- В то время, как все слуги Святого Престола с ног сбились в поисках… - Епископ оборвал себя и покосился на меня. – Вы тут с девицей развлекаетесь?
- Что вы себе позволяете? – взорвалась я, переходя на образ оскорбленной невинности. – Господин инквизитор изволил переодеваться, а я …
Изумление и ужас от обнаружения украденного Завета в моей комнате быстро прошли, осталась только злость. Я злился на Лидию, что так беспечно влезла в церковные дела, даже не понимая, по какому лезвию ходит, злился на неизвестного, что подкинул мне запрещенный манускрипт, злился на себя, потому что оплошал и позволил этому случиться.
- Что вас привело в столь поздний час, ваша святость? - я довольно резко оборвал пикировку Лидии с епископом, не в силах отвести взор от предательски тонкой ткани ее платья, скрывающей Завет под туго стянутым корсажем. Если пропажа будет обнаружена у меня, то в лучшем случае обойдется отстранением и лишением сана, а в худшем...
- Вот разрешение ордена Пяти на проведения у вас обыска, господин инквизитор, - епископ смотрел на меня со странным выражением. - Госпожа Хризштайн, покиньте помещение.
- Что за глупость? - возмущенно влезла Лидия. - Мы и так уже опаздываем. Представление начнется в девять! Какой еще обыск!
Значит, все-таки кто-то из своих. Я вздохнул, решая, что хуже: отпустить Лидию с одним из пяти запрещенных апокрифов, одно лишь знание о которых карается отлучением от лона Церкви, или позволить ей остаться, рискуя обнаружить пропажу.
- Езжайте домой, госпожа Хризштайн, - как можно мягче попросил я.
- Вот еще! - фыркнула она. - Я никак не могу пропустить представление! Вы же понимаете...
И она, к моему ужасу, довольно выразительно провела рукой по своей груди и талии, подмигнув мне. У меня перехватило дыхание - самоуверенная дура! Она не понимает, во что ввязалась! Следом пришло неумолимое осознание того, что отдохнуть этим вечером точно не получится.
- Подождите меня в экипаже, - процедил я, молясь про себя, чтобы она больше ничего не выкинула. - Я скоро буду. Уверен, недоразумение быстро разрешится.
- Приступайте, - кивнул епископ двум послушникам и Вилю, церковному служке, что недавно оправился от ранения и горел усердием.
Лидия замерла в дверях, досадливо придерживая рукой несобранные волосы.
- А что хоть ищете? Из-за чего столько шуму?
- Вас это не касается, госпожа Хризштайн, - епископ указал ей на дверь, даже не удостоив взглядом, он был занят просматриванием бумаг на моем столе. Все происходящее казалось дурным сном, мои вещи без спроса переворачивали, заглядывали в личную переписку, вытряхивали ящики стола...
- Вы так думаете? - Лидия насмешливо склонила голову набок. - Но я же занимаюсь частным сыском. Если вдруг надумаете, обращайтесь. Сделаю вам скидку...
Боже Единый, да уберись ты уже отсюда, малохольная!
- Не задерживайтесь, господин инквизитор, - наконец кивнула она мне. - Долго я вас ждать не буду.
С ее уходом я выдохнул тревогу, пытаясь собраться с мыслями. У кого была возможность вынести Завет из хранилища? Епископ, я и отец Валуа. Но зачем кому-то из этих двоих совершать подобное? Тем более подкладывать его мне, так безрассудно рисковать, чтобы подставить?.. Епископ не в восторге от меня, он и не скрывает своего отношения, но ...
- Почему обыскивают именно мое жилье?
- Потому что вы, господин Тиффано, имели доступ к хранилищу. Вам было поручено организовать охрану апокрифа Пяти, а вы преступно пренебрегли своими обязанностями. Впрочем, не в первый раз... - Епископ многозначительно замолчал.
- И что, по-вашему, я мог украсть Завет? Вы сами в это верите?
Церковник взглянул на меня, а я пытался прочесть в его взгляде, что ему известно. Я сомневался в том, что он может быть причастен к краже, но тогда получается...
- Не верю, господин Тиффано, - наконец ответил епископ и вытер платком влажный лоб. Небо за окном угрожающе потемнело, укутав город плотным душным саваном. Я вдруг вспомнил, что не одет толком. А Лидия точно ждать не будет.
- Не верю, потому что вы молодой амбициозный дурак, и на такое едва ли способны, но обыскать обязан. Вы под подозрением, как и послушники, охранявшие в ту ночь хранилище. Если Завет не будет найден в ближайшее время, полетят головы. Орден Пяти церемонится не любит.
Я сокрушенно покачал головой.
- Что ж, ищите. А я, с вашего позволения, пойду переоденусь. Не хочу опаздывать, девица Хризштайн и так будет всю дорогу ныть.
В спальне я намеренно не закрыл дверь, чтобы иметь возможность в зеркале видеть край злополучного диванчика. Чистой рубашки не оказалось, а на той, что на мне, по милости этой сумасшедшей, были оборваны верхние пуговицы. Я задумался, колеблясь, стоит ли оставить рубашку или поискать менее грязную, и почти пропустил момент, когда к диванчику подошел служка Виль. Он засунул руку между подушкой и подлокотником, на его лице было написано злорадное предвкушение. Я сощурил глаза и затаил дыхание. Глумливое торжество сменилось удивлением, он засунул руку еще глубже, потом с раздражением отшвырнул подушку, стал лихорадочно шарить. Теперь служка уже не ухмылялся, в глазах застыло недоумение, что быстро сменилось ужасом. Он хрипло прикрикнул на послушников:
- Ищите лучше, болваны! Все здесь обыскать.
Он наткнулся на мой внимательный взгляд, его лицо еще больше перекосилось, а я спокойно накинул мантию поверх изуродованной рубашки.
- Про спальню не забудьте, - спокойно посоветовал я, выходя к непрошеным посетителям. – К сожалению, вынужден вас покинуть. Госпожа Хризштайн ждать не будет.
Епископ удивленно воззрился на меня.
- Вы, что, уходите?
- Когда закончите здесь, скажете привратнику, он запрет дверь. Мне все равно скрывать нечего. Вот если бы у меня было столовое серебро, тогда я бы не был столь спокоен. Кто ж вас знает…
Лицо епископа стало вконец багровым, от духоты и негодования. Он бросил мне в спину:
- Вы спокойно едете развлекаться с этой девкой? Вы должны землю рыть, Завет искать, искать отступника, что осмелился на такое… Вы забыли Асад?
Я отпустил дверную ручку и обернулся к церковнику.
- Я до конца своей жизни не забуду Чорногерию. Однако… Позвольте напомнить, что сейчас я занят в дознании по делу колдовского убийства и также не могу пренебрегать своими обязанностями. Или вы всерьез полагаете, что я должен стоять на таможенном посту и собственноручно обыскивать обозы или торговые судна? Предпочитаю заняться тем, в чем действительно могу принести пользу!
Служка Виль со сжатыми кулаками накинулся на послушника, браня беднягу за то, что он пропустил стопку книг на сломанном стуле. Ветхие фолианты беспомощно рассыпались на полу, а я напоследок бросил.
- И сделайте одолжение, приберите за собой.
Я рывком распахнул дверцу экипажа, уселся рядом с Лидией и отрывисто скомандовал:
- Тень, оставьте нас с госпожой. Пересядьте к извозчику на козлы.
Лидия ехидно передразнила меня:
- А с каких пор, господин инквизитор, вы позволяете себе распоряжаться чужими невольницами? Вы и так себе слишком много давеча позволили.
- Тень, выйдите, пожалуйста, - я неотрывно смотрел на Лидию, не собираясь уступать взгляд.
- Госпожа? - бедная женщина умоляюще смотрела на своенравную хозяйку.
- Ладно, иди, подышишь воздухом, - сказала Лидия, впрочем, взора от меня не отвела. - Вели извозчику трогать.
Стоило остаться наедине, как я тут же потребовал:
- Немедленно верните документы! Вы даже не представляете, во что влезли!..
- И не подумаю, - она сидела, нахально закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди. - Их ведь украли. А я нашла. И если Святой Престол обратится ...
Нервное напряжение бесконечного дня, наполненного выматывающими поисками, подозрениями, взаимными обвинениями, грубым вмешательством в мою жизнь, подозрением, наконец вырвалось из-под контроля. Я грубо схватил Лидию за плечо и попытался силой вытащить у нее Завет. Но плотно затянутый корсет не дал мне возможности нащупать даже край манускрипта. Я не боялся его порвать, если уж артефактное происхождение апокрифа Пяти сберегло ему целостность во время большого пожара в священной столице. Лидия, не ожидавшая подобной бесцеремонности, опомнилась и стала вырываться, чем разозлила меня еще больше. Я заломил ей руку за спину и повалил на сиденье экипажа лицом вниз, прижав всем телом. Свободной рукой попытался ослабить шнуровку, потом плюнул и просто дернул, оборвав завязки. Мерзавка исхитрилась резко откинуть голову, ее затылок сильно врезался мне в челюсть. Я взвыл от боли, схватил ее за шкирку, поднял с сиденья и запустил руку в приспущенный вырез платья. Мгновенный стыд от прикосновения к нежной груди кольнул меня, но трусливо капитулировал, стоило ухватить плотный край манускрипта. Я торжествующе вытащил сверток, развернул бумагу и пробежал глазами знакомые запретные символы. Удовлетворенно вздохнул, поднял суровый взгляд на Лидию, что сидела злющая, растрепанная, с размазанной помадой по щеке, и сказал:
- Запомните, вы этого документа никогда не видели! Если об этом станет известно, поверьте - церковная больница для душевнобольных покажется вам лучшим на свете местом.
Лидия яростно молчала, растирая запястье, и я насмешливо добавил, ощущая привкус крови во рту:
- И приведите себя в порядок...
Она процедила сквозь зубы:
- Я спасла вашу шкуру, а вы ... вы еще пожалеете о своем поведении, господин инквизитор, - и полезла в сумочку за зеркалом.
Я отвернулся, поискал платок, вспомнил, что одевался второпях, поэтому вытер кровь с разбитой губы тыльной стороной запястья.
- Вы понятия не имеете, во что ввязались. Я не шучу. Напомнить вам Церковные изложения, пункт 13? Отлучение от Церкви за одно только упоминание апокрифов. А за их прочтение - смертная казнь. Без судебного приговора, заочно.
Лидия прищурилась и придвинулась ко мне.
- А их можно прочесть? Я не узнала некоторых символов...
- Что?!? Когда вы успели заглянуть в манускрипт?
Она презрительно вскинула подбородок:
- Вы забыли? У меня абсолютная память. И даже мельком брошенного взгляда у вас дома мне было достаточно...
Я схватился за голову. Что же делать? Моя обязанность в данном случае - немедленно арестовать ее и... Я встряхнул ее за плечи.
- Забудьте все, что видели, понятно? Если об этом станет известно, вас арестуют и без суда предадут смертной казни, слышите? Даже одного подозрения, что вы могли ознакомиться с его содержимым, будет достаточно для приговора.
- А что в таком случае будет грозить вам? - Лидия насмешливо улыбалась, в ее светлых глазах зарождалось такое знакомое безумное сосредоточие.
Я отпустил ее и отодвинулся, рукой нащупав успокоительную тяжесть бумажного свертка за пазухой.
- Допуск к апокрифам есть только у членов Ордена Пяти. В лучшем случае я лишусь сана.
- Но тот, кто подложил вам этот документ, рассчитывал на худший вариант развития событий, верно?
Я не ответил, не собираясь обсуждать внутренние дрязги Святого Престола, но Лидию это не остановило. Она опять придвинулась ко мне и игриво провела рукой по моей щеке.
- Хватит! - я перехватил ее ладонь. - Не надо пытаться...
- У вас здесь помада, господин инквизитор, - безумие в ее глазах пылало, мне сделалось по- настоящему жутко.
- Дать вам зеркало? - ее тон стал вкрадчивым. - А хотите, я расскажу, кто к вам приходил домой, когда вас не было? И кто подбросил вам Завет?
Я стал яростно растирать щеку, отказавшись от зеркала.
- Сделайте такое одолжение, госпожа Хризштайн. Только откуда вам это может быть известно?
Лидия облокотилась на мое плечо локтем, подперев голову, и мечтательно протянула:
- Вот если бы вы дали себе труд хотя бы изредка заглядывать к нам на завтрак, или на обед...
Я досадливо сбросил ее руку со своего плеча. Она не унималась.
- Мне интересно, третья часть сборного ключа от хранилища у вас, отца Валуа и епископа, да?
Откуда, демон ее раздери, она об этом знает?
- А когда отстранили кардинала Ветре, его часть ключа изъяли? У него ведь по логике тоже был ключ?
Лидия спокойно улыбнулась, глядя на мое вытянувшееся лицо, потом взяла под руку и опять прислонилась ко мне.
- Знаете, я удивлена, что ваши апокрифы сохранились до сих пор. С такими мерами безопасности им давно уже пора обретаться в какой-нибудь частной библиотеке. Но все-таки, что за язык, на котором они написаны?
Я выдернул руку, потом за плечи отсадил ее от себя подальше, нащупал сверток за пазухой, выдохнул злость. Глупо беситься, это целиком моя вина, это я не проверил и не подумал о такой возможности. Мне и в голову не пришло, что кардинал Ветре пойдет на такое. У него оставалась часть ключа, и если он подкупил или запугал одного из стражников, то вполне мог вынести Завет.
- Кто приходил ко мне домой?
- Отец Бульвайс, - Лидия задумчиво разглядывала меня, словно пыталась прочитать мысли. - А с ним мелкий мошенник по кличке Косой. А еще у вас на замке следы царапин. - Она вываливала на меня все эти факты и наблюдала за реакцией. Я глубоко втянул воздух и сказал:
- Я признателен за вашу помощь и сведения, однако впредь попрошу не вмешиваться в дела церковные. Я сам разберусь.
- Неужели? И что же вы намерены делать? Подкинуть Завет обратно в хранилище? Словно ничего не случилось? Или обвинить кардинала, который не покидал своего дома? Только ведь Завет у вас, а не в его доме. Или вы подсунете документ на какой-нибудь злосчастный торговый корабль, чтоб потом его триумфально обнаружить? Кстати, последний вариант вполне ничего...
- Не беспокойтесь, вас это не касается. Мы, кажется, приехали.
- Да, но увы, опоздали. По вашей милости, заметьте. Корсет!
- Что? - я недоуменно воззрился на нее.
- Корсет затяните, или мне выйти в таком виде?
Привратник не узнал меня в инквизиторской мантии, зато подобострастно поклонился Лидии. Она кивнула ему, а потом обратилась к Тени, протягивая ей альбом:
- Возьми, твои рисунки должны быть безупречны, ты меня поняла? И отправь извозчика домой, пусть заберет из дому мой бурнус, погода начинает портиться. Не хочу мерзнуть.
Лидия повела плечами, словно от холода, хотя одуряющая духота еще не спала.
- Проходите, милости просим, только представление уже началось... - привратник взял пригласительные и широко распахнул перед нами дверь.
Из темноты мгновенно возникла экономка, как если бы поджидала нас за дверью. Приветственно кивнув нам, она попросила следовать за ней и провела нас на второй этаж. Тяжелая смесь пряных сладких ароматов оглушила меня, начали слезиться глаза, я позорно расчихался.
- Проходите, вот ваша ложа, - экономка открыла дверь, и мы оказались на маленьком балкончике, что вмещал удобный диванчик и столик, на котором стояли фрукты и вино.
- Мило, - улыбнулась Лидия, кивая на обстановку. - Моя невольница пусть пока внизу побудет, а в перерыве поднимется.
Экономка положила ключ на стол и ушла, аккуратно прикрыв за собой дверь. Лидия беззаботно уселась на диванчик и похлопала на место рядом с собой:
- Присаживайтесь, господин инквизитор. У вас опять насморк? – в ее голосе явственно звучала непередаваемая смесь издевки и сочувствия.
Диван был настолько узок и тесен, что я оказался почти бок о бок с Лидией, тем более что она ухитрилась занять большую его половину.
- Что вы себе позволяете? – взорвалась я, переходя на образ оскорбленной невинности. – Господин инквизитор изволил переодеваться, а я …
Глава 6 - Инквизитор Тиффано
Изумление и ужас от обнаружения украденного Завета в моей комнате быстро прошли, осталась только злость. Я злился на Лидию, что так беспечно влезла в церковные дела, даже не понимая, по какому лезвию ходит, злился на неизвестного, что подкинул мне запрещенный манускрипт, злился на себя, потому что оплошал и позволил этому случиться.
- Что вас привело в столь поздний час, ваша святость? - я довольно резко оборвал пикировку Лидии с епископом, не в силах отвести взор от предательски тонкой ткани ее платья, скрывающей Завет под туго стянутым корсажем. Если пропажа будет обнаружена у меня, то в лучшем случае обойдется отстранением и лишением сана, а в худшем...
- Вот разрешение ордена Пяти на проведения у вас обыска, господин инквизитор, - епископ смотрел на меня со странным выражением. - Госпожа Хризштайн, покиньте помещение.
- Что за глупость? - возмущенно влезла Лидия. - Мы и так уже опаздываем. Представление начнется в девять! Какой еще обыск!
Значит, все-таки кто-то из своих. Я вздохнул, решая, что хуже: отпустить Лидию с одним из пяти запрещенных апокрифов, одно лишь знание о которых карается отлучением от лона Церкви, или позволить ей остаться, рискуя обнаружить пропажу.
- Езжайте домой, госпожа Хризштайн, - как можно мягче попросил я.
- Вот еще! - фыркнула она. - Я никак не могу пропустить представление! Вы же понимаете...
И она, к моему ужасу, довольно выразительно провела рукой по своей груди и талии, подмигнув мне. У меня перехватило дыхание - самоуверенная дура! Она не понимает, во что ввязалась! Следом пришло неумолимое осознание того, что отдохнуть этим вечером точно не получится.
- Подождите меня в экипаже, - процедил я, молясь про себя, чтобы она больше ничего не выкинула. - Я скоро буду. Уверен, недоразумение быстро разрешится.
- Приступайте, - кивнул епископ двум послушникам и Вилю, церковному служке, что недавно оправился от ранения и горел усердием.
Лидия замерла в дверях, досадливо придерживая рукой несобранные волосы.
- А что хоть ищете? Из-за чего столько шуму?
- Вас это не касается, госпожа Хризштайн, - епископ указал ей на дверь, даже не удостоив взглядом, он был занят просматриванием бумаг на моем столе. Все происходящее казалось дурным сном, мои вещи без спроса переворачивали, заглядывали в личную переписку, вытряхивали ящики стола...
- Вы так думаете? - Лидия насмешливо склонила голову набок. - Но я же занимаюсь частным сыском. Если вдруг надумаете, обращайтесь. Сделаю вам скидку...
Боже Единый, да уберись ты уже отсюда, малохольная!
- Не задерживайтесь, господин инквизитор, - наконец кивнула она мне. - Долго я вас ждать не буду.
С ее уходом я выдохнул тревогу, пытаясь собраться с мыслями. У кого была возможность вынести Завет из хранилища? Епископ, я и отец Валуа. Но зачем кому-то из этих двоих совершать подобное? Тем более подкладывать его мне, так безрассудно рисковать, чтобы подставить?.. Епископ не в восторге от меня, он и не скрывает своего отношения, но ...
- Почему обыскивают именно мое жилье?
- Потому что вы, господин Тиффано, имели доступ к хранилищу. Вам было поручено организовать охрану апокрифа Пяти, а вы преступно пренебрегли своими обязанностями. Впрочем, не в первый раз... - Епископ многозначительно замолчал.
- И что, по-вашему, я мог украсть Завет? Вы сами в это верите?
Церковник взглянул на меня, а я пытался прочесть в его взгляде, что ему известно. Я сомневался в том, что он может быть причастен к краже, но тогда получается...
- Не верю, господин Тиффано, - наконец ответил епископ и вытер платком влажный лоб. Небо за окном угрожающе потемнело, укутав город плотным душным саваном. Я вдруг вспомнил, что не одет толком. А Лидия точно ждать не будет.
- Не верю, потому что вы молодой амбициозный дурак, и на такое едва ли способны, но обыскать обязан. Вы под подозрением, как и послушники, охранявшие в ту ночь хранилище. Если Завет не будет найден в ближайшее время, полетят головы. Орден Пяти церемонится не любит.
Я сокрушенно покачал головой.
- Что ж, ищите. А я, с вашего позволения, пойду переоденусь. Не хочу опаздывать, девица Хризштайн и так будет всю дорогу ныть.
В спальне я намеренно не закрыл дверь, чтобы иметь возможность в зеркале видеть край злополучного диванчика. Чистой рубашки не оказалось, а на той, что на мне, по милости этой сумасшедшей, были оборваны верхние пуговицы. Я задумался, колеблясь, стоит ли оставить рубашку или поискать менее грязную, и почти пропустил момент, когда к диванчику подошел служка Виль. Он засунул руку между подушкой и подлокотником, на его лице было написано злорадное предвкушение. Я сощурил глаза и затаил дыхание. Глумливое торжество сменилось удивлением, он засунул руку еще глубже, потом с раздражением отшвырнул подушку, стал лихорадочно шарить. Теперь служка уже не ухмылялся, в глазах застыло недоумение, что быстро сменилось ужасом. Он хрипло прикрикнул на послушников:
- Ищите лучше, болваны! Все здесь обыскать.
Он наткнулся на мой внимательный взгляд, его лицо еще больше перекосилось, а я спокойно накинул мантию поверх изуродованной рубашки.
- Про спальню не забудьте, - спокойно посоветовал я, выходя к непрошеным посетителям. – К сожалению, вынужден вас покинуть. Госпожа Хризштайн ждать не будет.
Епископ удивленно воззрился на меня.
- Вы, что, уходите?
- Когда закончите здесь, скажете привратнику, он запрет дверь. Мне все равно скрывать нечего. Вот если бы у меня было столовое серебро, тогда я бы не был столь спокоен. Кто ж вас знает…
Лицо епископа стало вконец багровым, от духоты и негодования. Он бросил мне в спину:
- Вы спокойно едете развлекаться с этой девкой? Вы должны землю рыть, Завет искать, искать отступника, что осмелился на такое… Вы забыли Асад?
Я отпустил дверную ручку и обернулся к церковнику.
- Я до конца своей жизни не забуду Чорногерию. Однако… Позвольте напомнить, что сейчас я занят в дознании по делу колдовского убийства и также не могу пренебрегать своими обязанностями. Или вы всерьез полагаете, что я должен стоять на таможенном посту и собственноручно обыскивать обозы или торговые судна? Предпочитаю заняться тем, в чем действительно могу принести пользу!
Служка Виль со сжатыми кулаками накинулся на послушника, браня беднягу за то, что он пропустил стопку книг на сломанном стуле. Ветхие фолианты беспомощно рассыпались на полу, а я напоследок бросил.
- И сделайте одолжение, приберите за собой.
Я рывком распахнул дверцу экипажа, уселся рядом с Лидией и отрывисто скомандовал:
- Тень, оставьте нас с госпожой. Пересядьте к извозчику на козлы.
Лидия ехидно передразнила меня:
- А с каких пор, господин инквизитор, вы позволяете себе распоряжаться чужими невольницами? Вы и так себе слишком много давеча позволили.
- Тень, выйдите, пожалуйста, - я неотрывно смотрел на Лидию, не собираясь уступать взгляд.
- Госпожа? - бедная женщина умоляюще смотрела на своенравную хозяйку.
- Ладно, иди, подышишь воздухом, - сказала Лидия, впрочем, взора от меня не отвела. - Вели извозчику трогать.
Стоило остаться наедине, как я тут же потребовал:
- Немедленно верните документы! Вы даже не представляете, во что влезли!..
- И не подумаю, - она сидела, нахально закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди. - Их ведь украли. А я нашла. И если Святой Престол обратится ...
Нервное напряжение бесконечного дня, наполненного выматывающими поисками, подозрениями, взаимными обвинениями, грубым вмешательством в мою жизнь, подозрением, наконец вырвалось из-под контроля. Я грубо схватил Лидию за плечо и попытался силой вытащить у нее Завет. Но плотно затянутый корсет не дал мне возможности нащупать даже край манускрипта. Я не боялся его порвать, если уж артефактное происхождение апокрифа Пяти сберегло ему целостность во время большого пожара в священной столице. Лидия, не ожидавшая подобной бесцеремонности, опомнилась и стала вырываться, чем разозлила меня еще больше. Я заломил ей руку за спину и повалил на сиденье экипажа лицом вниз, прижав всем телом. Свободной рукой попытался ослабить шнуровку, потом плюнул и просто дернул, оборвав завязки. Мерзавка исхитрилась резко откинуть голову, ее затылок сильно врезался мне в челюсть. Я взвыл от боли, схватил ее за шкирку, поднял с сиденья и запустил руку в приспущенный вырез платья. Мгновенный стыд от прикосновения к нежной груди кольнул меня, но трусливо капитулировал, стоило ухватить плотный край манускрипта. Я торжествующе вытащил сверток, развернул бумагу и пробежал глазами знакомые запретные символы. Удовлетворенно вздохнул, поднял суровый взгляд на Лидию, что сидела злющая, растрепанная, с размазанной помадой по щеке, и сказал:
- Запомните, вы этого документа никогда не видели! Если об этом станет известно, поверьте - церковная больница для душевнобольных покажется вам лучшим на свете местом.
Лидия яростно молчала, растирая запястье, и я насмешливо добавил, ощущая привкус крови во рту:
- И приведите себя в порядок...
Она процедила сквозь зубы:
- Я спасла вашу шкуру, а вы ... вы еще пожалеете о своем поведении, господин инквизитор, - и полезла в сумочку за зеркалом.
Я отвернулся, поискал платок, вспомнил, что одевался второпях, поэтому вытер кровь с разбитой губы тыльной стороной запястья.
- Вы понятия не имеете, во что ввязались. Я не шучу. Напомнить вам Церковные изложения, пункт 13? Отлучение от Церкви за одно только упоминание апокрифов. А за их прочтение - смертная казнь. Без судебного приговора, заочно.
Лидия прищурилась и придвинулась ко мне.
- А их можно прочесть? Я не узнала некоторых символов...
- Что?!? Когда вы успели заглянуть в манускрипт?
Она презрительно вскинула подбородок:
- Вы забыли? У меня абсолютная память. И даже мельком брошенного взгляда у вас дома мне было достаточно...
Я схватился за голову. Что же делать? Моя обязанность в данном случае - немедленно арестовать ее и... Я встряхнул ее за плечи.
- Забудьте все, что видели, понятно? Если об этом станет известно, вас арестуют и без суда предадут смертной казни, слышите? Даже одного подозрения, что вы могли ознакомиться с его содержимым, будет достаточно для приговора.
- А что в таком случае будет грозить вам? - Лидия насмешливо улыбалась, в ее светлых глазах зарождалось такое знакомое безумное сосредоточие.
Я отпустил ее и отодвинулся, рукой нащупав успокоительную тяжесть бумажного свертка за пазухой.
- Допуск к апокрифам есть только у членов Ордена Пяти. В лучшем случае я лишусь сана.
- Но тот, кто подложил вам этот документ, рассчитывал на худший вариант развития событий, верно?
Я не ответил, не собираясь обсуждать внутренние дрязги Святого Престола, но Лидию это не остановило. Она опять придвинулась ко мне и игриво провела рукой по моей щеке.
- Хватит! - я перехватил ее ладонь. - Не надо пытаться...
- У вас здесь помада, господин инквизитор, - безумие в ее глазах пылало, мне сделалось по- настоящему жутко.
- Дать вам зеркало? - ее тон стал вкрадчивым. - А хотите, я расскажу, кто к вам приходил домой, когда вас не было? И кто подбросил вам Завет?
Я стал яростно растирать щеку, отказавшись от зеркала.
- Сделайте такое одолжение, госпожа Хризштайн. Только откуда вам это может быть известно?
Лидия облокотилась на мое плечо локтем, подперев голову, и мечтательно протянула:
- Вот если бы вы дали себе труд хотя бы изредка заглядывать к нам на завтрак, или на обед...
Я досадливо сбросил ее руку со своего плеча. Она не унималась.
- Мне интересно, третья часть сборного ключа от хранилища у вас, отца Валуа и епископа, да?
Откуда, демон ее раздери, она об этом знает?
- А когда отстранили кардинала Ветре, его часть ключа изъяли? У него ведь по логике тоже был ключ?
Лидия спокойно улыбнулась, глядя на мое вытянувшееся лицо, потом взяла под руку и опять прислонилась ко мне.
- Знаете, я удивлена, что ваши апокрифы сохранились до сих пор. С такими мерами безопасности им давно уже пора обретаться в какой-нибудь частной библиотеке. Но все-таки, что за язык, на котором они написаны?
Я выдернул руку, потом за плечи отсадил ее от себя подальше, нащупал сверток за пазухой, выдохнул злость. Глупо беситься, это целиком моя вина, это я не проверил и не подумал о такой возможности. Мне и в голову не пришло, что кардинал Ветре пойдет на такое. У него оставалась часть ключа, и если он подкупил или запугал одного из стражников, то вполне мог вынести Завет.
- Кто приходил ко мне домой?
- Отец Бульвайс, - Лидия задумчиво разглядывала меня, словно пыталась прочитать мысли. - А с ним мелкий мошенник по кличке Косой. А еще у вас на замке следы царапин. - Она вываливала на меня все эти факты и наблюдала за реакцией. Я глубоко втянул воздух и сказал:
- Я признателен за вашу помощь и сведения, однако впредь попрошу не вмешиваться в дела церковные. Я сам разберусь.
- Неужели? И что же вы намерены делать? Подкинуть Завет обратно в хранилище? Словно ничего не случилось? Или обвинить кардинала, который не покидал своего дома? Только ведь Завет у вас, а не в его доме. Или вы подсунете документ на какой-нибудь злосчастный торговый корабль, чтоб потом его триумфально обнаружить? Кстати, последний вариант вполне ничего...
- Не беспокойтесь, вас это не касается. Мы, кажется, приехали.
- Да, но увы, опоздали. По вашей милости, заметьте. Корсет!
- Что? - я недоуменно воззрился на нее.
- Корсет затяните, или мне выйти в таком виде?
Привратник не узнал меня в инквизиторской мантии, зато подобострастно поклонился Лидии. Она кивнула ему, а потом обратилась к Тени, протягивая ей альбом:
- Возьми, твои рисунки должны быть безупречны, ты меня поняла? И отправь извозчика домой, пусть заберет из дому мой бурнус, погода начинает портиться. Не хочу мерзнуть.
Лидия повела плечами, словно от холода, хотя одуряющая духота еще не спала.
- Проходите, милости просим, только представление уже началось... - привратник взял пригласительные и широко распахнул перед нами дверь.
Из темноты мгновенно возникла экономка, как если бы поджидала нас за дверью. Приветственно кивнув нам, она попросила следовать за ней и провела нас на второй этаж. Тяжелая смесь пряных сладких ароматов оглушила меня, начали слезиться глаза, я позорно расчихался.
- Проходите, вот ваша ложа, - экономка открыла дверь, и мы оказались на маленьком балкончике, что вмещал удобный диванчик и столик, на котором стояли фрукты и вино.
- Мило, - улыбнулась Лидия, кивая на обстановку. - Моя невольница пусть пока внизу побудет, а в перерыве поднимется.
Экономка положила ключ на стол и ушла, аккуратно прикрыв за собой дверь. Лидия беззаботно уселась на диванчик и похлопала на место рядом с собой:
- Присаживайтесь, господин инквизитор. У вас опять насморк? – в ее голосе явственно звучала непередаваемая смесь издевки и сочувствия.
Диван был настолько узок и тесен, что я оказался почти бок о бок с Лидией, тем более что она ухитрилась занять большую его половину.
