Кто придумал, что каждый уважающий себя маг должен хотя бы год прослужить на благо общества? То есть, мы все, конечно, давали клятву использовать свою силу во имя мира и общего блага и что-то там ещё такое заумное и высокопарное. Но как прикажете реагировать, когда мне, лучшей выпускнице факультета боевой магии, обладательнице уникальной магии теней заявляют:
- Ваш обязательный год практики пройдёт в школе для особо одарённых детей.
Что, простите?!
Знаю я этих «особо одарённых детей», сама из таких. Это обычные ребятишки до всего любознательные, внимательные и к наставникам почтительные. А особые – на то они и особые, обладающие такими способностями к магии, какие порой и умудрённым сединами колдунам не снились.
Эти способности проявляться стали не так уж давно – не более века. После того, как закончилась Великая Столетняя война с иными расами, по миру появилось множество полукровок. А куда деваться? Солдат – всегда солдат, даже если он маг высшей категории. И ни один завоеватель не откажется от трофея в лице слабой и беззащитной женщины, пусть у неё уши не такие, как надо, или разрез глаз непривычный, или вообще цвет кожи. Вот и стали появляться на свет полукровки.
А спустя ещё какое-то время выяснилось, что магия у таких детей особая – ни на что другое не похожая. Про уровень её и вовсе речи не шло. Земля дрожала, когда подобный недоучка чем-нибудь был недоволен. Одни могли заморозить всё на сотни перестрелов вокруг, другие – лес превратить в пустыню и наоборот, третьи вспыхивали, подобно свечкам – и это вовсе не образное выражение.
Так проявлялись обычные стихии, и таких магов хоть минимальному контролю можно было обучить. А что прикажете делать с теми, кто оказался способен меняться разумом с другим существом? Или сплетать из обычных нитей сети жизни для кукол – големов? Или, как я, путешествовать через тени?
Вот для нас-то, «особо одарённых детей», и стали создавать отдельные школы, где и изучали наши способности. И учили хоть чуть-чуть контролировать самих себя и свой дар.
Да, я тоже потомок тех далёких жестоких времён. Уж не знаю, кто принадлежал к человеческой расе – моя пра-пра-прабабка или мой пра-пра-прадед, но даже через несколько поколений досталось мне немало.
Родителей своих я не помнила. Говорят, таких, как мы, чуть не сразу после родов матери стараются отдать в опытные руки, потому что сила в нас рано просыпается, и не всегда это безопасно для окружающих. Вообще все семьи, в которых рождались полукровки, состояли на особом учёте, только будущим стихийникам было больше доверия, чем обладателям редких способностей. Мне до сих пор было обидно, что некоторых учеников домой забирали мамы с папами, а некоторым, в том числе и мне, приходилось вечно существовать в серых неуютных стенах.
Это уже позже, когда в академию поступила, я осознала, что даже серые стены были следствием воздействия нашей нестабильной силы на окружающий мир. А тогда хотелось ненавидеть весь мир, особенно воспитателей, бдительно следивших за каждым нашим шагом. И родителей, отказавшихся от меня ради спокойной жизни.
И вот вместо практики где-нибудь на границе с орками или каменными великанами, где мои способности так нужны, я вынуждена вернуться в то место, которое не вызывало у меня ни единой положительной эмоции. Это что, честно?
Сразу от ректора я понеслась в комнату к своему жениху. Уж он-то был нормальным магом-стихийником, не то что я. Но это не мешало нам быть счастливыми вдвоём и строить планы на будущее.
Мы вообще познакомились очень странно. Я пришла на лекции самой первой – так радовалась возможности вырваться из школы и увидеть большой мир! Преподавателя ждать пришлось очень долго, и я заснула. Проснулась от того, что меня кто-то толкнул в бок и прошипел: «Проспишь первые лекции – вообще ничего непоймёшь!» Это и был Стин.
Благодарности моей не было предела, а со временем она переросла во взаимный интерес и нежные чувства. Порой мне казалось, что мы со Стином стали тенями, продолжением друг друга – настолько легко мне было в его присутствии. Все беды и тревоги мы делили на двоих, и на сей раз я надеялась не остаться без поддержки.
- Стин! – закричала я, врываясь без стука в его комнату. – Стин! Это просто ужас какой-то! Моё распределение…
- Шада? – удивлённо посмотрел он на меня, отрываясь от незаконченного письма. – Ты быстро от ректора вернулась. Уже решила, на какую границу желаешь отправиться? Я выбрал горы – всё же они мне гораздо ближе всего прочего.
- Нет, всё совсем не так.
Мне вдруг стало очень стыдно. И от того, что так бесцеремонно вторглась в чужое пространство, и от того, что не оправдала его ожиданий, и от крушения собственных надежд.
- Так что же могло произойти такого, что столь тебя опечалило?
Я села рядом со Стином, взяла его за руки и, едва сдерживая слёзы обиды, посмотрела ему в глаза.
- Меня вообще не пускают на границу. Я целый год должна буду отработать в школе.
Моя недосказанность не ввела его в заблуждение – и без того было ясно, что за школу выбрал для меня ректор.
Стин промолчал, и от этого стало только хуже.
- Жаль, - наконец, сказал он. – Потому что по пути на практику я хотел заехать домой и представить родителям свою невесту. Но теперь, кажется, это не выйдет, ведь ехать нам в разные стороны.
- Стин, - жалобно заскулила я, - ты же знаешь, я в любой момент могу прийти к тебе, только позови и укажи направление.
- Не стоит, Шада, - Стин говорил таким холодным тоном, что по спине у меня побежали мурашки. – Как, по-твоему, я смогу объяснить родителям, почему моя невеста то внезапно появляется, то исчезает? Этого никто не поймёт и не примет. Разбирайся-ка ты со своей практикой, а через год увидимся – и решим, как нам быть дальше.
От этих его слов мне стало так плохо, что тени вокруг задрожали. Стин поморщился от проявления моей магии. Он не очень любил её, хотя признавал полезной, особенно когда я тайком пробиралась к нему по ночам. Но, выходит, демонстрировать мои способности родителям он не собирается. Стесняется меня?
Обида нарастала, а мрачные мысли только усиливали её. До тех пор, пока Стин не отнял руки и не встал.
- Тебе лучше идти, собираться на практику. А мне нужно дописать письмо. Хорошо, я его отправить не успел, не придётся вводить родителей в заблуждение.
- Ах, значит, я заблуждение?!
Обида сменилась злостью, прорвалась и обрушилась на парня.
- Не передёргивай, Шада, я не так сказал.
Мне стоило огромного труда взять себя в руки и промолчать. Ему и не нужно было ничего говорить, я умею слушать и видеть двойное дно в сказанном. Конечно, ни одна древняя чистокровная семья магов не пожелает принять в качестве невестки полукровку, такую, как я. Но почему-то Стин не казался мне снобом, когда целовал, обнимал и шептал милые нежности.
Не сказав больше ни слова, я выбежала прочь из его комнаты, напоследок грохнув дверью так, что за спиной что-то зазвенело. Да, я не только магической силой не обделена, но и физической, несмотря на то, что ростом чуть выше табуретки, как обычно посмеивались надо мной сокурсники.
Конечно, я потом пожалею о подобном поведении и буду вымаливать прощение, но сейчас эмоции взяли верх – тени клубились вокруг меня, ползли по коридорам и становились едва не осязаемыми. Это было очень плохо и значило, что я почти утратила контроль над магией.
Ноги сами свернули на полигон, где всласть можно было попинать беззащитные манекены и выпустить пар. Несколько теней впечатались в безликие болванки, приняв внешность Стина, и я со всей силы били и била по ним, пока не пропала чёрная пелена перед глазами. Только тогда я заметила, что всё вокруг заляпано моей кровью – я разбила руки о манекены. Один был плюс – магия пришла в норму.
Повинуясь моему приказу, тени впитали в себя пролитую кровь, очистили вновь безликие деревяшки и покорно улеглись у моих ног.
Обжаться было не на что. Родичи не одного Стина не приняли бы полукровку даже в качестве друга своего отпрыска. Пусть подобные мне век уже служили на благо мира, но всё равно оставались теми, кого предпочитают не замечать. Я ведь с этим давно смирилась. Просто слишком обидно было услышать такие слова от любимого.
Поднявшись на ноги, побрела в свою комнату. После распределения выпускник в течение суток должен был прибыть в место прохождения практики и получить отметку о её начале. Маги в академии открывали порталы в один конец, чтобы студенты не тратили время зря. Потом давали, конечно, несколько дней, чтобы побывать у родных или приобрести необходимую одежду и инвентарь. Но мне ничего из этого не требовалось – я и так возвращалась домой.
* * *
Школа для «особо одарённых детей» на самом деле была расположена в очень красивом месте. Надо же, должно было пройти семь лет, чтобы я вдруг это поняла!
Здание стояло на крутом берегу озера, защищённое с трёх сторон от всего мира высоким горами с нетающими шапками снега на вершинах. Или это мир так от нас защищали? Часть горных склонов поросли густым лесом, другая часть была изрыта пещерами, в которых проходили индивидуальное обучение некоторые дети. Летом всё вокруг покрывалось дивными цветами, из которых нас учили не только делать букеты, но и варить целебные зелья. Зимой окрестности заносило сугробами в человеческий рост высотой, в которых каждый год рыли лабиринты и строили снежные крепости.
Зимой и летом температура в озере была одинаково невысокой, но учеников это никогда не смущало – мы с разбегу ныряли в чёрную воду, прыгали с самых высоких скал, веря, что наша особая магия не позволит нам погибнуть. Глупость, конечно, невероятная, но мало кто может похвастаться там, что в детстве был светочем разума.
И всё же каждый из нас мечтал о большом мире. Кто-то хотел шить красивейшие наряды, кому-то не давала покоя слава великих воителей древности, некоторые стремились стать странствующими магами. Насколько бы терпимо к нашим выходкам ни относились, большинство жаждало вырваться на волю.
Я мечтала сражаться с нечистью на границах, защищая нашу страну, а оказалась опять на пороге дома, который оставила ради обучения в академии магии. В руке держала всё ту же старую сумку, в которую семь лет назад запихнула кое-как свои немудрёные пожитки. Правда, теперь в сумке царил порядок, она была укреплена магией и запросто откусила бы пару пальцев тому, кто рискнул бы влезть в неё без спроса. И всё равно было ужасно стыдно, что моя мечта не сбылась. Так стыдно, что я всё не решалась постучать в дверь, пока та резко не распахнулась прямо передо мной.
Секундное молчание – и…
- Шадди!!! Вернулась!!!
На меня обрушился гомон знакомых голосов. Словно воробьи на крошки хлеба, отовсюду повыскакивали дети, которые ещё помнили меня. Они толпились, толкались, стремились коснуться хоть одним пальцем. Кто-то отобрал у меня сумку с восхищённым «Ух ты, у неё есть зубы!». Кто-то принялся стягивать с плеч плащ, вопя «Да тут эмблема академии! Хочу примерить!»
- Тихо! – один негромкий голос перекрыл суету от моего приезда и быстро навёл порядок на крыльце и в холле. – Сумку и плащ положить и вернуться всем на свои места.
Никто из ребят не осмелился нарушить этого спокойного приказа. Мне и самой захотелось поскорее оказаться в своей комнате. Впрочем, наверное, там теперь живёт другой особенный ребёнок. От этой мысли на глаза вновь навернулись слёзы, но директор школы для «особо одарённых детей», госпожа Номика, не дала мне возможности пожалеть себя.
- Адепт Шада, мы вас ждали, следуйте за мной, - коротко приказала она и поплыла в сторону своего кабинета.
Как будто я не знала, куда идти! Да я половину времени обучения в школе проводила в этом кабинете, то оправдываясь за случайные проявления своей магии, то выгораживая товарищей детских игр. Но не последовать за госпожой Номикой я не могла. Она была всё так же худощава, волосы закручены в строгий пучок – ни волосинки мимо! – на ногах изящные туфельки без каблуков, в которых она передвигалась быстро и бесшумно.
И в кабинете ничего не изменилось: заваленный бумагами стол, выцветшие почти до белизны обои на стенах, вдоль которых тянутся полки с личными делами всех выпускников школы, несколько старых кресел и море цветов.
Стоило двери закрыться за нами, как госпожа Номика обернулась и с улыбкой обняла меня.
- Шаддита! Как я рада, что ты вернулась целая и невредимая! Ах, твоя магия теней грозила нам столькими неприятностями, если бы в академии тебя посчитали бы опасной. Но теперь всё будет хорошо, ты – дома!
От улыбки на её лице появились лучики морщинок, и вдруг стало понятно, что ей уже много лет. А ведь она помнит каждого из тех, чьи имена хранятся на полках кабинета.
- Госпожа Номика, и я рада, что вернулась. Но мне горько – я не сумела исполнить задуманное, - врать было стыдно, но как можно на такое приветствие ответить, что была готова даже сбежать, лишь бы не ехать назад в школу?
- Шаддита, разве ты могла меня разочаровать? – директор погладила меня по голове, как маленькую, села в одно кресло и махнула мне на другое. – Самая талантливая девочка среди своих ровесников всегда добьётся задуманного. Расскажи-ка мне, как прошло твоё обучение, а потом подумаем, чем тебя занять, пока не пройдёт год практики.
Я выдохнула – ругать меня не собирались. А рассказать об академии – это запросто. Вспомнить было что: и трудные лекции, половину слов на которых я понимала не с первого раза, и долгие ночи без сна, когда всё это нужно было выучить наизусть, чтобы сняли браслеты-ограничители и позволили использовать магию, и выезды с куратором на практику, и влюблённость в Стина. Правда, о последнем рассказывать было почему-то невероятно стыдно, но госпожа Номика только сочувственно покачала головой.
- Что ж, ты с пользой провела семь лет, Шада, - когда я выдохлась, сказала она. – Не скажу, что отношение к особым детям изменилось за полсотни лет, но тебе хотя бы позволили доучиться. Ведь многие из моих выпускников сгинули на таких вот выездных практиках. А что молодой человек не пожелал рассказывать своим родичам о твоём даре – это не беда. Поверь, ты встретишь ещё того, кто по достоинству оценит такой чудесный цветок, как ты. Устраивайся сегодня – твоя комната свободна, а завтра расскажу, как будет проходить практика. И я тебя очень прошу, девочка моя, побудь сегодня в тишине и одиночестве, чтобы дети успокоились. Сама знаешь, как ваша магия зависит от эмоций. Не хотелось бы перестраивать завтра жилое крыло.
Я смущённо кивнула. Мне и самой требовалось побыть в одиночестве. Благо, тени и не такое могли бы сделать ради меня. Обучение в академии дало и владение классическими заклинаниями, которые использовали лишённые особых способностей люди. Мне действительно нужно вспомнить, что такое – жить под крылом госпожи Номики, и утром я буду готова предстать пред школой в качестве выпускницы академии магии.
Правда, всё вышло немного не так, как рассчитывала. Утро началось со знакомого звука рога – сигнала побудки. Спустя мгновение в дверь моей комнаты заколотили. Вздохнув, поплелась открывать. В комнату тут же попыталась ворваться старшая воспитатель – мадам Вески, массивная дама с копной вьющихся чёрных волос, подвижная и стремительная. Она ткнулась раз-другой в запрещающее посторонним вход заклинание, потом махнула рукой и скороговоркой протараторила:
- Ваш обязательный год практики пройдёт в школе для особо одарённых детей.
Что, простите?!
Знаю я этих «особо одарённых детей», сама из таких. Это обычные ребятишки до всего любознательные, внимательные и к наставникам почтительные. А особые – на то они и особые, обладающие такими способностями к магии, какие порой и умудрённым сединами колдунам не снились.
Эти способности проявляться стали не так уж давно – не более века. После того, как закончилась Великая Столетняя война с иными расами, по миру появилось множество полукровок. А куда деваться? Солдат – всегда солдат, даже если он маг высшей категории. И ни один завоеватель не откажется от трофея в лице слабой и беззащитной женщины, пусть у неё уши не такие, как надо, или разрез глаз непривычный, или вообще цвет кожи. Вот и стали появляться на свет полукровки.
А спустя ещё какое-то время выяснилось, что магия у таких детей особая – ни на что другое не похожая. Про уровень её и вовсе речи не шло. Земля дрожала, когда подобный недоучка чем-нибудь был недоволен. Одни могли заморозить всё на сотни перестрелов вокруг, другие – лес превратить в пустыню и наоборот, третьи вспыхивали, подобно свечкам – и это вовсе не образное выражение.
Так проявлялись обычные стихии, и таких магов хоть минимальному контролю можно было обучить. А что прикажете делать с теми, кто оказался способен меняться разумом с другим существом? Или сплетать из обычных нитей сети жизни для кукол – големов? Или, как я, путешествовать через тени?
Вот для нас-то, «особо одарённых детей», и стали создавать отдельные школы, где и изучали наши способности. И учили хоть чуть-чуть контролировать самих себя и свой дар.
Да, я тоже потомок тех далёких жестоких времён. Уж не знаю, кто принадлежал к человеческой расе – моя пра-пра-прабабка или мой пра-пра-прадед, но даже через несколько поколений досталось мне немало.
Родителей своих я не помнила. Говорят, таких, как мы, чуть не сразу после родов матери стараются отдать в опытные руки, потому что сила в нас рано просыпается, и не всегда это безопасно для окружающих. Вообще все семьи, в которых рождались полукровки, состояли на особом учёте, только будущим стихийникам было больше доверия, чем обладателям редких способностей. Мне до сих пор было обидно, что некоторых учеников домой забирали мамы с папами, а некоторым, в том числе и мне, приходилось вечно существовать в серых неуютных стенах.
Это уже позже, когда в академию поступила, я осознала, что даже серые стены были следствием воздействия нашей нестабильной силы на окружающий мир. А тогда хотелось ненавидеть весь мир, особенно воспитателей, бдительно следивших за каждым нашим шагом. И родителей, отказавшихся от меня ради спокойной жизни.
И вот вместо практики где-нибудь на границе с орками или каменными великанами, где мои способности так нужны, я вынуждена вернуться в то место, которое не вызывало у меня ни единой положительной эмоции. Это что, честно?
Сразу от ректора я понеслась в комнату к своему жениху. Уж он-то был нормальным магом-стихийником, не то что я. Но это не мешало нам быть счастливыми вдвоём и строить планы на будущее.
Мы вообще познакомились очень странно. Я пришла на лекции самой первой – так радовалась возможности вырваться из школы и увидеть большой мир! Преподавателя ждать пришлось очень долго, и я заснула. Проснулась от того, что меня кто-то толкнул в бок и прошипел: «Проспишь первые лекции – вообще ничего непоймёшь!» Это и был Стин.
Благодарности моей не было предела, а со временем она переросла во взаимный интерес и нежные чувства. Порой мне казалось, что мы со Стином стали тенями, продолжением друг друга – настолько легко мне было в его присутствии. Все беды и тревоги мы делили на двоих, и на сей раз я надеялась не остаться без поддержки.
- Стин! – закричала я, врываясь без стука в его комнату. – Стин! Это просто ужас какой-то! Моё распределение…
- Шада? – удивлённо посмотрел он на меня, отрываясь от незаконченного письма. – Ты быстро от ректора вернулась. Уже решила, на какую границу желаешь отправиться? Я выбрал горы – всё же они мне гораздо ближе всего прочего.
- Нет, всё совсем не так.
Мне вдруг стало очень стыдно. И от того, что так бесцеремонно вторглась в чужое пространство, и от того, что не оправдала его ожиданий, и от крушения собственных надежд.
- Так что же могло произойти такого, что столь тебя опечалило?
Я села рядом со Стином, взяла его за руки и, едва сдерживая слёзы обиды, посмотрела ему в глаза.
- Меня вообще не пускают на границу. Я целый год должна буду отработать в школе.
Моя недосказанность не ввела его в заблуждение – и без того было ясно, что за школу выбрал для меня ректор.
Стин промолчал, и от этого стало только хуже.
- Жаль, - наконец, сказал он. – Потому что по пути на практику я хотел заехать домой и представить родителям свою невесту. Но теперь, кажется, это не выйдет, ведь ехать нам в разные стороны.
- Стин, - жалобно заскулила я, - ты же знаешь, я в любой момент могу прийти к тебе, только позови и укажи направление.
- Не стоит, Шада, - Стин говорил таким холодным тоном, что по спине у меня побежали мурашки. – Как, по-твоему, я смогу объяснить родителям, почему моя невеста то внезапно появляется, то исчезает? Этого никто не поймёт и не примет. Разбирайся-ка ты со своей практикой, а через год увидимся – и решим, как нам быть дальше.
От этих его слов мне стало так плохо, что тени вокруг задрожали. Стин поморщился от проявления моей магии. Он не очень любил её, хотя признавал полезной, особенно когда я тайком пробиралась к нему по ночам. Но, выходит, демонстрировать мои способности родителям он не собирается. Стесняется меня?
Обида нарастала, а мрачные мысли только усиливали её. До тех пор, пока Стин не отнял руки и не встал.
- Тебе лучше идти, собираться на практику. А мне нужно дописать письмо. Хорошо, я его отправить не успел, не придётся вводить родителей в заблуждение.
- Ах, значит, я заблуждение?!
Обида сменилась злостью, прорвалась и обрушилась на парня.
- Не передёргивай, Шада, я не так сказал.
Мне стоило огромного труда взять себя в руки и промолчать. Ему и не нужно было ничего говорить, я умею слушать и видеть двойное дно в сказанном. Конечно, ни одна древняя чистокровная семья магов не пожелает принять в качестве невестки полукровку, такую, как я. Но почему-то Стин не казался мне снобом, когда целовал, обнимал и шептал милые нежности.
Не сказав больше ни слова, я выбежала прочь из его комнаты, напоследок грохнув дверью так, что за спиной что-то зазвенело. Да, я не только магической силой не обделена, но и физической, несмотря на то, что ростом чуть выше табуретки, как обычно посмеивались надо мной сокурсники.
Конечно, я потом пожалею о подобном поведении и буду вымаливать прощение, но сейчас эмоции взяли верх – тени клубились вокруг меня, ползли по коридорам и становились едва не осязаемыми. Это было очень плохо и значило, что я почти утратила контроль над магией.
Ноги сами свернули на полигон, где всласть можно было попинать беззащитные манекены и выпустить пар. Несколько теней впечатались в безликие болванки, приняв внешность Стина, и я со всей силы били и била по ним, пока не пропала чёрная пелена перед глазами. Только тогда я заметила, что всё вокруг заляпано моей кровью – я разбила руки о манекены. Один был плюс – магия пришла в норму.
Повинуясь моему приказу, тени впитали в себя пролитую кровь, очистили вновь безликие деревяшки и покорно улеглись у моих ног.
Обжаться было не на что. Родичи не одного Стина не приняли бы полукровку даже в качестве друга своего отпрыска. Пусть подобные мне век уже служили на благо мира, но всё равно оставались теми, кого предпочитают не замечать. Я ведь с этим давно смирилась. Просто слишком обидно было услышать такие слова от любимого.
Поднявшись на ноги, побрела в свою комнату. После распределения выпускник в течение суток должен был прибыть в место прохождения практики и получить отметку о её начале. Маги в академии открывали порталы в один конец, чтобы студенты не тратили время зря. Потом давали, конечно, несколько дней, чтобы побывать у родных или приобрести необходимую одежду и инвентарь. Но мне ничего из этого не требовалось – я и так возвращалась домой.
Прода от 19.06.2023, 23:39
* * *
Школа для «особо одарённых детей» на самом деле была расположена в очень красивом месте. Надо же, должно было пройти семь лет, чтобы я вдруг это поняла!
Здание стояло на крутом берегу озера, защищённое с трёх сторон от всего мира высоким горами с нетающими шапками снега на вершинах. Или это мир так от нас защищали? Часть горных склонов поросли густым лесом, другая часть была изрыта пещерами, в которых проходили индивидуальное обучение некоторые дети. Летом всё вокруг покрывалось дивными цветами, из которых нас учили не только делать букеты, но и варить целебные зелья. Зимой окрестности заносило сугробами в человеческий рост высотой, в которых каждый год рыли лабиринты и строили снежные крепости.
Зимой и летом температура в озере была одинаково невысокой, но учеников это никогда не смущало – мы с разбегу ныряли в чёрную воду, прыгали с самых высоких скал, веря, что наша особая магия не позволит нам погибнуть. Глупость, конечно, невероятная, но мало кто может похвастаться там, что в детстве был светочем разума.
И всё же каждый из нас мечтал о большом мире. Кто-то хотел шить красивейшие наряды, кому-то не давала покоя слава великих воителей древности, некоторые стремились стать странствующими магами. Насколько бы терпимо к нашим выходкам ни относились, большинство жаждало вырваться на волю.
Я мечтала сражаться с нечистью на границах, защищая нашу страну, а оказалась опять на пороге дома, который оставила ради обучения в академии магии. В руке держала всё ту же старую сумку, в которую семь лет назад запихнула кое-как свои немудрёные пожитки. Правда, теперь в сумке царил порядок, она была укреплена магией и запросто откусила бы пару пальцев тому, кто рискнул бы влезть в неё без спроса. И всё равно было ужасно стыдно, что моя мечта не сбылась. Так стыдно, что я всё не решалась постучать в дверь, пока та резко не распахнулась прямо передо мной.
Секундное молчание – и…
- Шадди!!! Вернулась!!!
На меня обрушился гомон знакомых голосов. Словно воробьи на крошки хлеба, отовсюду повыскакивали дети, которые ещё помнили меня. Они толпились, толкались, стремились коснуться хоть одним пальцем. Кто-то отобрал у меня сумку с восхищённым «Ух ты, у неё есть зубы!». Кто-то принялся стягивать с плеч плащ, вопя «Да тут эмблема академии! Хочу примерить!»
- Тихо! – один негромкий голос перекрыл суету от моего приезда и быстро навёл порядок на крыльце и в холле. – Сумку и плащ положить и вернуться всем на свои места.
Никто из ребят не осмелился нарушить этого спокойного приказа. Мне и самой захотелось поскорее оказаться в своей комнате. Впрочем, наверное, там теперь живёт другой особенный ребёнок. От этой мысли на глаза вновь навернулись слёзы, но директор школы для «особо одарённых детей», госпожа Номика, не дала мне возможности пожалеть себя.
- Адепт Шада, мы вас ждали, следуйте за мной, - коротко приказала она и поплыла в сторону своего кабинета.
Как будто я не знала, куда идти! Да я половину времени обучения в школе проводила в этом кабинете, то оправдываясь за случайные проявления своей магии, то выгораживая товарищей детских игр. Но не последовать за госпожой Номикой я не могла. Она была всё так же худощава, волосы закручены в строгий пучок – ни волосинки мимо! – на ногах изящные туфельки без каблуков, в которых она передвигалась быстро и бесшумно.
И в кабинете ничего не изменилось: заваленный бумагами стол, выцветшие почти до белизны обои на стенах, вдоль которых тянутся полки с личными делами всех выпускников школы, несколько старых кресел и море цветов.
Стоило двери закрыться за нами, как госпожа Номика обернулась и с улыбкой обняла меня.
- Шаддита! Как я рада, что ты вернулась целая и невредимая! Ах, твоя магия теней грозила нам столькими неприятностями, если бы в академии тебя посчитали бы опасной. Но теперь всё будет хорошо, ты – дома!
От улыбки на её лице появились лучики морщинок, и вдруг стало понятно, что ей уже много лет. А ведь она помнит каждого из тех, чьи имена хранятся на полках кабинета.
- Госпожа Номика, и я рада, что вернулась. Но мне горько – я не сумела исполнить задуманное, - врать было стыдно, но как можно на такое приветствие ответить, что была готова даже сбежать, лишь бы не ехать назад в школу?
- Шаддита, разве ты могла меня разочаровать? – директор погладила меня по голове, как маленькую, села в одно кресло и махнула мне на другое. – Самая талантливая девочка среди своих ровесников всегда добьётся задуманного. Расскажи-ка мне, как прошло твоё обучение, а потом подумаем, чем тебя занять, пока не пройдёт год практики.
Я выдохнула – ругать меня не собирались. А рассказать об академии – это запросто. Вспомнить было что: и трудные лекции, половину слов на которых я понимала не с первого раза, и долгие ночи без сна, когда всё это нужно было выучить наизусть, чтобы сняли браслеты-ограничители и позволили использовать магию, и выезды с куратором на практику, и влюблённость в Стина. Правда, о последнем рассказывать было почему-то невероятно стыдно, но госпожа Номика только сочувственно покачала головой.
- Что ж, ты с пользой провела семь лет, Шада, - когда я выдохлась, сказала она. – Не скажу, что отношение к особым детям изменилось за полсотни лет, но тебе хотя бы позволили доучиться. Ведь многие из моих выпускников сгинули на таких вот выездных практиках. А что молодой человек не пожелал рассказывать своим родичам о твоём даре – это не беда. Поверь, ты встретишь ещё того, кто по достоинству оценит такой чудесный цветок, как ты. Устраивайся сегодня – твоя комната свободна, а завтра расскажу, как будет проходить практика. И я тебя очень прошу, девочка моя, побудь сегодня в тишине и одиночестве, чтобы дети успокоились. Сама знаешь, как ваша магия зависит от эмоций. Не хотелось бы перестраивать завтра жилое крыло.
Я смущённо кивнула. Мне и самой требовалось побыть в одиночестве. Благо, тени и не такое могли бы сделать ради меня. Обучение в академии дало и владение классическими заклинаниями, которые использовали лишённые особых способностей люди. Мне действительно нужно вспомнить, что такое – жить под крылом госпожи Номики, и утром я буду готова предстать пред школой в качестве выпускницы академии магии.
Правда, всё вышло немного не так, как рассчитывала. Утро началось со знакомого звука рога – сигнала побудки. Спустя мгновение в дверь моей комнаты заколотили. Вздохнув, поплелась открывать. В комнату тут же попыталась ворваться старшая воспитатель – мадам Вески, массивная дама с копной вьющихся чёрных волос, подвижная и стремительная. Она ткнулась раз-другой в запрещающее посторонним вход заклинание, потом махнула рукой и скороговоркой протараторила:
