слова обоих собеседников. Информация, попавшая к нему в руки, представляла собой разрозненные данные, начиная от сомнительных показателей очевидцев и заканчивая расшифрованными научными данными с орбитальных спутников. Оторвав взгляд от бумаг, он посмотрел в глаза Директору:
- Вы не упомянули про Тайвань. Корея и Иран были легкой беззаботной прогулкой на его фоне,- он позволил себе едва заметную усмешку уголком губ,- Китайские спецы, как вы помните, едва не успели выйти на меня…
Он осекся, в дверь легко постучали и через пару секунд в кабинет вошла молодая светловолосая девушка с большим прямоугольным подносом в руках. Черная юбка-карандаш не позволяла ей совершать длинных шагов, поэтому путь от двери до сидящих мужчин занял определенное количество времени, в течение которого все трое хранили молчание. Директор и Генсек сдержанно улыбались секретарше, Следователь снова погрузился в изучение бумаг.
- Ваш кофе,- мило расплылась в улыбке девушка, аккуратно переставляя чашки с подноса на стол.
- Большое спасибо, - Директор подвинул к себе кружку, и молочник с теплыми сливками,- мой звонок на 15:30 в силе? - он бросил взгляд на наручные часы и перевел взгляд на секретаршу
- Да, полчаса назад собеседник повторно подтвердил звонок, - девушка закончила расставлять кофе и прочие принадлежности и теперь стояла ровной струной, прижав массивный поднос к груди, обхватив руками.
- Прекрасно, еще раз большое спасибо.
Секретарша все теми же небольшими, но слегка поспешными шагами удалилась из кабинета. Когда дверь закрылась, трое мужчин не спешили продолжать беседу. Генсек ООН при помощи крошечных серебристых щипцов вылавливал из сахарницы кусочек коричневого сахара. Директор МАГАТЭ медленно размешивал сливки в своем кофе. Следователь не прикоснулся к кружке, погруженный в бумаги.
- Северная Каролина, верно понимаю?,- обратился он к никому в частности.
- Именно так,- моментально ответил Директор,- уже улавливаете ту самую закономерность?
- Атомные электростанции, очевидно,- негромко произнес Следователь и сразу же спросил,- Терроризм? Шпионаж? Испытания?
- Вот это вам и предстоит выяснить, - включился в разговор Генсек, - пока что мы не получили никакой более-менее системной информации, чтобы сделать хоть какие-то выводы. Кроме разве что...некоторых догадок.
Глава ООН после этих слов приобрел довольно сконфуженный вид, будто ребенок, ставший свидетелем чего-то важного и запретного, но боящийся рассказать взрослым об увиденном.
Следователь медленно поднял голову и посмотрел в лицо Генсеку:
- Вы лучше меня знаете, что любая информация, даже самая непроверенная и недоказанная может навести на нужный след.
Директор, державший в руках блюдце с чашкой кофе, с явно заметной заинтересованностью смотрел на коллегу, слегка приподняв бровь. Было видно, что о «некоторых догадках» он еще не слышал и ему не терпелось узнать о них. Сделав глоток кофе, он поставил посуду на стол, и обратился к присутствующим:
- Коллеги, хочу напомнить, что мы все привыкли работать не только с фактами, но и с домыслами, догадками, слухами, информаторами. Все это в совокупности и есть база, фундамент той истины, до которой мы там стремимся докопаться. Если у вас, - он многозначительно посмотрел на Генерального секретаря, - есть еще что-то, о чем мы должны знать, то я прошу вас рассказать нам об этом. Мы умеем хранить тайны, вы это знаете лучше меня.
Последнюю фразу он произнес с легкой улыбкой, в которой читалась усталость от бремени тайн и грифов «Секретно», которыми пропитана вся его карьера.
Глава ООН слегка кивнул, соглашаясь со словами коллеги, но начинать рассказ не спешил.
Он поднялся с дивана и, заложив руки за спину, медленно зашагал по кабинету. Поравнявшись с дверью, он нажал на ручку, аккуратно выглянул в холл и через мгновение зашел обратно. Походка его была будничной, но в лице ясно читалось беспокойство за те слова, которые должны были в скором времени прозвучать в стенах этого кабинета. Следователь и Директор молча с любопытством наблюдали за тем, как Генсек двинулся от двери к большим панорамным окнам, открывающим чудесную панораму уходящего вдаль горизонта.
- В вашем кабинете мы на 100% защищены от прослушивания? - не отрывая взгляд от окна, задал он вопрос.
- Будьте уверены в этом, - внушающим доверие тоном ответил ему хозяин кабинета, продолжая с дивана наблюдать за необычным поведением коллеги.
Генсек, продолжая стоять возле окна, поднял голову и посмотрел сквозь стекло в чистое синее небо.
- Вы верите в инопланетные цивилизации? Верите, что мы — человечество, когда-нибудь встретимся с ними?
Тон его был спокойным и даже несколько мечтательным, будто он вслух размышлял о давней наивной детской мечте. Собеседники, сидящие на диванах, отреагировали не сразу, ожидая продолжения, но человек у окна молчал, продолжая созерцать бездонную синь небес. Когда пауза затянулась, глава МАГАТЭ, поняв, что это полноценный и оконченный вопрос, ответил первым:
- Уважаемый коллега, если это не риторический вопрос, то я, как человек науки, выскажу свое мнение: это абсолютно маловероятно. На разумных по космическим мерках расстояниях от нас нет ни одной звездной системы, которая бы демонстрировала характеристики, подходящие для обитания разумных живых существ. По крайней мере, для белковых форм жизни. Все остальное — всего лишь теория...или верней сказать «гипотеза».
Снова в кабинете воцарилась тишина. Следователь, подозревая, что от него также ждут ответа, немного поерзал да диване и, задумчиво подняв голову к потолку, словно пытаясь разглядеть сквозь него далекие звезды, ровным голосом произнес:
- Допускаю, что кто-то есть «там». Но вряд ли они когда-то навестят нас или даже просто заинтересуются. Но, признаться, я нечасто в своей жизни всерьез размышлял на подобную тему. Меня привлекают более приземленные вещи.
Генсек немного опустил голову и медленно повернулся на каблуках в сторону собеседников. Исподлобья он глядел на мужчин и в его взгляде не было и намека на шутку или пространные рассуждения. В небольших, но вполне соответствующих его возрасту морщинах, залегли тени, а слова, которые он произнес, повеяли холодным страхом неизведанного:
- Уже заинтересовались.
*****
Следователь сидел в кресле просторного гостиничного номера, справа стоял напольный светильник, яркими белыми светодиодами освещавший пространство вокруг. В руках он держал кипу различных документов, но еще больше бумаг и папок лежало на невысоком журнальном столике по левую руку от него. Он пытался сконцентрироваться на бесконечных строчках отчетов, переданных ему во время сегодняшней встречи, но разум постоянно переключался на рассказ, который поведал Генеральный секретарь ООН. Холодный и структурный разум, выдрессированный за годы специфичной работы, обычно был неподвластен эмоциям, но сейчас мысли галопировали как необъезженные жеребцы на бескрайней равнине и невероятно сложно было обуздать и загнать их в стойло рационального мышления. В то, что он услышал в кабинете, было почти невозможно поверить. И если бы ему это поведал любой другой из восьми миллиардов живущих на Земле человек, то он бы даже не стал дослушивать эту ересь. Но главам ООН и МАГАТЭ он доверял уже много лет и ни разу эти двое не дали хоть мельчайшего повода усомниться в их словах. Но дело не просто в словах. В своих руках прямо здесь и сейчас он держал доказательства и факты. Да, можно было бы возразить, что прямого контакта не было, видеозаписей и фотографий тоже не существовало, но, тем не менее, каждая очередная строчка, прочитанная им, хоть и походила на хороший фантастический рассказ, но не являлась фантастикой. Тысячи террабайт собранных за годы и десятилетия данных были скрупулезно переработаны одним секретным научным сотрудником, о существовании которого он впервые узнал из уст главы ООН лишь несколько часов назад. И он верил этому сотруднику. Верил каждому слову, чего в обыденной жизни Следователь себе никогда не позволял. Каждая цифра, каждый аргумент был изложен сухо и подкреплен соответствующими фактами и многократно проверенными словами очевидцев. Часть документов пестрила формулами и уравнениями, но это не делало их менее понятными, а наоборот — подкрепляло и объясняло всю информацию, с жадностью поглощаемую Следователем на протяжении уже нескольких часов.
Он родился и вырос в интеллигентной семье известных в некоторых научных кругах ученых. Мать была физиком квантовых низкотемпературных структур, имела докторскую степень и большую часть жизни преподавала в университете. Отец сделал карьеру в области физики гравитации, написал несколько сотен научных статей и увековечил свое имя, существенно приблизив к решению проблему объединения квантовой механики с Общей теорией относительности. Сын же, к великому сожалению родителей и к не меньшему удивлению окружения, не унаследовал любовь к физике. Но сказать, что он был слаб в точных науках уж точно никак было нельзя. Математика, физика и химия давались парню с завидной легкостью и ему прочили не менее успешную карьеру, чем у родителей. По настоянию отца, который был крайне авторитетным человеком как в научной среде, так и в семье, сын крайне неохотно, но все-таки поступил в физико-математический колледж, став лучшим среди всего потока абитуриентов во время вступительных экзаменов. Учеба давалась ему легко и зачастую он попросту пропускал занятия, отдавая время футболу и тренажерному залу, однако на экзаменах неизменно удивлял ученых мужей своими знаниями. Следуя инерции, заданной отцом, он проглатывал книгу за книгой, не испытывая особенных затруднений понимал и разбирал работы лучших физиков современности. Но сердце его не лежало к науке и на последнем курсе обучения, к великому удивлению окружающих и страшному разочарованию родителей, он бросил учебу. Со временем отец и мать могли бы принять его нежелание связывать жизнь с физикой, если бы он увлекся, скажем, механикой или инженерным делом. Но сын второй раз жестоко разочаровал их, однажды вечером явившись домой и объявив, что отправляется служить по контракту в Ирак.
Являлось ли это внезапное решение следствием выражения юношеского протеста или на парня внезапно нахлынули патриотические чувства — никому не суждено было узнать. Ближайшие родственники и друзья шептались о том, что, возможно, у человека случилось некое помешательство и, вероятно, ему требуется помощь психолога. Но строгая военная комиссия не заметила за ним никаких отклонений: ни физических, ни психических. Да, он мог быть жестким, когда того требовали обстоятельства, но назвать жестоким или жаждущим крови его точно было нельзя.
Первые три месяца в учебном лагере где-то под Тикритом пролетели практически незаметно. Юный солдат, чья физическая форма была отличной и «на гражданке», за время обучения военному ремеслу успел набрать несколько килограммов мышечной массы, а также обучиться основам рукопашного боя. За столь короткий срок он отлично овладел искусством обращения с ножом, прекрасно разбирался в основных видах вооружения и серьезно преуспел в стрельбе. Математический склад ума позволял ему моментально просчитывать ситуации, в которые он попадал во время отработок симуляции боевых действий, а быстрое и сильное тело не подводило его даже в самых безвыходных положениях.
Успешно окончив обучение, он был отправлен в относительно спокойный Моссул в целях обеспечения общественного порядка и патрулирования улиц. Первые несколько недель прошли без серьезных происшествий, если не считать локальной перестрелки между суннитами и шиитами, в которую оперативно вмешались несколько миротворческих отрядов. Будущий Следователь внес весомый вклад в подавление этого конфликта, не произведя при этом ни одного выстрела. В составе группы из трех человек он незаметно обошел с тыла шиитскую группировку и, застав врасплох главаря, обезоружил его, вынудив сообщников сложить оружие. Командование положительно оценило проявленную смекалку и четкость действий бойца, сделав его командующим роем, состоящих из трех «Хамви» - по 4 солдата на машину. 11 бойцов и свежеиспеченный командир слаженно действовали во время патрулирования районов города. Немногословный, но точный в указаниях, он быстро заслужил доверие и авторитет среди сослуживцев. Под его началом ни один солдат не помышлял о мародерстве или иных противоправных действиях, ответственно неся службу и беспрекословно исполняя приказы.
- Не знаю, как вам, парни, а мне чертовски хочется чизбургер! - во время стандартного объезда района в сердцах заявил солдат, что сидел за рулем замыкающего колонну «Хамви», - я уже смотреть не могу на стандартный паек.
Для пущей убедительности он поднес два пальца к приоткрытому рту и изобразил рвотные позывы.
- Да ладно тебе, на мой взгляд нас отлично кормят,- ответил сидящий позади водителя молодой боец, крупный рослый парень с массивной челюстью и тяжелым взглядом, не сильно соответствующим его дружелюбному характеру, - я обожаю консервированные бобы, ума не приложу, почему я недооценивал их «на гражданке».
- Командир, а что ты скажешь насчет кормежки? - водитель бросил взгляд в сторону переднего пассажирского сиденья.
Глава отряда не спешил с ответом, через бронированное стекло автомобиля внимательно изучая проплывающие мимо жилые и заброшенные дома, вглядываясь в темные окна, тщетно выискивая в них вероятную угрозу.
- Нормальная еда, я считаю,- не отрывая взгляда от домов, пожал он плечами, - но да, от чизбургера я бы тоже не отказался.
Водитель, ухмыльнувшись, одобряюще хмыкнул.
- А что насчет тебя, молчун? - через зеркало заднего вида он посмотрел на второго бойца, сидящего сзади.
Тот, блаженно улыбнувшись собственным мыслям, негромко ответил:
- Я мечтаю о маминой индейке и картофельном пюре,- он сглотнул, видимо, представляя домашнюю трапезу,- у меня жена на пятом месяце беременности, сына мне родит. Вернусь домой, отметим, мама, как всегда на праздник, запечет индейку.
Одного взгляда на парня было достаточно, чтобы понять - пускай тело его сейчас находится в далеком Ираке, но мыслями и сердцем он дома с любимыми людьми.
Колонна начала снижать скорость и через десяток секунд вовсе остановилась, грубо нарушая регламент патрулирования.
- «Голова», причина остановки? - спросил у рации командир, пытаясь через лобовое стекло разглядеть происходящее впереди.
- Дети перекрыли дорогу, опять попрошайничают,- из динамика прозвучал раздраженный голос водителя впереди идущего автомобиля.
- Двери и окна не открывать, медленно продолжаем движение, оттесним их с пути. Следите за обстановкой вокруг, - подозревая засаду, скомандовал в рацию глава отряда, сам безостановочно крутивший головой практически на 360 градусов.
- Вас понял, продолжаем движение
Детей становилось все больше и больше.
